Текст книги "Криминальное наследство"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– В новогоднюю ночь? – удивился капитан.

– Ну и что же? – Женщина подняла на него заплаканные глаза. – Сейчас пост, если вы не в курсе... Какие могут быть праздники до Рождества?..

– Так вы что же, – растерялся Александров, – по... по старому стилю живете?..

– Скорее, по церковному календарю! – сухо ответила она.

«Значит, и такой есть?» – подумал Олег, но задать в этой связи вопрос не успел. Не потому, что вдруг застеснялся своей необразованности: он никогда не стеснялся признаваться, если чего-то не знал. А потому, что как раз в этот момент распахнулась та дверь, что находилась справа от камина. За дверью, как выяснилось, была лестница, ведущая на второй этаж, а на небольшой нижней площадке этой лестницы стояла хозяйка дома, Лариса Сергеевна Дроздова-Сурина собственной персоной.

Неизвестно, было ли ее появление заранее тонко рассчитанным «спецэффектом», но если да, то желаемого она достигла: некоторое время Олег смотрел на хозяйку особняка молча и, кажется, даже слегка приоткрыв рот... Дело в том, что Лариса Сурина была не просто красива. Она была красива столь яркой, необычной для среднерусских широт красотой, что внешность этой высокой, хрупкой, закутанной в нечто воздушное и темно-красное женщины казалась чуть ли не выдуманной...

Похоже, сама Лариса даже не заметила того впечатления, которое произвели на капитана ее синие, в тон отделке комнаты, огромные глаза, черные спутанные кудри, падавшие до самого пояса, нежные тонкие руки, которыми она придерживала у горла свою одежду, напоминавшую костюм какой-нибудь феи... Внешность Суриной не портила ни отчетливая бледность, проступавшая сквозь персикового оттенка кожу, ни слегка покрасневшие, тяжелые веки над густыми черными ресницами.

«И такая баба – этому пожилому бычаре?! – невольно ахнул мысленно Олег, наблюдая, как Лариса, легко и непринужденно двигаясь, направляется к одному из кресел. – Да еще и явно его оплакивала, если дело дошло до врача... Неужели правда любит?.. Ну и ну!..»

– Простите, что заставила вас ждать, – негромко произнесла в этот момент Сурина голосом, лишенным всяких интонаций, опускаясь в кресло, которое тут же словно само плавно развернулось в сторону Александрова. – Здравствуйте...

– Здравствуйте... – Олег неловко вскочил, проклиная себя за неотесанность, отчего к нему наконец вернулся дар речи. – Это вы меня извините, что в такой момент... Капитан милиции Александров, Олег Васильевич!..

Женщина молча кивнула и подняла на него свои невероятные глаза, в которых отчетливо стояли слезы.

– Я вам больше пока не нужна? – неожиданно сухо поинтересовалась встретившая Олега служанка, про которую он начисто забыл – и поэтому даже слегка вздрогнул: та до сих пор молча стояла у слегка раздвинутых дверей, очевидно, в ожидании распоряжений хозяйки, которых так и не дождалась.

– Нет, Нина, не нужна. – Слегка покачав головой, Лариса с усилием, жалко улыбнулась. – Спасибо тебе... Иди отдыхай...

И, дождавшись, когда служанка бесшумно исчезнет где-то в глубинах дома, вдруг добавила с жалобными, растрогавшими капитана интонациями:

– Нина – моя старая няня, возилась со мной с пеленок... Не знаю, что бы я без нее делала... А извиняетесь вы, Олег Васильевич, зря: я же понимаю, у вас работа такая...

Тронутый тем, что красавица с первого раза запомнила его имя-отчество, Александров счел необходимым поинтересоваться еще раз:

– Лариса Сергеевна, а вы уверены, что в состоянии сейчас отвечать на мои вопросы? Поверьте, я вам глубоко соболезную...

Женщина глубоко вздохнула и вновь слабо улыбнулась:

– Спасибо... Да, я в состоянии, мне только что сделали укол – хороший... Что будет потом – не знаю... Вадим был мне дорог... Очень дорог!..

На последних словах голос Ларисы заметно дрогнул, и Олег поспешно полез в свою потрепанную папку за бланками протоколов, давая жене банкира, только что ставшей вдовой, возможность взять себя в руки.

