Текст книги "Пожиратели сознания"

Автор книги: Фрэнсис Пол Вилсон (Уилсон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

12

…Джек посмотрел на девушку в середине очереди к кассе. Она закашлялась. Стоя в самом конце, он видел, как люди перед девушкой и за ней отшатнулись.

– Простудилась, – сказала девушка. Из-за хирургической маски на лице голос ее звучал приглушенно.

На всех покупателях в магазине, включая Джека, были такие же маски. Джеку это нравилось – не только спасают от микробов, но и скрывают лицо. Магазин был забит людьми. Прошел слух, что подвезли товар, и люди скупали все, что было под силу унести. Джек оставил Джиа и Вики в квартире, где им не угрожала инфекция, и пошел в одиночку. Его тележка – действительно личная, потому что он толкал ее из дома до магазина, – была нагружена кукурузой, персиками и помидорами, похожими на куски мяса. Он еще успел прихватить со стремительно пустеющих полок несколько банок консервированной фасоли.

Неплохая добыча, подумал он, довольный результатом вылазки. В эти дни продукты подвозили лишь от случая к случаю, потому что выжившие перехватывали грузовики и забирали себе содержимое, так что приходилось брать то, что удавалось найти. Похоже, сегодня их ждет итальянский стол. Джиа сделает свою знаменитую красную подливку и…

– Она одна из них! – завопила грузная женщина в голубом сари, стоящая за простуженной девушкой, и отпрянула от нее. – Я видела, она приподняла край маски перед тем, как закашляться!

– Я всего лишь простужена, – прохрипела девушка. У нее были широко расставленные голубые глаза и короткие черные волосы. – Заверяю вас, это просто простуда.

– Я тоже заметил, – сказал черный мужчина за женщиной в сари. – Подняла маску чуть ли не на пол-лица!

У Джека было смутное ощущение, что он тоже видел нечто подобное, но лишь краем глаза, поэтому он промолчал. Два человека засекли девушку. И третий не изменит ее судьбы.

Чувствуя, чем все это может кончиться, он выкатил тележку из очереди и пристроился в самом хвосте ее, стараясь держаться ближе к выходу.

Женщина на контроле подозвала дежурного, но тот, услышав возбужденные голоса, уже сам спешил к ней. Он был невысок и худ и в любой другой ситуации помедлил бы, но сейчас на нем была желтовато-коричневая форма милиции Нью-Йорка, он имел при себе набор для анализов и был вооружен. Всем своим видом он говорил: я официальное лицо, так что не вздумайте мне мешать.

– В чем дело? – Должно быть, он строго сжал губы, но хирургическая маска на лице скрывала их.

Кассирша показала на девушку:

– Говорят, она кашляла, сдвинув маску.

– Это так? – прищурился дежурный, берясь за серологический тестер, висящий у него на поясе. – О'кей. Придется взять у вас каплю крови.

– Всего лишь простуда, – отодвигаясь от него, сказала девушка.

– Если это подтвердится, вы можете идти и заниматься своими делами – после анализа.

Джек, который к этому времени уже пристроился у самой дальней кассы в углу, обратил внимание, что дежурный не сказал, что случится, если у девушки не просто простуда.

– Нет! – Девушка сорвала маску. – Никаких анализов крови! Мы плюем на ваши анализы!

Затем она рванулась к толпе вокруг кассы и начала плеваться – не на анализатор, а на окружающих. Перепуганные покупатели, издавая вопли, попытались скрыться, но для этого не было места. Дежурный вытащил свой пистолет, но было ясно, что если он выстрелит, то пострадают ни в чем не повинные люди.

Вдруг Джек увидел, как в руке девушки что-то блеснуло – старомодная опасная бритва, – и понял, что сейчас последует. Как и все остальные.

Толпу охватила паника.

– Она камикадзе! – завопил кто-то.

Джек видел, как девушка всадила лезвие глубоко себе в горло и рванула его вбок. Затем она широко раскинула руки, закинула голову и закружилась на месте. В ее движениях была даже определенная грация, и на нее было бы приятно смотреть, если бы не багровая струя, которая дугой ударила из горла и, пульсируя, как гейзер, залила всех, кто стоял в радиусе десяти футов.

