Текст книги "Безвыходное положение"
Автор книги: Фрэнсин Паскаль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
Фрэнсин Паскаль
Безвыходное положение
1
– Я так волнуюсь! – воскликнула Джессика Уэйкфилд, глядя сияющими зеленовато-голубыми глазами на сидящую напротив сестру-близнеца.
Сестры нашли относительно спокойный уголок в переполненном кафетерии школы, чтобы обсудить грандиозное событие: к ним на целые три недели приезжали дедушка и бабушка.
– Ты понимаешь, Лиз, уже сегодня вечером бабушка и дедушка Уэйкфилды наконец-то будут с нами?
Элизабет рассмеялась, взяв с тарелки рыбный сандвич.
– У меня такое впечатление, Джес, что ты прямо сгораешь от нетерпения увидеться с ними.
– Ну что поделаешь, Лиз, мы их так давно не видели. Я что, совсем бесчувственная? Конечно, я считаю каждую минуту до их приезда.
Элизабет с не меньшим нетерпением ожидала приезда бабушки с дедушкой, но ее сестра, по своему обыкновению, действовала по принципу, ко-
Нет 5 и 6 страниц.
Барбары Уолтерс хоть раз сказала ей нечто подобное?
– Ну, ничего, – приняла решение Джессика, и лицо у нее прояснилось. – Я украшу все сама, Лиз.
– Ты только будь поосторожнее с гостиной, – предупредила Элизабет. – Помнишь, как мама все прошлые выходные занималась ее уборкой?
Джессика нахмурилась.
– Ты полагаешь, что я не знаю, как украсить комнату? – спросила она обиженно. – Просто я думаю, что к приезду бабушки с дедушкой нужно сделать что-то особенное, – добавила она.
– Я уверена, что ты великолепно справишься с этим делом, – рассмеялась Элизабет.
Неужели прошло больше года с тех пор, как они с Джессикой в последний раз видели дедушку с бабушкой? Конечно, Ласковую Долину, расположенную в штате Калифорния, и штат Мичиган, где жили старики, разделяло немалое расстояние, и все же…
– Бабушка обещала поехать с нами по магазинам, – мечтательно проговорила Джессика. – Помнишь, она собиралась накупить нам новой одежды? А дедушка сказал, что поведет нас с бабушкой поужинать в ресторан.
– Как хорошо снова увидеться с ними, – рассеянно произнесла Элизабет, сделав глоток безалкогольного пива.
– Ты даже не слушаешь меня, – сказала Джессика, надув губы.
Элизабет нахмурилась и промолчала. Джессика была права: она слушала сестру лишь краем уха. Это, впрочем, вовсе не означало, что Элизабет безразлично, как бабушка с дедушкой будут проводить с ними время. Просто разговор за соседним столом становился все более громким и напряженным, до нее долетали отдельные фразы. Элизабет знала Эмили не очень-то хорошо, но по выражению лица девушки было ясно, что она сильно чем-то расстроена.
Эмили была невысокая и стройная, с темными длинными вьющимися волосами. В ее светло-карих глазах вспыхивали серовато-зеленые искорки, когда она бывала взволнована или погружалась в музыку.
Эмили была ударником в рок-группе «Друиды» школы в Ласковой Долине, и Дана, солистка этой группы, однажды говорила Элизабет, что без Эмили группа просто распалась бы. Ее участники очень серьезно относились к своему ансамблю, и не без основания. Они пользовались популярностью в округе и даже играли в нескольких местных клубах.
– Все же, я думаю, это было бы здорово, – возражала Дана на предыдущее замечание Эмили. – Малыши такие милые! А маленькая Кэрри милее многих.
– Ты бы не думала так, если бы тебе пришлось с ней жить, – холодно отвечала Эмили. – Она только и делает, что вопит, и из-за нее в доме все идет кувырком. Кроме того…
– Ты несправедлива, – прервала ее Дана. – Кэрри такая прелесть! Я бы многое отдала, чтобы иметь маленькую сестренку. По-моему, ты должна быть счастлива.
– Сводную сестренку, – сухо уточнила Эмили. – Она моя сводная, а не родная сестра. И поверь мне, Дана, в этом огромная разница!
Элизабет задумчиво комкала пальцами обертку от соломки.