– Лариса Сергеевна, – начал он мягко и осторожно, – вы случайно не в курсе, куда именно направлялся ваш супруг в столь поздний час, да еще в самый Новый год?..

– В самый Новый год?.. – Между тоненьких бровей женщины возникла и тут же пропала легкая складочка. – Нет, Новый год мы встретили, даже шампанского немного выпили под куранты, как все люди... Отец Николай сказал, что немного можно... А уехали они уже после полуночи, минут, наверное, через двадцать.

– И куда же?

– В Старый Оскол, в монастырь, – спокойно и просто ответила Лариса, словно это было совершенно обычным делом для ее мужа – взять да и отправиться в новогоднюю ночь к черту на кулички... Надо же, Старый Оскол! Если память ему не изменяет, это же где-то на Украине!

Видимо, изумление, вызванное словами Суриной, проступило у капитана на физиономии, потому что Лариса, не дожидаясь вопроса, пояснила:

– Ну да, в монастырь... Вадим пожертвовал на его восстановление крупную сумму... А в Старом Осколе он родился, хотя совершенно его не помнит. Но все-таки родина, правда?.. Вадик вообще верующий человек, он на храмы часто жертвовал – и на московские, и даже в Сибири.

– Понятно... – осторожно прервал ее Александров. – Не скажете, в каком составе он... они выехали?

Ему показалось, что по губам Ларисы скользнула едва заметная улыбка, но, вероятно, просто показалось, поскольку ответила она вполне серьезно:

– Охрана, конечно, удвоенная – дорога-то дальняя предстояла... Вадик, отец Николай и Вера, моя подруга... Не удивляйтесь, Вера в последние месяцы тоже сделалась религиозной. Ничего удивительного, ей есть о чем исповедоваться, – вздохнула она, явно сочувствуя подруге. – А там в монастыре специальная икона для тех... для тех...

Лариса неожиданно бросила на Олега смущенный взгляд, а затем выпалила на одном дыхании:

– Для тех, кто делал аборты!.. Это, сказал отец Николай, смертный грех...

– А вы... не поехали? – поинтересовался Олег и тут же понял, насколько двусмысленно прозвучал его вопрос после слов Суриной и поспешно задал следующий: – Да, как полное имя вашей подруги?

– Вера Дмитриевна Беляева... Возможно, вы видели ее по телевизору...

«Неужели тоже какая-нибудь королева красоты?» – подумал Олег и не ошибся.

– Она несколько лет назад победила в региональном конкурсе красоты и стала Мисс Кубань... Мы с ней и подружились, как раз когда победительниц по регионам собрали в Москве для следующего тура...

– Вы, значит, тоже от какого-то региона выступали?

– Конечно... Другого пути, чтобы добраться до всероссийского, просто нет... Я представляла сразу Урал и Сибирь... – И, поколебавшись, добавила: – Вадик был в жюри...

На этом месте глаза Ларисы уже отчетливо наполнились слезами. Она совершенно по-детски хлопнула ресницами, и одна слезинка медленно покатилась по щеке, оставляя влажную дорожку.

Олег хотел в очередной раз извиниться за то, что доставляет женщине хлопоты в такой тяжелый момент, но тут подал голос его мобильный. Точнее, голос принадлежал Борьке Погорелову:

– Слышь, Олежка, ты где?.. Впрочем, неважно, собирайся и дуй на семидесятый кэмэ по Горьковскому... Нашли эту треклятую «Ауди-8», из которой банкира положили...

– Что, так просто и брошена? – поинтересовался Александров.

– Не просто: сожгли, но не дотла, там же обгорелые остатки «калаша» и пистоли... Словом, давай! Ежели к Алексееву опоздаешь, я ему скажу, подождем по-любому...

3

Первый помощник генерального прокурора России Александр Борисович Турецкий имел все основания считать, что нынешняя встреча Нового года удалась как никогда. Во-первых, за праздничным столом в их с Ириной Генриховной квартире собралась самая приятная из всех возможных компания: его старый друг, он же заместитель генерального, Костя Меркулов с женой, еще один дружище, замдиректора Департамента уголовного розыска МВД, убежденный и, увы, безнадежный холостяк Славка Грязнов и милейший Яковлев-старший с супругой, ставший относительно недавно главой МУРа. «Старшим» Владимира Михайловича называли потому, что младший, капитан милиции Володя Яковлев, тоже имелся: его собственный сын, трудившийся в качестве опера (причем несомненно лучшего) под началом Грязнова. Словом, компашка что надо!

