Текст книги "Окончательный расчет"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

10

Офис частного охранного предприятия «Щит» располагался в одной из улочек, связывающих площадь Победы и Купеческую набережную. Очевидно, на заре своей истории Северотуринск начинал застраиваться вокруг площади, именовавшейся тогда Соборной, затем улицы начали расходиться от нее лучами-радиусами. Вероятно, прямыми. Однако время сделало свое дело, и теперь большинство улочек, окружавших бывшую Соборную площадь, петляли – то за счет связывавших их когда-то переулков, то благодаря внезапно, словно по прихоти сумасшедшего архитектора-анархиста, возникшим новым застройкам.

Денис, однако, топографическим кретинизмом никогда не страдал и нужный ему особнячок отыскал сразу – вопреки тому, что улица, на которой он находился, прихотливо изгибаясь, пересекала сама себя дважды.

Особнячок был ничего себе! Должно быть, лет эдак двести назад он принадлежал какому-нибудь почетному гражданину Северотуринска из местных богатеев. Полностью отреставрированный, оштукатуренный и выкрашенный в веселенький желтый цвет, теперь он поблескивал двумя рядами тонированного стекла, оправленного в беленькие лепные наличники. В точности такой же – из толстого тонированного стекла – была и дверь, ведущая в двухэтажный особнячок. Справа от нее коричневая с золотом табличка оповещала будущих клиентов, кому именно принадлежит вся эта роскошь…

Денис, невольно вспомнив подвальчик на Неглинной, принадлежащий «Глории», вздохнул, еле заметно покачав головой, и решительно двинулся к дверям особняка.

То, что ему не пришлось объясняться с охранником в традиционном камуфляже, дежурившим внутри, на входе в просторный, огороженный металлическими поручнями холл, было хорошо организованным везением. Благодаря Галочке Романовой, приступившей к своим обязанностям сразу же, как только потрепанный «жигуленок», принадлежавший Семе, перешел во временное распоряжение «Глории», он знал, что Василий Шмелев должен был появиться в офисе не более чем на несколько минут раньше него. «Жигуленок», кстати, к вящему удивлению Щербака, пригнавшего это обшарпанное устройство неопределенного цвета Галочке, оказался не просто в полном порядке, а, можно сказать, в идеальном состоянии. Третий движок был благополучно заменен Семой на шестой, да и остальные внутренности ни в каком дополнительном техосмотре не нуждались. Денис невольно почувствовал к Семе уважение: заниматься слежкой за клиентами на столь невидной машине – ничего лучшего и придумать нельзя!

Кому, скажите на милость, придет в голову, что сия обшарпанная телега может легко и с места взять любую дозволенную в городе скорость, да еще разогнаться в считанные минуты до ста пятидесяти в час?.. Даже новехонькая резина при таком кузове в глаза не бросалась, артистично закамуфлированная пятнами глины…

Как и предполагал Денис, Василий покинуть холл не успел, задержавшись Возле стола охранника и о чем-то его расспрашивая. Грязнов-младший соблюдать протокол не стал, негромко, но лихо свистнув в спину Шмелева.

Резко развернувшись, тот какое-то мгновение недоуменно глядел на нахала, после чего физиономия Василия расцвела так, словно он обнаружил не старого знакомца, а горячо любимого родственника, объявившегося сюрпризом.

– Еканый бабай, Грязнов!.. Ты ли это?!

Денис, не ожидавший все-таки столь радушного приема, растерянно развел руками:

– Как видишь… А это, – он кивнул в сторону холла, – точно твоя контора?..

– А то! – В голосе Шмелева послышались хвастливые нотки. – Что, покруче вашего подвальчика будет?..

– Да-а уж… – протянул Грязнов-младший; – Войти-то хоть можно?

– Пошли! – Шмель, подхватив Дениса под руку, словно красну девицу, повлек его в глубь здания, вправо от входа, где обнаружилась лестница, ведущая на второй этаж.

Спустя несколько минут они уже входили из коридора, застланного зеленой ковровой дорожкой, скрадывающей звук шагов, в маленькую приемную, заставленную цветами в горшочках и кадках: очевидно, растительная жизнь в качестве хобби, решил Денис, в Северотуринске необычайно популярна… Девушка – скромно причесанная, аккуратная шатенка с наивными серыми глазами, поднялась навстречу шефу с радостной улыбкой, на которую Василий никак не прореагировал.

