Текст книги "И нет тебя дороже (СИ)"
Автор книги: Галина Грановская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
– Значит, ты последний год учишься? – уточнила Женя.
– С чего ты взяла? – удивилась Лариса. – Еще год, как минимум. Я хочу диплом специалиста иметь.
– Зачем он тебе, если ты работать вообще не собираешься? Если только ради образования, а точнее, ради замужества, то тебе и степени бакалавра будет более чем достаточно, – невинно поддела ее Женя.
– Ты, что ли в школу пойдешь? – насмешливо поинтересовалась раздосадованная Лариса.
Петрова сделала серьезное лицо.
– Пойду, конечно.
– Так я тебе и поверила, – усмехнулась Лариса. – Никто туда по собственной воле не попрется. Ты вон у них поинтересуйся, кто из них пойдет в школу работать? – кивнула в сторону парней, сидевших по другую сторону стола и сливавших остатки красного из бутылок с медалями на этикетках.
– В самом деле, а вы зачем на филологический факультет поступали? – с готовностью переключилась на них Петрова, решив, видимо, что уже достаточно помучила Ларису.
– Чтобы в армию не загреметь, – ответил за всех Антон. – Лично я после окончания буду в фирме отца работать.
– И правильно, – сказала Петрова. – Из тебя учитель никакой. Ты дисциплину держать не умеешь. Тебе только женским бельем торговать.
– Причем здесь женское белье? – надулся Гуменюк.
– У них типография, – поправил жену Андрей. – Бланки, тетрадки, да? Или бюро по продаже недвижимости? Я что-то подзабыл.
Антон сердито нахмурил брови и отвернулся. На вопрос, чем занимается его отец, он всегда отвечал кратко – бизнесмен. И никогда конкретно. Потому что, как объяснила Лизе по секрету Света Машкина, которая когда-то училась с Антоном в одном классе и знала его семью, Гуменюк-старший чем только не занимался, начиная с давних времен перестройки. Папаша у него из категории «купи – продай», сказала Света. Положительного Антона это уязвляло, он предпочел бы, чтобы у его отца было какое-то стабильное занятие.
Тем временем дотошные Петровы уже взялись за Лешку. Теперь его допытывали, пойдет ли он в школу. Точно, готовят какую-нибудь очередную статейку для университетской газеты или для интернета, иначе бы так не старались.
– А журналистика, это тебе что, не работа? – оборонялся Лешка.
– Надо было на журналистику и идти, – сказала Женька. – Там своя специфика, которую тоже нужно учитывать. Чего туда-то сразу не поступал?
– Там конкурс большой, – вздохнул Лешка.
– Вот именно, – кивнул согласно подсевший в этот момент Михальянц. – Мужчина зарабатывать должен. Школа не кормит.
– Ну, не всегда же так будет, – произнесла Женя, но как-то не очень уверенно. – Думаю, зарплаты учителям все-таки когда-нибудь поднимут.
– Ха-ха-ха, – проскандировал Михальянц, поддевая вилкой маринованный грибок.
– Хотелось бы верить, – хмыкнул Лешка.
– Нет, ну не всегда же так будет! – повторила Женя. – Должны же понять, наконец, что учитель он… он как строитель, строитель общества. Дети проводят в школе половину своей жизни в течение многих лет. Так что от учителей очень даже зависит, какими эти дети станут. Хорошие учителя в какой-то степени формируют их будущее. Хороший учитель это как… как маяк.
– Те, кто там, – назидательно произнес Михальянц и ткнул пальцем в потолок, – вряд ли мыслят так как ты, Евгения. Они не думают об учителе…
– Учитель и дети это одно целое, если хочешь знать. И это целое называется школа. Как можно не думать о детях?
– О детях они, Евгения, как раз думают. Но думают не обо всех детях, а только о своих. И для них, для своих детей строят отдельные школы. На Горке школа стоит, в ней и бассейн с подогревом и теннисный корт, а что там внутри, трудно даже представить. Вот там учителя получают значительную надбавку, да. Но всем такие супер-условия создать невозможно даже при очень большом желании, в стране денег не хватит.
