Текст книги "Пожиратели сознания"

Автор книги: Фрэнсис Пол Вилсон (Уилсон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

2

– Какой сегодня день?

Кейт чуть не подпрыгнула при звуке хриплого голоса Джека. Отвернувшись от экрана телевизора, она увидела, что брат стоит, привалившись к косяку двери, с наброшенным на плечи одеялом. Небритый, с припухшими глазами, с волосами, торчащими во все стороны, он все же выглядел куда лучше, чем вчера.

– Воскресенье.

Джек сделал несколько неверных шагов и опустился в кресло с подлокотниками. Он закрыл глаза и перевел дыхание, словно это короткое расстояние вымотало его.

– То есть я неделю болел?

– Нет. Всего один день.

– А кажется, словно месяц.

– Вчера ты был хуже некуда. Временами бредил.

– Тебе стоило бы заглянуть в мой бред. Не поверишь, что за кошмары.

Стоит ли ему рассказывать о собственном сне? Если это были всего лишь сонные видения, не имеет смысла упоминать о них. Но если нет…

Кейт поежилась. Она полночи пыталась дозвониться до доктора Филдинга. Она не предполагала, что в четыре утра в его офисе кто-то снимет трубку, но поскольку его домашнего номера не было в справочнике, она раз за разом повторяла свои попытки. Наконец она вытащила свой сотовый – давно уже заблокированный, чтобы пациенты звонили не ей лично, а дежурному по отделению, – набрала 911 и спокойным ровным голосом попросила полицию проверить местожительство доктора Джеймса Филдинга в Миддл-Виллидж, потому что его телефон не отвечает, и она опасается… ну, не случилось ли с ним чего-нибудь.

И с тех пор переключалась с одного местного телеканала на другой в поисках хоть какого-то упоминания об убийстве уважаемого медика. Пока ничего не было. Она молилась, чтобы так было и дальше.

– Не сделаешь ли кофе? – пробормотал Джек.

– Есть только растворимый, но ты должен попить фруктового пунша, чтобы пополнить запасы жидкости…

– Кофе-е-е-е, – заныл Джек, изображая муэдзина, который призывает верующих к молитве. – Кофе-е-е-е.

– Джек…

– Без кофеина у меня раскалывается голова. Дело не в потворстве привычке, а в медицинской необходимости. Кофе-е-е-е!

– Только ради твоих воплей, – засмеялась Кейт, направляясь на кухню. – Хорошо. Сделаю. Только перестань стонать.

– Знаешь что? – сказал Джек из другой комнаты, пока она заливала водой чашку в восемь унций и ставила ее в микроволновую печку. – Жар вызывает у человека сверхчувствительность к внушению. Мне снилась твоя таинственная русская дама.

Русская дама? Что за…

– Ах да. Та, что дала мне твой номер.

– Верно. Мне снилось, что она нанесла мне визит в компании своего большого белого маламута.

Кейт улыбнулась. Собака была именно этой породы – лайка-маламут. При встрече она не могла определить ее. И вдруг она осознала…

– Джек, я никогда не говорила тебе о маламуте.

– Конечно же говорила. А иначе откуда мне знать о нем?

– Джек, я лично о нем не упоминала. Я не могла вспомнить породу. Так откуда ты узнал?..

– Должно быть, от тебя, потому что визит этой русской мне приснился. Видишь эти четыре засова на входной двери? Без моего разрешения сюда никто не войдет. Значит, узнать я мог только от тебя.

Кейт была уверена, что она этого не говорила, но не стала спорить.

– И что же она тебе сказала? Я имею в виду, во сне.

– Кучу апокалиптических ужасов о вирусе. Типа, что, если я – только я, и никто иной, – не остановлю его, тот мир, что мы знаем, превратится в столпотворение потоков крови, смерти, ненависти, ужаса и тому подобных милых вещей.

Кейт засыпала в большую кружку две ложки растворимого кофе. Ничего общего с тем аграрным коммунальным раем, который показывало ей Единство, хотя та часть, где шла речь о конце этого мира, очень похожа.

– Почему она считает, что ты способен остановить вирус?

– Провалиться мне, если я знаю. Пусть себе ломают голову такие, как Филдинг… и правительственные агентства.

Кейт закрыла глаза и перевела дыхание. Да, именно Филдинг… если он жив.

