Текст книги "Бронированный кулак вермахта"

Автор книги: Фридрих Вильгельм фон Меллентин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

В свете нашего опыта под Мерса-Матрух я думаю, что этот план действительно позволял надеяться на победу. Немецкие войска были слишком слабы, чтобы выдержать серьезное сражение, но они все еще были способны маневрировать. Вполне возможно, что если бы дивизии Роммеля прошли через тылы англичан, последние еще раз были бы обращены в беспорядочное бегство.

К несчастью, план Роммеля так и не был претворен в жизнь. Я уже отмечал, что направление главного удара Африканского корпуса должно было проходить между опорными пунктами Эль-Аламейн и Дейр-эль-Абьяд. Африканский корпус опоздал – ночной марш из Эль-Кусейра в район сосредоточения около Тель-эль-Акакира затянулся из-за сильно пересеченной местности, и когда утром 1 июля корпус перешел в наступление, то обнаружилось, что у Дейр-эль-Абьяда не было никакого опорного пункта, но зато противник оборонял опорный пункт в 5 км восточнее, у Дейр-эль-Шейна¹⁴³. Африканский корпус мог бы обойти опорный пункт Дейр-эль-Шейн и продолжать движение в тыл 13-го корпуса, но в этом случае надо было овладеть другой позицией противника, севернее кряжа Рувей-сат, обороняемой 1-й южноафриканской бригадой! Генерал Неринг решил атаковать Дейр-эль-Шейн, и когда несколько позже приехал Роммель, он одобрил это решение.

Днем 1 июля части Африканского корпуса ворвались в опорный пункт Дейр-эль-Шейн и после крайне ожесточенного боя разгромили 18-ю индийскую бригаду. Но мы потеряли восемнадцать танков из пятидесяти пяти, и острие удара Африканского корпуса притупилось. 90-я дивизия в течение второй половины дня еще продолжала наступать и пыталась обойти Эль-Аламейн, но попала под огонь 1-й, 2-й и 3-й южноафриканских бригад и поддерживающей их артиллерии. Людей охватило смятение, граничащее с паникой. Роммель лично направился в 90-ю дивизию, чтобы заставить ее двигаться вперед, однако огонь был настолько силен, что даже он был вынужден залечь.

Мне кажется, что 1 июля мы потеряли все шансы на победу в сражении под Эль-Аламейном. Мы могли победить противника только умелым маневрированием, а в действительности оказались втянуты-

– С7П»"-УЛ»П» ЯЦЯГ"

Тель-эль-Акак*р л/ 7(Stpta* паян

t

тд. Аиттсрио“

'_ч тд.> 4ривт»‘'>

– гЭ^-КусеТр"^" ^Т/“">^сте"^

^. л£.. TfitHMO*'

*Щ» С. иь.^

%2Й^^ЭЯЬ*-

*'/ Ми геирня/ – дм _»,'а.'

л4й>/*^й&]?'"*'*"

y&SpSJ&Mi«Р ПтА'Ы чфр 2 ».-atbp Ч/,_

/ – «Т /л

Ч-.-. уШт±Г^>" ^Г.Г“"

"'ЧЧ~– / ‘ с

*^;^^'Ч*«фет. ЭЛь-АбД

•; – '*"

/ "_х

*. X у*''!***' ^

4к, афр,6рп <**е;j _{ол (вмА>}

V Г Х.,_ч„^

7 лгф (сна.)

~–^^^хО^Иагйб-АбС^^ '’Л1 7/г_л«дгзг’г «нг. „

у «*^-эль-Хи «ей*.а1

§ 85=3®

впади на И a mm ар о

Кризис (положение на 1 июля 1942 г.).