Во-вторых, у Саши Турецкого, большого и тонкого ценителя женской красоты, в очередной раз образовался повод гордиться собственной женушкой: постороннему человеку никогда в жизни и в голову бы не пришло, что Ирина – почти ровесница супруги Кости Меркулова... Скорее она смотрелась старшей сестрой собственной дочери Нины-Ники: грациозная, с небрежно заколотыми каштановыми локонами и сияющими глазами... И кто это сказал, что все преподаватели музыки и пианистки непременно становятся к сорока с хвостиком толстыми?!.. Только не Ирина Генриховна, которая как раз и блестяще владела инструментом, и преподавала в Гнесинке фортепиано.

Было и в-третьих. Новогодняя ночь выдалась ну просто на удивление спокойной в том смысле, что никого из собравшихся за праздничным столом ни разу не потревожили в связи с их службой, которая, как известно, действительно трудна... Словом, завершив празднество где-то около трех утра, гости дружно разбрелись по организованным Ириной спальным местам в самом радужном настроении.

Неизвестно, что именно снилось остальным участникам застолья, но Александр Борисович наслаждался самыми что ни на есть радужными снами в тот момент, когда сквозь сладкую дрему все-таки пробился настойчивый телефонный звонок.

«Ни за что...» – пробормотал Турецкий, переворачиваясь на правый бок и потеснее прижимаясь к крепко спящей Ирине. И, словно подчинившись его горячему желанию, телефон умолк, однако тут же сменился рокочущим басом Славки Грязнова.

Саша издал что-то вроде недовольного мычания, но Грязнов, ночевавший рядом с хозяевами, в их спальне на узком и не слишком удобном диване, продолжал басить. В результате чего приятный разноцветный сон окончательно испарился из сознания Сан Борисыча – и он поневоле вслушался в слова друга.

– ...Да неужто пятеро? – Славка умолк, но совсем ненадолго. – Вот черт, а мы его планировали допросить сразу после праздников... Ну да... Нет уж, дорогой, пока не надо... А кто там у тебя выезжал на трупы?.. А-а-а... Вот пусть и занимаются, если надо – подмогнем.

Грязнов снова замолчал, а Турецкий окончательно проснулся, открыл глаза и покосился на круглые настенные часы, висевшие напротив супружеской кровати: семь тридцать... Свинство какое! Он с некоторым усилием перевел взгляд в сторону дивана, на котором, сидя посреди смятой постели, взъерошенный со сна Грязнов басил с кем-то по телефону.

– Говорю тебе, – продолжил Слава, – у нас дело заведено не в связи с ним, а по январевской ОПГ... Все правильно, сам Январев успел смыться, пока бесследно... Нет, Сурин был нам нужен пока что исключительно как свидетель... Вот если что-то всплывет в связи с Январевым – тогда да... Ладно, пускай этот твой следак свяжется с нашим Юрой Крамеровым, дело у него... Ладно, с Саней насчет контроля сам поговорю... Давай, пока!..

Вячеслав Иванович положил трубку на место, вздохнул, рассеянно поскреб затылок и, машинально глянув на супружескую кровать хозяев дома, наткнулся на абсолютно бодрый и к тому же сердитый взгляд Турецкого.

– Что, начался годик-то? – прошипел Александр Борисович, выскальзывая из-под одеяла как можно аккуратнее, чтобы не разбудить Ирину. – Если и да, мог бы не трубить во всю глотку – люди, между прочим, спят!

– Да ладно тебе, – смущенно перешел на шепот Грязнов, – можно подумать, я нарочно... Слышно было плохо. И не смотри на меня как солдат на вошь: словно это я специально затеял – украсить новогоднюю ночь пятью трупешниками...

– Пошли. – Турецкий уже успел натянуть брюки и, обреченно кивнув другу, поплелся прочь из спальни в сторону кухни.

В квартире царила сонная тишина, похоже, никого, кроме хозяина, ранний звонок, слава богу, не разбудил. Прилежные жены накануне успели перемыть и прибрать грязную посуду, поэтому единственное, что оставалось сделать Сан Борисычу, включить кофеварку и поставить на чистый стол чашки и сахарницу.

