Текст книги "Попасть не напасть (СИ)"

Автор книги: Галина Гончарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Гончарова Галина Дмитриевна
Маруся-3. Попасть не напасть

Глава 1. Дивись, столица, идет девица

Дом был тих и печален.

Кто сказал, что дома всего лишь постройки из камня и дерева? Может, когда имеются в виду типовые бетонные коробки из будущего, так оно и есть. А здесь, где каждый дом – индивидуален, где каждый кирпич руками укладывается, где до сих пор в основание дома закладывается "костяной камень", то есть чей-то череп, иногда и человеческий, и жертвоприношения проводятся, и кровь льется, и к конкретному роду дом привязывается…

Здесь слова "мой дом – моя крепость" как нельзя более правдивы.

Мой дом моей крепостью не был. Он был крепостью Сергея Никодимовича, а теперь хозяина не стало. И дом грустил. Ему было одиноко и холодно, тоскливо и горько.

Ладно, исправим. Этой же ночью.

Я мимоходом чмокнула в макушку Андрюшку – и кивнула слугам.

– Я не знаю, надолго ли я в Москву. Дайте объявления в газеты и распаковывайте вещи…

– Да, госпожа, – отозвался дворецкий – и я направилась в свои комнаты.

Здесь все организовано очень удобно.

Если в моем мире человек, приехав в город, должен был проехаться по гостям, оставляя карточки, то здесь решительно экономили и время, и бумагу, и мои нервы впридачу.

Не надо ездить.

Ты приезжаешь в город, отдыхаешь пару дней, дольше неприлично, и даешь объявление в газету. Даже отдельная колонка для таких случаев есть. Там о прибытии и сообщается. Люди проглядывают газету, видят, кто приехал, и наносят свои визиты. Или присылают приглашения.

Дешево и сердито.

Мы были в столице.

После смерти Демидова, мы не стали задерживаться на руднике. Я выписала управляющему премию, поблагодарила за верную службу и прошлась еще раз по выработкам, чтобы успокоиться, и убедиться в отсутствии пакостных сюрпризов.

Знаю я закон подлости, знаю, сколько раз сталкивалась. Вот только ляпни, что все в порядке, тут же какая-то пакость и случится.

Но ни полостей с рудничным газом, ни предвестников обвала я не обнаружила, и успокоилась.

Даже наоборот.

Словно бы рудничных жил больше стало. Как стянуло их сюда… вот стреляйте из рогатки, а я уверена, в тот раз их меньше было. Я и на карте посмотрела – меньше.

Пометила новые и отбыла.

Управляющий обещал посмотреть и разобраться. Хотя и сомневался, что такое может быть. А я вот думала про полозов.

Есть у них такое в крови, есть, над рудами они властны. Мог брат Ниты что-то такое устроить? Да вполне!

А что мне их отношение не нравится… и что?

Кто-то и где-то видел ласковую, милую, дружелюбную змею? Благодарную змею? Змею, которая поддается дрессировке?

Поверьте, таких нет. Разве что в сказках, но там и говорящие волки водятся, и змеи горынычи.

Как с пресмыкающимися работают в цирке?

Это лучше не знать, чтобы не нервничать. Но там много всего неприятного для змей, мне рассказывали. И удаление ядовитых желез, и сшивание пасти, и… пролайферов на них нет. И хорошо, что нет. Змеи – не оценят.

Полоз все же змея.

Интересно, Нил тоже таким же будет? Жестким, холодным, равнодушным и безразличным ко всему? Или, воспитываясь с людьми, приобретет хоть какие-то человеческие черты? Научится любить, научится дарить тепло, станет больше человеком, чем полозом? Имею ли я право его таким воспитать? Не обреку ли на одиночество? Жить-то он будет дольше человека, хоть и полукровка?

Я погладила смешной хохолок на макушке полоза. Нил так и цеплялся за меня при каждой возможности. Андрюшку он не ревновал – чего его ревновать, это не полоз и вообще, мелкий, неопасный и другой породы. А вот когда я вернулась со свидания с его дядей, шипел долго.

Что-то ему не понравилось, или просто запах учуял…

Он уже начинал говорить. Получалось не слишком хорошо, но лиха беда – начало?

Солнышко мое шипящее.

