Текст книги "Мичман Тихоня"

Автор книги: Фредерик Марриет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА XXX
в которой Джек остается сиротой и снова решает идти в море

Мистеру Изи не пришлось исправлять череп Мести. На следующее утро после вышеприведенного разговора он не явился к завтраку, и Джек спросил Мести, где отец.

– Прислуга внизу говорит, что старый барин не ночевал дома, – отвечал Мести.

– Как не ночевал? Куда же он ушел? – спросил д-р Миддльтон, явившийся в Нью-Форест накануне вечером и оставшийся ночевать.

– Никто не видал, чтобы он ушел, сэр, но только он не ночевал в своей спальне.

– Надо посмотреть в лаборатории, – сказал д-р Миддльтон, – может быть он долго возился с своей машиной, да и заснул случайно.

Все отправились в лабораторию, где перед ними предстало ужасное зрелище. Мистер Изи висел, завязнув головой в приемнике машины и почти касаясь ногами пола. Он был мертв, и освидетельствование показало, что у него вывихнуты шейные позвонки. Очевидно, он взобрался на платформу, еще не готовую и наскоро сколоченную плотником, и засунул голову в приемник, который теперь помещался значительно выше, чем раньше. Платформа разъехалась под его тяжестью, он упал и от сильного толчка о железный ошейник вывихнул позвонки.

Не будем описывать тяжелой сцены, последовавшей за этим открытием. Джек искренно любил старика, которому его чудачества не мешали быть добрейшим человеком, и в течение нескольких дней не мог оправиться от потрясения.

Придя в себя, он решил немедленно привести в исполнение давно задуманный план съездить за Агнесой и, обвенчавшись с нею, привести ее домой. Тотчас по приезде он сообщил об этом отцу и д-ру Миддльтону. Старик завел было речь о необходимости освидетельствовать голову своей будущей невестки, но, заметив, что Джек сердится, согласился обойтись без черепословия; д-р Миддльтон, убедившись, что дело идет о серьезной привязанности, выразил полное сочувствие планам нашего героя.

Последний хотел было отправиться на пакетботе, но Мести, с которым он говорил об этом, сказал:

– Пакетбот плохой корабль, масса Изи. Почему бы не отправиться на военном корабле?

– Да как же на него попасть, Мести? Теперь мы с вами частные лица (отставка обоих была уже принята морским министерством) – а частных лиц не принимают на военные суда.

– Как же вы вернетесь домой, сэр? Что, если вас и мисси Агнесу возьмут в плен и посадят в тюрьму?

– Да, но на военный корабль нас не примут.

– А вы купите хорошее судно, сэр, с пушками, возьмите каперское свидетельство, наберите хорошую команду и привезите мисси Агнесу домой, как настоящую барыню. Будете капитаном собственного корабля.

– Об этом стоит подумать, Мести, – сказал Джек. Джек подумал и решил последовать совету Мести. Все было облажено в несколько недель. За 1750 фунтов Джек купил в Портсмуте «Жанну д'Арк», французскую бригантину в 278 тонн, обшитую медью, с двенадцатью каронадами, прочную и быстроходную, захваченную военным кораблем «Фемидой» и проданную за полцены. Он подобрал при помощи Мести хорошую команду и пригласил в качестве старшего лейтенанта опытного моряка, некоего лейтенанта Оксбелли, рекомендованного доктору Миддльтону одним из его давнишних друзей.

Наружность мистера Оксбелли была в своем роде замечательна. Это был совершенно лысый карапузик с огромным брюхом, с короткими руками, похожими на лапы белого медведя, без усов, с маленькой бородкой с черными от табачной жвачной жвачки зубами, тучный, лет пятидесяти пяти или шестидесяти. Впрочем, открытое и мужественное выражение лица подкупало в его пользу.

– Надеюсь, мы будем добрыми товарищами, – сказал Джек, когда мистер Оксбелли появился на «Ребьере» (так была переименована «Жанна д'Арк»).

