Текст книги "Морские короли. Перекрестки (СИ)"

Автор книги: Галина Гончарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Тьер Немор почтительно склонил голову.

Пятьдесят. Тысяч. Золотом.

Бога Храм. Воистину богат.

На эту сумму можно было купить весь Тавальен – все дома, всех жителей, добавить еще несколько десятков окрестных деревень и еще на сдачу останется.

– Вы щедры, тьер.

Эттан повел рукой.

– Эти деньги – гарантия счастливой жизни моей дочери. В договоре с вашим господином оговорено, что в случае смерти Лусии или развода вся сумма будет возвращена в мои руки. Надеюсь, вы понимаете, что у меня найдется, чем подтвердить исполнение договора?

Тьер Немор молча склонил голову.

– Я не могу поговорить с вашим господином, но передайте ему мои слова.

– Обещаю, тьер.

– Моя. Дочь. Должна. Быть. Счастлива.

Прозвучало это очень веско и убедительно. Тьер Немор даже поежился. Эттан смотрел своими хищными глазами, не улыбаясь, и тьеру стало вовсе уж неуютно. Как встретиться с диким зверем в лесу. Понимаешь, что просто так он не кинется, но кто его знает?

– Верьте, пресветлый, этот брак выгоден моему господину.

– Верю. И надеюсь регулярно получать письма от дочери.

Тьер Немор подумал, что Преотец старается обезопасить свою дочь со всех сторон. Но... долго ли живут Преотцы?

До пятнадцати лет. Больше пока не протянул ни один. Возраст, болезни, да и конкуренты бывают нетерпеливы. Эттан выглядит покрепче прочих, но...

Стая шакалов не примет над собой тигра. Так что Эттан может распрощаться со своей шкурой в ближайшее время. А Лусия останется в Карсте. И что приятно – останется ее приданое.

– Я надеюсь, что родные будут часто навещать маркизу Карст?

– Будут. Несомненно.

Тьер Немор приятно улыбнулся.

– Они всегда будут желанными гостями в герцогстве.

– Я рад, что мы хорошо понимаем друг друга. Итак, послезавтра вы отправляетесь в обратный путь.

– Я очень благодарен вам за заботу о нашей безопасности. Как моей, так и маркизы.

Эттан благосклонно кивнул.

– Поговорите с тьером Луисом. Согласуйте с ним всякие дорожные мелочи.

– Да, пресветлый.

– А я оставлю вас. У меня еще есть дела.

Тьер Немор встал и склонился в почтительном полупоклоне.

Дверь закрылась за Преотцом. Тьер длинно и тихо выругался, и вовсе уж по-простонародному почесал в затылке.

Тигр, как есть – тигр. Вцепится своими клыками и не выпустит.

Легкий кашель оборвал размышления тьера Немора.

И глядя в темные глаза Луиса Даверта, мужчина подумал, что семейное сходство – страшная штука.

Род Карнавон

Дом встретил Эдмона Арьена привычными запахами. Свежих лепешек, морской соли, копченой рыбки, горной мяты...

А еще – улыбкой жены, восторженным визгом дочери.

И – письмом от сестры.

Писала Альетта.

Милый братик.

Я надеюсь, что ты получишь это письмо, как можно скорее.

Приезжай, пожалуйста.

У нас серьезные проблемы. Отец умер, мать слегла, Амедей и Эмисса словно с ума сошли. Они поделили все дело. Эмисса с мужем и детьми сейчас у меня в Рентаре, Амедей собирается ехать и отбирать то, что якобы завещал ему отец.

Я постараюсь остановить это безумие, но не верю, что моих сил хватит. Не рассчитываю на деньги, но хочу сохранить семью. И прошу твоей помощи.

Альетта.

Рентар, дом Дарам. Если ты забыл, где я живу.

Эдмон нахмурился.

Что ж, Рентар, так Рентар. Ехать надо, обязательно надо. И своей рукой моряка и авторитетом старшего вправлять мозги оболтусам. Если на то пошло, основной наследник – он. И именно на это рассчитывает Альетта. Если Эдмон явится пред светлы родственные очи, споры прекратятся сами собой. Никому не захочется отдавать большую часть наследства брату, который явился из небытия.

А он может потребовать свое.

Дом.

