Текст книги "Странствия Властимира"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

ГЛАВА 17

После той ночи не было им покоя. Все ждали возвращения Агов – кто с гневом и затаенным страхом, кто настороженно как ждут врага ушедшие на чужую землю разведчики.

Дождь на двое суток превратил выжженную степь в болото но потом жаркое солнце подсушило лужи и грязъ. Тучи рассеялись уйдя севернее, а всадники свернули немного на восток, уходя прочь от морей и городов, к великой досаде Гаральда, который не переставал считать дни до расставания. После того как его глазах Буян своими запретными чарами прогнал Агов, рыцарь втайне боялся его и не раз ловил себя на мысли, что неплохо бы убить колдуна во сне. Удерживало его то, что тот мог заранее почуять это.

Кругом тянулись полумертвые земли, опаленные солнцем. Только на караваны кочевников, тропы торговцев и оазисы со знакомыми колодцами и загонами для скота натыкались путники. Иногда впереди миражем вставали горы, но до них было много дней пути.

Но всему на свете приходит конец, и равнина кончилась. Теперь горизонты для всадников закрывали не менее выжженные холмы, из которых торчали камни, словно прорвавшие кожу кости скелета. В расщелинах цеплялись за жизнь корявые кустики и жидкая полусухая травка, за которую жеребцы дрались, словно волки за мясо. На дне оврагов можно было найти сырую землю – признак того, что вода здесь есть. Это же подтверждали и следы зверей – газелей, диких ослов и верблюдов. Меткая стрела порой доставляла дичь на ужин, а клубни некоторых растений были отличной приправой. Сухой период кончался, и кое-где из земли поднимались первые ростки новой зелени. Степь обещала ожить через несколько дней. Удручало иное: с каждым днем становилось все яснее, что они попали туда, где люди появляются редко. Газели у источников уже не шарахались при виде человека, а однажды всадники спугнули пару диких кошек-пардусов. Звери тихо зарычали и отошли, но не убежали, а следили за путниками издалека желтыми глазами. Лошади косились на зверей, проходя мимо.

Буян, разведывая дорогу, то и дело отделялся от остальных, выезжая чуть вперед. Следивший за ним уже несколько дней Гаральд приметил, что в этих мертвых местах колдуна-непоседу легче застать одного. Он сможет подкараулить его и справится с ним – юный Мечислав не бросит князя, кидаясь на помощь гусляру. Рыцарь немного повеселел и тоже, якобы осматривая горизонт, стал иногда отделяться от спутников.

Он заметил, как Буян пришпорил жеребца, легко въезжая на крутой склон холма, подножие которого они как раз огибали. Постояв там несколько секунд, гусляр направил коня вниз, скрываясь за холмом.

Более удачного мига нельзя было придумать. Торопясь, Гаральд обходом поскакал в ту же сторону. Камни скрыли его от едущих шагом Властимира и Мечислава.

Серо-рыжего жеребца Буяна он увидел в зарослях сухого ломкого кустарника. Гусляр пробирался по нему в низину, где в зарослях виднелся островок воды. С трех сторон озеро закрывали кусты и скалистые стены холмов, с четвертой – открывался вид на безрадостную равнину. Князь и его юный провожатый должны были оказаться там через некоторое время. Надо было спешить.

Направив коня вниз, Гаральд на скаку выхватил меч, чтобы сразу поразить колдуна. Буян был гораздо ниже его по склону и сдержал жеребца, подъезжая к берегу озера. Хруст ломающихся веток донесся до него. Он обернулся и увидел несущегося на него рыцаря.

– Эй, чего это ты? – крикнул он, заворачивая коня. – Осторожнее! Кого там увидел?

Он обернулся, ища невидимого врага, но больше ничего не успел сказать – подлетевший Гаральд взмахнул мечом, и Буян вывалился из седла.

Он успел увернуться от первого удара и только крепко ушибся о камни. Но едва он попытался подняться, как рыцарь удивительно быстро оказался над ним и поднял меч для второго удара. Для безоружного Буяна этот удар мог оказаться последним. Сверкнула сталь, но гусляр опять смог увернуться. Гаральд, раздосадованный неудачей, наступал.

– Ты чего, сказился? – Буян отступал к своему коню, что смирно поджидал хозяина в стороне. – С чего это на людей кидаешься?

