Текст книги "Пророчество Луны (др. изд.)"

Автор книги: Фредерик Ленуар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

Елена обхватила Джованни за плечи и посмотрела на него с такой страстью, что ему стало не по себе.

– Любимый, ничего еще не закончилось! Мы оба ошиблись – я не решилась бросить все и пойти за тобой, а ты потерял веру в нашу любовь. Давай забудем о прошлом! Провидение вновь соединило нас. Мы вместе сбежим отсюда, поедем, куда захотим. Пусть нас ждет бедность, преследования, даже болезни, мы все равно будем счастливы… потому что нас ничто не разлучит!

– Разве могу я бежать с тобой, Елена, когда моя жена и нерожденный ребенок в тюрьме?

– Я же сказала, что вызволю их! Завтра уговорю отца подписать приказ об их освобождении. Он мне не откажет. Затем прослежу за тем, чтобы они благополучно покинули остров и отправились домой. А следующей ночью скроемся и мы с тобой.

Джованни взглянул на женщину с нежностью и волнением.

– Но, Елена, я никогда не брошу Есфирь. И не успокоюсь, пока не найду ее и ребенка.

На некоторое время Елена погрузилась в раздумья, затем неуверенно произнесла:

– Мы отыщем ее, и ты увидишь своего ребенка. Мы поселимся неподалеку, чтобы ты мог навещать их, когда захочешь.

– Елена, такая жизнь не по мне. Есфирь будет несчастна каждый раз, когда я останусь с тобой, а ты – когда я буду встречаться с ней.

– Тогда тебе придется выбрать между нами, – ответила Елена в полной уверенности, что выбор окажется в ее пользу.

– Я уже сделал выбор, любимая.

Елена подняла голову и бросила на Джованни безнадежный взгляд.

– Женившись на Есфирь, я навсегда связал с ней свою жизнь. Я люблю ее и никогда не оставлю.

Елена побледнела. Земля словно разверзлась у нее под ногами. Почти десять лет она ждала Джованни, а он сообщает ей, что любит другую! Безудержный гнев вспыхнул в ее сердце. Женщина медленно встала и произнесла дрожащим голосом:

– Это все, что ты хотел сказать?

Джованни растерялся. Он понимал отчаяние Елены, но не мог лгать ей, даже во имя собственной жизни.

– Поступай, как сочтешь нужным. Но я слишком люблю тебя, чтобы обманывать.

– Тогда подумай еще немного. Если передумаешь до завтрашнего полудня, когда солнце будет в зените, дай мне знать через тюремщика. Потом будет слишком поздно, и ты умрешь. И твою жену, ту, которую ты так любишь, тоже приговорят к смерти.

– Прошу тебя, Елена, даже если ты дашь мне погибнуть, не вымещай свою ревность на Есфирь и моем ребенке.

– Твоем ребенке! – вскричала Елена. – Да он еще даже не родился! Тогда как…

Елена внезапно умолкла и в последний раз посмотрела на Джованни.

– У тебя есть время до завтрашнего полудня, чтобы определиться, кого ты больше любишь!

Затем она вытащила из складок платья конверт и дрожащей рукой протянула его Джованни.

– Держи! Знаменитое письмо мессера Луцио, то, что стоило ему жизни! Я хранила пакет в надежде, что смогу вернуть его при встрече. Теперь мне представилась такая возможность!

Джованни уставился на большой желтый конверт со смесью любопытства и тревоги.

– Ты открывала его?

– Нет.

– Сохрани его. Тюремщик заберет его, если найдет. И, если мне суждено умереть, прошу тебя, ради нашей былой любви, передай его Папе. Только так я смогу почтить память учителя.

Елене хотелось швырнуть конверт ему в лицо. Отчаяние и ярость раздирали ее, но она сумела сдержаться. Женщина спрятала письмо в платье и взбежала по ступеням, не желая, чтобы бывший любовник заметил ее слезы.

На половине пути она остановилась, немного помешкала и обернулась.

– Я попрошу начальника охраны развязать тебе руки и дать письменные принадлежности. Если ты решишь жить со мной, напиши название любого философского труда на листке бумаги. Отдай его тому же человеку. Если я не получу записку до полудня, то уже ничего не смогу сделать ни для тебя, ни для твоей жены.

Елена бросила последний взгляд на любимого и поспешила прочь.