Не Маритани, ставшая за столько лет привычной и родной, нет. Некогда родной Атрей, тихое и спокойное местечко, где нет моря, где ветер срывает не верхушки морских гребней, а листья с деревьев, где под твоими ногами не каменная почва островов, а жирная черная земля, казалось, семечко воткни – и оно прорастет.

Там нет соленого ветра, там не пахнет рыбой, там не поют рыбачки, проверяя сети. Вместо этого там сеют и жнут, там собирают богатейшие урожаи, там вкуснейшие яблоки и такие сочные груши, что их страшно даже срывать с дерева, кажется, они разломятся в пальцах...

Там до сих пор живут его брат и сестры.

А мать?

Отец?

Эдмон никогда не задумывался как они там... Уходил он со скандалом.

Отец, узнав, что сын хочет стать моряком, разгневался. Раскричался, пообещал проклясть, отлучить от дома, прогнать на все четыре стороны, расплакалась мать, принялась причитать Эмисса, подзуживал Амедей...

Конечно, разгорелся скандал, в результате которого Эдмон плюнул на пол, да и выскочил из дома, в чем был.

Он ушел бы именно так, и прошел бы недолго. Без денег, без смены одежды, без оружия... легкая добыча для любого, кто желает поживиться за чужой счет. Но за углом он наткнулся на Альетту. Сестра стояла, прислонившись к забору и смотрела насмешливо.

 – Далеко собрался, Эдон?

 – Тебе-то что? – рявкнул он тогда больше от злости, сестру-то он любил..

 – Да ничего. Вот это.

В узелке из его же собственного теплого плаща была смена одежды, был кошелек с деньгами, был небольшой короткий кинжал.

 – Меч вынести не удалось. Я через окно лезла.

 – Льетта, спасибо!

Эдмон крепко обнял сестру. Альетта прижалась к нему и затихла. Потом, минут через пять тряхнула головой, высвободилась.

 – Ты ведь все равно уйдешь, я знаю. Маритани... я читала. Ты не сможешь теперь жить без моря, да?

 – Уже не могу.

Эдмона словно на веревке тянули. Дойти, опустить руку в соленую воду, услышать крики чаек...

 – Я не хочу, чтобы ты так уходил...

 – Но ты тоже знаешь отца, – Эдмон усмехнулся тогда. – Он ведь меня не отпустит. Это сейчас он думает – дурь, а потом что будет?

 – Потом он сделает все, чтобы из тебя ее выбить. Так что или ты уходишь сейчас, или остаешься.

 – Ты же знаешь, что я уйду.

 – Знаю. Не пиши домой, я могу не получить письмо. Пиши купцу Верейлю.

Под пристальным взглядом Альетта чуть покраснела.

 – Это у которого сын такой прыщавый?

 – И вовсе Тим не прыщавый... Эдон!

Парень рассмеялся и взъерошил сестренке волосы.

 – Я тебя люблю, Льетта. И обязательно напишу. И расскажу, как со мной связаться, обещаю.

Он хотел сунуть кошелек в карман, но...

 – Тяжелый. Откуда...?

 – Отцовские деньги на хозяйство.

 – Льетта!

 – Мне не попадет. Я скажу, что это ты взял.

 – Вот ведь хитрюга. Всегда ты умела не попадаться...

 – Конечно. У меня и сейчас коварный план, – сестра улыбалась сквозь слезы. Тебя спроважу, так мне больше приданое будет.

 – Я так и знал! Какие коварные планы!

Альетта подарила ему еще одну улыбку, и наблюдала, как уходит брат.

Она слишком хорошо знала свою семью. Знала авторитарность отца, истеричность матери, бесхарактерность Эмиссы, завистливость Амедея... она могла предсказать, чем кончится их разговор с Эдмоном уже после первой фразы – и не стала терять времени. Что-то подсказывало ей, что брат все равно уйдет, так лучше она поможет ему. Пусть у Эдмона будут шансы.

Эдмон посмотрел на восток.

Да, послезавтра он опять выйдет в море.

Альетта подарила ему шанс расправить крылья и обрести свою судьбу здесь, на Маритани. Настало время отдавать подарок.

Итак, Атрей.

Рентар, дом Дарам.

***

Сны – снами,  дела – делами.

Утром Алаис, как ни в чем не бывало, встряхнулась и отправилась завтракать.

А кто за нее корабль найдет? Кто договорится?

Эфрон?