– Молись, колдун, настал твой смертный час! – прохрипел Гаральд.

– Да за что? – воскликнул Буян.

Гаральд не ответил, боясь сбить дыхание. Он понимал намерения гусляра и нарочно не пускал его к жеребцу.

– Да ты что? Безоружного-то? – ахнул Буян. – Не по чести это!

Он сделал попытку проскользнуть под несущимся на него мечом, но рыцарь ловко отбросил его; чтобы не лишиться головы, гусляр метнулся в сторону, но зацепился за камень и упал. Он тут же перекатился в сторону, ускользая от вонзившегося в землю меча. Окончательно рассвирепев, Гаральд рубил снова и снова. Буян ужом извивался на земле, уже не надеясь ни на что и целиком сосредоточившись на враге.

Скользящий удар плашмя слегка оглушил его, и гусляр ткнулся носом в песок. Голова гудела, плечи ныли от удара. Ему нужна была всего минута, но рыцарь не давал ему и мига передышки. Он вырос над поверженным противником, подняв меч и заслоняя солнце. Гусляр с трудом перевернулся на спину. На фоне солнца рыцарь казался черным силуэтом.

– Молись своим богам, – прохрипел он, занося меч для удара.

– Последняя просьба! – успел крикнуть Буян.

– Что? Ты надеешься оттянуть конец, колдун?

– Встань чуть правее, не засти мне света, – сказал гусляр. – Ты сам сказал, чтобы я молился своим богам, а для нас первый бог – само пресветлое солнце. Я гляну на него в последний раз…

Он надеялся, что с той стороны он скорее увидит выезжающих из-за холма Мечислава и Властимира, но Гаральд разгадал его хитрость и сделал шаг в сторону, но не вправо, а влево.

Буян скрежетнул зубами, прикидывая, сумеет ли спастись, но тут его взгляд упал на холмы, что окружили озеро и заросли, и он подался вперед.

– Гляди, Гаральд, что там!

Палец его упирался в склон холма позади рыцаря. Тот крутнул головой:

– Старая уловка. Там ничего нет!

– Я говорю – есть! У меня глаз острее, верь мне, пока я жив! Ты только глянь!

Отводя рукой готовый обрушиться на него меч, он вскочил на колени. Славянин действительно смотрел в другую сторону, и Гаральд, поверив, обернулся.

Этого движения оказалось достаточно, чтобы гусляр вскочил на ноги и отступил на безопасное расстояние. Поздно распознав его уловку, рыцарь выругался.

– Ты обманул меня, подлый язычник! – рявкнул он, опять кидаясь на него.™ Но погоди, я тебя еще достану! Не будь я Гаральд Мак-Хаген!

– Сам ты хорош. – Буян косился на него одним глазом. – Кидаться из-за спины на безоружного – это не по-рыцарски!

– Если твой враг – рыцарь и человек благородного происхождения – это так, но ты простолюдин и колдун.

– А что – колдун уже не человек?

– Нет, ибо продал душу дьяволу! Сатана хитер! Кто знает, кем он тебе являлся!

«Чистомыслом», – мог бы ответить Буян, но не стал спорить дальше.

– Мы еще успеем все выяснить, – отмахнулся он, – тем более что я тебя не обманул. Погляди, там и правда что-то есть!

Он указывал все на тот же склон, но, видя, что рыцарь ему не верит, полез туда, цепляясь за сухую траву и кусты. Думая, что он решил бежать, Гаральд устремился за ним.

В это время из-за поворота показались два всадника. Мечислав, выглядывая гусляра и рыцаря, скоро заметил их на склоне и крикнул:

– Куда это вы собрались?

Услышав голос юноши, Гаральд тихо выругался – вовремя явились, чтобы помешать ему! – но Буян отозвался со всегдашней своей жизнерадостностью:

– Я кое-что обнаружил. С вашей стороны не видать! Подъезжайте к воде. – И он махнул рукой.

Торопящийся за ним рыцарь остановился, и гусляр ушел один далеко вперед. Следя за ним настороженным взглядом, Гаральд вдруг высоко, почти на вершине, увидел то, к чему поднимался Буян. От удивления он протер глаза и, забыв про все, бросился догонять колдуна.