10 15 км

СХЕМА

23

ми в бои на истощение. 1-я бронетанковая дивизия получила лишний день для приведения себя в порядок, и, наступая 2 июля, Африканский корпус обнаружил, что английские танки занимают сильные позиции на кряже Рувейсат и вполне способны отбить любые атаки, которые мы в состоянии предпринять. Южноафриканцы также занимали сильные позиции, и 90-я дивизия не имела никакой возможности их прорвать. ВВС пустыни господствовали над полем сражения. 3 июля Роммель оставил надежду зайти в тыл 13-му английскому корпусу и попытался силами Африканского корпуса, 90-й дивизии и дивизии «Литторио» нанести удар в обход Эль-Аламейна. В то утро нас постигла серьезная неудача – новозеландцы из своего опорного пункта Карет-эль-Абд контратаковали дивизию «Ариете» и захватили всю ее артиллерию. Тем не менее Роммель приказал днем 3 июля начать наступление на главном направлении, и под прикрытием мощного артиллерийского огня Африканский корпус сделал решительную попытку продвинуться вперед. На кряже Рувейсат это ему отчасти удалось, но, имея только двадцать шесть танков, добиться прорыва было невозможно. С наступлением темноты Роммель приказал танковым дивизиям закрепиться там, где они остановились; каждому стало ясно, что наступлению, начавшемуся 26 мая и принесшему такие выдающиеся успехи, пришел конец.

В тот вечер Роммель сообщил Кессельришу, что ему пришлось «временно» приостановить наступление. Эта остановка была тем досаднее, что, по данным нашей воздушной разведки, английский флот ушел из Александрии, а на пути из Египта в Палестину отмечалось интенсивное движение. Более того, к нам прибыли на самолете вожди египетского освободительного движения и установили контакт с Роммелем. Но использовать все эти благоприятные возможности мы просто не сумели.

Глава IX

ПРОЩАЙ, АФРИКА!

Тупик у Эль-Аламейна

Утром 4 июля 1942 года танковая армия «Африка» находилась в чрезвычайно опасном положении. Африканский корпус имел всего тридцать шесть исправных танков и несколько сот пехотинцев, измученных до последней степени. Артиллерии, правда, было очень много, потому что мы захватили большое количество английских орудий, но наши немецкие орудия остались почти без боеприпасов (15-я дивизия имела по два выстрела на орудие). К счастью, в Дейр-эль-Шейн оказалось 1500 выстрелов к 25-фунтовым орудиям, да у итальянцев еще был некоторый запас.

Однако, вне всякого сомнения, мы не могли противостоять решительному наступлению 8-й армии. Теперь нам известно, что 4 июля Окинлек отдал приказ на такое наступление, но, как это часто случалось в пустыне, он не смог заставить своих командиров корпусов действовать. 5-я новозеландская бригада завязала бой с дивизией «Брешиа» в Эль-Мирейрской впадине, а английские танки, начавшие продвижение на кряже Рувейсат, угрожали разрезать 15-ю дивизию на две части. Но в ударах англичан не чувствовалось ни силы, ни напора, и обычно достаточно было нескольких выстрелов из 88-мм пушек, чтобы остановить их танковую атаку. В общем, 4 июля нам пришлось только понервничать – серьезных потерь не было.

5 июля наше положение несколько улучшилось. Новозеландцы, правда, стали проявлять некоторую активность на южном участке фронта, но их 4-я пехотная бригада попала на марше под мощный удар пикирующих бомбардировщиков, которые, уничтожив штаб бригады, по-видимому, спасли нас от наступления противника в направлении Эль-Мирейр. На кряже Рувейсат 15-я дивизия имела около 15 танков против 100 танков 1-й бронетанковой дивизии, но никакой атаки со стороны противника не последовало. Пассивность англичан 5 июля особенно заслуживает упрека, поскольку Окинлек требовал от своих подчиненных нанести нам решающий удар, а на кряж Рувейсат прибыло совершенно свежее соединение – 24-я австралийская бригада.

6 июля Роммель продолжал перегруппировку своих сил и укрепление фронта; нам доставили мины и небольшое пополнение для 90-й легкопехотной дивизии и танковых дивизий. Количество танков в Африканском корпусе увеличилось до сорока четырех, и мы приступили к созданию подвижного резерва. Англичане упустили благоприятный момент, и хотя Окинлек все еще мог нанести нам поражение, с каждым днем это становилось все труднее.

