Текст книги "Черная вдова (СИ)"
Автор книги: Гала Григ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
Глава 4
Жанна находилась в полной прострации.
Что делать?
Как жить?
Для чего жить?
Ее, словно преступника на место преступления, неудержимо влекло в больницу. Туда, где она последний раз видела живым своего Валика. Туда, где потеряла своего крошечного ребенка. Ее болезненное сознание все еще находилось под завесой медикаментозного спокойствия, но уже требовало возвращения в реальность.
После долгих колебаний она все же решилась. Жуткий страх, густо приправленный отчаянием и почти физической болью утраты, подстегивал ее необъяснимое стремление еще раз пережить все.
Это было влечение отчаяния, усугубляемое образовавшейся вокруг нее пустотой и одиночеством.
Это был ее незавершенный гештальт.
Это была ее плаха.
На плаху ей хотелось поудобнее уложить свою горячечную голову и принять исполнение приговора как избавление от невыносимой боли, постоянно разрывающей ее сердце в клочья.
В глазах ее застыло безумие, обрамленное лихорадочностью поиска сути случившегося. Нет, скорее, как ни странно, это было здоровое желание постичь невероятность всего произошедшего.
Жанна решительно вошла в кабинет заведующего реанимационным отделением. Эдуард Борисович узнал в ней ту несчастную, потерявшую недавно мужа и ребенка. Его рука потянулась к телефону – вызвать медсестру, дабы предупредить очередной взрыв эмоций и не дать впасть безутешной вдове в агрессивную депрессию, способную отнять у нее разум.
Но что-то подсказало ему, что надо дать ей выговориться. И он предложил Жанне присесть на стул. Его спокойный тон, усталые и умные глаза – все указывало на то, что ему не раз доводилось сталкиваться с человеческим горем и доносить до отчаявшихся суть неизбежности и естественности такого страшного понятия, как смерть.
– Что привело вас сюда? – с участием спросил он несчастную женщину.
– Почему?! Как это могло произойти?! Он был совершенно здоров… – начав с повышенных тонов, Жанна постепенно сникла. И это красноречивее всего объясняло ее смятение. Ее неверие в возможность столь скоропостижного ухода любимого человека.
– Согласен с вами.
Тихо, спокойно, без тени желания доказывать, что было сделано все возможное для спасения пациента.
– Однако понять причину стремительно прогрессирующей болезни можно только при условии знаний о ней.
– Так объясните мне, – просительно, умоляюще, требовательно.
– Панкреонекроз – это тяжелая форма стремительно развивающейся патологии, поражающей поджелудочную железу. – Жанна сконцентрировала всю силу своего сознания на ужасном слове, пока еще не объясняющем ей ничего.
– Она сопровождается стремительным отмиранием клеток, что приводит к поражению всех органов и систем. Это и становится причиной необратимых последствий. – Он старался подобрать простое, но не примитивное объяснение, понимая, что перед ним сидит женщина, желающая постичь всю суть причины. Без этого нет ей успокоения, нет возможности жить дальше. Поэтому он продолжал ровным и убедительным голосом:
– Тотальное поражение поджелудочной, ставшее причиной летального исхода, – Эдуард Борисович внимательно следил за Жанной, отмечая любые изменения в ее поведении и состоянии. Она была напряжена, собрана и, казалось, впитывала каждое его слово, стараясь найти то объяснение, которое заставило бы ее поверить в реальность случившегося, – …было спровоцировано врожденной патологией железы и неумеренным употреблением жирной и жареной пищи.
– Шашлык… – перед Жанной возникла картина того трагического вечера. Тогда еще не трагического, а спокойного и счастливого. Она опять была близка к обмороку, но усилием воли заставила себя задать самый главный вопрос:
– Шансов не было?
– Практически – никаких.
Он налил стакан воды и предложил Жанне. Она автоматически опустошила стакан. Ее механические действия свидетельствовали о глубокой внутренней работе сознания. В висках стучал набат, сердце едва справлялось с бушующим приливом крови.
