Текст книги "Пророчество Луны (др. изд.)"
Автор книги: Фредерик Ленуар
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)
Глава 72
– Помилования узнику! – раздался из толпы мужской голос.
При этих словах Рашид велел палачу подождать.
– Кто требует помилования? – прокричал сановник, разглядывая публику темными глазами.
Из толпы выбрался человек, которого все хорошо знали, – мавр Мухаммед аль-Латиф, один из самых богатых торговцев Алжира. Он медленно приблизился к Рашиду, который его узнал.
– Надеюсь, у тебя серьезный повод, чтобы вмешаться в акт правосудия? – спросил сановник.
– Лучший из возможных!
Рашид ждал, в его взгляде плескался гнев.
– Меня интересует этот невольник. Я хочу его купить.
Рашид удивился.
– Ты знаешь закон о выкупе за раба, которого приговорили к наказанию?
– Нужно уплатить десятикратную цену, так?
Сановник прищурил глаза: ситуация могла принести неплохой барыш.
– Верно.
– Сколько он стоит?
Несколько мгновений Рашид размышлял.
– До того как его разоблачили, Ибрагим бен Али аль-Таджер назначил за него цену в сто золотых дукатов.
Мухаммед неторопливо погладил бороду и улыбнулся.
– Я знаю. Но еще мне известно, впрочем, как и тебе, что этот раб солгал о своем имени и состоянии, за что его и приговорили к повторному наказанию. Так что назови мне цену за обычного невольника-христианина без роду без племени. Мы все здесь в некотором роде торговцы, – произнес он, обведя зрителей рукой, – и увидим, справедлива она или нет.
При этих словах по толпе пробежал насмешливый ропот. Переговоры между новым дворецким и купцом-мавром обещали быть захватывающими. Рашид был раздосадован, но уклониться от торга, глубоко укоренившегося обычая, не мог.
– Этот человек стоит гораздо дороже, чем ты себе представляешь! – воскликнул он. – Это ученый, который знает несколько древних языков, и, несмотря на его ложь, Ибрагим вытащил его из тюрьмы и сделал своим личным рабом. Он до такой степени ценил его общество и интеллектуальные качества, что даже несколько раз в неделю обедал с ним!
– Похоже, ты не слишком ценишь ум этого невольника, – возразил Мухаммед с насмешкой, – раз отправил его обратно в тюрьму!
Издевательский смех прокатился по рядам зевак. Рашид пришел в ярость, но ответил:
– У меня есть лучшие способы служить своему повелителю, чем интересоваться религией неверных!
– Не сомневаюсь! Так в какую сумму ты оценишь этого разговорчивого неверного?
– Не меньше чем в семьдесят золотых дукатов.
Из толпы донеслись возмущенные голоса. Слишком дорого за раба, за которого нельзя получить выкуп! Молодого, крепкого невольника-христианина можно приобрести меньше чем за десять дукатов!
– Ты все еще завышаешь цену за этого неверного пса. Давай говорить серьезно. Даже если принять во внимание его ученость, он не стоит дороже пятнадцати или двадцати дукатов – и, не забудь, я предлагаю в десять раз больше!
– Пятьдесят дукатов, – твердо произнес дворецкий. – Если ты не согласен, то возвращайся в толпу и не мешай мне отдать приказ отрубить рабу руку и отослать его в тюрьму!
– Ты будешь хорошим дворецким, Рашид бен Гамрун! Но я несколько устал от твоей самонадеянности. Меня интересует этот раб, но не за любую цену. Мое последнее предложение – триста золотых дукатов!
– Четыреста, и он твой. Иначе я прикажу продолжить наказание немедля!
Мухаммед аль-Латиф понял, что дворецкий, чтобы не уронить собственного достоинства, больше не снизит цену. Он хлопнул в ладоши, и появились трое слуг. Один из них нес тяжелый ларец, который поставил у ног хозяина. Не отводя глаз от Рашида, Мухаммед приказал отсчитать четыреста монет.
При этих словах толпа удивленно зашелестела. Зачем Мухаммеду аль-Латифу, ловкому и расчетливому купцу, понадобилось тратить столько денег на покупку раба-христианина, пусть даже и весьма ученого?
Рашид бен Гамрун велел янычару пересчитать деньги вместе со слугой. Затем приказал стражникам освободить Джованни. Молодой человек под ошеломленными взглядами зрителей медленно спустился с помоста. Его подвели к новому хозяину, и юноша, не говоря ни слова, уставился на него.