Склон становился все круче и круче, словно кто-то не хотел, чтобы с этой стороны к нему могли подобраться. Немного ниже вершины на стене была выбита ровная площадка с отвесными стенами. На ней – установлены два столба, обмотанные цепями. Их блеск и разглядел Буян,

Когда рыцарь подоспел, ловкий славянин уже взбирался на площадку. Неповоротливый в нагревшихся на солнце доспехах, Гаральд отстал, и гусляр протянул ему руку, помогая влезть. Увидев этот жест, рыцарь гордо отклонил предложенную помощь и взобрался сам.

Между двумя столбами, на камнях, лежала девушка.

Буян присел около нее на землю, нащупывая биение жилки на тонкой руке. Гаральд молча подошел и опустился на колени рядом.

Кроме браслетов на щиколотках и запястьях и полоски ткани на бедрах, на девушке ничего не было. Талию ее охватывало два обруча, каждый из которых соединялся с цепями на столбах. Когда гусляр перевернул ее, открывая лицо и отбросив со лба длинные пушистые, черные как смоль волосы, открылось совсем юное лицо – не более шестнадцати лет. Тонкую шею охватывало ожерелье, на лбу поблескивала диадема. Девушка была без сознания.

– Воды, – не глядя на рыцаря, приказал Буян.

Гаральд кивнул, не сводя глаз с девушки. Он ждал всего, но не этого. Послушно поднявшись, рыцарь стал спускаться вниз.

– Будь осторожен, – донеслось до него сзади.

С досады Гаральд скрежетнул зубами и с силой вонзил меч в сыпучую землю. Навстречу ему уже лез Мечислав. – Что там у вас? – спросил он.

– Девушка прикована к скале, – сухо объяснил Гаральд. – Буян остался с нею… Ее надо привести в чувство…

– Сначала ее надо оттуда снять, – услышал его слова Властимир и вставил слово, —да расспросить, что случилось… Может, это не наше дело?

Гаральд только досадливо махнул рукой и молча достал свою походную флягу.

Когда он поднялся на площадку, Буян уже освободил девушку от цепей. Гусляр молча принял флягу из рук рыцаря и смочил сухие, плотно сжатые губы девушки и горячий лоб. Она тихо застонала и пошевелилась,

– Приходит в себя, – шепнул гусляр, – Помоги мне! Вскинув ее на руки, он решительно направился вниз, и Гаральду пришлось поддерживать его за локоть.

Спасенную положили на плащ у воды, и гусляр попытался напоить ее. Девушка несколько раз глотнула, потом вдруг закашлялась. Она мелко дрожала, и Буян приобнял ее, согревая. От этого она окончательно пришла в себя и открыла глаза. В первый миг личико ее, совсем детское, исказил ужас, и она отпрянула с криком, но потом разглядела окружающих ее людей и спросила с явным удивлением:

– Как, разве вы не джинны?

– А кто это такие? – немедленно откликнулся Буян. Его вопрос успокоил девушку.

– Вы не джинны? – Она попыталась сесть. – Но кто же вы?

– Люди, самые обычные люди, – приветливо ответил Буян, незаметно толкая решившего было возразить Гаральда. – Просто ехали мимо, да и заприметили тебя… Кто ты и что тут делаешь?

– Умоляю вас, – девушка вдруг распростерлась перед ними ниц, – уезжайте отсюда, не мешайте!

– Конечно, раз здесь опасно. – Буян встал и захотел было поднять девушку, но та стала отбиваться. – Чего ты?

– Бросьте меня здесь! – воскликнула она. – Бросьте, спасайтесь сами! Иначе все погибнут!

– Ты с кем-то нас путаешь или с ума сошла, – уверенно сказал гусляр. – Почему все должны погибать, скажи на милость?

– Потому что я жертва!

Девушка гордо выпрямилась, расправила плечи и изящным движением отбросила назад длинные волосы, которые покрыли ей всю спину. Она поправила повязку на бедрах, привела небрежным жестом в порядок свои украшения и горделиво сделала шаг к застывшему Буяну.

– Ну как, хороша? – зазывно спросила она.

