Текст книги "Тайны Монетного двора. Очерки истории фальшивомонетничества с древнейших времен и до наших дней"

Автор книги: Г. Польской

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Потом внешний вид денег начал меняться. Например, 2 шиллинга провинции Нью Гэмпшир (1743 год) и 20 шиллингов провинции Коннектикут (1755 год) имели сложный орнамент, а одна из сторон 20-шиллинговой бумаги по отпечатанному на ней рисунку скорее напоминала ковер.

Деньги американских провинций мало чем отличались друг от друга. Правда, в целях борьбы с фальшивомонетчиками каждая провинция прибегала к особым уловкам: печатались секретные завитушки, слова особым шрифтом, а в Южной Каролине прибегали к древнееврейским и греческим литерам (на деньгах 1776 года). В Пенсильвании бумажные деньги разного достоинства имели и разное написание провинции. Следует запомнить, что это не опечатка, а еще один прием в борьбе с фальшивомонетчиками. Известны четыре написания: Реппву1л¥аша, РепБуЫата, РепБЙлуата, РешшЬуата.

Подделывать эти деньги было нетрудно. К тому же они выпускались достоинством в 3, 5, 10, 15 и более фунтов стерлингов и изготовлять их было выгоднее, чем монеты, достоинством в несколько пенсов. Известны имена первых подделывателей бумажных денег: Роберт Фентон и Бенджамин Пирс.

Первые американские бумажные деньги имели один край неровный (чаще всего – правый). Делалось это в наивной надежде как-то затруднить подделывание денег. В монетном дворе хранился корешок, противоположный край которого был точно такой же, как и у денежного знака этой серии. Но деньги быстро изнашивались, и не то что край, а само изображение денежного знака трудно было различить. К тому же, подделывая деньги, уж совсем нетрудно было и вырезать край знака соответствующим образом.

В атмосфере постоянного стремления к наживе на преступный путь вставали, к сожалению, многие определенно одаренные люди. Они шли к богатству, к деньгам напрямик, избегая промежуточную стадию, именуемую «работа». Их «успехам» в немалой степени способствовала как продажность полицейского аппарата, так и жесточайшая борьба за место под солнцем.

ОДИНОКИЕ «ГЕНИИ»

В одной из картинных галерей США можно увидеть ничем, в сущности, не приметную картину. За столом сидит семья: муж, жена и дочь, а рядом со столом видно лицо мальчика-слуги. Семья чинно пьет чай, и муж держит в правой руке по-московски, как блюдце, чашку. У него маленькие колючие глаза, большая залысина. Одет он в богатый темно-зеленого цвета камзол, кружевную рубашку. Это Джон Поттер – один из самых богатых граждан провинции Род-Айленд. О его высоком положении можно судить хотя бы потому, что на деньгах, выпускаемых в этой провинции, стояла его подпись, как и подпись некоторых других самых видных и достойных граждан. Однако Джон Поттер вошел в историю отнюдь не потому, что был одним из самых богатых людей этой провинции в начале XVIII века. Дело в том, что он был одним из самых хитрых и ловких фальшивомонетчиков своего времени!

Однажды Джон Поттер пришел на монетный двор, расположенный в Ньюпорте. Его сопровождал помощник, фамилию которого история не сохранила. Мистер Поттер изволил ознакомиться с деятельностью печатников, граверов и других мастеров, милостиво выслушал их объяснения, задал вопросы, а затем величественно покинул монетный двор, унося с собой довольно четкое представление о том, как печатают деньги.