Жанна посмотрела на врача. Взгляд ее был пустой, пугающий, но в нем уже улавливалась работа мысли.
Ей не стало легче. До полного принятия потери необходимо было пройти еще не одну стадию. Но самая страшная – осмысление утраты – уже началась. Оставалось принять ее, а затем – пройти сложный путь от депрессии до выздоровления.
Главное – ее мозг справился с отрицанием произошедшего. В обратном случае недалеко было до безумия, способного погрузить ее в беспросветную тьму, где нет ни боли, ни страданий, ни стремления жить.
Не сказав ни слова, Жанна вышла из кабинета. Под сочувственными взглядами, пошатываясь, прошла по коридору. На улице ее встретила Анита, чудом или простым женским чутьем определившая, где можно найти подругу.
Бурный поток слез, наконец-то, прорвался. Ему не под силу было смыть всю горечь утраты. Но это было началом облегчения, так необходимого для возвращения к жизни.
Она еще не знала, что впереди ее ждет целая череда потерь и страданий. Хватит ли сил пережить весь ужас отмеренных на ее долю несчастий? Останется ли в ее израненном сердце место для любви, или же оно очерствеет от натиска горя и неизбывной тоски?..
Глава 5
– Жанночка, зачем ты здесь? – спросила только для того, чтобы как-то начать разговор. – Поедем ко мне.
– Нет, мне надо ехать в Блажино?
– Я с тобой?
– Как хочешь.
В такси ехали молча. Находиться рядом со скорбящим человеком просто невыносимо.
Что говорить?
Как себя вести?
Анита решила лучше молчать, не бередить подруге душу и ждать, когда она сама нарушит молчание. Но Жанна погрузилась в свои грустные мысли, печально созерцая осенний пейзаж, совсем недавно радовавший ее во время недавней поездки в деревню.
Но это было в другой жизни, обозначающейся коротким словом «до». Что касается «после», было пока неясным и мрачным.
Анита искоса поглядывала на Жанну. Не ждала ничего хорошего от посещения дачи. Поехала исключительно от страха за подругу, и не желая оставлять ее одну.
– Подождите нас минут пятнадцать, – попросила Жанна водителя. Анита вздохнула с облегчением: – Значит, не собирается задерживаться здесь надолго.
– Зайдем к Аксинье Петровне, – бросила на ходу, даже не глянув в сторону своего дома. Он стал чужим, холодным и вызывал страх при мысли о том, что здесь произошло.
Соседка встретила их радушно, но тоже с трудом находила ничего не значащие слова, переживая, как бы они не разбередили еще не затянувшуюся рану.
– Аксинья Петровна, – начала с порога Жанна, – я за вами. Вы не могли бы пожить у меня? Одной совсем невмоготу… – слезы хлынули потоком. Унять их не было слов у обеих женщин, печально созерцающих ее безутешное горе.
– Да как же я брошу здесь все? – наконец промолвила соседка. Отказаться было невозможно, но и согласиться – сложно.
Жанна присела на стул, обвела взглядом ее простенькое жилище:
– Я одна не смогу. Ну хотя бы на время. – В словах было столько боли, что Аксинья Петровна только кивнула:
– Я мигом, к соседке забегу, присмотрит за домом.
Анита, присутствующая при разговоре, удивилась, что Жанна не обратилась с этой просьбой к ней. Но потом поняла причину – ее беременность.
Словно, прочитав ее мысли, Жанна сказала:
– Ани, я тебя очень люблю, но мне будет тяжело с тобой. Я тебя не брошу, но…
– Да ладно, ты права.
На обратном пути женщины разговорились. Ни о чем. И это было как раз то, что было сейчас необходимо.
– Можно я буду называть вас тетей? Аксинья Петровна – очень длинно.
– Лучше уж бабушкой. Я как раз тебе в бабушки и гожусь.
Жизнь потихоньку устаканивалась. Жанна решила вернуться на работу. Это не оставляло времени на погружение в депрессию. Вечерами бабушка Ксеня, как стала называть соседку Жанна, рассказывала ей историю своей жизни. В один из таких вечеров разговор зашел о родственниках Жанны.