Танец длился недолго. Ноги у нее подкосились, колени подломились, и она рухнула на пол сломанной восковой куклой, дергаясь в багровой луже.

Но хотя танец завершился, аудитория продолжала реагировать: те, кто вопил, прижатые к кассе, стремились выбраться в глубь торгового зала; те, кто входил в магазин, разворачивались и торопились обратно, в относительную безопасность улицы. Джек, оказавшись на ничейной земле между теми и другими, предпочел улицу и выкатил нагруженную тележку сквозь вращающиеся двери. Магазином он займется завтра. Его приведут в порядок не раньше, чем через час, а то и два. А теперь он хочет вернуться домой.

Шесть месяцев назад такая сцена потрясла бы его. Теперь же… он ничего не чувствовал. До сегодняшнего дня ему выпало сомнительное удовольствие быть свидетелем смерти двух других камикадзе, но никогда еще он не был так близко к ней. Коллективный разум, мыслящая общность, подобная пчелиному рою, повсюду отдавала одни и те же военные приказы: найти людное место и тайно распространять инфекцию, – кашляя, чихая, оставляя на овощах и фруктах мазки слюны, – ну а если поймают, покончить с собой, испустив мощную струю крови. Чистый прагматизм: пожертвовать одной из своих пешек ради возможности заразить десятки других.

Рою свойственен безжалостный прагматизм. В этом и кроется ключ ко всем его успехам.

Отойдя на полквартала от магазина, Джек остановился, снял маску, стянул свою ветровку и кинул ее на тележку. Порыв ноябрьского ветра резанул его, но на нем была плотная фланелевая рубашка. Он вынул из кобуры за спиной «глок» и открыто положил его на куртку. И снова двинулся в путь.

Серый, мрачный ветреный день соответствовал настроению Джека. Ему хотелось, чтобы выглянуло солнце – согрело кожу и, может, как-то прогнало озноб из души. Солнечный свет выгонит на улицы людей – может, считая, что он способствует здоровью, что дополнительный ультрафиолет убьет микробы, – но Джек предпочитал пустынные улицы, особенно когда везет домой запас еды. Но даже сейчас он был настороже.

Впереди он увидел знакомое лицо – сосед, кивнув, оказался у него на пути.

– Эй, – с улыбкой сказал он, окидывая взглядом тележку Джека. Он не мог не обратить внимания на «глок». – Для меня что-нибудь осталось?

– Хватит, – сообщил Джек. – Но вам стоит немного подождать. Внутри сработал камикадзе.

– Вот дьявольщина! – сказал знакомый. – Они уже сами не знают, когда кончать с собой. Им же известно, что мы вакцинированы. Почему они продолжают свои попытки?

– Просто потому, что груда мозгов не означает, что они поумнели.

Собеседнику это не показалось смешным, как и Джеку, но это было лучше, чем обсуждать слухи, что, мол, вакцина не отвечает своему назначению, что она дает сбои по всей стране. Остатки правительства США утверждали, что такие лживые сведения распространяют инфицированные для деморализации еще здоровых, но никто не знал, чему верить.

– Наверно, схожу к магазину и подожду снаружи, пока все не уберут.

Джек помахал ему на прощание и посмотрел вслед. Когда он убедился, что парень не собирается разворачиваться и нападать на него сзади, то снова двинулся к дому. Он знал, что всегда был немного параноиком, но шесть месяцев назад стал носить с собой «глок» в кобуре и с тех пор не беспокоился, что кто-то решит покуситься на его продукты. Как говорится, ты не параноик, если на тебя пытаются напасть. А ведь пытались. О да, еще как пытались.

По прошествии времени Джек все отчетливей видел, как расползается ткань социальной жизни общества, как она распадается на куски.

Доверие исчезло, потому что любой самый лучший и старый друг, ближайший обожаемый родственник мог оказаться носителем вируса. И мало того что они были инфицированы – это была не их вина, – но менее чем через неделю они становились совершенно иными личностями, одержимыми одним желанием – заразить тебя.