Да гори он гаром,  паразит! Авось,  и не признает,  а признает – отобьемся! Нет,  но почему герцогским родам нельзя было между собой родниться?

– Потому что дети мертвые рождались, – пояснил Далан.

– Я что – вслух говорю?

– Ну да.

– Погоди,  дети,  говоришь,  мертвые рождались?

– Да.

– А ты откуда это знаешь?

– Так не босяк же,  учили и истории,  и всякому...

– А зачем сыну купца история Королей?

Далан помотал головой,  как конь.

– Не знаю.... Учили.

Алаис задумчиво кивнула.

– Мертвые – или с уродствами?

– Да кто ж знает? Я знаю,  что как Королей не стало,  герцоги решили заключать союзы. Но ничего не получилось,  потому что живых детей в таких браках не было. Когда со стороны брали,  хоть бы и крестьянку у дороги,  все было хорошо,  дети живые,  а когда между собой роднились – все.

– Понятно. Спасибо.

Алаис принялась за салат из водорослей. Местное коронное блюдо,  с заправкой из масла и уксуса очень вкусно. А что? Ударим йодом по щитовидке!

Понятно было очень условно. Вот так и благословишь школьную программу. А ныли-то,  ныли! И химия ни к чему,  и биологии много,  а генетика – вообще жуть лиловая!

Но если припомнить школьную программу?

Может быть такое,  что есть доминантные гены, а есть рецессивные. И с рецессивным геном связаны какие-нибудь отклонения? Вот если герцоги скрещиваются с нормальными людьми – там играют доминантные гены,  и ребенок в порядке,  а если два герцогских рода – ребенок наследует активный рецессивный ген? Который и обеспечивает уродства,  несовместимые с жизнью?

А черт его знает!

Алаис отлично понимала,  что для каких-то выводов у нее ни знаний не хватит,  ни мозгов. Но чисто теоретически – это могло быть?

Вполне.

Отсюда и запрет на свадьбы между герцогскими родами.

А как же...

Атрей породнился с Дионом?

Нет,  все дороги ведут в Атрей. Просто интересно,  что же там было?

А тебе-то это зачем? – вступил вредный внутренний голос. – Было – и было,  ты что теперь,  разберешься и табличку на шею повесишь? Гордись,  человече? Смысл изысканий какой? И учти,  что герцогские рода без восторга отнесутся к твоим попыткам разобраться,  ой,  без восторга. Как бы не пришлось с камушком на шее поплавать.

Но...

Разбираться – плохо, а не разбираться будет еще хуже. У нее же тоже... та кровь. Вот влюбится...

Ну-ну...

Себе-то врать не стоит,  а?

Это не ради мифической влюбленности. Просто въедливость юриста,  за которую хвалили в свое время Татьяну, дотошность и даже занудство,  проснулись и требовали пищи. И никуда уходить не собирались.

А вот короли женились на дочерях герцогов,  это точно. Это было в памяти Алаис – родство королевского рода с Карнавонами. Но могли и на простых девушках жениться, дети все равно были здоровы.

Что же получается – у них этого гена не было? Или он был не активен? Или не наследовался?

Так и не придя ни к какому выводу,  Алаис доела,  расплатилась,  и отправилась на пристань. Далан тащился в хвосте,  иногда почесывая шею. Хоть ошейник с него и сняли,  а след остался. Долго еще не пройдет...

***

На пристани было шумно,  людно,  весело...

Алаис шла мимо кораблей,  перебрасываясь вопросами с капитанами и матросской братией.

– Куда путь держите?

– В Сенаорит.

– Куда путь держите?

– В Рандею...

– В Иттол...

– В Рентар. Это в Атрее.

Последним Алаис сильно заинтересовалась.

– Атрей? Это интересно... Попутчиков берете?

– А капитан сейчас придет,  там и решите, – ответил мужчина лет сорока пяти,  по виду боцман.

– Нам  бы не пропустить его?

– Да не пропустите. Вон,  у статуи подождите,  я кликну.

И верно,  на каменном основании причала стояла статуя. Большая,  из розоватого мрамора, но против солнца было плохо видно детали.

– Статуя? На причале?