Едва дверь в подземелье захлопнулась, Джованни разрыдался. Его сердце разрывалось на части. Он знал, что не переменит своего решения. Это означало бы предать себя самого, любимых и близких, а также смысл всей жизни. И снова на ум юноши пришли слова Христа, которые напомнил ему старец Симеон: «Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине» и «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих».

Согласится ли Елена помочь ему бежать вместе с Есфирь, понимая, что ей придется от него отказаться? Джованни не знал ответа на этот вопрос. Да и не ему нужно было на него отвечать. Он мог только ждать. Ждать и молиться.

Глава 88

На рассвете восьмого дня слабый лучик света проник сквозь отверстие в стене темницы и упал на лицо Джованни.

«Воскресенье», – подумал узник. Он знал, что скоро умрет. Он не передал сообщение через тюремщика, и Елена не пришла. Печаль переполняла душу Джованни, но он был спокоен. Он знал, что поступил правильно и не в силах изменить ход событий. Если судьбой ему уготовано сгореть на костре, что ж, пусть будет так. Джованни тревожился лишь о том, что произойдет с Еленой и Есфирь после его смерти. Он мог только вверить их в руки Господа и потому после визита Елены без устали молился Богу, чтобы Тот смягчил ее сердце и пришел на помощь брошенной в тюрьму Есфирь.

Тюремщик и два солдата вошли в подземелье и сняли с Джованни оковы. Затем повели его на площадь перед архиепископским дворцом, где уже был сложен костер.

Маленькая процессия прошла мимо православного храма, и Джованни услышал пение монахов. Образы из прошлой жизни на горе Афон промелькнули в его памяти. Вскоре его вытащили на середину площади, где уже собралась большая толпа. Некоторые глумились над несчастным, но большинство людей молчало, жалея его: они знали, что этого человека приговорили к смерти за убийство аристократа, которое он совершил, защищая честь женщины, и за бегство с галер. В конце площади, напротив дворца архиепископа, возвели трибуну. Сейчас она пустовала, но ожидалось, что губернатор, епископ и вся знать города займут там места, когда начнется казнь. Джованни подвели к сложенному костру и передали палачу.

* * *

В ту же минуту, за несколько лиг от места казни, Есфирь стало нехорошо, и она позвала на помощь. У нее не было никаких известий от Джованни, и она не знала, что происходит на другой стороне острова. Ночью у нее отошли воды, и теперь женщина лежала распростертая на полу тюремной камеры, куда ее бросили вместе с Сарой и дюжиной других евреек, выживших после резни.

Сара поспешила к хозяйке.

– Думаю, пора, – простонала Есфирь, задыхаясь. – Живот разрывается.

– Вставай! – закричала женщина по имени Ребекка. – Две из нас будут тебя держать, а две другие подхватят младенца. Я родила так всех своих восьмерых детей.

Есфирь с помощью Сары и еще одной узницы медленно поднялась на ноги и встала, прижавшись спиной к стене. Женщины поддерживали ее под руки.

* * *

Джованни медленно взошел по ступеням на помост, обложенный вязанками дров. Встал спиной к вбитому вертикально бревну, и стражники связали ему руки за спиной. Подошел священник, протянул смертнику крест для поцелуя и спросил, хочет ли несчастный исповедаться.

– Да, – тихо ответил Джованни.

Священник обратился в слух.

– Я прошу прощения у Бога за все те случаи, когда я не верил в Его милость и был недостоин Его любви.

Клирик удивился.

– Ты хочешь сознаться только в этом?

Джованни кивнул.

– Тогда я не могу дать тебе отпущение грехов. Твоя исповедь неискренна! Я знаю, ты совершил преступление, иначе суд не приговорил бы тебя к смерти!

– Я сказал о том, что отягощает мою совесть. А за все остальное пусть меня судит Всевышний, к счастью, Его суд не похож на людской.

– Значит, тебе нечего добавить?

Джованни заметил, как из дворца архиепископа появилась группа знатных горожан. За их спинами он без труда разглядел Елену. Сердце юноши сжалось. Она пришла посмотреть на его казнь.

– Я хочу сказать еще что-то.

– Продолжай, сын мой.

– У меня под поясом письмо к молодой еврейке, Есфирь, которую несправедливо заточили в цитадель Фамагусты. Пожалуйста, передайте это послание ей.