– Мистер Изи, – отвечал лейтенант, – я не ссорюсь ни с кем, кроме моей жены.

– Сожалею о вашем семейном разладе, мистер Оксбелли.

– Да и с нею мы ссоримся только по ночам. Она во что бы то ни стало желает занимать больше половины кровати и не позволяет мне спать одному. Ну, да это пустяки. А вот что важно, сэр: нам нужно сняться с якоря как можно скорее, иначе мы рискуем встретиться с ламаншским крейсером.

– Что же из того?

– Вы забываете, сэр, что он может отобрать у нас для пополнения своей команды не менее десяти человек.

– Да ведь каперское свидетельство освобождает нас от этой обязанности.

– Да, сэр, но теперь на это не смотрят. Я плавал на капере три года и знаю, что военные суда не придают никакого значения каперским свидетельствам.

– В таком случае, мистер Оксбелли, снимемся с якоря немедленно.

Команда «Ребьеры» была хорошо подобрана: все ее матросы служили раньше на военных судах, большинство были дезертиры с разных кораблей, находившихся на стоянке, и всеми силами души желали убраться подальше. Через несколько минут «Ребьера» уже шла под всеми парусами. Она оказалась отличным ходоком и летела по волнам; ветер был попутный; ночью миновали Портландский маяк, а утром уже разрезали волны Бискайского залива, счастливо избежав встречи с тем, кого боялись пуще неприятеля: с британским крейсером.

– Я думаю, что теперь мы в безопасности, сэр, – сказал мистер Оксбелли нашему герою. – Полдень, надо определить широту. Моя жена… впрочем, я расскажу потом; сначала надо определиться… 41°12', сэр. Да, так моя жена, когда она была на капере, которым я командовал…

– На капере?

– Да, сэр, на капере. Я ей толковал, что это невозможно, но она и слышать не хотела; явилась на борт и заявила, что тоже отправится в плавание вместе с маленьким Билли…

– Как, и ваш ребенок участвовал в плавании?

– Да, сэр, – ему было два года – славный мальчишка: всегда смеялся, когда пушки палили.

– Как же это мистрисс Оксбелли отпустила вас одного теперь?

– Какое отпустила – она думает, что я поехал в Лондон по делу. Теперь-то уже знает и наверное рвет и мечет – да это не беда; от этого она похудеет и не будет занимать так много места в постели. Мистрисс Оксбелли очень тучная женщина.

– Ну, да и вы не худенький.

– О, да, конечно – наклонный к полноте, как говорится, – то есть в хорошем состоянии. Странно, что мистрисс Оксбелли не имеет никакого представления о своих размерах. Я не могу убедить ее, что она велика. Из-за этого мы всегда ссоримся в постели. Она говорит, что я занимаю большую часть кровати, я же утверждаю, что она.

– Может быть, вы оба правы.

– Нет, нет; из-за нее весь беспорядок. Если я ложусь к стене, она стискивает меня так, что я становлюсь не толще листа бумаги; если я ложусь с краю, она сталкивает меня на пол.

– Но разве нельзя завести кровать пошире?

– Сэр, я предлагал сделать это, но жена уверяет, что кровать была бы достаточно широка, если б я не ворочался во сне. Ничего с ней не поделаешь. Ну, пусть теперь владеет всей кроватью. Я сегодня в первый раз хорошо выспался с тех пор, как оставил «Боадицею».

– «Боадицею»?

– Да, сэр, я три года плавал на ней в качестве младшего лейтенанта.

– Я слыхал, что это хороший фрегат.

– Какое – самая жалкая посудина. Я едва мог протиснуться в дверь моей каюты, а ведь я не толстый человек.

«Удивительно! – подумал Изи. – Он совсем не сознает, какое он чудище».