Утром 9 июля Роммелю стало известно, что противник оставил опорный пункт Карет-эль-Абд, он тут же приказал 21-й дивизии и дивизии «Литторио» занять его и перебросил 90-ю дивизию для наступления правее этих соединений. Нас несколько озадачило, что англичане оставили такую выгодную позицию, и даже сейчас меня удивляет, что Окинлек принял такое решение. Правда, благодаря этому он оттянул часть наших сил к югу и увеличил шансы на успех наступления, которое собирался предпринять у Тель-эль-Эйса, но все же сдача такой укрепленной позиции, как Карет-эль-Абд, была слишком дорогой ценой.

На рассвете 10 июля противник открыл сильный артиллерийский огонь по дивизии «Сабрата», располагавшейся против западного фаса опорного пункта Эль-Аламейн, а затем последовала ожесточенная атака 9-й австралийской дивизии вдоль прибрежного шоссе в направлении Тель-эль-Эйса. Штаб танковой армии находился на берегу всего в нескольких километрах от линии фронта, и рано утром я с изумлением увидел, как сотни итальянцев в панике бежали мимо штаба. Роммель был в опорном пункте Карет-эль-Абд, далеко на юге, и мне самому пришлось решать, что делать. Когда возникает угроза штабу, первое стремление всегда – бежать и спасать его ценнейшее имущество и документы. Я понял, что с дивизией «Сабрата» покончено – ее артиллерия уже была в «мешке», – и требовалось немедленно что-то предпринять, чтобы прикрыть дорогу на запад. Я собрал личный состав штаба и кое-как организовал оборону, усилив ее нашими зенитными пушками и случайно подошедшим пехотным подкреплением. В результате удалось сдержать австралийцев, которые уже захватили кладбище Тель-эль-Эйса и стремились прорваться вдоль прибрежного шоссе. К несчастью, в этом бою погибла большая часть нашего подразделения радиоперехвата вместе со своим прекрасным командиром лейтенантом Зеебомом¹⁴⁴.

10 июля подошли главные силы 382-го пехотного полка; они составляли часть 164-й пехотной дивизии – первого существенного подкрепления, полученного нами из Европы. Англичане опоздали со своей атакой на один день – без этого подкрепления северный фланг танковой армии мог бы быть прорван. В полдень прибыл с южного участка Роммель с подразделением для обороны штаба и поспешно сформированной боевой группой из состава 15-й дивизии. Бросив в бой эти силы, он попытался срезать выступ, образованный австралийцами у Тель-эль-Эйса, атакой с юга, но артиллерийский огонь из Эль-Аламейна был слишком силен и не дал возможности достичь поставленной цели.

11 июля австралийцы возобновили свои атаки южнее прибрежного шоссе; они нанесли жестокие потери дивизии «Триесте» и были остановлены только сосредоточенным огнем нашей армейской артиллерии. Самой характерной чертой нового сражения было то, что итальянские войска не могли больше удерживать свои позиции.

12 июля австралийцы приостановили свои атаки; по-видимому, они закреплялись на занятой местности. Роммель перевел на северный участок 21-ю дивизию, решив 13 июля начать наступление непосредственно на опорный пункт Эль-Аламейн, захватить эту важнейшую позицию и отрезать австралийцев у Тель-эль-Эйса¹. Это была бы настоящая победа, которая могла бы даже открыть путь к Нилу. Как говорит сам Роммель, «наступление должно было поддерживаться всеми орудиями и всеми самолетами, какие мы только могли собрать»^{145 146}.

21-я дивизия в полдень 13 июля атаковала опорный пункт Эль-Аламейн при мощной поддержке пикирующих бомбардировщиков и под прикрытием огня всей армейской артиллерии. К несчастью, пехота 21-й дивизии развернулась для атаки слишком далеко от переднего края; в результате эффект бомбардировки не был немедленно использован, и атакующие войска были остановлены артиллерией и пулеметами обороняющихся, не успев даже преодолеть проволочные заграждения. Авиации было приказано возобновить атаки, сосредоточив их на этот раз на артиллерийских позициях противника, а танки двинулись вперед, открыв огонь по бетонированным сооружениям опорного пункта. Однако все наши атаки потерпели неудачу из-за упорного сопротивления 3-й южноафриканской бригады¹⁴⁷.