Священник просунул пальцы под кожаный пояс и вытащил клочок тонкой бумаги, сложенный вчетверо. Незаметно опустил в карман рясы и спросил:

– Это все?

– Нет. Пожалуйста, скажите дочери губернатора, Елене, что я всегда ее любил.

Елена сидела рядом с отцом. Уверенная, что любовник обязательно даст ей знать, она организовала все для побега. Но когда никто не пришел, неописуемый гнев охватил ее сердце и разум. Елена никак не могла смириться с тем, что Джованни любит другую женщину. Одна мысль об этом сводила ее с ума. Вместо того чтобы действовать согласно плану, Елена теряла драгоценное время, не в силах принять решение… пока не стало слишком поздно. Она пребывала в странном состоянии, словно была сама не своя, как мертвая. В ее сердце билась холодная ярость, но едва Елена увидела Джованни на костре, гнев сменился ощущением безмерной трагичности происходящего.

Священник спустился с эшафота и уступил место палачу, который, по обычаю, завязал рот приговоренного шарфом, чтобы заглушить крики.

* * *

Есфирь чувствовала, что ее ребенок вот-вот появится на свет. Схватки становились все чаще, и боль усиливалась. Ребекка вытащила из кармана платок и сунула в рот роженице.

– Кусай, будет легче терпеть.

Есфирь вцепилась зубами в ткань.

* * *

Барабанная дробь заглушила пение православных монахов. Губернатор на трибуне поднял руку, помедлил несколько мгновений и дал сигнал. Палач поджег дрова вокруг эшафота.

И только тогда Елена поняла, что все кончено. Злость исчезла, оставив в душе безграничное отчаяние. «О, мой любимый! Как могла я отправить тебя на смерть? Почему не пожертвовала желанием быть с тобой ради спасения твоей жизни? Я могла бы признаться, что ты – отец моей дочери, ведь именно поэтому меня заставили выйти замуж за нелюбимого сразу же после того, как тебя отправили на галеры. Я молчала из гордости, не хотела влиять на твое решение. Чтобы ты выбрал меня… но не из-за ребенка! А теперь все кончено! Прости меня, любимый! Прости…»

К небу начал подниматься густой белый дым. Джованни закашлялся, ему было трудно дышать, но огонь пока не сильно его беспокоил.

* * *

Есфирь стонала, схватки следовали одна за другой, все быстрее и быстрее. Вдруг Сара воскликнула:

– Он выходит!

Женщины подхватили новорожденного.

* * *

Джованни задыхался. Легкие как будто рвались на части, жар стал невыносимым.

«Господи, Иисусе Христе, помилуй мя, грешного», – воззвал несчастный.

Из груди его вырвался безмолвный вопль.

* * *

Младенец закричал. Ребекка перерезала пуповину.

– Мальчик!

* * *

Увидев, как языки пламени скрыли Джованни, Елена разрыдалась и упала без чувств.

Душа Джованни покинула тело.

* * *

– Такой красавчик! – заметила Ребекка, передавая малыша в руки Есфирь.

Молодая мать, еще измученная после родов, с любовью посмотрела на ребенка и прижала его к груди. Она думала о Джованни. «Как же ты обрадуешься сыну!»

Эпилог

Глава 89

Елена три раза тихо постучала. Дверь открыла Сара.

– Хозяйка ждет вас.

Служанка провела Елену через роскошные покои, которые дочь губернатора сама предоставила в распоряжение семьи Джованни, и попросила подождать на маленькой скамеечке.

– Я схожу за ней. Думаю, она уже закончила кормить ребенка.

Едва служанка вышла, Елена встала и подошла к окну. Вдали виднелась площадь перед архиепископским дворцом, та, где казнили Джованни. Елена винила себя в трагической гибели любимого, которая так потрясла ее, что той ночью женщина чуть не покончила с собой. Только присутствие дочери, их дочери, остановило ее в последнюю минуту. Два дня напролет Елена безутешно оплакивала возлюбленного. Так велико было ее горе, что никто не смел приблизиться к ней. На третий день она согласилась поговорить со священником, который исповедал Джованни перед казнью, и тот передал ей последние слова несчастного. Они не утешили Елену, а, наоборот, разбередили душевную рану и вызвали новые слезы. Но в этот раз не такие горькие и холодные. На другой день Елена перестала скрываться от людей и попросила отца об одной милости: отпустить всех евреев-заключенных, вознаградив их за страдания, и дать приют друзьям Джованни на время, пока младенцу требуется грудное вскармливание, перед тем как они вновь смогут отправиться в Аль-Джезаир. Паоло Контарини, видя, в каком отчаянии пребывает дочь, не осмелился отказать ей в странной просьбе. Он немедленно приказал освободить Елизара, Сару, Есфирь и ее сына. Елена поселила их в лучших комнатах дворца и сделала все, чтобы семейство ни в чем не нуждалось. Затем, собравшись с духом, пошла к Есфирь, которая, ничего не зная о судьбе мужа, спрашивала о нем по нескольку раз в день. Священник не выполнил желание смертника. Он прочитал письмо, понял, какие узы связывают Джованни и Есфирь, и не стал передавать послание, поэтому женщине ничего не было известно о трагической смерти супруга.