– Среди этих богатеньких отпрысков есть такие детки, как их ни учи, все равно толку ноль, – вздохнула Машкина. – Были на практике, видели. Они и не напрягаются, поскольку знают, что мама с папой им и так любой диплом купят.
– Не говори, чего не знаешь. Там лучшие учителя города работают, – возмутилась Лариса, у которой сестра как раз в этой школе на Горке и училась. – И там не смотрят, кто твой папа или мама. Там у всех папы-мамы. Еще как двойки ставят… и задают больше, чем в обычных школах. Два иностранных языка учат.
– А те, кто еще выше, – не слушал их и, все так же тыча пальцем в потолок, гнул свое Михальянц, – те вообще своих детей за границу учиться отправляют…
– А сам ты разве не туда же лыжи навострил? – насмешливо поинтересовалась Лариса.
– Я виноват, что ли, что у меня вся семья выезжает? – обиделся Михальянц. – Мне что, одному здесь оставаться, да? Ты бы осталась одна, если бы вся твоя семья выезжала?
– У нее как раз все наоборот, – ухмыльнулся Петров. – У нее семья остается, а Лариса выезжает.
– А тебе-то откуда это известно? – вспыхнула Лариса.
– Слухами земля полнится… – ответил туманно Петров. – Но даже если ты и не собираешься покидать родные края, школа тебя не привлекает, верно?
– Не привлекает, – отрезала Лариса.
– А зря, – покачал головой Петров. – С твоими организаторскими и дипломатическими талантами из тебя бы классный директор школы получился.
– Отстань, – страдальчески сморщила нос Лариса. – Это по тебе школа плачет.
– А по ней – ресторан, – хихикнула Машкина.
– Ладно вам, – примирительно произнесла Лиза. – Доплывите сначала до последней сессии, а потом уже будете решать, куда идти работать. Скорее всего, каждый попадет не туда, куда хочет, а куда возьмут.
– Вот именно, – поддакнул Лешка.
– Девчонок замуж возьмут, ну, тех, кому повезет, а парней в армию. Так что и спорить больше не о чем, – заключил Федька Наливайко. – Берите пример с Сабанинских парней, они отрываются по полной, пока мы тут дебаты разводим.
– А вы заметили, – сказала Машкина, поворачиваясь лицом к танцующим, – что Инна ни одной девушки на свой день рождения не пригласила? Ну, кроме нас, с кем учится?
– Похоже, подруг у нее не имеется, одни друзья, – пошутил Михальянц.
И в самом деле, удивилась Лиза. Приглашенных помимо группы, было довольно много, но все – парни. С одним из них Лиза даже танцевала. Симпатичный, с юридического, Николай. Но особенным успехом у этих парней пользовалась, конечно же, Вероника. Сегодня она была блондинкой и от того казалась еще красивее, чем обычно.
20
На всякий случай, чтобы не отвечать на все эти «куда, зачем и почему», чтобы не рассказывать о кастинге, Вероника улизнула из дому, когда на часах не было и восьми. По воскресеньям мать обычно спала до половины девятого, а то и до девяти. Но мало ли что, вдруг именно сегодня ей приспичит вдруг встать пораньше? Обстановка в доме после позавчерашней ссоры была напряженная. Из-за какого-то пустяка, из-за этого долбанного парика поднять такой шум! По поводу набора дорогой косметики, мать и слова не сказала, а за то, что надела парик, отчитала по полной программе. Прямо в лице изменилась, когда увидела его на Веронике. Но не снимать же его было перед входом в квартиру! И уж тем более, еще раньше, в такси. Один из парней, с которым она познакомилась на дне рождения, – Николай, что ли? – под конец вечеринки вызвал по телефону машину и предложил подбросить домой и Веронику, попутно, за что она была ему так благодарна, что позволила даже себя поцеловать. Точнее, они долго целовались. Всю дорогу, от начала до конца, если уж честно говорить. И обнимались. И оба уже так завелись, что неизвестно, чем бы это все кончилось, если бы машина вдруг не затормозила у подъезда Вероники. Если бы шофер не сказал: приехали. Вероника точно выпила лишнего на этом дне рождения. Долго не могла попасть ключом в замок, руки не слушались, а когда открыла, наконец, дверь, мать, рассерженная тем, что ее опять подняли среди ночи, стояла прямо перед нею в прихожей. В своем голубом пеньюаре. И со своим самым неприятным выражением – глаза прищурены, губы в линию сжаты.