– На Маритании с давних пор считают, что по-настоящему великое искусство рождается только в повседневной жизни, – пояснил Далан. – Эта статуя Гелона Актесского. Он назвал ее "Ждущая маританка". А идея пришла ему в голову после того, как он увидел лицо жены, выбежавшей ему навстречу. Он ходил матросом на корабле, а жена ждала его на пристани. На эту статую ушло два года, но результат превзошел все ожидания, правда?

Алаис внимательно посмотрела на статую. Луч солнца мелькнул по мраморному лицу женщины – и девочка застыла рядом. На миг ей показалось, что лицо маританки ожило, наполнилось светом и надеждой. И она словно наяву увидела женщину, с которой изваяли статую. Увидела, как она провожает мужа в море. Провожает со смехом, чтобы не привлечь слезами беду, а потом каждый день ходит на пристань, расспрашивает прибывших людей о корабле, на котором плывет ее муж – и наконец узнает, что корабль здесь, рядом, сейчас он уже в порту! И бежит, почти летит, на встречу с любимым человеком. И на ее лице написано ожидание встречи.

Красота – неимоверная.

– И как это согласуется с рабством?

Вот этого Алаис точно понять не могла. Далан нашел где-то деревяшку,  подпихнул ей.

– Не сиди на холодном,  нельзя. А рабство... Не знаю. Просто не знаю.

Алаис тоже не знала. Что ж,  оставалось ждать капитана. И – да! Любоваться на море и на статую. Красиво же! Таким и Людовик не побрезговал бы! Любой из.

***

Готовиться к плаванию Эдмон начал уже на следующий день. Команда хоть и ворчала, но слушалась.

Капитану виднее.

Да и хорошее место – Атрей.

Сытное, спокойное...

Но прежде, чем отплыть, надо на корабль загрузить припасов, товаров, канаты проверить, паруса подлатать, корпус корабля осмотреть...

Ну, с чем и боцман справится, а что и капитан может на себя взять.

Торговать Эдмон не слишком любил, но его корабль – его рука. Договор с купцами за ним, а уж выбрать хороший товар, приглядеть, чтобы не надули, привезти и погрузить, можно и помощнику доверить. Вот и пришлось торговаться, так что на корабль Эдмон возвращался не в самом лучшем настроении. А тут еще боцман...

– Капитан, к нам попутчики просятся. Возьмем до Атрея?

Хм-м...

Пассажиров Эдмон предпочитал не брать. Особенно женщин. И условия им создай, и море им соленое, и вода им мокрая, и перед командой хвостом повертеть...

Двое мальчишек, один, рыжий, постарше,  второй белобрысый, помоложе, тоже доверия не вызвали, но хоть не бабы. И не маританцы,  это Эдмон точно знал. А вот у белобрысого на шее полоса,  как от недавно снятого ошейника.

Интересно?

Его внимательный взгляд был замечен,  и не остался без ответа. Рыжий парень тоже провел по нему взглядом. Насмешливым,  оценивающим – ты,  конечно,  капитан,  но и мы не из водорослей сделаны.

– И что привело молодых  господ на палубу моего скромного корабля?

Эдмон и не думал скрывать иронию. Белобрысый мучительно покраснел,  а рыжий в ответ прищурился еще нахальнее.

– Направление его движения. В Атрей. Груз на борт возьмете?

Эдмон подумал немного.

– А родители ваши знают, куда дети ехать хотят?

– Некому знать, – отрезал рыжий. И так это получилось...

Чувствовалось,  что ему до сих пор больно.

– Вы не братья.

– Нет. Я его из рабства выкупил,  хочу доброе дело доделать,  домой его отвезти.

Эдмон вскинул брови.

– Вот даже как?

– Говорят же – делай добро,  бросай его в воду, – Алаис смотрела спокойно. Не согласится этот капитан – другого найдем. Невелика потеря.. Хотя этот ей понравился. Красавчиков Алаис не любила, особенно картинных, но этот был особенным. Что-то такое было в синих глазах, в уверенных спокойных движениях, в улыбке, в растрепанных ветром каштановых волосах... ему можно было довериться. Да, именно так.

Этот мужчина с густо-синими глазами вызывал инстинктивное доверие. В нем не было ни капли искусственного.

– Нам с другом надо в Лемарну. Это по пути – или нет?

– Это по пути, – кивнул Эдмон. – Я могу зайти в Лемарну на день, купить лимонов, высадить вас на берег и отплыть.

– Сколько возьмете?

