Текст книги "Это (не) измена (СИ)"
Автор книги: Галина Милоградская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 10
Егор
Сегодня Ядвига превзошла саму себя, или это мои гормоны зашкаливают, но всё утро ловлю себя на том, что постоянно смотрю. Обычный понедельник, обычное собрание, обсуждение текущих дел, которое пропускаю мимо ушей, пока исполнительные директора из разных отделов разговаривают между собой. Ядвига выделяется среди них, удивительно, что это только я вижу. В кремовом костюме, оттеняющем рыжие волосы, мягкой волной лежащие на плече, выглядит невероятно. Заставляю себя вернуться к делам, мысленно отвешивая смачного леща. Киваю, слушая доклад финансового отдела, и снова украдкой смотрю на неё. Взгляды пересекаются, коротко, но до костей пробирает. Губы дрожат от тщательно сдерживаемой улыбки. Отвернись первая, потому что я не смогу и спалюсь.
– На этом будем закругляться. Всем продуктивной рабочей недели, – подытоживаю, когда становится тихо. Ядвига Яновна, задержитесь.
Знаю, что пользуюсь служебным положением. Пусть. Хотя бы парой слов перекинуться. Дожидаюсь, когда закроются двери, и только тогда позволяю себе жадно на неё посмотреть. Ядвига стоит, опирается папкой о стол с исключительно деловым видом. Но я уже знаю, какой она может быть. Крохи, да, но этого достаточно, чтобы привычно отстранённый вид оброс деталями и наполнился объёмом.
– Что-то случилось? – спрашивает ровно.
– Да. Хотел узнать, как ты. – Не могу больше сидеть. Встаю, подхожу, не так близко, как хотелось бы, но достаточно, чтобы почувствовать её аромат.
– За сутки ничего не изменилось. – Ядвига спокойно смотрит, а у меня внутри буря. Хочется потереть грудь, чтобы сердце так быстро не билось. Нельзя на неё так реагировать, надо успокоиться. Не могу.
– Когда мы в следующий раз увидимся? – вырывается до того, как успел подумать. Пусть через неделю, через месяц, но я хотя бы буду знать, ждать.
– Я об этом не думала.
Жестоко. То звонит, проводит вместе весь день, то делает вид, что безразличен.
– Тогда подумаю я. Что на счёт субботы?
– Сын уже дома, выходные я проведу с ним.
– Тогда среда?
– Меня не будет в офисе, поеду на производство.
– Может, пообедаем сегодня?
– Просто пойдём и пообедаем? Слухи пойдут.
Холодность убивает. Должна была заморозить пожар внутри, а он, наоборот, сильнее разгорается.
– Так легко дала шанс, а теперь отбираешь. – Касаюсь локтя, поглаживаю большим пальцем.
– Ты слишком торопишься, – отвечает мягко, но убрать руку не спешит. Это даёт надежду.
– Я и так почти не двигаюсь с места.
– При этом два раза мне отказал. Противоречишь сам себе.
– В третий раз не откажу, обещаю.
Потому что в третий раз она предложит, потому что действительно захочет. Почему-то в этом уверен, а интуиция редко подводит.
– Если он будет, – усмехается. Играет, лиса. Будет, всё будет. Отпускаю, делаю шаг назад, хотя желание поцеловать и стереть эту насмешку отдаётся физической болью в паху. Как бы она отреагировала?
– Вы свободны, – отвечаю, на всякий случай скрестив руки на груди, чтобы не облапать от и до. Не развернуть, усадить на стол и заставить ровное дыхание сбиться. Съесть её губную, вылизать шею, чтобы остался только настоящий запах кожи, без примеси изысканных духов. Не знаю, что увидела в моём взгляде, потому что резко краснеет, кивает и уходит.
Понедельник сменяет вторник, в среду, не выдержав, отправляю цветы без подписи. Догадается, что от меня. Должна догадаться. Сработало – приходит в кабинет под конец рабочего дня. Повода не нужно, всё-таки она – мой заместитель, но всё это время общение было исключительно деловым. К столу идёт, плавно покачивая бёдрами, кажется, у меня, как у того волка, слюна сейчас капать начнёт. Сегодня она в красном. На ком-то бы смотрелось броско и дёшево, а Ядвига как для этого цвета создана. Юбка-карандаш, пиджак, под ним – шёлковая белая блузка с большим бантом под горлом, который так и тянет развязать.