Впрочем, ладно, проехали. Нечего концентрироваться на плохом. Особенно перед таким важным просмотром.
Сегодня впервые за целый месяц, Вероника, занятая мыслями о кастинге и конкурсе красоты, за целое утро ни разу не вспомнила о Штыре. Лишь выйдя во двор, скорее по привычке, автоматически, оглянулась на его окна. Не было сегодня в ней страха. Помахивая сумкой, в которой лежали туфли на шпильке, шелковое платье и купальник, легким пружинящим шагом, уминая кроссовками шуршащую под ногами листву, пересекла двор и по узкой дорожке вышла к проспекту. Народу на остановке не было, да и маршрутки шли пустыми, но она решила не пользоваться транспортом, а пройтись пешком. Тем более, идти недалеко. Ясное свежее утро, отчего не подышать воздухом? Лучший цвет лица – после хорошей прогулки. А ей сегодня нужно выглядеть на все сто. Сегодня лицо ее должно сиять, излучать здоровье и отличное настроение, и ни в коем случае не выглядеть хмурым, с морщинами на лбу и переносице от всяких мрачных мыслей.
Через полчаса она была у Дворца профсоюзов. Прежде, чем подняться по ступеням, ведущим к главному входу, задержалась у огромного плаката, пробежала глазами яркое, красочное, написанное крупными буквами объявление.
«Комитет по организации городского конкурса красоты совместно с городской телеканалом «Новости края» объявляет кастинг на участие в конкурсе "Мисс Наш Город". Участницы, успешно прошедшие отбор, в течение 2-х месяцев под руководством опытных профессионалов будут готовиться к конкурсу, репетировать дефиле и творческие номера для финального шоу. С ними будут заниматься сценической речью и актерским мастерством. Победительница городского конкурса получит возможность представлять наш город в региональном конкурсе красоты, а также на других конкурсах красоты и талантов. Кроме того, участниц ждут подарки и поощрительные призы от спонсоров шоу – наборы косметики, наряды от известных фирм, годовые абонементы в лучшие фитнесс-клубы города.
Победа в нашем конкурсе – это большой шанс для девушки, которая мечтает сделать блестящую карьеру.
Приглашаются незамужние девушки в возрасте от 18 до 25 лет, обладающие яркой внешностью, красивой фигурой и здоровыми амбициями.
С собой необходимо взять купальник, туфли на каблуках (шпилька), фотографии – портрет – в разных ракурсах, а также одну в полный рост».
С легким волнением Вероника переступила порог и огляделась. Ого, она-то думала, что будет первой, а тут не протолкнуться! В вестибюле было полно народу. Только где же красавицы? Толстые тетки, какие-то старухи и старики составляли большинство, стояли группками, переговариваясь. Судя по всему, некоторые пришли целыми семьями. Наверное, чтобы поддержать дочь или сестру. Попадались и парни – эти, ясное дело, явились поболеть за своих девушек. Внезапно большая дверь в стене напротив широко распахнулась, и вся толпа хлынула туда.
– Девушка, вы не знаете, сегодня сам будет сеанс проводить или его ассистенты? – спросила ее какая-то старуха.
– Кто – сам? – не поняла Вероника.
– Ну колдун этот, белый маг… кто же еще?
Вероника едва не рассмеялась. А она-то решила, что вся эта толпа – болельщики будущих конкурсанток! Все ее волнение сразу как рукой сняло. Наверное, белая магия подействовала. Белая магия… а что, это хороший знак.
Все еще улыбаясь, она поднялась по широкой лестнице к малому залу на втором этаже, где заседала отборочная комиссия. В фойе перед залом стояли, сидели и прогуливались нарядные девушки. Большинство уже были в туфлях на шпильке, в нарядных платьях, заранее переоделись. Или они пришли вот так? Но ей спешить некуда, успеет и здесь переодеться, вон какая очередь впереди. Даже сесть негде, все стулья у стен заняты. Но не стоять же столько времени. Заняв очередь и оглядевшись, Вероника пробралась к окну и опустилась на край низкого подоконника. Девушек много, человек сорок, наверное. Некоторые очень красивые, но в основном просто стройные с довольно заурядными лицами. Только высокие очень.
