Текст книги "Миллионерша поневоле"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 8

Совещание в кабинете полковника шло уже второй час. Все устали от его бесполезности, невозможности хоть как-то продвинуть гиблое дело с мертвой точки. И от тихой ярости полковника.

Он не швырял в подчиненных стаканами, не изрыгал ругательства, не ломал в сильных пальцах карандаши, но лучше бы он все это делал, чем ровным, лишенным выражения голосом раздавал им ненужные указания.

Уже через час стало понятно, что дело об убийстве в гостиничном номере приезжего судопромышленника – «глухарь». Нет, нужно было еще шестьдесят минут мусолить эту бесполезную тему, и раз за разом зачитывать показания обслуживающего персонала гостиницы, и перечислять вещественные доказательства, которых было – кот наплакал.

Сыщики пыжились, чесали в затылках, пытались дедуктивно мыслить, но тщетно. Дело было гиблым.

Ситуация до боли знакомая Валерию Лапину, который присутствовал на совещании в роли приглашенного. Вернее, в роли напросившегося. Не так давно он и сам таким же манером потел перед своим начальством, пытаясь свить в единый клубок разрозненные и запутанные в хлам нити того или иного преступления. Сейчас для него многое изменилось, многое, но не все.

Он сменил должность, но не сменил род занятий. Бывший майор милиции превратился в начальника службы безопасности одной весьма солидной страховой компании. Компании, в которой не так давно застраховал свою жизнь ныне почивший господин. Все бы было ничего, умри он иной, указанной в договоре, смертью и не застрахуй свою жизнь на такую баснословную сумму. Но господина застрелили, а сумма страховки имела такое количество нулей, что руководство фирмы от ужаса хваталось за голову. Они, конечно, могли бы откреститься от выплаты страховки, так как смерть в результате огнестрельного ранения не оговаривалась. Но она также не значилась и в пункте исключений, что поделаешь, раз не предусмотрели такой вариант. Типовой договор страхования жизни, сохранившийся еще с социалистических времен, не содержал в себе статью о заказном убийстве. Страхующийся господин такой возможности также не рассматривал, поскольку его компаньонам было выгодно, чтобы он жил долго. Платить страховку, получалось, необязательно, но это значило покрыть компанию позором на веки вечные, так как любой захудалый адвокат мог оспорить право выплаты. Посему лично ему – Валерию Лапину – нужно было вывернуться, изловчиться и доказать, что смерть господина была на руку одному лишь человеку. Он и только он стоит за этим заказным убийством. И, доказав его причастность к данному преступлению, он тем самым избавит компанию от лишних проблем. Спасет ее репутацию и заработает солидную прибавку к зарплате и приличный гонорар, причитающийся ему за это дело.

Его снабдили документами частного сыщика, якобы нанятого родственниками погибшего, и откомандировали в этот город. Истинная цель его командировки тщательнейшим образом скрывалась. Как скрывался и сам факт страхования. Пока что никто не явился со страховым полисом и ничего не потребовал, но опасения, что это рано или поздно произойдет, все еще имелись.

В городе, где произошло убийство, Валера Лапин прозябал вот уже второй месяц, так и не сдвинувшись в своих расследованиях ни на дюйм.

Нет, он, конечно же, проделал колоссальную работу по сбору информации. Поскольку прекрасно знал: кто владеет информацией, тот владеет ситуацией. Но в его расследованиях это ему не помогло. Валера зашел в тупик. И теперь, второй час кряду слушая нудные до бестолковости объяснения сыщиков, он не без злорадства думал, что в такой же тупик попали и они. Дело можно было смело класть на полку.

Почти никто ничего не видел и не слышал. Показания портье о мужчине, который рвался в сто тридцать четвертый номер, еще больше запутывали дело. Номера тот не заказывал, как впоследствии оказалось, деньги не вносил, что тогда ему было там нужно?..