С рудника мы отправились в Березовский, где я и решила навестить храм. Исповедаться, ну и заодно побеседовать о жизни. Поблагодарить…

Поделиться самым ценным – информацией.

Поездка оказалась не напрасной.

* * *

– Благословите, отче.

– Мир душе твоей, дочь моя…

Отец Александр сотворил знамение над моей головой. Я обозначила поклон и перешла к делу.

– Мне хотелось бы исповедаться. Я грешна, отче…

– Прошу, дочь моя, пройди во вторую комнату налево.

Что я и сделала.

Епитрахиль и прочий ритуал тут тоже есть. Нет и исповедален. Большую часть людей исповедуют прямо в церкви. Благо, есть поверье, что подслушав чужие грехи, ты возьмешь их на себя. Здесь в это даже верят.

А для вип-клиентов, чтобы никто их откровения не слышал, предусмотрены комнатки. Не как исповедальни, нет. Тут скорее речь пойдет о дорогих психотерапевтах. Два кресла, столик, ковер, даже чай и печеньки, при желании.

Очень удобно.

Я расположилась в кресле и даже налила себе чая. Вкусный, с чабрецом. Будем надеяться, никакой "сыворотки правды" мне не подмешают, не хотелось бы лишнего рассказать. Бог и так все знает, а слугам его лишняя информация вовсе ни к чему.

Отец Александр пришел достаточно быстро и расположился в кресле напротив. Я опустила глаза в чашку.

– Грешна, отче.

Единого канона здесь тоже нет. Грешна – и поехала. Исповедуйся до самого донышка.

– Слушаю тебя, чадо?

– Я принимала участие в убийстве человека. Кровь не на моих руках, но на моей душе.

– Кто этот человек, Мария Ивановна?

– Демидов, – припечатала я. – Сергей Владимирович.

– Как это случилось?

Я похлопала ресницами. И принялась рассказывать, немного подправляя истину. Нет, я не вру, тем более, на исповеди, но ведь правда многогранна. Я просто аккуратно урезаю осетра до размеров селедки.

Рассказала, как пришло письмо, как я приехала на рудник, как Демидов попробовал меня похитить и как был насмерть закусан змеями.

– Богом клянусь, я их не натравливала…

Кажется, мне не поверили, но доказать сейчас это нереально. Слишком много времени пройдет, пока можно будет обследовать тело. Мы ведь его с собой не повезли, похоронили там же, у рудника. Кому не понравится, могут сами съездить, эксгумировать тушку и притащить на фамильное кладбище. Я на перевозку трупов не нанималась, а Благовещенский тем более не собирался тащить врага в Березовский. Трупы – разлагаются и воняют. И передвижение затруднят.

Ни к чему.

Священник внимательно выслушал, отпустил мне грехи и принялся расспрашивать. Увы, особого толка он не добился. Я отвечала на вопросы, а потом решила и свой задать.

– Демидов сказал, что Церковь приглядывала за мной. Почему, отче?

На ответ я не рассчитывала. Но хоть что-то узнать?

– Потому что твой дар достаточно опасен, чадо, – честно ответил священник. – Мы за всеми некромантами приглядываем.

Я хмыкнула.

– Чтобы я мертвецов поднимать не вздумала? Или еще чего похуже?

– Мария Ивановна, все маги земли рано или поздно доходят до некромантии. Кто-то останавливается на этой грани, а кто-то и использует свой дар во зло людям. Как мы можем быть в вас уверены, если вы еще сами своей силы не знаете?

Хм… звучало логично.

– И только?

– Не только, Мария Ивановна. Подозреваю, ваша сила впервые проявилась именно в Лощинке, где вы столкнулись – с чем? Или – с кем?

Так я тебе и призналась.

– Могу поклясться где угодно и чем угодно – я не прибегала к некромантии.

В Лощинке. А про полозов и речи нет. И глупо это! Я и без некромантии кого хочешь угроблю, ничего в этом сложного нет, если знать законы физики и химии. Знание и из карандаша позволит гранату сделать.

Священник поглядел на меня и кивнул.

– Верю, Мария Ивановна. Но это – разумная предосторожность.

– Я не хочу прибегать к некромантии. Но если это понадобится для спасения моей жизни или жизни моих близких, я не поколеблюсь ни минуты.

– Я понимаю, Мария Ивановна. И не смогу вас за это осуждать.

Я улыбнулась.