– Но она сообщила мне еще кое-что. Тут уж полный бред. Что мы с тобой уже заражены.

У Кейт все поплыло перед глазами, и она ухватилась за край раковины.

– Она тебе это сказала?

– Ну да. И знаешь что? Галлюцинации этой русской, должно быть, что-то включили у меня в мозгу, потому что у меня пошли потоком совершенно сумасшедшие сны. Большего бреда я и представить себе не мог.

Кейт, полная страха, с трудом заставила себя спросить:

– Какие, например?

Микроволновка звякнула. У Кейт дрожали пальцы, когда она вынимала кувшинчик с кипятком и наливала его в чашку.

– Ну, в целом бред исходил из того, что загадочный зараженный вирус Филдинга не просто вызывает изменения личности, а связывает мозги всех инфицированных в нечто единое, в группу, обладающую общим сознанием – мышлением пчелиного роя. Ну не бред ли?

Кейт, помешивавшая кофе Джека, уронила ложечку.

– Ч-ч-что? Ч-ч-что ты сказал?

Джек описал Единство, описал совершенно точно. Но откуда он знает? И откуда узнал, что тоже заражен?

«Мышление роя».

Могло ли его подсознание понять, что происходит, и предупредить его во время битвы между его иммунной системой и вирусом Единства? Нет, этого она принять не может. Но Джек… он как-то узнал.

У Кейт было ощущение, что она хватанула основательную порцию спиртного. Она принесла кофе, торопливо поставила перед ним, чтобы скрыть дрожь в руках, и опустилась на ближайший стул.

– Расскажи подробнее.

– Все это произойдет через несколько месяцев, когда разгорится война всех против всех, между уже инфицированными и еще здоровыми.

Война. Да, подумала Кейт, именно это и может случиться, если вирус будет легко распространяться, – скажем, воздушно-капельным путем. Слава богу, что такого не существует.

Похолодев, с комом в горле, она слушала трагический сценарий. Кейт не знала Эйба, о котором рассказывал Джек, но она встречалась с Джиа и Вики и была глубоко взволнована, услышав, что Джиа усыпила дочку.

– Я не так уж хорошо знаю ее, но не могу представить, что Джиа способна на такое.

– Я тоже, – сказал Джек. – Как и в большинстве снов, логика тут бредовая… типа, что луна сделана из швейцарского сыра. Например, откуда у Джиа взялось снотворное; во сне я ее не спрашивал, но сомневаюсь, что она хоть раз в жизни принимала снотворное. Многое касалось лично меня, но самая странная вещь имела отношение к тебе.

Кейт почувствовала, как все в ней напряглось.

– Я была в твоем сне?

– Не лично. Появились ужасные мысли о тебе – ты вернулась к своей практике в Трентоне и заражала всех своих маленьких пациентов.

Закрыв глаза, Кейт с трудом подавила приступ тошноты.

– Прости, – сказал Джек, и казалось, его голос доносился с дальнего конца коридора, – но это всего лишь сон, а не я. Я-то доподлинно знаю, что ты никогда не сделаешь ничего подобного.

Но это и было самым тошнотворным: именно такими делами ей и придется заниматься. Ибо именно этого Единство и требовало от нее. И что хуже всего, она хотела приступить к делу. Полностью слившись с Единством, она с энтузиазмом будет принимать участие в любом начинании, которое увеличит число мозгов в Единстве.

– Кейт? – откуда-то издалека эхом донесся голос Джека. – Кейт, ты хорошо себя чувствуешь?

Она обязана рассказать ему. Он должен знать.

– Джек…

Но он уставился в экран телевизора.

– Святый Боже! – показал он на него. – Кейт! Посмотри!

Повернувшись, Кейт увидела лицо Филдинга. Фотокарточка, явно взятая из его личного дела, занимала весь экран.

Кейт схватила пульт и до предела усилила звук.

«…сегодня утром полиция обнаружила тело доктора Филдинга, врача и исследователя, в его доме в Миддл-Виллидж в Куинсе. Причиной смерти явилось удушение. В распоряжении полиции пока нет ни мотивов преступления, ни подозреваемых. Переходим к другим новостям…»

Джек убрал звук и посмотрел на нее.

– Что за черт?