Валера на первых порах попробовал было высказать предположение, что этот мужик с плащом на руке и был киллером, которого кто-то более расторопный опередил. Но местная милицейская братия его высмеяла, объяснив ему, что ни один уважающий себя убийца не станет обнаруживать свое присутствие подобным образом.

Да, если, конечно же, он не рассчитывал именно на такой неординарный ход, который и запутает следствие, и к тому же если не был в ярости, от того что его оставили с носом, хотелось возразить Валере. Но он свое мнение приберег для себя. Пусть умничают, коли им охота. Он лично уверен, что так оно и было.

Кто-то опередил профессионального убийцу. Кто-то заперся в номере сто тридцать четвертом раньше его и, не успев удрать, стал изображать обслугу. Именно об этом рассказывал портье. Мужчина, с его слов, был разгневан уборкой, которую затеяли в номере. А кто мог это делать, если ни один человек из обслуживающего персонала не был занят на то время уборкой? Кто?! Ясно же, что лицо сугубо постороннее. А чего ему было надо в номере? Да того же, что и тому парню в черном… Кстати его фоторобот, который был составлен со слов портье, прекрасно подошел бы к большей половине присутствующих сейчас в кабинете полковника. Но об этом Валера тоже умолчал, а сделал еще один вывод: тот, кто завел разговор с портье, знал об этом. Знал, что его никогда не найдут по приметам, которые запомнит суетливый малый за стойкой. Кстати, он не оставил ни единого отпечатка в номере, что еще раз утвердило Лапина во мнении: парень с плащом был киллером. Киллером, которого опередили и который был в ярости от этого.

Но это все догадки и эмоции, которые к делу не пришьешь, так говаривало ему его прежнее руководство. Ищи доказательства, а предположения свои и доводы интуиции держи при себе!

Валера был очень талантливым сыскарем, но эта вот убогая загнанность в рамки законности его частенько порядком угнетала. Шагу не ступи без санкции прокурора. А коли, не выдержав, ступишь, то можешь потом и не отмыться. И вот из-за этих ограничений часто получалось так, что преступники разгуливали на свободе.

Уже через пять лет службы в органах он твердо усвоил, что нераскрытых преступлений нет и быть не может. Были такие, которые не должны были быть раскрыты по соображениям, ему недоступным. Такие, что могли быть раскрыты, но считались закрытыми за недостаточностью улик. И такие, что раскрывались почти с ходу. К последним, как правило, относились преступления, совершенные на бытовой почве. Либо касающиеся сильных мира сего.

И еще кое-что усвоил Валера Лапин, дослужившийся до майора в доблестных органах внутренних дел.

Девяносто процентов раскрытых преступлений раскрывались по наводке. Оставшиеся десять процентов делили между собой поровну ментовское трудолюбие и случайность.

В теперешнем деле наводок не будет, он это прекрасно чувствовал своим профессиональным нутром. И случайностей тоже не жди, это он тоже понимал. Оставалось уповать на трудолюбие. А это значило по крупицам собирать сведения, вести наблюдение и ждать… Ждать, когда кто-нибудь из этих двоих убийц проявит себя. В том, что убийц было двое, причем каждый действовал самостоятельно, он не сомневался.

Уверенности прибавляло то, что следы уборки в ванной номера сто тридцать четыре на самом деле имелись. Как имелись следы абразивного моющего средства в номере этажом выше. Стало быть, человек, умело изображавший горничную, успел побывать и там тоже. Так же, как и мужчина с плащом. Его запомнили две молоденькие дежурные по этажу и даже фоторобот узнали, но фоторобот Лапина они узнали бы с той же долей вероятности.

Итак, их было все же двое…

– Что скажете, Валера? – вдруг обратился к нему полковник, сломав-таки в сильных пальцах тонко отточенный карандаш. – Вы до сих пор не проронили ни слова. Есть какие-нибудь соображения на этот счет?

Соображения были, но обнародовать их он не собирался. Пришлось бы раскрыть свое инкогнито, а это значило потерять высокооплачиваемую работу. Поэтому он ограничился лишь тем, что снова повторился:

– Я настаиваю на том, что убийц было двое. Каждый действовал самостоятельно, пытаясь опередить конкурента.

