Текст книги "Черная вдова (СИ)"
Автор книги: Гала Григ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
Глава 17
Появление Вадима в рекламном вызвало там заметное оживление. Кравцов засуетился, предположив, что вверенному ему отделу сейчас достанется. За что – начальство всегда найдет. Жанна выразила удивление – Буравский мог пригласить к себе любого сотрудника, если в этом возникала необходимость. Так нет же, сам пожаловал. Марина была на седьмом небе. Ее буквально штормило от надежды – вдруг его визит вызван интересом к ее особе.
На самом деле все было намного проще. Вадим Кириллович решил немедленно заняться вопросом, касающимся здоровья его непосредственного работодателя. Его план был продуман до мельчайших подробностей. Но для этого требовалось время и терпение.
Из рассказов Марины он сделал вывод, что ни на какие уговоры Жанна не поддается. Поэтому действовать надо было по-другому, решительнее.
– Жанна Гавриловна, у меня к вам есть несколько вопросов, не терпящих отлагательства. Но обсудить их было бы проще в другой, менее официальной обстановке.
Жанна вопросительно посмотрела на него, уже собираясь, отказать. Однако не заметила и намека на что-то личное. Буравский спокойно, без признаков обожания смотрел на нее, ожидая ответа.
– Где, например? – спросила Жанна.
– Здесь недалеко есть уютное кафе. Мы могли бы побеседовать там за чашечкой прекрасного экспрессо или капучино. Тамошний бариста буквально маг и волшебник по части приготовления божественного напитка.
Под любопытные взгляды и перешептывания Жанна подошла к видавшему виды Джипу управляющего своей компании.
– Вы могли бы приобрести себе что-нибудь поприличнее, – бросила она, садясь на заднее сидение.
– Это мой старый друг, я ему доверяю. А презентабельное авто – это для молодчиков, пытающихся пустить пыль в глаза молоденьким девчонкам. Я уже прошел эти стадии, поэтому пользуюсь удобной, хоть и далеко не новой, машиной.
Ехали молча. Жанна перебирала возможные варианты важных вопросов, которые нельзя обсудить в офисе. Остановилась на секретах новой линейки духов, разработками которых могли интересоваться конкуренты.
Буравский молчал по привычке. Он был неразговорчив по природе. К дамским угодникам его причислить было невозможно. Безусловно, поддерживать беседу с Жанной ему придется. Но под чашечку кофе, как думал он, разговор будет естественнее и непринужденнее.
Он галантно открыл дверцу и, подав руку Жанне, помог выйти ей из машины. Она отметила, что при этом в Буравском невозможно было заметить ни капельки смущения. Этот факт еще больше расположил ее к Вадиму. После смерти Олега любое внимание со стороны мужчин было ей неприятно и даже вызывало агрессию.
Кафе действительно оказалось уютным, тихим и располагало к спокойной беседе. Сделав заказ, Вадим Кириллович без предисловий приступил к главному разговору.
– Жанна Гавриловна, я без вступления скажу, что меня волнует, – Жанна удивленно приподняла брови. А Вадим продолжал:
– Понимаю: ваше состояние вызвано трагическими обстоятельствами. Но нельзя так безответственно относиться к своему здоровью.
– Это какая сорока вам на хвосте принесла, не Марина ли? Я прекрасно себя чувствую. И не нуждаюсь в сочувствии, – она даже привстала с целью покинуть кафе.
Буравский уверенно взял ее за руку:
– Постойте. Выслушайте меня. А дальше поступайте, как знаете.
Жанна почему-то согласилась остаться. Правда, во взгляде, которым она одарила Вадима, было возмущение: – И что они все лезут ко мне! Анита, Марина, Лариса в один голос твердят все о том же. Но вслух произнесла:
– Я что, выгляжу нездоровой?
– Не совсем так. Просто ваше подавленное психологическое состояние беспокоит ваших друзей. Да, признаюсь, сам я как-то не придавал этому значения. Но разговор с Чижовой несколько дней назад заставил меня понаблюдать за вами. Она права. Извините, я буду откровенен. На вас больно смотреть. Вы, сильная женщина, вызываете только жалость. Это вам нравится? И ведь никто вам об этом не скажет прямо.
Жанна поникла. Она не ожидала такой критики. Не думала, что вид ее настолько плачевен. Была убеждена, что ей удается создавать впечатление человека, справившегося с горем. Что угодно, только не жалость к себе. Но вопреки своей установке на успешность и «все хорошо», она вдруг расплакалась.