Елена рассказала Есфирь все от начала и до конца, не забыв упомянуть встречу в тюрьме. Она ничего не пропустила, даже нежные слова любви, которые Джованни сберег для своей жены. Несколько раз повествование прерывалось рыданиями, сотрясающими Елену. Она еще не успела закончить, а Есфирь уже стало ясно, что случилось самое страшное. Елена говорила, а сердце Есфирь словно раздирали на части. Когда рассказ подошел к концу и женщина поняла, что любимый муж мертв уже несколько дней, оно не выдержало. Есфирь упала в кресло, казалось, жизнь медленно вытекает из ее тела – так бесценные духи выливаются из разбитого сосуда.

Вдруг она услышала плач своего малютки. И, точно так же как Елена несколько дней назад, решила, что должна жить и бороться. Ради него.

Елена дала Есфирь пригоршню пепла Джованни, который собрала на месте казни. Себе тоже оставила чуть-чуть, надежно спрятав в потайном кармане корсажа.

Елена умоляла Есфирь простить ее за то, что не спасла Джованни, но та осталась непреклонна.

С той минуты Есфирь укрылась в покоях, не желая никого видеть, кроме отца, сына и служанки. Долгие недели Елена не нарушала ее одиночества и только день и ночь молилась, чтобы еврейка простила ее. Только прощение могло наконец освободить сердце Елены – не от печали, а от жестоких угрызений совести, терзавших ее.

Сегодняшним утром она собиралась сообщить Есфирь об одном важном решении и через Сару передала, что «они наверняка видятся в последний раз».

Дверь в спальню Есфирь отворилась. Елена увидела молодую мать с ребенком на коленях. Подошла поближе и увидела, что у мальчика глаза отца – серьезные и в то же время смеющиеся. Она не посмела сказать об этом Есфирь, только ласково улыбнулась. Затем произнесла:

– Есфирь, я пришла попрощаться.

В печальных глазах еврейки блеснуло удивление.

– Завтра на рассвете я отправляюсь с дочерью в Италию, – продолжила Елена. – После недавних трагических событий моя дочь серьезно заболела. Ее сильно лихорадит, и никто не знает, как лечить этот недуг. Я убедила отца, что нам нужно вернуться в Венецию, где я знаю хороших врачей.

– Разве ей не станет хуже от путешествия по бурному в это время года морю? – спросила Есфирь.

– Я вынуждена пойти на риск. Ведь если она останется здесь, то, скорее всего, умрет. К тому же у меня есть еще одна причина для отъезда. Я пообещала отвезти письмо, которое принесло Джованни так много горя, в Рим. Это была последняя просьба несчастного. Когда моя дочь выздоровеет, я поеду в Священный город и отдам послание мессера Луцио Папе.

Есфирь некоторое время молчала, затем произнесла:

– Понимаю, ты приняла верное решение.

– Ничего не бойся. Отец пообещал, что позаботится о вашей семье, пока вы не отправитесь в Аль-Джезаир. А я сюда больше не вернусь… – Елена запнулась, а потом продолжила: – так что пришла попрощаться.

Есфирь посмотрела на Елену, и сочувствие к этой женщине охватило ее душу. Но она не двинулась с места.

– Перед тем как уехать, – проговорила Елена, – я хочу задать тебе один вопрос.

– Я слушаю, – тихо сказала жена Джованни.

– Как ты назвала сына?

– Иоханаан.

– Еврейское имя… что оно означает?

– Бог простит.

Елена замерла, пристально всматриваясь в Есфирь, ища ответного взгляда. Затем бросилась в ее объятия.