«Эмили действительно выглядит крайне взволнованной», – подумала она.
Элизабет за метила, что с недавних пор Эмили кажется очень нервной и ведет себя так, словно за ней кто-то во время следит.
«Ну что же, – вздохнула про себя Элизабет. – Это не мое дело, и мне не следовало бы подслушивать!»
Но как раз в этот момент Дана Ларсон обратилась к ней через столик:
– Лиз, разве тебе не хотелось, чтобы рядом с тобой была малышка, с которой ты могла бы постоянно играть? Помоги мне убедить Эмили, что она заняла неправильную позицию.
Эмили выглядела смущенной. Элизабет могла бы поручиться, что ей меньше всего хотелось превращать частную беседу в групповое обсуждение.
– Я не знаю, – мягко ответила Элизабет, стараясь не вмешиваться. – С появлением новорожденного, вероятно, многое меняется в семейных отношениях. – Она улыбнулась Эмили, и та ответила благодарным взглядом.
– Вот именно. Дело в том, что вначале, – опустив голову, скороговоркой произнесла Эмили, – я действительно думала, что занимаю неправильную позицию, но сейчас поняла, что проблема не во мне, а в моей мачехе Карен.
После этого объяснения наступила тишина. Элизабет не знала, что сказать.
– Но Карен такая душечка, – вмешалась Дана, в упор глядя на Эмили. – Она изо всех сил старается всем угодить.
– Всем, кроме меня, – поправила ее Эмили. – Послушай, я знаю, о чем ты думаешь, – торопливо добавила она. – Тебе, по-видимому, кажется, что у меня мания преследования? Но это совсем не так. – Девушка сделала глубокий вдох, вероятно, чтобы овладеть собой. – На самом деле это мачеха придирается ко мне. Она и раньше так себя вела, но после рождения Кэрри стала просто невыносима. А сейчас Карен явно хочет от меня избавиться. – Эмили часто заморгала, и ее карие глаза наполнились слезами. – Она хочет выжить меня из дому, чтобы мой отец принадлежал только ей.
– Эмили! – ужаснулась Дана. – Ты это серьезно? Ты уверена?
– Никогда в жизни не была серьезнее, – сказала Эмили подчеркнуто спокойно, а затем встала, ухватившись за край стола с такой силой, что побелели костяшки пальцев. – И я твердо знаю, что мне надо сделать, – добавила она мрачно. – Ласковая Долина – мой дом, и я не позволю ей вышвырнуть меня отсюда!
Тут Эмили побежала к выходу.
– Эмили, постой! – окликнула ее Дана.
Выскочив из-за стола, она бросилась вслед за потерявшей голову подругой.
– Ну и ну, – произнесла Джессика, широко раскрыв глаза. – Что все-таки произошло?
– Не знаю, – озабоченно ответила Элизабет. – Но, похоже, в последнее время в доме у Майеров неладно!
Было четыре часа дня, когда отворилась дверь в редакцию газеты «Оракул», где сидела Элизабет и читала корректуру своей колонки в очередной номер.
– Лиз! – воскликнул мистер Коллинз, ставя на пол коробку, которую принес с собой. – Извини за опоздание, но мне пришлось после уроков помочь нескольким ученикам.
Элизабет встретила мистера Коллинза приветливой улыбкой. Помимо того что он курировал школьную газету, отдавая этой работе много времени и сил, этот учитель вникал во все дела и никому не отказывал в бескорыстной помощи. Именно поэтому он пользовался такой популярностью среди учеников.
– Я очень рада, что вы пришли, – приветствовала его Элизабет. – Мне нужна ваша помощь. Я пишу статью о проблеме занятости в сфере образования. У вас есть какие-то соображения на этот счет?
– Уйма, – улыбнулся в ответ мистер Коллинз. – Но сначала, боюсь, мне придется обратиться за помощью к тебе. Знаю, что ты занята, но Эмили Майер просила меня узнать, не мог бы кто-либо из газеты помочь ей приобщиться к редакционной работе, и я пообещал ей поговорить с тобой.
– Эмили! – воскликнула Элизабет. – Но почему она хочет работать в «Оракуле»? Ведь она музыкант, а не журналист!
Мистер Коллинз пожал плечами.
– Я не спрашивал, но, похоже, она горит желанием. И, зная, Лиз, как ты терпелива, полагаю, что ты сумеешь помочь ей.