– А у меня никого нет. Я выросла в детском доме. Мама умерла во время родов. Я знаю ее только по фотографиям и рассказам отца. У меня есть мамин крестик, папа рассказывал, что мама никогда не снимала его. Только оставила дома перед родами.
Вот, посмотрите. Он необычный. Я такого больше нигде не видела. – Жанна достала крестик из шкатулки.
– Носить не пробовала?
– Нет. К золотой цепочке он не подходит, а на ниточке как-то неудобно. Не носят так теперь.
– Ну да, – согласилась Аксинья. – Освятить бы его надо в церкви.
– Да зачем же? Я ведь его не ношу. Лежит просто в шкатулке. Да и в церковь я не хожу. Отец не приучил, а сама как-то не сподобилась.
– Молодые редко церковь посещают. А зря. Так, может, я снесу?
– Бабушка Ксеня, над вами еще посмеются. Простой деревянный крестик, истертый весь. Вот даже червоточинка есть. Я думала выбросить. Только рука не поднимается – память от мамы.
– А что же отец твой, жив?
– Нет, папы не стало, когда мне и пяти лет не было. Сердце у него остановилось. Внезапно.
– А другие родственники?
– Не знаю. Маленькая еще была, не помню. Только и фотографий никаких не осталось, кроме маминых.
Жанна достала большой альбом. Фотографий было немного. Но по ним можно было судить, какой счастливой и любящей парой были отец с матерью. Аксинья всматривалась в лицо молодой женщины, глядевшей на нее с фотографии. Что-то в ее глазах было странное. Они оставались грустными даже тогда, когда она улыбалась или даже смеялась. А лицо ее мужа, тоже выражающее любовь и счастье, на последних фото приобрело удивительный оттенок неизбывной грусти.
– Давай поужинаем, – Аксинья отложила альбом в сторону. Она отметила про себя, что Жанна совсем не похожа на отца, а вот с матерью у нее разительное сходство – одно лицо.
Аксинья Петровна в отсутствие Жанны все же решила отнести крестик в церковь. Священник, к которому она обратилась, проходил по церковному двору. Он внимательно ее выслушал и долго рассматривал памятную вещичку, затем отдал, отказавшись выполнить обряд освящения. Он не стал объяснять причину, только, возвращая крестик Аксинье, сказал:
– Не поможет.
– Что не поможет?
– Идите, женщина. В церковь такие вещи вносить нельзя.
Аксинья стояла во дворе церкви, с недоумением разглядывая крестик. На первый взгляд ничего необычного в нем не было. Только был он очень старый и сбоку на нем была едва видимая точка – будто жучок-точильщик полакомился деревянным изделием.
Озадаченная женщина думала о том, что же ей делать дальше с этим странным крестиком. Если в церковь нельзя, значит надо обратиться к другим силам. Она была наслышана о сверхъестественных способностях экстрасенсов, разгадывающих любые тайны. Только где же их найти?
Ноги сами привели ее к импровизированной доске объявлений. Проще – к столбу, на котором красовались бумажки с информацией на любой вкус. Были там и координаты магов, колдунов и, конечно же, экстрасенсов. Аксинья выбрала последнюю категорию, уж больно звание внушало доверие. Она оглянулась по сторонам, словно делала что-то непозволительное, и оторвала номерок телефона. Ловко спрятала его в карман и с сознанием выполненного долга отправилась домой. Визит к экстрасенсу, Алисе Золотаревой, отложила до следующего дня. Да и приготовиться надо было – вынуть незаметно фотографию матери Жанны.
В этот вечер Аксинья Петровна была неразговорчива, задумчива и невнимательна. Жанна только диву давалась. Обычно словоохотливая, бабушка Ксеня односложно отвечала на ее вопросы, рано ушла спать, сославшись на плохое самочувствие.