У Кейт перехватило горло. Она не могла выдавить ни слова. Сон, который пришел к ней прошлой ночью, не был сном. Единство убило Джима Филдинга, и она при сем присутствовала, до сих пор чувствуя, как ее пальцы сжимают ручки гарроты.

– Джек, я инфицирована! – вырвалось у нее. Он, вытаращив глаза, уставился на нее.

– Что? Как?

– Жаннет.

Как бы ни был он болен, глаза его грозно блеснули и черты лица исказились.

– Я убью ее!

– Нет, Джек. Она не виновата. Она…

– Откуда ты знаешь, что инфицирована? Ты уверена?

– Потому что…

Внезапно Кейт ощутила что-то странное – словно невидимая рука проникла к ней в мозг и придавила онемевший язык. Это вернулось Единство… а может, оно вообще никуда не уходило, может, оно безмолвно сидело в ней, подслушивая, контролируя ее разговоры, готовое тут же отреагировать, если она решится сказать или сделать то, что несет в себе угрозу для Единства. И теперь нанесло удар.

Кейт пыталась справиться с ним, протолкнуть слова сквозь парализованные губы.

– Потому что часть твоего сна… о мышлении пчелиного роя – правда.

– Не может быть. Это все жар. Я же бредил.

– Нет, Джек. То самое мышление роя вчера говорило со мной. Жаннет, Холдсток и еще полдюжины других пациентов Филдинга – все они часть единого мозга. Они втягивают и меня. Они и сейчас у меня в голове, они пытаются заткнуть мне рот, чтобы я тебе ничего не рассказывала, но, думаю, у меня еще осталось достаточно неинфицированных клеток мозга, чтобы сопротивляться им.

Джек, утонув в своем кресле, смотрел на нее, и гнев на его лице сменился недоверием.

– Это они убили Филдинга, Джек. Они боялись, что он сможет создать вакцину или найти способ уничтожить вирус.

– Откуда… как ты это можешь знать?

– Я была там! Я все видела глазами Холдстока. По странному выражению его лица Кейт поняла, что Джек обеспокоен ее состоянием – он не допускал и мысли, что человек сегодня совершенно здоровый завтра может неожиданно потерять рассудок. Она должна убедить его, чтобы он поверил ей. Ибо если они убили Филдинга, то могут покончить и с Джеком.

– И еще, Джек… та русская женщина… во сне или наяву, но она была права. Ты тоже инфицирован.

3

Кейт несет ахинею. Или у него держится температура под сто четыре градуса и в бреду он видит очередной сон. Или…

Или это правда.

Год назад Джек высмеял бы идею, что пчелиный рой может мыслить. Но с прошлого лета ему пришлось столкнуться с вещами, которые еще недавно казались ему невозможными, так что он не мог отмахнуться от этой идеи. Особенно если ее источник был так тесно связан с Кейт.

И пусть даже это мышление роя было чистой фантазией, он категорически не хотел быть зараженным вирусом Филдинга.

Чувствовал он себя ужасно и был слишком слаб для долгой и непростой дискуссии. Но что-то надо делать.

– О'кей, – осторожно сказал он. – Начнем сначала: если мы и заразились, то каким образом?

– При помощи зараженных игл. Жаннет уколола меня в ладонь, а Холдсток поцарапал тебе руку, когда появился на другой день.

Кофе, который пил Джек, показался ему холодным и горьким. Он же никогда не говорил Кейт о той царапине.

– Откуда ты о ней узнала?

– Мне рассказало Единство.

Она описала вчерашнее действо сплетенных рук с Холдстоком, Жаннет и прочими.

– А тебе это все не привиделось? – наконец сказал он. Все же Джек был потрясен – настолько все это совпадало с его сном. – Они в самом деле говорили с тобой… их голоса звучали у тебя в голове?

Кейт кивнула:

– Не просто говорили. Они показывали мне картины будущего, каким они его видят для человечества.

– И ты не могла выставить их?

– Нет. Фактически они и сейчас у меня в голове.

Ее слова вонзились в Джека ледяным лезвием между лопаток.

– Ты хочешь сказать, что они присутствуют и слушают нас?

Кейт с убитым видом кивнула:

– Через меня. И пытаются добиться… чтобы я тебе ничего не рассказывала.