– Что же ты собираешься с ним делать? – спросил Рашид.
– Пока не знаю. Может, заставить его чистить конюшни?
– За такую цену ты мог бы потребовать, чтобы он читал Библию твоим лошадям!
Толпа разразилась хохотом. Мухаммед слегка усмехнулся. Он попросил, чтобы с ноги его нового раба сняли цепь, а затем, в сопровождении слуг и Джованни, поспешил домой.
Торговец жил в великолепном доме в самом центре Старого города. У него было четыре жены и примерно три десятка невольников.
Когда они вошли внутрь, Мухаммед пригласил Джованни сесть и послал за едой и напитками.
– Зачем вы это сделали? – спросил наконец Джованни, все еще дрожа, после того как осушил большой стакан холодной воды.
Хозяин улыбнулся.
– Ты, должно быть, удивился еще больше, чем другие.
– Конечно. До сих пор не могу прийти в себя. Спасибо.
– А я никак не могу прийти в себя после того, как перед всем городом заплатил за тебя такие деньги этому мошеннику! С завтрашнего дня мои поставщики увеличат цены вчетверо, а то и впятеро! Думаю, пройдет несколько недель, пока я оправлюсь!
– Почему же вы были готовы отдать за меня так много?
– Потому что человек, который попросил купить тебя, сказал: «За любую цену»!
– Значит, вы приобрели меня не для себя?
Мухаммед громко расхохотался.
– Что бы я делал с таким дорогим рабом, да к тому же ученым? Я умею только покупать и продавать пряности!
– Я… не понимаю. Кто же тогда попросил меня купить?
– Мой друг Елизар.
– Но зачем? – спросил Джованни после недолгого молчания.
– Понятия не имею! Всего лишь минут за десять до того, как приговор должны были привести в исполнение, он прислал ко мне самого преданного слугу с просьбой немедленно отправиться на площадь и купить тебя, пока тебе не отсекли руку. За любую цену!
– А почему Елизар сам не стал торговаться?
– Он иудей.
Джованни, не понимая, удивленно уставился на своего спасителя.
– Разве ты не знаешь, что в Османской империи евреям запрещено покупать рабов-христиан?
Постепенно Джованни приободрился, но по-прежнему не мог понять, что происходит. Какой-то незнакомец отдал за него целое состояние, несомненно, чтобы сохранить ему руку. Но зачем? Что от него ожидают?
– Понимаю, что ты, должно быть, озадачен, – продолжил Мухаммед. – Мне самому не терпится поскорее увидеть Елизара и расспросить его. Не хочу тебя обидеть, но, уверен, ты не стоишь и десятой доли той суммы, которую я за тебя заплатил!
Джованни улыбнулся.
– Согласен!
Когда Джованни утолил жажду, его отвели в другую комнату, где одели в просторную коричневую джеллабу. Мухаммед попросил его поднять капюшон и сказал, что Джованни сейчас тайно отведут к настоящему хозяину.
Мухаммед попрощался с итальянцем и вручил его заботам трех невольников, которые повели Джованни через касбу. Они поднялись на самую вершину холма, где находились еврейские кварталы. Там петляли узкие и грязные улочки, на которых играли бедно одетые дети. Слуги Мухаммеда постучали в маленькую, выкрашенную в голубой цвет дверь.
С правой стороны двери, на уровне глаз, Джованни заметил странный предмет. На стук вышел темнокожий человек лет сорока, весь в белом. Он знаком пригласил Джованни войти и кивком головы отпустил его провожатых. Едва Джованни оказался во внутреннем дворике, то сразу же скинул капюшон.
Темнокожий приветствовал его на хорошем итальянском языке:
– Меня зовут Малек. Я управляющий твоего нового хозяина. Добро пожаловать в дом Елизара бен Иакова аль-Кордоби!
Джованни во все глаза смотрел на маленький, засаженный цветами дворик. В доме, довольно простом по стилю, было два этажа, не считая цокольного.
– Здесь живут слуги и готовят еду, – сообщил Малек.
Затем он провел юношу в другое патио. Этот двор оказался гораздо больше, и его украшали два богато отделанных бассейна.
– Здесь хозяин принимает гостей.
Джованни остановился, чтобы полюбоваться мраморными колоннами. Но управляющий повел его еще через одну дверь, на сей раз из великолепного резного дерева. Они вошли в сад изумительной красоты, где росли деревья и цветы, текли ручьи и били фонтаны. Он был примерно в сто шагов длиной и располагался на террасах, а со всех сторон сад окружали толстые стены. Балконы всех этажей дома, поддерживаемые изящными колоннами розового и голубого мрамора, выходили на этот райский уголок.