– Буду рада, если смогу, – ответила Элизабет.
– Отлично! Между прочим, она должна прийти с минуты на минуту. У тебя найдется немного времени, чтобы ввести ее в курс дела?
– Сейчас самое подходящее время, – рассмеялась Элизабет, кладя свой блокнот на стол.
Мистер Коллинз посмотрел на часы и нахмурился.
– Ты не будешь возражать, если я оставлю вас с Эмили наедине минут на пятнадцать? Мне нужно сходить в учительскую и утрясти проблему с расписанием.
– Конечно, нет, – ответила Элизабет. – Есть ли что-нибудь такое, о чем я должна рассказать ей в первую очередь?
– Просто помоги ей получить общее представление о работе редакции, – предложил мистер Коллинз. – Да, – прибавил он, испытующе глядя на Элизабет. – Тебе, наверное, хотелось бы поддержать, ее и морально. Мне показалось, что Эмили в этом нуждается.
Элизабет готова уже была спросить, что он имеет в виду, но не успела она произнести и слова, как дверь вновь открылась и в комнату поспешно вошла Эмили. У Элизабет перехватило дыхание, когда она увидела девушку. Та выглядела ужасно: лицо бледное, глаза красные. По всему было видно, что она перед этим плакала.
Мистер Коллинз, прежде чем выйти из комнаты, внимательно оглядел Эмили.
– Не могла бы ты подождать здесь после того, как Лиз тебе все покажет? – спросил он. – Мне бы хотелось поговорить с тобой.
Эмили кивнула в знак согласия и села на стул.
– Он такой хороший, – тихо произнесла она, когда мистер Коллинз, выйдя из комнаты, закрыл за собой дверь. – Он напоминает мне о…
– О чем? – мягко спросила Элизабет.
Она не хотела быть назойливой, но ей показалось, что Эмили хочется излить душу.
– Он немного напоминает мне о том, – пожала плечами Эмили, – каким был прежде мой отец. До того, как женился на Карен.
– Эмили, – промолвила Элизабет, – если не хочешь, можешь не отвечать на этот вопрос, но меня интересует, почему ты решила заняться газетой? Давно ли тебя потянуло писать?
Эмили прикусила губу.
– Откровенно говоря, я не имею никакого представления о том, как писать, – призналась она. – Мне всегда с трудом удавалось выразить свои чувства и мысли на бумаге. Мне это больше удается, когда я играю на барабане.
– Я так и думала, – сказала Элизабет. – Тогда при чем здесь «Оракул»? – Про себя она подумала: «Эмили, видно, так плохо дома, что она готова заняться чем угодно, лишь бы поменьше бывать там». И все же школьная газета, пожалуй, не самый лучший вариант.
– Честно говоря, – вздохнула Эмили, – это вообще-то идея моей мачехи. Лиз, можно с тобой поговорить? Я не хочу никого обременять, но, мне кажется, если я не поделюсь с кем-нибудь, то просто сойду с ума! К тому же ты мне всегда так нравилась, – произнесла она протяжно. – Ты кажешься такой уравновешенной, словно у тебя никогда не бывает никаких проблем.
– У меня постоянно возникают проблемы, – с улыбкой ответила Элизабет. – Но все равно ты можешь говорить со мной о чем хочешь, Эмили. Возможно, я не смогу ничего тебе посоветовать, но обязательно выслушаю.
– Спасибо, – с благодарностью проговорила Эмили. – Дело в том, что Карен, моя мачеха, пытается убедить моего отца, что меня нужно отправить в школу-интернат. – При одной мысли об этом девушка содрогнулась, глаза ее потемнели. – Она говорит, что мне нужна дисциплина. Я не понимаю, что именно она под этим подразумевает, но знаю, чего она хочет. Ей хочется выжить меня из дому. Сначала это меня настолько взбесило, что я чуть не потеряла голову. По сейчас я на самом деле боюсь Карен. Отец так влюблен в нее, что даже не понимает, что она пытается сделать.
– Эмили, ведь это ужасно! – воскликнули Элизабет.
– Это продолжается уже долгое время, – вздохнула Эмили. – И день ото дня становился все хуже, – добавила она совсем тихо. – И теперь мне надо что-то предпринять, чтобы жизнь пошла по-другому. Иначе все пропало. Она действительно добьется того, чтобы меня отослали. А этого я просто не вынесу.