– Здравствуй, Люся! – коротко бросил он. – Роман Аркадьевич на месте?

– Еще нет. – Улыбка на лице девушки погасла. – Он звонил, сказал, что немного задержится.

Василий хмуро кивнул и повлек Дениса за собой, открыв собственным ключом одну из двух дверей, выходивших в приемную.

– Проходи, Грязнов, – вздохнул он. И пока Денис с любопытством оглядывал небольшой уютный кабинете мягким мебельным гарнитуром и огромным письменным столом напротив входа, направился прямиком к встроенному между двумя небольшими окнами бару.

– Давай сюда. – Он водрузил на небольшой журнальный столик бутылку с прозрачным содержимым и две рюмки и опустился в одно из двух кресел, придвинутых к столику.

– Вот так вот сразу, с утра пораньше?.. – Денис с сомнением глянул на бутылку. – Да еще и без закуски… Знаешь, я, пожалуй, пас…

– Погоди… – Шмелев поднялся и направился к небольшому бежевому холодильнику, притулившемуся в дальнем углу кабинета. – Это не бог весть что… Джин… А вот и тоник!..

Одновременно с тоником на столе появился бокал побольше, и Денис, вздохнув, смешал напитки, отметив, что сам Василий предпочел джин в чистом виде…

– Послушай, Грязнов, – хозяин кабинета опустошил рюмку не моргнув глазом, – тебя сама судьба ко мне сегодня привела…

Денис с сомнением поглядел на Василия, но промолчал.

– Кстати, чего ты у нас тут забыл-то?.. – И, не давая ему ответить, продолжил: – Если память мне не изменяет, ты ведь не только за охрану берешься, но и за расследования… А?..

– Ну как сказать… – неопределенно ответил Грязнов-младший. – А что, что-то случилось? Какие-то трудности?..

Шмелев ничего не ответил, мрачно уставившись в пол. Затем наполнил свою рюмку во второй раз, но пить не стал.

– Тебе, Грязнов, по старой дружбе скажу… Скажу прямо, поскольку рассчитываю на тебя по старой дружбе… Моей жене угрожают по телефону… Какие-то суки!..

Ничего подобного не ожидавший Денис слегка вздрогнул и пристально уставился на Шмеля.

– Ну и ну!.. – Он продолжал внимательно вглядываться в лицо Василия. – И чем же ей угрожают?..

– Собственно говоря, сам не слышал, – вздохнул Шмелев. – Я сегодня утром только-только вернулся из командировки, а тут такое дело! Женька со страху даже дома не ночевала, поперлась на квартиру матери… По ходу-то угрожают мне, но через нее, суки рваные!..

Денис, не переносивший сквернословия, невольно поморщился:

– Так это случилось только что, в твое отсутствие?..

– Ну… Поможешь по старой дружбе?.. За Женьку я боюсь поболе, чем за себя, она у меня красавица! Не ровен час… Так поможешь?

– Слушай, – Денис покачал головой, – я чего-то не понимаю: у тебя самого что, профессионалов не хватает или…

– Или! – перебил его Шмелев. – Кроме Ромки, я теперь никому не могу доверять, сечешь?.. А Ромка – он совсем подругой части….

– Кто это – Ромка? – безразличным голосом поинтересовался Денис.

– Можно сказать, мой партнер… Классный мужик, умница!

– И по какой же он части?

– Можно сказать, по экономической. – Василий отвел глаза. – Да какая разница по какой?! Я ж тебе про Женьку говорю…

– Послушай, Шмель, – Денис сделал наконец небольшой глоток из своего бокала, – я понимаю, ты нервничаешь, и это естественно при таком раскладе… Но соображать-то надо? Надо! Прежде чем я скажу тебе «да» или… Словом, по твоему же мнению, угрожают, в сущности, тебе, а не супруге, а значит, связано это с твоей деятельностью… Так или не так?

– Ну так… – нехотя кивнул Василий.