Жанна встревожилась. Общение с Аксиньей скрасило ее одинокое существование, не давало окунуться без остатка в пестование своего горя. И вот сегодня Аксинья Петровна оставила ее один на один со своими мыслями. Это было невыносимо. Поэтому Жанна набрала Аниту:
– Ну, здравствуй. Как у тебя дела, чем занимаешься?
Анита была на своей волне:
– Валяюсь, как старая развалюха в постели. Сплю и ем. Потом опять ем и сплю. Разбухла, как тесто в квашне.
– Ничего, уже недолго осталось.
– О! Этот месяц кажется мне бесконечным. Скорей бы уж, что называется, разрешиться бременем. Ах-хаха! – Анита увлеклась и не заметила, как стала разговаривать с Жанной, как раньше, словно ничего плохого не произошло. Она прикрыла себе рот рукой и самокритично отругала себя: – Дура ненормальная!
У Жанны больно сжалось сердце: – Почему судьба так жестока к ней? В чем она согрешила перед Богом? Ведь она бы сейчас тоже радовалась в ожидании рождения своей маленькой девочки. Но судьбе было угодно не только разбить ее сердце с уходом Валика, но и лишить ее счастья материнства.
– Ты что замолчала? – уже кричала в трубку неугомонная подруга. Она не теряла оптимизма даже перед таким ответственным моментом, как предстоящие роды и приобретение статуса матери-одиночки со всеми вытекающими из этого последствиями.
– Да так, ничего. Аксинья что-то захандрила. А я заскучала. И что бы я без вас делала? Ты береги себя, Ани. Себя и своего мальчика… – Дальше говорить не могла. Слезы, эти бесконечные слезы. Они перекрывали дыхание, жгли глаза. Но надо было держаться.
Жанна почти шепотом, чтобы Анита не догадалась о подступивших слезах, попрощалась с подругой. С тоской посмотрела на свою одинокую постель, от которой веяло холодом…
Сколько еще одиноких дней и ночей ей придется пережить, пока отпустит жгучая боль в сердце? Как долго будет продолжаться черная полоса в ее жизни? В этот момент Жанна была уверена, что остановилась на ней навсегда.
Глава 6
Ксения Петровна чуть свет поднялась с постели. Она хотела быстренько приготовить что-нибудь к обеду и ужину, чтобы освободить время для похода к экстрасенсу Алисе.
Как только Жанна ушла на работу, Ксения Петровна набрала номер телефона, указанный в объявлении. Ей ответил приятный женский голос. Объяснив причину своего звонка, Ксения спросила, когда можно будет встретиться, предупредив, что позже 16:00 она не сможет посетить ясновидящую.
– Вам повезло – у меня есть окошечко с двух до трех. Если вас устраивает, жду.
Старания Ксении удвоились. Она не хотела, чтобы Жанна что-то заподозрила, поэтому надо было все успеть сделать по дому.
Алиса жила на шестом этаже и надо было воспользоваться лифтом, которого Ксения Петровна панически боялась. Да и не умела она пользоваться этим чудом. Поэтому решила подниматься пешком. К двери Алисы подошла с одышкой. Слегка отдышавшись и уняв дрожь в коленках, позвонила в дверь. Ей открыла приятная женщина.
– Я так понимаю вы не со своей проблемой ко мне? И вас волнует судьба чужой женщины.
Ксения, справляясь с волнением, только кивнула: – Неужели она меня насквозь видит? Ну да, она же экстрасенс! – и успокоилась.
– Можно взглянуть на фото? Надеюсь, оно у вас есть?
Все еще не успев унять дрожь в руках, Ксения протянула фотографию Жанны.
Золотарева долго вглядывалась в снимок. Молчала. Брови ее сошлись на переносице, образовав складку, свидетельствующую о том, что ждать хорошего не приходится.
– Это ваша знакомая, – утвердительно произнесла наконец. – Недавно она потеряла мужа и ребенка.
Ксения напряглась и опять смогла только кивнуть. Потом судорожно покопалась в своей сумочке и достала сначала старенький деревянный крестик, затем еще одну фотографию – матери Жанны.