Девушка сидевшая рядом держала в руках плотный желтый конверт. Похоже, со студийными фотографиями. У Вероники таких не было, и накануне она долго выбирала в альбоме подходящие снимки. Подойдут ли для такого случая любительские фотографии? Поленилась вчера сходить в фотоателье, а надо было. Но погода была скверная, да и после дня рождения Сабаниной выглядела она не лучшим образом. После такого вечера, какой она провела в пятницу, никакая косметика не спасет. Только хороший сон может убрать с лица следы переутомления. Вот она и проспала полсубботы, восстанавливаясь… Ладно, в конце концов, она сама-то сейчас здесь, так сказать, живьем, вот пусть на нее и смотрят.
– Уже третий день просмотр идет, – произнес кто-то из стоящих неподалеку. – Они там, в комиссии уже устали, вот и отсеивают всех подряд, чтобы поменьше было народу. Посмотрят, что-то не понравилось – сразу отказ, до свидания.
– Третий отборочный день?
– Да, просмотр с пятницы идет, – оглянулась на нее девушка.
Выходит, она, Вероника, явилась под занавес. Если вообще не самая последняя… Предварительный просмотр действительно проходил довольно быстро. Некоторые выходили из двери почти сразу же после того, как зашли, и с красными лицами спешили на выход. Похоже, не очень-то ласково с ними обращались там, за дверью.
– Все эти кастинги полная ерунда, – сказала высокая блондинка с длинными, почти по талию, волосами. – Тут, как и везде, все делается по блату. Видали рыжую, которую без очереди вызвали? Так у нее папаша актер городского театра, ведущие роли играет. Ей и кастинг-то этот не нужен, явилась только для того, чтоб потом разговоров не было…
Посидев еще с полчаса, Вероника узнала много интересного. Некоторые девчонки участвовали в таких конкурсах уже не в первый раз и знали все – как проходит кастинг, и кто в жюри, как следует себя вести и как не следует.
Уже к одиннадцати очередь перед дверьми значительно уменьшилась, и она отправилась переодеваться. В конце концов, раз уж пришла, нужно выглядеть насколько возможно хорошо.
Когда она вошла в зал просмотра, то увидела за столом высокую худую женщину с властным выражением лица, в очках в тонкой черной оправе. Рядом с нею сидело трое мужчин и одна девушка, которая записывала то, что ей говорили члены жюри.
– Ваша анкета?
Шагнув к столу, Вероника быстренько положила на стол заполненную анкету и фотографии. Худая тетка пробежала лист глазами, потом подтолкнула его к мужчине и, сняв очки, придирчиво оглядела Веронику с головы до ног. Другие тоже уставились на нее, осматривали, как курицу перед покупкой. Она постаралась придать лицу приветливое выражение, хотя чувствовала себя совсем некомфортно. Ей не сказали сразу – уходите. Но и ничего обнадеживающего она тоже не услышала.
Она вернулась в фойе.
– Ну, как? – поинтересовалась соседка, присматривавшая за ее сумкой.
– Сказали, ждать, – пожала плечами Вероника.
– Отказа сразу не последовало, это уже хорошо, – сказала девушка, похожая на Джулию Робертс. – Есть надежда. Ну, уже недолго осталось. С последними сейчас быстро разберутся, и Жанна выйдет, объявит, кто прошел кастинг.
– Жанна, это кто?
– Секретарь.
Прошло еще минут сорок, прежде чем с просмотром было, наконец, покончено и в дверном проеме появилась Жанна с какими-то бумагами в руках. Разговоры моментально стихли, все головы повернулись к ней. Вначале она назвала тех, кто кастинг не прошел. Вероника вздохнула с облегчением, в первом списке ее не оказалось. Потом Жанна огласила список счастливиц. Но фамилии Вероники не прозвучало и на этот раз. Ее не было ни в первом, ни во втором списке. И, похоже, не только ее.
– Меня не назвали, – поднялась с места взволнованная блондинка.