14 июля Роммель переместил 21-ю дивизию дальше на запад; он приказал ей снова начать наступление, на этот раз на позиции австралийцев юго-восточнее Тель-эль-Эйса, и прорваться к морю. Вечером, используя ослеплявшее противника солнце, 21-я дивизия начала наступление под прикрытием мощной воздушной бомбардировки. И опять пехота поднялась в атаку слишком поздно, так что парализующее действие бомбардировки не было использовано. Тем не менее мы достигли прибрежной железной дороги и могли бы сделать еще больше, если бы не беспокоящий фланговый огонь из опорного пункта Эль-Аламейн. Бой продолжался еще долго после наступления темноты, и австралийская пехота показала, что она является тем же грозным противником, с которым мы встретились во время первой осады Тобрука.

Роммель намечал возобновить наступление на следующий день 15 июля, но 2-я новозеландская дивизия и 5-я индийская бригада ночью атаковали дивизию «Брешиа» на кряже Рувейсат и глубоко вклинились в ее расположение. Противник достиг опорного пункта Дейр-эш-Шейн и угрожал нарушить всю нашу линию обороны. Однако он не сумел развить свой успех, и вечером 15 июля 15-я дивизия с 3-м и 33-м разведотрядами предприняла решительную контратаку и захватила более 1200 пленных. Но и итальянцы потеряли 2 тыс. пленных, 12 драгоценных 88-мм пушек попали в руки новозеландцев. К тому же противник удержал важную позицию на кряже Рувейсат.

16 июля австралийцы возобновили свои атаки с выступа у Тель-эль-Эйса; они разбили остатки итальянской дивизии «Сабрата», но были остановлены 382-м немецким пехотным полком и сосредоточенным огнем всей наличной артиллерии. На рассвете 17 июля австралийцы вновь атаковали при сильной танковой поддержке в направлении кряжа Митейрия. Они прорвали фронт дивизий «Триесте» и «Тренто» и были остановлены лишь немецкими частями, переброшенными с центрального участка. Во второй половине дня были предприняты сильные контратаки при поддержке авиации; австралийцы были оттеснены назад, потеряв несколько сот пленными.

Сражение перерастало в борьбу на истощение, и, несмотря на тяжелые потери, нанесенные 8-й армии, наша танковая армия находилась в критическом положении. Только бросая в бой последние резервы, нам удавалось удерживать фронт; итальянские части буквально разваливались, и все бремя боев выносили на себе крайне усталые немецкие дивизии. Мы были вынуждены ввести немецкие части в полосы итальянских дивизий, чтобы придать их обороне необходимую прочность, и всеми средствами пытались усовершенствовать свои минные поля и оборонительные сооружения. В английских правящих кругах критиковали Окинлека за его настойчивые атаки в июле 1942 года, но надо сказать, что он несколько раз был очень близок к успеху.

Сражение у Эль-Аламейна в июле 1942

г.

Между 18 и 21 июля действия 8-й армии ограничивались поисками разведчиков и ведением беспокоящего огня, и мы использовали эту передышку для усиления своих позиций. 17 июля нас посетили Кессельринг и Каваллеро, и Роммель указал на то, что мы находимся на краю гибели и не сможем удержать свои позиции, если для разрешения проблемы снабжения ничего не будет предпринято.

