Текст книги "Столичная штучка"

Автор книги: Галина Гордиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Ничего не ешь, не танцуешь, – сочувственно продолжил Богдан. – Неужели так устала утром?

– Да нет, я отдохнула. – И девочка зачем-то соврала: – Поспала даже.

– Тогда в чем дело? Тебе у меня не нравится?

– Очень нравится, – Ритины глаза вспыхнули.

«Как у кошки», – отметил Богдан, с интересом рассматривая москвичку.

Юноша подошел к ней по просьбе Леси. Девочке почему-то показалось, что Рита грустит. И Петро уже достал троюродную сестру своими вечными шуточками. Рита ведь не знает Симоненко, еще примет всерьез его шпильки. А Петро просто по-другому не умеет. У него не язык – бритва.

Леся не сомневалась: Рита до сих пор переживала из-за испорченного платья. Считала себя виноватой и поэтому так печальна. Бедняга даже не танцевала! Петро сколько раз ее приглашал, Леся видела.

Богдан всматривался в хорошенькое, раскрасневшееся от смущения личико и не понимал, почему эта девушка его не волнует. Она ведь… почти красавица, эта Марго. И уже не девчонка, как Леся, например. С ней много проще. Марго понятна как… ластик!

Богдан обернулся и невольно нахмурился: Леся танцевала с Петро. Внезапный укол ревности смутил и рассердил юношу. Богдан неохотно признался себе, что именно Симоненко не любит видеть рядом с Лесей.

«Просто иногда мне кажется, – раздраженно подумал Богдан, – Петро едва не влюблен в нее. Леся, пожалуй, единственная, кого не затрагивают его язвительные шуточки. Маринке и то достается, а мы дружим почти с пеленок…»

Богдан заставил себя не смотреть на танцующую пару. Улыбнулся Рите и спросил:

– Тогда почему ты грустишь весь вечер?

– Я же тебе говорила… – прошептала Рита.

Ее лицо побледнело. Глаза стали несчастными. Она стиснула руки и убито пробормотала:

– Ты уже забыл!

– О чем я забыл? – искренне удивился Богдан.

– Я хотела надеть сегодня любимое платье! – Рита опустила глаза, длинные ресницы взволнованно затрепетали. Девочка еле слышно выдохнула: – Я так мечтала, чтоб ты меня в нем увидел.

Богдан озадаченно сдвинул брови.

– Ну и надела бы.

Рита отвернулась. Богдан подбадривающе воскликнул:

– Ты и в этом прекрасно выглядишь, честное слово!

– Ты не понимаешь, – зеленые глаза заблестели от едва сдерживаемых слез, – это совсем не то. Бирюзовое, оно…

– Какое? – нетерпеливо спросил Богдан. И насмешливо усмехнулся. – Волшебное? Как у Золушки?

– Почти, – кивнула Рита. – Посмотри на Лесю! Разве она сегодня не хороша?

Богдан послушно обернулся и едва не заскрипел зубами от злости: Петро что-то шептал Лесе на ухо, и лицо девочки порозовело от смеха.

– При чем здесь Леська? – холодно поинтересовался Богдан, с трудом отводя взгляд от подруги.

– Как «при чем»? – удивилась Рита. И возмущенно выпалила: – На ней мое платье! Я же тебе говорила, она давно его выпрашивала!

Рита вдруг всхлипнула и прикрыла лицо руками. Она почти не притворялась. Ей в жизни не было так страшно! И так плохо.

Она панически боялась, что обман сейчас откроется. Если Леська, например, догадается рассказать Богдану об испорченном платье. Мол, Ритка закапала его шелковицей, жалость какая – пришлось надеть чужое, гостья буквально его навязала.

Хотя… Леська вряд ли станет жаловаться! Эта дурочка сестре откровенно сочувствовала, Рита видела. Уговаривала не расстраиваться – вот цирк! Мол, ты ж нечаянно, с любым может случиться…

Рита в жизни не сталкивалась с подобной наивностью!

Богдан недоверчиво смотрел на нее, о чем-то думая. Но, к удивлению Риты, не стал ее расспрашивать. Холодно бросил:

– Перекуси. Ты за весь вечер крошки в рот не взяла.

Рита испуганно ахнула: Богдан решительно двинулся в сторону Леси.

«Мамочка моя! Если он сейчас спросит о платье… Я пропала! Нет, я все буду отрицать! В конце концов, мое платье на Леське, что б она там не говорила. Зачем, зачем она его взяла?!»