Девушка и правда преобразилась – она была привлекательна и соблазнительна настолько, что Мечислав, когда незнакомка посмотрела на него, покраснел и потупился. В ней было что-то такое, что заставляло людей бросаться ей в ноги… И это была красота, которая должна была еще расцвести…

– Хороша, – вздохнул гусляр, невольно сравнивая ее с Прогневой, которая была на нее чем-то похожа, особенно в гневе. – Только я, однако, понять не могу…

– А тут и понимать нечего. – Девушка пожала точеными плечами. – Если я понравлюсь джинну, он возьмет меня в жены и перестанет летать в наш город и жечь его. Если же нет, он отдаст меня кому-нибудь, а сам возьмет другую девушку… Так бывало уже восемь раз, я девятая.

– И надеешься, что не будет десятой? – спросил ее молчавший все это время Властимир.

– Я самая красивая, – уверенно ответила девушка. – За меня сватались уже тридцать раз, и все из других городов, потому что в нашем для меня не нашлось подходящего жениха.

Она вскинула голову и прошлась перед мужчинами, поводя бедрами и заигрывая с ними. Мечислав, на которого она поглядывала чаще прочих, смущенно отворачивался, а девушка, видя его явное замешательство, откровенно кокетничала.

Вдруг налетел порыв ветра. Люди не обратили на него внимания, но жеребцы разом вскинули головы и заржали, топоча копытами.

Девушка мельком глянула в ту сторону и вдруг переменилась в лице. Самоуверенности и кокетства как не бывало, с испуганным криком она бросилась к Буяну и Гаральду и спряталась между ними.

– Это джинн! Джинн! – вскрикивала она. – Спасите меня!

– Но ведь ты сама его желала, – напомнил ей гусляр.

– Он убьет меня и вас, если увидит вместе! Спасите меня!

– Что будем делать? – спросил Гаральд.

Ответа он не получил – небо разом потемнело от тучи, что вынырнула откуда-то сбоку и накрыла озеро, заросли и холм. Лошади зафыркали от резкого запаха, а Гаральд опять неистово перекрестился:

– Сера! Сам сатана!

– Еще один? – огрызнулся Буян. – Их что, целая дружина по свету бродит?

Рыцарь оставил его слова без ответа – к нему жалась девушка, тонко и испуганно вскрикивая. Пошире расставив ноги для опоры на сильном ветру, Гаральд поудобнее перехватил меч, воинственно оглядываясь по сторонам. Потом быстро перевернул меч рукоятью вверх и поцеловал ее основание.

– Святой Леонард, помоги мне в борьбе с нечистью! – шепнул он.

– Этот скаженный собирается драться, – догадался Буян. – А запашок вроде знаком? Как, княже?

– Змей, – уверенно ответил тот – Или его хозяева…

– А может, еще один слуга светлых Агов? – предположил гусляр. – Их по свету знаешь сколько напущено! Не сосчитать…

Больше они не успели сказать ни слова – из недр тучи послышался громкий рев, постепенно перешедший в хохот:

– Ого-го! Сколько тут мне наготовили всего! И поесть есть что, и с кем поразвлечься! Идите-ка ко мне!

Тьма сгустилась, постепенно превратившись в фигуру огромного человека, покрытого облезлой шкурой. Крючковатый нос нависал над широкими губами, из которых при каждом слове высовывались клыки. Глаза горели как угли, руки и ноги напоминали лапы зверей. Кроме лохматой грязной свалявшейся клочьями шерсти, на существе ничего не было, только на одной лапе тускло поблескивал браслет. Джинн ступил на холм и протянул руку, чтобы сразу забрать и девушку, все еще цеплявшуюся за рыцаря, и самого Гаральда.

– Вреда от него, конечно, больше, чем пользы, но бросать его так не след, – вдруг решительно молвил Буян и опрометью бросился к своему коню. – Мечислав, следи за князем!

– А ты? – крикнул вдогон юноша.

Но гусляр уже вскочил в седло, подхватил повод рыцарского жеребца и устремился на Гаральда. Услышав топот копыт, тот на миг обернулся, и Буян подал ему повод:

– В седло, живо!

– Я не трус! – сверкнул глазами рыцарь, опуская забрало шлема.

– Глупец! С ним одному не справиться! Джинн внимательно следил за ними.

– Это со мной вы решили сражаться? – рявкнул он, ударив кулаком по земле так, что лошади упали на колени, – Ну, поглядим, кто вы такие?

– Не смотри, все равно ты таких не видел! – крикнул Буян. – Мы и не с такими сражались!