Окинлек готовился к заключительному наступлению: на этот раз он намеревался захватить кряж Рувейсат в сочетании с ударами

9-й австралийской дивизии из Тель-эль-Эйса и 1-й южноафриканской дивизии в направлении кряжа Митейрия. В ночь с 21 на 22 июля 161-я индийская бригада и 6-я новозеландская бригада начали наступление на кряж Рувейсат и на Эль-Мирейр. Оно быстро увенчалось успехом, и утром 22 июля после ожесточенного боя новозеландцы достигли впадины Эль-Мирейр. Английские танки должны были поддерживать 6-ю новозеландскую бригаду, но не прибыли вовремя; 15-я танковая дивизия контратаковала и взяла несколько сот пленных. Тогда двинулась вперед 23-я английская бронетанковая бригада, только что прибывшая из Англии, – это была, как впоследствии писали, «настоящая балаклавская атака»¹⁴⁸. Танки шли под ураганным огнем противотанковых орудий, попали на минное поле и были разгромлены контратакой 21-й дивизии. Батальону 16-й индийской бригады удалось ворваться в Дейр-эш-Шейн, но и он был уничтожен контратакой. Таким образом, наступление англичан в центре закончилось катастрофой: вследствие полного отсутствия взаимодействия и управления они потеряли значительно больше сотни танков и 1400 человек пленными.

На северном участке фронта австралийцы и южноафриканцы немного продвинулись, но им не удалось осуществить сколько-нибудь значительного прорыва. Хотя мы понесли тяжелые потери, особенно среди немецкой пехоты, результат боев 22 июля был для нас весьма благоприятным и возродил надежду на то, что мы сумеем продержаться под Эль-Аламейном.

В течение 23–26 июля на фронте снова было затишье, но в ночь с 26 на 27 июля австралийцы энергично атаковали из Тель-эль-Эйса и захватили Саньет-эль-Митейрия. Согласно плану, южноафриканцы должны были южнее этого пункта проделать проходы в своем минном поле для 69-й английской пехотной бригады и 1-й бронетанковой дивизии. 69-я бригада глубоко вклинилась в наши позиции, но, к счастью для нас, командир 1-й бронетанковой дивизии¹ заявил, что проходы, проделанные южноафриканцами, слишком узки, и, пока не будут расширены, он не поведет через них свои танки. Таким образом, 69-я пехотная бригада осталась без поддержки и понесла огромные потери при контратаке боевой группы Африканского корпуса, поддержанной 200-м пехотным полком. Австралийцы также были контратакованы и оттеснены на свои исходные позиции с тяжелыми потерями.

Теперь бои у Эль-Аламейна прекратились: обе стороны были истощены, и ни одна из них не могла рассчитывать на решающий успех без существенных подкреплений. Танковой армии не удалось выйти к Нилу, но 15, 22 и 27 июля мы одержали важные победы в оборонительных боях, и потери у нас были гораздо меньше, чем у противника.

Сражение у Алам-Хальфы

В августе 1942 года командование немецко-итальянской танковой армией стояло перед необходимостью принять то или иное ответственное решение относительно дальнейших действий. Как удачно отметил Роммель, «большая летняя кампания закончилась опасным затишьем»^{149 150}. Наше присутствие у Эль-Аламейна заставляло англо-американскую военную машину работать полным ходом: по Красному морю и Суэцкому каналу шел конвой за конвоем, и было ясно, что противник далеко опередил нас в создании запасов. Больше того, эти конвои были лишь началом огромного потока войск и военных материалов, направляемых на Средний Восток, и к середине сентября 8-я армия могла начать наступление подавляющими силами.

Состояние снабжения наших войск вызывало серьезное беспокойство. Мальта успешно восстанавливала свою мощь, и мы расплачивались теперь за то, что не сумели вовремя ее захватить. Внушали тревогу увеличение радиуса действия и рост численности английских бомбардировщиков дальнего действия; они атаковали суда в портах Киренаики и мешали сообщению вдоль побережья в направлении Бардии и Мерса-Матрух. В результате сильной бомбардировки Тобрука 8 августа его портовые сооружения были надолго выведены из строя. Бенгази и даже Тобрук отстояли очень далеко от фронта, и длинный путь подвоза между портами снабжения и Эль-Аламейном заставлял наш транспорт работать с невероятным напряжением. Из-за недостатка локомотивов мы могли лишь в ограниченной степени использовать железную дорогу между Тобруком и Эль-Дабъа, но и тут английские бомбардировщики находили заманчивые для них цели. Правда, мы захватили огромные склады в Киренаике и Египте, но и они не могли больше обеспечивать нас горючим и боеприпасами. В свете этих факторов в сочетании с некомпетентностью или вредительством итальянских ответственных лиц, ведающих наземным и морским транспортом, стало ясно, что мы не можем больше оставаться в неопределенном положении под Эль-Аламейном.