– Здесь наш хозяин молится, ест и отдыхает.
Джованни восхищался совершенной гармонией сада, когда появился хозяин дома. Ему было около шестидесяти лет, и борода его белизной соперничала с одеждами. На голове Елизар носил ермолку. Джованни смотрел, как он легко шагает навстречу, и думал, что, должно быть, это человек большой духовности. Он вспомнил лица мессера Луцио, старца Симеона и мистика-суфия. Елизар остановился перед Джованни, улыбнулся и протянул ему обе руки.
– Добро пожаловать в мое скромное пристанище, друг, – сказал он по-итальянски.
Джованни с горячностью схватил руки Елизара.
– Не знаю, как благодарить вас за то, что спасли меня от ужасного наказания…
– Было бы жаль, если бы отсекли такие прекрасные руки! – ответил хозяин с улыбкой. – Как тебя зовут?
– Джованни. Я из Калабрии.
– Неужели? Ты голоден?
– Немного.
– Малек, отведи нашего гостя в его комнату и попроси Сару принести ему чаю, фруктов и печенья. Джованни, тебе не помешает принять ванну и немного прийти в себя. На закате мы позовем тебя к обеду.
Елизар попрощался с гостем и зашагал к дому.
Малек отвел юношу в уютную спальню с балконом на третьем этаже, и вскоре с подносом в руках появилась Сара, юная служанка с милым и улыбчивым лицом. Пока Джованни утолял голод, она приготовила ему ванну с ароматными маслами и удалилась, не проронив ни слова. Джованни, пораженный таким гостеприимством, с наслаждением искупался в теплой воде. Чистый и отдохнувший, он вышел на балкон, чтобы посмотреть, как солнце начинает садиться за горизонт. Дом Елизара стоял на самой вершине холма, и из него открывался прекрасный вид на весь город и море. Большинство соседних строений не отличалось роскошью. Джованни удивился, что такой богатый человек живет в столь бедном квартале. Еще он заметил, что ему, при желании, не составило бы особого труда спрыгнуть с балкона и убежать. Однако было не похоже, что его новый хозяин сильно беспокоится по этому поводу.
На балкон вышел пожилой человек и обратился к Джованни на франко:
– Меня зовут Юсуф. Наш добрый хозяин велел мне пригласить тебя к столу.
Джованни последовал за стариком в глубь сада. Там стоял крепкий деревянный стол, залитый светом множества свечей и четырех светильников по углам, его окружали удобные скамьи. Служанка, которая готовила юноше ванну, неподвижно стояла чуть в стороне. Юсуф сразу же ушел, и Джованни остался в молчании. Он заметил, что стол накрыт на три персоны, по-видимому, на него, Елизара и его жену. В конце концов Джованни спросил служанку, как ее зовут. Она улыбнулась и жестами показала, что не понимает этот язык.
Джованни знал несколько фраз по-арабски.
– Ма асмуки? – спросил он.
Лицо девушки оживилось.
– Сара! Хал татакаламу ал арабия?
– Калибане!
– Наш приятель Ибрагим учил тебя прекрасному арабскому языку? – поинтересовался подошедший Елизар.
Джованни обернулся к нему.
– Да, пока я жил во дворце, выучил несколько фраз. Но, конечно, не могу похвастаться той легкостью, с которой вы говорите по-итальянски. Я поражаюсь тому, что вы и ваш управляющий…
– Мы много путешествуем и говорим понемногу на всех европейских языках. Но, друг мой, прошу, садись.
Джованни сел на скамью, Елизар занял место напротив. Сара подала напитки.
– Не знаю, как отблагодарить вас за то, что спасли меня от ужасного наказания, – произнес Джованни, глядя в глаза хозяину дома.
– Давай не будем об этом говорить! Я бы хотел узнать больше о тебе. Так, значит, ты из Калабрии?
Джованни кивнул.
– Я знал, что ты итальянец и что Ибрагим восхищен твоей ученостью. Но я даже не подозревал, что ты родом из такого бедного района! Где ты изучал философию и астрологию?
– Вы хорошо осведомлены!
– Я очень уважаю Ибрагима, а он рассказывал о тебе.
– Вы не знаете, что с ним?