– И меня…
Жанна подняла руку, успокаивая девушек.
– По кандидатурам тех, кого я не назвала, решения пока не принято. Вам придется подождать еще с полчасика. Может быть, вас еще раз пригласят в зал… Остальные свободны. Кто в первом списке – сбор завтра здесь же, в десять. Возьмите купальники, обувь для занятия танцами и туфли на высоком каблуке.
Девушка в голубом платье вытирала слезы, собирая вещи, другие обнимались. И все торопились уйти. Устали. Через пятнадцать минут в зале их осталось всего трое: Вероника, блондинка и совсем молоденькая, бледная от волнения, девушка с длинными вьющимися волосами в облегающих брючках и красной маечке. Елена Лазариди. С такой трудно соперничать – огромные черные глаза, тонкий нос, красивые губы – очень, очень красивая девочка. Пожалуй, ее и возьмут. Удивительно, что она сразу не попала в первый список. Да и Катя-Катрин, блондинка, тоже ничего. Девчонкам не больше восемнадцати лет. И они, вон, какие высокие. Вероника незаметно вытянулась, стараясь казаться повыше. И чего она ждет? Сказали бы сразу, как многим и многим другим, вы нам не подходите, она бы уже и не волновалась. Расстроилась бы немного, что зря пришла, что зря на это день убила, но все эти волнения были бы, во всяком случае, уже позади. И что они там так долго?
– Ну, как? – Людмила заглянула в комнату дочери. Даже пальто в прихожей не сняла, так спешила узнать новости. – Прошла?
– Прошла, – вяло кивнула Вероника, не отрываясь от телеэкрана.
– Я даже не сомневалась, – в голосе матери довольные нотки.
Она не сомневалась! Вероника с неприязнью покосилась в сторону двери. Видела бы она тот зал, под завязку набитый красотками.
– Я купила вина и котлеты, – крикнула уже из прихожей Людмила. – Давай быстренько их на сковородку. Выпьем за успех.
Мать удивляла. То ходит, поджав губы, едва с ней разговаривает, а тут вдруг ужин вместе, да еще и с вином. Ну, от вина Вероника, пожалуй, не откажется. Вино ей всегда поднимает настроение. Выключив телевизор, она отправилась на кухню.
– Ты что такая? – удивилась Людмила, выкладывая из сумки пакеты с продуктами.
– Какая? – пожала плечами Вероника. – Как всегда.
– Нерадостная какая-то.
Нет, вы посмотрите, какая сегодня заботливость! То не замечает неделями присутствия дочери, а тут, прямо-таки, возгордилась, что та принимает участие в конкурсе красоты и требует, чтобы и Вероника прыгала от восторга, уже только от того, что ее взяли в команду претенденток.
– А чему радоваться? До финала еще далеко. Да и до полуфинала не близко. В любой момент могут отсеять.
В самом деле, пройти хотя бы в полуфинал, чтобы не стыдно было на факультете показаться.
– Пройдешь, – уверенно сказал Лёня, когда на следующий день, они снова лежали, обнявшись, на кушетке в темной ординаторской пустого крыла больницы. – Ты самая красивая девушка, какую я когда-либо встречал. Ни у кого нет таких красивых ног, – провел рукой по ее бедру. – И такой шейки ни у кого нет… – прижался губами к ее шее. – И такой кожи…
Наверное, если бы он не сказал, что она лучше всех, если бы не начал ее целовать так, как только он умел это делать, Вероника бы не проговорилась. Но тут вдруг не выдержала, расслабилась после всех этих ласковых слов, и неожиданно для себя рассказала Лёне – конечно, только в самых общих чертах, – о Руслане. Так, мол, и так, в город приехал парень, с которым она когда-то давно встречалась.… Звонил ей.
– И что? – не понял Лёня. В самом деле, что тут такого? У всех есть бывшие, которые время от времени возникают на горизонте. Ну, приехал и приехал. Ну, позвонил. В этом тоже нет ничего необычного, особенно, если давно в городе не был.
– Это нормально, – пожал плечами. – Кому же еще он мог позвонить, если не бывшим друзьям или девушке своей бывшей? Что-то не так? Тебя что-то тревожит?