Сострадание стало далеким воспоминанием. Конечно, ты жалеешь жертв вируса – после того как они мертвы.

Джек не знал, что делается в остальной части страны, но тонкое чувство общности, которое существовало в Верхнем Вестсайде, окончательно атрофировалось. Вы могли думать, что где-то есть и другие способы существования, есть коммуны, где неинфицированные берутся за руки и смыкают ряды против зараженных. Но не в тех случаях, когда вчерашний неинфицированный союзник сегодня становится инфицированным врагом.

Джек прикинул, что окружающая обстановка может распространиться на всю страну. А если она обрела международный характер, то это означает, что весь мир провалился в выгребную яму – старый общественный порядок рассыпается на глазах, уступая место новому миропорядку, который распространяется с геометрической скоростью, – беспощадный, непобедимый, и человечество, не задавая вопросов, как снежный ком летит к единой цели.

Странное смешение чувств владело им в эти дни. Большую часть своей взрослой жизни он провел скрываясь от требований общества, отвергая и проклиная их. Но теперь, когда он очутился среди руин, поймал себя на том, что, несмотря на всю их неприемлемость, он укоренен в них и надеется найти способ как-то удержаться на краю. Потому что Рой еще более неприемлем, чем тот миропорядок, место которого он старается занять.

О себе не стоит так уж беспокоиться – быть привидением в механизме Роя не сложнее, чем существование в социальном механизме Америки. Он справится. Его главной острой заботой были Джиа и Вики и необходимость спасти, уберечь их. Они не должны жить среди развалин, но Рой был так обширен и напорист, что Джек не знал, как уберечься самому. Он ненавидел себя за это признание, но понимал, что ему нужна помощь, дабы защитить два самых дорогих для него создания. Он понимал, что не стоит ничего ожидать ни от демократов, ни от республиканцев, но, может, какой-то гений от медицины найдет убийственное для врага средство.

И самое страшное, что разрушение государства потребовало всего пяти месяцев.

Сначала вирус мутировал в форму, которая распространялась по воздуху. Затем начальные маленькие отряды Роя заполонили все транспортные узлы Нью-Йорка – аэропорты Ла-Гуардиа и Джона Фицджералда Кеннеди, вокзалы Пенсильвания и Гранд-Сентрал, откуда и пошло распространение вируса. Отсюда зараза захлестнула страну и двинулась по миру. Десятки миллионов стали членами Роя прежде, чем кто-либо осознал его существование. На первых порах и в сенате, и в конгрессе увидели в Рое потенциальный избирательный округ и стали излагать друг другу, кто может дать ему больше особых прав и наделить обязанностями. Но после того, как большинство политиков инфицировались, дебаты прекратились.

К тому времени как большинство осознало масштаб угрозы, было уже поздно.

Политика сдерживания, к которой прибегнул Центр по контролю над заболеваниями, исходила из модели гриппа и оказалась неэффективной. Во-первых, люди, подхватившие грипп, как и окружающие, знали, что больны; во-вторых, жертвы гриппа плохо чувствовали себя и старались, чтобы им стало лучше. Для населения Роя чем больше их становилось, тем лучше.

И они были повсюду. Они отравляли запасы воды, проникали на продовольственные предприятия и молочные фермы. Люди боялись есть то, чего они не прокипятили, не прожарили или не приготовили сами.

Идя по тротуару, Джек думал, как он часто делал, о своей сестре. Кейт сменила свой образ жизни так же быстро, как и вошла в него. Он искал ее, но она непрерывно перемещалась, распространяя вирус вместе с остальным авангардом Роя, и он никак не мог найти ее. Но на прошлой неделе он позвонил в ее офис в Трентоне и узнал, что она вернулась к практике. Она отказалась брать трубку, и он с тяжелым сердцем нажал на рычаг. Он думал о Кейт как о детском враче, которой доверяли родители, и, опасаясь за своих детей, приводили малышей к ней на вакцинацию против вируса. И если они, входя к ней в кабинет, не были инфицированы, то, покидая его, несли в себе вирус. Для этого надо было слегка смочить слюной кончик иглы или поместить мазок с вирусом на лопаточку, которой прижимали язык…

Мысль, что Кейт предает этих детей, нарушает клятву не причинять вреда пациенту, уничтожив порядочного и заботливого человека, которым она когда-то была, наполняла Джека бессильной яростью. Он хотел кого-то искалечить, изуродовать, убить, заставить расплатиться, но как справиться с вирусом?