Джека свело от отвращения, когда он попытался представить себе этот ужас. Не смог. Его мозг… в него кто-то вторгается, насилует его, подавляет… невозможно представить.

– Но, Кейт… ты же не заболела.

– Предполагаю, потому что моя иммунная система такая же, как и у других. Вирус проскальзывает мимо оборонительных линий, и не успевает организм отреагировать, как он уже контролирует его. Но не в твоем случае.

– Что же во мне такого особенного?

– Вот это я и хотела бы понять. Потому что… – Сведя брови, Кейт остановилась и склонила голову, словно прислушиваясь.

– Что случилось?

– Давление ослабло.

– Какое давление?

– Чтобы заставить меня замолчать… оно исчезло. – У нее расширились глаза. – Единство тоже хочет услышать ответ. Ты же победил вирус, Джек.

– С чего ты взяла, что я не подцепил какой-то другой вирус, скажем, сенной лихорадки или что-то в этом роде.

– О, Единство это знает, Джек. Можешь мне поверить – знает. Поэтому и боится тебя. Ты смешал ему все карты, сбил с толку, неожиданно нарушил его гениальный план. Может, тебе не стоит ничего говорить.

– Послушай, мы же родственники. И если во мне есть что-то способное победить вирус, то не исключено, что это есть и в тебе. Если захочешь сделать анализ моей крови, у тебя он будет точно таким же.

– У меня нет ни аппаратуры, ни знаний, но и то и другое есть в НИЗе и в Центре по контролю за заболеваниями – ты для них просто бесценен. Но все вопросы, все «почему» остаются. Иммунная система реагирует на вторгающиеся в организм тела и субстанции, такие как вирус, и атакует их. Следует реакция «свой – чужой». И все, что оценивается как «чужой», должно исчезнуть.

– Мне это нравится.

– Иногда иммунная система с чрезмерным старанием нападает на такие невинные вещи, как цветочная пыльца, что приводит к аллергии, но основной порядок борьбы с чужаками не меняется. Такие вирусы, как ВИЧ, проскакивают, потому что внедряются в сами иммунные клетки и в конечном итоге разрушают их. Но это очень плохо и для самого вируса, поскольку хозяин, давший ему приют, остается беззащитным перед любой инфекцией со стороны. У вируса Единства более практичный подход. Он сотрудничает с иммунной системой и не затрагивает ее основных функций: она продолжает бороться против любого внешнего воздействия – кроме вируса Единства. Что и произошло со мной.

Джек прищурился. Эй, Кейт, я тут кое-чего не понимаю.

– А почему не со мной?..

– Не могу сказать. Могу только предположить, что когда-то в прошлом твоя иммунная система одержала верх над какой-то сходной заразой, пусть даже она и не походила полностью на вирус Единства.

– Почему ты так считаешь?

– Потому что, справься ты с вирусом, полностью идентичным нынешнему, у тебя был бы стопроцентный иммунитет и твоя система уничтожила бы вирус, стоило ему только попасть в организм. Помнишь, в детстве у тебя была ветрянка? Справившись с ней, ты обрел стойкий иммунитет: обзавелся этакими клеточными пушками, заряженными снарядами, которые били по вирусам ветряной оспы. Если бы, пообщавшись с ребенком, больным ветрянкой, ты подхватил от него вирусы этого заболевания, то, стоило им попасть в твой кроветок, их бы тут же сожрали – а ты бы даже понятия не имел, что с тобой было.

– Но я валялся, как подыхающая собака. А это значит, что у моих пушек не было боезапаса против вируса Единства.

– Правильно. Но не в пример моей иммунной системе, твоя уже имела дело с чем-то, напоминающим вирус Единства. То есть в тебе были какие-то сходные антигены. Может, из-за предыдущей инфекции; они опознавали одну или две основные последовательности в протеиновой оболочке, но в любом случае этого оказалось достаточно, чтобы иммунная система вступила в бой и Т-клетки объявили войну чужакам.

До чего хорошо, что есть такие Т-клетки, подумал Джек. Но почему именно мои оказались такими особыми?

– Дело в том, Кейт, что я практически никогда не болел. Ко мне вообще не прилипала никакая зараза, не говоря уж о такой экзотической.

– Джиа рассказывала мне, что прошлым летом ты был тяжело болен – почти так, как вчера.