– Спасибо за цветы.
– Какие? – вскидываю брови и наслаждаюсь её удивлением и растерянностью. – У тебя появился ещё один поклонник? Мне начать беспокоиться, или встать в очередь?
– Я знаю, что это ты прислал, – хмурится.
– Если я, как будешь благодарить? – откидываюсь в кресле, чтобы быть дальше. Слишком горячо, когда она близко.
– Как? – снова эта лисья улыбка. Ядвига опирается ладонями о стол и наклоняется. Удерживает взгляд, пару секунд демонстративно смотрит на губы. Едва держусь, чтобы не облизнуть их, враз пересохшие. Шепчет: – Я ведь уже сказала спасибо. Этого мало?
– Ты первая начала, – напоминаю, резко поднимаюсь, чтобы смотреть сверху вниз. Не могу держаться: касаюсь губ кончиками пальцев, обвожу их контур. Мягкие. Помню, какие нежные. Она не отшатывается, но и не шевелится. Застыла. Приподнимаю подбородок костяшкой указательного пальца, большим поглаживаю. Надо остановиться, но где я, и где рассудок? Внизу живота угли тлеют, кровь хлынула вниз. Как мало ей надо сделать, чтобы привести в состояние почти бесконтрольного возбуждения. Просто смотреть так, как сейчас смотрит. Опираюсь одной рукой о стол, чувствую её дыхание на своих губах. Ресницы дрожат, Ядвига закрывает глаза, не могу сдержать улыбку.
– Спасибо мне достаточно, – говорю и снова сажусь. В её взгляде гнев мешается со смущением и… разочарованием? Мысленно аплодирую себе.
Фыркнув, она уходит так же стремительно, как вошла. За малым не хлопает дверью. Этот раунд остался за мной. Какой шаг сделать дальше? Забрасывать цветами пока нет смысла, не тот эффект. Драгоценности дарить рано, да и не примет скорее всего. Пригласить куда-нибудь на нейтральную территорию? Может, в Большой билеты достать? Там сейчас как раз Мариинка на гастролях, Леся все уши прожужжала – она когда-то балетом занималась, только два года назад бросила. И правильно: как вспомню, сколько убивалась, ломалась и болела. А потом сказала: раз примой не стать, то нечего стараться. В этом мы похожи: или всё, или ничего.
Леся появляется в офисе на следующий день. Как всегда без предупреждения, спасибо, что хоть вечером.
– А если бы меня не было на месте? – спрашиваю, пока она снимает дутую куртку и шарф, швыряет на диван.
– Поехала бы дальше, – пожимает Леся плечами. Нагло садится на край моего стола, двумя пальцами приподнимает лежащий ближе всего документ. – «Стратегия снижения затрат на топливно-энергетические ресурсы за период…». Фу, как скучно. Ты реально понимаешь, что тут написано?
– Конечно понимаю, – отбираю документ и убираю в папку. – Чем обязан?
– Мы почти месяц лично не виделись, не соскучился? – надувает губы. У Леси тонкие черты лица и изысканная аристократическая красота. Очень легко представить в платье девятнадцатого века и широкополой шляпе. Но она, как будто пытаясь это скрыть, броско красится, коротко стрижёт некогда русые, а сейчас белые волосы и носит джинсы с высокими ботинками. Видели бы родители, инфаркт бы хватил. Может, и к лучшему, что их уже нет. У нас десять лет разницы, Лесе недавно двадцать три исполнилось. На день рождения мотоцикл попросила, сумасшедшая. Знает, что после смерти родителей ни в чём ей отказать не могу.
– Мне нравится твой кабинет, – она обводит его взглядом, как будто в первый раз видит. – Но я бы добавила яркости.
– Знаю я твою яркость: мазня друзей и постеры с героями мультфильмов. – Вспоминаю её квартиру. – Обойдусь.
– Вот поэтому ты до сих пор один: ску-учный. Зануда.