Еще как не так, еще как тревожит, хотела ответить Вероника, но вместо этого произнесла: нет. Она уже жалела о том, что начала этот разговор. Всего ему она не могла рассказать, а из полуправды можно сделать неправильные выводы. Он и сделал.
– Ты ведь не собираешься меня бросать ради этого «старого» друга, верно? – приподнялся на локте, вглядываясь в ее лицо.
– Верно, – пробормотала она.
Лёня снова улегся рядом.
– Ты должна дать ему понять, что в его отсутствие у тебя появился новый друг, – произнес Лёня, делая упор на слове новый. – Так и скажи ему, если он снова позвонит. Да и вообще, пошли его к черту, – закончил шутливо, снова крепко обнимая Веронику.
Если бы он, хотя бы немного знал Штыря, или хотя бы слышал, каким тоном тот говорит с Вероникой по телефону, он не стал бы он давать подобных советов. А если бы еще и встретился с ним и поговорил, так сто процентов, что и Веронику сразу же стал бы десятой дорогой обходить. Осторожный Лёня не любит неприятностей и избегает конфликтов. Ну да кому они по душе?
21
Погода окончательно испортилась, несмотря на утешительные обещания синоптиков. Более того, во второй половине дня она превратилась в злобно бушующую непогоду. Тучи опустились ниже, сделались темнее, порывистый северный ветер швырял в лицо пригоршни колючего ледяного дождя и настолько усилился, что просто с ног сбивал. Пока Лариса добралась из университета домой, она вся промокла и продрогла, зуб на зуб не попадал. Машина ей нужна, машина, и срочно! Хорошо родителям, папочка на работу и с работы с комфортом ездит, мама вообще дома сидит, а если это надоедает и хочется в город выбраться, папин шофер везет ее по магазинам. Или такси вызывает. Где уж им понять Ларису! И почему, почему она с утра не оделась потеплее? Но не гамаши же шерстяные натягивать в середине ноября… Нет, нужно сегодня же поговорить с отцом насчет машины. Вот сейчас она зайдет, сосулька сосулькой, с синим лицом и красным капающим носом, и сразу же потопает к нему в кабинет. Если он дома, конечно… Пусть полюбуется, до чего дочь довел! Простуду или грипп запросто можно схлопотать в этих троллейбусах и маршрутках, сейчас в них полно кашляющих и чихающих. А еще на холодных сиденьях можно простудить почки, мочевой пузырь и воспаление придатков заполучить. Нет уж, хватит ей страдать и мучиться, пусть отец покупает машину! Понятно, когда денег нет, тогда и просить нечего, но ведь деньги есть! Так что пусть раскошелится, наконец. И плевать ей, что там мама по этому поводу думает и говорит. У нее точно уже что-то с мочевым пузырем не в порядке!
Пританцовывая от нетерпения, Лариса непослушными пальцами открыла входную дверь, швырнула на пол сумку и, на ходу сдирая с себя куртку, рысью пронеслась мимо оторопевшей мамы в туалет. А когда вышла оттуда, курточка уже висела на плечиках, сумка стояла на столике, а мамы не было. Как не было и пакета с фотографиями, который торчал из ее сумки. Исчез, испарился. Ну, конечно! Как было устоять, не поинтересоваться, что же там такое? Мамина бесцеремонность порою переходила всякие границы. Лазить по чужим сумкам! Даже дети знают, что этого делать нельзя. Лариса стянула сапоги, влезла в комнатные тапочки и заглянула в комнату. Так и есть, здесь уже вовсю идет коллективный просмотр.
Эту толстую пачку фотографий Сабанина несла утром на занятия, хотела раздать фотки в группе. К счастью, она сообщила об этом Ларисе по телефону, когда та, от нечего делать, позвонила Инне по дороге на занятия. И поскольку Лариса первой оказалась в курсе, она первая и ухватила эти фотографии, приехав в универ раньше Сабаниной и встретив подругу у входа. Другие свои завтра получат, сказала, заталкивая пакет в сумку, сначала я отберу свои снимки. Сабанина не возражала, ей было все равно. Вот и отлично. Все те фотки, где Лариса снята крупным планом, она возьмет себе. И тщательно просмотрит остальные, те, на которых она на заднем плане мелькает, или в танцующей толпе, со спины или сбоку. Фотографии, на которых выглядит плохо, безжалостно уничтожит. Инна, похоже, придерживалась тех же правил. На снимках, что были в пакете, она выглядела хоть куда – голливудские улыбки, непринужденные позы. Лариса не утерпела, просмотрела их мельком, втайне от других, забежав на большой перемене в библиотеку.