Вскоре у него заработал собственный «монетный двор», единственным работником которого был уже упомянутый помощник. Хотя изготовленные им деньги были, конечно, фальшивыми, однако подпись Джона Поттера была на них подлинная. Так что это были «частично» фальшивые деньги. Подписи остальных лиц Поттер подделывал собственноручно. Самое курьезное в этой истории было то, что когда заговорили о появлении в провинции фальшивых денег, первый, кто об этом «узнал», был сам фальшивомонетчик. Это и понятно, поскольку он был в числе тех немногих, кто стоял у кормила власти. Тогда Поттер взял несколько «своих» и настоящих фунтов стерлингов и пошел в главному печатнику монетного двора. «Что же это ты, братец, так плохо работаешь? Одни деньги у тебя получаются хорошо, а Другие плохо? В одном случае вот эта завитушка отпечатывается четко, а в другом, как на этой бумажке, она размазана! Да и моя подпись вроде бы и не моя… Что же это ты, дружок? Может быть, к позорному столбу захотелось?»

Бедный печатник, не ведая еще о появлении фальшивых денег, клялся и божился, что деньги Поттера – подлинные. Он жаловался, что печатная форма быстро изнашивается и не всегда удается подобрать одинаковый состав краски. Поттер милостиво простил печатника и только предложил подписать заявление о том, что некоторые расхождения во внешнем виде денег вызваны его, печатника, недосмотром.

Долго «работал» Поттер, но в конце концов попался. К тому времени он настолько разбогател, что смог за деньги (огромные по тому времени – 10 000 фунтов стерлингов) сохранить себе не только жизнь, но и свое достонство, поскольку ему удалось избежать позорного столба, плети, клеймения и даже сохранить свои уши.

Здесь уместно напомнить о мерах наказания, существовавших в те далекие времена в США. Виновных в нарушении закона приговаривали к отсечению ушей, клеймению на обеих щеках буквой «R» («Rascal» – негодяй, мошенник), к избиению плетью и выставлению на всеобщее обозрение у позорного столба: преступник всходил на прямоугольный помост, его голову и руки зажимали широкой прямоугольной колодкой. В таком неудобном положении он должен был находиться довольно долго. Тут же вывешивалось соответствующее разъяснение. Наказания эти применялись в различных комбинациях, за исключением случаев наложения штрафа и смертной казни. В последнем случае виновного просто вешали.

Тем не менее бизнес на фальшивых деньгах процветал. Дело дошло до того, что в 1735 году в штате Южная Каролина деньги достоинством 15 и 10 фунтов стерлингов были полностью изъяты из обращения, поскольку эти денежные знаки, как тогда писали, были подделаны «разными дьявольскими личностями», а отличить подлинные от фальшивых уже никто не мог. Этими «дьявольскими личностями» оказывались представители всех социальных групп, в том числе преуспевающие торговцы, духовные лица, врачи. История сохранила имя только одного фальшивомонетчика из низов американского общества – раба негра Цезаря Фрика.

Интересно отметить, что, как уже говорилось, изготовлением фальшивых денег занимались и женщины. В начале XVIII века в Нью-Йорке были арестованы 7 женщин, в Коннектикуте – 2, в НьюТэмпшире -1, в Пенсильвании – 7. Кэтрин Джонсон, Фрилав Липпинкот, Мэри Баттерворт как наиболее талантливые из них даже вошли в историю.

Мистер Джон Баттерворт, владелец небольшой строительной фирмы, был наиболее известен в своей, округе как «муж Мэри». Ничего странного в этом не было, поскольку молодая 30-летняя женщина, мать семерых детей (!) умела располагать к себе людей, была очень энергичной и находчивой хозяйкой, упорным и настойчивым человеком.

Дела строительной фирмы шли неплохо, деньги в семье Баттерворт всегда водились, однако. Однако Мэри все время казалось, что еще чего-то не хватает для полного счастья. Ну конечно же, денег, еще денег! Но где их раздобыть в глухих углах провинции Род-Айленд? Здесь нет золотых приисков или россыпей алмазов. Но Мэри была не из тех, кто ждет манны небесной сложа руки.

Однажды она заперлась у себя на кухне и не выходила оттуда довольно долго. Затем пригласила на кухню своего брата Исраэла Пэка и, закрыв дверь, долго о чем-то с ним шушукалась. Орава голодных детей уже готова была разнести весь дом, когда, наконец, открылась дверь в кухню и появилась их мать с дымящимся горшком в руках. Пока дети утоляли аппетит, Исраэл сбегал за гусиными перьями и черной краской. Дверь на кухню вновь закрылась.