– Хорошо, – полковник недовольно пожевал губами. – Пусть так. Что нам это дает? Почему их пути пересеклись именно в этом месте? Что, убить этого бедного малого в другом месте было нельзя?

– Очевидно, интерес представлял не он, а содержимое кейса, который был затем обнаружен сотрудниками милиции выпотрошенным, – скромно вставил Валера. – По моему мнению, один из убийц каким-то образом узнал о намерениях другого. И решил во что бы то ни стало опередить его.

– Чушь какая! – прошептал кто-то из личного состава возмущенным шепотком. – Самодеятельность!

– Может, так оно и было, – Валера приветливо улыбнулся, в случае необходимости он мог быть добрым малым. – Если предположить, что один из них был профессионалом, а второй дилетантом, то…

– И «ху из ху», по-вашему? – это уже снова начал раздражаться полковник. – Кому, по-вашему, повезло?

– Новичку! – Лапин продолжал лучезарно лыбиться. – Новичкам, как известно, везет. Непросто же так этот парень в черном домогался у портье, куда подевался жилец из сто тридцать четвертого.

– Ничего подобного он у него не спрашивал, – недовольным баском возразил кто-то из сыскарей.

– Это я так… иносказательно, – пояснил Валера, хотя был уверен в том, что истинной целью парня с плащом была как раз информация об исчезнувшем жильце.

– Хорошо. – Полковник потер покрасневшее лицо и нервным жестом потянулся к стакану с водой. – Имеются два убийцы. Один, по-вашему, профи, второй так себе, погулять решил с пушкой, поразмяться. Каждый интересуется бумагами или чем-то там, что привез погибший. Я вас правильно понял, Валера?

– Абсолютно, – подтвердил он, хотя и не особенно был уверен в этом. Дело могло быть в чем-то еще. В чем-то таком, о чем он и знать не знал и ведать не ведал.

– Так… Тогда вот вам премерзкий вопрос, Валера, – полковник хищно прищурился. – Какого черта устраивать покушение с разницей в минуту?! Они же могли лоб в лоб столкнуться! Какого черта одному из них не явиться раньше?! Представляете себе картину: эти оба киллера сталкиваются лоб в лоб?! Это же что тогда было бы?!

И на этот вопрос у него имелось объяснение из разряда интуитивно угаданных.

– Думаю, что одному из этих двоих, скорее всего, новичку было не все известно. Временные координаты или что-то в этом роде. Типа того…

– Вот, вот! Все у вас так: типа того! Это же уголовное преступление, а не самодеятельность! Меня второй месяц начальство трясет как грушу! Что я ему должен отвечать, что, типа того, один другому наступал на пятки?!

– Это не так уж далеко от истины, товарищ полковник! – Валера так обрадовался, словно выиграл джек-пот в лотерее. – Предположим, что новичок, назовем его так, узнал о том, что нужный ему человек прибывает в гостиницу этого города, скажем, в десять утра. Убийство должно состояться в десять минут одиннадцатого. Что ему остается? Крохотный промежуток времени, в который он должен успеть уложиться.

– Ваши слова, Валера, – полковник снисходительно усмехнулся и переглянулся со своими коллегами, – должны подразумевать то, что этот самый новичок знал все о готовящемся убийстве?

– Думаю, да, хотя это и не факт. Они могли вести охоту совершенно самостоятельно, но, если честно, я не верю в такого рода случайности. Тот человек знал все о готовящемся убийстве и решил во что бы то ни стало опередить конкурента, чтобы завладеть бумагами, – пояснил Валера, не покривив душой. Он и в самом деле был в этом уверен. Счет, по его мнению, шел на минуты в тот день. Кто кого, одним словом…

– Хм-м… – Полковник надолго задумался. Отпил воды из стакана, переломил в крепких пальцах еще один карандаш и лишь затем произнес: – Возможно, вы правы. Но откуда?.. Откуда этот человек мог об этом узнать?