Леся шутливо щёлкает по носу, фыркает, и именно этот момент Ядвига выбирает, чтобы зайти. Застывает в дверях, прижимая папку к груди. Впервые за день увидел, сердце сладко ноет. Она снова в красном, вчерашний костюм. Дома не ночевала, или просто понравилось?
– Извините, что помешала, – говорит сухо.
– Не помешали. Что-то важное? – спихиваю сестру со стола.
– Надо согласовать пару документов, но я лучше завтра зайду. К тому же, рабочий день уже закончился. До свидания.
Уходит, я продолжаю смотреть на закрывшуюся дверь. Всё за Ядвигой тянется. Леся громко присвистывает.
– Вижу, почему тебе яркость не нужна, она под носом ходит. Секретарша?
– Мой зам.
– У вас что-то есть? Показалось, что ей не понравилось, как близко к тебе я сидела.
– Ничего у нас нет, – невольно вздыхаю, забыв, что рядом не сестра – ищейка, которая тут же встаёт в охотничью стойку.
– Но ты бы хотел.
– Я? Нет. Мы давно вместе работаем.
– Ага, поэтому смотрел так, что воздух заискрился. Хочешь, догоню и скажу, что я твоя сестра.
– Не надо. – С силой тру глаза. Было желание броситься за ней, но может, это к лучшему. Если это вызовет хотя бы крохотную искру ревности, это сыграет на пользу.
– Так ты уже закончил? Давай поужинаем вместе, – предлагает Леся и складывает руки в молитвенном жесте. – Пожалуйста. Хочу провести время с любимым братиком.
– И выжрать мне мозг чайной ложечкой. – Ворчу и выключаю компьютер. – Ладно, поехали, давно вместе не сидели.
Леся отвлекает от мыслей о Ядвиге, но они возвращаются к ночи. Завтра объясню. Не нужна мне её ревность такой ценой. Глупо, выглядит так, будто подстроил. Решив, что точно поговорю, утром собираюсь вызвать к себе, но она как мысли читает – входит, слышу, как говорит:
– Не беспокойте нас пока.
Пересекает кабинет, звонко цокая каблуками, обходит стол, решительно кладёт ладонь на затылок и впивается в губы. Опешив, даже не успеваю ответить. Ядвига прерывает поцелуй, смотрит в глаза.
– Я больше не хочу ждать. Хочу тебя.
Не могу больше ждать. Никаких сил не хватит, когда так настойчиво предлагают. Оттолкнувшись от подлокотников, подаюсь к ней, с силой сжимаю шею и целую, раздвигая языком губы.
Глава 11
Ядвига
– Мама!
– Медвежоночек!
Подхватываю Яшку на руки, вдыхаю всё ещё сладкий детский запах. Так сильно соскучилась! Он обвивает, как обезьянка, смотрю на маму поверх его плеча. Рассказать или нет? Не могу же скрывать это вечно, в любом случае скоро правда раскроется. Лучше подготовить родных к новости о том, что скоро разведусь с Платоном. С сожалением отпускаю Яшку, подталкиваю к детской.
– Беги, няня Вика тоже заждалась.
Сын с визгом мчится по коридору, я снова ловлю на себе пристальный мамин взгляд.
– Что случилось? На тебе лица нет.
– Правда? – нервно смеюсь. – Мне казалось, я неплохо справляюсь.
– Рассказывай, – выдыхает мама.
– Давай сначала заварю чай.
Пока кипит вода, пытаюсь подобрать слова, но ничего в голову не приходит. В какую обёртку ни заверни, внутри всё равно кусок дерьма.
– Платон мне изменяет.
Мама терпеливо молчит, ждёт продолжения, да только понятия не имею, что тут ещё добавить…
– Давно изменяет. Как оказалось, – усмехаюсь, – для него секс – не измена, а простой физиологический процесс. Говорит, что любит, представляешь?
– Ты ждёшь от меня совета? – спокойно спрашивает мама. – Я не могу тебе его дать.
– Почему? – да, в глубине души по-детски наивно ждала, что мама разложит всё по полочкам и поможет принять окончательное решение. Сама так до сих пор не могу поставить окончательную точку. Цепляюсь непонятно за что. За воспоминания о счастье, за чувство покоя, за любовь, которая до сих пор где-то осталась. Мама выдыхает, качает головой.