Вечером, после того как дети улеглись спать, на кухне собрался семейный совет. В нем приняли участие Джон, Мэри, ее братья Исраэл, Стивен и Николас, а также жена Николаса – Ханна. Вначале все выслушали рассказ Мэри о том, как ей удалось изготовить поддельные деньги, не прибегал к помощи клише. Она уже не раз замечала, что краска на новых бумажных деньгах провинции Род-Айленд достоинством в 5 фунтов стерлингов высыхает не очень быстро. Тогда она взяла влажный муслин, наложила его на ассигнацию и… начала осторожно гладить теплым утюгом. Рисунок ассигнации довольно четко перепечатался на материи. Затем она приложила этот муслин к чистому листу бумаги и еще более горячим утюгом попыталась «перепечатать» это изображение. Получилось довольно сносное подобие ассигнации. «Матрица» сжигалась, и с помощью гусиных перьев и краски дорисовывались плохо отпечатавшиеся детали.

Фирма «Мэри Баттерворт и К0» заработала полным ходом. Братья готовили гусиные перья разной толщины и дорисовывали более простой рисунок оборотной стороны, а Мэри и Ханна занимались «глажкой» и доводили до кондиции завитушки на основной стороне ассигнации. Деньги, изготовленные в этой «фирме», распространялись строго подобранными надежными лицами. В их числе был и… помощник шерифа. Отметим, что Мэри не просто передавала деньги для распространения – она продавала их за половину номинала.

В 1725 году власти заметили появление поддельных денег. Не предполагая, что они изготовлены «кухонным методом» с помощью утюга и гусиных перьев, полиция принялась усиленно искать клише, для чего проводились поголовные обыски. Характерно, что их не избежал и местный судья Даниэль Смит. Впрочем, мы уже говорили о том, что представляли собой блюстители порядка этого мира.

Но обыски ничего не дали. А фальшивки продолжали наводнять рынок. Около восьми лет продолжалось «соревнование» монетных дворов без всякого ущерба для фирмы «Мэри Баттерворт и К0», и только в июле 1733 года произошло одно крайне неприятное для этой фирмы событие.

19 июля 1733 года 20-пушечный фрегат «Грейхаунд» взял на абордаж вблизи американских берегов пиратское судно «Рейнджер». Весть об этом событии с быстротой молнии облетела жителей небольшого городка Ньюпорт и всех близлежащих селений. Люди устремились к гавани, куда «Грейхаунд» должен был отбуксировать свой трофей. Спешил в город Ньюпорт и дилижанс, в котором ехали три миловидные девицы и весьма галантный кавалер, одетый в роскошный камзол. Пыль и ухабы на дороге не помешали им познакомиться и хорошо провести время. Прибыв в Ньюпорт, они забыли о цели своего приезда и поспешили в салун отметить знакомство. Был заказан роскошный обед с дорогими напитками. Покончив с яствами, галантный кавалер достал толстую пачку 5-фунтовых бумажек и, щедро одарив трактирщика, приготовился сопровождать дам в гавань. Но случилось непредвиденное: трактирщик оказался очень осторожным, и вскоре незадачливый ухажер-фальшивомонетчик сидел в тюрьме вместе с 26 пиратами с судна «Рейнджер», встретить которых он намеревался в гавани.

Полиция, узнав, от кого он получил фальшивые деньги, примчалась к дому Баттерворт, но никакого клише не нашла. Правда, всю семью арестовали, однако из-за отсутствия главной улики в конце концов выпустили. Тем не менее, власти были вынуждены 5-фунтовые деньги полностью изъять из обращения. Но и прекратив бизнес, Мэри сумела обеспечить себе безбедную старость и умерла в возрасте 89 лет с полным сознанием того, что ее место займут не менее находчивые и ловкие «бизнесмены».