– Тебе с молоком? – все еще сердито буркнул он.

– Боже упаси! – поморщился Грязнов. – Я бы вообще лучше томатного сочку хряпнул...

– Обойдешься, поскольку томатный в этом доме не прижился: у Нинки на него аллергия... Говорил тебе, чтобы не смешивал шампанское с водярой?.. Я вот коньячком дополнил – и ничего, как видишь... Ладно, какой бес там нас поднял? И по какому поводу? Я не ослышался насчет пяти покойничков?

– Не ослышался, – вздохнул Вячеслав Иванович. – А звонил не бес, а Рома Кузнецов... Замочили небезызвестного тебе господина – Сурина Вадима Вячеславовича...

Потянувшийся было к кофеварке Турецкий на мгновение замер с вытянутой в сторону агрегата рукой и уставился на своего друга:

– Это... «Континент-трасс» который?.. Круто!.. А где, что и когда?

– На Горьковской трассе, вскоре после полуночи... Куда он направлялся сразу на двух машинах, пока неизвестно, но обе машины, по словам Романа, расстреляны умело и профессионально и уж никак не случайно...

– Н-да-а... – Турецкий разлил кофе по чашкам и покачал головой. – Остальные трупешники, надо полагать, охрана?

– В том-то и дело, что нет... – Вячеслав Иванович брезгливо отхлебнул ароматнейшего, с точки зрения Турецкого, напитка и покачал головой. – Среди жертв два водителя, дама и... священник в полном облачении!

– К-кто?.. – Саша уставился на друга с откровенным недоверием. – Это что, шутка?

– Вряд ли бы Кузнецов решился так шутить в первый день нового года, да еще в семь утра!.. Собственно, поэтому и звонил – надеялся спихнуть дельце нам. Потом насчет МУРа заикнулся... Но я, как видишь, отбился! И за себя, и за Володьку!

Последнюю фразу Грязнов произнес с оттенком гордости.

– Пока отбился, – покачал головой Александр Борисович. – Думаешь, я не слышал насчет январевской ОПГ?.. Да и насчет контроля Генпрокуратуры, думаю, тоже не слуховая галлюцинация у меня случилась!..

Вячеслав Иванович слегка покраснел и отвел глаза:

– Ну... Это я так, на всякий случай сказал, для убедительности... Все-таки пять трупов, да еще с Суриным во главе!

– Какие пять трупов?

Друзья вздрогнули и повернулись на звук до боли знакомого, начальственного на данный момент баритона: в кухонных дверях стоял Константин Дмитриевич Меркулов – полностью одетый и со столь собранным выражением на свежей на зависть физиономии, словно не он улегся спать каких-нибудь четыре часа назад.

– Присоединяйся! – вздохнул Турецкий, кивнув на кофеварку. – Небось головка-то тоже бо-бо?

– И не надейся, – ухмыльнулся тот, но от кофе не отказался. Только добавил назидательно: – Меньше надо пить!.. Так что, я правильно понял насчет Сурина?

Внимательно выслушав Славу Грязнова, во второй раз повторившего свой рассказ, Меркулов кивнул и насмешливо глянул на Турецкого:

– У тебя когда дежурство очередное?

– «Когда», «когда»... Послезавтра, вот когда, – неохотно буркнул тот.

– Ну, думаю, до тех пор с Романом мы успеем связаться, и не раз. И не смотри на меня, Саня, волком: я же не сказал, что мы забираем дело себе, верно? А вот насчет контроля за ним – никаких сомнений. Кстати, и с январевским дельцем, которое вы, Слава, уже с полгода жуете, тоже бы не мешало разобраться, коли уж Сурин у вас там свидетелем проходит. Как, важным или не очень?

– Более чем, – кивнул Вячеслав Иванович. – Свидетелем – это пока. Судя по всему, впереди ему светило нечто более серьезное, категория подозреваемого... И ничего мы не «жуем», как ты выразился!

Грязнов наконец решил обидеться.

– Надо же, «жуем!» Ты сам что, не в курсе, насколько в принципе все эти экономические расследования кропотливые? К тому же на причастность к январевским отморозкам «Континент-трасса» мы только-только напоролись, так что...

– Ну и ладно, чего ты злишься? – усмехнулся Меркулов. – Могу еще Саню понять, чего ради хмурится: у него и без того сейчас дел невпроворот...