– Он мог прослушивать его телефонные разговоры, – нехотя предположил Лапин, будучи в этом совсем не уверенным.

– Ага, давайте еще скажем, что это агент спецслужб. Или женщина, с которой киллер спит и которой тот поверяет все свои тайны, – полковник возмущенно фыркнул. – Это уже из области фантазий. Голливудская история прямо-таки!

– Почему? – спросил Валера, ему и в самом деле было интересно, почему полковник отвергает эти версии, ему-то они тоже приходили в голову, чего уж…

– Агента спецслужб этот судопромышленник никак не мог заинтересовать, уж больно мелко плавал, мы проверяли. В криминал не лез, конкурентов не травил, с компаньонами состоял едва ли не в родстве. – Хозяин кабинета вдруг похлопал себя по карманам кителя, бросил беспомощный взгляд на подчиненных и чуть ли не жалобно сказал: – Дайте сигаретку, что ли! Мои все жена прячет. Все карманы проверит, елки, лишь бы я не закурил! Вроде я купить не могу!

По гладкой поверхности стола заскользили сигаретные пачки, обгоняя друг друга. Полковник, не глядя, вытряхнул из первой подоспевшей сигарету и с удовольствием затянулся. Какое-то время он курил, задумчиво глядя на Валеру Лапина. Потом с сожалением затушил бычок в пепельнице, крепко сцепил пальцы и снова заговорил:

– Соединив разрозненные сведения о подозреваемом, ваши и наши, могу с убеждением сказать, что ни с кем такой человек делиться информацией не станет. Психологический типаж не тот. Он самоуверен, амбициозен. Тот факт, что его оставили с носом, привел его в такую ярость, что, невзирая на опасность, он спустился в вестибюль и заговорил с портье. Так, что еще… Он неплохо разбирается в людях, оставив бедному малому единственно стоящую примету о себе: нервное поддергивание очков на переносице. Наверняка отрепетированная привычка, раз акцент был сделан на этом. Так, что еще… Еще очень дерзок и смел. После беседы с портье поднялся на пятый этаж и вошел в номер, где нами затем был обнаружил труп. Он ли его убил или нет, я не знаю. Вашей убежденностью я не обладаю. Извините, возраст не тот. Да и с фантазией у меня не так хорошо дело обстоит. Я привык все больше на факты опираться. Они, как известно, вещь упрямая. А их у нас… и нет, кроме этого малого с плащом, который мог всю эту дребедень с уборкой и всем прочим просто-напросто сам придумать, а потом озвучить.

– Зачем? – спросил Валера, нетерпеливо поглядывая на часы. Совещание затягивалось, а у него на сегодня еще кое-что было намечено.

– Затем, чтобы запутать нас. Затем, чтобы мы крутились как белки в колесе, пытаясь найти того, кто его обставил. Я же сказал, что он очень хитер. – Полковник тоже глянул на часы, лицо его удивленно вытянулось. – Да, засиделись мы… Все свободны. Валера!

Лапин снова сел, едва приподнявшись.

– Нет, нет, я вас не задерживаю, просто хотел вам сказать, что в этой истории ничего не нужно сбрасывать со счетов. Вы как-то уж слишком зациклились на одной версии, а их может быть очень много. Кстати, я отдал распоряжение проверить местные банки на предмет движения больших сумм накануне того убийства. Глядишь, что-нибудь да выльется.

С ним могли расплатиться наличными, что, скорее всего, и было сделано, едва не выпалил Валера, но благоразумно промолчал. Речь полковника произвела на него впечатление, но совсем не то, на которое тот рассчитывал. Тот хотел указать ему его место, ткнуть носом в ошибки, которые он якобы по молодости допускает. Валера же, выслушав его внимательно, еще больше утвердился в собственном мнении. Не мог киллер, если тот на самом деле профессионал высокого уровня, совершать такие глупые поступки: убирать ванную, потом спускаться вниз, устраивать сцену, следом подниматься наверх и… Чушь! Единственной причиной, толкнувшей его на то, чтобы обнародовать свое присутствие в гостинице, могла быть только дикая, безудержная ярость…

Валера попрощался с полковником, кивнул зло косящимся в его сторону сыскарям и двинул к выходу.