И действительно, как об этом писала одна нью-йоркская газета в 1748 году, в стране образовался тесно сплоченный клан фальшивомонетчиков, «неких господ, числом не менее 500, которые рассеяны по всей колонии вплоть до Северной Каролины». Неудивительно, что из всей этой огромной армии преступников должны были выделиться один-два особо талантливых. Именно такими «королями фальшивомонетчиков» середины XVIII века были Оуэн Салливан и Сэмюэль Форд, прозванный казначеем трех провинций. Похождения Оуэна Салливана заслуживают того, чтобы о них рассказать подробнее.

…Холодным и дождливым утром 1 марта 1756 года в дремучем лесу северной части провинции Новая Англия появилась группа вооруженных всадников. Во главе ее был детектив из города Нью-Хейвен Элифалет Бичер. Рядом с ним ехал человек с испитым лицом. Его руки были крепко связаны за спиной веревкой. Кавалькада двигалась шагом по еле заметной скользкой тропинке. Миновав болото, она остановилась вблизи крутого холма.

«Здесь», – хриплым шепотом произнес пленный и кивнул в сторону трех густых кустов. Один из всадников спешился и, подойдя к кустам, отодвинул их в сторону. За маскировочными кустами виднелся огромный пень. Он был полый, и его так же легко сдвинули с места. Под пнем оказался скрытый ход в подземелье. Вся группа спешилась и с ружьями наготове спустилась в подземный туннель. Впереди шел полицейский с зажженной лучиной, а за ним Бичер. Перед дверью они остановились. Затем Бичер, быстро раскрыв ее, ворвался в комнату. Она была пуста. Дневной свет из большого окна, вырубленного в противоположном склоне холма, хорошо освещал все помещение. К удивлению Бичера, комната была отлично обставлена дорогой мебелью, в ней было тепло и сухо. Судя по всему, хозяин этого странного убежища покинул его совсем недавно. Оставив здесь засаду, Бичер повел отряд в ближайшее селение.

Одиннадцать дней его группа, к которой присоединились еще несколько человек, безуспешно обыскивала дома по всему графству Датчес. И вот 12 марта, выбившись из сил и уже потеряв надежду поймать преступника, отряд Бичера производил обыск в доме, где, как полагали, жил один из сообщников неуловимого Салливана. Однако и тут обыск ничего не дал. Бичер уже хотел уводить людей, когда под кроватью, на которой лежала больная женщина, увидел небольшой комок свежей грязи. Кровать вместе с лежащей на ней больной быстро передвинули в сторону. Здесь уже без труда обнаружили половицу, неплотно прилегающую к другим. Под ней оказался ход в подвал, из которого извлекли Оуэна Салливана, гравера и печатника, человека, изготовившего в течение 10 лет фальшиёых бумажных денег на огромную по тем временам сумму – 240 000 фунтов стерлингов!

Впервые о Салливане стало известно в 1747 году, когда его арестовали в Луисбурге за распространение фальшивых денег. Кое-как открутившись, он уехал в Бостон, где официально стал числиться золотых дел мастером. На самом деле он продолжал заниматься своим противозаконным бизнесом и весьма в нем преуспел. Однако болтливость его жены, слишком часто прибегавшей к горячительным напиткам, привела к тому, что Салливана неожиданно арестовали. При аресте в августе 1749 года у него на квартире нашли множество улик, в том числе и клише. В кармане камзола у Салливана было 30 фальшивых ассигнаций.

Коротая время в тюрьме, Оуэн Салливан между делом изготовил клише 40-шиллинговой ассигнации провинции Нью-Гэмпшир. Как это ему удалось сделать, до сих пор неизвестно. Непонятно также, как он смог передать клише жителю Бостона Джону Файрсервису, который обещал за это вызволить его из тюрьмы. Однако Файрсервис, получив клише, с таким увлечением занялся печатанием денег, что забыл о данном обещании. Все же ему пришлось вспомнить о нем, но уже в камере тюрьмы.