Он выпрямился в седле, разводя руки в стороны, и Гаральд, догадавшись, что он будет делать, дернул его за руку:

– Оставь свое чародейство! Понял я тебя – за то нападение мне мстишь?

Он передал гусляру вцепившуюся в него девушку и поднял меч.

– Изыди, порождение сатаны! – крикнул он, пришпоривая коня.

Джинн, видя, что на него несется во весь опор всадник, гулко захохотал и выпрямился во весь рост. Шерсть на нем встала дыбом, расправилась, по ней забегали искры. Из раздутых на манер бычьих ноздрей повалил дым. Порыв горячего ветра заставил рыцарского коня споткнуться на скаку. Лошадь со всадником с разбегу рухнула наземь, подминая под себя Гаральда.

– Вот так-то! – самодовольно воскликнул джинн. – Будешь знать, как меня на бой вызывать! А ну-ка…

Он наклонился, чтобы сгрести в горсть пытающегося вылезти из-под придавившей его лошади рыцаря. Огромная волосатая рука подцепила Гаральда, но тут же джинн выругался и разжал кулак: рыцарь ударил его по пальцам мечом. Гаральд упал, но тут же вскочил, чтобы продолжить бой.

– Раз так, держись! – Рассвирепевший джинн отмахнулся здоровой рукой. Рыцарь, припав на колено, царапнул по проносящейся над ним кисти, оставив и на ней глубокий длинный порез.

Джинн взревел так, что поднялся ветер. Сжав кулаки и задрав вверх голову, он ревел в небо, словно призывая на помощь остальных джиннов. Славяне не сводили с него глаз.

– Сам себе погибель нашел, – молвил Мечислав, кивая на рыцаря. – И ни за что…

Девушка, словно ее толкнули, вдруг выскочила вперед и рухнула в пыль перед джинном, загораживая собой Гаральда.

– Возьми меня, пощади его! – закричала она, стараясь перекрыть вой джинна. – Ты ведь за мной прилетел, они тут ни при чем! Возьми меня – я тебе понравлюсь! Еще ни один мужчина не входил ко мне – ты будешь первым!

Джинн расслышал ее слабый голосок и замолчал, разглядывая красавицу

– А ты хороша, – наконец протянул он и наклонился, чтобы поднять ее с земли.

Опомнившийся Гаральд оттолкнул девушку.

– Благодарю, миледи, – с поклоном сказал он, – но ваша жертва напрасна. Я справлюсь с ним сам, а вы отойдите, чтобы не испачкаться в крови чудовища…

Последнего слова ему явно не следовало произносить. Джинн опять взбеленился.

– Ты еще здесь? – Он ловким щелчком сбил рыцаря с ног – Исчезни, козявка, пока я добрый…

Задетый за живое, Гаральд вскочил.

– Мое полное имя – благородный рыцарь сэр Гаральд Ран-гевальд Мак-Хаген Уэльский, рыцарь Алой подковы! – звенящим голосом воскликнул он, – Я – один из первых рыцарей свиты короля Альфреда Великого Лондонского и в будущем зять одного из богатейших лордов Англии сэра Чарльза Маль-тона. Мое имя известно не только в Англии, но и в Нормандии – дикие варяги и викинги трепещут, слыша его. И никто не смеет называть меня козявкой, не смыв своей оплошности кровью! Готовься – теперь я тебя не пощажу!

Джинн следил за англичанином так пристально, что славяне насторожились. А когда он наклонился к рыцарю, Буян толкнул Мечислава:

– Пора вмешаться, если не хотим, чтобы из него кусок мяса сделали!

Юноша кивнул, и они кинулись к Гаральду.

Англичанин не успел занести меча – с двух сторон на него насели Буян и Мечислав, а Властимир ощупью нашел его руку и попытался мягко вынуть меч из судорожно сжатой кисти.

– Не дури! – молвил он. – Тут ничем не поможешь…

– Князь, сзади! – крикнул Буян.

Незрячий Властимир не обернулся, а потому для него осталось неожиданностью внезапное нападение джинна. Взмах руки разметал всех в стороны, побросав на землю, а волосатая ладонь прижала к камням попытавшегося встать Гаральда.

Другой рукой схватив девушку, джинн обвел взглядом славян.