Вадим подал ей салфетку:
– Надеюсь, это слезы облегчения. Но успокойтесь. Передо мной не надо играть роль. Будьте сами собой. Я понимаю, что вам тяжело. Утрата слишком тяжела. Не многие мужчины могут с достоинством выйти из такой ситуации. А женщинам, с их особой чувствительностью и эмоциональностью, тем более не справиться с утратой любимого человека без помощи специалистов.
– Опять психотерапевт? – вопрос сопровождался всхлипываниями, но в нем была еле заметная ирония.
– Почему нет? Не надо думать, что все психотерапевты шарлатаны. Прошлый опыт – не закономерность. Не доверяете здешним специалистам – поезжайте за границу. Вы можете себе это позволить.
Жанна успокоилась. Откровенность Вадима позволила реально оценить ситуацию. До сих пор никто не говорил ей, что она вызывает жалость. Поэтому она заблуждалась, считая, что ей удается маскировать свое истинное самочувствие.
Погрузившись в депрессию, она до сих пор так и не сумела вернуться к обычной жизни. Одинокие вечера, которые она коротала с Ларисой, а затем мучительная бессонница с воспоминаниями об Олеге – вот все, что составляло ее существование, не считая времени, проведенного на работе.
– У вас есть кто-то на примете? – спросила Жанна Буравского.
– Я бы не хотел никого вам советовать, чтобы у вас не возникло сомнений.
– Нет-нет. Я почему-то уверенна в вашей честности и искренности. Иначе не доверила бы вам дела компании.
– Я решу этот вопрос, если вы доверяете мне. Но, может быть, все-таки лучше в Израиль, Германию, Францию? – Жанна вздрогнула.
– О нет, только не заграница! – слово Франция ножом полоснула по еще не затянувшейся ране. Она с мольбой взглянула на Вадима. И в этом взгляде было все – отчаяние, страх, боль и… надежда.
– Я подумаю, к кому надо обратиться, – пообещал Буравский. Он понял, что пора прекращать этот тяжелый разговор: – Как вам кофе? – уже спокойным дружеским тоном спросил он.
– Кофе прекрасный. Спасибо вам за все, что вы для меня делаете.
– Это все ваша подруга. Ей спасибо скажите. А я до того погряз в делах, что не вижу за ними людей. Простите.
– Нам пора? – Жанна с сожалением огляделась по сторонам уютного кафе. – Здесь так хорошо. Мне понравилось это уютное место.
Марина после отъезда Жанны и Вадима не находила себе места.
– Сама виновата. Я же буквально толкнула его к Жанне. Кто может устоять перед этой прекрасной, к тому же богатой женщиной? А я кто? Простой дизайнер, в свои тридцать с хвостиком, влачащий жалкое существование. Где я и где они? Этого следовало ожидать.
Подруга Жанны не зря жаловалась на судьбу. Личная жизнь ее не сложилась. Неудачное замужество наложило отпечаток на отношения с мужчинами. Постоянная настороженность, страх опять нарваться на негодяя, долгие годы одиночества убили в ней уверенность в своем женском очаровании. И это было главное, из-за чего она так и оставалась одинокой.
Вадим оказался тем единственным, который заставил ее сердце дрогнуть, возродиться к желанию любить и быть любимой. Но она даже надеяться не могла на взаимность этого успешного и холодного человека. А тут еще сама навредила себе же.
Вадим с Жанной вернулись почти к концу рабочего дня. Марина пыталась найти в их лицах следы влюбленности. Но даже ее ревнивое воображение не могло отыскать хоть намек на выражение чувств. Жанна прошла к своему столу. Она была задумчива, но в глазах появилось что-то новое, необычное. Правда, даже близко не напоминающее состояние женщины после любовного свидания.
– Марина, я хочу поблагодарить тебя.
– За что?
– За участие. Если бы не ты, я по-прежнему была бы уверена, что справилась с утратой любимого человека.
– Тебе Вадим рассказал о нашем разговоре?
– Да. Я так благодарна вам обоим. Я уже хочу выбраться из пучины горя. – Жанна подошла к Марине и обняла ее.