– Ну а какое отношение ко всему этому имеет «Оракул»? – мягко спросила Элизабет.
– Карен терпеть не может мою музыку, – принялась объяснять Эмили. – По ее мнению, это просто шум, не более. И она всей душой ненавидит ударные инструменты. Ей не нравится, когда я репетирую дома, якобы из-за малышки. Я, конечно, могу понять это. Но Карен пошла еще дальше, она пытается убедить отца в том, что «Друиды» просто дикари и оказывают на меня дурное влияние.
– По это просто нелепо! – взорвалась Элизабет.
– Лиз, – вздохнула Эмили. – Сейчас мне не хочется раздумывать, что правильно, а что не правильно. Я только хочу исполнять желания мачехи, лишь бы меня не выгнали из дому.
– И она хочет, чтобы ты занялась газетой?
Эмили кивнула.
– Карен не перестает твердить, насколько писать более интеллектуальное дело, чем занятие музыкой. Вот почему я пришла сюда, – объяснила она, улыбнувшись так искренне и беззащитно, что сердце Элизабет готово было разорваться от сочувствия к этой девушке. – У меня в жизни мало что осталось, Лиз. Маму я потеряла очень давно. Единственное, что у меня есть, это отец… и Ласковая Долина. А теперь Карен грозится лишить меня и того, и другого. Я чувствую, что нужно сделать все, чтобы помешать этому. Поэтому я хочу попробовать некоторое время выполнять ее требования. – Эмили глубоко и прерывисто вздохнула. – Полагаю, – добавила она спокойно, – это мой единственный шанс. Но если это не сработает, тогда не знаю, что мне делать!
2
Возвращаясь домой после встречи с мистером Коллинзом, Эмили почти не замечала теплого солнца, ласкавшего ее обнаженные руки, и благоухания расцветших кустов по обе стороны улицы. Обычно Эмили остро ощущала красоту окружающего мира. Именно это более всего привлекало ее в Ласковой Долине.
«Многое из того, что мне так нравится в этом городе, оставляет других людей абсолютно равнодушными, – подумала она, печально улыбаясь. – То, как поет ветер, дующий по ночам с океана, крошечные радуги, появляющиеся на солнце от брызг дождевальной установки…»
Эмили хотелось поскорее избавиться от комка в горле. Но ей трудно было бороться с отчаянием, которое все сильнее охватывало ее с того момента, как Карен вернулась из роддома с малышкой Кэрри. И прежде Эмили было нелегко, но еще можно было терпеть. Конечно, она знала, что Карен не очень-то любит ее, но не переставала напоминать себе, что эта женщина – избранница отца. А ведь ей так хотелось, чтобы папа был счастлив. Особенно после того, что произошло с ее мамой.
До сих пор Эмили не могла без слез вспоминать о ней. В школе никто ничего не знал. Эмили всем говорила, что мама умерла, когда она была совсем маленькой. Они не знали правды: в один прекрасный день миссис Майер ушла, бросив их с отцом.
Что же это за мать, которая могла вот так просто взять и уехать, оставив мужа и маленькую дочку? Для Эмили мать все равно что умерла.
И тем не менее годы, прошедшие после ухода матери, были для девочки во многих отношениях счастливыми. Рональд Майер был прекрасным отцом для своего единственного ребенка. Он разделял с Эмили ее интересы, беря ее повсюду с собой, куда бы он ни ездил, делая все возможное, чтобы быть для нее и матерью, и отцом. Именно отец пробудил у девочки интерес к ударным инструментам. В юности он сам играл на них, правда, относился к музыке не так серьезно, как Эмили.
Отец был в восторге от того, что Эмили увлекается музыкой. Но это не было просто увлечение, у нее проявился настоящий талант. Об этом не раз говорил Клифф Грин, ее преподаватель музыки. Узнав о том, что Эмили приняли в группу «Друиды», отец был в восторге. Он посещал все их выступления и даже бывал на некоторых школьных вечерах танцев, чтобы только послушать, как играет там его дочь.