– Его я забираю с собой, – объяснил он. – Он достоин смерти мучительной и долгой. Вы хотели его остановить – за то честь и хвала вам. Вас я не оставлю без награды – вы или уберетесь отсюда, или погибнете.

– Хороша милость, – пробурчал тихо Властимир.

– Я еще не договорил! – крикнул ему джинн. – Вы можете выбрать, какой смертью вам предстоит умереть. Поверьте, это самая большая честь, какую я могу вам оказать… Ну, что вы решили?

Гусляр вскочил, коротким свистом подозвал лошадей. Славяне вскочили на коней.

– Мы решили, – громко ответил Властимир, – что не след нам бросать в беде товарища. И коли ты его не отпустишь добром, мы либо заберем его у тебя силой, либо разделим его участь. Твой выбор?

От его слов онемели все – и рыцарь, и джинн, и девушка. Не удивились только Мечислав и Буян.

– Глупцы! – наконец взревел джинн.

– Мы решили не бросать товарища в беде! – крикнул Властимир. – Мы так и сделаем!

Славяне разом обнажили мечи, и джинн явно удивился:

– И вы еще хотите драться? Ну, сами напросились!

Не обращая внимания на то, что в кулаке у него зажата девушка, он замахнулся на троих людей. Гаральд, не в силах пошевелиться под его рукой, крикнул:

– Уезжайте прочь!

Но его крик запоздал. Даже если бы захотели, славяне не могли последовать его совету.

Налетел сильный ветер, заставивший их лошадей упасть на колени. Кусты вокруг пригнулись к земле. Их сучья затрещали, ломаясь. Из земли с корнями вырвались молодые деревца, заворочались сдвинутые порывом камни. Воды озера заволновались, хлынули на берег, с одной стороны открывая каменистое дно.

Ветер все усиливался. Конь Гаральда с жалобным ржанием скользил по ветру прочь. Валуны в человеческий рост переворачивались и катились прочь, как деревянные шары или колеса. Выдранные с корнем кусты полетели через вершины холмов и уносились вдаль вместе с песком и пылью. В озере родился и закружился огромный смерч. Втягивая в себя воду, он двинулся к джинну.

На пути его оказались трое славян. Смерч чуть приподнялся, потом накрыл их. Люди оказались в пыльной мгле, словно в тумане. Они почувствовали только, как их вместе с лошадьми подняло в воздух легко, как три пушинки, а потом поволокло куда-то в неизвестность.

И был только крутящийся и мотающий их из стороны в сторону ветер, и скрипящий на зубах песок, и испуганное ржание лошадей, и далекий, но ясно различимый хохот джинна. Каждый знал только, что его конь под ним – ветер не давал им разлучиться, но где остальные – того не ведал никто. Нельзя было крикнуть – любой крик застревал в горле. Изредка долетал визг чьей-то лошади, но голосов людей слышно не было.

Сколько и куда они летели – того никто не знал. День или час – время остановилось. И только потом, когда все уже решили, что джинн присудил им вечно носиться в смерче над неизвестной землею, ослаб вой ветра, и стали они падать стремительно, как камни. С непривычки закружилась у каждого голова, а жеребцы, стараясь не разбиться о землю, вдруг затормозили так резко, что люди вылетели из седел, и только слышалось призывное ржание, которым подзывали жеребцы потерянных всадников.

А потом донесся совсем рядом усиленный эхом хохот джинна, вой урагана смолк, и всех четверых бросило на землю. Летевшая с ними пыль накрыла их, словно выпавший снег, и так же придавила к земле, как снег придавливает засыпанных им замерзших путников.

И так лежали они, оглушенные падением, пока вдруг не раздались над ними громкие голоса и смех. Кто-то раскидал песок и пыль, чьи-то руки вздернули их и поставили на ноги, а другие руки ловко и быстро связали и поволокли куда-то, подталкивая и торопя криками.

От толчков, криков, суеты и бившего в глаза неожиданно яркого света славяне понемногу приходили в себя. Хоть и шатало их с отвычки, но шагов через десять они оправились и начали оглядываться, чтобы выяснить, куда попали.