– А у нас что, заняться, по-твоему, нечем?! – окончательно вспылил Слава. – Да если собрать воедино все трупешники, которые на нас сейчас висят, смело можно открывать еще один, самый крупный в Москве морг!..

Александр Борисович не выдержал и улыбнулся. А со стороны двери вновь раздался совершенно неожиданно для всех троих голос, заставивший мужчин вздрогнуть – несмотря на то что голос был нежный, можно сказать музыкальный:

– Господи, ребята, вы что, опять о трупах? Неужели нельзя хотя бы в Новый год поговорить о чем-нибудь более приятном?!

Ирина Генриховна, успевшая умыться, подкраситься и накинуть очаровательно воздушный халатик, с упреком обвела взглядом лица участников кофейного застолья.

Мужчины невольно переглянулись с таким выражением на лицах, словно хозяйка дома и впрямь застукала их за каким-то малоприличным занятием. И... промолчали: по вопросу о том, есть ли смысл перечить женщинам в принципе и женам в частности, они обладали редким единодушием.

Из всех собравшихся в кабинете следователя облпрокуратуры Саввы Алексеева самым свежим выглядел, несомненно, Боря Погорелов. Вот и решай после этого, что лучше – быть солидным и вполне женатым мужчиной или до тридцати пяти лет спокойненько жить вместе с заботливой мамочкой!

Савва Васильевич покосился на вымороченную физиономию Олега Александрова, чья супруга славилась даже среди ментовских жен на редкость вздорным характером, и подумал, что сам он выглядит наверняка немногим лучше... Пора было переходить к делу.

– Ну-с, команда, – произнес Алексеев фальшиво-бодрым голосом, – с Новым годом вас, как говорится, успехов вам в вашем нелегком, но благородном деле!

– Харэ издеваться-то, а? – тоскливо огрызнулся Олег и бросил на следователя сердитый взгляд. – Давай к делу, что ли, чем заранее желать в нем успеха... Который к тому же вряд ли светит... твою мать!

Погорелов только усмехнулся и слегка пожал плечами.

– А вы, товарищ капитан, – сурово сдвинул брови Савва, – харэ матюгатъся, и без вас тошно... Ладно, поехали. Вот с вас и начнем: что там с визитом к вдовушке?

Физиономия Александрова моментально переменилась, словно где-то внутри оперативника нажали специальную кнопку.

– Ух, мужики! – Он восхищенно щелкнул пальцами. – В жизни не видел таких красоток, разве что в каком-нибудь гламурном журнальчике!

Олег поглядел на следователя и, обнаружив моментально вспыхнувшую в глазах Алексеева настороженность, поспешно затараторил:

– И думать не моги, Савва Васильевич! Я в том смысле, если у тебя в этой связи какие-нибудь не те мыслишки мельтешнули: Лариса Сергеевна к этой истории никакого отношения не имеет!

– Потому что, как ты выразился, красотка?

– Еще чего! От нее, к твоему сведению, когда я приехал туда, как раз доктор уходил, укол ей сделал... Да и надо было видеть, в каком состоянии она со мной разговаривала: бледная, на глазах слезы... Несмотря на укол! Такое, знаешь ли, и захочешь – нарочно не изобразишь... Везет же некоторым пожилым козлам на таких женщин, да чтоб еще и любили их, а не кошельки...

– Ага! – согласно кивнул Савва. – Особенно ему повезло нынешней ночью, если ты заметил... Ладно, давай действительно по сути!

– А по сути, как сообщила мне Лариса Сергеевна, в машине вместе с банкиром находилась ее подруга Вера Дмитриевна Беляева и настоятель монастыря из Старого Оскола отец Николай Егорцев...

Алексеев согласно кивнул:

– То, что они направлялись в Старый Оскол, я уже знаю: полчаса назад звонили из больницы, один из охранников, Анисимов, ненадолго пришел в себя, сообщил, куда ехали... К твоему сведению, второго охранника, Сторожева, до больницы не довезли... Так что трупов у нас по этому делу, ребятушки, уже не пять, а шесть. С чем я нас и поздравляю!