Ну да, предать церковному суду можно и без всякого осуждения. И в монастырь заточить тоже.

Пообщались мы вежливо и вполне плодотворно. И как я поняла, в столице за мной продолжат приглядывать.

Взамен пришлось поделиться с церковью своими последними разработками. Священник убедился, что это ни разу не некромантия, почесал затылок (в переносном смысле) и задумался.

– Почему раньше так не делали?

Я мило поулыбалась и предложила свою версию.

– Потому что женщины и мужчины мыслят по-разному? А женщин-магов как правило, не бывает?

Видимо, это тоже не приходило в священническую голову. Но распрощались мы по-дружески.

И я принялась собираться в Москву.

* * *

Благовещенский составил мне компанию. Или я ему?

Ехали мы в одном поезде, даже в одном вагоне, хотя и в разных купе, встречались за трапезами в вагоне-ресторане, беседовали, выходили прогуляться, но держались строго в рамках приличий.

Ваня составлял нам компанию, стараясь не оставлять нас наедине.

Братики вообще были подавлены. Москва же…

А там Арина.

А кто-то у нее палец отрезал…

Безусловно, я ее найду. И тоже отрежу кое-что той гниде, которая подняла руку на девчонку. Может, тоже палец. Двадцать первый. Но дальше-то что?

Вот вопрос?

Здесь нет психологов, здесь нет реабилитационных центров, разве что монастыри, здесь не принято идти со своими душевными проблемами к врачу, только к священнику.

Допустим, Арина туда придет. Но помогут ли ей?

Я в этом сильно сомневалась.

Ладно, эти проблемы мы решим потом. А пока – расположиться в доме, превратить его в свою крепость, настроить систему защиты, и начать разбираться с визитами.

Написать Романову, кстати говоря. Хотя Игорь Никодимович и так будет в курсе, кто бы сомневался. Работа у человека такая.

* * *

Ночью я встала с кровати.

Андрюшка разбудил. Я покормила ребенка, а потом накинула халат и вышла из комнаты. Мне нужно вниз, в подвал. А вот кому-то еще при этом присутствовать нежелательно.

Андрюшка пригрелся и сопел у груди. Мелкий такой, забавный…

Только вот сложно пока воспринимать его, как человека. Скорее, как пупса. Смешного, любимого, требующего заботы и ухода…

Ступеньки сами стелились под ноги.

Я спускалась в подвал.

Вот винный погреб.

Храмов показывал мне это место. Одна из бочек, при нажатии на рычаг, открывается, словно дверь. Вот, в эту дверь мне и надо.

Я оказалась в маленькой комнатке. Буквально пять квадратных метров. Четыре стены – и небольшой камень посередине. Я точно знаю, что лежит под ним.

Некромантия?

Да, немного. И магия крови тоже. Без этого дома не построить.

Под камнем дома Сергея Никодимовича лежит змеиный череп (кстати – амурского полоза).

Лежит там прядь волос, смоченная кровью самого Храмова, и лежит такая же прядь волос его сына, ныне покойного. Бедный малыш.

Сейчас туда добавится еще две пряди волос.

Нож у меня с собой. Специально захватила.

Отрезать прядь волос у затылка, кольнуть палец кончиком ножи, связать прядку узелком, смочить узелок кровью.

То же самое проделать с Андрюшкой.

Аккуратно отрезать прядку, кольнуть пальчик – и тут же подхватить капельку крови.

Ребенок разревелся, и пришлось его долго успокаивать. Ну все, все, маленький, все закончилось. Больше больно не будет. Это необходимость, это надо было, мама тоже пальчик наколола…

Тсссс…

Наконец, Андрюшка успокоился, и я надавила на угол камня.

Открылась небольшая выемка в земле. Туда и полетели пряди волос.

– Кровью – к крови. Пусть мой дом будет крепостью для тех, в ком течет моя кровь.

Ритуальная фраза. В обычном зрении камень остается простым, темным. Но я-то вижу, как его оплетают жадные золотистые нити, пробегают по граням, впитываются внутрь…

В Андрюшке течет кровь Храмова.

Во мне…

Условно – тоже. Я кровь от крови моего сына, как он – плоть от моей плоти. Я мать, я получаю защиту автоматически. Но сейчас у меня оказывается еще и доступ к пульту управления. Я могу что-то изменить, добавить… и я это сделаю!