– Двадцать монет золотом с человека, – решил Эдмон.

На пропитание хватит, а больше драть и ни к чему. Все равно корабль туда идет, так что на сопляках наживаться?

– По рукам. Когда быть?

– В последний день пятидневья у нас танцы. Сразу после танцев можете быть на борту. Мы уйдем с отливом.

Алаис огляделась.

– Мы будем.

– Как вас зовут?

– Алекс Тан и Далан Шедер.

– Шедер? – удивился Эдмон. – Подождите-ка, это те Шедеры, которые купцы?

Алаис кивнула. Хотя даже отдаленно не подозревала – те или не те...

– Они. Могу Далана кликнуть, поговорите?

– Я давно не был в Атрее. Но знаю, что Шедеры – уважаемое семейство.

– Мы договорились?

– По рукам.

Алаис довольно улыбнулась. Так-то, господа.

Супруг и Эфрон остаются на Лиарде. А она отправляется на Адрею. И можете хоть в проливе утопиться, паразиты! Авось, там ее искать никто не будет?

***

Эдмон посмотрел вслед пареньку.

Рабство...

Нельзя сказать,  что он это одобрял. И рабы у него в доме жили вполне вольготно. Капитан им платил,  как свободным,  только просил пять лет отработать,  а потом уезжать.

Не слишком хорошо?

А лучше,  когда твоя любимая женщина в тягости будет ведра с водой носить и бочки катать? Или дочь надорвется? Или сын?

А  тут здоровенные взрослые мужики, весточку он на материк передавал, так что считай – на заработки съездили. Кое с кем он и до сих пор знается.

Вот женщин он в дом не покупал, а мужские руки в хозяйстве нужны. Когда ты постоянно в море, многое упускаешь. Забор сам собой не подновится,  и крыша не перекроется,  и уголь наколоть тоже не женская работа.

Да, сейчас не времена Королей, и Маритани другой,  совсем другой. А что остается  прежним,  так это благословение Моря.

Морской богини.

Маритани.

Как любой маританец,  Эдмон не слишком сильно верил в Ардена,  Мелиону и Ириона. А вот море...

В него мужчина верил. И в свои предчувствия – тоже. И что-то внутри говорило ему, что Арьен поступил правильно. Надо, надо помочь ребятам.

***

Пару дней до праздника Алаис носа из комнаты не показывала,  только вечером петь выходила. Далан тоже не рвался посмотреть город. Мало ли,  кого там можно встретить? И кто сочтет бывшего раба своей собственностью?

Алекс,   конечно,  его будет искать,  но ей тоже шум поднимать не с руки. Одинокая девчонка,  в чужом городе...

Тут проблемы нахватать можно в любой момент.

Книг у них не было, оставалось только разговаривать, есть и спать. Вот и сейчас, Алаис отложила гаролу.

– Вечером на танцы и с них на корабль. Пожитки наши захватишь?

– Захвачу. И постерегу. Танцевать мне все равно не надо....

– Там много...

Раньше было меньше,  но платья! Ах,  какие это были платья!

– Туда вместе дотащим,  я  тебе что полегче положу. Да и до корабля. А там я уж постерегу.

– И скоро мы будем в Атрее. Если море будет благосклонно.

Алаис смотрела на Далана. Серьезно, жестко, спокойно... Кое-что между ними уже было договорено.

– Мои родные обязательно тебе помогут, – мальчишка взъерошил волосы на макушке. – Ты не думай, они не выдадут...

– Смотря сколько им предложат, – пожала плечами Алаис. – Почему ты не приплыл сразу в Тавальен?

– А ты не знаешь?

– Чего именно? Тавальен на берегу моря, но не порт?

– Нет. В Тавальене не пристает ни один корабль. И на несколько дней пути тоже.

Алаис помотала головой.

– Почему?

– Говорят, море лишило Тавальен своего благословения. Если корабль пристанет там, то пойдет на дно раньше, чем минет год.

Алаис не поверила бы.

Раньше.

А вот после своего сна, после воронки водоворота... она поклясться была готова – разумной! Она не стала бы отрицать все так жестко.

– Почему?

– Когда как. Где пираты, где цунами, где шторма...

– Нет, Далан, ты не понял. Почему море лишило Тавальен своего благословения?

Далан активно зачесал затылок. Потом перешел на шею и для лучшей стимуляции – на макушку. Алаис ждала.