Он вырвался из душного кабинета в мутные сумерки ноябрьского вечера и, остановившись у машины, вздохнул полной грудью. Уставший за день ветер с тоскливым шепотом перебирал редкую листву на деревьях. В грязных лужах тускло отражались разноцветные огни города. А за воротник сыпало и сыпало мерзкой липкой влагой. Но даже это не испортило Валере настроения.

Нет, все-таки хорошо, что он ушел из милиции. Там же никакого тебе творческого размаха, сплошные ограничения. Его теперешнее руководство совершенно не волнует, какими фактами подкрепляются импульсы его интуиции и на основании каких разрешений он добывает те или иные улики. Им нужен и важен конечный результат, пусть даже к нему он подойдет не совсем, мягко говоря, законным путем.

Это Валеру вполне устраивало и вдохновляло. Размер его зарплаты возрастал прямо пропорционально его успехам. Пускай в этом городе он вынужден ездить на старенькой машине, предоставленной ему напрокат его приятелем. Это же было временно, в интересах дела. Дома-то, дома его ждала красавица «Шкода»…

Лапин отпер «Жигули» пятой модели, с протяжным вздохом уселся в продавленное кресло и завел мотор.

Остаток вечера было решено посвятить отдыху. Он сегодня и так весь день носился по городу как сумасшедший, наводя справки, сличая разрозненные сведения. Потом еще это совещание бесполезное. Два часа толкли воду в ступе, а ни с места. Нет, кое-какой результат все же имелся: Лапин еще раз утвердился во мнении, что убийц было все-таки двое. Это тоже результат, а сейчас отдых…

Он вырулил на проспект, пристроился в длинный ряд автомобилей и тут же потянулся за мобильным телефоном. Его новая пассия, которой он также обзавелся в интересах дела, ответила тут же, словно весь день только и делала, что ждала его звонка. А может, она и ждала…

– Привет, Нинок, – пропел он нежно в трубку, представив, как изогнулись сейчас от удовольствия ее непозволительно порочные полные губы. – Ты как?

– Привет, – томно прошелестела она в ответ и улыбнулась. – А я никак, а я жду.

– Так я еду! – «Пятерку» слегка тряхнуло на выбоине, и Валере пришлось сосредоточиться на дороге. – В магазин только заскочу.

– Ага. Уж заскочи. У меня сегодня был трудный день, Валерочка. Ты уж постарайся. А потом и я… постараюсь…

Валера отключился и тут же помимо воли довольно улыбнулся.

С Ниной ему повезло. Это была не женщина, а находка во всех отношениях. Красива, умна, расторопна, сексуальна. Он устал бы перечислять все ее достоинства, соберись это сделать. Хоть одна приятность в этом его безнадежном деле. С предыдущей дамой ему не так подфартило…

Мысль использовать женщин в своих интересах посещала его с тех незапамятных времен, когда он еще работал в доблестных органах. Напрасно полковник ругал Голливуд, ох напрасно. Во многих их раздутых детективах и боевиках рациональное зерно всегда имелось. Там детективы сплошь и рядом пользовались помощью осведомителей, причем делалось это в основном через постель.

Используй людей, если не хочешь, чтобы они тебя использовали… Так Лапин перефразировал судьбоносную фразу на свой лад. Использовать кого ни попадя не хотелось, хлопотно и не всегда эффективно. А вот женщины… Здесь все обстояло по-другому. Это было в его стиле, это ему нравилось. И если за такие дела его бы из милиции поперли в два счета, лишив всех регалий, то теперешний его статус такими ограничениями не обладал.

