Текст книги "Деревня Цапельки, дом один"

Автор книги: Галина Демыкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Галина Николаевна Демыкина
Деревня Цапельки, дом один

Глава I. Бабушка

Эта бабушка – прямо молчун. Алёна ей:

– Доброе утро, бабушка!

А она:

– Угу. Спи ещё.

А сама печку топит, обед варит, песенку поёт:

 
Ах, Шура-Шура-Шура,
Разудала голова
Да седая борода!
 

И ухватом горшок как ухватит – да в печь его! Один посадит – к другому подбирается:

 
Ах, Шура-Шура-Шура!..
 

Получается, будто это печной горшок зовут Шура. Алёна смотрит, смеётся тихонечко.

Но ей хочется, чтоб бабушка с ней поговорила.

– Баушка! А ты уже корову в стадо прогнала?

– А как же!

И опять – молчок.

Насыпала крупы в фартук, раскрошила засохший хлеб – и со двора:

– Цып-цып-цып!

Цыплята у бабушки уже большие, длинноногие, бегут, толкаются. Ошалелые какие-то. Прямо разбойники. У Алёнкиной мамы цыпляточки ещё маленькие, жёлтенькие, а куры – рябенькие.

– Баушка, ты мне обещала про разбойников сказку сказать.

– Скажу. Вот только все дела переделаю.

– Я уже два дня у тебя живу, а ты всё никак не переделаешь.

– Переделаю.

Взяла старые варежки, ножик, пошла за огород. Там молодую крапиву срезает. Алёна – опять за ней.

– Баушка, это для поросёночка?

– Для него.

– Баушка!

– Ну чего тебе?

Алёна уж прямо не знает, про что еще спросить.

– Баушк, ты в лото играть умеешь?

– О господи!

– Нет? А в карты?

– Ты пойди с Таней соседской поиграй, – вздыхает бабушка. – Смотри, девочка какая хорошая. И за мной тогда ходить не будешь.

Будто Алёна ходит. Она и не ходит совсем. Просто ей делать нечего. А на Таню Алёна уже третий день смотрит. Эта девочка Таня всё время дразнится. Алёна ей ничего не говорит, а Таня выйдет на своё крыльцо и кончик косы к верхней губе приставит. Будто у неё такие усы. И Алёну пугает.

И вот пока крапиву рвали, она, эта Таня, тоже на свой огород пришла. Ходит там, за плетнём, большую морковку вырвала, говорит:

– Здравствуй, бабушкин хвостик!

Алёна покраснела, обиделась. Глянула из-за плеча. А девочка Таня морковину над головой подняла и с ней разговаривает. Не с Алёнкой, а с ней:

– Как живёшь? Ты вкусная? Тебя так съесть или в суп положить? Пойдём бабушку спросим, – и убежала.

У неё тоже есть бабушка. Вроде бы не придерёшься. Но Алёне обидно. Как это – съесть? Как это – в суп положить? Нарочно так говорит, назло. Она побольше Алёны, эта девочка Таня, и дразнится.

Но вот, видно, бабушка устала. Разогнулась, сняла с головы платок, лицо вытерла.

– Ну что, внучка, пойдём в избе приберёмся?

– Приберёмся! – обрадовалась Алёна. Наконец-то дело нашлось.

В избе бабушка дала ей просяной веник:

– Мести-то, подметать умеешь?

– А как же!

И пока бабушка секла крапиву, доставала горшок из печи, поросёнку еду готовила, Алёна-раз-раз! – всю избу чистенько вымела. Потом тряпку нашла, со стола крошки собрала в горсточку.

– Ну ты и хозяйка! – удивилась бабушка. – А я думала, ты маленькая, не умеешь.

– А то. Я дома и картошку почищу, и луку с грядки принесу, я, баушк, всё могу. Потому что маме некогда. А тебе, баушк, есть когда?

– Дак ведь я привыкла. Всё одна да одна.

– Ты, баушк, потому и молчун?

– А?

– Ты, говорю, потому и молчун, что одна?

– Разве я молчун? – Бабушка обняла Алёну, засмеялась. – Ну-ка, пошли кашу-то есть.

– Баушк, – спросила Алёна, – а папка за мной скоро приедет?

– Наскучило у меня-то?

– Да нет, я так.

– У тебя, Алёнушка, скоро братик будет либо сестра. Вот хлопот тебе тогда!

– Ну и пусть. Это мне заместо куклёнка будет.