Порой Эмили задавалась вопросом, женится ли ее отец когда-нибудь во второй раз. Он развелся с матерью вскоре после ее ухода, и Эмили понимала, что ему должно быть одиноко и хочется иметь спутницу жизни. Но когда он начал встречаться с Карен, она не могла поверить, что из этого выйдет что-нибудь. Карен, по мнению девочки, мало подходила ее отцу. Она была довольно симпатичной, даже хорошенькой, но Эмили находила, что Карен слишком много суетится.
Единственный ребенок состоятельных родителей, она привыкла, чтобы все ее ублажали. Почти с первых дней их знакомства она дала понять, что считает Эмили вконец избалованной и собирается положить этому конец. Ей хотелось особого внимания к себе, и она не собиралась делить его с Эмили.
В присутствии Карен Эмили всегда было не по себе. Она понимала, что эта женщина совершенно к ней безразлична. И в то же время на людях Карен изображала эдакую душечку, особенно при отце Эмили.
И все же, когда папа сообщил ей, что они с Карен собираются пожениться, Эмили постаралась убедить себя, что все будет хорошо. Зная, что Карен станет миссис Майер, Эмили думала, что та станет спокойнее и начнет относиться к ней более доброжелательно.
«Но я ошибалась. Я просто обманывала себя», – вздохнула Эмили.
Правда, в самом начале все было несколько лучше. Карен была в таком восторженном настроении, когда поселилась в их доме, что казалось, будто ничто не может испортить его. Но довольно скоро она начала по всяким пустякам придираться к Эмили. Что бы та ни делала, все казалось не так. Если падчерица уходила из дому, Карен говорила, что ей не нравятся ее друзья или что Эмили возвращается слишком поздно. Если та оставалась дома, Карен удивлялась, почему она не бывает в обществе сверстников. Это было просто нелепо!
Но все это происходило два года назад. За это время Эмили постепенно привыкла к неровному настроению мачехи. Она старалась не падать духом даже тогда, когда Карен попыталась вбить клин между дочерью и отцом, говоря ему об Эмили вещи, которые были… ну если не совсем ложью, то явным искажением.
Потом Карен забеременела – и можно было подумать, что она единственная женщина в мире, которая когда-либо готовилась стать матерью. Немедленно бросив работу, она проводила дома все время, требуя к себе особого внимания, постоянно жалуясь на всех и вся, всячески помыкая Эмили. Дошло до того, что девочке не хотелось возвращаться домой после занятий в школе. С Карен и прежде трудно было иметь дело, но теперь она стала просто невыносимой.
Даже отец заметил, что его жена очень сильно изменилась, и несколько раз говорил с дочерью об этом. Но он так сильно любил Карен, что закрывал глаза на ее слабости.
– Будь с нею поснисходительнее, – говорил он Эмили с улыбкой. – Вынашивать ребенка – тяжелая работа.
Эмили старалась изо всех сил, надеясь, что все наладится.
Ничего подобного. Карен все больше занимал еще не родившийся ребенок. Почти каждую свободную ото сна минуту она проводила за шитьем пинеточек или чтением книжек по уходу за ребенком. Хуже того, она превратилась в фанатичную блюстительницу чистоты. Дом Майеров всегда был уютным и обжитым, но Карен вдруг взбрело на ум, что он рассадник антисанитарии. Она уговорила мужа нанять домработницу, и через несколько недель нигде не было ни соринки, ни пылинки.
– Наш дом похож на музей, – ворчала Эмили.
– Нам необходимо все содержать в абсолютной чистоте, – весело отвечала Карен. – Все теперь будет по-другому, Эмили. Скоро появится ребенок!
«Ну, по крайней мере, я не могу сказать, что она меня не предупреждала, – произнесла про себя Эмили, перевешивая рюкзак с одного плеча на другое. – Карен месяцами твердила, что все должно измениться. И она была права. Все действительно стало совсем другим!»
Эмили даже казалось, что вся вселенная вращается только вокруг Кэрри. Когда Кэрри плакала, все должны были мчаться посмотреть, что случилось. Если Кэрри уставала, в доме должна была воцариться мертвая тишина, чтобы не нарушить ее сон. Когда Кэрри не спала, что бывало чаще, то считалось смертным грехом не уделять ей внимание ежесекундно.