– Увы, нет. Он отправился в Константинополь, где его дело будет рассматривать диван великого султана. Но его враги весьма могущественны! С тех пор как Барбаросса покинул Аль-Джезаир, они изо всех сил стараются, чтобы власть перешла к одному из них, Гассана они презирают так же сильно, как и его отца! На самом деле заговор против Ибрагима направлен на Гассана-пашу, хотя не думаю, что паша это понял. Но ты не ответил на мой вопрос.
– Дело в том, что я оставил родную деревню, будучи еще совсем юным, и по дороге на север встретил великого ученого, который стал моим наставником почти на четыре года.
– Как зовут твоего учителя?
– Луцио Константини.
Глаза Елизара загорелись.
– Знаменитый флорентийский астролог? Ученик Фичино?
Джованни кивнул.
– Поразительно! Ты понимаешь, что жил рядом с человеком, которого астрологи почитают как самого ученого из всех?
– Вы тоже астролог?
– До твоего наставника мне далеко. Насколько я знаю, никто в мире не может истолковать гороскоп лучше его! Но наука о звездах интересует меня, впрочем, как и многое другое.
Заметив, что взгляд Джованни затуманился, Елизар нахмурился и спросил:
– Он еще жив?
– К сожалению, нет. Он умер несколько лет назад.
Елизар помрачнел и опустил глаза.
– Какая огромная утрата для всех! Полагаю, он был уже в преклонных годах?
– Да, но он умер не от старости и не от болезни, – тихо произнес Джованни.
Елизар пристально посмотрел в лицо гостя.
– Ты хочешь сказать, что его убили?
– И очень жестоко, вместе с верным слугой Пьетро.
– Но кто… и зачем?
Джованни не ответил. Он вдруг понял, что слишком мало знает о своем новом хозяине и уже сказал лишнее.
– Позвольте мне ответить на этот тяжелый для меня вопрос как-нибудь в другой раз. Вы просите меня рассказать о себе, но я ничего не знаю о вас или о том, почему вы купили меня.
Елизар лишь улыбнулся в ответ.
– Неужели только потому, что слышали обо мне от Ибрагима? Но разве мои скудные знания стоят так дорого?
– Да, я действительно слышал о тебе много хорошего. Но не поэтому заставил моего друга Мухаммеда тебя купить.
Заинтригованный Джованни бросил на Елизара вопросительный взгляд.
– Вот настоящая причина.
Эти слова сопровождались взмахом руки. Джованни посмотрел, куда он показывает, и увидел стройную юную женщину, закутанную в покрывало, которая появилась совсем неслышно.
Мужчины встали поприветствовать ее.
Глава 73
Когда девушка вышла на свет, она медленно подняла закрывающее лицо тонкое покрывало и откинула его назад, на волосы. Она была необыкновенно красива, с длинными черными волосами, ниспадающими ниже пояса. Девушка едва достигла двадцати лет, но глубокий, умный взгляд придавал ей зрелость. Джованни заворожили огромные, темные глаза, неотрывно смотревшие на него.
– Моя дочь, Есфирь, – тихо произнес Елизар, беря девушку за руку. Ей он сказал: – Разреши представить тебе Джованни.
Джованни молчал, его лицо вспыхнуло. Наконец он выдавил:
– Это… это вы, да?
– Что вы имеете в виду? – спросила Есфирь по-итальянски.
– Я вас видел сегодня утром на площади, за час до начала экзекуции. Вы стояли под эшафотом и смотрели на меня.
– Там было много женщин, которые смотрели на вас. Некоторые с жестокостью, другие – с состраданием. Думаю, что были даже те, в чьих взглядах читалось желание.
– Это вы закончили псалом?
– Значит, вы слышали?
– Да, хотя вы говорили очень тихо. И удивился, услышав его на греческом языке.
– Есфирь знает Библию на греческом так же хорошо, как и на древнееврейском, – произнес Елизар с гордостью. – Дитя мое, садись.
Не отводя глаз от Джованни, девушка села на третью скамью.
– Понимаю ваше удивление, но представьте, что я испытала, услышав, как человек, приговоренный к публичному наказанию, произносит слова псалма, который я повторяю каждый день!
– И поэтому вы попросили отца купить меня?