– А ты чего молчишь? – Капитан неодобрительно покосился на явно отоспавшегося Погорелова, но тот только невозмутимо повел плечом:

– Ну а откуда, по-твоему, известно насчет показаний Анисимова и смерти Сторожева? В больницу ездил я. Когда Анисимов временно очухался, сестричка меня и разбудила... Какие претензии?

– Тихо-тихо! – Следователь слегка постучал кончиком карандаша по столу. – Давайте-ка не будем считаться, кто, сколько и почем... Я бы сказал – все получили поровну, так что перейдем к плану следственных мероприятий, обсудим и – разбежимся: отоспаться-то и правда надо!..

Возражений не последовало, и Савва Васильевич продолжил:

– Значит, как я понял, вы вполне согласны со мной, что основная версия – заказное убийство, связанное с рабочими делами банкира... Могу добавить к этому, что, как сообщил лично мне Кузнецов, убиенный господин Сурин проходил в качестве весьма важного свидетеля по делу, которым уже давненько занимаются не где-нибудь, а непосредственно в Департаменте уголовного розыска МВД... Это по ОПГ Январева...

Майор Погорелов присвистнул:

– Во как!.. Ну тогда можно не сомневаться – точно заказняк. Во подсуропило!.. Насколько знаю, Маратик-то сам в бегах, его во время взятия банды муровские опера упустили.

– Не только его, – вступил наслышанный не менее Бориса об этом деле Олег. – По-моему, если не ошибаюсь, в Бутырках сейчас отдыхают всего-то человек пять от силы...

Впрочем, оказаться не наслышанным об упомянутом деле, так же как и самой группировке Марата Январева, было трудно. Особенно работая в органах.

Сам факт, что после многолетних кропотливых трудов под Марата Константиновича Январева и его преступную группировку все-таки удалось подкопаться, уже вызывал уважение к тем, кто это сделал... Всплывший еще в начале буйных девяностых, успевший к тому моменту прослыть абсолютно безжалостным ко всем возникавшим на его пути бандитом, на сегодняшний день Январев занимал, мягко говоря, немаленькую должность – генерального директора крупного уральского завода... В этой связи был вхож в самые высокие кабинеты, ходили слухи – вплоть до администрации президента...

Став владельцем столь крупного официального бизнеса, Марат, однако, в отличие от подавляющего большинства своих сотоварищей, доживших до аналогичных успехов, и не подумал расстаться ни со своим статусом вора в законе, ни с прежними привычками: его ОПГ, как и в давние девяностые, продолжала терроризировать облюбованный ею регион – между Волгой и Уралом... На совести Январева помимо кровавых жертв имелись и похищения людей – в их числе прогремевшее на всю Россию похищение главы камского автомобильного гиганта Виктора Крылова, за которого был в итоге заплачен почти немыслимый выкуп десять миллионов долларов...

– Если не ошибаюсь, – проявил осведомленность Савва Васильевич, – погорели январевцы на Крылове... Кажется, нашим удалось отследить путь уплаченных за него миллиончиков.

– Разве что так, – кивнул Борис, – поскольку сам Крылов на все вопросы сыщиков после своего возвращения из плена отвечал плотно замкнутыми губенками... Впрочем, я его не виню, кто знает, чего он успел насмотреться за неделю у бандюков?..

– Значит, получается, и наш Сурин к этому, что ли, причастен?.. – неожиданно поинтересовался Олег. – А иначе с чего бы проходил по ихнему делу свидетелем, да еще важным?..

– Вот ты это и будешь выяснять в ближайшие дни, коли такой догадливый, – усмехнулся Алексеев. – Свяжешься с МУРом и с МВД, телефончиками, не имеющимися в служебном справочнике, я тебя снабжу... чуть попозже. Вначале сам звякну кое-куда, а ты пока пробивайся к коллегам обычным путем.

– Ну и к кому это я там пробьюсь, если все вокруг на каникулах? – скис капитан. – Сейчас же вся страна, кроме нас, до старого Нового года гудеть будет...

– Не преувеличивай! – сердито посмотрел на него Савва Васильевич. – Везде дежурства, да и выезды никто не отменял, не мы одни тут такие сиротки... Поговоришь пока с кем получится, дальше видно будет. Это раз. Во-вторых, несмотря на то что этим и без нас заняты, повороши... оба поворошите свою агентуру. На предмет того, где мог залечь Январев. Вдруг да нам больше повезет, чем московским коллегам?.. Кстати, в столице у него сестра имеется, учти.