Руки стали ледяными, ноги ватными, к горлу подкатила тошнота. «От голода, наверное, – равнодушно подумала Рита. – Нужно в самом деле хоть что-нибудь съесть».

Девочка схватила первый попавшийся под руку бутерброд и на подгибающихся ногах направилась к Лесе. Чуть стороной, делая вид, что идет к столу с напитками. Рита хотела слышать, как пойдет разговор! Иначе просто сойдет с ума от страха.

По счастью, Богдан все еще стоял у окна, ждал, пока закончится мелодия, и, соответственно, танец. Ему претило начинать расспросы при Симоненко.

Нет, он отлично относился к Петро, дружил с ним едва ли не с первого класса, но… Если Леся и взяла чужое платье, незачем Петро об этом знать. Не его дело!

Богдан не поверил Рите. Не мог поверить. Даже ее болтовня о каких-то там десяти гривнах, отданных сестре за клубнику, казалась ему клеветой.

Он слишком хорошо знал Лесю! Она наивна, беспредельно добра, беззащитна, в конце концов, перед такой нагловатой девчонкой, как эта москвичка.

И все же после недавнего разговора на стройке на душе остался какой-то неприятный осадок. Будто Марго все же забрызгала Лесю грязью. А он не рискнул спросить подругу открыто – правда ли это. И мучался сомнениями.

Он идиот!

Будто первый раз сталкивался с подобной девицей. Сколько их на нем висело и виснет! И одна о другой обязательно скажет гадость. Как бы между прочим. Они просто смешны в своем стремлении очернить подругу. Леся совершенно другая.

Нет, сегодня Богдан не сделает глупости! Не оставит все в себе, чтобы потом думать: правда или нет? Он спросит саму Лесю.

Богдан раздраженно отвернулся: он невольно подслушивал. Стоял слишком близко, чтобы не слышать, как Петро бессовестно обрабатывал Лесю.

Сейчас Симоненко со смехом рассказывал, как его завалило в пещере. Он трое суток сидел в темноте без капли воды, пока его откапывали друзья по клубу. Со стен, мол, влагу слизывал! И все время во весь голос орал песни Шевчука, чтоб не сойти с ума.

Петро говорил весело, непринужденно, а Лесины глаза горели восторгом: она никогда не ходила со спелеологами. И не была в чудных пещерах старого Крыма, похожих на великолепные бальные залы. Там сталактиты и сталагмиты стремились навстречу друг другу, а стены мерцали в свете факелов или фонарей будто усыпанные алмазами.

«Вот гад, несет! – угрюмо восхитился талантами друга Богдан. – С одной стороны, словно посмеивается над собой. С другой, дает понять – он не из толпы. Мол, обрати внимание: смел, находчив, ловок, умен. И вообще – настоящий мужик. Силен, бродяга! И все же Леське не стоило бы слушать его с раскрытым ртом…»

Последние аккорды растаяли одновременно со словами Петро:

– Если хочешь, этим летом можешь пойти с нами. Мы как раз через три недели выходим. Давай, Лесь, решайся, впечатлений будет – на всю жизнь.

Огромные Лесины глаза смотрели на Петро растерянно и благодарно. Она так и не убрала руку с его плеча. Взволнованно пробормотала:

– Ты меня не разыгрываешь?

Петро ответить не успел. Богдан довольно грубо оттолкнул его в сторону и развернул девочку к себе. Леся удивленно заморгала, будто только что проснулась. Она попыталась обернуться, но Богдан раздраженно бросил:

– Успеешь еще сказки послушать! У Симоненко их немеряно!

– Но Петя сказал…

– Ах, он уже Петя! Быстро ты растаяла!

– Даня, я не понимаю…

– Не сомневаюсь. Куда уж тебе!

Карие глаза посветлели, стали золотистыми и по-детски беззащитными. Богдан смотрел, как они быстро наполняются слезами, и чувствовал себя подлецом. Первый раз в жизни! Но сдержать непонятного раздражения не мог и резко спросил:

– Чье на тебе платье?

Леся сглотнула невольные слезы и прошептала:

– К-какое платье?

Она не могла переключиться так быстро. Только что все было просто замечательно, и вдруг… Почему Даня так разозлился на нее?

– На тебе что, два платья? – язвительно поинтересовался Богдан.