– Что бы я тебе ни сказала, это будет моё мнение и моё решение, а семья – твоя. И тебе, нет, вам двоим решать, что с ней дальше делать. Раз ты до сих пор здесь, уходить не хочешь. Нет, не не можешь, а именно не хочешь. Прислушайся к себе. Какую жизнь с Платоном ты видишь дальше? Сможешь простить и снова начать доверять? Стоит ли оно того? Если да, то наберись терпения. Если нет… Это твоя жизнь, родная, тебе решать. Мы с папой поддержим любой выбор.
Рассказать про Егора? Нет, об этом точно не скажу, да и нечего пока рассказывать. Чем я тогда лучше Платона, если в браке всерьёз рассматриваю другого мужчину и прикидываю, как бы он мог смотреться в постели? Поражённо застываю: впервые задумалась об этом. Не о Платоне, не об его бесчисленных любовницах, а о Егоре без рубашки. Неужели клин клином на самом деле вышибают?
– Спасибо, – отвечаю машинально, мысленно одевая Егора обратно. Визг Яшки отвлекает.
– Папочка!
– Ого! А ты ещё больше вырос! – доносится радостный голос Платона. Сердце как рукой схватили. Каким бы ни был мужем, отец из Платона хороший. Не без косяков, но в сыне души не чает. Надо было ещё одного родить, может, тогда… А это уже полная чушь. Дети никогда не останавливали мужчин от измен, я же ещё больше чувствовала бы себя обманутой. Нет, я поставила карьеру на первое место и ничуть не жалею. Сейчас тем более. Держа Яшку на сгибе руки, Платон заходит на кухню, кивает маме.
– Марина Валентиновна, рад видеть.
– Ты меня разочаровал, – со вздохом говорит мама и отставляет нетронутый чай. – Очень разочаровал, Платон.
– Простите, – он низко опускает голову и выглядит искренне подавленным. Я слишком хорошо его знаю, чтобы отличить искренность от фальши. Когда изменял, не думал, как к этому мои родители отнесутся, м?
– Исправляйся, пока тебе дают шанс, – резко бросает мама и смотрит на меня. Какой шанс? Это она о том, чтобы окончательно определилась?..
Мама уходит, смотрю на две склонённых друг к другу головы: белую и каштановую, и больше всего хочу всё вернуть. Меньше знаешь – крепче спишь. Лучше бы никогда ничего не знала. Догадывалась бы, но не знала. Няня давно ушла, Платон укладывает Яшку спать, я же лежу и дрожу, сама не знаю, почему. Когда он входит в спальню, взгляд невольно упирается в широкую грудь.
– То, что мы спим в одной кровати, ничего не меняет. Это временно, – говорю, очерчивая границы. Прежде всего для себя.
– И не думал надеяться, – хмыкает он слишком уж весело. Ложится и поворачивается спиной. Хочется привычно уткнуться носом между лопаток, обнять, но я тоже отворачиваюсь с тяжело бьющимся сердцем. Почему всё так сложно? Это только звучит просто: соберись и уйди. По сути по живому рвать приходится, оказывается, слишком больно.
Просыпаюсь одна. Ещё рано, половина шестого, но кровать давно остыла. Ёжусь, выбираясь из-под одеяла, слышу приглушённый голос Платона. Любопытство берёт верх – с кем он в такую рань разговаривает? По собственным правилам не начинает деловые разговоры до десяти утра. Значит, другая женщина?..
– Да, Дима, я понял. Спасибо. В час. Свяжись с ней, не хочу лишний раз разговаривать.
Кто она? Что в час? Почему нельзя превратиться в муху и весь день следить за ним? Да почему меня вообще это волнует? Просто неприятно понимать, что сейчас он умудряется назначать встречи с другими. Горбатого могила исправит…
День пролетает стремительно, почти всё время провела на производстве, своими глазами смотрела на запуск новой линии оборудования, слушала рассказы инженеров и мастеров. В такие моменты горжусь своей работой, нашим делом. От меня, от моей личной жизни во многом зависит благополучие этих людей, поэтому надо стиснуть зубы и держаться до успешного выпуска акций. Все тут уже получили их, стали нашими акционерами, и прибыль от продажи скажется на их премиях. Если повезёт – немаленьких.