Есфирь прижала Елену к сердцу. Обе женщины долго стояли, обнявшись, плача от радости, печали и любви.

Глава 90

На следующее утро Елена взошла на борт двухмачтового судна, плывущего в Венецию. Покидала Кипр, взяв с собой только Стеллу, врача, двух слуг и письмо к Папе. Она не стала брать Джулиану, которая предала Джованни. «Без сомнения, дважды», – думала женщина, вспомнив анонимный донос на возлюбленного после дуэли в Венеции.

Десять суток корабль мчался к Венеции на всех парусах. Была середина осени, море штормило, и волны бросали корабль из стороны в сторону. Двухмачтовик плыл вдоль Апеннинского полуострова в двух днях пути от Венеции, когда доктор подошел к Елене – сообщить, что ее дочь при смерти.

– Нам нужно сойти на сушу как можно скорее, – сказал он. – Ее состояние неожиданно ухудшилось. Девочка бредит, думаю, еще два часа такой качки она просто не выдержит.

Когда капитан узнал о трагических событиях, то согласился пристать к берегу. Вскоре они заметили небольшой рыбацкий порт. Судно встало на якорь неподалеку, и венецианцы отправились на берег в лодке, которую едва не перевернуло бушующее море. Только они ступили на твердую землю, Елена спросила моряков в Венери – так назывался порт, – есть ли рядом место, где позаботятся о девочке. Матросы показали ей величественный монастырь, возвышающийся над гаванью, за оливковыми рощами. Под проливным дождем мать и дочь, закутанных в одеяла, отвезли туда в телеге.

Привратник пустил их в комнату для посетителей и пошел на поиски приора.

– Добро пожаловать в монастырь Сан-Джованни в Венери, – произнес дон Сальваторе, с удивлением разглядывая нежданных гостей.

Елена едва не потеряла дар речи при этих словах. Ей показалось, что однажды она уже слышала это странное название, в котором смешались язычество и христианство, может, даже от возлюбленного, если только само имя «Джованни» не навело ее на подобную мысль. Но сейчас, при сложившихся обстоятельствах, женщине было некогда думать о необычном совпадении.

– Спасибо, святой отец. Мы плывем с Кипра, – ответила она спокойным голосом, без тени намека на снедавшую ее тревогу. – Вот уже несколько недель моя дочь страдает от таинственной лихорадки, и потому мы возвращаемся в Венецию, чтобы ее там вылечили. Но нам пришлось остановиться здесь, потому что самочувствие девочки ухудшилось. Скажите, у вас есть теплая комната, где уложить ребенка, и врач, который поможет за ней ухаживать?

Дон Сальваторе склонился над малышкой. Его до глубины души взволновали огромные зеленые глаза, которые, несмотря на болезнь, освещали ее ангельское личико.

– Отнесем ее в монастырский лазарет, там есть камин, – произнес он, полагая, что можно поступиться правилами ради спасения жизни ребенка.

Стеллу перенесли в пустую келью лазарета. Дон Сальваторе велел одному монаху разжечь огонь, а другого послал за братом Гаспаро. Сам приор отправился на кухню, чтобы приготовить горячее питье для гостей.

Через несколько минут появился брат Гаспаро и осмотрел больную. Елена наблюдала за ним с тревогой, а ее врач – с профессиональным интересом. Вскоре венецианцы согрелись, и дон Сальваторе предложил им по миске горячего овощного супа. Попытались накормить и Стеллу, но девочка не смогла проглотить ни ложки. Брат Гаспаро потрогал ее пульс, взглянул на язык, послушал легкие. Затем вынес вердикт:

– Увы, могу только подтвердить, что она страдает от заразного заболевания, причины которого мне неизвестны. Жизнь покидает ее. Единственное, что я могу сейчас сделать, – напоить девочку отваром успокаивающих трав, чтобы уменьшить жар. Но боюсь, этого будет недостаточно, чтобы спасти ребенка, ведь недуг терзает ее уже давно и глубоко укоренился в теле.

– Святой отец, делайте что хотите, только облегчите ее страдания! – сказала Елена дрожащим голосом.

Монах в сопровождении врача вышел из кельи, чтобы найти нужные растения среди своих запасов целебных трав. Елена склонилась над дочерью и взяла ее за руку.

– Не тревожься, малышка, сейчас тебе будет лучше.