Леся непонимающе опустила глаза, она только сейчас вспомнила, что пришла на вечер в Ритином платье. Ведь ее любимое, бесценный подарок Ванессы Ивановны, непоправимо испорчено. А Богдану оно так нравилось…

Леся сморгнула слезинку и прошептала:

– Ты об этом? – она коснулась тонкими пальцами бирюзовой ткани.

– Угадала. Чье оно?

– Ритино.

Богдан вздрогнул, его как по лицу ударили. Он слепо провел рукой по глазам и пробормотал:

– Как невинно. Ритино. Просто – Ритино. Ни слова больше.

Леся смотрела непонимающе. Богдан откашлялся и хрипло выдохнул:

– Ты знаешь, что это ее любимое платье?

– Рита говорила, – Леся смотрела удивленно.

Богдан не верил собственным ушам! Он в эти секунды ненавидел себя: зачем сунулся с расспросами?! Лучше бы сомневался!

Юноша обернулся, нашел взглядом Риту: она стояла у стола, выбирая сок. Обычно уверенная, слегка вульгарная и нагловатая, Рита смотрелась сегодня непривычно сиротливо.

Богдан стиснул зубы. Помолчал немного, заставляя себя успокоиться. Потом угрюмо спросил:

– Почему ты не надела свое платье? Оно ничуть не хуже.

Леся поймала Ритин умоляющий взгляд и коротко ответила:

– Оно испорчено. Шелковицей закапано.

– Понятно, – пробормотал Богдан.

Зато Леся ничего не понимала. Растерянно смотрела, как Богдан идет к Рите и приглашает ее на танец. Девочка невольно покраснела: так тесно прильнула Рита к партнеру. Всем телом.

Лесе вдруг стало неприятно, и она отошла к окну. Почему-то казалось: что-то произошло. Что-то ужасное. Это «что-то» изменит ее жизнь навсегда. Сделает пустой и неинтересной.

Леся прижалась щекой к прохладному стеклу и печально подумала: «Схожу с ума. Из мухи делаю слона. Сама себя пугаю. Дурочка!»

Богдан же испытывал непонятное облегчение: теперь он понимал Лесино поведение. И мог простить ее.

В самом деле, если у Леси испорчено единственное платье, ничего странного, что она попросила у сестры другое. Не отобрала ведь! А что любимое… Может, другие Лесе просто не подходили по размеру? Марго много крупнее ее. А это бирюзовое платье – с эластичным лифом. Леся в нем…

Богдан встряхнул головой, прогоняя ненужные мысли. Наклонился к Рите и утешающе сказал:

– Она вернет тебе платье. Леське просто не в чем было сегодня пойти на вечер.

Рита ослепительно улыбнулась ему и кивнула. Она не чувствовала разочарования, понимая: капля камень точит.

Девушка хмуро усмехнулась, пряча лицо: «Ничего, я такое придумала! Посмотрим, какие ты будешь завтра оправдания Леське подыскивать! Если вообще найдешь…»

Глава 9
Последняя капля

У Риты сегодня все валилось из рук. Она умудрилась опрокинуть ведро с грязной водой, и пришлось снова мыть полы в огромной спальне на втором этаже. И мягкие фланелевые тряпочки для окон Рита несколько раз роняла на улицу. Бегала за ними, а Богдан смеялся: мол, вчерашний вечер утомил ее больше, чем обычная работа.

Рита выглянула в окно: Леси с малышками все еще не было. Девушка посмотрела на часы и судорожно вздохнула: если они не подъедут в течение получаса, все пропало. Ее блестящий, хорошо продуманный план рухнет.

Рита села на подоконник и напряженно уставилась на дорогу. Она не знала, что делать.

Вчера вечером Рита очень удачно все провернула. Даже не пришлось отпрашиваться у Богдана и мчаться на пляж самой.

Она просто позвонила Олегу. Попросила у него пару сотен гривен в долг, на неделю. Заверила, что через три дня должны прийти деньги от родителей. Мама, как правило, через проводника передавала, московским поездом. Просто, быстро и удобно.

Олег согласился. Он даже согласился подъехать сегодня после обеда к дому Малевичей! Рита сказала новому знакомому, что помогает родственникам привести новый дом в порядок.

«Конечно, Олегу и в дурном сне не приснится, что я подрабатываю, – подумала Рита, не отводя взгляда от калитки. – Он бы в осадок выпал, узнав правду! – Она угрюмо усмехнулась. – Если честно, я и сама ее не знаю. Наверное, гроблю руки исключительно из-за Богдана. Ну… может, чуть-чуть из-за Анатолия Федоровича. Уж точно не из-за Леськи!»