Так оно и было. Мистер Оксбелли был в полной уверенности, что он человек цветущего здоровья – и только, хотя, вероятно, уже много лет не видал своих колен. Тучность сильно вредила ему по службе, так как во всех других отношениях против него ничего нельзя было сказать. Но смущенное его внешностью начальство употребляло его только для береговой службы. Он взял отпуск и принял команду над приватиром, причем нежная супруга последовала за ним в плавание с маленьким Билли. Он был человек трезвый, усердный и превосходно знал свое дело, но весил семь пудов, и этот вес тянул его на дно на службе.

На одиннадцатый день бригантина вошла в пролив, и когда солнце заходило, Гибралтарская скала была уже в виду; но ветер упал, а около полуночи совсем заштилело. На рассвете их разбудила пушечная канонада, и они заметили милях в восьми от себя английский фрегат, вступивший в бой с девятью или десятью испанскими канонерками, вышедшими из Алгезираса и атаковавшими его. Мертвый штиль еще продолжался, и шлюпки фрегата тянули его на буксире, помогая ему поворачиваться бортом к испанской флотилии. Пушечные огни, отражавшиеся в зеркале вод, белые дымки, поднимавшиеся к голубому небу, отдаленное эхо, откликавшееся в прибрежных скалах, – все это в целом составляло картину, которая произвела бы впечатление на всякого, восприимчивого к живописному. Но Джеку было не до того: он считал необходимым приготовиться к бою.

– Вряд ли они нападут на нас, пока заняты фрегатом, мистер Изи; но все-таки не мешает приготовиться, потому что мы не пройдем мимо них без боя. Когда я шел по проливу на капере, нас атаковали две лодки; их ядра падали так близко, что залили водой всю палубу, но ни одно не попало в нас. Мистрисс Оксбелли все время стояла на палубе с Билли – мальчишка был в восторге и плакал, когда его унесли вниз.

– Мистрисс Оксбелли, как я вижу, храбрая женщина.

– Ноль внимания на ядра, сэр – да и не диво: ее отец майор, а оба братья лейтенанты в артиллерии.

– Да, вот в чем дело, – сказал Джек. – Однако, смотрите – поднимается ветер с запада.

– Да, мистер Изи, тем лучше для фрегата.

– Мы поможем ему. Далеко ли, по вашему, канонерки от берега?

– Милях в пяти.

– Попробуем отрезать одну или две. Держите между ними и берегом.

«Ребьера» двинулась под всеми парусами. Она шла вместе с ветром; за полмили впереди море было гладко, как зеркало. Канонерки занимались фрегатом и, по-видимому, не обращали никакого внимания на «Ребьеру». Наконец, ветер достиг до них и до фрегата, сначала легкий, но постепенно усиливавшийся; фрегат обрасопил паруса по ветру и пошел на флотилию, которая пустилась к берегу. Но «Ребьера» отрезывала ей путь, канонерки не знали, что делать; атаковать бригантину значило бы дать возможность фрегату нагнать их и, пожалуй, взять в плен; поэтому они ограничивались тем, что стреляли в нее на ходу. Джек с своей стороны открыл по ним огонь, и когда канонерки находились на расстоянии четверть мили, завязался жаркий бой, в результате которого одна из канонерок в несколько минут потеряла все свои снасти. Остальные ввиду приближения фрегата перестали стрелять и прошли в двух кабельтовах впереди «Ребьеры», уходя к берегу под всеми парусами, Джек стрелял им вдогонку с левого борта, а с правого осыпал картечью злополучную расснащенную канонерку, пока она не спустила флаг. Так как остальные тем временем ушли из-под выстрелов, то Джек прекратил огонь и отправил шлюпку с десятью людьми, чтобы овладеть своим призом и взять его на буксир. Десять минут спустя фрегат был также на расстоянии кабельтова от «Ребьеры», и наш герой велел спустить шлюпку, намереваясь отправиться на борт.

– Есть у нас раненые, мистер Оксбелли? – спросил он.