– Следовательно, я должен хотя бы примерно ориентироваться, кто тебя в твоем «Щите» окружает. Тем более коли уж ты обзавелся партнером… Где ты его, кстати, нарыл?..

Шмелев помолчал, потом пожал плечами:

– Роман тут ни при чем, могу дать гарантию. Его совсем другие проблемы волнуют, я бы сказал, идейные… Он ко мне устраиваться на работу пришел года два назад… Точно, в мае два будет! Между прочим, простым охранником!.. Из Москвы приехал, поскольку их партию начали в вашей «демократической» столице преследовать!..

– И что это за партия? – прищурился Денис. – Часом, не нацистики новоявленные?..

– В это не углублялся! Но мужик он с идеями, я это с первого же разговора понял… Можно сказать, творческий… И насчет объединения ЧОПов в единую структуру меня с полуслова, в отличие от тебя, понял и поддержал!.. Кстати, и в Чечне во вторую он тоже побывал, недолго правда…

– И что там насчет его идей? – усмехнулся Денис.

– Послушай!.. – Шмелев нервно дернул плечом. – Я тебе говорю, что Мозолевский тут ни при чем, – значит, ни при чём!.. Сказано: он в основном по экономической части… Кстати, именно при нем наши доходы и выросли! Хотя Ромка сам по себе мужик бескорыстный, уж ты мне поверь… Еще вопросы будут?

– Обязательно, – кивнул Денис. – Что насчет остальных твоих сотрудников?

Василий пожал плечами:

– Если кто-то из моих, поймаю суку – убью!..

– Как насчет клиентов? Я, кстати, уже в курсе, что твои ребятки здесь повсюду, куда ни сунешь нос…

– Слушай, Грязнов, – Шмелев настороженно поглядел на Дениса, – а ведь сам-то ты так и не ответил, какого х… тебя в наши пенаты занесло? А?..

– Никакого секрета тут нет. – Денис поставил бокал на столик. – У меня тут клиенты объявились, чисто охранные дела… К слову сказать, похоже, в вашем Северотуринске поселился маньяк – любитель телефонных угроз. Поскольку у моих клиентов та же проблема…

– Да ну? И кто они такие, если не секрет?

Денис покачал головой и посмотрел на Василия с сожалением.

– Да ладно, какая мне, хрен, разница… – Шмелев фыркнул и отвел глаза. – Так что, берешься – насчет Женьки?..

– Возможно, – спокойно ответил Денис. – Могу я с ней поговорить?

– Это запросто… Прямо сейчас?.. Давай-ка я наберу домашний, сразу и подъедешь к ней…

– Погоди! – остановил его Грязнов-младший. – Мне вначале нужно с офисом своим созвониться, узнать, как там дела, кого можно сюда вызвать. А в данный момент на Неглинной никого нет… Давай твой домашний номер, а супругу пока просто предупреди, что ей могут позвонить. Сейчас-то при ней кто-нибудь есть?

– Вызвал я тут одного, вроде бы нормальный мужик, – вздохнул Шмелев. – Ладно… Насчет того, что я про твоего клиента поинтересовался, не обижайся: просто интересно, кого это вдруг в Москву понесло, когда тут мы есть…

Ответить Денис не успел, поскольку дверь кабинета распахнулась и на пороге возник высокий блондин, чем-то напомнивший Денису Альберта, хотя явно был старше его нового сотрудника, да и жесткость черт, не свойственная Бертику, бросалась в глаза.

Увидев Дениса, незнакомец моментально сжал губы и вопросительно поглядел на Василия, чья физиономия тут же при виде посетителя смягчилась:

– Заходи-заходи, Ромка… Вот, кстати, и познакомишься: наш московский коллега, мой старый дружбан… Грязнов! Я тебе о нем рассказывал…

Денис поднялся из кресла и шагнул к Мозолевскому, отметив, что едва прозвучала его фамилия, как в глазах Романа Аркадьевича возникла настороженность.

– Очень приятно, – сухо произнес он, вяло пожимая протянутую Денисом руку. – Действительно наслышан… Я буду у себя!

Последнее предназначалось для Шмелева, но Денис, решивший, что дальнейшее пребывание в «Щите» в данный момент ничего ему не даст, воспользовался ситуацией.

