Текст книги "Окончательный расчет"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

13

Кабинет Константина Дмитриевича Меркулова, заместителя Генерального прокурора России, не так давно подвергся косметическому ремонту, после которого из него исчезло любимое кресло Сан Борисыча, а вместе с ним и значительная часть привычного уюта. Неодобрительно покосившись на выкрашенные какой-то пупырчатой бледно-желтой дрянью стены, Турецкий в очередной раз поерзал на неудобном стуле и вздохнул:

– Ну в том, что касается моих ребят, в общем и целом все… Да, допрос охранника сауны ничего не дал, кроме факта, толковать который можно как угодно: парень вел себя крайне нервно, был напуган…

Шеф Александра Борисовича, одновременно его же старинный друг, нахмурился и покачал головой:

– Удалось хотя бы частично восстановить маршруты депутата Корсакова в течение времени, которое он провел в Северотуринске?

– Исключительно, как ты, Костя, выразился, частично. Складывается впечатление, что обслуга «Севера» слепоглухонемая от рождения… Померанцеву удалось установить лишь то, что Корсаков вставал рано, завтракал в номере и исчезал практически на весь день. Это что касается отеля… На второй день своего пребывания около полудня посетил вдову брата. Был хмур и сдержан, задавал ей практически те же вопросы, что и мы… Единственная деталь, заинтересовавшая Валерия, – перед уходом Юрий Александрович поинтересовался, не знает ли невестка, в какое время обедает прокуратура… Однако и следователь Нагайцев, и его шеф Пименов в один голос твердят, что в прокуратуре Юрий Александрович не был. Нив тот день, ни в другие…

– Насколько можно им доверять?

– Да ни насколько!.. Поди, однако, докажи…

– Слава, тебе нечего добавить в этой связи? – поинтересовался Меркулов, внимательно глянув на задумчиво смотревшего в окно, молчаливого Грязнова-старшего.

– Пожалуй, есть… – Вячеслав Иванович бросил на Турецкого быстрый извиняющийся взгляд. – Я, Сань, тебе вчера вечером звонил, но ты, как сообщила Ирина Генриховна, находился в ванной – отмокал с дороги. А потом уже поздно было… Костя, ты ведь в курсе насчет «Глории»…

– В курсе, в курсе… – ворчливо произнес Меркулов и нетерпеливо сдвинул брови. – Давай к делу. Что они там нарыли?

– Вечером на второй день пребывания Корсакова в Северотуринске он заходил в «Щит» и пробыл там не менее полутора часов. Данные сведения Денис вытащил из их новенького охранника… Обычно все, кто приходит в ЧОП, вписываются в специальную книгу-журнал со временем прихода и ухода. Дежурный охранник, по его утверждению, сделал то же самое, когда в «Щит» заявился Юрий Александрович. К вечеру того же дня, сдав дежурство, парень – а дежурят они сутки через двое – уехал к матери в деревню: неделю за свой счет он оформил еще раньше… Вернулся же как раз в тот день, когда его изловил Денис.

И самое важное: когда Денис поинтересовался временем визита Корсакова, охранник полез в этот их регистрационный журнал: запись исчезла – вместе со страницей, на которой красовалась!..

– Грубая работа! – вмешался Турецкий. – Разумеется, в случае, если «Щит» причастен к гибели депутата… А чует мое сердце – так оно и есть!.. Ну, Слава, и что же этот охранник, которого, видать, по каким-то причинам не успели предупредить?..

– По причинам простым: на дежурство он приехал прямо из деревни, а Денис его уже ждал, успел выяснить ситуацию… Показал парню снимок – тот и опознал посетителя. А когда полез в журнал… Ну про это я уже рассказывал.

– Странно, что он так разоткровенничался, – задумчиво произнес Александр Борисович.

– Что ж тут странного? – пожал плечами Грязнов-старший. – Во-первых, парнишка новенький: если в «Щите» имеют место быть какие-то темные делишки, вряд ли он в курсе. Во-вторых, Денис предъявил… э-э-э… словом, удостоверение…

– Да ну?! – Меркулов бросил на Вячеслава Ивановича яростный взгляд. – Неужели удостоверение «Глории»?!