В Марине затеплилась надежда. Она искренне порадовалась за Жанну, была счастлива оттого, что справилась с нелегкой задачей – разбудить в подруге желание жить. А еще она почему-то решила, что Жанна не проявляет интереса к Вадиму. Иначе обязательно бы стала рассказывать о нем. На сердце отлегло.
Вадим вплотную занялся поиском профессионального психолога. Среди мыслей о Жанне, ее проблемах, неожиданно возникал образ Чижовой – этой простой и открытой девушки, очаровавшей его непосредственностью и удивительной отзывчивостью.
Глава 18
Жанна и сама понимала, что затянувшаяся депрессия подтачивает ее психологические ресурсы. Она утратила интерес к жизни. Кроме работы и воспоминаний о сказке, прожитой с Олегом, ее не интересовало ничего. Она довольствовалась общением с Мариной и Ларисой.
Иногда навещала Аниту. Семейная идиллия, царившая здесь, радовала. Однако конкретнее подчеркивала пустоту и бессмысленность собственного существования.
Но это не могло продолжаться вечно. Жанна была обычной женщиной из плоти и крови, нуждающейся в нормальных отношениях, включающих в это понятие абсолютно все. Она была молода. Череда трагических потерь опустошили ее сердце, не оставив места для новой любви.
Однако мысли о безрадостном одиноком существовании все чаще тревожили Жанну. Ее редкие визиты к Андрейцовым были не случайны. Подрастающий Данила напоминал о несостоявшемся материнстве.
Она упорно гнала от себя мысли о возможности новых отношений, создании семьи и детях. Получалось плохо. Только с большей остротой ощущала размеры своего горя.
После разговора с Вадимом она не раз задумывалась о нем самом. Видный мужчина, самоуверенный, серьезный. Он внушал доверие, но не тревожил сердце. Однако:
– А почему бы и нет, – промелькнуло в мыслях. – Не всем же дано испытать любовь. Да и браки по расчету считаются самыми крепкими. К тому же, на нем и без того лежит вся ответственность за компанию. Практически он возродил ее.
Думалось о Буравском вяло, без волнения, без эмоций. И тем не менее, Жанна стала внимательнее присматриваться к нему. Он действительно мог стать достойной партией, возглавить дело, составить с Жанной обоюдовыгодный тандем.
Буравский в приподнятом настроении вошел в кабинет. Жанна напряглась. – Если пригласит провести вечер, соглашусь, – решила она. – Это достойный мужчина, с которым приятно беседовать. С ним спокойно. – Она вспомнила, как легко он убедил ее принять предложение о сеансах с психологом. И уже приготовилась к разговору с ним.
Каково же было ее удивление, когда Буравский, вежливо поздоровавшись с ней, подошел к Марине. Та буквально светилась. И в его взгляде не трудно было заметить неприкрытый интерес к подруге.
Жанну буквально обожгло:
– Как я не заметила, что они симпатизируют друг другу? И не только. Без рентгеновских лучей легко определить, что между ними нечто более серьезное, нежели простое общение по работе. А ведь он и в самом деле последние дни зачастил к нам в отдел. – Глубокий вдох и медленный выдох позволили ей справиться с секундным замешательством. Жанна со смешанным чувством радости за подругу и жалости к себе мысленно пожелала им счастья. Она отчитала себя за бредовые мысли о возможных отношениях без чувств. Стало даже легче.
– Жанна Гавриловна, у меня для вас хорошая новость, – Буравский подошел к ней и, понизив голос, сообщил, что ему посоветовали хорошего специалиста. Местное светило – Марк Великогло согласился принять Жанну в удобное для нее время.
Буравский передал Жанне визитку психотерапевта. Она поблагодарила его и обещала обязательно созвониться со знаменитостью. Прислушалась к своему сердцу. Оно билось ровно. Жанна похвалила себя.
Глядя из окна второго этажа на удаляющихся из офиса Марину и Вадима, она искренне любовалась прекрасной парой. Тоненькая фигурка Марины выгодно подчеркивала силу и стать Вадима.
– Хоть бы у них все сложилось, – подумала Жанна, и тихая слеза скатилась по ее лицу.
Вечером она рассказала Ларе новость о подруге и генеральном директоре, умолчав о своих глупых, как она призналась себе, мыслях относительно Вадима.
– Я тоже рада за Маринку. Только зря, Жанночка, ты сама упустила такого достойного мужчину.
– О чем ты, Лара? Мне никто не нужен.