Алёнка доедает пшённую кашу с жёлтой корочкой – вкусная каша у бабушки! – и выходит на крыльцо. Деревня маленькая, всего-то несколько домов. И называют её чудно – Цапельки. Почему такое – Цапельки? Какие Цапельки? А за огородами сразу лес. Только Алёна ещё не ходила туда. Одна ёлочка к самой их грядке выбежала. А другие, тоже молоденькие, подальше остановились. Боятся.

– Ну что, пойдём коровку-то подоим? – спрашивает бабушка.

– Пойдём. А почему ты меня раньше с собой не брала?

– Боялась, притомишься.

– Ты, баушк, думала, я маленькая?

– Ну да.

Они проходят мимо огорода в лес и через лес тропинкой. Алёна идёт-идёт и вдруг видит: гриб сидит. Гриб пригожий – шапка красная, прямо с блюдце величиной. К шапке бурый листок прилепился.

– Гляди, баушк! – и вытащила гриб из земли. Ножка тоже хорошая, крепкая.

– Глазки-то молоденьки! – удивляется бабушка. – Ну и гриб!

– А вон ещё такой-то!.. И ещё!..

– Это грибы хорошие, – говорит бабушка. – Красики их называют. Шапочки у них красные. Или ещё – подосиновые: под осинками растут. Куда класть-то будем?

А класть и правда некуда.

– Положи-ка их под ёлочку, – советует бабушка. – Вот видишь, аккурат с тебя ростом ёлочка. Пушистая, приметная. Положи, никто не возьмёт. Тут все люди свои.

– Как – свои?

– А вот так. Одной фамилии.

– Какой?

– Цаплины.

– А я?

– И ты.

Вот оно что. Алёна и не знала.

– А почему? Баушк, почему?

– Кто из этой деревни вышел, все такое звание имеют. А почему, после расскажу.

* * *

Корова у бабушки белая в чёрных пятнах. И уж такая-то некрасивая! Морда широкая, рог поломан, и как раз над глазом чёрное пятно.

У Алёниной мамы корова рыженькая, аккуратная. Идёт, как плывёт. А эта всё с прискоком да глазом косит.

– Баушк, а коровы здесь тоже Цаплины?

– Полно болтать-то.

Бабушка свою корову любит. Когда доит, разговаривает с ней ласково.

– Красавица ты моя, – говорит, – животинушка моя! Худобушка ненасытная… Стой! Куда, бестолковая?!

А худобушка только и знает ногой шмелей отгонять. Все хвостом отгоняют, а она – ногой.

– Стой, стой смирно! – просит бабушка. – Я те песенку спою. – И поёт ей песенку то-оненькую:

 
Уж ты белая красавица подружка,
Сыры боры, сыры боры как завидишь,
Ты подай с высоты голосочек!
 

А корова ухо лодочкой наставила – слушает. А голосочка не подаёт. Чудная корова.

– Хотим вот в колхоз, в вашу деревню, коровок своих определить, – говорит бабушка. – А колхоз чтоб нам молока присылал. Папка бы твой и возил на грузовике.

– Ну и отдай! – охотно советует Алёна.

– Да, «отдай»! – качает головой бабушка. – Легко ли с родной-то душой расстаться?

«М-м-м…» – говорит родная душа и ногой – брык. Хорошо, что бабушка уже ведёрко отняла, а то бы всё молоко на земле было.

– Баушк, у тебя вся скотина какая-то разбойная. Что куры, что корова.

– Ты ещё моего поросёночка не видела! – гордо отвечает бабушка. – Такой озорник!

– Баушк, а он тоже родная душа?

– Идём-ка, идём…

Обратно идут через лес. Алёна держит ручку ведра.

– Баушк, а что такое «сырыборы»?

– Ну, бор – значит лес. Сырой. Вроде как наш, с болотцами.

– Хм! Сырыборы, – смеётся Алёна.

А вот и ёлочка приметная и под ней грибы. Правда, никто не взял.

Алёна кладёт их в подол.

– Баушк, ну расскажи.

– Что рассказать-то?

– Сказку.

– Про разбойников?

– Нет, про Цаплиных.

– Только это, внучка, не сказка. Так про нашу деревню старые люди говорят. Я ещё такая, как ты, была, слышала…

Глава II. Белая цапля

В одной деревне – ну, в вашей, к примеру, в Марьине, жили два брата. Один старший, другой младший. Младший песни играл хорошо, сказки знал. А Старший всё больше по хозяйству. И купить-продать умел. Торговая душа.