Сегодня и сейчас.

Это не с бухты-барахты, я готовилась к этому последние несколько дней. Вливала силу в накопители, начитывала заклинания, так что сейчас у меня уйдет и меньше времени, и меньше сил.

Это как заранее подготовить все для работы.

Пришел в лабораторию и пашешь – не надо ни компьютер включать, ни программы устанавливать, знай себе, вводи данные. Так я и сделала.

И то, когда все закончилось, мне больше всего хотелось уснуть, положив голову на этот родовой камень. Отлично сойдет вместо подушки.

Увы, ребенок моих устремлений не разделял. Пришлось вставать и на одних стиснутых зубах тащиться в спальню.

Ничего, переживу. Зато любого врага будет ждать та-акой приятный сюрприз!

Главное – не один!

Мой дом – моя крепость! И никак иначе!

С учетом убийц, которые могут подстерегать за углом, это становится особенно актуальным.

* * *

Утро я проспала.

Я спала до полудня, и спала бы дольше, если бы Ваня не притащил в мою спальню поднос с кофе и свежеиспеченными булочками. Пахло все это великолепие так, что я взвыла всем желудком и вылезла из-под одеяла. Плевать на фигуру!

Амммм!!!

В себя я пришла, только слопав три булочки и выпив две чашки кофе.

– Ванечка, я тебя люблю!

– Я тебя тоже люблю. Еще будешь?

– Бубубу! – ответила я и вгрызлась еще сильнее в четвертую булочку.

Ваня честно ждал, пока я не поем, не приведу себя в порядок и даже не переоденусь. И только потом начал задавать вопросы.

– Маша, а какие у нас планы?

– Написать Романову. Пройтись по магазинам. Ждать, – отчиталась я.

– Романову – это понятно, – кивнул Ваня. – По магазинам… нам что-то надо?

– Конечно. Я обязана быть одета по последней столичной моде.

– Ты же в трауре?

– Он тоже разный бывает, – вздохнула я. – Никуда не денешься, если меня пожелают видеть при дворе, надо выглядеть…

– Сложно это все.

– Привыкай, я надеюсь, ты тоже получишь дворянство. Хотя бы личное, для начала.

Ваня кивнул.

Эта мысль у него не вызвала отторжения. А причину получения дворянства мы тоже уже придумали. Можно получить дворянство или за выслугу, или за заслугу. Или как чиновник, пойти по гражданской части и с чина действительного статского советника можно было получить дворянство. Можно бы и в армию, и там служить до полковника, но простолюдину это решительно невозможно сделать. Я бы просто Ваню туда не отпустила.

Одно дело – родину защищать, когда все на фронт, всё для победы. Это правильно. А вот в мирное время служить?

Подвигов ты не совершишь, а получить полковничий чин за выслугу лет? Простолюдину?

Нереально.

А есть еще и третий вариант.

Ваня мог совершить для государства нечто важное. К примеру, как Мичурин. Тому дворянства не дали, но живи он в царское время, полагаю, оно было бы. И потомственное.

Так что я активно натаскивала братика и старалась сделать из него агронома. Грамотного и адекватного специалиста.

Не досталось тебе магии? Да и не надо! Ты главное, правильно сформируй задание, а уж кому выполнить – найдется. Сила есть, ума не надо, это и к магической силе относится.

Ваня это понимал и учился. Сидел со мной, составлял таблицы, проводил расчеты…

– А ждать мы чего будем? Маша?

– Врагов, – безмятежно улыбнулась я. – Исключительно врагов.

– Каких?

– Вот и посмотрим. Полагаю, долго ждать не придется.

* * *

Начала я с письма Романову.

Потом написала в канцелярию Его Императорского Величества, уведомляя о своем прибытии в Москву. А потом действительно отправилась по магазинам.

Можно бы и вызвать модисток к себе, но…

Мода, такая урода!

Надо пройтись по улицам, посмотреть, во что одеты дамы, последние тенденции подметить… надо.

В моде оказался темно-пурпурный цвет. Это хорошо, мне он к лицу. А еще он неплохо сочетается с черным…

И широкие рукава, чуть присобранные по манжете – тоже.

И украшения с красными камнями. У меня есть гранаты, в самый раз подойдет. Рубинов, жаль, нет. Но и не надо. Могут быть и поделочные камни, а сделаны так, что душа порадуется.