По правде говоря, Эмили не меньше других была очарована Кэрри. Да и могло ли быть иначе? Кэрри была сама прелесть. Сейчас, в восемь месяцев, у нее были огромные голубые глаза, и вся она была такая мягонькая, милая и такая беззащитная. Достаточно было просто взять Кэрри на руки, уткнуться в ее сладко пахнущую тальком шейку, чтобы забыть все неприятности.
Нет, дело было вовсе не в Кэрри. Эмили сразу поняла, что с появлением малышки в доме нужно установить новый порядок, и это не требовало каких-то особых компромиссов.
Это Карен отравляла жизнь Эмили. Не успела она принести домой ребенка из роддома, как начала заговаривать о том, что было бы лучше отправить Эмили в школу-интернат. Поначалу Эмили надеялась, что мачеха поговорит-поговорит об этом и забудет. Но вскоре стало ясно, что та настроена решительно. Она убедила отца Эмили в том, что девочке нужен более строгий режим, что она болтается с ребятами, которые оказывают на нее дурное влияние. Из-за Карен отец начал беспокоиться по поводу поведения Эмили. Тогда-то мачеха и заявила, что единственный выход – поместить Эмили в интернат.
Эмили не очень-то много знала о школах-интернатах. Но чувствовала одно: Ласковая Долина – ее родной дом, и ничто на свете не заставит ее уехать отсюда.
– Ничто! – произнесла она громко, и при этом ее брови решительно сошлись на переносице.
Об отъезде не могло быть и речи. Особенно после того, как появился Дан Скотт.
Между Эмили и Даном Скоттом ничего особенного не было. Они были просто друзьями – по-настоящему хорошими друзьями. Он был бас-гитаристом в «Друидах», и в последнее время они с Эмили много репетировали вместе и разговаривали о многих вещах: о музыке, о будущем. Постепенно они очень сблизились. Эмили еще не знала толком, как относится к Дану. Но ей хотелось узнать его поближе.
«Вот еще одна причина убедить папу, что меньше всего мне нужен этот интернат», – думала девочка.
Эмили понимала, как трудно будет доказать отцу, что Карен не права. Но она была убеждена, что иного выбора у нее нет. И давно пора, говорила она себе, попробовать переубедить его. Настало время показать Карен, что Эмили Майер не собирается покидать этот город!
– Ужин готов! – сообщила Элис Уэйкфилд, входя в гостиную.
На ее милом лице играла улыбка. Белокурая и голубоглазая, миссис Уэйкфилд была стройной и выглядела не по годам молодо: она легко могла сойти за старшую сестру своих близнецов. Мать девочек служила дизайнером по интерьерам, и ее работа была не только высокооплачиваемой, но и очень ответственной.
– Я не знаю, как тебе это удается, Элис, – с одобрением произнес дедушка Уэйкфилд, загоревшимися глазами разглядывая блюда, расставленные на столе в столовой. – Как ты умудряешься, работая полный рабочий день, еще и приготовить такой ужин. Это выше моего понимания!
– Мир сильно изменился, Боб, – сказала, подтрунивая над ним, бабушка Уэйкфилд, когда вся семья уселась за стол. – Тем не менее, Элис, – призналась она, – ты меня пристыдила. Боюсь, бедняга Боб целую вечность не пробовал вкусной домашней еды. После того как я вернулась в колледж, мы в основном питаемся полуфабрикатами и готовыми блюдами из китайского ресторана.
– По-моему, прекрасно, что ты решила вернуться на работу! – с энтузиазмом воскликнула Элизабет. – Бабушка, а какая тема твоих исследований?
– Твоя бабушка – самый старый в Мичиганском университете соискатель на степень доктора философии по специальности «История Соединенных Штатов»! Порой я удивляюсь, зачем занимаюсь этим, – сказала она с усмешкой. – Все эти новоиспеченные выпускники колледжей приходят со своими рюкзаками и этими маленькими магнитофонными плейерами, которые слушают при помощи… ну ты знаешь… этих маленьких наушников…
– «Балдежников», – подсказала Джессика.
– А тут вдруг я! Но, знаете ли, мне действительно нравится учиться. И всегда нравилось, – призналась она, приглаживая свои коротко остриженные серебристые волосы и подмигивая голубыми глазами. – Кроме того, я узнаю так много захватывающего об истории нашей страны. Если вы, дорогие мои, не против, мне бы хотелось проехаться с вами по побережью. Примерно в часе езды к северу отсюда находится музей. Там удивительная экспозиция, которую мне бы хотелось посмотреть.