– И напрасно. Ты уже отгоревала свое, пора о будущем подумать.
– Мое будущее уже прошло, – грустно пошутила Жанна.
– Не смей так говорить. Ты еще молодая. А молодым одиночество вредит.
– А сама-то почему не устраиваешь свою судьбу? – доверительные отношения, сложившиеся между Ларисой и Жанной во время ее болезни, позволяли обеим без стеснения обсуждать подобные нюансы.
– Мне уже поздно думать об этом.
– А мне показалось, что наш водитель так не считает. Борис Иванович с такой нежностью всегда смотрит на тебя. Только ты будто не замечаешь!
– Ой, да все тебе кажется, – сама же зарделась, засмущалась. Даже встала, якобы чайку долить.
Жанна с волнением входила в клинику. Хотела обратиться к Буравскому, чтобы он сопроводил ее к Великогло. Передумала. Не маленькая и не беспомощная.
Перед ней сидел представительный молодой человек с властным взглядом, казалось, проникающим в самые потайные уголки человеческого сознания. Жанне стало страшно.
– Такой не только в овощ превратит, а чего доброго при желании и до суицида довести сможет. – Тут же отогнала от себя чудовищные мысли в страхе, что этот властитель человеческой психики разгадает ее панический ужас. Постаралась придать голосу уверенности:
– У меня назначено…
– Да-да, проходите, присаживайтесь, – голос у властелина человеческих душ и умов оказался очень мягким и приятным. Даже располагающим. Задумчивое выражение, придающее ему мрачный вид, испарилось, когда он заговорил с посетительницей. Жанна с облегчением вздохнула: – И совсем он не похож на Гудвина, великого и ужасного. Даже очень приятный молодой мужчина.
Марк Евгеньевич оказался приветливым и открытым для общения. По-другому и быть не могло. Умение разговорить пациента – основная задача. Врачевание душ без доверия невозможно.
Жанна с удивительной легкостью поведала свою печальную историю. Казалось, она рассказывала не о себе, а о ком-то постороннем. И во время беседы, умело поддерживаемой психологом, чувствовала все большее облегчение. Домой ехала с ощущением, будто плечи у нее расправились, словно груз тяжелейший свалился с них. Она поймала себя на том, что беспричинно улыбается. Улыбка появилась впервые за полтора года со дня ухода Олега.
Попутно вспомнила о нем. Но уже без прежней горечи, хотя боль, тоска и грусть по-прежнему присутствовали в ее израненном сердце.
Впечатление от врача осталось самое что ни есть потрясающее. Особенно запомнились его глаза – темно-зеленые, внимательные, добрые.
Ему было около сорока лет. Видно было, что он следит за собой.
Подтянутый, без характерного для его возраста брюшка, так безобразно портящего любую мужскую фигуру. Ладно скроенное пропорциональное телосложение не отличалось особой рельефностью, но это не портило общего впечатления.
Нельзя было не восхититься гармоничными тонкими чертами лица, подчеркивающими утонченность и элегантность образа в целом. Коротко остриженные светлые волосы придавали всему облику мягкость. Жанна в какой-то момент поймала себя на мысли, что хочется дотронуться до них, погладить.
Возвращаясь домой, ей еще не раз приходилось останавливать свои мысли о Великогло. Однако она не могла не признать, что он ей понравился не только, как врач. Скорее, даже более как не врач, а просто мужчина.
– Ну как прошел первый сеанс? – спросила Лара. В голосе чувствовалась едва заметная тревога.
– Все хорошо. У меня появилась какая-то легкость. Будто я лет пять сбросила.
– Ну вот, а ты никак не соглашалась на сеансы. Хорошо хоть Буравский сумел тебя убедить, что это необходимо.
– Да. Я ему благодарна. Если и дальше так пойдет… – она не договорила. Сама не знала, что с ней будет дальше.
Лара внимательно всматривалась в выражение лица Жанны, в котором действительно появилось что-то необычное. Черты стали мягче, исчезла складка, намечавшаяся между бровей. Даже скорбные морщинки, пролегающие от крыльев носа к уголкам губ, словно разгладились. Жанна и впрямь посвежела, помолодела. И глаза стали другими – по-прежнему задумчивыми, только с налетом мечтательности, а не постоянной грусти.