– Хорошо бы и правда повезло, – мечтательно выдохнул Погорелов.

– Вот и постарайся, Боря, – кивнул следователь. – Кроме того, не упускай из вида оставшегося в живых охранника – как только появится возможность, опросишь его.

– Если появится!

– А врачи что говорят?

– А врачи, как всегда, успешно уклоняются от ответов на подобные вопросы.

– Тем не менее за тобой ежедневный контроль больницы и связь с лечащим врачом в любое время суток. Далее... Кто из вас сечет в финансово-экономической сфере?

– А это еще зачем? – удивился Олег.

– Как – зачем? Ты что же, полагаешь, что после убийства владельца сотрудники «Континент-трасса» продолжат празднование? Скорее всего, завтра же все будут на рабочих местах, соответственно необходимо побеседовать с ними, опросить кого только возможно... Ты другого мнения?

– Я того же мнения, но при чем тут экономика, все равно не понимаю.

– Вот чудак, – вздохнул следователь. – Вовсе не при том, о чем ты подумал: мы с вами занимаемся не экономическим преступлением, а убийством. Однако, если ты, разговаривая с банковскими спецами проявишь полную тупость в их сфере, вряд ли они тебя зауважают! А не зауважают, – значит, и откровений никаких от них не жди с гарантией.

– Почему это я вдруг тупость проявлю?! – Олег не на шутку обиделся. – К твоему сведению, как раз в этих самых банковских делишках я и во сне не оплошаю: во-первых, у меня жена экономист, во-вторых, на заре туманной юности я поступал в планово-экономический техникум и даже немного там поучился... пока от скуки не сдох!

– Ну, значит, тебе и карты в руки! – с трудом сдержал улыбку Савва. – Вот завтра с утречка и дуй в «Континент-трасс». И не забудь заранее у супруги проконсультироваться: сам-то небось еще советскую плановую экономику изучал? А теперь, брат, все ихние понятия и термины сугубо капиталистические!

– Нет, он меня учить будет, будто я сам не знаю! Да моя Галина меня, можно сказать, что ни вечер, этими буржуйскими терминами достает, поскольку для нее нет больше кайфа, чем про свою работу рассказывать!

– Ну и лады, чего ты вдруг раскипятился? – Следователь бросил на капитана сочувственный взгляд, представив «веселье», царящее за его семейными ужинами, и едва удержался, чтобы не погрозить пальцем откровенно ухмыляющемуся Погорелову.

– От тебя, Борис, – с нарочитой суровостью произнес он, – жду докладов ежедневно, особенно в связи с охранником. Мой мобильный ты знаешь! Ну а ты, Олег, завтра, а возможно, и послезавтра, наверняка большую часть времени проведешь в банке. С коллегами из вышестоящих органов связаться и по телефону можно, а встретиться... пока не ясно, сумеешь ли с кем надо. С агентурой своей разберешься сам, но главное сейчас – банк. Так что в твоем распоряжении по части результатов два дня... Конечно, если раньше что-нибудь не нароешь. Кстати, ты насчет вдовы так и не договорил, извини...

– Да и договаривать-то особо нечего, поскольку ответ на главный вопрос она толком не знает... Я имею в виду, насчет того, кто был в курсе поездки ее супруга в Старый Оскол.

– Что, так-таки и понятия не имеет?

– Ну не совсем, – пожал плечами капитан, – хотя вроде того... Домашние, говорит, все знали, включая обслугу и охрану, которые получили на несколько дней выходные. Не все, конечно, но многие, поскольку хозяину были на тот момент не нужны: те, что нужны, с ним поехали. Сама Лариса Сергеевна обсуждала время отъезда только с погибшей подругой, больше ни с кем, даже с няней своей не говорила.

– С какой еще няней? – выкатил глаза Савва Васильевич. – У них разве есть дети?

– Господи, нет, конечно! Няня – ее собственная, обыкновенная тетка пожилая, которая около нее с детства и, видимо, с ней вместе и замуж вышла... Тьфу!.. Что я несу? Я имел в виду, живет с ними в качестве обслуги какой-то.

– Ясно, – задумчиво протянул Алексеев и подумал, что, пожалуй, и впрямь пора закругляться, поскольку отличный опер капитан Александров начал заговариваться. Наверняка от усталости и недосыпа!