– Как здорово, бабушка! – воскликнула Элизабет.
К ее удивлению, Джессика тоже моментально загорелась, как только бабушка предложила эту поездку. История, если говорить откровенно, не входила в разряд увлечений сестры. Но было ясно, что, даже если бабушка с дедушкой предложили бы отправиться на Луну, она откликнулась бы с таким же энтузиазмом.
Элизабет и вправду не могла припомнить, чтобы Джессика вела себя подобным образом: она выглядела совершенно очарованной.
– Ты нас так избалуешь, моя дорогая, – сказал, подтрунивая, дедушка Уэйкфилд. – Сначала замечательно украсила дом, а теперь льстишь нам своим вниманием! Мой тебе совет, Джес, относись ко всему спокойнее. Иначе, может статься, тебе никогда не избавиться от нас!
– Это было бы прекрасно, – серьезно ответила Джессика, протянув руку к салатнице. – Я не шучу! – добавила она с возмущением, видя, что отец разразился смехом. – У всех, кого я знаю, дедушка с бабушкой живут поблизости. Могу поспорить, что я единственный ребенок в школе, который видит своих дедушку и бабушку только раз в году.
– Нет, ты не единственная, – поправила ее Элизабет. – А как насчет меня?
– Да-да, и ты тоже, – согласился отец, откинувшись на спинку кресла. В его темных глазах появились лукавые огоньки. – Не пытайтесь заставить дедушку и бабушку чувствовать себя виноватыми. Они просто хотят, – объяснил он своим родителям, – удостовериться в том, что вы не передумали насчет обещанной вами поездки на Хемпширскую площадь.
Хемпширская площадь была новомодным местом в центре соседнего городка, и близнецы вот уже несколько недель мечтали съездить туда. Но откладывали это удовольствие, чтобы в первый раз побывать там с дедушкой и бабушкой.
– О, мы об этом не забыли, ведь верно, Боб? – отозвалась бабушка Уэйкфилд, намазывая маслом второй кусок хлеба. – Как насчет четверга, во второй половине дня?
– Отлично! – в один голос ответили сестры.
– Бабуля, не могли бы мы в эти выходные съездить на побережье? – попросила Джессика, сверкая глазами. – Просто не верится, что моя родная бабушка скоро станет настоящим профессором! А ты не могла бы помочь мне с заданием по истории для мистера Яворски?
– Джессика, – осуждающе произнесла Элизабет, – у бабушки сейчас каникулы. И ей вовсе не хочется возиться с твоим заданием по истории!
– Чепуха! – воскликнула бабушка, улыбаясь. – Как я уже вам говорила, мои дорогие, больше всего на свете я люблю историю – разумеется, после моих внучат. Я буду рада помочь, и в эти выходные мы можем поехать куда вы только пожелаете.
– Ну, – подвела итог миссис Уэйкфилд, вставая из-за стола, – похоже, вам всем предстоит насыщенная неделя! Кто-нибудь желает десерт или кофе?
«У мамы усталый голос, – подумала Элизабет, взглянув на нее краем глаза, – да и выглядит она усталой».
Размышления Элизабет были прерваны дедушкой, который начал описывать то, что приключилось с ними в аэропорту. Он был отличным рассказчиком, его портреты попутчиков оказались столь живыми и забавными, что рассказ не раз прерывался дружным смехом всего семейства.
«Джессика права, – подумала про себя Элизабет. – Как прекрасно иметь рядом дедушку с бабушкой. С их появлением в доме воцарилась какая-то особенная атмосфера, словно наступил праздник. Если бы только они могли постоянно жить в Ласковой Долине!»
Но, с другой стороны, есть своя прелесть и в том, что бабушка и дедушка живут вдалеке. Элизабет знала, что Джессика в глубине души относилась к этому так же. Это позволяет внучкам жить в предвкушении тех нескольких чудесных недель, на которые бабушка с дедушкой приезжают к ним в гости.
Увидев выражение глаз сестры, Элизабет почувствовала, что Джессика думает так же, как она: они обе постараются сделать все возможное, чтобы продлить это очарование и в полную меру насладиться пребыванием здесь бабушки и дедушки!