* * *
Когда за Жанной закрылась дверь, Марк в задумчивости подошел к окну и смотрел вслед удаляющейся удивительной женщины, пока она не села в машину. Шелестова поразила его естественностью и отсутствием желания покрасоваться, составить о себе приятное впечатление.
В этой женщине было нечто необычное, заставляющее вглядываться в ее лицо, абсолютно лишенное косметики. Она была неподражаема без приложения каких-либо усилий. Ни тебе боевого раскраса, ни глубокого декольте, ни глубокого разреза, невольно приковывающего взгляд. Не было ботокса, гиалуронки, надутых губок, наращенных ресниц и волос. Не было даже шлейфа дурманящего парфюма. Кстати, последнее особенно удивило Марка – он был наслышан о продукции парфюмерной компании Егоровых, доставшейся в наследство безутешной вдове.
При всей ее статусности она не стремилась соответствовать общепринятым стандартам моды. В ее одежде он не заметил вычурности или брендовости. Не было в ней ни притворства, ни желания показаться неповторимой. Она была естественной, настоящей. Именно это и еще что-то неуловимое делало ее незабываемой.
Марк вздохнул. Продолжать прием не хотелось. К счастью, пациентов в приемной не было. Он поспешил домой. Наскоро отужинав и поблагодарив прислугу, Марк спустился в полуподвальное помещение, где его ждала восхитительная в своей неотразимости особа женского пола.
– Как она сегодня? – спросил Марк у помощника по уходу за экзотической красавицей.
– Все хорошо, Марк Евгеньевич. Аппетит отменный. Настроение – вальяжное.
– Спасибо. Оставь нас. Если будешь нужен, позову.
Глава 19
Жанна с удивлением отмечала, что поторапливает время, оставшееся до следующего психотерапевтического сеанса. Она находилась в том необъяснимом состоянии, когда с нетерпением ждешь встречи с человеком, пробудившем в тебе интерес и неудержимое желание видеть его вновь и вновь. Сначала она пыталась гнать от себя мысли о Марке. Но постепенно привыкла постоянно думать о нем.
Мечтательность, преобразившая ее не только внутренне, но и внешне, не могла остаться незамеченной Мариной.
– Жанна, на тебя явно действует весна. Ты прямо вся светишься, – встретила она подругу.
– Тебе показалось. Все, как обычно. Может, действительно весенний воздух освежает.
– Ну уж нет. Я тебя знаю достаточно хорошо. Не хочешь рассказать, что происходит?
– А тебе не кажется, что происходит нечто интересное с тобой? Или ты считаешь, что по тебе не видно, как ты влюблена?
– Скажешь тоже! И в кого? – Марина, явно кокетничала.
– Не хитри. Очевидного не скроешь. Об этом шушукается весь офис.
– Правда? Что действительно так заметно? Мы старались не особенно афишировать свои отношения.
– Да уж куда дальше афишировать, если Вадим буквально прижился в нашем отделе!
– Ой, Жанна, я ведь ничего тебе не рассказывала, боясь сглазить. Он необыкновенный. Внимательный, заботливый, мудрый. Я только в своих мечтах представляла такого мужчину. И вот… – она замолчала и умоляюще посмотрела на подругу: – Ты ведь не сердишься на меня?
– Что ты! Я очень рада за вас. Не знаю, что у Буравского в прошлом. Но ты точно заслужила право на счастье. Вадим и правда достойный мужчина. – Жанна обняла подругу, пытаясь прекратить этот разговор. Делиться впечатлением о Марке не хотелось. К тому же, она еще не могла понять своего отношения к нему. И естественно, не могла знать, какое впечатление произвела на своего психотерапевта.
Марк тоже с определенной дозой нетерпения ждал встречу с новой пациенткой. Ругал себя, что назначил посещения только дважды в неделю. Три дня до сеанса тянулись как вечность. Опытный психотерапевт, он мог с точностью поставить себе диагноз: здесь пахло не только профессиональной заинтересованностью в сложном случае, здесь было проявление неприкрытого увлечения. Все признаки были налицо – и нетерпеливое ожидание, и постоянно возвращающиеся мысли об этой удивительной женщине, и беспокойство, не дающее заснуть по ночам.
Марк не старался справиться с этим состоянием. Знал, что чем больше запретов, тем острее будет разгораться интерес и желание. Он анализировал причину все возрастающего чувства, но срабатывал общеизвестный принцип, свидетельствующий о том, что сапожник всегда без сапог.