У меня был комплект в виде ягод клюквы. Гранаты, малахит… глаз не оторвать! И не сказать, что так уж дорого, а красота живая. Словно веточку на болоте сорвала.

Уральские мастера. Этим все сказано.

У портнихи я пробыла достаточно долго, и вышла, заказав четыре платья. Одно доставят уже сегодня, остальные в течение недели.

Потом парикмахерская, ногти, волосы, я себя и так не запускала, но все же несколько дней в поезде никому на пользу не пойдут. Ухоженность теряется. Лоск.

Домой я вернулась только вечером, довольная собой.

Волосы струились шелком, кожа светилась, ногти сияли – красотка!

Всю радость подпортил здоровущий букет ярко-алых, прямо-таки ядреных роз.

– От кого?

Увы…

Карточка с императорским гербом, только чуть урезанным, давала однозначный ответ.

Цесаревич.

Черти б его побрали! Вот про кого я успешно забыла и вспоминать не хотела, так это про его высочество Василия Иоанновича! Чего ему спокойно не живется? Вот – чего?

И откуда он знает, что я уже здесь?

Что вообще происходит?

Хотя я уже знаю. Кто-то у Романова сливает информацию его высочеству. Потому что письмо от Игоря Никодимовича обнаружилось на столике для писем.

Начальник императорской секретной службы извещал, что навестит меня завтра с утра.

* * *

– Маша, к тебе гости!

– Кто? – посмотрела я на Ваню.

– Эти… Храмовы!

– Тьфу! – от души высказалась я, но куда деваться? Надо, знаете ли, надо…

Григорий Никодимович Храмов с супругой ждали внизу. Я задержалась ровно на восемь минут.

Достаточное время, чтобы привести себя в порядок, оправить платье, причесаться и не торопясь, выйти.

Ни больше, ни меньше.

Такие крохотные нюансы, о которых узнала от баронессы Ахтырской.

Если гость ниже тебя по статусу, то можно спуститься к нему через десять и больше минут. Если выше по статусу – меньше, чем через пять минут.

А если вровень – от пяти до десяти минут.

Такие вот игрушки у местной знати, как "язык веера" или "язык цветов".

Мой посыл не остался незамеченным. Я демонстрировала свое равенство, даже не начиная разговора. И Гриша Храмов недовольно покривился.

– Мария Ивановна, мое почтение.

– Григорий Никодимович, рада видеть вас с супругой у меня в гостях.

Все вежливо. Но подтекст прослеживается. Я вела себя, как стерва, и не собиралась это скрывать.

Сергей Никодимович не говорил прямо. Но была у него мысль, кого подозревать в смерти жены и сына. Была…

К сожалению, мысль – штука нематериальная, ее к делу не пришьешь. Даже на доказательства не пустишь эту самую мысль…

А мой Андрюшка, чисто гипотетически, в будущем может стать главой рода Храмовых. Он уже сейчас маг, и достаточно сильный. Я знаю. Кстати – тоже маг земли. Соперник он Гришкиным детям и внукам?

Да еще какой!

Супруга покривилась и окинула меня взглядом.

– Мария Ивановна, вы хорошо выглядите.

– Это провинциальный воздух, – отозвалась я с милой улыбкой.

– Да, это заметно. Такая загоревшая, простонародная… так и вижу вас где-нибудь на сеновале, то есть сенокосе…

Я пожала плечами.

– Не переживайте за меня, Милада Борисовна. Я понимаю, что в столице принято ходить, как бледная немочь, но слепо подражать моде не собираюсь.

– Да, я вижу…

Шипение было вовсе уж гадючьим.

Мода – модой, траур – трауром, но фасоны платьев я для себя разрабатывала сама.

Может быть черное платье – уродливое, а может и изящное. К примеру, с каплевидным вырезом, который затянут черным газом. С кокетливой отделкой.

С кружевом по воротнику и рукавам или с бисерной вышивкой…

Да и обычную вышивку можно так сделать, что от платья глаз не оторвать будет…

Сейчас на мне было одно из домашних черных платьев, выполненное в простонародном стиле. Глухой лиф, под горло, с высоким воротником-стоечкой, спереди по лифу – пуговицы до талии. Юбка длинная, до пола, но пуговицы продолжаются по ней до самого низа, заставляя гадать – настоящие или ложные. А вдруг можно расстегнуть все и платье сползет с дамы, как кожура с банана?