Рита заправила за ухо выбившийся из хвостика локон. Она вспоминала вчерашний вечер и непроизвольно хмурилась: в последнее время она все чаще недовольна собой.

Девушка снова покосилась на часы: плохо дело – Леськи нет. А ведь Рита договорилась, что если ее самой не будет на месте – «Ты же понимаешь – новостройка!» – то Олег передаст деньги именно Лесе, троюродной сестре. И очень подробно описала ее: худенькая, невысокая, кудрявая, правое запястье перевязано – растяжение.

Олег рассмеялся и заявил, что последней приметы достаточно. Не так много в Керчи девчонок с перевязанным правым запястьем.

Вчера Леська зашла в комнату, Рита как раз закончила разговор. Леся посмотрела на троюродную сестру немного удивленно, а Рита с мечтательной улыбкой бросила:

– Даня звонил. Пожелал спокойной ночи.

Леся побледнела и почти выбежала из зала. А Рита удивленно отметила, что никогда не называла Богдана в лицо «Даней». Только полным именем. Интересно, почему?

Она прислушалась к шуму на первом этаже: Богдан возился с обрезками досок и пластика. Перетаскивал на задний двор, к старой «Газели». Грузил в кузов, вечером мусор должны были вывезти.

Под окнами зазвенел чей-то смех, Рита выглянула в окно, и ее лицо просияло: наконец-то! От калитки наперегонки мчались к дому Маша с Дашей. Леся медленно шла следом, ее лицо показалось Рите бледным и печальным.

«Глупости, – одернула себя девочка. – Просто Леська – размазня. Вечно витает в облаках и придумывает невесть что. Немного встряхнуть ее – неплохая идея!»

Маша с Дашей наперебой предлагали брату свою помощь, и Рита невольно улыбнулась: ну и дипломат! Она бы на месте Богдана просто наорала на девчонок и выгнала вон. А он с деланной серьезностью нагрузил младших сестер обрезками легкого пластика и направил на задний двор. Еще и заверил, что с нетерпением ждал их. Мол, наконец-то они расправятся с мусором.

Рита проводила взглядом Богдана – он пошел следом за сестрами – и окликнула Лесю:

– Лесь, разговор срочный! Поднимись ко мне!

Она уселась поудобнее и приглашающе похлопала рукой по подоконнику. Леся рассеяно улыбнулась ей, но остановилась в дверях. Прислонилась к косяку и вопросительно посмотрела на троюродную сестру.

У Риты запылали щеки. Она непроизвольно коснулась их и почти шепотом спросила:

– Ты мне можешь помочь?

– В чем?

– Ну, мне нравится один мальчик, понимаешь?

Побледневшая Леся опустила ресницы и еле слышно выдохнула:

– Да.

– Я не о Даньке, дурочка! – хрипловато рассмеялась Рита.

Леся покраснела и жалко пролепетала:

– А… о ком?

– Об Олеге. Он москвич. Ты его не знаешь. Мы на пляже познакомились.

Карие Лесины глаза посветлели, в них будто солнце заглянуло и поделилось своим золотом, а скулы окрасил нежный румянец.

Рита нетерпеливо пояснила:

– Он… должен принести мне деньги. Ну, в долг! Двести гривен.

– У тебя нет денег? – испуганно воскликнула Леся. – Почему ты не попросила у меня? Я дам, у меня есть, и не в долг, а так.

«Тоже, богачка нашлась, – презрительно подумала Рита. – Деньги она мне, видите ли, ТАК даст…»

– Ты не догоняешь, – раздраженно перебила она сестру. – Он мне нравится!

Леся смотрела непонимающе.

– Деньги в долг – это повод для встречи. Уже в Москве. Ну, ты и бестолковая!

– О-о-о…

– Вот тебе и «о-о-о»!

– Но… что я должна сделать?

– Ты меня хорошо видишь?

Леся внимательно оглядела сестру и неуверенно произнесла:

– Конечно.

– И как я выгляжу?

– Ты всегда выглядишь замечательно.

Леся сказала это искренне, и Рита на мгновение почувствовала себя подлой дрянью. И тут же разозлилась. Спрыгнула с подоконника и закричала:

– Тебе это кажется! А я вовсе не хочу, чтобы Олег видел меня такой замарашкой!

– Я… я понимаю.

– Понимает она, – проворчала Рита. – Так вот, если понимаешь, иди к калитке. Олег сейчас подойдет с деньгами. Возьмешь их для меня. Он тебя по моим рассказам знает, не волнуйся.