Нетерпение его было столь велико, что, не дождавшись нескольких часов до назначенного времени, Марк, припарковал машину у офиса Жанны и поджидал ее у входа.
Жанна вышла не одна, а в сопровождении Марины и Вадима. Марк, как мальчишка, скрылся за углом, не желая демонстрировать всем свое нетерпение. Пришлось все-таки вернуться в клинику и уже в рабочей обстановке дожидаться ее визита.
Классика жанра – как ни торопила часы Жанна, она катастрофически опаздывала. Ее сборы, обычно занимающие считанные минуты, затянулись. То она никак не могла уложить волосы, то куда-то запропастился телефон. Лариса, наблюдавшая за ней, отметила даже легкий румянец, тронувший щеки и подчеркивающий сильное волнение.
Уже почти собравшись, Жанна решила достать что-нибудь из украшений. Первое, на что она наткнулась в шкатулке, был крестик матери. Она нежно погладила его, взяла в руку, сжала в кулак и почувствовала необъяснимое энергетическое тепло от старого потертого дерева. Лара подошла ближе:
– Жанна, что это у тебя? Ты в лице изменилась, когда достала эту странную старую вещицу. Буквально светишься изнутри.
– Это память о маме, – Жанна разжала кулак, с нежностью глядя на едва заметную червоточинку на крестике.
– Ты собираешься надеть эту реликвию? – почти с ужасом спросила Лара. На нее крестик подействовал совершенно по-другому. Ей показалось, что от него веяло чуть ли не могильным холодом. – Тебе надо избавиться от этого старья. От него даже в комнате похолодало, – она зябко поежилась.
– Что ты! От него исходит удивительное тепло, наполняющее душу спокойствием и умиротворением.
– Странно. И давно он у тебя?
– С рождения. Только я его никогда не носила на шее.
– И не надо. Кто сейчас такое носит?! Выбросить пора.
– Не смей так говорить. Он дорог мне. Больше от мамы ничего не осталось.
Лариса, все еще поеживаясь, быстро вышла из комнаты. На нее этот простенький крестик буквально наводил панический ужас. Оказавшись одна, она трижды перекрестилась: – Господи, спаси и сохрани. – Произнося эти слова, она не смогла бы объяснить, от чего просит защиту, что так испугало ее.
Жанна, напротив, повеселела и решив, что ей не нужны никакие украшения, взяла сумочку. И уже собиралась уходить, как вдруг обеспокоилась поведением Лары, ее предложением избавиться от крестика. Она с благоговением переместила его в самый укромный уголочек шкатулки, бережно прикрыв дорогими украшениями.
Уже в двери, движимая какой-то неведомой силой, Жанна вернулась, достала шкатулку и, отыскав крестик, положила его в косметичку.
Беспокойство, охватившее ее, не было беспричинным. Лара твердо решила избавиться от пугающего ее предмета, предположив, что он может притягивать несчастья.
Как только машина Жанны отъехала, Лариса, не откладывая ни минуты, вошла в ее комнату. Там еще сохранилась враждебная для Лары аура. Испытывая панический страх, она открыла шкатулку. Крестика в ней не оказалось. Ларису окатило холодной волной ужаса перед чем-то неведомым и оттого более чудовищным.
Она буквально выскочила из комнаты Жанны. Неоднократно осенив себя крестным знамением, женщина немного успокоилась. Ей захотелось спать, что было совсем не характерно для ее неуемного характера. Лара никогда не спала днем. Но в этот день она не могла сопротивляться сонливости, поэтому уснула прямо в кресле, где и проспала более часа. Проснулась бодрая, ничем не обеспокоенная. Занялась обычными делами, словно ничего и не происходило. Похоже было, что она напрочь забыла о странных ощущениях, равно как и о существовании самого крестика.
Ассистентка Марка, встретившая Жанну, укоризненно посмотрела на нее:
– Вы опоздали на целых полчаса. Марк Евгеньевич очень недоволен, когда пациенты опаздывают.
Жанна только улыбнулась в ответ на замечание и уверенно открыла дверь кабинета. Марк, уже отчаявшийся увидеть ее, резко поднялся ей навстречу.
– Я думал, вы не придете, – он улыбался ей своей обворожительной улыбкой, никак не соответствующей предупреждению, недоброжелательно встретившей ее помощницы.