Кроме того, платье отлично подчеркивало тонкую талию и грудь, которая после родов и кормления приблизилась к полноценному четвертому размеру.

То есть – крупному. Достаточно крупному для моей фигурки и без всякого силикона, что приятно. Нет здесь еще этих технологий, которые из простой женщины позволяют создать резиновую женщину.

Храмов уставился на мою грудь и ей-ей, облизнулся.

Ну, помечтай, дядя. Больше тебе ничего не светит, кроме мечтаний, а я и в глаз засветить могу, если что. И не только в глаз.

– Мария Ивановна, с какими целями вы приехали в столицу?

Я пожала плечами, отчего лиф колыхнулся вместе с содержимым. Мадам еще больше побагровела и стала похожа на буряк[1]1
  свекла обыкновенная, прим. авт.


[Закрыть]. Несахарный. Уксусный, если такие встречаются в природе.

– Исключительно по приглашению. Его императорское величество пожелал видеть меня при дворе.

Теперь побурели оба супруга Храмовы.

– Ах, вот оно что, – протянул Григорий, пытаясь выиграть время.

Я мило улыбалась.

Что-что! Да то самое! Ты зачем сюда шел? Чтобы выяснить причину приезда и поставить меня в стойло, метафорически выражаясь.

А тут оказывается, что до тебя желающие нашлись. И бодаться с императором для здоровья очень неполезно. Мало ли какие у него планы, а ты их нарушишь? Прилетит тогда белке на стрелке…

– У вас были какие-то планы?

Григорий замотал головой.

– Что вы, Мария Ивановна. Я просто решил заехать, поинтересоваться… на правах старшего в роду, – мужчина быстро обретал уверенность. Это понятно, надолго его из седла не вышибешь, он в этом давно варится.

– Да-да, обрадовалась я. – Раз уж вы обязаны обо мне заботиться, посоветуйте хорошего законника?

Супруги насторожились.

– Зачем, Мария Ивановна?

Я пожала плечами еще раз.

– Григорий Никодимович, это личное дело. Семейное.

– Мария Ивановна, вы и есть часть семьи Храмовых.

Я пожала плечами.

– Это дело мое лично, а не семьи Храмовых.

И почему мне кажется, мне не поверили?

А я всего лишь хотела узнать насчет Нила. Чисто гипотетически? Вдруг он может на что-то претендовать от Демидовых? Он ведь кровный родственник, это любая магия, любой анализ покажет. А кто мать?

А я не знаю. Мне не докладывались.

Не то, чтобы я сильно хотела денег, но я так понимаю, что прямая ветка от Андрея Демидова оборвалась? Все состояние разойдется по двоюродным-троюродным, грех не попользоваться в своих целях. Пусть малышу деньги будут.

Останется Нил с людьми, или уйдет к полозам, это его личное дело. Но материальная база у него быть должна. Я ее ребенку и обеспечу, пусть будет полозу куда возвращаться.

– Я настаиваю, чтобы вы мне рассказали, – лязгнул металл в голосе дядюшки. Ага, металл… так, алюминиевыми вилками постучали.

– Исключительно с разрешения Игоря Никодимовича Романова, – согласилась я. Покладисто так…

Романовского разрешения Храмов не пожелал. Обжег меня злобным взглядом и поинтересовался моими планами.

Я сообщила, что мои планы находятся в полной зависимости от желаний его величества. Скажет прыгать – буду прыгать. Скажет падать – буду падать и ползти. Как особа полностью верноподданная.

С тем Храмовы и удалились, несолоно хлебавши.

– Маш, а зачем они приезжали?

– Подозреваю, на разведку, – отозвалась задумчиво я.

Ваня послал в дальний путь разведку.

Я пожала плечами.

– Сволочи они, сволочи…

– Никто и не сомневался, – выдал Ваня, и отправился на кухню, заедать стресс.

Я в который уже раз пожала плечами. Сволочи. Но понять их можно.

Что делать, если у тебя ни особых талантов, ни ума, ни фантазии, а есть только хитрость, подлость и пролазливость?

И неистребимое желание жить хорошо?