– Не только. Я слышала от Ибрагима, что вы ученый человек, и любопытство побудило меня пойти на площадь, чтобы взглянуть на вас. Я увидела в ваших глазах страдание, но не просто страдание человека, который вот-вот лишится руки. Я увидела что-то другое, более глубокое. Увидев вас, я подумала о лице Иисуса; должно быть, в Его глазах было похожее выражение, когда Он в Гефсиманском саду взывал к Богу: «Отче, да минует меня чаша сия!» [31]31
Евангелие от Матфея, 26:39.
[Закрыть]
– Разве вы… вы христианка? – спросил Джованни; его голос дрожал.
– Я иудейка, как многие поколения моих предков. Но я читаю Евангелия так же часто, как еврейскую Библию. Разве Иисус не был евреем?
– Конечно! Но я и не думал, что иудеи читают Новый Завет.
– Большинство и не читает! Мой народ слишком много страдал от ненависти христиан. Нам трудно не вспоминать о наших страданиях, о презрении тех, кто притеснял нас и принуждал отказаться от веры нашей. Но благодаря отцу я начала читать Евангелия, будучи еще ребенком, и научилась почитать Иешуа как одного из величайших пророков, посланных Богом.
Джованни не мог отвести глаз от лица юной женщины. Он хотел бы беседовать с ней часами. Но его мучил другой вопрос, и юноше необходимо было знать ответ. Он с трудом оторвал взгляд от Есфирь и перевел его на Елизара.
– Теперь, когда вы купили меня, я ваш раб. Что вы хотите со мной сделать?
Прежде чем ответить, Елизар прочитал молитву-благословение на древнееврейском языке и пригласил Есфирь и Джованни отдать должное овощам, которые только что подала служанка. Затем он произнес:
– По закону ты принадлежишь Мухаммеду. У нас в доме нет рабов. Люди, которые здесь живут, получают за свою работу деньги и могут уйти, если захотят. С тобой будут обращаться так же.
Джованни ошеломили слова Елизара.
– Значит, я волен уйти или остаться?
– Совершенно верно.
– Но я никогда не смогу вернуть ту огромную сумму, которую вы потратили, чтобы купить меня!
– Не имеет значения. Я сделал это, чтобы порадовать свою любимую дочь. Ее мать умерла много лет назад. У меня больше нет детей, и она впервые за двадцать лет о чем-то меня попросила. Разве я мог отказать?
Джованни снова посмотрел на Есфирь, которая опустила глаза.
– Я никогда не смогу отблагодарить вас.
Есфирь подняла голову.
– Иисус Христос когда-то произнес слова, которых нет в Евангелии, но их повторил апостол Павел: «блаженнее давать, нежели принимать». [32]32
Деяния святых апостолов, 20:35.
[Закрыть] В этот вечер благодаря вам мое сердце наполнила великая радость.
Есфирь опустила на лицо покрывало и попросила у отца разрешения уйти.
– Она очень чувствительна, – сказал Елизар Джованни, когда девушка ушла. – Уверен, это из-за того, что она в детстве потеряла мать. Есфирь одновременно сильнее и слабее любой другой известной мне девушки.
– Вы даже представить не можете, как своим поступком и беседой согрели мое заледеневшее сердце! – произнес Джованни дрогнувшим голосом.
– Я вижу, вы тоже очень чувствительны! Вы, случайно, не потеряли кого-нибудь из близких, когда были ребенком?
– Да, – ответил Джованни. – Моя мать умерла, когда мне было семь лет.
– Подобное горе оставляет неизгладимую печать на сердце. В то же время это рана, в которую проникает милость Божья, чтобы сделать душу чувствительнее и наполнить ее состраданием. Страдания, претерпеваемые в течение жизни, могут сокрушить нас и заставить замкнуться в себе, а могут сделать нас сильнее и открытее другим людям. Мы не выбираем их, но мы вольны выбрать, станут ли они наковальней, на которой нас сокрушат, или рычагом, который поможет нам подняться. Это одна из величайших тайн человеческой души.
– Похоже, вы хорошо осведомлены о загадках человеческой души!
– Есть только три вещи, которые приводят меня в восхищение, я мечтаю познать их глубже: Бог, Вселенная и человеческая душа. Не слишком-то много, но зато они безграничны!
– Вы напоминаете мне мессера Луцио. Вы тоже философ?
– Можно сказать и так. Здесь меня считают каббалистом. Ты что-нибудь знаешь о каббале?
– Только то, что прочитал о ней у Пико делла Мирандолы.