Когда Лариса вошла в комнату, мама, сидя на диване, перебирала фотографии. Естественно, и Наташка не осталась в стороне от этого увлекательного процесса, торчала рядом с мамой и раскладывала их перед собой на маленьком столике.
– Руки, руки у тебя чистые? – сердито поинтересовалась Лариса.
Сестра с готовностью повертела перед Ларисой своими ладошками.
– Это кто возле тебя? – спросила мама, вглядываясь в снимок.
Лариса подошла ближе и бросила взгляд через мамино плечо.
– Гуменюк.
– Ну надо же, я его не узнала! – Мама была знакома и с Антоном и с его родителями. – Как одежда меняет человека… А это кто?
– Михальянц.
– Красивый мальчик…
– Красивый, – согласилась Лариса.
Не стала уже добавлять, что характер у него – держись подальше. Восточный деспот. Всегда прав, какую бы глупость ни сморозил.
– В Лос-Анжелес уезжает. У них вся семья уже год сидит на чемоданах, ждут разрешения на въезд в США.
– Зачем же ему тогда филологический? – удивилась мама. – Ему английский учить надо.
– Он на романо-германский факультет и поступал, только на первом же экзамене двойку получил. Папаша подсуетился, чтобы сын в армию не загремел, к нам его и засунул….
– Лариса, что за выражения!
Лариса презрительно фыркнула. Можно подумать, в их семье все, кроме нее, говорят исключительно высоким стилем!
– А это кто?
– Петров.
– Это тот, который книгу пишет?
Неужели она рассказывала маме такое про Петрова? Похоже, что так, иначе, откуда она это знает?
– Хвастался, что пишет, – кивает неохотно Лариса. – Говорит, будет бомба.
– Надо же. Как интересно. Будущий писатель… А это кто?
– Мама, я же тебе сто раз уже о нашей группе рассказывала! – сердится Лариса, которой надоели эти расспросы. – Ты всех их знаешь!
– По твоим рассказам вроде бы их и знаю, – согласилась мама. – Только одно дело – слова, а совсем другое – лица. Я ведь мало кого видела, лица мне не знакомы, потому и спрашиваю…
– Ты о мальчиках спрашиваешь.
– А что такого? Вот ты говорила, что у вас мало мальчиков…
– Так и есть. Раз-два и обчелся.
– Но если их мало, откуда столько на этих снимках? – недоумевает мама.
– Тут половина – Иннины друзья, с юридического, из медицинского, – вздыхая, объясняет Лариса.
– Тем более, нужно было с ними познакомиться!
Ну вот, опять она вернулась к своим баранам. Спит и видит, чтобы дочь поскорее замуж вышла.
– На танцах, на днях рождения только и знакомиться. Столько мальчиков, – мама снова начала перебирать снимки, – неужели ни один не понравился?