Валера не хватал всех подряд. Он выбирал. Выбирал тщательно и придирчиво. Женщина должна была быть осведомлена в той мере, в какой его это интересовало на определенном этапе. Она непременно должна была быть одинокой, ну и… обладать привлекательной внешностью, конечно же. Дурнушек Валера всегда обходил стороной. Получать информацию он должен был, получая удовольствие, благо его внешность тоже к тому располагала. Он был высоким крепким голубоглазым блондином. Вслед ему оглядывались, а навстречу улыбались.

– Тебе в кино сниматься надо, майор, а не дерьмо преступное разгребать, – частенько говаривала ему Танюшка, их кареглазый старший лейтенант, к которой он очень долго и безуспешно пытался подобраться. – Красоты в тебе столько же, сколько и артистизма. Тебе бы все это да на пользу дела!

Сказала, как обрекла. Он и принялся использовать данные ему природой достоинства по служебной части.

Приступая к тому или иному делу, он прежде всего определял для себя круг подозреваемых. Потом их возможное окружение. И уж когда с тем и другим определялся, выискивал в этой среде какую-нибудь разговорчивую симпатичную киску и начинал порционно выуживать из нее информацию. И всегда оказывалось, что и овцы были целы, и волки сыты. К последним он причислял себя, конечно же…

За полтора месяца пребывания в этом городе Валера успел сменить трех партнерш. Ниночка оказалась четвертой. Первые две прошли у него почти строем, не задерживаясь, так как ничего не могли сообщить ему толкового о человеке, с которым уже не работали вместе. Отметили отзывчивость, трудолюбие, определенную скрытность, граничащую с замкнутостью, и все.

Следующая… Ох уж эта следующая! Крепким оказалась орешком. Валера на первых порах прощал ей ее замкнутость, так как Верочка была виртуозна в постели. Но потом все это затянулось, и Валера ушел, не простившись.

Дело стояло на мертвой точке. Его информированность была на нуле. Не особенно-то потчевали его сведениями бывшие собратья по оружию. И тогда в его гениальной, красивой голове созрел план…

Городская единая диспетчерская служба! Вот то, что ему нужно! Он знал, что эта служба питалась сведениями со всего города, начиная от прорыва канализационных труб и пожара и заканчивая неопознанными трупами на улицах и оставленными в троллейбусах сумками.

Он три дня ходил туда и ждал. Должна же была там работать хоть одна разведенка! Не может быть, чтобы не работала. Их везде пруд пруди, потому что терпением их матерей современные барышни не обладают. Всем подавай идеальных и засахаренных мужей, а чуть что не так, – до свидания, дорогой.

Ниночка заступила в тот памятный день с вечера, и он едва ее не прозевал. Но, узрев своим наметанным глазом, сразу сообразил – она!

Валере не пришлось даже утруждать себя, придумывая достойную легенду, хотя у него всегда их имелось про запас десятка с полтора, тут все зависело от кандидатуры. Ниночке ничего этого не требовалось. Все, чего ей хотелось, так это валяться с ним в постели, глотать без устали шампанское и заедать его виноградом. От такой гремучей смеси лично у Валеры начинало так жутко урчать в желудке, что впору записывать эти звуки на пленку для устрашения врагов. А Ниночке хоть бы хны. Она лакала шампанское, швыряла в красивый пухлогубый рот виноградину за виноградиной и снова и снова опрокидывала его на лопатки.

Если честно, то ее сведения такого напряга не особенно требовали. Порой ему начинало казаться, что он выдыхается. Но Ниночка обладала не худшей интуицией, чем он, она мгновенно ослабевала натиск и принималась варить ему борщ и жарить мясо с картошкой. А под это прозаичное, настраивающее на безмятежный лад занятие, начинала делиться с ним городскими новостями. И вот тут-то Валера воздал хвалу своей сообразительности, что натолкнула его искать себе киску в такой вот службе. Это была не просто единая диспетчерская служба города, это был многоотраслевой канал всех городских сплетен.