– О, прекрасный автор! Мой наставник учил его древнееврейскому языку и основам каббалы! Хотя должен признать, что, несмотря на стремление к знанию и блестящий ум, он позаимствовал из этого учения только то, что счел нужным для обогащения собственных христианских воззрений. Христианские мыслители почти не знакомы с иудейской каббалой. Но давай поговорим об этом как-нибудь в другой раз. Сегодня тебе нужно отдохнуть.
– Можно задать вам еще один вопрос до того, как я уйду?
– Конечно.
– Как может человек, посвятивший все свое время учению, быть таким богатым?
Елизар расхохотался.
– Хороший вопрос! Вот уже больше тридцати лет я посвятил одному из немногих занятий, разрешенных евреям мусульманами и христианами: я – банкир. Христианская и мусульманская религии запрещают давать деньги под интерес, поэтому на протяжении веков мы занимаемся этим делом.
– А разве такая работа не отнимает все время?
– Вовсе нет! Давным-давно я решил служить Богу, а не богатству. Но деньги липнут к деньгам, и вот уже много лет мое состояние увеличивается само по себе, не требуя усилий с моей стороны, главное, чтобы им хорошо распоряжались! А этим как раз и занимается мой верный управляющий Малек и многие другие. Так что у меня остается достаточно времени для научных занятий.
– Вы хотите сказать, что на вас работают люди в других городах?
Елизар весело всплеснул руками.
– Конечно! Я владею банками в примерно двадцати городах по всей Европе и Османской империи!
Ошеломленный Джованни потерял дар речи.
– Именно поэтому я выучил столько языков и побывал во многих странах! – продолжил Елизар.
– Но почему вы поселились здесь? Вы могли бы жить во дворце в Венеции, Риме или Флоренции.
– До прошлого века мои предки обитали в Испании, в Кордове. Но в тысяча четыреста девяносто втором году католические монархи изгнали евреев из этой страны. Все наше имущество отобрали, и родители моего отца были вынуждены вместе с детьми покинуть Испанию. Так как они больше не доверяли христианам, то решили – как и другие их соотечественники-евреи – поселиться в этом городе, где процветала торговля и который находился под мусульманским владычеством, а после отошел к Османской империи. Пусть лучше нас называют дхимми, [33]33
Дхимми («люди, пользующиеся защитой») – до современной эры официальный статус евреев и христиан под мусульманским правлением, религию которых власти официально признавали.
[Закрыть] чем убийцами Христа. В глубине души большинство мусульман презирает евреев, но мы можем спокойно жить и работать, тогда как христиане отравляют воду в наших колодцах, насилуют наших дочерей, заставляют нас отрекаться от веры и ищут любой предлог, чтобы устроить резню.
– Неужели вы никогда не чувствовали по этому поводу негодования или ненависти?
– Лично я решил не отвечать оскорблением на оскорбление, гневом на гнев или презрением на презрение. Кроме того, изучение каббалы подвело меня ближе к великим философам и мистикам всех религий, начиная с Иисуса Христа. Мы можем об этом побеседовать, если ты решишь на какое-то время остаться у нас.
Джованни пристально посмотрел на безмятежное лицо человека, который спас его от страшной участи.
– Я безгранично благодарен за теплый прием и с удовольствием провел бы в вашем доме несколько недель.
– Очень рад, и, думаю, Есфирь тоже обрадуется. Пожалуйста, чувствуй себя как дома. Если тебе что-нибудь понадобится, попроси Малека, он хорошо говорит по-итальянски. А теперь ступай отдохни.
Джованни встал, и хозяин дома проводил его до выхода из патио. Прежде чем распрощаться на ночь, Джованни не удержался и задал еще один вопрос:
– Почему вы поселились в беднейшем квартале города, ведь вы легко могли бы позволить себе жить где угодно?
Елизар погладил длинную бороду.
– По меньшей мере по двум причинам. Во-первых, большинство евреев Аль-Джезаира живут здесь, а я люблю быть со своим народом. А во-вторых, я бы не нашел такого сада в нижней части города. Мне нравится то, что мой сад, о котором знают лишь немногие жители города, спрятан в самом центре этих грязных улочек. Я ценю красоту, которая скрыта и не бросается в глаза, ее нужно отыскать. И поэтому я дал дочери имя Есфирь. У него двойное значение. Оно происходит от имени финикийской богини любви Астарты, которая стала Афродитой у греков, а у римлян – Венерой. Но по-еврейски это имя означает: «я спрячусь». Есфирь – самая яркая звезда, звезда любви, но ее прячет Бог. Только тот, кто поистине достоин, сможет ее найти.