Турецкий не выдержал и фыркнул, а Вячеслав Иванович завершил свою мысль, никак не отреагировав на вопрос Меркулова.

– В-третьих, Денис – профессионал, дело свое знает – особенно в части раскалывания клиентов.

– Ясно все с вами, – буркнул Константин Дмитриевич. – Что-то еще?

– Ну Саня уже говорил, но я, пожалуй, повторюсь: Курбатов, как тебе, Костя, известно, затребовал все уголовные дела за последние месяцы, имевшие быть в Северотуринске. Потом Померанцев попросил его расширить сроки до четырех лет… Словом, криминальная обстановка в городе обострилась вскоре после того, как там объявился Роман Аркадьевич Мозолевский… Саня, твоя очередь!

– Погоди, – остановил его Меркулов. – Я в ваших антигероях слегка запутался: Мозолевский – это который совладелец «Щита», верно? И одновременно господин, встречавшийся с партнером Корсакова-старшего, предъявлявший ему какую-то кассету?

– Все верно, – кивнул Турецкий. – Романовой повезло засечь этот момент в первый же день наружной слежки. Но в дальнейшем, вплоть до сегодняшнего дня, наружка пока ничего подозрительного не дала. Обыкновенный хлыщ, имеющий любовницу, которая увела его непосредственно от супруги Шмелева, основного владельца «Щита»… Но это по части слежки.

Теперь о том, как мне впервые в жизни… ну почти впервые!., пригодились наши коллеги из ФСБ, в частности Александр Юрьевич Клименко…

Мозолевский в Северотуринск заявился непосредственно отсюда, из Москвы. Да и по сей день прописан в столице, там у него регистрация временная. Слава многого про него не нарыл…

– Все, что могли, мы сделали! – обиделся Грязнов-старший. – И адрес, и с соседями мои опера побазарили… Ты что думаешь – твой Мозолевский на всю Москву один-разъединственный? Несмотря на довольно редкую фамилию даже с таким именем-отчеством… Словом, по месту жительства ничего порочащего за ним ни участковым, ни соседями замечено не было, даже баб домой таскал редко. Жил замкнуто и тихо, никто о нем толком ничего не знает. И почему внезапно уехал, сдав свою квартиру каким-то дальним полузнакомым, тоже неизвестно…

– Вот и я о том же, – примирительно произнес Турецкий. – Однако Клименко, в отличие от соседей, предоставил нам кое-что интересное. Мозолевский, как выяснилось, еще пять лет назад попал в их поле зрения как член группировки практически профашистского толка, попытавшейся зарегистрироваться официально в качестве партии… К тому моменту за их лидером уже следили, а заодно и за самим Мозолевским, относившимся к ближайшему окружению упомянутого лидера, которого, кстати, вскоре повязали-таки на какой-то уголовщине. В официальных бумагах этого нет, но Клименко выдавил все-таки, что причиной стало избиение этими отморозками студентов-арабов… Доказать, что Мозолевский участвовал в акции, не удалось, но таскали его в соответствующие органы довольно долго. Ну а после суда над лидером и еще троими членами этой шайки наш Роман Аркадьевич и сделал ножки в сторону Северотуринска.

– Насколько я понимаю, – произнес Меркулов, – в качестве официальной организации их не зарегистрировали?

– Слава богу, нет… Кстати, судя по материалам дела, – это вновь со слов Клименко, – Мозолевский у них там был, а скорее всего и есть, кем-то вроде идеолога… Его кумир, что совсем не удивительно, Ницше, а «Майн кампф» была чуть ли не настольной книгой, – во всяком случае, у лидера точно… Что касается практики, ее, похоже, осуществляли сошки помельче, которых натаскивали опытные военные, входившие в организацию…

– Это как нужно понимать?.. – Глаза Меркулова отчетливо округлились.