– Нет-нет, я уже ухожу! – улыбнулся он как можно приветливее и простодушнее. – Дела не ждут. А тебе, Шмель, я позвоню ближе к вечеру. Идет?

– Ладно, пока…

От Дениса, направившегося к двери, не ускользнуло, что Василий, обронивший свое «пока» совсем другим, как будто и незаинтересованным тоном, при этом смотрит на своего партнера с какой-то хмурой тревогой – если вовсе не со страхом…

…Как и предполагал Александр Борисович Турецкий, его внезапное появление в городской прокуратуре произвело эффект если и не разорвавшейся бомбы, то уж ручной гранаты – точно! Побелевшая при первом же взгляде на его удостоверение секретарша Пименова, ни слова не говоря, рванула к кабинету своего шефа. Однако никакой форы ей Турецкий давать не собирался и в прокурорский кабинет проскользнул почти одновременно с девицей, не обратив ни малейшего внимания на ее попытку захлопнуть дверь перед его носом.

Ну как мог он упустить возможность полюбоваться на моментально вытянувшуюся и без того длинную физиономию Пименова, знавшего Сан Борисыча в лицо?!

– Приветствую вас, уважаемый Сергей Кириллович! – Турецкий словно и не заметил ни вымороченной бледности, моментально разлившейся по лицу Пименова, ни его округлившихся глаз. Ни общего остолбенения главы здешней прокуратуры, из-за которого тот из-за стола вскочил навстречу Сан Борисычу не сразу, а через не самую короткую паузу, великодушно заполненную гостем, спевшим короткий дифирамб местному колориту, ничуть не ухудшившемуся за то время, которое Турецкого в Северотуринске не было…

– Боже мой, какая неожиданность… – Пименов ожил и, поднявшись, протянул Сан Борисычу руку, после чего наконец и вовсе выбрался из-за своего стола, к слову сказать, по части бумаг девственно чистого. Полированную столешницу украшал исключительно громоздкий письменный прибор из натурального малахита и два сияющих новизной и обилием всевозможных кнопок на подставках телефона.

– Да вот, – невинно ухмыльнулся Турецкий, – дай-ка, думаю, проведаю своих ребяток – как они тут трудятся на ниве закона и порядка? А заодно и со старыми знакомыми-коллегами пообщаюсь… Как тут мои – не слишком вас обременили?..

Александр Борисович уселся на стул для посетителей и с любопытством поглядел на прокурора. – Да вы сядьте, Сергей Кириллович, ради бога, на место, у меня и в мыслях нет отрывать вас надолго от дел… Всего на минуточку заскочил! Можно сказать, по дороге в гостиницу. Подумалось вдруг: а что, если свободных номеров там не имеется? В этом случае, надо полагать, в помощи не откажете? Мне всего-то на пару деньков!

– Боже мой, неужели вы сомневаетесь?! – Пименов грозно глянул на секретаршу, все еще переминавшуюся с ноги на ногу возле дверей, и ту как ветром сдуло. – У нас для особых случаев всегда двойной люкс зарезервирован… Сейчас Галина Петровна звякнет – и все будет сделано в момент!..

– Ну что вы, какой же я «особый случай»? К тому же, боюсь, люкс, да еще и двойной, мне не по карману, уважаемый коллега… Я, к слову сказать, всего лишь, как вы знаете, служака, а не бизнесмен… И слава богу, поскольку на упомянутую категорию нынешней весной в вашем славном городе, похоже, объявлен сезон охоты…

– Ну, что вы, Александр Борисович! Можно сказать, впервые за столько лет первый случай, а вы сразу же и «сезон»…

– Ай-я-яй. – Турецкий покачал головой и прищурился на совсем сникшего Пименова. – Неужели ваши сотрудники в нарушение всех предписаний и законов, а также распоряжений, под которыми мы с вами, грешные, все ходим, забыли доложить, скажем, о неком Кашеве?.. Тоже ведь бизнесмен…

– Помилуйте, Александр Борисович, – лоб Пименова покрылся мелкими бисеринками пота, – вы, вероятно, имеете в виду труп, обнаруженный в Волге еще в начале зимы?..

– А-а-а, так вы в курсе?