Штаб танковой армии внимательно изучил этот вопрос и подготовил подробный доклад командующему: Возможным решением было отвести все немоторизованные соединения в Ливию, оставив на фронте только танковые и моторизованные дивизии. Англичане имели преимущество в позиционной войне, тогда как Роммель доказал свое превосходство в искусстве маневра. Раз мы не были привязаны к определенной местности, можно было рассчитывать, что нам удастся в течение длительного времени не допускать вторжения англичан в Киренаику. Но Гитлер никогда не согласился бы с решением, связанным с территориальными потерями, поэтому не оставалось иного выхода, как пытаться идти вперед к Нилу, поскольку мы еще были в силах осуществить такую попытку.

Такова была обстановка перед сражением у Алам-Хальфы – поворотным пунктом войны в пустыне и первым в длинном ряду поражений на всех фронтах, предвещавших крушение Германии. Я должен подчеркнуть, что, трезво оценивая военную обстановку, штаб танковой армии не надеялся, что нам удастся прорваться к Нилу, и еще до начала наступления мы указывали Роммелю, что превосходство англичан в танках выражается соотношением 3:1, а в авиации – 5:1. Позднейшие сведения показали, что мы преувеличивали превосходство англичан в танках – в танковой армии было 229 немецких и 243 итальянских танка против примерно 700 английских, но превосходство англичан в авиации не подлежало сомнению, и нельзя было возражать против нашего довода о том, что у нас не хватило бы горючего для крупного сражения. Артиллерии у англичан было значительно больше, а фронт 8-й армии был теперь хорошо прикрыт минными полями. Это означало, что мы не можем рассчитывать на успех, если нанесем фронтальный удар, а недоста-

Сражение у Алам-Халъфы

ток горючего являлся роковым препятствием для всякой попытки обойти с фланга 8-ю армию¹.

На Роммеля произвели впечатление доводы его штаба, и он серьезно задумывался над тем, чтобы отказаться от наступления. Но в конце концов он поверил заверениям Кессельринга, что тот сможет доставлять по воздуху примерно 325 т бензина в день; кроме того, мы рассчитывали на прибытие в Тобрук в конце августа крупного танкера. Кессельринг действительно выполнил свое обещание, но большая часть горючего была израсходована во время длительного пути к фронту, а потопление драгоценного танкера подводной лодкой против Тобрукской бухты 31 августа убило всякую надежду на успешный исход сражения. Мы были вынуждены начать наступление в ночь с 30 на 31 августа, чтобы воспользоваться полнолунием. Всякая дальнейшая задержка означала бы отсрочку на три недели, о чем в данных условиях не могло быть и речи.

В августе мы услышали о важных переменах в командовании английских войск. Генерал Александер заменил Окинлека, а генерал Монтгомери принял командование 8-й армией. Не подлежит сомнению, что под новым руководством боеспособность англичан значительно повысилась, а 8-я армия впервые получила командующего, который заставил войска почувствовать твердую руку.

Окинлек был прекрасным стратегом и обладал многими качествами выдающегося полководца, но он, по-видимому, обнаружил несостоятельность в тактических вопросах, а быть может, в способности заставить своих подчиненных исполнять его приказы. Он спас 8-ю армию в операции «Крузейдер» и вторично спас ее в начале июля; однако его последующие наступательные действия в том же месяце обходились британским войскам слишком дорого, не имели успеха и с тактической точки зрения были чрезвычайно беспорядочными. Я не могу сказать, в какой мере в этом был повинен Окинлек или его командиры корпусов – Рэмсден и Готг. Но, в свете июльских боев, я думаю, что Черчилль поступил разумно, заменив Окинлека^{151 152}.