Вот раз и говорит он Младшему:

«Поедем, Младший, на ярмарку, твоего коня продадим, всё равно ты с хозяйством не совладаешь. А деньги разделим поровну. Да ещё я тебя год кормить буду».

Ну, тот согласился.

Вот едут они дорожкой через лес.

– Этой? – спросила Алёна.

– Может, и этой. Да ты не переспрашивай! Сказка от переспроса портится. Ну вот, ладно. Младший впереди едет и слышит, будто конь ему говорит:

«Не продавай меня, хозяин, в чужие, злые руки. Я тебе за то службу сослужу, чудо покажу».

«А какое чудо?»

«А вот такое. Сверни-ка с тропы».

Ну тот и свернул. Глянул – кругом лес да болота. А на болоте, ну прямо среди топи, – сад. И вот ещё диво: ходит по этому саду белая-белая цапля. То яблочко клюнет, то вишенку.

Сказать кому про такое чудо – не поверит никто.

Младший осадил коня, говорит:

«Так бы и глядел, и глядел – никуда бы дальше не ехал».

А Старший отвечает:

«А я бы этот сад купцам продал. Большие бы деньги взял. Заборчиком огородим, что это, мол, наше. Пошли-ка поближе».

Увидела их Белая Цапля, закричала горько, будто заплакала. Да вдруг лапами – раз-раз! – и скатала весь сад в скаточку. Ну словно половичок.

Подбежал тут Старший, схватил птицу, а она крыльями забила – полетела над болотом. Он только и сумел, что за край скатки ухватиться. И оторвал кусок. Посыпались на землю яблоки, груши да смородина с вишенью… Вот и стали с тех пор в нашем лесу эти деревья и кусты расти…

Заспорили братья:

«Ты зачем хватать-то стал?»

«Молчи уж, разиня! Я вот хоть кусочек урвал. И ты бы мог».

«А мне и не надо», – говорит Младший.

Вернулись они домой.

Старший подбежал к крыльцу, раскатал скатку – глядь, а это самый что ни на есть простой половичок! Ну какие у нас бабы по деревням из лоскутов плетут.

Рассердился Старший, продал его какому-то заезжему купцу.

А Младший совсем покой потерял. Будто ему чего не хватает. Стал ездить, ездить к тому болоту, Белую Цаплю ждать. Долго она не прилетала. А как-то ночью (заночевал он там у костра) и подлетела.

«Не цапля я, – говорит, – а заколдованная девица. Ну вроде царевна, как в старину называли. И велел мне злой колдун сад караулить. «Укараулишь, говорит, да найдётся добрый человек, что возле сада дом поставит и тебя, Белую Цаплю, в дом возьмёт – вот тогда и чары спадут, опять девицей станешь». А я, видишь, не укараулила».

«Найду я тот лоскут», – пообещал Младший.

«А доброго человека где взять?» – спросила Цапля.

«Да вот хоть и я не злой. Или, может, не подойду?»

Ну, дальше.

Пошёл Младший за Цаплиным счастьем по свету.

– И нашёл, бабушка?

– Да где ж найдёшь? В каждом доме половики лежат. Так и вернулся ни с чем.

– А как же?

– А вот так. Да ты не переспрашивай, сама скажу.

Поставил Младший себе дом на болоте возле тех груш да вишенья, что из Цаплиной скаточки просыпались.

– А цапля, бабушка? Расколдовалась?

– Куда уж! Ведь сад-то не уберегла. Правда, доброго человека нашла. За то и подарил ей колдун одну недельку в году, чтобы и ей в эти короткие денёчки в образе человеческом походить. А так птица и птица.

Старые люди говорят, стали с тех пор встречать у нас на болотах Белую Цаплю. Кто ни пойдёт, тот и увидит. Только и разговору:

«Цапли, цапли…»

Вот и прозвали деревню нашу, что возле самого первого дома, дома Младшего, выросла, – Цапельки. Ну, а жители её, ясное дело, – Цаплины. Вот и весь сказ.

– Баушк, – засмеялась Алёна, – а ты совсем и не молчун! Я тебе, баушк, всё-всё помогать буду.

Глава III. Эта девочка Таня

Эта девочка Таня под вечер сама пришла. Пришла и говорит:

– Не скучно одной-то? Пойдём ко мне в куклы играть.

И пошли.

У Тани три куклы. Одна в платьице, совсем ещё новая. Другая – голыш. А третья – тряпичная. Она уже перемазана вся. И нос, и щёки тоже. И платье старенькое.