– Тут такое дело... Когда были Короли – Тавальен был только захолустным городком. Огрызок такой...

Женщина кивнула. Она 'честно' предупредила Далана, что ради удачного брака ее воспитывали в монастыре закрытого типа. Читать – и то почти не давали, все, что оставалось – придумывать сказки, складывать песни... почему они странные – потому что она не знала, как правильно. Что попадалось в руки, то и развивала. Так что не надо удивляться ее глупым вопросам, просто ответь – и закроем тему.

Далан сочувственно кивнул – и старался просветить Алаис обо всем на свете. Даже о том, как правильно сапоги выбрать.

А что?

Целое искусство, между прочим, начиная с правильной шнуровки сапога и до размера – чуть больше, чтобы на портянку налезло.

– А когда последнего короля не стало, ему попытался наследовать герцог Дион. С тех пор его никто не видел.

Алаис даже знала – почему.

– У Диона была любимая женщина, а у той – сын.

– От Диона?

– Нет. Она его раньше нагуляла. Ну вот, когда Дион пропал, установилось безвластие. Герцоги растерялись, не удержав поводья в руках...

Ага. Растерялись они. Из-за отсутствия короля. Битые и тертые мужики, которым власть, что воздух.

Ну-ну...

Нет, тут дело куда как серьезнее. Что именно произошло, Алаис не знала. Подозревала, но догадки не всегда правдивы. Но надо бы добраться до семейных хроник, тогда и подтверждение можно найти. Эх, вот кто ей мешал раньше? Еще в Карнавоне!

Черти б побрали Таламира, лез тут со своими свадьбами! Или... водоворот! Тоже подойдет!

– Парня звали Эртало Дион, герцог его не усыновлял, но другого не сохранилось. Он объявил, что Арден недоволен и построил первый храм. Второй, третий...

И стал Преотцом.

Ничего нового под луной. Это было и в истории Земли, и, наверное, в истории других миров. Если у людей где проблемы, обязательно найдется хитрый жук, который погреет на этом лапки. Лучше всего с помощью религии. Уж больно инструмент удобный!

– И все было хорошо, а потом Преотец столкнулся с герцогом Тимар.

Тимар. Осьминожки.

Интерес но, что они не поделили с первым Преотцом? Вроде бы далеко друг от друга? Хотя...

Если Тимар поддерживал Диона, то сынок мог потребовать выполнения договоренностей. И получить вполне резонный ответ, что союз был с отпрыском Морского Короля, а не... мистера Икс. Так что простите, сударь, поищите своего папашу, с ним и договаривайтесь.

И тут мог начаться конфликт.

Алаис не была уверена, что во всем права, но...

Юрист – это не просто знание законов. Это и определенный тип мышления. Очень... структурированный.

Как Атос в известном фильме. Д´Артаньян, я допускаю все. Злодейство ли, убийство, кошмар, ужас, чудовищное преступление... Юристы тоже допускают все. И действуют, исходя из этих допущений.

– Преотец выжил в результате столкновения?

– Как в воду глядишь! Не выжил. Тогдашний герцог тоже, кстати говоря. А море вокруг Тавальена стало проклятым.

– Они сражались? Была война?

– Нет. Просто Тимар приплыл один, на корабле, со свитой... и не вышел от Преотца. Их обоих нашли мертвыми. Говорят, в эту ночь море вокруг Тавальена стало алым, как кровь, потом в нем закишели осьминоги. Ну и корабли перестали туда заходить.

– И сейчас тоже...

– С того времени и по сей день. Так что высаживаешься подальше – и с караваном до Тавальена, или на лошади.

Алаис кивнула.

Вообще, были у нее идеи на этот счет. Эх, не биолог она, но точно помнит, что нечто подобное было в истории. Окрашивались моря в красный цвет...*

* цвет Красного моря вызван присутствием в нем синезеленой водоросли триходесмиум (Trichodesmium egythraeum), относимые к растениям динофлагелляты (например, Gonyaulax и Gymnodinium). Прим. авт.

Соответственно, если море окрасилось в красный... кстати? Читала она что-то еще в родном мире. Кажется, этот планктон был ядовитым, или как-то так. И кто его кушал – помирал. А кто кушал рыбку которая кушала планктон, помирал тоже. Вот тебе и проклятье.