Гриша Храмов хотел. И нашел выход, пусть за счет брата, пусть пришлось приговорить его жену и сына, ну так что ж? Он ведь все для блага семьи делал…

Таких отговорок можно придумать сотни и тысячи.

И на благо семьи, и он лучший глава, и он заботится о своих детях, и Сережка бы все по ветру пустил, и…

Красивые слова. И подленькие мелкие мысли, которые они прикрывают.

В глаза Гриша хотел сказать мне: "Чего ты приперлась, стерва? И что с тебя можно поиметь полезного? Для меня любимого, лично?"

В глаза я ему хотела сказать: "Вали отсюда, сукин кот! И чтобы духу твоего рядом не было, не то будешь кастрированным котом!"

А вместо этого поулыбались и разошлись.

Великая вещь – дипломатия!

* * *

– Мария Ивановна, вам письмо.

– Благодарю, – кивнула я лакею, который протянул мне на подносе конверт из плотной голубой бумаги.

– Курьер ждет ответа.

– Курьер?

– Да, госпожа.

Взяла, посмотрела на печать.

Хм?

Герб Горских.

– Отец объявился? Ладно, накормите пока человека, и пусть подождет. Сейчас напишут ответ.

Я решительно сломала воск, хрупнувший под моими пальцами и достала из конверта лист надушенной бумаги. Пробежала строчки глазами.

Н-ну, папаша!

В самых вежливых выражениях мне сообщалось, что завтра с утра отец ждет меня у себя дома. В гости. Лучше – с внуком.

Можно и без внука, поскольку речь будет идти о моем будущем.

Зар-раза!

Поборола желание кинуть бумагу в камин.

Потом села за стол и выдернула лист бумаги из толстой пачки.

Папаша!

Мать твою, гиену суматранскую, какого хрена ты лезешь, куда тебя не просят?! Ноги вырву и в уши вставлю, руки поотшибаю…

Дописала. Прочитала. Решила, что надо немного подправить – и застрочила, переводя с доходчивого на дипломатический.

Отец!

Прошу прощения за то, что не смогу прибыть к вам для обсуждения моего будущего…

Пусть дискутирует на эту тему с Романовым. Думаю, Игорь Никодимович – собеседник вполне приятный, отзывчивый, а главное, умеет очень доходчиво объяснять некоторым людям, что они неправы в своих устремлениях. И нуждаются в устремлении в другое место.

Отдала письмо посыльному и вычеркнула Горских из общего списка.

Но не быстро ли вся эта компания активизировалась? Вчера я приехала, вечером дала объявление в газету, то есть сегодня оно появилось в утренних сводках – и уже?

Подсуетились?

Не рановато ли?

Чего всем от меня надо? Хотя я и так догадываюсь.

* * *

К вечеру доставили письмо от Романова.

Игорь Никодимович сообщал, что навестит меня завтра с утра. В десять часов, если я могу его принять. Я отписала, что буду счастлива его увидеть, и отослала письмо.

И ведь правда – буду счастлива. Хоть один приличный человек среди этих всех… даже скунсами не назовешь! Чтобы не оскорблять животное!

А что профессия у него такая – глава тайной канцелярии при Его Величестве, так кто-то и этим заниматься должен. Тащить и не пущать. Не то всю страну растащат и запустят.

* * *

К ужину явился Благовещенский и был принят с улыбками всех домочадцев.

– Александр Викторович! – как родному обрадовался Ваня.

Петя просто повис у мужчины на руке, а мелкие что-то пискнули и согласованно направились проситься на ручки.

Я невольно загрустила.

Да, в доме нужен мужчина. Будь ты хоть трижды феминистка, а нужен… Особенно когда у тебя на воспитании аж четыре пацана разных возрастов.

– Мария Ивановна.

Мне достался поцелуй ручки и букетик фиалок. Я с благодарностью приняла его и пригласила Благовещенского поужинать с нами.

– Признаюсь, я на это и рассчитывал, – признался мужчина. – В моем доме пока еще нет кухарки, а есть то, что приготовит мой денщик, можно только в походе. И в ресторацию идти неохота было.

Я улыбнулась.

– Тогда вы пришли по адресу – и вовремя.

Подобные шуточки тоже уместны только между своими. Но Благовещенский уже и был для меня в числе "своих".