– И это все? – удивленно спросила Леся.

– А ты думала, ради меня придется с крыши прыгать? – огрызнулась Рита.

Леся рассмеялась. Рита сурово приказала:

– Топай давай, нечего зубы скалить. Он вот-вот придет!

* * *

Рита спустилась вниз и села на крыльце так, чтоб ее не видели от калитки. Зато сама она в оконном стекле могла наблюдать не только за троюродной сестрой, но и за дорогой.

Рита поморщилась: Богдан возвращался не один. Машка с Дашкой прыгали рядом и, перебивая друг друга, делились с братом новостями.

«Нужно их отсюда наладить, – озабоченно подумала Рита. – Только вот куда? О-о, ясненько!»

Она ослепительно улыбнулась Богдану и с деланной озабоченностью сказала:

– Я уже в своей комнате все закончила. Осталось перенести все мои тряпки и швабры в соседнюю спальню. Подмету там сегодня пол, а завтра уже все остальное сделаю. Вот только отдохну немного…

– Устала, понятно, – сочувственно посмотрел на нее Богдан.

Даша с Машей переглянулись и дружно воскликнули:

– Мы сами!

– Перенесем тряпки, ведра…

– И веники!

– Швабры!

– И пол подметем!

– Мы умеем!

Богдан прикрыл руками уши и засмеялся:

– Хорошо-хорошо, только не кричите так, в ушах звенит.

– Ур-р-ра!

Маша с Дашей наперегонки рванули на второй этаж. Богдан присел рядом с Ритой, вытянул длинные ноги и признался:

– Я сегодня тоже устал.

– Еще бы. Столько мусора перетаскал на спине. Ты же не грузчик!

Рита заметила Олега, тот как раз подходил к калитке. Она подождала, пока Леся не заговорила с ним, потом грустно пробормотала:

– Ну и нахалка…

– Ты о ком?

Рита кивнула в сторону калитки и удовлетворенно отметила, как помрачнел Богдан. Явно заметил, что Леська болтает с Олегом. Еще и смеется чему-то!

– О Леське, о ком же еще, – с видимой неохотой буркнула она.

– Почему «нахалка»? – отрывисто спросил Богдан.

– Ну… Олег же ко мне пришел, а она вяжется. Наверняка сказала, что меня нет.

– А ты покажись, – бросил Богдан, глаза его сузились, взгляд стал пронзительным, неприятным.

Рита невольно поежилась и проворчала:

– Подводить сестру? Ни за что. Он же ей нравится. А мне все равно. Ну, по большому счету.

Богдан криво усмехнулся. Рита жалобно протянула:

– Лишь бы Леська деньги у него не просила! Якобы для меня. В долг. Уже дважды брала.

Богдан резко обернулся, его скулы отвердели, брови сошлись в одну линию, он неверяще выдохнул:

– Что?!

– Брала, – тоненько пискнула Рита – ей неожиданно стало страшно. – На пару дней. А я вынуждена отдавать. Не говорить же Олегу правду!

Лицо Богдана потемнело и стало страшным. Он снова посмотрел на Лесю, Рита торжествующе улыбнулась: в руках троюродная сестра держала деньги.

Рита легко коснулась локтя Богдана и умоляюще прошептала:

– Ничего не говори ей, ладно? Она… она не виновата! Просто… просто Леся нищая. Для нее деньги главное, я понимаю. А мне… мне легче вернуть Олегу долг, чем… чем позорить сестру. Я… я тебя очень прошу!

Богдан кивнул и молча исчез в доме. Рита проводила его взглядом и облегченно вздохнула: ей нелегко далась эта сцена.

Она улыбнулась подошедшей Лесе. Взяла у нее две сотни и сунула в карман шорт. Потом приложила палец к губам и попросила:

– Только никому, ладно? Я не хочу, чтоб хоть кто-нибудь знал о деньгах!

– Конечно, я никому не скажу, – серьезно сказала Леся.

Она села рядом, и девочки какое-то время помолчали, прислушиваясь к веселой возне Маши и Даши. Сестры яростно спорили, чья очередь мести полы.

– Твой Олег очень даже ничего, – задумчиво произнесла Леся. – Приятный парень. Дедушке бы понравился. И Дане.

«Забудь о Дане! – мысленно посоветовала троюродной сестре Рита. – Он не для тебя!»