– Чур, мои будут две дочки, – сказала Таня. И взяла себе новую, в платьице, и тряпичную.

Алёне достался голыш.

– Как его зовут? – спросила Алёна.

– Не знаю. Борька, наверно, – ответила Таня. – Пошли с нашими детками гулять.

Алёна сняла с головы платок, положила на него Борьку и завернула конвертиком: хочет – уголком платка прикроет ему лицо от солнца, а хочет – откроет, чтобы он вокруг поглядел. И песенку ему спела:

 
Спи, мой Боря-мужичок,
Повернися на бочок.
 

А Таня смотрела-смотрела и говорит:

– Зря я тебе Борьку дала.

А потом ещё говорит:

– Мою любимую дочку зовут Эльвира. А эту замарашку – Даша.

– И ты её не любишь?

– Нисколечко!

– Ой! – удивилась Алёна. – Как же так?

– Надоела она мне. Я её в лес заведу и брошу. – И бросила Дашутку в кусты, что росли возле дома. – Пусть её тут волки съедят.

А Даша эта упала в траву и, наверно, заплакала.

Таня и Алёна постояли у крыльца. Помолчали.

– Она, может, у тебя баловница была? – спросила Алёна.

– Да нет. Просто грязнуха-замараха.

– Она, может, грубая?

– Ничего и не грубая.

– Наверно, она тебе не помогала?

– Она мне обед варила, – сказала Таня. – И бельё на речке полоскала. А я её не люблю… Пошли отсюда.

Она взяла Алёну за руку и повела в огород. В огороде у Тани росли красные маки.

– Хочешь, доченька, цветок? – спросила Таня куклу Эльвиру. И сорвала ей большой мак.

А пока ножку ломала, весь красный бантик-то и осыпался. Таня бросила зелёную круглую головку, которая осталась на месте цветка, и сказала:

– Эта Эльвира – всё только «дай» да «дай». А Дашутка меня прямо так любила, всегда перед бабушкой заступалась.

– У тебя бабушка сердитая? – спросила Алёна.

– Да нет. Ей что Даша скажет, то она и делает… Пойдём огурцы польём, мне бабушка велела. Гляди, солнце садится.

В огороде стояла кадушка с чёрной водой. Алёна заглянула туда и увидела стриженную беленькую девочку с куклёнком. А рядом – ещё девочку, побольше, с тёмными косами. Красивую.

Таня дала Алёне черпачок, а себе взяла лейку.

– Набирай воды, пошли.

Алёна зачерпнула. Девочки в бочке замутились, распались, только белые пятнышки от платьев на воде.

– Ты очень-то не гляди, там водяной живёт, – сказала Таня. – Так и затянет в бочку.

Алёна ничего не сказала и поскорее пошла с водой вдоль грядок лука и моркови следом за Таней. Одна луночка от моркови была свежая, утренняя. Это здесь Таня с морковиной разговаривала.

«Не буду я с ней дружить, – подумала Алёна. – Нет, не буду».

Земля на грядках была рыхлая и сухая. Листья вяло опустились, но плети туго и цепко держались над землёй, и на них сидели крепенькие пупырчатые огурчики. Девочки аккуратно лили под листья воду, чтоб не сбить огурцы. Алёна увидала, как Таня нагнулась, сорвала огурец и спрятала в карман платья.

– А тебе не дам, – сказала она кукле Эльвире. – Дашутка одна там в лесу, а ты за мою юбку держишься!

Алёна носила, носила воду, черпала её и старалась не смотреть в чёрную кадку. А потом босым ногам стало холодно и плечам тоже. И солнышко ушло туда, за болота, за лес.

– Мне домой пора, – сказала Алёна.

– Завтра приходи, – позвала Таня. – Да ты беги через огороды, здесь калиточка есть.

Алёна пошла, потом вернулась, протянула голыша:

– Борьку возьми.

– Давай. Сними с него свой платок-то.

– Дак ведь замёрзнет.

Таня задумалась.

– Ну ладно, пусть он ночку у тебя переспит. Завтра отдашь.

Алёна хотела завтра не приходить. Но Борька уже спал, и Алёна тихо поднялась по ступеням в избу, уложила куклёнка на свою подушку. А потом вспомнила: «А Дашутка-то как?» – и прямо холодно ей стало.

Выбежала на улицу.

– Ты куда? – крикнула вслед бабушка.

– Я сейчас!