– Только двое, сэр: Спирлингу оторвало большой палец картечью, да Джэмс ранен в бедро.

– Хорошо; я попрошу, чтобы прислали хирурга.

Джек отправился на фрегат и поднялся на палубу, где нашел капитана.

– Мистер Изи! – воскликнул капитан.

– Капитан Саубридж! – ответил наш герой.

– Силы небесные! Как вы попали сюда? Что это за корабль?

– «Ребьера», капер под командою своего владельца, мистера Изи, – отвечал Джек, смеясь.

Капитан Саубридж крепко пожал ему руку:

– Пойдемте в каюту, расскажите мне, как вы опять попали в море. Я знаю, что вы оставили службу.

Джек в коротких словах рассказал о приобретении «Ребьеры».

– Но, – прибавил он, – позвольте мне поздравить вас с повышением, о котором я не знал. Могу я спросить, где вы оставили «Гарпию», и как называется этот фрегат?

– «Латона». Я назначен на него всего месяц назад, после того, как «Гарпия» взяла большой корвет; а теперь я командирован в Англию с депешами. О вашем уходе со службы я узнал от вашего приятеля Гаскойна, который находится здесь, на фрегате.

– Гаскойн здесь? – воскликнул Джек.

– Да, губернатор отправил его на «Аврору», но она уже ушла, и он перевелся ко мне.

– Скажите, капитан Саубридж, канонерка ваш приз или мой?

– Должен бы быть всецело ваш, но по существующим правилам мы имеем в нем долю.

– Тем лучше, сэр. Не откажите послать хирурга к нам на борт: у нас двое раненых.

– Хорошо, а вы, Изи, пошлите приказания старшему офицеру, а сами оставайтесь с нами. Мы должны вернуться в Гибралтар, так как фрегат получил повреждения, и, к сожалению, потерял несколько человек. Вы пойдете туда же; стало быть, нам по пути.

Отправив шлюпку обратно, Джек поспешил на нижнюю палубу повидаться с Гаскойном. После этого он имел продолжительную беседу с капитаном Саубриджем; а вечером, по прибытии в Гибралтар, выпросил для Гаскойна отпуск и отправился вместе с ним на берег.

ГЛАВА XXXI
в которой Джек решается предпринять новое плавание

Взятая канонерка была куплена правительством, и хотя команда «Ребьеры» могла получить приходившуюся на ее долю часть приза только по возвращении, но удачное дело сильно подняло ее дух и возбудило охоту к дальнейшим приключениям.

Гаскойн, обязательный срок службы которого в мичманах кончился, и который ожидал теперь повышения, решил присоединиться к Изи. После некоторого колебания капитан Саубридж согласился дать ему отпуск, и когда «Ребьера» отплывала из Гибралтара, знакомое нам трио – Джек, Гаскойн и Мести – находилось на ее палубе. Мистер Оксбелли стоял неподалеку от них.

– Когда я в первый раз крейсировал здесь, – заметил Джек, – я был совсем в другом положении, чем ныне. У меня было судно, которым я не умел управлять, и команда, с которой я не умел справиться, – и если б не Мести, что бы со мной сталось!

– Масса Изи, вы, однако, умеете выпутываться из затруднений.

– И впутываться в них, – прибавил Гаскойн.

– Чтоб не впутаться в новые, давайте-ка держать военный совет, – заметил наш герой. – Пойдем ли мы вдоль берега или прямо в Палермо?

– Если пойдем прямо в Палермо, то ничего не захватим, – сказал Гаскойн.

– Если ничего не захватим, то не получим денег за призы, – подхватил мистер Оксбелли.

– Если не получим денег, команда будет недовольна, – продолжал Джек.

– Если останемся ни при чем, то выйдет дьявольски глупо, – заключил Мести.

– Теперь другая сторона вопроса… Если отправимся прямо в Палермо, скорее попадем туда и скорее вернемся на родину.