С удивлением увидел Буян, Мечислав, а с ними и Гаральд, что смерч перенес их в горы. Вокруг стеной поднимались бесплодные скалы. До самого неба возносились они. В центре лежало огороженное ими плато, похожее на дно высохшего оборонительного рва, – ровное, пустое, такое же мертвое, как все вокруг, но вытоптанное копытами коней до белизны. Единственный выход в ущелье, столь узкий, что в нем с трудом могли разъехаться двое всадников, был заложен несколькими глыбами высотой в два человеческих роста.

В скалах тут и там виднелись провалы пещер – большие и малые входы, окруженные камнями и отшлифованными глыбами. Они чернели, словно распахнутые голодные пасти невиданных чудовищ. И, словно в жертву этим чудовищам, вели к ним людей.

Но и вели их люди. Они были всюду – вылезали из пещер и стояли у входов, держа оружие наперевес, толпились поодаль, вытягивая шеи, спешили со всех сторон, оглядываясь на пленных. Все они были одинаковы – темнокожие от загара, черноволосые и узколицые, в разноцветных залатанных халатах или полуголые – в цветных штанах с платками вместо поясов. Были среди них и одетые в парчу и шелка, позади таких стояли слуги, видом похожие на оборванцев.

Все люди молчали, словно ждали кого-то.

Охрана подвела славян и рыцаря ко входу в огромную пещеру высотой не менее десяти саженей и шириной такой, что три всадника могли бы одновременно въехать в ворота. С двух сторон вход закрывали две скалы, гладкие изнутри и шершавые снаружи. Внутрь вел сводчатый ход, уходящий куда-то вниз, во тьму.

Но пленным не дали рассмотреть его и на миг – едва подвели их поближе, как повалил из пещеры густой дым и знакомый запах серы. Все люди, кроме тех, что охраняли пленных, пали ниц и закрыли головы руками, а изнутри послышались гул и рев.

Гаральд оглянулся впервые на своих спутников.

– Настал наш последний час, – сказал он. – Я все думал, как выглядит вход в преисподнюю, а теперь увидел воочию. Несомненно, сейчас за нами выйдет сам сатана и унесет с собою. Прощайте!

– Рано ты о смерти задумался, – ответил ему Буян. – Мнится мне, то не твой сатана, а наш знакомец старый, джинн… или как его там, а до сатаны далеко еще. Не боись – поживем!

– Правда? – с надеждой откликнулся Мечислав, что трусил, но не подавал вида перед старшими,

– Истинная, – яро кивнул гусляр.

– Если люди нам не помешают, – охладил их пыл Власти-мир. – Народу много вокруг?

– Сотни две или три, – на глаз прикинул Буян, – да, кажется, не все они тут собрались – ущелье-то большое, пещер немало – может, в дальних еще попрятались…

– Молчать! – прикрикнул один из охранников. – Не забывайте, что вы сейчас предстанете перед великим магом и повелителем всех сил мира и природы милостью Аллаха великого и милосердного Аджид-пашой!

Буян с интересом выслушал его слова.

– А не подскажете ли, – заговорил он, – что такого мы сделали этому… как его… Аджиду, что он нас сюда забросил? И где мы очутились? Мы, знаете ли, в этих местах впервые, заблудились немножко…

За эти слова толкнули его в спину.

– Молчать, а не то головы лишишься! Не могли вы ошибиться – Аджид-паша – великий маг и чародей, он сам вас сюда направил. Его волей вы тут оказались.

– Это что же, – продолжал Буян, не обращая внимания на то, что на него уже и его спутники поглядывают с неудовольствием, – если мы тут оказались, значит, ясно зачем, почему и за что?

Славяне молчали. Ясно было и без слов – очутились они во владениях того самого джинна, с которым повздорили только что. Принес он их сюда и отдал на расправу этим людям. Теперь сидит он, ждет развлечения – их смерти, а покамест небось забавляется с той девушкой.

Дым тем временем все густел и темнел, и скоро не стало видно вокруг ничего, а дышать и подавно никто не смог. Задыхались и кашляли не только пленные, но и их охрана. Любопытные разбежались прочь, подальше от дыма, отполз кое-кто и из охраны, и подле пленных осталось человек семь во главе с начальником.

И почувствовали все, как задрожала земля, заходили ходуном скалы, посыпались камни со склонов. Полыхнул в дыму огонь, послышался громовой рев. Промолвил кто-то гулко несколько слов, и тотчас подскочила охрана к славянам, подтолкнула их ко входу в пещеру.