Салливан был признан виновным в изготовлении клише и приговорен к двум часам стояния у позорного столба и 20 ударам плетью.

После экзекуции Салливан дал себе слово быть осторожным. Покинув Бостон, он прибыл в Провиденс, где и изготовил отличное клише бумажной ассигнации провинции Род-Айленд. С большой осторожностью он подобрал себе несколько помощников, которым поручил распространение поддельных денег. Предупредил всех о том, что, если их схватит полиция, нужно все отрицать и уверять, что деньги настоящие и они знать ничего не знают и ведать не ведают о фальшивках. В этом случае судить будут только его одного.

В августе 1750 года банда Салливана попалась. Все, как и договорились, отрицали свою причастность к изготовлению фальшивок. Однако один из них – Николас Стефан – решил, что Салливан хитрит, и сознался, что распространял фальшивые деньги, изготовленные Салливаном. Таким образом он превратился в сообщника. Всех отпустили, а Салливана и Стефана отдали под суд, который приговорил их к клеймению, отрезанию ушей и заключению в тюрьму на длительный срок.

И тут начали происходить довольно странные вещи. Приговор в отношении Салливана формально был приведен в исполнение, а фактически… обе щеки его по-прежнему украшали рыжие бакенбарды, уши остались на месте, и вообще в тюрьме он жил, как на свободе. Более того, когда была назначена экзекуция над Стефаном, ему разрешили выйти из тюрьмы и лицезреть, как обрезают уши у «нарушителя конвенции».

Пусть никого не удивляют послабления властей в отношении Салливана. Уже в то время сила уголовного сброда, объединенного под руководством Салливана, была столь велика, что власти не случайно вежливо обошлись с этим закоренелым преступником.

Придя на площадь в сопровождении стражника, Салливан внезапно выхватил у него саблю, пробился к эшафоту и, угрожая оружием, потребовал, чтобы палач отрезал уши у бедного Стефана как подобает – до основания и заклеймил ему обе щеки. Публика встретила это требование гулом одобрения. Затем, убедившись в полном исполнении приговора, Оуэн Салливан скрылся. Его злосчастный стражник еще долго растерянно бегал после экзекуции по площади и кричал: «Салливан, Салливан». Однако после того, как джентльмены, покидавшие площадь, потребовали от него, чтобы он «прекратил пылить», стражник отказался от поисков.

Но случилось так, что буквально через несколько дней Салливан сам внезапно свалился в руки полиции, как спелый плод, и вновь предстал перед судом. На этот раз против него было выдвинуто обвинение не только в побеге, но и в самоуправстве при приведении в исполнение приговора над другим осужденным. Однако Салливан уже не стал ждать, когда его начнут клеймить по-настоящему.

Нужно сказать, что к тому времени в глухой части провинции Нью-Йорк, в графстве Датчес, сложилась своего рода «республика» уголовников, объединенных круговой порукой. А местные власти были настолько основательно подкуплены преступниками, что стояли за них горой. Именно сюда и прибыл тайком Оуэн Салливан.

Вскоре вокруг него сплотилась группа из головорезов, образовавшая знаменитый «Монетный двор Дувра». 30 человек во главе с Салливаном быстро наводнили фальшивыми деньгами Новую Англию и южные провинции страны. Власти этого штата, куда входило и графство Датчес, иногда ловили распространителей фальшивых денег, однако до главаря банды не могли добраться, хотя и знали, кто он. Ассамблея Род-Айленда объявила награду за поимку Салливана в размере 400 фунтов стерлингов, губернатор Нью-Йорка искал добровольцев, готовых доставить преступника в полицию живым или мертвым. Поймать преступника удалось малоизвестному до этого детективу Элифалету Бичеру. В декабре 1755 года он получил от властей Нью-Йорка ордер на арест Салливана, а Ассамблея Коннектикута обязалась оплатить все расходы по поимке и выдать награду за каждого пойманного фальшивомонетчика.