– На это я скажу, – возразил Гаскойн, – что чем скорее кончится плавание, тем меньше мне придется пробыть с тобой.

– И тем скорее мне достанется спать с мистрисс Оксбелли, – подхватил Оксбелли. – А она очень обширная женщина и занимает больше половины кровати.

– Иметь хорошее судно, хорошие пушки, хорошую команду и ничего не сделать! – воскликнул Мести.

– И разница-то составит всего три-четыре недели, – сказал мистер Оксбелли. – А ведь снаряжение вам дорого обошлось.

– Но?..

– Но что, Джек?

– Агнеса?

– Агнеса будет иметь лучшую защиту, если отправится под охраной людей, испытанных в бою.

– Ну, – сказал Джек, – я вижу, что я в меньшинстве. Пойдем вдоль берега, до Тулона. В конце концов командовать собственным судном довольно лестно, и я не спешу расстаться с этим положением.

«Ребьера» направилась вдоль берега, и на закате солнца была милях в четырех от голубых гор, поднимающихся над испанским городом Малагой. В гавани стояло много судов; ветер ослабел, и «Ребьера» выкинула американский флаг, заметив на наружном рейде три или четыре судна под флагом той же нации.

– Что ты намерен предпринять, Джек? – спросил Гаскойн.

– И сам не знаю. Попробую бросить якорь на ночь на внешнем рейде, отправляюсь и наведу справки.

– Мысль недурная; мы узнаем таким способом, можно ли что-нибудь сделать.

Было уже темно, когда «Ребьера» бросила якорь на внешнем рейде, на расстоянии кабельтова от крайнего американского судна. Спустили шлюпку, и Джек с Гаскойном подплыли к американцу, окликнули его и спросили, как называется судно.

– Убей меня Бог, забыл, – отвечал негр, стоявший на палубе.

– Кто капитан?

– Убей меня Бог, уехал на берег.

– А его помощник?

– Убей меня Бог, тоже уехал на берег.

– Кто же на судне?

– Убей меня Бог, никого, кроме Помпея, – а это я и есть.

– Молодцы, нечего сказать, – заметил Изи. – Оставлять корабль на внешнем рейде на попечении одного негра. Послушайте, Помпей, вам всегда поручают стеречь судно?

– Нет, сэр, но сегодня праздник на берегу. Пляска и пенье, и попойка, и драки и все такое.

– А на других судах есть кто-нибудь?

– Все на берегу.

– Покойной ночи, Помпей.

– Покойной ночи, сэр.

На втором корабле тоже никого не было, но на третьем оказался младший помощник, с рукой на перевязке, который сообщил, что на берегу празднуют последний день масленицы, и все и каждый устремились туда.

– Вы американцы? – прибавил он.

– Вы угадали, – отвечал Изи.

– Какой корабль и откуда?

– «Сусанна и Мэри», из Род-Айленда.

– А мы из Нью-Йорка. Что новенького?

– Ничего. Сейчас мы из Ливерпуля.

Продолжая разговор, Гаскойн спросил, как бы случайно:

– А что за суда там у берега?

– Большое, кажется, с грузом оливкового масла. А двое двухмачтовых прибыли третьего дня из Вальпорайсо с медью и кожами. Не понимаю, как они ускользнули от англичан, – однако ускользнули.

– Ну, покойной ночи.

– Не зайдете ли выпить кружку пива с земляком?

– Завтра, дружище, завтра; сейчас нам нужно на берег.

Джек и Гаскойн вернулись на «Ребьеру», посоветовались с Оксбелли и Мести и спустили три шлюпки. В первую сели Мести и наш герой, второю командовал Гаскойн, третьей боцман.

С берега доносились звуки гульбы и веселья, но пристань была пуста, так же, как и стоявшие близ нее суда. Мести взобрался на ближайшее двухмачтовое судно, прокрался в каюту и увидел человека, лежавшего на ларе. Он выбрался обратно, тихонько закрыл люк и сказал:

– Готово.