Лариса морщится. Лучше бы спросила: а она, Лариса, кому-нибудь понравилась? Кто-нибудь предложил еще раз встретиться? Что-то не слышно телефонных звонков. И очереди, жаждущих провести с ней еще один вечер, что-то у порога не наблюдается. И так было всегда. Если ее знакомили с кем-то на дискотеке, или на каком-нибудь праздничном вечере, редко кто из новых знакомых ей потом звонил. Она не из тех ярких бабочек, за которыми сразу бросаются в погоню. Когда-то это ее ранило, обижало, потом она с этим смирилась, а в настоящий момент это ее это нисколечко не задевает. Потому что, даже если бы кто и бросился ухаживать за ней, даже если бы десятки поклонников телефоны обрывали, что с того? Что у них есть, у этих парней, которые живут рядом? У студентов этих? Двухкомнатная? – как с иронией спрашивал на одном концерте Жванецкий. Так в двухкомнатной квартире Лариса уже жила, спасибо, больше не хочет. Наташка того времени не помнит, а Лариса помнит прекрасно. И как орала на всю квартиру младшая сестра, и как за стеной веселились пьяные соседи. И постоянно стоявший в подъезде запах кошачьей мочи – да и не только кошачьей – отлично помнит. Одна бабуля с пятого этажа очень любила кошек, у нее их штук пять, наверное, было. Но при всей своей любви к животным она никогда не спускалась вниз, чтобы отправить свое зверье на улицу, выпускала их только за дверь квартиры. И ее кошки постоянно гадили на площадке между вторым и третьим этажом. Еще бросались под ноги в самый неподходящий момент, еще мяукали на весь подъезд, если хозяйка их не сразу обратно в квартиру впускала. Нет, Лариса не хочет жить в квартире, даже в самой лучшей. И даже в таком доме, какой у них сейчас, она тоже жить не хочет. Ничего не скажешь, у них хорошо – большие светлые комнаты, много цветов. Очень уютно, надо отдать должное маме. Но до чего же все старомодно! Паркет елочкой, тюлевые занавески, яркие ковры. Все это отстой, прошлый, нет, позапрошлый век. У нее будет совсем другой дом, безо всей этой цыганщины. И она сделает все возможное, чтобы ее дом был в другой стране. Там, где чистота не только в комнатах, но и на улицах. Где нет этих трехметровых заборов, а вокруг домов растут красивые деревья и цветы на зеленых газонах, где машины стоят круглые сутки у домом и хозяин не боится, что ночью с них снимут колеса. Ей нужна совсем другая, не такая как здесь, жизнь. И она у нее будет, эта другая жизнь. Маме все равно, за кого выдать Ларису замуж, главное, поскорее ее с рук сбыть. Она о внуках мечтает. Но Ларисе совсем не все равно, где и с кем, а главное, как жить. У нее свои цели в этой жизни, которые маме непонятны, потому что она из другого – пионерского – поколения. Не понимает, что сейчас другие вещи в цене, совсем не те, что были в моде во времена ее молодости. Все эти страсти-мордасти, любови-моркови быстро проходят. Браки по расчету, они значительно крепче.
– Вот этот мальчик тоже ничего. Рядом с ним кто? – продолжает свои расспросы мама.
– Лешка и Лиза.
– А вот, смотрите, какая красивая! – с восхищением воскликнула Наташка.
Тут и смотреть нечего, не глядя можно сказать, о ком речь. Вероника.
– А это что за мальчик? – мама ткнула пальцем в очередную фотографию. Будущего зятя высматривает. Зря старается, нет его среди этих участников вечеринки. И быть не может.
– Вот еще…
– Может быть, вы сначала все-таки позволите мне поесть? – сердито поинтересовалась Лариса.
– Ой, мам, давай ее, и вправду, покормим сначала, – сделала большие глаза Наташка. – Ты же знаешь, когда человек голодный, он такой злой…
– Ну, спасибо, сестричка! – гневно фыркнула Лариса, вставая с дивана.
В дверях она едва не столкнулась с отцом.
– Что тут за шум? – поинтересовался он недовольным тоном. Видимо, отдыхал перед тем, как к вечеру снова отправиться на работу, а они его подняли, не дали расслабиться. – Чего это вы тут так раскричались?
– Лариса фотографии принесла, – живо объяснила Наташка. – Целую пачку. Тут тот самый день рождения, который ее подружка в нашем ресторане устраивала. Вот, посмотри, папа, какая тут Лариска веселая и смешная!
– Дай сюда! – окончательно рассвирепела Лариса.
Наташка оказалась права. На фотографии, которую она держала в руке, Лариса действительно была сама на себя не похожа – растрепанная, с красными пятнами на щеках, задрав голову, хохотала во весь рот. Хоть убей, Лариса не помнила этого момента. Когда это она так хохотала? Нет, хорошо, что она взяла эти снимки домой. Не хватало, чтобы и остальные, вся группа увидела это чудовище! И наверняка, такая фотография здесь не одна… Лариса снова присела на диван и стала быстро перебирать остальные снимки. Отец подошел к столику и, наклонившись, тоже взял одну из фотографий.