– Видишь ли, Костя, – невесело усмехнулся Турецкий, – понимать, к несчастью, следует в прямом смысле слова… Кстати, официально эта шайка считается ликвидированной, в чем лично я почему-то не уверен. Да, так насчет натаски… У этих сволочей все было организовано куда лучше, чем в нашей на сегодняшний день стремительно деградирующей армии… Вербовали сопляков-подростков из чисто русских и, как правило, полунищих семей, подковывали их идеологически, внушая, что во всех нынешних бедах виноваты «черные»… Словом, ясно… А потом на одном из заброшенных полигонов обучали их приемам ближнего боя, и не только этому. Хотя доказать, что владеть огнестрельным оружием их тоже учили, следствию не удалось – так же как обнаружить хоть какой-то склад оружия… Натаска младенцев осуществлялась по ночам действительно военными, причем офицерами.

– В одну смену с дьяволом… – прокомментировал Меркулов.

– Естественно, – кивнул Турецкий, – дело-то сугубо сатанинское! Самое грустное – то, что никто из «учителей» в погонах не пострадал, к суду даже в качестве свидетелей не привлекались…

– Почему?

– Все просто: сведения были, а доказательств никаких… По крайней мере, именно так утверждает наш друг Клименко.

– И при этом заявляет, что организация разгромлена?!

– Ага… Правда, счета их действительно арестовали, а затем и конфисковали. Какая там была сумма конкретно, Александр Юрьевич не говорит, ограничиваясь словом «крупная»…

Некоторое время в кабинете Меркулова висела гнетущая тишина. Нарушил ее на этот раз Вячеслав Иванович Грязнов.

– Лично мне во всем этом видится довольно понятная схема, – произнес он задумчиво. – Вот смотрите: организация фактически не разгромлена, соответственно, уходит в подполье, но либо без денег, либо лишившись существенной части своих капиталов. Как восстановить финансовую сторону?.. О просто «заработать», скажем, в сфере бизнеса, речи идти не может: долго… Остается криминал. Как осуществить? Не секрет, что через соответствующий ЧОП сделать это можно быстрее и легче всего… Не зря нас эти предприятия давно тревожат!

– Поясни, – попросил Турецкий.

– Ты и сам все это знаешь, – покачал головой Грязнов-старший. – Сколько у тебя было дел, по которым чоповцы проходили в качестве киллеров?

– Не так уж много…

– Это пока, – обрадовал Александра Борисовича Грязнов. – Ты же знаешь, в основном работа частной охраны состоит из дипломатического баланса между бизнесменами и рэкетирующим их криминалом. Достаточно слегка подтолкнуть деятельность в сторону криминала, и возможности черного нала открываются перед представителями ЧОПа, можно сказать, неисчерпаемые!.. С одной стороны, как близкие бизнесменам люди, их личные охранники, а зачастую и возглавляющие вообще службу безопасности фирмы, они располагают довольно точными сведениями о передвижении средств охраняемого объекта… Особенно если пустят в ход примитивную прослушку… С другой – сговор с бандитами, а еще лучше выступить в качестве бандита или шантажиста самим… Простенько и со вкусом!

– Иными словами, господин Мозолевский прибыл в город Северотуринск с конкретным заданием добывания денег для своей шайки с помощью «Щита»? Но почему именно туда и именно «Щита»? В стране этих ЧОПов как собак нерезаных! – поинтересовался Меркулов.

– Ты, Костя, забываешь, что Мозолевский и сам, правда очень недолго, пробыл в Чечне. О Василии Шмелеве почти наверняка слышал. Дениска, во всяком случае, Шмелева знал, и первое, что о нем сказал: мол, Васька славился среди их окружения своей идейностью!..

– То есть?

– Шмелев считался среди них философом, над ним даже подсмеивались, поскольку «философом»-то он был весьма примитивного толка… Понимаешь, в шестидесятые годы люди его типа дискутировали на кухнях под гитару. Сейчас же у таких мальчиков для дискуссий подобного рода не хватает ни образования, ни интеллигентности. Зато схавать какую-нибудь «новую» идейку они всегда готовы! И не просто схавать, а тут же начать реализовывать, подведя под нее идеологическую базу. Например, пусть и не в таком примитивном виде, в каком она навязывалась подросткам организацией Мозолевского, но, по сути, ту же самую.