Он подумал, может, ему стоит съездить в Трентон и… что-нибудь сделать. Но что? Прикончить гнусное создание в облике своей сестры? Прежняя Кейт, настоящая Кейт, захотела бы, чтобы он это сделал. Попросила бы.

Но может ли он пойти на это? Взять на прицел свою сестру – пусть даже она больше не его сестра – и нажать на спуск? Этого он не мог себе представить.

Приближаясь к своему кварталу, Джек ускорил шаги. На входе в него нос к носу стояли две старые машины, блокируя ближний проход в квартал; он знал, что на дальнем конце таким же образом расположены две другие развалины, – знал, потому что вся эта диспозиция была его идеей. Как-то в прошлом месяце он подошел к дверям каменного дома поговорить с соседями – обычно держась на безопасном расстоянии от окна или на тротуаре, – с которыми он никогда не встречался за все годы жизни здесь, и изложил им идею закрытия квартала. Кто-то, лучше знавший население квартала, принял мяч и повел его дальше – организовал жителей и разбил их на вахты. И теперь никто из чужих не мог проникнуть в квартал без сопровождения местного жителя.

Джек кивнул парню, которого знал только как Джорджа. Тот стоял за одной из машин. Обрез 12-го калибра он держал у бедра. Когда Джордж махнул ему проходить, мимо проехала сине-белая машина нью-йоркской полиции с двумя копами на переднем сиденье. Полицейский-пассажир скользнул взглядом по Джеку с Джорджем и отвернулся. Он не мог не увидеть ни «глока», ни обреза, но никак не отреагировал. Потрепанные остатки официальных учреждений больше не обращали внимания на вооруженных граждан – невидимая опасность вируса представляла для города куда большую угрозу. И кроме того, полиции катастрофически не хватало. Они стали первой целью Роя: копов вызывали на семейные разборки, заражали их, и таким образом в их рядах формировали пятую колонну, которая заражала остальных. Неинфицированные копы сидели по домам, пока им делали анализы крови.

Вакцина и наборы для анализа – маленькие дешевые домашние наборы, как тест на беременность, – но могут ли эти тонкие прутики в плотине противостоять напору Роя? Если же и они не выдержат…

Джек втащил тележку на третий этаж – его крепость сама по себе была атоллом в пределах закупоренного квартала – и постучал в дверь; у него был ключ, но Джиа была так взвинчена в эти дни, что он решил поберечь ее нервы и не вваливаться.

– Ох, Джек! – услышал он ее голос из-за двери и понял, что Джиа приникла к глазку, но уловил какую-то странную нотку в ее голосе. Что-то случилось.

Когда она открыла дверь и он увидел ее покрасневшие глаза и заплаканное лицо, то все понял.

– В чем дело?

Она втянула его внутрь, оставив тележку в холле, и закрыла дверь.

– Тест! – всхлипнула она. – У меня и у Вики – оба положительные!

У Джека оборвалось сердце. Джиа была одержима опасностью вируса и каждый день всем троим делала анализ. Джек покупал наборы десятками, считая, что если они успокаивают ее, то ради бога, пусть, если хочет, проверяется по два раза в день.

Но подсознательно он всегда опасался возможности такого момента: ошибочный положительный анализ.

– Нет. – На языке у него была жгучая горечь. – Нет, этого не может быть. Это, должно быть, ошибка!

Джиа замотала головой, и по щекам ее снова потекли слезы.

– Я только что повторила анализ. Результат тот же.

– Значит, бракованный набор.