– Но какая тут связь с Корсаковыми? Лично я внимательнейшим образом изучил в свое время дело: на мой взгляд, с Кашевым – типичные внутриэкономические разборки… К сожалению, традиционный «глухарь», улик – никаких: я даже и винить-то по совести своих сотрудников за то, что дело зависло, не могу… Кстати, для меня новость, что кто-то из его родственников… или партнеров?.. обратился к вам…

– Правда? – усмехнулся Турецкий. – А почему вы решили, что к нам кто-то в этой связи обратился? Лично я этого не говорил! Просто, уважаемый Сергей Кириллович, как говорится, земля слухом полнится. А если точнее, мои ребята запросили у ваших сотрудников все дела по убийствам за последние шесть месяцев, и среди нескольких выделенных моим следователем «висяков» самым свежим оказалось дело Кашева… Да, кстати…

Александр Борисович пристально посмотрел на Пименова.

– Я ведь к вам пока что – пока – не в связи с работой моей опергруппы заехал, хотя и из-за них… А заехал я к вам, Сергей Кириллович, с небольшой просьбой…

– Я весь внимание, – нервно заверил его прокурор.

– Видите ли, в номере, который выделили мужской части московской оперативно-следственной группы, оказалась – даже говорить неудобно, но никуда не денешься – прослушка там, уважаемый Сергей Кириллович, оказалась… Примитивнейшая, судя по всему с прежних времен оставшаяся, но, по некоторым незначительным признакам, вполне даже действующая…

– Не может быть… – Лицо Пименова выражало крайнее возмущение. – Вы уверены?

– К сожалению, да… Так что, думаю, двойной люкс, о котором вы вели речь, моим мужичкам подойдет даже лучше, чем мне… Разумеется, если там чисто…

– Как вы можете в этом сомневаться?! – Пименов вновь вскочил на ноги и, выскользнув из-за стола, распахнул дверь в приемную: – Немедленно машину!

Распоряжение относилось явно к секретарше.

– Как неприятно. – Пименов повернулся к Турецкому, на этот раз лицо его раскраснелось. – С вашего позволения, Александр Борисович, я хотел бы вместе с вами проехать в «Север», убедиться лично! Если все так, как вы говорите, администрация у меня и минуты больше на своем месте не задержится… Подумать только! Прослушка… Обещаю все сделать для того, чтобы выяснить, чьих рук это дело!..

Возмущение Пименова выглядело столь натуральным, что, не обладай Александр Борисович благодаря Денису столь исчерпывающей информацией о жизни местных бизнесменов (не всех, разумеется, однако многих) и не знай он, уже благодаря стараниям Померанцева, о необычайно большом для такого маленького и тихого городка количестве зависших дел об убийствах не самых простых людей Северотуринска, он, пожалуй, и поверил бы в искренность прокурора.

– Рад, что вы так горячо среагировали на мою просьбу, – произнес Турецкий, подымаясь со стула.

– Еще бы я не среагировал! Да это же статья, и вы не хуже меня знаете какая… Поехали, Александр Борисович! Разберемся на месте, а потом… после… Если вы ничего не имеете против, мы могли бы… э-э-э… пообедать в одном хорошем и недорогом месте и уже за трапезой все спокойно обсудить…

– Благодарю вас, – усмехнулся Турецкий и направился к двери, оставив Пименову возможность гадать, что имел в виду проклятый московский «важняк»: согласился пообедать в обществе прокурора или отказался?.. Отказался или согласился?..

11

Валерий Померанцев был абсолютно прав насчет Галочки Романовой: работа, даже такая трудоемкая и зачастую малорезультативная, как наружная слежка за подозреваемым, доставляла ей подлинное удовольствие. Особенно, если задание исходило от Грязнова-старшего или Турецкого. Что касается Сан Борисыча, сейчас Галя с улыбкой вспоминала, как пару лет назад, будучи совсем еще неопытной и при этом весьма самоуверенной девчонкой, она едва не сорвала серьезнейшую, первую в своей жизни, операцию, руководил которой Турецкий [1]1
  См. роман Ф. Незнанского «Алмазная королева».