К концу рабочего дня в офисе почти никого не осталось, на моём столе – букет французский роз. Красных, в тон моему костюму. Записки нет, но я и так знаю, от кого. В груди разливается приятное тепло. Иду к Егору, точно зная, что застану на месте. Он явно доволен реакцией, даже не пытается скрыть улыбку, а я… Я наивно надеялась, что поцелует. Поцелует и заставит забыть о Платоне, о постоянной ноющей боли. Выдернет уже эту занозу. Но разве правильно пользоваться им, толком ничего не предлагая взамен, только своё тело? Запуталась. Почему всё так сложно? Живи мы обычной жизнью, я бы давно ушла. Или, Платон не изменял бы мне, не был бы окружен таким количеством женщин, желающих залезть в его кошелёк?.. Кого обманываю, если бы захотел – изменял бы в любом мире, в любой реальности.
Домой возвращаюсь снова пешком – весь день ездила с водителем, свою малышку оставила на парковке. Платон дома, в душе. Яшка гуляет с няней, она написала, что он попросил пирожные и они решили пройтись до кондитерской. На кровати лежит раскрытый портфель, из которого виднеются документы. Обычно он не такой небрежный, важные вещи где попало не разбрасывает. Беру портфель, кладу на комод, когда взгляд невольно задерживается на краю торчащего листа бумаги. «ДНК». Три буквы, от которых волосы становятся дыбом, а в животе становится пусто. Тяну бумагу за край, смысл слов постоянно ускользает. Несколько раз перечитываю, прежде чем доходит, что вижу. «Вероятность отцовства 98%…» Даже не замечаю, что вода давно перестала шуметь, что стало тихо, только мелко звенит в ушах.
– Ядвиг, – от голоса Платона подскакиваю на месте. Перед глазами плывёт. Он стоит близко, в одном полотенце, смотрит на бумагу, как на ядовитую тварь. – Я… я понимаю… это… – Проводит рукой по мокрым волосам, стискивает их. – Блядь! Я был уверен, что он не мой! Я бы никогда!..
– Я вижу, – отвечаю, едва шевеля помертвевшими губами.
– Мы повторим тест позже, это ошибка, поверь.
– Да, – киваю, опуская бумагу на комод. И минуты не могу находиться рядом, даже дышать одним воздухом всё равно, что добровольно себя травить. На деревянных ногах иду в детскую – Вика с Яшкой уже вернулись.
– Вика, ты не могла бы сегодня остаться на ночь? Мне надо срочно уехать, а Платону завтра рано вставать, он не сможет отвезти в садик. Прости, что так внезапно, но если ты не можешь, я что-нибудь придумаю…
– Всё в порядке, Ядвига Яновна, – улыбается Вика. – У меня не было планов, поэтому могу остаться.
– Спасибо, – киваю и даже нахожу в себе силы улыбнуться. Ложь даётся слишком легко.
– Ядвиг, нам надо поговорить, – начинает Платон, когда возвращаюсь в спальню за телефоном. Он уже оделся, выглядит взволнованным, а у меня заледенело всё внутри.
– Не подходи ко мне, – отвечаю безжизненно. Только не смотреть на него, не смотреть в его сторону, не видеть виноватые глаза.
– Куда ты на ночь глядя?
– Подальше от тебя.
Мне надо побыть одной, но не здесь, где стены давят, и всё пропитано прошлой жизнью. Платон не пытается остановить, а если бы посмел, боюсь, сорвалась бы. Закатила скандал, что-нибудь разбила, желательно, об его голову. Сперва бесцельно езжу по городу, белый шум в голове не проходит. Потом снимаю номер недалеко от дома и офиса, раздеваюсь, забираюсь с головой под одеяло, отсекая себя от всего мира. Почему до сих пор не получается заплакать? Уверена, стало бы легче. Даже не понимаю, как уснула, на утро голова тяжёлая. Времени ехать домой, чтобы переодеться, нет.