Именно от Ниночки Валера узнал, что в день убийства в центральной городской гостинице – единственно приличном месте, где обычно селились приезжие, – произошло еще одно чрезвычайное происшествие, вызвавшее недоумение всего персонала. То есть кто-то, переодевшись горничной, устроил уборку в номере, который убирать не следовало. Причем средствами воспользовались гостиничными, которые оставлялись в дежурных комнатах и запирались только на ночь. Перчатки не взяли, а вот щетками не побрезговали. Вспомнить кого-либо постороннего, разгуливающего по гостинице с чужими щетками и порошком, никто не смог. Кто-то обмолвился, что встретил толстую женщину в коридоре в форменном халате с длинными рукавами. Гостиничная униформа была с короткими рукавами. Но на него быстро зашикали представители администрации. Еще не хватало лишних разборок с милицией из-за пропажи каких-то дурацких щеток! Милицию эти сведения обошли, а вот его – нет.

И Валера возликовал. Значит, был все-таки еще один человек! Был!!! И если верить слабому возгласу очевидца, это была толстая женщина. Кое-что его, правда, насторожило. Почему у халата были длинные рукава? Но потом он быстро успокоился. Может, с коротким на такую массивную фигуру не нашлось.

Теперь ему оставалось вновь пропесочить всех, кто хоть как-то соприкасался с его подозреваемым, отыскать среди них толстуху, и можно было бы праздновать победу. Все остальное оставалось делом техники. Выбить показания (именно выбить, поскольку обычные законные методы допроса здесь были неуместны), представить отчет, и все… деньги в шляпе!..

Проблема пришла из ниоткуда. Проблема свалилась, как кузнечный молот на его бедную красивую голову. Не было толстух!!! Хоть убей, не было! Все окружение как на грех стройные, не обремененные лишним весом люди.

Кто??? Кто это мог быть???

Мысли не хотели поворачивать вспять и что-то еще придумывать, подгонять и сопоставлять. Все же было так стройно, так логично, и тут вдруг опять дыра!.. Может, он и правда молод и непрофессионален, как сегодня отметил полковник? Или все дело в том, что он спешит?

Но нет! Валера верил, что разгадка лежит на поверхности. Стоит только чуть подальше протянуть руку, и ее можно даже пощупать. Такую прохладную и упоительную, до которой дотронувшись, сразу понимаешь, что не зря коптишь небо на этой грешной земле. Разгадка где-то рядом. Не рядом с ним, нет. Рядом с тем человеком, из-за которого он уже столько ночей подряд не спит…

Он купил обязательное шампанское. Две подернутые влажной дымкой виноградные грозди продавец упаковал ему в мягкую едва осязаемую в руках бумагу. Подумав, Валера схватил с прилавка еще и палку сырокопченой колбасы. Виноград, оно, конечно, хорошо, но кушать хочется. Недолго колеблясь, к колбасе он присовокупил еще и килограмм помидоров, больших и мясистых. Которые просто просились, чтобы их порезали крупными ломтями, залив сметанкой. Банку сметаны он купил тоже. Сегодня Ниночка вряд ли побалует его борщом и котлетами. Тон ее был многообещающим в другом, а вот ждать от нее сегодняшним вечером кулинарного рвения не приходится.

Валера обреченно вздохнул. Нет, какой-то процент вредности все же в его теперешней профессии имеется. Назовем это издержками…

Сейчас бы в мягкие домашние туфли, банальные спортивные штаны с полинявшей футболкой и утонуть в глубоком кресле. Приткнуть огромное блюдо многослойных бутербродов на столик рядом с креслом, бутылку пива туда же и попялиться бы в телевизор. Ни о чем таком не говорить, не изображать из себя охваченного страстью Казанову. Нет, он совсем не противник женских ласк, но… Но в такую вот мерзкую мглистую погоду так хочется просто тепла, кошку в ногах. Пусть даже будет женщина. Пусть она будет. Но тоже такая же домашняя: в халате, тапочках, в тюрбане из полотенца на вымытых только что волосах и с банальной пилочкой для ногтей в руках. И тоже у телевизора.