– Ах, это. Но я не подхватил никаких микробов. Просто раны воспалились.

– Раны? – нахмурилась Кейт. – Кто тебя ранил?

Джек уже был готов сказать «не кто, а что», когда вдруг все сошлось воедино, и голова у него пошла кругом, словно он получил крепкий подзатыльник.

– Силы небесные!

– Что?

Ну как он может рассказать ей о тех созданиях, которые чуть не прикончили его прошлым августом, что когти, которыми один из них располосовал его грудь, были ядовитыми и потом несколько дней он метался в жару. И если его иммунная система, справившись с этой неизвестной заразой, опознала и вирус Единства, то, значит, они как-то связаны.

Не стоит ли за вирусом та самая сила, которая отвечала и за те существа? Что тут вообще происходит? Ему нужна информация, но он не знает, где найти ее.

– Джек, что с тобой делается?

Стоит ли рассказать ей? Ни в коем случае. Его история еще фантастичнее, чем ее. И как он может объяснить то, чего сам не понимает? Он осознавал лишь одно – они имеют дело с воплощением Зла.

Как правило, Джек не верил, что зло вечно и неизменно. Но ему довелось узнать, что оно рядом – можно было не верить, но он столкнулся с ним, – и не только совершенно реальное, но и очень голодное.

Он с силой прижал ладони к глазам, но это не помогло – мысли шли кругом. Не стоит и пытаться увидеть все целиком. Он должен заняться лишь Кейт и выяснить, что заразило ее.

– Голова раскалывается, – соврал он.

– Ты собирался рассказать мне о тех ранах.

– Да в них не было ничего особенного.

– Ты мог этого и не знать. Что-то…

– Прошу тебя, Кейт, займемся этим попозже…

– Но меня это волнует именно сейчас, Джек! – сказала она, и он увидел, что глаза ее наполняются слезами. – Я не хочу умирать.

– Тебе и не придется.

– Нет, так и будет! Умирает мое «я»… – Она постучала пальцем по виску, и по щекам потекли слезы. – Я умираю вот здесь. Меня поедают живьем. Нейрон за нейроном. Скоро меня не станет, Джек, а я не хочу уходить. Мне еще так много надо сделать!

Сейчас Кейт напоминала скорее испуганную маленькую девочку, чем профессионального врача, мать двоих детей, и у Джека разрывалось сердце от жалости к ней.

Он сделал усилие, чтобы подняться. Комната закружилась перед глазами, но он стиснул зубы и устоял на ногах. Джек опустился на колени перед сестрой и обхватил ее руками. Кейт сотрясала болезненная дрожь.

– Клянусь тебе, Кейт, – прошептал он ей на ухо, – этого не будет. Я не позволю.

– Ты ничего не знаешь. И не можешь утверждать.

– Нет, могу.

В нем крепла холодная решимость. Теперь Джек знал, что он должен сделать.

Он подождал, пока Кейт успокоилась, и сел на корточки, глядя на нее снизу вверх.

– Во-первых, мы должны собрать воедино все известные нам факты. Сколько сейчас людей в этом Единстве – не считая тебя?

– Восемь.

– Ты знаешь, как их зовут и где они живут?

– Нет, я… – Она остановилась и, вскинув голову, снова как бы прислушалась. – Черт бы меня побрал! Еще бы мне не знать.

– Великолепно. Напиши их адреса и…

– Зачем? – резко спросила она. – Чтобы ты мог их выследить и перестрелять?

Ее слова ошеломили Джека.

– С чего ты взяла, что я на это способен?

– Я нашла твое оружие, Джек. Проклятье.

– Это не значит, что я собираюсь найти их и расстрелять.

Но именно это пришло ему в голову. Джек редко верил, что прямая – кратчайшее расстояние между двумя точками, но когда в опасности оказалась Кейт, правила изменились. Если прикончить Холдстока и остальных, то сверхмозгу некого будет контролировать. И как единственная выжившая из инфицированных, Кейт останется самой собой.

Он на это надеялся.

– Не лги мне, Джек. Не могу понять, как вообще ты мог об этом подумать. Они же не несут в себе зла.

– Расскажи это Филдингу.