Эта пакость могла ведь и в питьевую воду попасть, и куда захочешь...

А потом, когда планктон рассосался, дурная слава все равно осталась.

Но не говорить же об этом мальчишке?

– Там тебя и поймали.

– Ага. А дядьку Тисама убили.

Паренек ссутулился, шмыгнул носом.

– Брат твоего отца?

– Нет. Мой воспитатель. С детства еще... Он меня и оружием владеть учил, и защищал до последнего, подставился, чтобы я убежать смог, а я попался...

Алаис по-братски приобняла мальчишку за плечи, давая ощутить живое тепло, погладила по колкой макушке.

– Значит, ты должен жить так, чтобы его смерть не была напрасной, братишка. Заведи детей, воспитывай их, как воспитывали тебя, и отдай этим долг своему учителю. Верь мне, души тех, кто любит нас, остаются рядом. Однажды ты увидишь в глазах своего ребенка отражение близкого тебе человека, и поймешь, что его душа вернулась.

Далан захлопал глазами.

– Ты думаешь...

– Я знаю. Посмотри на море. Оно вечно. Наши души уходят в море, и возвращаются из него, словно вода.

– А вода возвращается?

Всю дорогу до таверны Алаис посвятила лекции о круговороте воды в природе. Она рассказывала Далану о том, как испаряется вода, потом о сталактитах и сталагмитах, о фульгурите, о карстовых пещерах, но думала совсем о другом.

Атрей.

Удастся ли ей попасть в архивы герцогства?

Атрей – это кит. Мудрый, серьезный, и – летописец. Если у кого-то можно разжиться знаниями, то это он. Но как получить просимое, не раскрывая себя? И как себя обезопасить? Все же, после рождения ребенка она какое-то время будет недееспособна...

А уж защитить себя и вовсе не сможет.

С местными нравами Алаис достаточно ознакомилась. Если ты женщина, ты одинока и чуть симпатичнее крокодила – ты добыча. Для каждого. В принципе.

Тебя могут ограбить, убить, изнасиловать...

Обычно слишком ретивых останавливает тень отца, мужа, брата, которые тоже могут потребовать ответа. И не всегда – в суде. В случае Алаис же...

Был один вариант, которым она собиралась воспользоваться. То есть – убедить всех, что она любовница достаточно знатного мужчины. От него и ребенка родила.

Манеры есть, внешность достаточно экзотическая...

Вот с деньгами хуже.

При себе у Алаис были драгоценности рода Карнавон. Красивые, дорогие и приметные донельзя. Вздумаешь такие продавать – засветишься новогодней елочкой. А разломать, вынуть камни из оправы, сплющить саму оправу – у Алаис рука не поднималась. Слишком красиво.

Одна рубиновая нить чего стоит – на тоненькой, как паутинка цепочке, застыли рубиновые капли-слезки.

Ладно!

Как себя обезопасить, она подумает еще. И придумает. Кстати, можно и правда пойти к кому-нибудь в любовницы. А что? Кстати – идея.

У нее ведь будет ребенок. И не просто ее личный детик, а наследник рода Карнавон. Который рано или поздно обязан будет получить герцогство в свои руки. Это закон крови. Если в Карнавоне будет править тот же Таламир, там скоро начнется веселье. Неурожай, непогода...

Интересно, почему?

Хотя тут Алаис и придумывать ничего не надо было. В это верили. Мудрому достаточно.

Если ты случайно сломаешь ногу – это бывает. Это жизнь. А вот если за пару дней до того к тебе подошла цыганка, которую ты послал матом, и она тебе пожелала всяких 'радостей', кто будет виноват в переломе?

Правильно, она и будет.

Достаточно просто вбить людям в головы, что без Карнавонов их ждут беды и проблемы – и любую беду они спишут на отсутствие законного правителя. Дешево и сердито.

Так что рано ли поздно Карнавон позовет ее ребенка. И... что дальше?

Как известно, правители не растут в огороде. Кухарки не годятся на то, чтобы править государством, что бы там ни говорили демократы. Герцога надо учить.

Учить тщательно, учить с пеленок, учить тому, что местные дворяне усваивают еще в колыбели.

Алаис может ему это обеспечить?

Нет.

Она сама в местных обычаях путается. Память герцогессы при ней, но это достаточно специфический опыт.

Надо искать учителей.