[Закрыть]?.. И все из-за того, что ей, дурочке, показалось, будто Александр Борисович ее, такую замечательную, недооценивает…

Много воды утекло с тех пор. А горячая благодарность за то, что друзья ее покойной тетушки, всю жизнь проработавшей в органах, не потеряли к Гале доверие, очень скоро переросла чуть ли не в обожание Турецкого, частично перенесенное и на Померанцева, поменявшего по собственному усмотрению Галин объект слежки.

Ранним утром на следующий день после приезда Александра Борисовича в Северотуринск задрипанный «жигуленок», за рулем которого терпеливо сидела Галя Романова, находился ровнехонько напротив подъезда нового, улучшенной планировки девятиэтажного дома-башни, в котором проживал партнер погибшего Корсакова-старшего Геннадий Ильич Фомин. Галя знала, что пятикомнатная квартира с двумя холлами (результат объединения двух купленных Фоминым квартир) находится на шестом этаже. И что Геннадий Ильич проживает здесь с двумя дочерьми – девятнадцати и шестнадцати лет – и второй женой, мачехой девочек. Супругу она видела еще вчера, когда Фомин, за машиной которого следовал неприметный «жигуленок», заезжал за ней в салон красоты «Прима». Лидия Сергеевна Фомина, на Галочкин взгляд, в его услугах решительно не нуждалась, поскольку и без всяких салонов была красива по-настоящему…

Блондинка, но даже без намека на платиновую вульгарность, с естественного цвета светло-русыми волосами, большими и теплыми глазами темного цвета… Ну зачем, скажите на милость, нужны таким женщинам салоны красоты?! Этого Галочке было никак не понять! Тем более что и фигурка у Фоминой что надо! И вообще, лет-то ей явно всего ничего, наверняка моложе своего супруга на добрых двадцать лет…

Что касается Геннадия Ильича – не могло быть никаких сомнений в том, что жену свою он обожал: достаточно увидеть, как это довелось Романовой, с каким лицом бросился он навстречу Лидии Сергеевне, как нежно приобнял ее, прежде чем распахнуть перед женой дверцу машины. Да, если Фомин действительно хоть как-то замешан в гибели своего друга и партнера, ему и впрямь есть что терять… А ведь еще и дочки!..

Галочка посмотрела на часы: семь двадцать утра… Пора бы уже Геннадию Ильичу объявиться: она знала, что партнер погибшего Корсакова-старшего в любую погоду бегает по утрам – на сей счет ее просветил неизвестно откуда узнавший это Померанцев. Из данного факта следовал вывод, что к своему здоровью Геннадий Ильич относится трепетно… Галя поправила русый парик, который всегда брала с собой в поездки тайком от коллег (не дай бог, узнают – засмеют!..), и норовившие съехать с носа круглые очки в модной сиреневой оправе с простыми стеклами… Про очки никто из коллег, разумеется, тоже не знал. И как раз в этот момент дверь подъезда хлопнула и на невысоком крыльце появился Фомин в дорогом спортивном костюме черного цвета.

Геннадий Ильич вышел из дома не один, а в обществе высокой, крупной и отнюдь не блистающей красотой рыжеволосой девушки лет двадцати. Никаких сомнений – старшая из дочерей… Галя пристально вгляделась в грубоватое, лишенное косметики лицо девушки и невольно подумала, что если и младшая сестра похожа на старшую, вряд ли у Лидии Сергеевны хорошие отношения с падчерицами… Собственно говоря, сцена, разворачивающаяся перед глазами Романовой, косвенно эту мысль подтверждала: Геннадий Ильич в чем-то убеждал рыжеволосую, заискивающе заглядывая ей в лицо. Девушка, при этом сохраняя почти неподвижную маску презрения, на его слова никак не реагировала – так и стояла, не глядя на отца, с явным нетерпением ожидая, пока он выговорится.

Фомин наконец замолк и теперь стоял, молча глядя себе под ноги, скорбно сдвинув брови. Рыжеволосая, так и не обронившая ни слова, слегка пожала плечами и, не оглядываясь, двинулась к ряду машин, припаркованных вдоль удобной подъездной дороги перед домом. Вместе с ее отцом Галя с любопытством проследила, как та садится в маленький синий «фиат», как машина, взвизгнув всей своей резиной сразу, срывается с места и почти мгновенно исчезает за углом дома. И лишь затем перевела взгляд на Фомина.

Как выяснилось, Геннадий Ильич за эти несколько минут успел спуститься с крыльца и теперь, глядя в удивительно чистое сегодня, почти майское небо, делал глубокие вдохи-выдохи, одновременно подымая вверх руки с вывернутыми ладонями… Кажется, это упражнение называется в буддизме «Солнышко», вспомнила Романова. Считается, что Таким образом человек подкачивает в свой организм то ли солнечную энергию, то ли то, что у них называется праной… Следовательно, Геннадий Ильич Фомин увлекается не просто спортом, но еще и хатха-йогой… Весьма забавно!

Между тем, завершив «подкачку», Фомин развернулся лицом в сторону набережной, до которой отсюда было чуть более километра, и начал свой бег трусцой.

Топографию этого района Галочка изучила самым тщательным образом, прежде чем приступить к заданию, полученному от Турецкого. Она ничуть не сомневалась, что свой путь ее объект как раз к набережной и держит. И, прикинув, сколько времени ему понадобится, дабы достичь Волги, спокойно развернула свой уже включенный «жигуленок» в противоположную сторону, двинувшись к единственной объездной дороге, которая вела отсюда в ту точку, где, по расчетам Романовой, они с Фоминым должны были неизбежно пересечься.

Прибыв на место минут за десять до того, как должен был здесь же объявиться Геннадий Ильич, Романова вышла из машины, поскольку далее была уже исключительно пешеходная зона. И с самым нейтральным видом пристроилась возле парапета, отделявшего Купеческую набережную от Волги: вид отсюда открывался словно специально для туристов. Небольшой обрывистый спуск к реке, уже практически полностью освободившейся ото льда, широченной, необыкновенно полноводной, серо-розово-голубой под рассветным небом такого же цвета… Романова некоторое время с искренним восхищением любовалась великой русской рекой, от которой шло ощущение настоящей вечности – таинственное, возбуждающее в душе тоже что-то вечное, чему названия в человеческом языке просто нет…

Но вся эта гамма чувств не помешала ей, профессиональному оперативнику, услышать за спиной ритмичный звук размеренного бега и углядеть метрах в пятидесяти слева от себя внезапно выползшую прямо на пешеходную набережную машину. Джип чернильно-фиолетового цвета: уточнить марку с облюбованного ею места Романова не могла, хотя на зрение отродясь не жаловалась.

Фомин обогнал ее, начавшую двигаться в сторону джипа легким, прогулочным шагом любующейся пейзажем туристки, как раз в тот момент, когда дверца машины-нарушительницы распахнулась. У Галочки, уже почти не сомневавшейся, что сейчас ей придется вмешиваться в ситуацию, и успевшей открыть сумочку, но, слава богу, не успевшей извлечь пистолет, на мгновение замерло дыхание и напряглись все мышцы до единого: она не сомневалась, что в следующую секунду ей придется в один прыжок настичь Фомина и повалить его наземь, поскольку сейчас – вот-вот! – прогремят выстрелы… И, по счастью, прежде чем сделать это, бросила молниеносный взгляд в сторону джипа…

Высокий, элегантный блондин, спрыгивающий в этот момент с подножки машины, был безоружен. Ветер, подхвативший полы темно-серого плаща, распахнул его, и Галя моментально оценила и застегнутый на пуговицу внутренний карман, и тонкую водолазку, плотно обтягивающую великолепный торс мужчины, походившего, как она скажет позднее, на оживший манекен из модного магазина…

…Позднее Галя Романова, обдумывая все, что произошло на набережной, поколебавшись, все-таки поставила сама себе «пятерку». За то, что хватило и быстроты реакции, и моральных сил моментально не только перестроиться, но сделать все, что нужно.

Она ни секунды не сомневалась в том, что неизвестный ждет, небрежно опершись на свой джип, именно Фомина. И прежде чем Геннадий Ильич споткнулся на ровном месте при виде блондина и перешел на торопливый шаг, двинувшись к нему, успела поглубже засунуть в открытую сумочку пистолет и извлечь из него пудреницу… Точнее, маленькую видеокамеру, сделанную в виде пудреницы… В ее душе, прежде чем она нажала маленькую золотистую розочку на крышке и, открыв ее, начала «пудрить носик», даже успела вспыхнуть благодарность к Денису, снабдившему ее этой моделью – одной из самых последних, имеющихся в распоряжении на сегодняшний день разве что у сотрудников внешней разведки… Бог весть зачем понадобилось Грязнову-младшему приобретать по своим личным, секретным каналам (наверняка через его же загадочного сотрудника Алексея Петровича Кротова) эту «игрушку». Но у Дениса всегда был на такие вещи бзик, и слава богу!..

Галя только теперь обнаружила, что на Купеческой набережной объявилось за последние минуты довольно много народа – большинство либо в спортивных костюмах, либо с собаками. Для того чтобы вести съемку, ей пришлось поначалу опереться на парапет, затем еще несколько раз поменять положение и даже подойти чуть ближе к успевшим встретиться Фомину и «манекену». Эти мелкие неудобства, однако, вполне компенсировались тем, что в постепенно увеличивающейся толпе на «пудрившую носик и подкрашивающую губки» туристку вряд ли кто обратит внимание.

Впрочем, будь даже набережная и вовсе пуста, Фомин и его собеседник, скорее всего, все равно на Романову бы не взглянули – настолько оба они были поглощены разговором! И Геннадий Ильич при этом выглядел еще несчастнее, чем во время разговора с дочерью, тогда он не был по крайней мере напуган. А сейчас даже его спина, моментально ссутулившаяся, повернутая к Романовой, выражала страх. «Манекен» же был, как решила Галя, зол, как дьявол… Именно злоба скривила тонкий рот незнакомца, и если поначалу ей показалось даже, что мужчина достаточно хорош собой, теперь сказать этого было никак нельзя.

Галочка уже хотела выключить камеру и вернуться в машину, но тут блондин извлек из кармана плаща какой-то предмет и помахал им перед носом Геннадия Ильича, отчего тот окончательно втянул голову в плечи. Что именно он продемонстрировал Фомину, Романова не разглядела. Но очень надеялась на то, что Денисова «пудреница» окажется более глазастой, чем она…

У Альберта Вронского, молодого сотрудника «Глории», давно уже не было так тяжело на душе, как в это утро, в течение которого он уже раз двадцать успел проклясть себя за то, что согласился на это, с позволения сказать, «задание»… Кто ж знал, что Евгения Петровна Шмелева и впрямь пробудит в душе молодого повесы Альберта нечто похожее (опасно похожее!) на чувства, которых испытывать по отношению к «объекту» задания не положено!.. И это несмотря на то, что она была старше его на целых пятнадцать лет!..

Вронский сердито оглядел ободранные, убогие стены однокомнатной хрущевки, заявился в которую минут тридцать назад, подчинившись Жениному распоряжению, отданному по телефону. Затем подошел к окну, вид из которого был не менее убогим, чем здешние стены. Ключ от этого жилища, никак не вязавшегося с обликом Жени, она оставила ему еще вчера. И что теперь?.. А теперь ему, Альберту, мягко говоря, не по себе настолько, что аж тошно… Чего стоят одни только взглядики и тщательно скрываемые ухмылки дорогих коллег, особенно этих прокурорско-ментовских… Хотя к Турецкому, конечно, претензий никаких: весьма корректный дядечка. Ну и, разумеется, к автору данной «операции» – Денису! Хотя в данный момент Альберту, честно говоря, больше всего на свете хотелось бы своего шефа за его сценарный талант если и не придушить, то хотя бы в морду сунуть…

Он еще раз глянул вниз, на тоскливо-серый двор с пятнами грязи на тех местах, где недавно лежал снег, и слегка вздрогнул: слева, стараясь обходить лужи в своих ярко-красных сапожках на шпильках, к дому шла Женя… Интересно, почему она сегодня по телефону напустила столько таинственности, организовывая свидание? Из романтических побуждений? Ну это вряд ли… Альберт нахмурился и, строго напомнив себе, что он оперативник «Глории», а отнюдь не сентиментальный вьюнош, роль которого ему так не по вкусу, двинулся в сторону прихожей, дабы лично встретить Шмелеву.