У самого Мозолевского на то, чтобы уболтать такого вот Шмеля, поверь, и образования, и интеллекта вполне даже хватит!.. Он, к слову сказать, из весьма интеллигентной семьи: отец был видным ученым. По национальности наполовину поляк, наполовину русский. Мать – из поволжских немцев… Оба при первой же возможности выехали в Германию… А сынок вот остался.

– Короче, ты считаешь, что Мозолевскому удалось задурить Шмелеву голову ницшеанскими идейками?..

– Считаю, – кивнул Грязнов-старший.

– А ты, Саня? – поинтересовался Меркулов. – Согласен?

– Насчет идей не знаю, – покачал головой Турецкий, – а вот то, что господин Мозолевский прибыл в Северотуринск за деньгами, вполне реальная, если не единственная, версия. А уж какими методами он охмурял Шмелева и почему именно его – это пусть психологи разбираются…

– Или психиатры, – хмуро улыбнулся Меркулов, – если учесть их «идеологическую базу».

– Недооцениваешь ты, Костя, этой нацидеологии… – возразил Александр Борисович. – Точнее – ее живучести и соответственно популярности… Понимаю, из твоего кабинета не все видно! Но уж поверь нам, более близким народу, что, как ни грустно, но живуча она, сволочь! Образ врага всегда легче создать в глазах большинства, тем более если речь идет о неопытных пацанах, из кого-то, кто на тебя непохож. Рылом, грубо говоря, не вышел: ты блондин, а он брюнет. Ты бледнолицый, а он черный… или краснокожий… Ну и так далее, вплоть до религиозных различий. Хотя Господь Бог этих «идеологов» волнует в последнюю очередь, точнее говоря, и вовсе не волнует – разве что в качестве рычага для их подлых целей.

– Жутковатую картину рисуешь, – вздохнул Меркулов. – Но то, что я и вовсе не в курсе, – это ты зря, Саня… Возможно, не в такой мере, как ты, но… А что ты хочешь? Лишить народ вообще какой бы то ни было идеологии и получить в качестве подрастающей смены ангелов?.. Свято место, как известно, пусто не бывает!..

Некоторое время в кабинете Меркулова вновь царила тишина.

– Ладно, генералы, – вздохнул наконец Константин Дмитриевич, – идите работайте… Согласен, разрабатывать следует в первую очередь эту версию, со «Щитом». Однако не думаю, что прослушку ребятам установили они: говоришь, в люксе обнаружили четыре «жучка»?

– Ну! – ухмыльнулся Турецкий. – Ты прав, с такой скоростью работать могут только представители органов… Не волнуйся, ни с прокуратуры местной, ни с УВД мы и глаз не спустим! Пусть поволнуются, сволочи… Пименов, кстати, даже с виду типичный мерзавец. Что касается «Щита», официально мы им заниматься пока не будем, до тех пор пока Денис с ребятами не соберут настоящие улики… И не крути носом, Костя! На этот раз тебя даже никто не просит о доплате Дениске, клиенты, вполне официальные, у них и без тебя есть! Впрочем, все, что нужно, в этой папке, держи!..

Меркулов нехотя взял протянутую ему Турецким довольно объемистую папку.

– Мерси, Саня… Уж извини, но материалы «Глории» я приобщать к официальному следствию пока не стану…

– Ты и потом не станешь этого делать, – усмехнулся Грязнов-старший, поднимаясь на ноги. – А главное – никто тебя об этом и не просит!.. И вообще, ты ничего не знаешь, не видишь и не слышишь, во всяком случае от нас… Пошли, Сань, у меня еще дел на сегодня выше крыши!

– Знаю я ваши дела, – проворчал Меркулов, – со специальной пометкой из пяти звездочек… Ладно, валите отсюда! А ты, Сань, вечером, часиков эдак в семь, загляни ко мне.

– Есть! – по-военному отсалютовал Турецкий, одновременно подмигнув Вячеславу Ивановичу, и поспешил вслед за Грязновым-старшим покинуть кабинет шефа.