Джек поручил Гаскойну завладеть этим судном, а сам направился к следующем. Тут они нашли только одного человека на палубе, которого им удалось повалить и связать. Мести остался на этом судне, а Джек отправился к третьему, тяжело нагруженному галиоту. На нем оказалось двое людей, игравших в карты в каюте: их также связали.

Отплытие, однако, совершилось не без помехи. Команда галиота, который должен был отплыть утром, решила вернуться на судно раньше других. Джек успел обрезать якорь и поднять паруса, прежде чем шлюпка с командой подошла к судну, но как бы то ни было, отплытие галиота и других судов было замечено, и поднялась тревога. К счастью для Джека, большая часть команды канонерских лодок, стоявших у пристани, тоже гуляла на берегу, и пока она была собрана, он успел вернуться к «Ребьере» с своими призами. Немедленно снялись с якоря и, обменявшись двумя-тремя безрезультатными залпами с канонерками, благополучно ушли, пользуясь довольно сильным ветром.

Оба двухмачтовых судна, нагруженные медью, шкурами и кошенилью, представляли значительную ценность. Галиот, с грузом масла, также оказался довольно ценным призом.

В течение десяти дней они плыли вдоль берега, не встречая ни врагов, ни друзей. Четверо пленных, захваченных вместе с судами, были отправлены на берег на повстречавшейся им рыболовной лодке. Только на одиннадцатый день, при очень легком ветре, был замечен за кормой, на западе, большой корабль, в котором скоро признали английский фрегат. Решено было поднять все паруса и попытаться уйти от соотечественника. Тот, с своей стороны, принимая их за караван испанских судов, приготовился к захвату призов и на всех парусах пустился в погоню. Около четырех часов пополудни, когда фрегат находился в восьми или девяти милях, наступил штиль.

– Опускают шлюпки, – сказал мистер Оксбелли. – Далеконько им проплыть придется, и все попусту.

– То-то разозлятся, – заметил Гаскойн.

– Что же мы будем делать? – спросил Джек. – Имеем ли мы право отказать им, если они потребуют людей?

– Я думал об этом, мистер Изи, и мне кажется, что нам следует предоставить людям действовать, как хотят, а самим соблюдать нейтралитет. Я, как лейтенант на службе Его Величества, разумеется, не могу действовать; также мистер Гаскойн. Вы не состоите на службе, однако я и вам советовал бы ту же тактику. Под пушками фрегата пришлось бы волей-неволей повиноваться, но в этих двух шлюпках не более двадцати пяти человек, и наши с ними легко справятся. Предоставим это им самим и будем сохранять нейтралитет.

– Очень хороший совет, – сказал Мести. – Предоставьте это нам.

С этими словами он ушел на нос толковать с матросами.

Джек тоже нашел совет разумным и заметил, что матросы, посоветовавшись с Мести, вооружились, – очевидно, намереваясь оказать сопротивление.

Шлюпка приблизилась к «Ребьере», и Джек велел выкинуть английский флаг. Это, впрочем, не остановило шлюпок, которые вскоре подошли к борту. Офицер с кортиком поднялся на палубу, за ним матросы.

– Что это за судно? – крикнул офицер. Джек учтиво приподнял шляпу и отвечал, что это «Ребьера», капер, и что он может показать бумаги.

– А остальные суда?

– Призы «Ребьеры», взятые в Малагской гавани.

– Так вы приватир? – заметил разочарованный офицер. – Где ваши бумаги?

– Мистер Оксбелли, принесите их, пожалуйста.

– Что это за пузан? – заметил офицер, взглянув на Оксбелли.

– Лейтенант на службе Его Величества, более заслуженный, чем вы, молодой человек, – ответил Оксбелли, – и который, при других обстоятельствах, потребовал бы вас к ответу за ваше нахальное замечание.