Подошла к Таниной избе, а уже темно и кусты тёмные. Вдруг что-то там, в кустах, задвигалось, забелело… А потом ступеньки Таниного крылечка скрипнули, будто по ним поднимался кто-то. Подобралась Алёна к кустам, потянулась за куклой… А нет её. Нет как нет. Только в Таниной избе дверь хлопнула.

«Ну и хорошо, – подумала Алёна. – Может, я с ней ещё буду дружить. Там посмотрим».

Глава IV. Женя Соломатин

Алёна проснулась утром, а под окном Женя Соломатин. Стоит, босой ногой землю ковыряет. Алёна обрадовалась:

– Женя! Ты откуда взялся?

– Из Марьина…

Этот Женя Соломатин очень медленно говорит, прямо не дождёшься.

– Ты теперь тоже здесь, в Цапельках, будешь жить?

– Нет, мы на покос… Полянки выкашивать…

– Кто это «мы»?

– Ну… мы… Мужики…

– «Мужики», – передразнила Алёна. – Ты-то что, косил?

– А то…

– И получилось?

Женя ничего не ответил, опять землю ногой немножко раскопал. Женя Соломатин врать никогда не будет. Раз говорит – косил, значит, так и есть. Только вот не получилось.

Женя в этом году в школу идёт. Он большой. Он много чего знает. А говорит медленно.

– Жень, ты заходи в избу-то, бабушка нас кашей накормит. Ты меня как нашёл?

– Спросил…

И Женя пошёл к крылечку. Бабушка Женю не стала прогонять, а посадила за стол:

– Давай, жених, ешь за двоих!

– Баушк! – удивилась Алёна. – Ты откуда знаешь, что Женьку моим женихом дразнят?

– Так ведь вот догадалась.

Женя поел, обтёр ладошкой рот и собрался уходить.

– Ты куда же сразу-то? – заволновалась Алёна. – Мы бы в мячик поиграли.

– Пора… – ответил Женя. – Отец осердится…

– Ну иди тогда. Только, Жень, вдоль деревни пройдём, а?

– Зачем?..

– Потом скажу.

И они пошли.

– Ты смотри, Жень, какие номера на домах написаны, ладно? А то я номеров не знаю.

– Для чего тебе?..

– Потом, потом расскажу. Ну?

– На вашем номер два… – прочитал Женя.

Алёна закивала головой:

– Вроде птицы, да? Как она сидит. А на этом, Жень? Здесь одна моя знакомая девочка живёт, Таня. У неё как раз три куклы. Она, может, тебе одну даст поиграть.

– Ты… ты что?

– Ой, Жень, я и забыла. А мальчики никогда в куклы не играют?

Женя не ответил. Стал читать номер.

– Номер три это. Видишь?

– Ага, – ответила Алёна. – Вроде птицы, как летит… А первый? – заволновалась Алёна. – Где же первый?

– Единица, значит…

Они прошли всю деревню и вернулись обратно.

– Нет единицы, – сказал Женя.

– Плохо ты глядел! – рассердилась Алёна. – Ты, может, единицу-то не умеешь?

– Ну да, сказала!..

– Как она пишется? Покажи!

Женя сердито начертил ногой на песке палочку и наверху носик.

– Ой, а это вроде птица стоит на одной ноге! Ты верно рисуешь-то? Это же цапля!

– Зачем тебе?.. – опять спросил Женя.

Алёна пошла провожать его и стала рассказывать про Белую Цаплю.

– Подследить бы!.. – сказал Женя. – А это не сказка?..

– Что ты! Старые люди говорят.

– Сказка…

– Да ну тебя!

Они шли и шли по тропке через лес и вышли к поляне. На поляне стояли два шалаша из веток, покрытые сеном.

На поляне и возле кустов лежала зелёная покошенная трава, а в одном месте вдруг срезанная красная шляпка.

– Ой, подосиновый скосили!.. – Алёна подняла свеженький грибок. – Давай, Жень, грибов наберём! Здесь грибов много!

– Давай. Вот бадеечку отцову возьмём…

И они пошли.

Грибы такие, они любят прятаться. Спрячется и сидит. Ходишь-ходишь около!.. Но уж если нашёл, он сам тебе про все грибные секреты расскажет. Кто первый найдёт, тому и расскажет.

Первым нашёл Женя. Промолчал. Алёна сама увидела.

– Ой, Жень, вот дак гриб!

Гриб назывался белый, а почему белый, потому что шляпка внизу чем-то таким белым плотным подбита. Это у молодого. А сверху-то шляпка коричневая, немного бугристая, крепкая! И ножка белая, тоже крепкая, прямо не отщипнёшь!