Полный желания поймать Салливана, Бичер развернул бурную деятельность, и вскоре ему удалось арестовать некоторых членов «монетного двора». Однако на этом его успехи закончились: мировой судья графства Датчес во всеуслышание объявил, что Бичер схватил «честных парней», их выпустили под залог в 50 фунтов стерлингов, а Бичера… оштрафовали и приговорили к уплате всех расходов, связанных с расследованием его «деятельности» в графстве Датчес.

Что же касается Салливана, то он понял, что рано или поздно настырный Бичер, чего доброго, доберется до него. Салливан скрылся. Где он находился, никто не знал. Тем временем Бичер не бездействовал. Прибыв в один из поселков графства Датчес, он со своими помощниками зашел в таверну. Хозяин, получив по счету, дал сдачу и тут же был арестован: сдача состояла из фальшивок. Не дав ему опомниться, Бичер провел молниеносный допрос, который принес много ценных сведений о составе банды, о том, кто где живет, и, что особенно важно, о предположительном районе тайной штаб-квартиры Салливана.

Быстрый арест и допрос некоторых из членов банды позволил полностью определить не только численность, но и поголовный состав «монетного двора». Но самое важное – удалось найти человека, который знал, где скрывается Салливан.

О том, как поймали главаря «монетного двора», мы уже рассказывали. Проследим же, как развивались события после того, как Салливана извлекли из подвала.

Прежде всего, отряхнув с себя пыль, Салливан потребовал, чтобы ему дали возможность побеседовать с Бичером наедине. Эта просьба была удовлетворена, и тогда Салливан вынул из кармана огромную пачку денег и предложил их детективу. Но Бичер отказался от взятки. Не только потому, что был действительно честным человеком, но еще и потому (он это сам признал), что рассчитывал извлечь куда больше пользы от поимки фальшивомонетчика, чем от его взятки.

Салливан был препровожден в Нью-Хейвен, а оттуда в Нью – Йорк. Суд признал его виновным и приговорил к смертной казни через повешение. Приговор должен был быть приведен в исполнение между 10 и 12 часами дня 7 мая 1756 года.

Но казнь в назначенный срок не состоялась: сбежал палач… Странное поведение палача легко объяснить: Салливан пользовался огромной популярностью. Более того, дерзкий преступник был в то время чуть ли не героем, о нем говорили с уважением как о человеке, который умеет «делать деньги».

Наконец, на свободе оставались многие его сообщники – люди энергичные, пользующиеся тайной поддержкой некоторых представителей, как бы теперь сказали, «правоохранительных органов». Смерть Салливана означала бы для них конец сытой, безбедной жизни. Поэтому весьма вероятно, что они предупредили палача в достаточно впечатляющей форме.

В ночь с 7 на 8 мая рухнула установленная на площади виселица. Впоследствии выяснилось, что ее кто-то подпилил. 9 мая было воскресенье, и в этот день никакие «зрелищные мероприятия» не проводились. В понедельник утром у здания тюрьмы собралась большая толпа. Салливан, разглядев в толпе представителей властей, воспользовался этим и обратился к народу с «воззванием». Он заявил, что все клише уничтожены его друзьями и, следовательно, вопрос о поддельных деньгах можно считать закрытым. Затем он поклялся стать на честный путь. Речь Салливана произвела большое впечатление на присутствовавших.

И все же Салливан был повешен. С его смертью, как писал Линн Глэзер в книге «Подделывание денег в Америке», ушел «лидер синдиката фальшивомонетчиков, не имеющего себе равных как по своему размеру, так и по размаху деятельности».

Итак, Салливана казнили, но сработанные им клише все же остались в руках его сообщников. Вот почему Ассамблея города Нью-Йорка 9 июля 1756 года приняла закон, согласно которому все, кто когда-нибудь попытался бы пустить в ход клише Салливана, автоматически приговаривались к смерти.