– Тот же, что и вчера.

Джек не мог понять, что произошло. Он перевез их сюда, чтобы защитить, чтобы здесь они были в безопасности. И Джиа, и Вики всецело были под его крылом, редко покидая квартиру.

Тошнотворное чувство усилилось, когда на него обрушилась страшная мысль: а не моя ли это оплошность, не я ли принес домой заразу?

– Сделай анализ снова, – сказал он. – На этот раз всем нам.

Джиа кивнула и вытерла глаза.

– О'кей. – Повернувшись, она позвала: – Вики!

– Что? – донесся из задней комнаты голос девочки.

– Зайди сюда на минуту, ладно?

– Но я смотрю кино!

. – Ты его видела уже сто раз. Зайди на минутку.

– Снова смотришь «Ловушку для родителей»? – спросил Джек, стараясь с появлением Вики изобразить хорошее настроение.

– И я была в самом интересном месте, когда они узнают, что сестры!

– Это самое лучшее в видео – можешь остановить фильм в любое время и запустить его снова с того же места.

Джиа сидела у секретера Джека.

– Дай мне пальчик, Вики. Вики, застонав, закатила глаза.

– Только не снова!

– Перестань. Всего разок. На этот раз вместе с Джеком.

– Ну ладно.

Она подошла к Джиа, протянула ей руку и поморщилась, когда мать уколола в подушечку пальца микроиглой. Капля крови, упавшая на кружок промокательной бумаги в центре тест-полоски, тут же всосалась в него.

– Вот и все. – Джек видел, что Джиа заставила себя улыбнуться. – Разве было больно?

– Нет. Теперь я могу смотреть кино?

– Конечно.

Когда Вики, посасывая свою крохотную ранку, умчалась, Джиа дрожащими руками капнула из бутылочки реагент в окрашенный кровью круг. Посмотрев на часы, она отложила тест-полоску и подняла взгляд на Джека.

– Твоя очередь.

Джек подставил ей палец для того же ритуала. Укола он почти не почувствовал. Скоро образец его крови смешался с реагентом. Оставалось подождать десять минут.

Третий анализ Джиа сделала себе.

Ожидание казалось бесконечным. Джиа ходила взад и вперед, потирая руки. Словно стараясь что-то соскрести с них – красивая, молодая, светловолосая леди Макбет, оттирающая с пола стойкое пятно. Джек дважды было открывал рот, дабы что-то сказать, успокоить ее взвинченные нервы, но, черт побери, никак не мог найти правильных и умных слов.

Наконец Джиа посмотрела на часы.

– Время. – Но она не шевельнулась. – Джек… лучше ты. Я не могу… я просто…

– Конечно, Джи.

Джек подошел к столу, разложил на нем три карточки, тщательно соблюдая порядок, и одну за другой стал поднимать защитные пленки, выявляя результаты анализов. Вокруг кровяных пятнышек на первой и третьей карточках были… синеватые овалы. А на второй – только влажное пятно.

Джек закрыл глаза, потому что комната пошла кругом.

Этого не может быть. И не было. Это ошибка. Мы все прошли вакцинацию, мы все ели и пили одно и то же, выходил из дому только я, и я единственный, кто подвергался опасности. Беда должна обрушиться на меня, а не на них.

Он открыл глаза и снова уставился на карточки, мечтая увидеть другие результаты. Но ничего не изменилось: два положительных результата обрамляли один отрицательный.

Джиа смотрела на него.

– Ну?

Джек сглотнул.

– Положительные, – не сказал, а прохрипел он и быстро перетасовал карточки. – Все три.

– О, Джек! – всхлипнула Джиа, кидаясь к нему. – Только не ты!

Она приникла к нему, и они застыли, обнявшись. Джиа всхлипывала, а у Джека так перехватило горло, что он не мог говорить.

Он скомкал в кулаке результаты анализов. Джиа ничего не должна знать. Если она узнает, что у него результат анализа отрицательный, то возложит всю вину за инфицирование Вики на единственного другого человека, от которого ребенок мог заразиться. То есть на себя. Она не согласится, что сама могла подхватить инфекцию от Вики. Всю вину Джиа примет на себя, и она сокрушит ее.