Девочка ничего не слышала и не могла связно говорить.

Разум оставил ее, и с губ ребенка срывались только стоны и отдельные слова.

– Она бредит, – прошептал один из слуг.

– Ее жизнь в такой опасности, что мы можем только молиться за нее, – обратился дон Сальваторе к Елене. – В подземной часовне монастыря есть изумительная икона Богоматери. Вознесем же молитвы Пресвятой Деве, пока врачи ухаживают за вашей дочерью.

Елене не хотелось оставлять Стеллу, но она не стала медлить. Поднялась, нежно поцеловала дочь и последовала за приором. Когда они уже входили в часовню, подошедший монах обратился к дону Сальваторе:

– Отец-настоятель спрашивает о матери больного ребенка и хочет ее видеть.

Дон Сальваторе помедлил пару мгновений, затем повернулся к Елене.

– Наш аббат, дон Теодоро, стар и немощен, однако хочет поговорить с вами. Он очень уважаемый человек церкви и состоит в ранге епископа. Разговор займет всего лишь несколько минут, а потом мы пойдем в часовню – молиться.

Елена кивнула и последовала за приором в приемную монастыря. Дон Теодоро сидел на невысоком стуле перед горящим камином. Он приветствовал Елену, а та поцеловала кольцо, которое отец-настоятель носил на мизинце, как все аббаты и епископы. Дон Сальваторе спросил женщину, откуда она и что произошло. Елена ответила.

– Да поможет ребенку Господь! – воскликнул старик громким голосом. – Завтра утром я уезжаю в Рим, чтобы увидеться с Папой. Обещаю, что вверю жизнь твоей дочери молитвам его святейшества.

Услышав слова настоятеля, Елена вздрогнула. Какое-то время она не решалась заговорить, затем взволнованно произнесла:

– Наверное, само провидение привело нас сюда, монсеньор. Могу ли я попросить вас еще об одной, очень важной, услуге?

– Конечно.

Елена колебалась.

– Это чрезвычайно конфиденциальное дело.

Дон Теодоро дал приору знак оставить их с Еленой наедине.

– Доверься мне, дитя мое. О чем идет речь?

Елена рассказала аббату, что у нее есть письмо, которое несколько лет назад известный астролог написал Папе. Первоначально послание находилось у ее друга, который из-за множества препятствий не смог доставить его адресату. Она дала понять, что этот человек сейчас мертв, а перед смертью взял с нее клятву отвезти письмо в Рим.

– Раз вы собираетесь туда, чтобы увидеться с его святейшеством, может, сможете передать ему это письмо? – спросила Елена, чувствуя комок в горле.

Аббат весь превратился в слух, даже дышать перестал от волнения. Когда женщина закончила рассказ, его преподобие глубоко вздохнул и ласково сказал:

– Дитя мое, видно, и в самом деле провидение привело тебя сюда. Я возьму письмо и обещаю, что понтифик прочитает его, как только получит, особенно после того, как я расскажу ему эту историю.

Елена бросилась к ногам аббата и поцеловала его руку.

– Как благодарить вас, монсеньор? Если бы вы знали, как много значит для меня это поручение и как бы мне хотелось выполнить его лично! Но я так переживаю за дочь, что, боюсь, еще несколько месяцев не смогу передать письмо! А ведь до Рима рукой подать, и вы собираетесь встретиться с Папой!

– Встань, дитя мое, и не бойся. Думаю, будет лучше, если ты отдашь мне пакет прямо сейчас. Мне нужно лечь спать, ведь завтра на рассвете я отправляюсь в путь.

Елена сунула руку под плащ, вытащила толстый желтоватый конверт и протянула его аббату.

– Вот, возьмите! Я не расставалась с ним все это время.

Дон Теодоро с изумлением смотрел на конверт. Отец-настоятель никак не мог поверить, что письмо, которое он искал по всему христианскому миру почти десять лет, проклятое письмо, из-за которого он пытал и убивал, неожиданно чудесным образом оказалось в его собственном монастыре. Обители, которую аббат покидал только для того, чтобы съездить в Рим или Иерусалим, туда, где находились штаб-квартиры секретного братства, которое он основал для того, чтобы возродить христианскую веру и очистить ее от всех пороков.

Дрожащей рукой он взял у Елены письмо. Наконец-то он его прочитает! И уничтожит…