Рита встала и невольно охнула, так ломило поясницу. Она удивленно хмыкнула:

– Ничего себе, я сегодня напахалась! Не разогнуться.

Леся сочувственно кивнула:

– После прополки то же самое. Внаклонку трудно долго работать.

Рита поморщилась: понимание сестры вызывало лишь досаду. Рита казалась себе предательницей – Леська такая дурочка!

Думать об этом не хотелось. Рита заставила себя помахать Лесе рукой и ушла в дом. Но перед ее глазами все равно стояла худенькая кудрявая Леся в выцветшей футболке и белесых джинсовых шортах. Она нянчила перебинтованную руку, золотисто-карие глаза смотрели укоризненно и чуть удивленно.

«Глупости, – снова одернула себя девочка. – Каждый сам за себя!»

* * *

Богдан выругался сквозь зубы: он уже в третий раз уронил на ногу тяжелый обрезок трубы.

Юноша присел на подоконник и первый раз в жизни пожалел, что не курит. Почему-то казалось: это принесло бы облегчение. Во всяком случае, парни в фильмах и книгах курили, чтобы снять стресс.

«Идиот. Приобрести дурную привычку легко, а вот избавиться… Отец до сих пор не может. Уже раз десять бросал, сердце ни к черту, и врачи настаивают…»

Он выглянул в окно, наткнулся взглядом на худенькую сиротливую фигурку и неприязненно поморщился: «Ну и артистка!» А он – кретин. Настоящий. Столько лет считал Леську ангелом. Едва не молился на нее. Оберегал. Парни в школе боялись к ней даже подойти. Только вот Петро…

Ну, Симоненко тоже дурак! Знал бы он…

Богдан криво усмехнулся, наблюдая за сидящей на крыльце девочкой. Она мечтательно смотрела на закат, личико ее казалось чистым, ясным, глаза – невинными, по-детски припухлые губы подрагивали в улыбке.

Богдан резко отвернулся, сердце его сжалось, вдруг подумалось – он ошибается. Ну не может быть правдой эта гнусная история!

«Истории, – поправил его внутренний голос. – Вспомни о платье. И о деньгах за фрукты. И о сегодняшней сцене. Она же выпросила деньги у этого парня! При тебе. Или не веришь собственным глазам?»

Богдан изо всех сил ударил кулаком по стене. Вздрогнул от боли и долго непонимающе смотрел на разбитые в кровь костяшки пальцев. Наконец встал. Равнодушно вытер руку носовым платком и пошел вниз.

Он должен поговорить с Лесей. Прямо сейчас. Иначе сойдет с ума. Ночью. Когда будет примеривать к той Лесе, что знал всю жизнь, сегодняшние поступки.

Он наверняка ошибается. Или что-то не так понимает.

* * *

Богдан немного постоял у дверей, прислушиваясь к веселой возне сестер, они «подметали» уже третью комнату. Сердце немного отпустило, он угрюмо усмехнулся.

Спустился вниз и сел рядом с Лесей. Поймал ее радостный взгляд, светлый и, как всегда, невинный. Худенькое личико озарилось привычной улыбкой, и Богдан хмуро подумал, что привык к девочке. И автоматически улыбнулся в ответ.

– Рука побаливает? – зачем-то спросил он.

– Нет. Почти. Так, чуть-чуть, иногда…

Леся что-то почувствовала, взгляд ее стал пристальным, напряженным. Богдан хмуро бросил:

– Кто это был?

Леся удивленно моргнула.

– У калитки, – уточнил Богдан. – Твой знакомый?

Леся пожала плечами: неужели Даня из-за ЭТОГО на нее сердится? Вот смешной…

– Нет, Ритин.

Леся оглянулась на дом. Чистые стекла багрово побслекивали в лучах заходящего солнца. Новенький флюгер на крыше едва слышно поскрипывал, ветер усилился. Пустые окна – ни штор, ни цветочных горшков – казались слепыми глазницами.

Девочке вдруг стало не по себе. Даже рука заныла, пришлось пристроить ее поудобнее на коленях.

– Ритин?

– Да. Олегом звать. Москвич. Кажется, очень неплохой парень.

– И все?

Данин голос прозвучал непривычно резко. Леся вздрогнула: он что-то видел? Может, как она взяла у Олега деньги? Но это не ее тайна!

Леся открыто посмотрела на Богдана и твердо сказала:

– Все.

«Ведь действительно все, – оправдываясь, подумала она. – Я к этому не имею никакого отношения. И потом… какое он имеет право говорить со мной таким тоном?!»