Надо рожать, приходить в себя и устраиваться в жизни. Любыми путями. Сама она обошлась бы тихой и спокойной жизнью в глуши. Но дадут ли?

Нет. Не дадут. Помечтать о тихом счастье можно, но готовиться надо к худшему. То есть – рано или поздно ее найдут, значит, ей понадобится защитник. Только вот что он попросит за свою помощь? А, неважно!

В любой истории были шлюхи – и были фаворитки, в конце концов. Был сонм любовниц Наполеона – и была Жозефина. Да даже в нашей истории...

Петр Первый ведь ездил к Анне Монс. Сколько лет ее любил...

Неужели Алаис не сможет провернуть нечто подобное? Ум почти пятидесятилетней женщины в теле девушки – мечта любой куртизанки.

Были великосветские шлюхи, имена которых история не сохранила – и была Нинон де Ланкло. И ради сына Алаис обязана справиться.

Женщина в этом мире имеет одно право – найти себе мужчину. Вот она своим правом и воспользуется...

Пока же надо прийти в таверну, перекусить, собраться, кое-что прикупить в дорогу заранее – дел хватит.

***

Танцы в конце пятидневья...

Как это выглядит на Маритани?

Площадка за городом, достаточно большая, чтобы вместить всех желающих. Даже несколько площадок, друг рядом с другом. Место для угощения, для костров, на которых жарится рыба, для музыкантов...

Туда-то Алаис и направилась. И была встречена не слишком дружелюбными взглядами.

Музыка – музыкой, но о мальчишке уже прослышали на Маритани. Столица Сенаорита – и то большая деревня, а уж остров...

Маленькая деревня. Очень маленькая.

Алаис подняла руки ладонями к музыкантам.

– Ребята, давайте договоримся сразу. Половину заработка вношу в общий котел. Уезжать скоро, а не побывать на такой гулянке – себе не простить.

Взгляды смягчились. Один из музыкантов, со светло-синими глазами, даже подвинулся, давая ей место.

– Ты с одной гаролой? Плохо слышно будет...

– А я надеюсь, что вы подыграете.

– Не много ли хочешь, мальчишка? – встрял другой музыкант.

Алаис удивленно повела плечами.

– Я же сказал – ровно половину от того, что заработаю. И заметь, я уеду, а песни останутся.

Музыканты подумали, оценили свою выгоду – и подвинулись.

Алаис уселась на ступеньку помоста, пробежала пальцами по струнам – и для разминки выдала соло из испанских гитарных ритмов.

Мужчины прислушались.

Алаис добавила еще жара в исполнение. Долго ждать не пришлось – синеглазый музчкант присел рядом.

– А на две гаролы пойдет?

– А давай попробуем?

Перебор зазвучал так, что люди на площади обратили внимание. Но Алаис на них не смотрела. Ее полностью захватила музыка.

Встреча ветров, песня любви

Танец огня в капле воды,

Пляска грозы в буре штормов

Звоны безумных колоколов.

Руки взлетят, ветры вскричат

Нам эти души принадлежат

Не отступлю, не утаю,

Песню свою миру спою...

Пальцы летают по струнам, полыхают огни костров, и на площадь выходят пары танцующих. Музыка захватывает, ведет за собой, подчиняет, покоряется и требует ответа! Она зовет, она приказывает, она зажигается в крови каждого из присутствующих...

Алаис не замечает, как в их диалог с синеглазым вступают другие музыканты. Как подхватывают мелодию, как развивают ее, как на площади начинает звучать настоящий оркестр – она просто играет, как никогда раньше.

И счастлива.

Музыка достигает апогея – и разлетается миллионом искристых огоньков во все стороны.

И на площадь выходит Она.

Одна из девушек?

Возможно, вполне возможно. Просто сейчас ее никто не узнает. В эту минуту она стала почти воплощением Маритани.

Высокая, в длинном алом платье, черная грива волос мечется по спине, пышная юбка открывает круглые колени...

– Играйте!

И столько властности в ее голосе, что отказать нельзя, никак нельзя.

И Алаис вновь начинает гитарный перебор. В нем все. И весенняя капель, и колокола, и кастаньеты, и неровный стук сердца, и вкус терпкого красного вина... это музыка страсти, которую дарит ей остров. В эту минуту она не думает ни о чем. Ее нет в этом мире.