– Отчего же я могла не прийти. Прерывать лечение не хочется. После первого сеанса у меня чуть ли не крылья выросли за спиной. Так легко и хорошо я не чувствовала себя давно… – она помолчала: – со дня смерти моего мужа. Легкая тень, пробежавшая в ее мыслях, почти моментально исчезла. Жанна продолжала:
– Вы настоящий волшебник. Я опять хочу жить. Не просто влачить безрадостное существование, а жить полноценной жизнью.
– Рад за вас. Только вряд ли это результат единственного сеанса. Просто пришло время, и нужен был всего лишь маленький толчок, в качестве которого стал ваш искренний рассказ о себе. И не более того.
– Нет-нет, не разуверяйте меня. Это ваше влияние. Быть может, вы владеете особыми методами, незаметно освободившими меня от мрачного состояния, вызванного тяжестью утраты. Не знаю, в чем заключается сущность ваших методов, но, мне кажется, что я уже совершенно здорова.
– Значит ли это, что вы отказываетесь от дальнейших сеансов.
– Отнюдь, нет. Однако мне не хочется посещать клинику, словно я душевнобольная. Особенно не желаю видеть вашу ассистентку. Поэтому у меня есть к вам хорошее предложение.
– Я весь внимание, – Марк не мог отвести от Жанны взгляд. Куда исчез ее потухший от длительного пестования утраты взгляд? Куда делось безразличное созерцание действительности? Перед ним сидела обворожительная женщина, от которой исходили потоки жизненной энергии. И эти потоки будоражили его кровь.
– Не согласитесь ли вы покинуть эти скучные стены и провести терапию в уютном кафе? – Жанна, говоря это, уже отчитывала себя за неслыханную дерзость, но слова уже вылетели из ее уст, и теперь оставалось только дождаться ответа от врачевателя душ. И, надо заметить, она практически не сомневалась в его положительности.
– Буду польщен, если мне представится возможность провести вечер в обществе такой очаровательной женщины, – Марк встал и галантно наклонил голову в знак своего беспрекословного согласия.
Он был полностью во власти Жанны.
Он был околдован магией ее красоты.
Он был влюблен в эту женщину – с первого взгляда и на всю оставшуюся жизнь.
Сидя напротив Марка в уютном кафе, где она, поникшая и несчастная, совсем недавно была с Вадимом, Жанна почти физически ощущала свою власть над Марком. Ей хотелось всего и сразу. Хотелось оказаться в его объятиях, ощутить огонь от прикосновения его рук и губ. Хотелось слиться с ним в едином порыве страсти. Она с трудом сдерживала себя, стараясь не показаться безнравственной и пошлой, чтобы тем самым не отпугнуть его, растерянного и погибающего в огне ее любви.
Эти двое не узнавали себя.
Жанна, обычно сдержанная, отличающаяся холодностью, находясь рядом с Марком, буквально горела желанием, от которого кровь закипала в жилах. Если бы не столик, разделяющий их, она бы уже расплавилась сама или обожгла бы его. В глазах ее, иссиня-черных от внутреннего возбуждения, отражались блики заходящих солнечных лучей. Огонь страсти, который невозможно было погасить в них, делал ее еще прекраснее.
Марк едва сдерживал себя от желания пасть к ее ногам. Мысленно он ласкал каждую клеточку ее тела, прижимался губами к ее вздымающейся груди, вдыхал аромат ее волос, касался губами ее губ.
Сдерживающим фактором было только присутствие посторонних. В обратном случае они бы уже сгорели в огнедышащем вулкане любовной страсти. Случайное прикосновение рук вызвало натуральный электрический разряд, что несколько отрезвило обоих.
Жанна глубоко вздохнула и с сожалением отметила, что уже пора домой. Ей некуда было спешить. Она просто испугалась, что еще мгновение, и остановить кипящую лавину уже будет невозможно. Марк чувствовал себя совсем обессиленным от сжигающего его огня. Он собрал в кулак всю свою волю и согласился с Жанной.
Сегодняшний терапевтический сеанс оказался губительным для обоих. Они спешили восстановить свои энергетические ресурсы, исчерпавшиеся в бесполезном горении.
Оба уже осознавали глубину и опасность вспыхнувшего влечения.
Оба, как мотыльки, летели на огонь любви, не боясь опалить свои крылья.
Оба жаждали раствориться друг в друге без остатка.