Они бы хлебали пивко из одной бутылки, откусывали бы от одного бутерброда и обсуждали бы, скажем, ведущую новостей. Ее манеру держать спину прямо, чуть склонять голову к правому плечу и мило улыбаться в момент освещения приятных событий… Татьяна тогда еще сказала, что улыбается она заученно… Стоп! При чем тут Татьяна?!

Валера неожиданно споткнулся у самой кассы. И, кажется, даже покраснел. Вот ведь вспомнилось так некстати! Идет на свидание к одной женщине, а мечтает о другой. Мечтает ли?.. Шут его знает! Татьяна, может, потому и вспоминалась, что никогда не пыталась соблазнить его. Как же они в тот вечер оказались на одной территории? Что-то произошло в тот день…

Точно! Они были на задержании, случилась перестрелка. И молодого парня из их отдела подстрелили. Не серьезно, он даже все время был в сознании и, пока они везли его до больницы, пробовал шутить. Но Танюшка тогда перепугалась сильно. То ли за парня, то ли просто оттого, что пули летали совсем близко над их головами. Валера попытался было поревновать, но потом счел, что это глупо и неумно. Неумно ревновать женщину, которая тебе не принадлежит и никогда принадлежать не будет, что бы он себе ни напридумал. Ревновать он не стал, а вот утешить попытался. И не получилось у него это совсем. И сам себе он показался тогда неумелым и неделикатным. Мямлил что-то маловразумительное. А под конец и вовсе сморозил такое, что Татьяна, перестав плакать, подняла на него припухшие глаза и с вечной своей укоризной пробормотала:

– Ты неисправим, Лапин…

– А че, Тань. – Его уши стали пунцовыми в тот момент. – У меня колбаса есть «Докторская», сыр, рыба какая-то копченая. Посидим, пивка попьем, телик посмотрим.

– Пивка, говоришь… – Она с трогательной задумчивостью посмотрела ему в переносицу и вдруг согласилась: – А поехали. Дома одной сейчас мне никак нельзя. Я там точно свихнусь или начну строчить заявление об увольнении. Ведь не трусила же никогда, а сегодня что-то на меня нашло…

Они поехали к нему. Там она сразу запросилась в душ, с отвращением сбрасывая с себя выпачканную в грязи и чужой крови куртку. И когда вышла оттуда в его халате, с этим дурацким тюрбаном на голове и, осторожно ступая босыми крохотными ступнями по его неделю не метенным полам, прошла мимо него к дивану, Лапина пробрало…

Так его не возбуждала еще ни одна женщина. Ни одна!!! А Танюшке хоть бы что. Вытащила из недр своей сумочки пилочку, пристроилась с ногами в углу дивана, и все свое внимание сосредоточила на ногтях. Он ушел в кухню и занялся бутербродами. Не потому, что обещал ей их, а потому что не мог спокойно смотреть на нее. Просто смотреть и не трогать.

Потом было пиво, бутерброды, нескончаемые передачи по телевизору, которые они обсуждали обыденно и как бы между делом. И больше ничего… Ничего после этого не случилось. Она ушла в спальню, оставив его в гостиной. Заперлась изнутри, подставив стул к ручке. И ни разу больше не высунула оттуда носа. А утром она, конечно же, удрала, пока он спал.

Такая вот у них с Танюшкой получилась любовная история, которая ни разу больше не имела повторения. Они встречались на службе, трепались обо всем и ни о чем, справлялись о здоровье и успехах, но никогда не заговаривали о том, что произошло. Хотя это он считал, что произошло, потому что это его пробрало, не ее. За нее-то он ничего не мог сказать. Никогда не спрашивал, хотя, может, и стоило, дураку.

Потом было его увольнение, долгое метание в поисках себя, и Танюшку он как-то из виду упустил. Когда встретил, она была уже замужем. Кстати, за тем самым парнем, которого они отвозили в больницу…