– Я ещё найду, – сказал Женя.

Присел на корточки и снова нашёл. Тоже белый. В траве, на полянке.

А Алёна всё возле папоротников ходила, там и нет ничего.

– Найди ещё, – попросила она.

– Сейчас…

Женя обошёл вокруг дубка и опять нагнулся, из-под листьев ма-аленький грибок выкопал, белянок!

– А я-то что? – спросила Алёна.

Она села в траву, ведёрко возле поставила.

– Невезучая я, Жень.

– Ну, де́ла-то, подумаешь!..

– Нет, Жень, мне мама говорила: «Вот была бы ты мальчишкой – значит, тебе бы повезло. А девочкой что!»

– Твоему братишке, значит, повезло?..

– Какому братишке?

– А ты и не знаешь?

– Что ты, Женька, бестолковый какой! Про самое главное молчит! Кто тебе сказал-то?

– Отец твой по дороге встретился на своём грузовике. Моему крикнул…

Женя замолчал. Он очень медленно говорил, Алёна прямо не могла дождаться, пока он слово к слову прилепит.

– Что?! Что сказал?

– «Поздравь с наследником», говорит. Сын, значит.

– Ой, ну и Женька же молодец!

Алёна запрыгала, сбила бадейку, ногу об неё зашибла, потрогала косточку – ничего! – и снова:

– А хорошенький братик-то? Не говорил?

– Не…

– Ну, пошли домой, хватит с этими грибами, ну их совсем!

Алёна побежала по тропинке, не оберегая босые ноги от еловых шишек.

– Погоди! – крикнул издалека Женя. Он и ходит-то медленно. А куда ему спешить? Ведь не у него братик-то народился!

А дорога вдруг вильнула, крутнула и завела в малинник. Ягоды висят тяжёлые. Какую тронешь – упадёт, и останется одна белая сердцевина на ветке.

– Иди, Жень, малины попробуй! Сюда, сюда иди!

– У вас тут смородина чёрная, – сказал Женя. – И красная…

А потом ещё полазал по кустам:

– И крыжовник есть.

И вдруг у Алёны сердце заколотилось… От страху, что ли, – она даже зажмурилась.

Сад! Сад среди леса!

Алёна выбралась из гущины, в крапиву влезла, ноги ожгла, даже не заметила. Только за кустами был не сад, а поляна. Её скрывали листья малины. И показалось Алёне – а может, и правда, – будто мелькнули белые крылья. Но когда вышла, никого не было. Только одни кочки сухие. Поляна как поляна.

– Алён!.. – раздалось где-то совсем рядом. – Алёнка!..

Из малинника выцарапался Женя. Да так быстро. А сам оглядывается:

– Алён! Там будто кто есть.

Алёна взяла Женьку за руку.

– Пошли-ка отсюда, – и потащила за собой.

Одной рукой колючие ветки отводит, другой Женьку тянет, будто он маленький, а она взрослая. Бегут без тропинки неведомо куда. Далеко отбежали. Остановились.

– Ты куда тянешь да тянешь!.. – проговорил Женя. – Заблудились, что ли?

– Подожди, Женечка, сейчас всё уладим, – затараторила Алёна. – Вот по солнышку-то погляди.

– Кабы умел! – ответил Женя.

И Алёнка тоже не знала, как найти дорогу по солнышку. Может, за ним идти надо? Уж оно плохого места не выберет, куда попало не сядет. Да ведь это далеко. А лес большущий. А места глухие… Что делать-то? Что? Сама заблудилась и Женьку завела. Может, и волки тут…

И вдруг видит – ёлочка будто знакомая! Небольшая, не выше Алёны. Ветки, как руки, вытянула и пальчики зелёные растопырила, ладошки протягивает… Батюшки мои, да это же та ёлка, под которой они с бабушкой грибы тогда сложили!

Вот и трава ещё примята, и на стеблях лежит-белеет осколок от корешка подосиновика!

Ещё поглядела получше – вот и дорога заросшая. И лес редкий совсем. Ну, теперь не пропасть!

И тут только заметила – руки-то пустые: бадейку в малиннике оставила.

Алёна опять потянула Женю, вывела на дорогу. Он ничего не говорил, только уж когда к деревне подошли, похвалил:

– Ты молодец, Алёна, глаза зелёны.

– Разве у меня зелёные, Женя?

– А то какие же?