К тому времени инфляция в стране приняла прямо-таки фантастический характер. Положение немного поправили французский заем, пожертвования из Европы (около 2 миллионов фунтов стерлингов) и находчивость Роберта Морриса, руководившего финансовыми делами страны. Правительство постановило прекратить выпуск бумажных денег.

В 1786 году конгресс США принял решение о введении новой денежной монеты – доллара («серебряный доллар»). Вначале чеканили только серебряные монеты, а с 1792 года конгресс установил две денежные единицы: серебряный и золотой доллары, связанные между собой твердым соотношением. Однако первое время в стране продолжали циркулировать, как уже указывалось, монеты разных стран. Кроме английских, самыми ходовыми были испанские дублоны. Их же чаще всего и подделывали. Особенно отличился в этом золотых дел мастер и ювелир Эфраим Брэшер, живший в Нью-Йорке по соседству с Джорджем Вашингтоном, первым президентом США. Не смущаясь этим соседством, он начал изготовлять фальшивые дублоны в 1789 году и весьма преуспел в этом. Только после его смерти было принято решение об изъятии изготовленных им поддельных монет.

Но, как оказалось, изъяли далеко не все. Один из самых первых «дублонов» Эфраима Брэшера оказался в центре внимания нумизматов почти через двести лет.

В конце 1980 года Йельский университет (США), испытывая определенные финансовые трудности, решил продать имевшийся в музее института так называемый «золотой дублон Брэшера». Это был довольно странный «испанский» дублон. На лицевой стороне (аверсе) в центре изображены горы и восходящее солнце. По краю монеты надпись: «Nova Elboraca Columbia». На оборотной стороне (реверсе) в центре изображен американский орел, а по краю надпись: «Е Pluribus Unum» и год – 1707. На левом крыле орла Ефраим Брэшер поставил свою метку: «Е. В.»

Несмотря на странный внешний вид, дублон этот принимали к оплате, и он ходил до тех пор, пока его не изъяли из обращения.

У нумизматов осталось семь таких золотых дублонов, и стоят они теперь очень дорого. Дублон Йельского университета был, в конце концов, продан за 650 000 долларов. Приобрел монету какой-то толстосум из Флориды, пожелавший остаться неизвестным.

Другой «испанский» дублон в том же году был продан одному американскому нумизмату за рекордную сумму – 725 000 долларов. Никогда еще за фальшивую монету столько не платили. Комментируя этот факт, газета «Вашингтон пост» писала: «Нет ничего удивительного в том ажиотаже, который царит на рынке редких монет. В противоположность доллару их денежный эквивалент с каждым годом растет, и, возможно, скоро он будет все больше обгонять обесценивающийся доллар…»

В 1742 году, т. е. еще до начала войны за независимость, был принят закон, установивший наказание за подделку мелких монет (1/2 пенса и фартинг) – 2 года тюрьмы. Не очень суровый закон, надо признать, хотя эти мелкие монеты часто подделывали, как впоследствии и серебряные доллары. Причем по мере продвижения основной массы населения с востока на запад страны перемещался соответственно и центр изготовления фальшивых монет. Вначале это был штат Кентукки, где в первой половине XIX века отличились Джекоб и Нэнси Спринкль. История, связанная с их деятельностью, довольно ярко характеризует порядки, существовавшие тогда в США.

… В пяти милях к юго-востоку от Уайсберга, у неширокого притока реки Кинниконик, стояли две маленькие хижины. Как впоследствии оказалось, под землей они соединялись переходом, в котором и находилось «производство». Изготовленные супругами Спринкль серебряные доллары были очень высокого качества. Достаточно сказать, что до начала судебного заседания, когда в помещении никого не было, судья Уокер Рид подошел к присяжным заседателям и, держа в обеих руках пригоршню фальшивых долларов «фирмы Спринкль», произнес следующую фразу: «Я призываю Соединенные Штаты изготовлять на своих монетных дворах такие же настоящие доллары, как те, которые я держу в руках».