– Да, они части механизма. Он безжалостен и будет делать все, чтобы защитить себя, но эти люди ни в чем не виноваты. Они не просили, чтобы их инфицировали. Ты слышал Жаннет до того, как она полностью слилась… она была перепугана, молила о помощи, которую мы ей не смогли дать. Уверена, все они чувствовали то же самое, но никому не могли рассказать. И ты не можешь убивать ни в чем не повинных людей, Джек.

О нет, Кейт, подумал он, в данном случае могу. Они угрожают твоему существованию. Так что выбор между их восьмеркой и одной тобой – это вообще не выбор.

– Тебя волнуют все они или только одна личность?

– Может, я особенно беспокоюсь из-за Жаннет – я потеряла ее и хочу вернуть. Я достаточно хорошо знаю ее, чтобы утверждать: она скорее.предпочла бы смерть, чем существование в ее нынешней ипостаси. Но подумай, Джек: а что, если Центр контроля и Институт здравоохранения разобрались бы с вирусом и поняли, что делать? И Жаннет, и Холдсток, и все остальные вернутся к своему прежнему облику. Но только если останутся в живых. Сможешь ли ты жить с таким грузом на совести, Джек?

– Все эти рассуждения «а что, если…» вяжут по рукам и ногам. Тебе не кажется?

– Может быть. Но вот что я знаю, Джек: если ты сделаешь с ними что-то ужасное, я никогда больше не буду разговаривать с тобой.

А если я этого не сделаю, с острым беспокойством подумал он, ты в любом случае больше не будешь разговаривать со мной… потому что тебя просто не станет.

Спасти Кейт и принять на свою голову ее проклятье…

По крайней мере, сейчас с ним говорит именно она. Она сохраняет присущие ей спокойствие, уверенность и моральный авторитет старшей сестры.

Джек вздохнул. Может, имеет смысл потянуть время. Словно у него есть какой-то выбор. Он лишен условий для каких бы то ни было действий. Даже самостоятельно добраться до кровати – и то большое достижение. Ему нужен день, может, два, чтобы снова встать на ноги. Вопрос в том, чем он будет заниматься тем временем.

– Ладно, – сказал он. – Обещаю, ничего «ужасного» не будет. О'кей? Но я должен кое-что выяснить.

– Предоставь это ЦКЗ и НИЗу. Ну да, как же.

– Похоже, что главарь у них Холдсток, – сказал он. – Может быть…

– Ты должен понять, Джек, что лидера, как такового, у них не существует. Вот поэтому они и называют себя Единством – один мозг и… ох, дорогой, я только сейчас кое-что осознала. Вскоре после того, как меня заразили, я видела сон – пейзаж, усыпанный монетами, и все они лежали оборотной стороной кверху.

– Реверсом – так она называется. А лицевая сторона – аверс… – Он остановился, заметив, как она смотрит на него. – Я разбираюсь в монетах.

– Словом, был виден только реверс, и поэтому, куда бы я ни смотрела, видела единственную надпись «Е PLURIBUS UNUM».

– «В многообразии едины».

– Да. И что-то во мне уже тогда понимало, что происходит.

– Вернемся к Холдстоку: ты сказала, что он не лидер, но ведь именно он убил Филдинга.

– Убить Филдинга было послано его тело. Он не мог возражать. Он был всего лишь придатком. Щупальцем осьминога.

– О'кей. – Он вскинул руки ладонями наружу. – Свое мнение ты высказала. Я хочу понять, почему был выбран именно он.

Кейт было открыла рот, закрыла его и оскалила зубы, словно испытывая боль.

– Кейт! Ты хорошо себя чувствуешь?

– Единство… оно не хочет, чтобы я… рассказывала тебе об этом.

– Что я могу сделать?

Джек сдержал вспышку раздражения. Ему хотелось схватить и придушить то, что терзает мозг Кейт. Но как поймать субстанцию, которую ты не в силах увидеть?

– Потому что физически он самый крупный из всех, – выпалила она и, прежде чем продолжить, судорожно втянула воздух. – Теперь я поняла.

– Уверена?

Она резко кивнула:

– Да. Им было нужно сильное тело, чтобы справиться с Филдингом, а у Холдстока было именно такое.

– Почему бы просто не застрелить его или зарезать?