Отрицательный результат Джека станет глубокой пропастью между ними – она отстранится от него, опасаясь, что поцелуй, ласка, даже слово могут заразить его. Джек не мог этого позволить, особенно сейчас, когда она так нуждалась в нем.

– Господи, мне так жаль, Джиа, – выдавил он. – Должно быть, это я принес домой…

– Но как это могло случиться? Мы принимали все меры предосторожности. И вакцина…

– Не подействовала. Потом я слышал такие разговоры на улице. И теперь мы знаем, что это правда.

Она спрятала лицо у него на груди и снова заплакала.

– Вики… я не могу и подумать…

– Я понимаю, – сказал он, прижимая Джиа к себе. У него самого перехватило спазмом горло при мысли, что Джиа и Вики станут всего лишь марионетками из плоти и крови, которыми будет управлять Рой. – Я понимаю.

И что теперь? – задал он себе вопрос, пытаясь справиться с паническими лихорадочными мыслями. Что я могу сделать?

Он не слышал, чтобы кто-нибудь справился с инфекцией. Но это не означало, что и впредь ни у кого ничего не получится. Всегда есть возможность прорыва, шанс, что выпадет счастливая карта.

Посмотреть на меня – я должен был подхватить инфекцию, но этого не случилось. Может, в этом что-то есть. Но как выяснить?

Эйб. Эйб знает все и вся.

Он отстранил Джиа и посмотрел ей в глаза.

– Это еще не конец.

– О чем ты говоришь?

– Когда я вчера беседовал с Эйбом, он упомянул о каком-то новом крупном открытии.

– Времена открытий уже прошли, – мрачно сказала она.

– Джиа, если и есть какая-то информация, хоть какая-то, Эйб ее получит. Я сейчас позвоню ему.

Он схватил сотовый телефон и набрал номер Эйба. Раньше ему это не пришло бы в голову, но за последние пять месяцев многое изменилось. Он подождал, пока не прозвучала дюжина сигналов – Эйб никогда не полагался на автоответчики, – и сделал еще одну попытку. Ответа опять не последовало. В это время дня Эйб всегда на месте. Может, он во власти мрачного настроения, когда не обращает внимания на телефоны. В последнее время оно все чаще и чаще приходит к нему.

– Похоже, придется съездить повидаться с ним. – Джек не хотел оставлять Джиа, но времени было в обрез. Поскольку анализы дали положительный результат только что, это означало, что она и Вики находятся на ранней стадии заболевания. И если что-то еще можно сделать, то чем скорее, тем лучше. – Я ненадолго. Потерпите?

Джиа молча кивнула.

– Джиа, – сказал он, кладя ей руки на плечи, – мы одолеем беду. – Джек понимал, что говорит как плохой актер в дешевой мыльной опере, но он не мог видеть ее в таком состоянии. Он должен дать ей хоть какую-то надежду. – Разве я когда-нибудь подводил тебя?

– Джек… – В ее голосе звучала бесконечная усталость. – Это совсем другое. Твои методы здесь не годятся. Во всем мире лучшие ученые ломали себе голову, и ни у кого ничего не получилось. Каждый раз, когда они думали, что нашли решение, например вакцину, вирус снова мутировал. Так что ты можешь сделать?

Что он может ответить на ее слова? Нет оснований считать, что он может дать Джиа и Вики хоть какой-то шанс, когда это не удалось самым головастым мозгам. Но он не хотел сдаваться.

– Может, я страдаю излишним самомнением. А может, не в силах безучастно наблюдать – мол, пусть идет, как идет. Но я должен что-то делать.

– Так делай, – сказала Джиа, но в ее словах не было и намека на энтузиазм. – Но только не вселяй в меня надежду, Джек, потому что я просто больше не могу. Я жду конца – своего, твоего и всего, что у нас могло быть… гибнет все, что могло быть у Вики.

– До этого еще не дошло.