На присяжных эта тирада стража закона произвела такое впечатление, что они… оправдали супругов Спринкль. И сделали это, несмотря на то, что в ходе судебного разбирательства экстравагантный Джекоб после выступления адвоката встал со своего места, подошел к нему и, вынув из грязного мешка пригоршню серебряных долларов собственного изготовления, вручил их адвокату в награду.

Вскоре супругов Спринкль снова вызвали в суд, однако их адвокат представил суду свидетельство о «внезапной кончине супругов Спринкль от естественных причин». И хотя буквально все знали, что никаких «естественных причин» не было, как не было и смерти, дело закрыли, а супружеская пара спокойно отбыла в Калифорнию. Там в это время начали возникать частные монетные дворы: деньги нужны были как золотоискателям, так и искателям приключений, которых тогда была масса в этом благодатном южном штате.

21 апреля 1806 года был издан федеральный закон, запретивший под страхом сурового наказания изготавливать фальшивые монеты. Однако в США не было в то время закона, запрещающего чеканку собственных монет, т. е. денег с другим изображением, чем у правительственных, других размеров или с другим содержанием золота. Курьезный случай произошел в 60-х годах прошлого века. Банкирская фирма «Кларк, Грабер и К0», испытывая нехватку в наличной монете, быстро построила монетный двор и начала выпускать свои 20-долларовые монеты, содержащие больше золота, чем правительственные. На одной стороне монеты был изображен женский профиль в обрамлении 13 звезд, а внизу дата – 1861. На другой стороне – традиционный двуглавый орел и надпись по окружности: «Clark Gruber & Co, Denver, Twenty D.».

Эти странные деньги расходились даже лучше настоящих. Тогда специальная комиссия Конгресса занялась изучением этой проблемы. Хотя, по тогдашним законам, в действиях банкиров не было состава преступления, тем не менее, все признавали, что положение создалось ненормальное и нужно что-то предпринять. После размышлений и колебаний конгрессмены приняли решение купить монетный двор, что и было сделано в 1863 году. Это обошлось правительству в 25 000 долларов.

В это время страна оказалась в горниле острых политических, а затем и военных схваток: в 1861 году началась гражданская война Севера против Юга. Южные рабовладельческие штаты, как известно, подняли мятеж против буржуазного Севера, стремясь увековечить у себя рабство. Война потребовала финансирования важных мероприятий, и правительство решило вновь начать выпуск бумажных денег.

Буквально в течение одного-двух лет страна оказалась захлестнутой огромным потоком фальшивых и «сомнительных» денежных знаков и «ценных» бумаг, многие из которых изготовлялись южанами. Нужно учесть, что в США до 1914 года правом выпуска денег и ценных бумаг пользовался любой банк. Таким образом, наравне с казначейскими билетами, обеспеченными золотом и серебром, имелись еще билеты национальных банков, обеспеченные государственными ценными бумагами. Для того чтобы стать «банком», нужно было соблюсти весьма несложные условия и, зарегистрировавшись в установленном порядке, приступить к печатанию билетов. В стране появилось несметное количество фиктивных банков, получивших название «банки дикой кошки». Они так засорили денежные протоки государства, что исчезла реальная возможность определить, что это за денежный знак – настоящий, «от дикой кошки» или просто-напросто фальшивка.

На снимке банкнота, выпущенная одним из так называемых банков «дикой кошки» – «Валлей банк», возникшего в одном из самых маленьких американских штатов – Нью-Гэмпшир. На самом деле никакого «Валлей бэнк» в этом штате и вообще в Соединенных Штатах не было. Подобных банков в середине XIX века в США было несметное множество

Так начался золотой век американских фальшивомонетчиков. Бартон Хэпберн в своей книге «История денежной системы в США», рассказывая об этом периоде, задавал справедливый вопрос: «Как вообще могла развиваться торговля, если почти каждый гражданин думал, что ему конституцией предоставлено право печатать деньги?»