– Идея заключалась в том, чтобы оставить как можно меньше свидетельств. Ни шума, ни оружия, ни пуль, ни пятен крови. Прийти, задушить, уйти, по пути домой избавиться от электропровода и деревянных ручек, раскидав их по разным местам.

– И все это они тебе рассказали? Кейт мрачно покачала головой:

– Нет. Им и не надо было рассказывать. Я и так… знала.

Хороший план… простой… и до жути эффективный. Если жертва знает вас и не опасается встречи, то все проще простого.

– Холдсток к чему-нибудь притрагивался?

– Нет. Филдинг открыл ему дверь, и, уходя, Холдсток натянул перчатки.

– Подумай как следует, Кейт. Он ни к чему не притрагивался?

– Все случилось так быстро, что я… впрочем, подожди. – Моргнув, она на несколько секунд прикрыла глаза, а затем бросила сквозь зубы: – Когда, покончив с Филдингом, он вставал с пола, то оперся на обеденный стол.

– Коснулся его голой ладонью, а не локтем или предплечьем?

– Уперся ладонью в столешницу – я в этом уверена.

– Так-так-так, – сказал Джек.

Цельный отпечаток – и ладонь, и пальцы. Прекрасно.

– И ты можешь это использовать?

– Пока еще не знаю. – Сказать Кейт – то же самое, что рассказать Единству.

У Джека не было уверенности, что эта только что составленная схема сработает, но, поскольку он отказался от мысли убрать восьмерых человек, это было все, что имелось у него на руках. Может, Холдсток и не лидер, но, убив Филдинга, он подставился. Если Джек не в состоянии уничтожить Единство, может, ему удастся отвлечь его, а это, возможно, даст Кейт время.

– Могу ли я спросить тебя, Джек, – серьезно посмотрев на него, сказала Кейт, – зачем тебе так много пистолетов?

– Потому что я могу позволить их себе. Потому что я этого хочу. Потому что мне с ними гораздо спокойней.

– Но ты же не принадлежишь к этим психам из Национальной стрелковой ассоциации?[19]19
  Национальная стрелковая ассоциация – общественная организация, основанная в 1871 году, объединяющая владельцев оружия.


[Закрыть]

– Нет, – улыбнулся он. – Они порядочные граждане.

– Я ненавижу оружие. Когда мы еще были вместе с Роном, он что-то такое купил. И сказал, что тоже его терпеть не может, но представил, как вдруг его лишат права купить оружие, вот и… – Она пожала плечами.

– Неглупый парень. Я не делаю вид, будто знаю все ответы на все вопросы, Кейт. Я не занимаюсь решением проблем общества, а пытаюсь держать насилие под контролем. И считаю попытку разоружить потенциальных жертв полным бредом.

– Ты так уважаешь Вторую поправку?[20]20
  Вторая поправка к Конституции США говорит о праве граждан владеть оружием.


[Закрыть] Он сдержал улыбку.

– Не совсем. Поправки, вторая или какая там, для меня не так уж важны. Если и есть что-то на свете, Кейт, то это противостояние «хороших парней» и «плохих парней». Пока есть на свете плохие парни, готовые насиловать, стрелять и резать, бить и мучить, лишь бы добиться своего, их потенциальные жертвы имеют право решительно противостоять им. И кольты не случайно были названы «уравнителями». Самая хрупкая женщина с пистолетом в руках справится с любым насильником.

– Значит, – медленно произнесла Кейт, – если все эти плохие парни каким-то волшебным образом исчезнут, ты откажешься от своего оружия?

– Ни в коем случае.

Кейт кивнула. Она не улыбалась, но ее глаза ясно говорили: «Я тебя понимаю».

Опираясь на ручки кресла, как на подпорки, Джек заставил себя встать.

– Сейчас я слишком устал, чтобы спорить. Может, после того, как вздремну…

Он добрел до своей спальни и рухнул на кровать. Передохнув, он подтянул телефон и набрал номер. Прежде чем покинуть спальню, он прослушал свой автоответчик и обнаружил на нем два послания от Сэнди Палмера, мальчишки-репортера. Джеку надо было позвонить Джиа, дать ей знать, что он чувствует себя куда лучше, и выяснить, как дела у нее. И лишь затем Супермен позвонит Джимми Олсену, чтобы тот занялся куда более важными делами, чем амнистия для Спасителя…