Монтгомери является, несомненно, крупным тактиком, осмотрительным и старательным в разработке своих планов, совершенно безжалостным, когда речь идет об их выполнении. Он внес новый дух в 8-ю армию и лишний раз доказал огромную важность фактора личного руководства в войне.

Поскольку мы не могли прорвать фронта 8-й армии, приходилось искать пути для обхода, и Роммель решил действовать примерно так же, как и под Эль-Газалой. Итальянская пехота, усиленная 164-й пехотной дивизией и другими немецкими частями, должна была удерживать фронт от моря до пункта в пятнадцати километрах южнее кряжа Рувейсат; ударная группа в составе 90-й легкопехотной дивизии (на левом фланге), итальянского танкового корпуса и Африканского корпуса должна была обойти левый фланг англичан и продвигаться к кряжу Алам-Хальфа – ключевой позиции в тылу 8-й армии, захват которой решал судьбу сражения. В случае успеха 21-я дивизия должна была наступать на Александрию, а 15-я и 90-я дивизии – двигаться к Каиру.

Наступление началось в ночь с 30 на 31 августа. Вестфаль в то время уже вернулся из отпуска по болезни и приступил к своим обязанностям первого офицера штаба. Роммель взял Вестфаля с собой на командный пункт; я остался во втором эшелоне штаба около Сиди-Абд-эр-Рахман и поэтому могу говорить о ходе сражения только на основании различных источников.

Чтобы обогнуть фронт 8-й армии южнее Карет-эль-Абд, необходимо было проникнуть через плотный минный пояс, который англичане создали вплоть до впадины Катгара. С самого начала наступления встретились трудности, так как минные поля оказались намного более совершенными, чем мы представляли, а английские прикрывающие подразделения нанесли большие потери группам разминирования. Это расстроило все наши планы, а Монтгомери получил достаточно времени для перегруппировки своих войск. Английская авиация бомбила проходы в минных полях; генерал Неринг, командир Африканского корпуса, был ранен во время воздушного налета, а генерал фон Бисмарк, талантливый командир 21-й дивизии, был убит при минометном обстреле. На рассвете 31 августа Африканский корпус все еще блуждал на минных полях, тогда как по расчетам Роммеля он уже должен был продвигаться на север к кряжу Алам-Хальфа.

Одно время Роммель начал было склоняться к тому, чтобы прекратить наступление, но когда Африканский корпус под решительным руководством Байерлейна преодолел минные поля и значительно продвинулся к востоку, он решил продолжать его. Весь день бушевала сильная песчаная буря, и хотя она затрудняла движение, но в то же время сильно препятствовала действиям английских бомбардировщиков. По пути к Алам-Хальфе Африканский корпус встретил очень зыбкие пески, что вызвало дальнейшую задержку и большой расход горючего. В своей книге «Operation Victory» (р. 148) генерал де Гинган рассказывает, как на ничейной земле английская разведка подсунула нам фальшивую карту местности; я могу подтвердить, что эта карта была принята за достоверную и выполнила свое назначение, заставив Африканский корпус пойти по неправильному пути¹⁵³.

Лишь к вечеру 31 августа Африканский корпус смог начать атаку Алам-Хальфы. Кряж обороняли 44-я пехотная дивизия и 22-я бронетанковая бригада; ее тяжелые танки «Грант» были вкопаны в землю и поддерживались мощным артиллерийским огнем. Африканский корпус предпринял решительную атаку при поддержке пикирующих бомбардировщиков; впереди шли новые танки T-IV. Их 75-мм пушки с большой начальной скоростью снаряда нанесли значительные потери английским танкам, но оборона была слишком сильна, и атака успеха не имела.

Транспортные автоколонны на пути через минные поля подвергались весьма чувствительным атакам 7-й бронетанковой дивизии с юга и востока, а в ночь с 31 августа на 1 сентября биваки Африканского корпуса подверглись сильной бомбардировке. К утру 1 сентября осталось так мало горючего, что Роммелю пришлось атаковать Алам-Хальфу только одной 15-й танковой дивизией. Было ясно, что фронтальная атака имеет мало шансов на успех, а при других обстоятельствах Роммель, конечно, повернул бы к востоку и постарался при помощи маневра принудить англичан оставить свои позиции. Однако недостаток горючего исключал всякую подобную попытку.