Все эти вещи лежали на столике перед Золотаревой. Брови ее все больше хмурились. Она посмотрела на Ксению Петровну:
– Дело достаточно серьезное. На вашей знакомой лежит родовое проклятие, перешедшее к ней от ее матери. Та, в свою очередь, унаследовала его от своей. Получается, что эта карма переходит по женской линии уже четвертому поколению женщин.
– Что же это за карма такая, что ждет мою Жанночку?!
– Она схоронит еще не одного мужчину. Ведь таких женщин называют Черная вдова. Слышали об этом? На ней нет видимого клейма. Она не отличается от других женщин, но вот что касается мужского внимания, то оно будет постоянно преследовать ее, нравится ей это или нет. И еще, даже не вступая с ней в брак, мужчины будут внезапно умирать. При этом им будет везти во всех начинаниях, что касается бизнеса или других ситуаций, в которых прежде постоянно не везло. Однако, находясь рядом с Черной вдовой, мужчины подвергают себя смертельной опасности.
Скажите, а ваша знакомая ведь очень добрая и общительная женщина.
– Да, конечно. Жанночка очень мила и добродушна. И она так страдает, что больно смотреть на нее. А можно ли снять это проклятие?
– К сожалению, нет. В нее будут безумно влюбляться мужчины, постоянно окружать ее вниманием, но трагический конец им будет предначертан.
– А крестик? Что делать с этим крестиком?
– Крестик сам по себе не несет в себе негатива. Но вот эта отметинка – она указывает на роковые события, преследовавшие его прежних хозяев и передающиеся новым. Но ведь она не носит его на теле.
– Нет.
– Это хорошо. Он ей дорог как память о матери, но лучше избавиться от него. Если это невозможно, надо спрятать его подальше и не прикасаться к нему. – Ксения все больше поражалась способности Алисы видеть прошлое. Но ей хотелось узнать и о будущем Жанны.
– А что ждет мою девочку впереди?
– Это во многом зависит от нее самой. Но вы ни в коем случае не должны рассказывать ей об ее страшной карме. Со временем она сама все поймет и сделает для себя выводы. Скорее всего, ее ждет полное одиночество.
Ведь у нее доброе сердце, и она не захочет гибели любящих ее мужчин. Правда, легкая жизнь ей не уготована. Она пройдет через несколько трагедий, а затем, скорее всего, замкнется в себе, не желая заводить новые знакомства.
– Неужели нельзя ничего сделать?
– Рок Черной вдовы – очень сильное проклятие, насланное на женщину с использованием черной магии и переходящее на все последующие поколения в новых воплощениях, проявляясь со все большей силой. В четвертом воплощении агрессия становится страшной и способна утянуть за собой много мужских жизней.
Разорвать порочный круг практически невозможно. Есть только два варианта. В первом случае, не желая погубить любимого человека, Черная вдова должна пожертвовать своей жизнью ради своего мужчины. И проклятие снимется, потеряет способность передаваться по наследству. Второй вариант – для снятия метки Черной вдовы обратиться за помощью к очень сильному мастеру магии.
Я не владею этим даром, – Алиса вздохнула тяжело. – Только я вас еще раз предупреждаю: нельзя рассказывать ничего Жанне. От этого сила и агрессивность злого рока становится во стократ сильнее.
– Бедная моя девочка, – Ксения Петровна вытерла набежавшую слезу. – А может ей в церковь походить?
– Походить можно. Даже нужно. Не помешает, но и не поможет. Это ее карма, с которой ей суждено жить. Долго, но не счастливо.
Домой Ксения возвращалась в тяжелом расположении духа. Ей и до посещения экстрасенса было очень жалко Жанну. А теперь стало просто невыносимо. При этом надо еще сохранять страшную тайну.
Она успела положить на место фотографии. Крестик спрятала под мелочами, лежащими в шкатулке, да так, чтобы его вовсе не было видно. Затем перекрестила всю шкатулку (на всякий случай). И только после этого присела отдохнуть. На душе было неспокойно.
Вечером Ксения все приглядывалась к Жанне, пытаясь найти в ней что-нибудь необычное – мрачное, злобное, пугающее. Но Жанна и в самом деле была самой обычной молодой женщиной. Только вот даже в глубоком траурном одеянии она была слишком уж привлекательной.
* * *
Внук Ксении Петровны, редко появлявшийся в деревне у бабушки, решил навестить ее. Каково же было его удивление, когда он узнал от соседки, что она давно уже живет в городе с Жанной, женой покойного Валентина.
Антон (так звали невнимательного внука), узнав на работе адрес бывшего сослуживца, отправился выяснять, что заставило его бабулю покинуть свой дом. Ведь сколько он ни звал ее к себе, та ни в какую не соглашалась. А тут – на тебе, к чужим людям уехала, все бросив.
Поздний звонок в дверь удивил Жанну. Она никого не ждала.
– Вам кого? – На звонок подоспела и бабушка Ксеня. Она всплеснула руками и со словами «Тоша, Тошенька» бросилась обнимать незнакомца.
Жанна была наслышана о нерадивом внуке, но никогда его не видела. Поэтому с нескрываемым любопытством рассматривала молодого человека.
Ксения Петровна засуетилась, виновато поглядывая на Жанну:
– И как это ты сподобился меня разыскать. Давненько ко мне не заглядывал. А я вот здесь теперь, с Жанночкой проживаю. Да ты проходи. Жанна, ты ведь не против? Внук это мой, Антоша.
Антоша был раза в полтора выше своей бабушки. Да и лет ему было уже достаточно, чтобы застесняться от ласковых домашних имен, какими величала его бабуля при этой красивой статной женщине с грустными, но такими прекрасными глазами. Он укоризненно посмотрел на бабушку:
– Что же ты не предупредила, что теперь здесь живешь? Я уж подумал, не случилось ли чего с тобой.
– Ну так уж получилось. Не сердись. Я все собиралась как-нибудь сообщить тебе, да все как-то недосуг.
Жанна почувствовала себя лишней при разговоре двух родных людей и уже хотела уйти к себе в комнату. Ксения Петровна остановила ее:
– Жанна, а может, мы чайку сообразим? Давно ведь я внука не видела.
– Да, конечно, бабушка Ксеня, я сейчас приготовлю. Проходите, – обратилась она к нежданному гостю, – Что же вы все на пороге стоите.
Ксения Петровна, немного стесняясь в присутствии Жанны, стала подробно допытывать Антона, как он, что он, почему так долго не навещал ее. Внук на ходу придумывал объяснения, а сам все посматривал на Жанну.
Бабушка, перехватив его взгляд, разволновалась и стала поторапливать его:
– Антоша, ты бы ехал домой, поздно ведь.
Внук улыбнулся ей:
– Детское время еще не кончилось, ба! И вообще, что ты меня гонишь? Успею я домой.
Ему совсем не хотелось уезжать. Но после чая оставаться было как-то неудобно. И, пообещав бабушке, что будет навещать ее почаще, он, наконец, распрощался и уехал.
После его отъезда Ксения Петровна никак не могла уснуть. Она заметила, как Антоша поглядывал на Жанну, и в ее сердце закрался страх. Если бы она не побывала у Алисы Золотаревой, то была бы очень даже рада такому обороту событий. Ведь она давно убеждала внука, что пора бы ему жениться. Ведь парню уж под тридцать, а он все по девочкам бегает.
Только вот теперь она была всерьез обеспокоена как бы ее любимый Антошенька не влюбился в Жанну. Она и Жанну успела полюбить всей душой. Лучшей жены для внука и желать не надо бы. Вот только шлейф ее вдовий… С этими тревожными мыслями Ксения уснула.
Жанне тоже не спалось. На нее нахлынули воспоминания о счастливой жизни с Валиком. Появление Антона никак не затронуло сердце Жанны. Но он был одного возраста с ее мужем, и этот факт почему-то бередил душу, болью отзывался в сердце. Засыпая, она вспоминала, каким заботливым и любящим был ее Валентин. И, конечно же, во сне этой ночью она видела своего Валика здоровым, веселым и радостным.