– Что ж, это-то я как раз понимаю, – Женя усмехнулась и потрепала Альберта по затылку с видом мамаши, ласково журящей свое дитя. – Ясное дело, что на целый миллион тебе понадобится время… Главное – начало положено!

Она еще несколько секунд полюбовалась на раскрытую сберкнижку, после чего небрежно сунула ее в сумочку и щелкнула замочком.

На сей раз они встретились в кафе со странным названием «Веретешко», расположенном в самом конце длинной, пересекавшей практически весь город, Купеческой набережной.

Судя по всему, особой популярностью «Веретешко» не пользовалось, – возможно, потому, что фактически находилось почти на окраине Северотуринска, то есть в районе бедном. А цены здесь были почти ресторанные. Зато и шансы наткнуться на каких-нибудь общих с мужем знакомых были, с точки зрения Евгении Петровны, тут минимальные. Особенно сейчас, в полдень, между временем завтрака и временем обеда.

Заказав по чашке кофе и два пирожных, парочка пристроилась за столиком возле окна, из которого открывался вид на Волгу и на мост, тянущийся на другой берег реки. По мосту медленно полз синий троллейбус, в сером небе покрикивали голосами, напоминавшими кошачье мяуканье, речные чайки.

– Ты знаешь, у меня сегодня правда времени почти нет, не обижайся. – Женя слегка тронула пальчиком руку Альберта. – Хочу прокатиться в Москву за шмотками, нужно и собраться, и денежки у Шмеля выкачать в достаточном количестве, и в салон красоты свой заглянуть…

– Такой женщине, как ты, – возразил мягко Альберт, – никакие салоны не нужны! Женя, ты такая красивая… Может быть, если сумею вырваться, поехать с тобой?..

– Ни в коем случае, – она произнесла это очень твердо. – Терпеть не могу мотаться по бутикам не одна, тем более с мужчиной. Слушай, а как тебе удалось избавить меня от охраны?

– Пусть это останется для тебя тайной, – улыбнулся Вронский.

– Что-то вокруг меня в последнее время многовато развелось тайн. – Она покачала головой вполне серьезно. – Кстати, твой московский адрес относится к их числу?..

– С какой стати? – Он удивленно поднял брови. – Мне кажется, я его тебе называл!

– Ничего подобного! Просто сказал, что дом на Фрунзенской. Но набережная большая…

– Хочешь заглянуть в гости к моей матери? – улыбнулся Альберт. – Только не напугай ее…

– Ты что же, живешь с мамой?

Женя и не пыталась скрыть своего разочарования. Вронский усмехнулся:

– Не бойся, моя красавица, отягощать тебя свекровью я не собираюсь… У мамы есть своя квартира совсем в другом районе. Но, когда меня нет в городе, она всегда живет у меня: боится, как бы ее сына не ограбили, представляешь? Маман категорически не доверяет никаким охранным системам… Зато когда мы поженимся, она наконец будет свободна и спокойна!.. Ладно, можешь записать адрес и даже заглянуть к ней под каким-нибудь предлогом: должна же ты знать, где именно тебе предстоит жить…

– Говори, я и так запомню, – улыбнулась Женя. – И не беспокойся, навряд ли я к ней зайду, просто гляну на дом – и то, если окажусь поблизости…

Однако у Вронского никаких сомнений в том, что Евгения Петровна Шмелева затевает проверку своего нового возлюбленного, даже почти не скрывая этого, не было. И поскольку в этой части он Жене не соврал и, будучи сыном бывшего партийного чина, действительно жил с матерью на Фрунзенской, то и никакие прочерки его не волновали. На месте Шмелевой он и сам бы так поступил, прежде чем бросаться очертя голову в объятия едва объявившегося нового возлюбленного. Однако сказать, что происходящее было Вронскому приятно, значило солгать. Напротив!