– В самом деле? – иронически сказал лейтенант, – видно, какой-нибудь выгнанный боцман.

– Считайте за мной оплеуху! – заревел Оксбелли, потеряв терпение.

– Сэр, – сказал Джек, с негодованием слушавший офицера, – мистер Оксбелли лейтенант на службе Его Величества, да если б и не был им, то вы не имеете права оскорблять его.

– Вы, видно, все офицеры, – отвечал лейтенант.

– Я, сэр, – сказал Гаскойн, – офицер на службе Его Величества и нахожусь на этом судне с разрешения капитана Саубриджа, командира «Латоны».

– А я бывший офицер, сэр, – сказал Джек, – теперь же капитан и владелец этого судна. Но вот бумаги. Мы не намерены препятствовать вам исполнить вашу обязанность, – но я прошу двух молодых джентльменов, стоящих рядом с вами, и вашу команду быть свидетелями всего происходящего.

– О, сделайте одолжение, сэр. Ваши бумаги, я вижу, в порядке. Потрудитесь собрать ваших людей, сэр.

– Извольте, сэр, – отвечал Джек. – Мистер Оксбелли, соберите людей на корму для переклички.

Люди собрались к грот-мачте, с Мести во главе. Офицер сделал перекличку и отметил десять человек, наилучших молодцов, приказав им переходить к нему в шлюпку.

– Сэр, как вы сами можете заметить, у меня едва хватает рук для призов, и я, как командир корабля, протестую; но, конечно, если вы настаиваете, я не могу ничего поделать, – сказал Джек.

– Я настаиваю, сэр; и во всяком случае не вернусь на фрегат с пустыми руками.

– В таком случае, сэр, я не скажу ничего больше, – отвечал Джек, отходя к гакоборту, где стояли Гаскойн и Оксбелли.

– Отведите, ребята, в шлюпки этих людей, – сказал офицер.

Но матросы «Ребьеры» ушли все гуртом на нос и столпились там под предводительством Мести. Несколько человек из приехавших с офицером пошли за ними; но те предложили им убираться к черту. Ссора привлекла внимание офицера, который немедленно вызвал остальных людей из шлюпок:

– Да это бунт! Ступайте все сюда, ребята.

Мести выступил вперед, с саблей в одной руке, с пистолетом в другой, и сказал матросам с фрегата:

– Вот что, братцы, – вы не сильнее нас, – оружие у вас не лучше – мы не под пушками фрегата и решили не идти. Хотите нас забрать, – попробуйте. Только лучше уходите подобру-поздорову, а то мы из вас окрошку сделаем.

Люди замялись – они были готовы драться за свою родину, но вовсе не расположены воевать с земляками, поступавшими так же, как они сами поступили бы на их месте. Лейтенант был взбешен.

– Черный бездельник! – крикнул он. – Я хотел тебя оставить, как ни на что не годного, но теперь и ты пойдешь с нами.

– Остановитесь, – сказал Мести.

Лейтенант не послушался благоразумного совета ашанти; он бросился вперед, намереваясь схватить Мести, который ударом сабли плашмя свалил его на палубу. Матросы и остальные офицеры фрегата кинулись вперед; но после непродолжительной схватки были сброшены обратно в шлюпки. Последним шлепнулся туда лейтенант, сброшенный сильною рукою Мести. Сознавая, что борьба невозможна, они отвалили от судна и направились к фрегату.

– Ну, если фрегат настигнет нас, плохо, нам придется, – сказал Оксбелли Поднимается ветер с норд-веста. Вот удача! Мы на три мили ближе ветру, – притом же фрегату надо дождаться шлюпок, а ночь уже на носу.

– Подайте же сигнал призам, чтобы шли за нами, – сказал Джек, – и махнем в Палермо.

– Так и сделаем, – сказал Оксбелли. – Если я встречусь когда-нибудь с этим молодцом, то попрошу его повторить его слова.