На столе до сих пор стоят цветы, но сейчас они не трогают. Весь день проходит в тумане: что-то говорю, пишу, делаю. К вечеру понимаю, что сойду с ума, если не перестану думать об этом. О ребёнке Платона на стороне. О безликой девушке, которая… Что? Станет его женой? Сомневаюсь. Но в семью точно войдёт, свёкр ещё одного внука или первую внучку в стороне не оставит. Хватит! Хватаю первые попавшиеся документы и иду к Егору. Так себе предлог, да нам он и не нужен особо, но почему-то кажется, что так будет правильно. Просто заглянула по работе. Отвлеки меня, прошу. Убери эту тяжесть, от которой дышать не могу.
Он не один. На столе сидит молодая девушка, вчерашний подросток. Треплет его за волосы, весело смеётся.
– Простите, если помешала.
Не думаю, что для него она что-то значит – слишком резво спихивает со стола, слишком привычный жест. Но разбираться не хочу. Устала. Сил никаких нет. Надо возвращаться домой, там сын. Нельзя просто взять и пропасть, сбежать. Пусть Платон бежит, куда пожелает, держать не стану. Его нет. Не знаю, задерживается по работе или помчался к беременной любовнице. Пусть делает, что хочет.
Он возвращается глубокой ночью, я до сих пор лежу без сна, но делаю вид, что сплю. Слышу, как раздевается, как тяжело вздыхает. Матрас прогибается: ложится рядом, но на расстоянии вытянутой руки. Алкоголем не пахнет, чужими духами – тоже. От этого только хуже. Лучше бы пил и трахался, чем это тяжелое молчание, которое даже топором не разрубишь. Как стало так, что мы теперь настолько чужие?
Хочу снова стать маленькой. Чтобы всё было просто, как раньше. Но если обратно дороги нет, если в прошлое не вернуться, надо начинать строить новое будущее. И первым делом унять боль от предательства мужа. Больше не хочу бежать к нему, надо идти от него, чем быстрее, тем лучше. Поболит и перестанет, и Егор мне в этом поможет. Пусть потом называет эгоисткой, именно такой теперь буду.
Глава 12
Егор
Забываю обо всём: что рабочий день только начался, что, несмотря на запрет, кто угодно может зайти. Земля вращается под ногами, когда подцепляю её губы своими, обнимаю крепко, чтобы не вырвалась. Будто она хочет. Сама обвила руками за шею, целует яростно. Стоп. Слишком жадно для первого раза. С трудом отрываюсь, сажаю на стол, внимательно смотрю в безумные глаза.
– Зачем? – выдыхаю и ищу ответ, но не нахожу.
– Ты сказал, что в третий раз не откажешься, – отвечает сбито. Гладит щёки, от каждого прикосновения пробивает током. Хотел когда-нибудь с такой силой? Лет двадцать, наверное, когда в первый раз целовался.
– Что случилось за эти несколько дней?
Мне нужно докопаться до правды. Пусть скажет, как есть, я смирюсь. Нет сил отталкивать, может, смогу изменить её мнение и чувства, когда переспим. Уже не «если», а бескомпромиссно «когда».
– Это не для того, чтобы насолить мужу, – наконец говорит, кладя ладони на грудь. – Мне это нужно.
– Нужен секс? – уточняю. Блядь, с самого себя и смешно, и тошно.
– С тобой, – кивает. Смотрит на губы так, что их печь начинает. Снова тянется, и я целую, потому что не могу по-другому. Ни отказаться, ни отступить не могу. Ядвига ведёт по груди к животу, опускает руки на ремень. Сквозь туман чувствую – расстёгивает. Вцепляюсь в пальцы, убираю. Не так, не здесь.
– Ты не хочешь? – Она шире разводит ноги, с силой давлю между них гудящим от напряжения членом. Шепчу на ухо:
– Сама как думаешь?
– Тогда?..
– Мы на работе.
– Когда это кого-то останавливало?
– Меня – постоянно.
– И что будем делать? – сжимает член, не могу сдержать тихий стон. Толкаюсь в пальцы, прикусываю шею. Слабо, а хотелось бы с силой, чтобы остался след. Мой след.