Монтгомери сосредоточил у Алам-Хальфы 10-ю бронетанковую дивизию и имел в этом важном районе до 400 танков. Атака 15-й дивизии потерпела неудачу, английская артиллерия непрерывно била по Африканскому корпусу, а непрекращающиеся налеты авиации вызывали очень серьезные потери. Горючее было на исходе, а танковая дивизия без горючего немногим лучше груды металлического лома. Вопрос о захвате Алам-Хальфы и прорыве к берегу отпал, само существование Африканского корпуса было под угрозой. Весь день 1 сентября танки стояли неподвижно, не в состоянии ни наступать, ни отступать, подвергаясь непрерывному артиллерийскому обстрелу и воздушным бомбардировкам.

Утром 2 сентября Роммель решил начать отход, но недостаток горючего не позволил в течение дня отвести большее количество частей, и Африканскому корпусу пришлось оставаться на месте под не-прекращающимися ударами бомб и снарядов. Обстоятельства были чрезвычайно благоприятными для контрудара англичан, но Монтгомери не предпринял никаких шагов, если не считать беспокоящих действий 7-й бронетанковой дивизии к северу и западу от Карет-эль-Химеймат.

3 сентября ударная группа Роммеля полным ходом отходила к западу: мы оставили 50 танков, 50 полевых и противотанковых орудий и около 400 поврежденных автомашин. Ночью новозеландская дивизия атаковала в южном направлении на Дейр-эль-Мунассиб, но после упорного боя была остановлена. К 6 сентября сражение закончилось; единственным утешением было то, что мы продолжали удерживать имеющие большое значение английские минные поля на южном участке фронта.

8-я армия имела все основания радоваться этой победе, уничтожившей нашу последнюю надежду достигнуть Нила и показавшей, что англичане значительно усовершенствовали свою тактику. Руководство сражением со стороны Монтгомери характеризуется весьма умелыми, хотя и чересчур осторожными действиями, которые следуют лучшим традициям английского военного искусства и во многом напоминают некоторые победы Веллингтона. Не подлежит сомнению, что он сознательно не использовал блестящую возможность отрезать и уничтожить Африканский корпус, когда тот 1 и 2 сентября был не в состоянии двигаться. Монтгомери оправдывается ссылкой на общую обстановку и необходимость подготовки широкого наступления и замечает: «Уровень подготовки соединений 8-й армии был таков, что я не считал возможным опрометчиво бросить их на врага»¹⁵⁴. Несомненно, это убедительные доводы, но чувствуется, что репутация Роммеля и его общепризнанное мастерство в нанесении контрударов имеют прямое отношение к проявленной Монтгомери осторожности.

Война в пустыне

Четыре месяца я болел тяжелой формой амебной дизентерии.

К началу сентября в штабе Роммеля без меня уже могли обойтись, и наш врач настойчиво рекомендовал мне улететь в Германию. Вестфаль, которого я замещал в должности первого офицера штаба с июня 1942 года, теперь вернулся, а кроме того, был назначен новый третий офицер штаба майор Цоллинг, уже два месяца занимавший эту должность.

Все же мне было трудно расставаться с Северной Африкой и с теми, с кем я делил невзгоды тяжелых, протекавших с переменным успехом сражений в пустыне, особенно с тех пор, как я понял, что положение немецко-итальянской танковой армии после нашего последнего усилия в конце августа стало, по существу, безнадежным.

9 сентября, когда я доложил Роммелю о сдаче должности, он вручил мне доклад для ОКХ (главного командования сухопутных сил), который я должен был вручить лично начальнику генерального штаба. В этом докладе он отмечал катастрофическое состояние снабжения танковой армии и настойчиво просил помощи. Документ заканчивался следующими словами: