Текст книги "Смысл жизни"

Автор книги: Фрида Митчелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

7

– Спасибо, Бренда, накормили от души! Ужин был просто великолепен. – Чарлз откинулся на спинку стула и удовлетворенно улыбнулся.

Констанс сердито посмотрела на него. Ей показалось, что он вот-вот начнет облизываться, словно огромный сытый котяра. Опять хитрит! – подумала она. Едва появившись в дверях с полными руками шоколадок, вина и цветов, Чарлз мгновенно покорил всех своим великосветским обаянием.

Невестка Констанс – умная, проницательная, бескомпромиссная Бренда – с первых же минут его прихода стала самой гостеприимностью, и даже дети, прежде чем лечь спать, поиграли с «дядей» и посидели у него на коленях.

И только Банга было не по душе все это веселье. Свернувшись калачиком, огромный пес лежал в прихожей и снисходительно наблюдал за царящим в доме переполохом.

– Да уж. Бренда у нас повариха хоть куда. Саймону крупно повезло с женой, – сказала Констанс, пытаясь улыбаться как можно более непринужденно.

– Еще бы! – Саймон так и просиял от гордости.

– Помоги-ка мне убрать посуду, – засмеялась Бренда, поднимаясь из-за стола.

– Давай лучше я? – напросилась Констанс, вскакивая с места.

– Не надо, – решительно остановила ее Бренда. – Ты останешься развлекать Чарлза, а мы с Саймоном управимся сами. Заодно и кофе сварим. Пересядьте на диван, там прохладнее. Можете открыть окна и полюбоваться нашим садом.

Так… Спорить с ними бесполезно. Похоже, все ополчились против меня, мрачно решила Констанс. Она украдкой взглянула на ухмыляющегося Чарлза и признала свое поражение. Все же это намного лучше, чем ужинать вдвоем при свечах.

– Сколько лет они женаты? – спросил Чарлз, оставшись наедине с Констанс.

Вопреки ее страхам он даже не пытался извлечь пользу из этого щекотливого тет-а-тета.

– Десять, – ответила Констанс и демонстративно села на стул, проигнорировав мягкий широкий диван. Краем глаза она заметила, как Чарлз удивленно вскинул брови. – Они поженились, когда Саймону было восемнадцать, а Бренде на год меньше.

– Рановато, – протянул Чарлз, качая головой. – Вероятно, все произошло втайне от родителей?

– Насколько я помню, да, – сухо ответила Констанс, всем своим видом показывая, что ей не терпится сменить тему. – Но потом все смирились, видя, как чудесно складывается их семейная жизнь.

– Что ж, бывают исключения из правил.

Констанс аж подпрыгнула.

– В каком смысле?

– В самом что ни на есть прямом, – ответил Чарлз, удивленно на нее поглядывая.

– Ну вы и циник!

– Возможно, – согласился он, оборачиваясь к окну. – Давайте-ка подышим свежим воздухом? Мне нравится гулять по вечерам… Конечно, если вы не боитесь простудиться.

Констанс почудился в его тоне некий вызов, и, поднимаясь с места, она уверенно произнесла:

– Я, разумеется, не боюсь, но ведь Бренда обещала кофе…

– Как только он будет готов, мы сразу же вернемся, – заверил ее Чарлз.

В полутемном саду была только одна маленькая деревянная скамейка. Констанс осторожно опустилась на краешек сиденья, пытаясь сесть как можно дальше от Чарлза. Он, видимо, опять воспользовался тем самым одеколоном, так как Констанс уловила хорошо знакомый аромат лимона и мускуса. Волнующий запах его кожи, смешавшись с тревожно-пьянящим парфюмом, производил на нее поистине волшебное действие. Чем больше вдыхаешь этот терпкий запах, тем сильнее кружится голова, пронеслось в затуманенном сознании Констанс. А тут еще Чарлз придвинулся ближе и как бы невзначай положил руку на спинку лавки. Констанс почувствовала, что ей нечем дышать.

– Как приятно вот так сидеть и наслаждаться теплым весенним вечером! – сказал Чарлз. В темноте Констанс не могла видеть его лица, но ей показалось, что он улыбается. – В доме было немного душновато, не правда ли? – Ответа не последовало, и, прерывисто вздохнув, Чарлз возобновил попытку завязать разговор. – Вы не ошиблись, обозвав меня циником. Хотя, что в этом плохого? Не понимаю!

– Н-не знаю… – рассеянно ответила Констанс. Она и впрямь не знала, что сказать. Все ее мысли были поглощены его близостью, запахом его кожи, теплом его руки, которое обжигало ей спину, словно электрический разряд.

– Мне кажется, цинизм – это результат накопления жизненного опыта, – размышлял Чарлз. – Он может появиться у человека в любом возрасте. Все зависит лишь от условий.

– Видимо, вы заболели цинизмом, будучи весьма юным созданием, – съязвила Констанс.

– Так и есть, – охотно согласился Чарлз. – Моя мать умерла при родах, – сообщил он безо всяких эмоций. – И поскольку я был единственным ребенком в доме, то детство мое прошло довольно скучно. Я был одинок, за мной хорошо следили, но не позволяли подолгу общаться с другими детьми. Отец остался вдовцом, хотя прекрасный пол его своим вниманием не обижал. Его увлечения длились, как правило, пару-тройку месяцев, он никого серьезно не любил, наоборот, иногда обходился даже грубо с дамами сердца. Но они слетались к нему, как мотыльки на огонек, – ведь он был сказочно богат! А потом мне исполнилось восемнадцать…

Констанс вдруг показалось, что она слышит лишь голые факты, прикрывающие нечто более серьезное, то, что Чарлз, возможно, никогда еще никому не рассказывал. Выждав паузу, она осторожно спросила:

– И что же случилось, когда вам исполнилось восемнадцать лет?

– Я встретил девушку. – Он горько улыбнулся. – Любовь всей жизни! Знаете, как это бывает в восемнадцать? Мы познакомились, когда я поступил в университет, а на Рождество поехали в Суррей знакомиться с папой.

– И что? Она ему не понравилась? – тихо осведомилась Констанс. Ей казалось вполне реальным, что властный отец Чарлза мог осудить эту связь.

– О нет! Напротив! Она ему понравилась, даже слишком, – горько усмехнулся Чарлз. Констанс силилась разглядеть лицо Чарлза, но темнота скрывала его черты. – Она ему очень понравилась…

– Неужели они?..

– Вот именно. Ему нравилась она, а ей – его толстый бумажник. Теперь я думаю, что с ее помощью отец хотел преподать мне урок: показать, что за деньги можно получить все… Я хорошо усвоил этот урок.

– Но я не верю! Не верю, что все в этом мире продается и покупается! – горячо возразила Констанс.

Чарлз пожал плечами, глубоко вздохнул и ровным голосом ответил:

– Как я уже сказал, нет правил без исключений.

– И сколько это у них продолжалось? – настойчиво спросила Констанс.

– Несколько месяцев. Любовницы не задерживались в постели отца особенно долго. Он откупился от нее автомобилем и парой-тройкой дорогих безделушек, после чего они расстались почти что друзьями. Я слышал, на следующий год эта цепкая девица поступила в другой университет. Она – не промах, она знает цену жизни.

Так вот в чем причина его редких посещений Стэйн-холла! – осенило Констанс. Это место может невольно разбередить старые раны, напомнить о прошлом.

– Вы говорили об этом с отцом после ее отъезда? – спросила она Чарлза.

– Никогда. Мы с ним общались только по телефону, а потом Господь призвал его к себе. Отец никогда не требовал от меня объяснений, да и я от него тоже.

– Простите, Чарлз, – сказала Констанс. В глазах ее стояли слезы.

– Не знаю, зачем я вам все это рассказываю.

– Может, потому что пришло время с кем-то поделиться? – предположила она, ловя его взгляд. Но через мгновение лицо Констанс изменилось, и она испуганно зашептала: – Нет, Чарлз, не надо…

Новый поцелуй был совсем не похож на тот, которым они обменялись несколько месяцев назад. Теперь губы Чарлза под неистовым напором необузданной страсти впивались в Констанс нетерпеливо, почти агрессивно. Он навалился на нее всем телом, и полутемный сад с ароматами цветов и тихим шорохом ночных птиц растворился где-то за пределами сознания.

И вдруг все вернулось на свои места. Поцелуй прекратился так же неожиданно, как и начался.

Чарлз торопливо вскочил на ноги и сказал прерывающимся от волнения голосом:

– Пойдемте лучше домой, Констанс.

– Пойдемте… – эхом отозвалась она, не в силах пошевелиться.

– Воображаю, что подумал бы ваш брат, если бы застукал нас с вами в столь щекотливой позе, – усмехнулся Чарлз, вглядываясь в ее лицо.

– И совершенно напрасно воображаете, – откликнулась Констанс.

– Напрасно? Вы полагаете, мне очень хотелось вас отпускать?

– Меня ни капли не волнуют ваши желания, – рассердилась Констанс. – До щекотливой, как вы изволили выразиться, позы дело попросту не дошло бы. И еще кое-что. Вы сильно ошибаетесь, ставя знак равенства между цинизмом и жизненным опытом. Первый появляется в результате разочарования, а второй накапливается вместе с житейской мудростью. Эти два понятия совершенно разные, уж поверьте.

– Думайте как угодно, – угрюмо отозвался Чарлз, и Констанс показалось, что он задет ее словами. Во всяком случае она не просила его изливать душу – это был его выбор.

– Констанс, Чарлз! Где вы? – послышался голос Бренды.

– Уже идем! – бодро крикнул Чарлз. Он пришел в себя гораздо быстрее Констанс, и голос его звучал совершенно спокойно. – Мы вышли подышать, у вас в саду так мило!

Чарлз просидел у них еще час. Когда же он наконец собрался уходить, Констанс так резво вскочила, что Бренда и Саймон, неверно истолковав ее порыв, многозначительно переглянулись.

– Да-да. Проводи Чарлза до дверей, пока мы с Саймоном уберем со стола, – с ангельской улыбкой промурлыкала Бренда.

О Господи! Да они, видно, решили, что мне не терпится побыть с ним наедине! – пронеслось в голове Констанс. Все же она послушно последовала за Чарлзом в прихожую, молясь, чтобы прощание не затянулось надолго.

– Да не нервничайте вы так! – с усмешкой посоветовал ей Чарлз, очутившись в темном коридоре.

– А кто нервничает? Не понимаю, с чего вы это взяли.

– Господи, да вы похожи на затравленного зверя!

Он прислонился к двери с таким видом, словно в запасе у него было все время мира, а Констанс с досадой возразила:

– Ни на кого я не похожа! Просто…

– Что? – Он лениво скрестил на груди сильные руки. – В чем же тогда дело?

– Просто они думают…

– Ну же, Констанс, смелее! Что они думают? – подстегивал Чарлз, явно забавляясь ее замешательством.

– Им кажется, что мы друг к другу неровно дышим, – еле слышно выговорила она. Щеки ее пылали, ладони противно повлажнели. – А мне не хочется вводить их в заблуждение.

– Что касается меня, то я с ними вполне согласен. Да, вы мне очень нравитесь, – уверенным тоном заявил Чарлз. – Очень. Понимаете?

– Я понимаю только то, что интересую вас исключительно как объект сексуальных домогательств, – парировала Констанс, глядя на него в упор, и невольно удивилась, до чего спокойно звучит ее голос.

– Ну, вы меня просто удивляете! Какая пошлость! Что за мысли роятся в вашей прекрасной головке? Да я даже и думать не смел о таких вещах.

– Не юродствуйте, Чарлз, – сурово прервала его Констанс. – Давайте проясним один вопрос. В данное время я не хочу заводить новых романов. Мне вообще не нужны никакие отношения с противоположным полом, будь то дружба или что-либо еще. Дело не в вас, просто мне хорошо одной, понимаете? Кроме того, – продолжала она, осмелев, – мы с вами, как говорится, слеплены из разного теста, так что…

– Вот уж неправда! – перебил Чарлз. – Вы делаете карьеру – я делаю то же самое; вы трудитесь в поте лица – и я тружусь; вам не нужны серьезные отношения – я их вообще боюсь как огня! Понимаете, я не привык ко всем этим конфетно-букетным ухаживаниям по полгода. Так что, по-моему, мы подходим друг другу просто идеально.

– Нет, не подходим! – в отчаянии выкрикнула Констанс. – Я не стану вам хорошей любовницей, я точно знаю, у меня не получится… Роберт был моим первым мужчиной и… – она запнулась, подбирая слова, – мне никогда не нравилось заниматься с ним любовью.

– Так значит, он просто-напросто ничего не умел, – заявил Чарлз тоном, не терпящим возражений. – Вы далеко не фригидная женщина, и не стоит винить себя во всех постельных неудачах. Я бы даже сказал, что вы натура страстная, хотя тщательно скрывающая это под неприступной внешностью.

– Чарлз, прошу вас! – взмолилась Констанс, опасливо оглядываясь в сторону комнат.

Неужели он не боится, что нас могут услышать? Видимо, нет.

– Вы хотите меня, Констанс, и мы оба знаем это, – отчетливо констатировал Чарлз, игнорируя ее отчаянные жесты. – Я тоже хочу этого не меньше вас. Простите за прямоту, – Чарлз смягчился и стал говорить тише, – но вы теперь свободны, я – тоже, у нас обоих кое-какой опыт за плечами. Так что же нам мешает насладиться друг другом?

– Пожалуйста, Чарлз, имейте совесть! – Констанс хотелось закричать, затопать ногами, заплакать навзрыд, как плачут капризные дети, – только бы прекратился этот ужасный разговор. – И вообще мне пора.

– Дело не только в сексе, – остановил ее Чарлз. – Вы интересный собеседник. Мне нравится с вами общаться, так что вдвоем скучать нам будет некогда.

– До свиданья, Чарлз.

Констанс смотрела ему прямо в лицо, и было в ее взгляде что-то такое, отчего Чарлз вдруг наклонился, опершись рукой о стену, и стал пытливо вглядываться в ее черты.

– Это ваше последнее слово? – спросил он, заранее зная ответ.

Констанс кивнула, не в силах разомкнуть губ.

– Мне ваш ответ совсем не нравится, – невозмутимо заметил он, самоуверенно улыбнувшись.

– Чарлз, не надо…

– О, не продолжайте! Это слишком жестоко, – перебил он и, заключив Констанс в объятия, поцеловал так страстно, что у нее на глаза выступили слезы.

Он прижимал ее все сильнее и сильнее, пока не почувствовал слабый трепет ее безвольных губ.

– Слишком жестоко. – С этими словами он игриво чмокнул ее в кончик носа и отпустил.

Когда ошеломленная Констанс открыла глаза, Чарлза уже не было, и только громкий стук хлопнувшей двери возвестил о том, что он уже ушел. Быстрыми неслышными шагами, как ночной вор, она прокралась к дверям и, высунув голову, негромко позвала:

– Чарлз! – Шаги на лестнице затихли, его темная фигура остановилась и замерла в нескольких ярдах от Констанс. – Я осталась при своем. Не обольщайтесь!

– Нетрудно было догадаться, – насмешливо ответил ей голос из темноты.

– Честное слово, я не передумаю! – строго сказала Констанс.

– Поживем – увидим. – Низкий чуть хрипловатый голос звучал вполне уверенно. – Но уже поздно, а у вас был напряженный день, так что идите спать, Констанс.

Она смотрела, как он уходил, а вернувшись в дом, почувствовала себя такой разбитой, словно заново пережила те ужасные минуты после роковой гибели Роберта.

8

На следующий день Констанс проснулась ни свет ни заря. Крохотную комнатушку освещало рассветное солнце. У кровати спал Банга, и тишину ласкового утра нарушало лишь его сопение.

Ей не спалось. Далеко за полночь, когда большие настенные часы в столовой пробили три, Констанс все еще ворочалась с боку на бок, не находя себе места.

Правильно ли я поступила? – спрашивала себя Констанс сотни раз, после того как за Чарлзом хлопнула дверь. И сотни раз приходила к одному и тому же выводу: да, именно так должна была поступить уважающая себя женщина, чтобы сохранить собственное достоинство. У нее действительно не было выбора. А кроме того, так будет проще, ведь до смерти надоело заниматься самокопанием.

Она выскользнула из постели, переступила через Банга, лениво открывшего один глаз, и прокралась в ванную. Поглядев в зеркало, Констанс ужаснулась: покрасневшие края век красноречивее всяких слов свидетельствовали о бессонной ночи.

Она решительно открутила крышку тюбика, где плескался дорогой гель для душа – мамин подарок на Рождество. Немного прохладной воды, лосьон после душа и маникюр – вот прекрасное средство привести в порядок свою внешность. До отъезда в Суррей оставалось три дня. Три дня в Лондоне… Как же убить медленно тянущееся время?

Прошедший день был днем официального открытия выставки, поэтому Констанс хотелось побывать в галерее еще несколько раз. Однако этим утром она уже пообещала Банга совершить с ним долгую прогулку по Гайд-парку, и пес с нетерпением ждал, когда на него наденут ошейник. Согласно прогнозам синоптиков, теплые деньки должны были вот-вот смениться шквальными ветрами и грозовыми ливнями. Так что пока светит солнце, они с Банга будут веселиться на улице весь день.

Констанс еще долго плескалась в ванной, а когда вышла – румяная, чистая, душистая, – сразу же почувствовала себя новым человеком.

Она надела тренировочные брюки, кроссовки и джемпер с длинными рукавами, завязала волосы в хвост и слегка подкрасила ресницы. Продев в уши миниатюрные золотые серьги и слегка подушив запястья туалетной водой, она вышла к завтраку.

Банга нетерпеливо вилял хвостом. Ему не давал покоя аппетитный запах отбивной, которую поджаривали в кухне уже минут десять.

Позавтракал пес на славу. Особенно когда прокрался под стол и, вытянувшись возле ног своей хозяйки, стал получать от нее лакомые кусочки прямо с тарелки. Констанс же кусок в горло не лез, хотя она и убеждала себя, что все в порядке.

Телефон зазвонил в начале девятого, сразу после того как Саймон уехал на работу, а Бренда поплелась будить своих маленьких сорванцов. Констанс ничего не оставалось, как взять трубку.

– Констанс?

От звука глубокого низкого голоса ее бросило в жар.

– Алло? Кто говорит? Констанс? – нетерпеливо вопрошал Чарлз.

– Да, я слушаю, – пробормотала она, собираясь с мыслями. – Простите, но у меня рот был занят бутербродом, – солгала Констанс, объясняя свое замешательство.

– Понятно. У меня на это утро была назначена деловая встреча, но ее отменили, и мне совершенно некуда себя деть. Какие у вас на сегодня планы?

Какие планы? – удивилась Констанс. Да он что, ненормальный в самом-то деле? Я после нашего разговора всю ночь глаз не сомкнула, а ему хоть бы что!

– У меня дела, – заявила она.

– Какие?

– Разные.

– Нельзя ли поподробнее?

– Чарлз, мне казалось, мы все выяснили еще вчера.

– Тогда приглашаю вас на ланч, – не растерялся Чарлз и, прежде чем она успела ответить, добавил: – Сразу обещаю не приставать со своими ухаживаниями. Ну что, идет? Мы же просто встретимся, как два старых друга, которые волею судеб оказались в холодном незнакомом городе…

– Но-но, Чарлз, не забывайтесь: я-то, слава Богу, коренная жительница Лондона.

– Ах да! Но теперь вы живете в Суррее, – ловко вывернулся он.

– И все-таки я вынуждена отказаться, – твердо сказала Констанс. – Вспомните, что было сказано прошлым вечером. Встречаться нет смысла, понимаете?

– Нет, не понимаю. Но попробуйте меня разубедить. Пойдите со мной в ресторан и расставьте наконец все точки над «i»!

Это было просто смешно. Констанс вдруг пришло на ум, что, будь она у себя, а не у Бренды, то давно бы уже повесила трубку, решив тем самым деликатный вопрос расставления точек без рысистых состязаний в красноречии. Но ведь она не в Суррее, а Чарлзу, чего доброго, взбредет в голову перезвонить еще раз, вот тогда-то Бренда с Саймоном и узнают, что она его видеть не хочет. Этого им явно не понять, Чарлз Стэйн так понравился им прошлым вечером, тем более брат ни за что не захочет упустить такого выгодного клиента!

Чарлз уже успел наобещать Саймону золотые горы. Он, дескать, расскажет о галерее всем своим друзьям и партнерам по бизнесу, а те в свою очередь, обезумев от радости, кинутся скупать картины какой-то неизвестной художницы. Довольный Саймон уже подсчитывал барыши.

Он знал, что так будет, думала Констанс, злясь на Чарлза. Он отлично все просчитал.

– Если честно, в галерею я сегодня не собираюсь, – убийственно холодным тоном заявила Констанс, выждав театральную паузу. – И в ресторан мне с вами пойти не в чем. Я не захватила вечерних туалетов. Вот, может, прогуляюсь с Банга по Гайд-парку, пока хорошая погода.

– Ну и отлично, – сказали на другом конце провода.

Неужели отвязался? – обрадовалась Констанс, но, как оказалось, рано обрадовалась.

– Я вот тоже хотел бы сегодня проветриться, погодка-то просто загляденье! Как раз вместе и погуляем.

Ах черт, не отстал… Констанс понимала, что Чарлз вдребезги разбил ее тщательно выстроенные доводы, но все же предприняла жалкую попытку отстоять свою независимость.

– Вам, наверное, вредно много ходить, а я бы хотела гулять до обеда. Банга весь вечер просидел взаперти.

– Не беспокойтесь, не вредно, – пробурчал Чарлз. – Я же не инвалид. Ждите меня через полчаса, я за вами заеду.

– Ладно, – вздохнула она и повесила трубку.

– Кто это был? – Бренда выпорхнула из кухни с таким лицом, словно уже заранее знала ответ.

– Чарлз. Он собирается заехать и взять нас с Банга на прогулку, – глухо сказала Констанс.

– Похоже, ты от этого не в восторге. Что между вами происходит?

Констанс неопределенно пожала плечами. Тогда Бренда подошла к ней и, просительно заглядывая в глаза, тихонько пожала ей руку.

– Только пусть это останется между нами, хорошо? – попросила Констанс.

– Могила, – поклялась Бренда, припечатав указательный палец к губам.

– Понимаешь, я сейчас не хочу ни с кем встречаться. Ни с Чарлзом Стэйном, ни с кем-либо еще. Я ему об этом говорю, а он не верит.

– Это потому, что он не просто «кто-либо еще». Такие на дороге не валяются. Ты потратишь не один год, прежде чем найдется второй такой.

– Но я вовсе не хочу искать такого же, как он! Я и его не хочу… – Констанс осеклась и замялась. Она не была на сто процентов уверена, что так оно и есть. – Я просто не готова к этим отношениям. И не знаю, буду ли когда-нибудь готова.

– Послушай, – вновь заговорила Бренда, осторожно подбирая слова. – Я догадывалась, что у вас с Робертом не все идет как по маслу, особенно когда ты рассказала о его навязчивом желании лишить тебя возможности иметь детей. И, я знаю, Саймона до сих пор гложет чувство вины за то, что он не принял твои жалобы всерьез. Но, Констанс, милая, не все же мужчины такие, как Роберт!

– Знаю, однако мне все равно страшно. Я все еще боюсь встречаться с мужчинами, особенно с Чарлзом. У него слишком сильный характер, он сводит с ума своим обаянием, он….

– Как Роберт? – договорила за нее Бренда. – Поверь, девочка, они вовсе не похожи!

– В любом случае от меня ему нужно только одно, – тихо призналась Констанс. – Он так прямо и сказал, открытым текстом, представляешь?

– Не может быть!

– Очень даже может. – Констанс горько усмехнулась. – Он такой же, как его папочка. Вот уж воистину яблоко от яблони…

– Ну, тебе виднее. – Бренда поджала губы и с сожалением посмотрела на Констанс. – Мне просто хочется, чтобы ты встретила кого-то, кто способен сделать тебя счастливой. Ой, мне пора! – встрепенулась она, бросив взгляд на часы. – Детей надо вести в садик… И не забудь: ужинаем сегодня в семь.

– Хорошо.

Констанс порывисто обняла Бренду и попрощалась с племянниками. Когда дверь за ними закрылась, в доме стало удивительно тихо. Констанс вымыла посуду, смахнула со стола оставшиеся после детского завтрака крошки и вытерла лужицу молока на полу. Банга не отходил ни на шаг и требовательно заглядывал хозяйке в глаза.

– Иду, иду. – Констанс улыбнулась собаке. – Но сегодня мы будем гулять не одни…

Услышав магическое слово «гулять», пес радостно завилял хвостом.

Не прошло и десяти минут, как в дверь постучали.

– С добрым утром! – бодро поприветствовал ее Чарлз, когда Констанс открыла дверь.

Выглядел он просто замечательно: черные джинсы в обтяжку и темно-серая хлопчатобумажная рубашка как нельзя лучше подчеркивали стройность его фигуры. Закатанные по локоть рукава обнажали мускулистые загорелые руки, обильно покрытые черными завитками волос. Словом, красивый и в силу этого наверняка опасный мужчина. Констанс потребовалось несколько секунд, чтобы перевести дыхание и оторвать взгляд от его дьявольской наружности.

Когда он приехал, она была уже готова и нарочно не стала приглашать Чарлза зайти. Одно дело погулять в его компании с собакой на людях, когда тебе ничто не грозит, а другое – оказаться с ним наедине, в пустом доме с пятью уютными спальнями. Закрыв дверь на ключ, Констанс с Банга на поводке прошла вслед за Чарлзом по направлению к воротам.

– Давайте поедем на моей машине? Ваша-то совсем кроха, – предложил Чарлз, покосившись на видавший виды «остин».

В этом был определенный резон: как только Банга прыгал на заднее сиденье и высовывал голову в окно, машина Констанс сразу казалась переполненной и до жалости смешной. Констанс, желая хоть в чем-то быть хозяйкой положения, вымучила вежливую улыбку и язвительно прошипела:

– Благодарю, как-нибудь разместимся.

Через дорогу их ждал не джип, который четыре месяца назад вез Констанс домой по заснеженному полю, а новенький «бегали» с велюровым салоном нежно-голубого цвета.

– Все же лучше на моей, – настаивал Чарлз, подталкивая Констанс к своей блестящей лаком машине.

Констанс решила сменить гнев на милость.

– Хорошо, будь по-вашему. Но если Банга испачкает сиденье, пеняйте на себя.

– За сиденье не беспокойтесь. – Озорные голубые глаза смеялись ей в ответ. – У меня в багажнике столько всякого тряпья, что можно застелить хоть все четыре сиденья. – С этими словами он распахнул дверцу и, усадив Констанс, сел за руль.

– Вы знаете, как проехать к Гайд-парку? – спросила она, как только машина тронулась с места.

– Да, но мне известны места и получше, – заявил Чарлз. – Такому псу, как Банга, необходим простор и много разных запахов. За городом есть одно местечко, где я частенько проводил время, когда учился в университете. Представьте: огромный цветущий луг – простор, благоухание… Но самое приятное, что там есть отличное кафе.

– Банга и в Гайд-парке понравится, поедемте туда, – попросила Констанс, в чьи планы не входило обедать с Чарлзом в «отличном кафе».

Он сделал нетерпеливый жест.

– Вы ведь сами сказали, что погода скоро испортится. Дайте же бедному животному насладиться теплым деньком.

Констанс обернулась и посмотрела на «бедное животное», которое лежало на заднем сиденье и умоляюще глядело на хозяйку, высунув влажный розовый язык.

– Уговорили, – коротко сказала она, повернувшись к Чарлзу.

Прибыв на место через полчаса, они оставили машину под сенью липовых ветвей и зашагали навстречу сочной зелени лугов. Вопреки ожиданиям, Констанс здесь очень понравилось. Да и Чарлз проявил себя с новой, совершенно незнакомой ей стороны, поддерживая непринужденную беседу без малейшего намека на что-либо личное.

Утро было сказочное. Поднимая глаза к безоблачному весеннему небу, Констанс ощущала легкое дуновение теплого ветерка и с готовностью подставляла ему лицо. Банга вовсю наслаждался свободой, бегая по полю за палкой, которую время от времени бросала хозяйка.

К полудню они набрели наконец на кафе. Констанс нашла забавным это приземистое бревенчатое здание с соломенной крышей. Они с Чарлзом уселись на длинные скамьи друг напротив друга, а Банга, как обычно, полез под стол. В ожидании бифштекса, зажаренного по-домашнему, и пирога с ягодной начинкой они с наслаждением потягивали из высоких бокалов янтарный эль.

– Нравится?

Чарлз улыбнулся одной из своих неотразимых улыбок, загадочно поглядывая на Констанс через стол.

– Очень. Вы говорите, ходили сюда, когда были студентом?

– Постоянно, – подтвердил Чарлз. – После того, что случилось у нас с Оливией, – ага, алчную подружку звали Оливия, отметила про себя Констанс, – я стал проводить больше времени с друзьями. Наверное, они решили, что мне не мешает немного развлечься, и после напряженной учебной недели приезжать сюда было одно удовольствие.

– Друзья были, как я понимаю, и мужского, и женского пола? – не удержалась Констанс.

– Само собой, – выразительно хмыкнул Чарлз.

– И развлекались вы скорее всего все вместе? – уколола его Констанс. – По дороге сюда я заметила довольно соблазнительные заросли.

Чарлз рассмеялся.

– Ну да, конечно, были какие-то интересные моменты, насколько я помню. Сами судите: весна, теплынь, компания великовозрастных детей в кои-то веки осталась без родительской опеки. Как тут не увлечься? Да что вам рассказывать, вы сами все понимаете!

На самом деле понять этого Констанс не могла. Ее, воспитанную в строгости, отдали учиться в колледж недалеко от дома. После занятий она возвращалась к ожидающей ее матери. Отца тогда уже не было в живых, Саймон женился, и Констанс не могла, да и не хотела покидать мать, самого близкого ей человека. Констанс никогда особенно не жалела о своем добровольном затворничестве, но ей часто приходила в голову мысль, что, окажись у нее побольше опыта, возможно, не была бы она так слепа относительно Роберта.

– А вы чем занимались? – поинтересовался Чарлз, наклонившись к столу. – Вы говорите, Роберт был у вас первым, но до него вы, наверное, тоже с кем-то общались? Ходили на вечеринки, веселились, да?

– Ну, в общем да… – промямлила Констанс, отводя глаза. – У меня, конечно, были друзья.

У нее были отношения с мужчинами, но платонического характера. Ни один из них не тронул ее душу, не смог завладеть ее сердцем, разбудить в нем любовь.

– Но вы знали, что это все не то, правда? – допытывался Чарлз.

– Думаю, да…

Чарлз дотронулся до ее руки.

– Констанс, что с вами?

– Ничего. Ни-че-го, – отчеканила она, отдергивая руку. – Давайте наконец перекусим.

Еда оказалась удивительно вкусной, и Констанс съела все до последней крошки, но на десерт сил у нее уже не хватило, и она пожертвовала пудинг в пользу Чарлза.

– Кормят здесь все так же отменно, – констатировал Чарлз, с удовольствием поглощая сладкую розовую массу. – Помню, мы наедались тут на неделю вперед, ведь в университетской столовой кормили отвратительно.

– У вас действительно была запланирована на сегодня деловая встреча? – спросила Констанс, хотя и подозревала, что ответ будет ей неприятен.

– Да, но ее отменили, – кивнул Чарлз. – Так постановил директорат нашей компании.

– А вы кем там работаете?

– Президентом…

Констанс как током ударило. Краска бросилась ей в лицо, перед глазами поплыли круги. Заметив ее смущение, Чарлз поспешил все объяснить:

– Простите, но вы не оставили мне выбора, – извиняющимся тоном оправдывался он. – Ваша агрессия прошлой ночью… Обида… Что я должен был делать? Вы мне нравитесь, Констанс, – при этих словах она невольно заёрзала, – и я просто хотел с вами посидеть где-нибудь. Вот и все. Никакого криминала.

– Но так нечестно!

– Не совсем. Я же сказал, что встречу отменили. А вы не спросили, кто и зачем. Тогда бы я не смог вам солгать. Вот если бы я предложил вам поужинать, вы бы что мне ответили?

– Сами знаете!

– Ну вот… Поэтому я решил немного схитрить.

– Знаете, Чарлз, мне совсем не нравится, когда мной манипулируют! – чеканя слова, выпалила Констанс.

– А разве я это делаю?

– Конечно, делаете! И не стройте из себя оскорбленную невинность. Вы прекрасно понимали, какую игру надо вести!

– Могу я хотя бы рассчитывать на прощение? – заискивающе глядя ей в глаза, взмолился Чарлз.

– Можете…