– Еще как дошло. От нашего будущего осталось всего несколько дней. Будь это смерть, я могла бы принять ее, – по крайней мере, для себя. Но быть живым трупом… и…

Ее голос прервался. Она отвела взгляд от Джека и уставилась куда-то в пространство.

Джек никогда не видел ее такой. Что случилось с ее несгибаемой внутренней силой? Словно вирус уже успел изменить ее: как-то проник внутрь и потушил искру ее души.

Он снова обнял ее и поцеловал в лоб.

– Не списывай нас со счетов. Я встречусь с Эйбом и узнаю, что ему известно. – Выпустив Джиа, он направился к дверям. – Вернусь через час или около того. Если задержусь, позвоню. О'кей?

Джиа рассеянно кивнула:

– Я буду на месте. Куда еще мне деться?

У самых дверей он повернулся и увидел, как она, словно потерянная душа, стоит в середине комнаты. Л может, не стоит покидать Джиа в таком состоянии, подумал он. Но он должен увидеться с Эйбом. Если есть хоть тень надежды, Эйб будет о ней знать.

Освободившись от тележки, Джек без особых затруднений по пустынным улицам добрался до Амстердам-авеню. Он и сам не знал, то ли убегает от мрачной реальности своей квартиры, то ли бежит к мелькнувшему лучу надежды. Вскоре он остановился перед магазином спортивных товаров «Ишер».

Внутри горел спет, но входная дверь была заперта. Тут что-то не так. Он забарабанил по стеклу, но Эйб так и не появился.

Обеспокоившись – Эйб вечно ждал, что с ним вот-вот приключится инфаркт, – Джек вытащил аннулированную карточку «Виза», которую таскал в бумажнике на такой вот случай. Посмотрев в оба конца улицы и никого не увидев поблизости, он пустил ее в ход, чтобы отжать щеколду замка. Эйб никогда не прилагал много усилий, чтобы уберечь свой магазинчик, выходящий на улицу, но чтобы попасть к нему в подвал, потребовалось бы никак не меньше танка «шерман».

– Эйб? – крикнул он, входя и прикрывая за собой дверь. – Эйб, это Джек. Ты здесь?

Молчание… а потом громкое чириканье и трепыхание голубых крыльев над головой. Парабеллум, попугай Эйба. Уходя, Эйб всегда запирал его в клетку, так что он должен быть на месте.

Но опасения Джека усилились, когда он направился к стойке в задней части магазинчика, за которой они с Эйбом проводили в разговорах так много часов, решая мировые проблемы. Зайдя за угол, заваленный хоккейными клюшками и шлемами, он остановился как вкопанный, – стойка была залита чем-то красным, и такие же потеки виднелись на стене.

– Нет, – прошептал Джек.

Желудок свело спазмом, но он заставил себя сделать шаг вперед. Только не Эйб. Не может быть.

Но чья еще кровь тут может быть?

Он, содрогаясь, подошел к стойке, обогнул ее, посмотрел вниз…

Эйб лежал на спине, белая рубашка была залита багровыми пятнами, голова повернута под каким-то немыслимым углом, в горле зияла рваная дыра, разорванная выстрелом из обреза, лежащего на коленях.

Джек согнулся вдвое – его затошнило. Не вырвало, но позывы не оставляли его. Гнев заставил прийти в себя. Кто это сделал? Тот, кто пытался изобразить картину самоубийства, не знал Эйба, потому что Эйб никогда бы…

Наконец Джек выпрямился, спотыкаясь, прошел в заднюю часть магазина, нашел старое полотнище и накрыл тело Эйба.

Кровь… она еще не высохла… все это случилось не более чем двадцать или тридцать минут назад…

Если бы только я вышел на несколько минут раньше, я бы успел сюда, чтобы…

И тут он увидел кое-что на дальнем конце стойки. Квадратик тест-полоски. Он подошел поближе. Использованная… и синий ореол говорит, что анализ дал положительный результат.

Джек обмяк у стойки.

– Ох, Эйб…

И тут он все понял: Эйб не видел для себя надежды. Это означало, что Джеку нечего будет предложить Джиа и Вики.