– Поехали вечером ко мне. Можешь? – утыкаюсь лбом в её плечо, потряхивает. Для неё просто секс? Пусть. Я от него сполна возьму. Плевать на причину, которая бросает её ко мне. Заставлю обо всём забыть, чтобы только обо мне думала, меня видела. Пауза затягивается. Поднимаю глаза – прикусила губу, думает.
– Я… я не знаю, смогу ли. Сын дома, и так вижу редко…
Злость вдруг берёт. А чего она хотела? Чтобы тут разложил? Так дешёво себя ценит, или врёт, что это не из-за мужа? Отступаю назад, провожу по волосам, пытаюсь привести дыхание в норму. Возбуждение спадает, во рту горечь. Какой бы ни была Ядвига желанной, не могу избавиться от гадливого чувства, что меня используют. Не понимаю, в чём перед судьбой провинился, что так наказывает. Никогда никого не предавал, не изменял, не оскорблял. Жил обычной жизнью, а ощущение, что карма нагнала и решила наказать. За прошлые жизни, по-любому.
– Сегодня вечером я буду ждать у себя. Захочешь – найдёшь возможность. Нет… К этой теме мы больше не вернёмся, ищи ёбаря в другом месте.
– Думаешь, мне только это надо?
– А что я, по-твоему, думать должен? Что внезапно влюбилась? Не смеши.
Наконец могу нормально дышать. Член ещё отчётливо пульсирует, но уже не контролирует мозги. Блядь, весь день впереди, чем она вообще думает⁈
– Я хочу забыться, – говорит вдруг. Понимаю – честно. Растерянная улыбка на губах, они отчётливо подрагивают, но глаза сухие. – Слишком много всего произошло… И я… Хочу забыться, Егор. С тобой.
Протяжно выдыхаю, провожу ладонью по лицу и отхожу к окну, только бы не видеть её, растрёпанную, с горящими глазами, сидящую на столе в такой позе, что только в фантазиях представлялась. Что же ты со мной делаешь, а? Слышу – встаёт, подходит со спины. Если сейчас коснётся, нахуй все условности, ключ в замке и жесткий секс. Пусть потом не обижается. Но Ядвига становится рядом, почти касается плечом, смотрит на небоскрёбы напротив.
– Не представляю, что ты обо мне сейчас думаешь.
– Честно? – скашиваю глаза. – Сам не знаю. Не понимаю тебя.
– Хотела бы сама себя понять, – усмехается криво. Опускает руки в карманы брюк. – Наверное, пытаюсь от себя сбежать.
– Звучит возбуждающе, – усмехаюсь. Помолчав, спрашиваю: – Чего ты ждёшь от этого секса? Не отношений же.
– Не хочу загадывать. Всё может быть.
Хотелось бы верить, да не получается. Вижу же, как её мотыляет. Сперва с браком бы разобралась, только я не дурак: понимаю, что такие семьи просто так не распадаются. И клином в их отношения встревать – такое себе. Сколько бы там Платон сам клиньев не вбил, я пока третий лишний.
– Я пришлю тебе свой адрес, – решаюсь и решаю за обоих. – Если захочешь – приезжай.
Она хочет, чтобы взял всё в свои руки: понимаю вдруг. Слишком сильная для слабого мужчины рядом, нужен тот, кто за волосы и в пещеру, а там будь что будет. На словах для Ядвиги всё просто, как до дела дойдёт – неизвестно, что будет.
– Иди работать, Ядвига. Наше внеплановое совещание слишком затянулось.
* * *
Ядвига
Что я творю? Губы печёт и покалывает, когда выхожу из кабинета Егора. Мимо секретарши, которая проводила коротким взглядом и вернулась к делам. Выше, на крышу, под мелкий дождь. Как узнала про беременность любовницы, до сих пор не дышала толком. Как пьяная, за малым не шатает, но в голове туман. Платон несколько раз звонил, писал, что надо поговорить. Видеть не могу. Представляю, и колотить начинает. Что делать? Опять Вику просить, чтобы с Яшкой посидела? Нет, у него отец есть, пусть занимается. Быстро пишу Платону:
Сегодня ты с Яшей, я вернусь завтра.
Всё. Его расписание не знаю, уже давно не интересуюсь, но пусть подстраивается. Сколько я с сыном оставалась, пока он на деловые ужины катался, по командировкам разъезжал? Понимала, не злилась, а он в это время с другими спал. Это уже даже не трогает так, как было в начале. Смирилась.