Альберт Вронский с детства был избалован женским вниманием и прекрасно знал, какое магическое действие оказывает на представительниц прекрасного пола его ангельская внешность. С одной стороны, это ему льстило, с другой – раздражало, поскольку, очарованные внешностью Вронского, дамы зачастую вовсе не замечали его тонкой и, как полагал он сам, нежной и ранимой души… Его это горько задевало, заставляя защищаться от дамского внимания частично надуманным, а частично и впрямь начавшим появляться у него цинизмом…

Возможно, не отдавая себе в этом отчета, Альберт стремился доказать и самому себе, а главное окружающим, что является не просто белокурым героем-любовником, но настоящим мужчиной со всеми присущими сильному полу качествами. Этим и был продиктован его выбор профессии юриста, а затем и появление Альберта в «Глории», где он предложил Денису свои услуги в качестве если уж не следователя, то хотя бы оперативника. Друг его матери когда-то воспользовался услугами «Глории», и Альберт знал, что здесь занимаются не только и даже не столько слежкой и охраной, но и частенько – следственной работой. Кроме того, после смерти отца с деньгами у них с-матерью было туговато. А в частных фирмах, как известно, деньги платят далеко не те же, что в органах.

Денис принял Вронского на работу с испытательным сроком три месяца. Было это около года назад, и Грязнов-младший, доверившийся рекомендации того самого старого друга матери Альберта, своего давнего клиента, пока что не пожалел об этом. Коллектив принял парня сразу же довольно благосклонно. Время от времени, когда в процессе работы появлялась необходимость провести расследование, Вронский охотно подключался к процессу, и был действительно полезен. Однако в таких ситуациях, которая сложилась в Северотуринске, бывать ему не приходилось ни разу… И уж в чем он был уверен – так это что задание в глазах главы «Глории» экзамен на состоятельность самого молодого сотрудника.

Сдать этот экзамен на «отлично» Альберт не просто хотел. Он уже и представить себя не мог без Грязнова-младщего и его дружного коллектива. А это означало, что, если у него самого и возникли психологические проблемы, связанные с Женей Шмелевой, он просто обязан избавиться от них самостоятельно. Никаких срывов вроде того, который, увы, уже успел один раз продемонстрировать Денису, быть больше не, должно.

И сейчас, с видимой печалью глядя на Женю, заторопившуюся домой, на Женю со столь небрежным видом бросившую в сумочку сберкнижку на предъявителя, Альберт с некоторым облегчением понимал, что женщина сама, возможно не понимая этого, облегчила ему задачу. Как бы ни была она права в своем стремлении проверить его, правота эта являлась правотой рационального ума, а отнюдь не влюбленного сердца… Денис прав: сидящая перед ним красавица-смуглянка – не романтичная леди, а расчетливая, гулящая баба, которой никакие романтические чувства неведомы, но именно на них-то она и готова играть в своих корыстных целях… Конечно, если убедится, что шкурка под названием «Альберт Вронский» действительно стоит выделки. Какая, в сущности, гадость, эта ваша заливная рыба!..

Вронский поспешно опустил глаза, дабы Женя не ухватила мелькнувшую в них мысль.

Но Евгении Петровне было не до того: она заспешила, поскольку действительно собиралась заглянуть в салон красоты. И категорически запретила Альберту провожать ее – в целях необходимой на данном этапе конспирации.

Некоторое время после ухода Шмелевой Альберт посидел в одиночестве, над чем-то размышляя. Потом заказал еще кофе и набрал на мобильном номер шефа.

Доложив Денису ситуацию, Вронский попросил разрешения позвонить матери в Москву.

– Нужно ее проинструктировать, – пояснил он. – Видите ли, относительно подмосковного особняка я слегка перестарался. Да нет, есть, конечно, но состояние его оставляет желать лучшего… К тому же второй этаж мы давно продали… Нет, за маму не волнуйтесь! Она же бывшая актриса! Сыграет все наилучшим образом. Хорошо, до вечера!

Улыбнувшись официантке, подавшей кофе, Вронский начал набирать свой домашний номер.

Как Альберт и предполагал, его не по возрасту склонная к авантюризму мама, вполне одобрившая в свое время профессию сына, прореагировала на просьбу Алика с восторгом. Что не помешало ей вполне серьезно и внимательно выслушать данные сыном инструкции.