Он долго сидел неподвижно, чувствуя полную растерянность, когда глядел на тест-полоску. Наконец он заставил себя встать. Я не могу оставить Эйба в таком виде. Что бы он сделал на моем месте? Позвонить копам? Явятся ли они? А если да, то начнется расследование и кто-нибудь найдет арсенал в подвале. А тем временем тело Эйба будет лежать в холодильнике морга.

Нет. Он этого не позволит. Джек знал, что ему придется сделать: он вернется сюда ночью на машине и отвезет тело Эйба в Центральный парк. Без колов, без расследований, тихое и глубоко личное погребение его самого старого и дорогого друга.

Но вот как насчет семьи Эйба? Джек знал только о его дочери в Куинсе. Сара. Джек никогда не видел ее.

Джек взял забрызганную кровью записную книжку и вытер ее. Внизу, в подвале, Эйб пользовался компьютером, но здесь, на первом этаже, предпочитал старые методы. У него болезненно перехватило горло, когда он увидел корявый почерк Эйба, и на мгновение буквы расплылись перед глазами. Сморгнув, он открыл букву «С». Вот оно: просто «Сара» и номер телефона.

Он набрал его и, когда ответила женщина, попросил Сару.

– Это я и есть.

– Я… я друг вашего отца. Боюсь, что…

– Да, мы знаем, – сказала она. – Он мертв. Джек успокоился, услышав это «мы».

– Как вы могли…

– Мы надеялись как-то остановить его, предотвратить эту трагическую глупость, но эти проклятые тесты такие, что…

Джек положил трубку. Теперь он мог представить, как все было. Сара ограничилась мирным предложением. Они так и не поладили, но в такие времена, может, им стоило зарыть топор войны. Она принесла ему что-то вкусное, от чего отец не мог отказаться, что-то густо нашпигованное вирусом.

И потом, когда анализ крови Эйба дал положительный результат, он понял, что с ним покончено. Он знал, чьих рук это дело, – и это было уж слишком много для него. Никогда не верилось, что Эйб способен на такое, но можно ли предсказать, на что способен человек, когда все будущее затягивается непроглядной тьмой без проблеска надежды…

– Джек, – сказала Джиа в ответ на его отрывистое приветствие. – Слава богу, я застала тебя.

– Что случилось? – Неестественное спокойствие ее голоса заставило насторожиться. – Как Вики?

– Уснула.

– Уснула? – Вики не любила спать днем. – Она заболела?

– Она больше не будет болеть. Она обрела покой.

– Господи, Джиа, что ты несешь? Только не говори, что ты…

– Мне не хватило снотворного для нас обеих, и я все дала ей. Скоро она будет в безопасности.

– Нет!

– Для себя же я взяла один из твоих пистолетов, но не хотела пускать его в ход, пока не позвоню и не попрощаюсь с тобой…

Трубка выскользнула из пальцев Джека. Он кинулся к дверям, вылетел на тротуар и помчался на восток. Но, подняв на бегу глаза, он резко остановился, увидев огромное лицо, смотревшее на него сверху вниз. Та самая русская женщина, но сейчас она выросла до размеров Годзиллы.

– ТЕПЕРЬ ТЫ УВИДЕЛ? – вскричала она, и ее громовой голос эхом отразился от стен зданий. – ТЕПЕРЬ ТЫ ПОНЯЛ? ВСЕ ЭТО БУДЕТ, ЕСЛИ ТЫ НЕМЕДЛЕННО НЕ ОСТАНОВИШЬ ВИРУС!

Что это значит? То есть все это было сном? Нет. Как бы Джеку ни хотелось, он понимал, что это не так. Слишком реально.

Отвернувшись от взгляда ее огромных блестящих глаз, он снова пустился бежать. По обеим сторонам безликой улицы тянулись одинаковые дома, создавая иллюзию, будто он продвигается вперед, но, какую бы скорость он ни выжимал из своих ног, как бы ни кричал и ни вопил, дом был от него так же далек, как и в начале пути…