Ужин подали быстро, кухарка расстаралась, и блюда радовали и вкусом и запахом. Мужчины нахваливали кухарку, а Благовещенский послал ей на кухню рубль от щедрот.

Все было тихо, мирно и спокойно, пока в столовую не вошел очередной лакей.

– Мария Ивановна, вам доставили…

– Несите сюда, – со вздохом распорядилась я, отодвигая тарелку с куском мяса.

Доставленным оказался букет потрясающей красоты.

Сиреневые Ирисы, алые гвоздички, еще какая-то зелень, белые мелкие цветочки, все это смотрелось так… хотелось вставить букет в рамочку.

Нарисовать.

Хотя бы – сфотографировать, и любоваться, когда придет плохое настроение.

И большущая коробка с марципанами.

– Конфетки! – обрадовался Петя по-детски.

– А от кого? – тут же задумался Ваня. – Цыц, мелочь!

Петя надулся и засопел, но спорить не стал. Я поискала карточку.

– Всего одно слово. Прекраснейшей.

– И от кого это может быть? – нахмурился Благовещенский.

Я пожала плечами.

– От кого угодно. Могу лишь заверить, что я авансов никому не раздавала.

– Мария Ивановна, поймите меня правильно. Карточка абсолютно правдива, – Александр нахмурился. – Но все-таки хотелось бы знать – от кого?

– Мне бы тоже, – задумалась я.

А правда – от кого?

Что-то я не припомню мужчин в своей жизни, да еще с таким пошлым стилем. Букеты, конфеты… ухаживания?

Безусловно, приятно. Но слишком уж внезапно.

Вряд ли я успела на кого-то произвести такое впечатление, Милонег мертв, цесаревичу не по чину, а кто еще?

Да и не прислал бы такое цесаревич, он бы просто распорядился, и пришел бы мне дежурный букет из алых роз. Страсть, восхищение, желание. А тут со вкусом подобрано, с фантазией…

Паранойя?

Да и ёж с ней!

– Есть ли возможность проверить марципан?

– Проверить?

– Не отравлен ли он.

Мальчишки поглядели в глубоком шоке. Благовещенский покачал головой.

– Вы не слишком передергиваете, Мария Ивановна?

– Лучше перебдеть, чем недобдеть, – ответила я старой поговоркой еще моего шефа. Он, правда другое слово употреблял, различающееся на одну букву, но то детали.

– Я могу попробовать. Но конфеты потом будут несъедобны…

– Да и черт с ними, – махнула я рукой. – Лучше несъедобные конфеты, чем беспокойная я. Или даже так…

Я выбрала с десяток конфет наугад из коробки и положила перед Благовещенским.

– Проверяйте, Александр Викторович.

Мужчина провел рукой над конфетами. На кончиках пальцев заплясали зеленоватые огоньки, словно на живом детекторе, а конфеты вдруг начали темнеть и просто рассыпаться в прах.

Кроме…

Одна, две…

Две конфеты из десятка выбранных наугад дали тинную реакцию.

Красноватые огоньки говорили о том, что в конфетах содержится яд.

– Ёжь твою рожь! – от души высказалась я.

Внимания никто не обратил, мальчишки и похлеще высказывались. И сложно было их за это упрекать. Это я сладкое не люблю, мне бы остренького, а мальчишкам конфеты дико нравились – издержки полуголодного детства. Умяли бы только так.

И – умерли.

– Отдам Романову, – решила я, сгребая коробку. – И цветы тоже, вдруг он что по своим каналам узнает?

– Отдавайте, Мария Ивановна, – согласился Благовещенский. – И будьте осторожны.

– Я буду, – пообещала я. – Ребята, вы поняли? Ничего в рот не тянем! Из присланного!

Вспомнился Дюма-отец с его Миледи. Ведь тоже присылали д" Артаньяну отравленное вино, кажется… выпил бы – и конец истории.

Нет, ну кому я так помешала? Просто невежливо убивать человека – и не дать понять, за что, собственно, убивают!

* * *

Романов явился точно к назначенному времени. Поцеловал мне ручку и преподнес запечатанный конверт.

– Это вам, Мария Ивановна.

– Мне?

В конверте оказалась небольшая твердая карточка неправильной формы с вензелем Его Императорского Величества.

– Это пропуск во дворец. С этой бумагой вы в любой момент можете пройти к его императорскому величеству.