Хорошо.
Ещё бы он пытался возражать. Мне даже плевать, что он там планирует с любовницей и ребёнком решать. Не моё дело. Хватит откладывать, на следующей неделе встречусь с адвокатом. Выход на рынок приближается, вместе с ним – свобода, хоть и мнимая. Развод придётся поначалу втайне держать, но мне сам факт, что больше не буду с ним связана, греет душу. Бежать некуда, да и не за чем. У меня бизнес, который не бросишь по щелчку пальцев, обязательства, жизнь, в конце концов. Пусть Платон переезжает куда хочет, недвижимости полно, есть куда. Я с нашей квартиры не перееду, сама выбирала. Главное – первый шторм выдержать, когда свёкр на ковёр вызовет. Но ему нечем меня запугивать, крыть нечем. Не с улицы подобрали, у моей семьи достаточно власти и влияния, чтобы рты заткнуть. Да, у отца компания поменьше будет, но связей хватает.
Спускаюсь в офис и только в своём кабинете понимаю, как замёрзла, и снаружи, и внутри. Прошу приготовить кофе, устало опускаюсь в кресло. Цветы Егора ещё не завяли, касаюсь нежных лепестков. Значит, всё на самом деле случится сегодня. Живот поджимается от страха. Реально решила переспать с ним, так настойчиво себя предлагала. Поздно отступать. В конце концов, это просто секс. Сколько бы ни повторяла себе это, страх не уходит. Представлять, как всё будет, не получается.
Он присылает свой адрес и код от входной двери. Начинает доходить: это всё по-настоящему. Отказаться ещё не поздно, но понимаю, что тогда останусь совсем одна со своими мыслями и точно сойду с ума. Так хоть отвлекаюсь. И всё равно начинает потряхивать, когда спускаюсь на парковку. Ладони потеют, когда завожу мотор, но не успеваю тронуться с места – перед капотом появляется девушка. На память не жалуюсь, лица отлично запоминаю, специфика работы. Та девица из кабинета Платона. Это она беременная, или сейчас ко мне начнёт тянуться вереница его шалав? Открываю окно, жду.
– Вы меня, наверное, не знаете, – начинает она, подойдя. Смотрю снизу вверх, окидываю максимально надменным взглядом.
– Знаю, – отвечаю ровно. Рассматриваю внимательно, пытаясь понять, что не так у мужа со вкусом. Она же вся надутая и перекаченная, даже волосы мёртвые – наращённые. – Ты с моим мужем спала.
Вздрагивает. Явно хотела поразить, не ждала, что так отреагирую.
– Я… я жду от него ребёнка.
– Поздравляю. Что-то ещё?
Опоздала ты, милая, со своей бомбой. Внутри уже давно всё выжжено напалмом.
– Я буду рожать, – гнёт своё девица.
– И? Мне посоветовать тебе врача, или сразу с роддомом договориться? – выразительно смотрю на плоский живот.
– Вы меня не запугаете! – взвизгивает она вдруг. Разбирает смех. Кем она меня считает? Или Платон что-то наговорил?
– Да как-то не собиралась. Это ваше с Платоном дело. – Чем больше она говорит, тем спокойнее становлюсь. Встретилась с одним из страхов, а оказалось, что не страшно вовсе. – Только, милая, ты на семью с ним особо не надейся, тебя в неё не примут.
С истеричным весельем представляю вытянувшееся лицо свёкра при виде этой куклы.
– Мне от вашей семьи ничего не надо. – Пытается играть в надменность, да силёнок не хватает. Вижу – дрожит.
– Поэтому ты до сих пор аборт не сделала, понимаю. – Завожу мотор, несколько раз демонстративно жму на газ. – Что-то ещё? Нет? Тогда свободна. Ещё раз увижу, и твои волосы поредеют. Поняла?
Не дожидаясь ответа, отъезжаю, заставляю себя не сорваться с места. Я – самодостаточная женщина, умная, деловая, красивая. Еду к любовнику, а муж… Пусть решает свои вопросы как хочет. Меня не касается.
