Текст книги "Берсеркер (др. перевод)"

Автор книги: Фред Саберхаген

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 63 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

  Глава 2

На самой верхушке скалы над морем, у подножия которой вскипали белопенные буруны, на крошечном плоском пятачке двадцати футов в поперечнике стоял Номис, высокий человек, – колдун. Стоял, подняв руки к небесам. Его седую бороду и просторные черные одежды безжалостно трепал яростный ветер. Белые морские птицы неслись к нему в воздушных потоках и отшатывались, улетали прочь с резкими жалобными криками, подобными стону страждущей неприкаянной души. С трех сторон площадки вздымались в вышину пустынные утесы черной базальтовой скалы, а впереди раскинулась неспокойная гладь безбрежного и бездонного моря.

Номис стоял, широко расставив ноги, в центре причудливого узора, начертанного мелом на плоской ладони черного базальта. Вокруг были разложены принадлежности его ремесла – высушенные останки странных животных, старинные резные фигурки, мешочки с какими-то снадобьями – все то, что обычные здравомыслящие люди постарались бы запрятать подальше, а еще лучше – сжечь и позабыть о том, что такие страсти вообще когда-либо существовали. Высоким пронзительным голосом Номис пел, обратив лицо навстречу ветру:

 
Собирайтесь, штормовые тучи, днем и ночью,
Молнии, раскалывайте небо, пусть прольются воды!
Пусть нахлынет волна от неба до моря,
И поглотит, смоет, скроет, разнесет в клочья
Жалкую щепку, что мой недруг строил,
Длинную лодку, что несет к берегам
моего врага!
 

В песне было еще много, много строчек, и повторялись они множество раз. Тонкие руки Номиса дрожали от напряжения, устав вздымать к небесам обломки разбитого деревянного кораблика. А белые чайки кричали, не переставая, и ветер все трепал и трепал его длинную седую бороду, норовя засунуть клок волос прямо в раскрытый рот.

Он очень устал и никак не мог избавиться от ощущения, что все его труды окажутся напрасными, все надежды пойдут прахом. Сейчас Номис почему-то разуверился во всех счастливых знаках, которые последнее время слишком часто открывались ему, – все эти символические пророчества, что наполняли его сны, или мгновенные мрачные трансы со странными, нездешними видениями, которые посещали его наяву, поражая воображение.

Не так уж часто Номис получал доказательства того, что действительно способен призывать погибель на головы врагов. Колдун прекрасно знал, что его заклинания далеко не всегда действенны, хотя других он сумел убедить в обратном. Нельзя сказать, чтобы он сомневался в том, что стихии – силы, на которых покоится мироздание, – подвластны влиянию магического искусства. Да только на собственном долгом опыте Номис успел убедиться, что успех магического действа во многом зависит не только от мастерства чародея, но и от такой неверной штуки, как обыкновенное везение.

Всего три раза за всю свою долгую жизнь Номис пытался вызвать бурю. Из двух предыдущих попыток удалась только одна, и Номиса терзало смутное подозрение, что в тот раз буря разыгралась бы и так, сама по себе. И сейчас, стоя на вершине черной скалы, Номис тоже мучился сомнением – в глубине души он был почти уверен, что ему не под силу повелевать стихиями, как, впрочем, и любому другому человеческому существу.

Но, несмотря на все свои сомнения, Номис упорно повторял свои колдовские действия, уже три дня и три ночи не сходя с пятачка на вершине сокровенной черной скалы. Такой страх и такую жгучую ненависть Номис питал к человеку, который, как он знал, пересекал сейчас море, неся с собой новые законы и нового Бога в эту страну, в Квинсленд.

Пылающий взор колдуна, обращенный к морю, уловил едва заметную, тонкую, какую-то ненастоящую полоску шквала, поднявшуюся вдали. А той страшной, всесокрушающей бури, которую Номис призывал уже третьи сутки, не было и в помине...

Высокие утесы берегов Квинсленда все еще были далеко впереди, за линией горизонта. До них было не меньше полного дня пути. В той же стороне, только гораздо ближе, начинали собираться грозовые тучи. Харл крепко держал обеими руками рулевое весло драккара [8]8
  Драккар – древнее морское судно. (Здесь и далее прим. ред.)


[Закрыть]и, нахмурившись, смотрел на свинцово-серую гладь моря у полосы шквала.

Три десятка крепких ребят, бывалых морских волков и славных воинов, тоже видели признаки надвигавшейся бури – для этого им достаточно было всего лишь повернуть голову. Они побывали во многих переделках на море и прекрасно понимали: если драккар немного сбавит ход, полоса шквала может промчаться мимо и они избавятся от многих неприятностей. А потому, не сговариваясь, решили не тратить сил понапрасну и подняли весла над водой.

Со стороны Квинсленда налетел легкий свежий бриз, от которого затрепетали флажки на голых, без парусов, мачтах и пошла рябью тугая ткань шатра с бахромой цвета королевского пурпура, натянутого в средней части корабля.

Под покровом шатра наедине со своими мыслями сидел молодой человек, Харл называл его королем и повелителем. Морщины на суровом лице Харла разгладились при мысли о том, что юный Эй, уединившийся в шатре, наверное, продумывает сейчас планы грядущих сражений. Приграничные банды, которым никакого дела нет до кроткого нового бога и до падения старой Империи, наверняка вскоре почувствуют на своей шкуре крутой нрав и отвагу нового правителя Квинсленда – а сомневаться в его твердости и отваге не приходится.

Харл улыбнулся, когда ему пришло в голову, что молодой король может думать сейчас вовсе и не о грядущих битвах, а о будущем сватовстве к принцессе Алике. Женитьба на принцессе – вот что даст его юному господину и королевство, и армию. Обо всех принцессах принято говорить, что они прекрасны, но, по слухам, Алике еще и девица с характером. Что ж, если она похожа на кое-кого из тех благородных девиц, с коими доводилось встречаться Харлу, завоевать ее сердце будет так же трудно, как варварскую крепость, а то и посложнее – с точки зрения отважного воина.

Радостное, почти благостное выражение на лице Харла – насколько такое было возможно при его шрамах – снова сменилось угрюмой, мрачной гримасой. Он понимал, что юный король мог удалиться в тень шатра и просто для того, чтобы что-нибудь почитать. Эй обожал всякие книги и даже в это путешествие прихватил с собой целых две штуки. А может, он сейчас возносит молитвы своему новому кроткому богу-рабу... Надо признать, что, хотя Эй был молод и здоров, к почитанию бога он относился чрезвычайно серьезно.

Несмотря на то что часть рассудка Харла была занята всеми этими размышлениями, он, как всегда, был очень внимателен. И вот совсем рядом раздался какой-то легкий плеск, и морская гладь подернулась рябью... Харл мгновенно повернул голову, глянул за борт – и тут все мысли, роившиеся в его голове, куда-то вылетели, воинственная кровь заледенела от ужаса.

Рядом с кораблем, немного сзади по правому борту, на фоне далекого горизонта и собиравшихся на небе облаков, появилась голова огромного чудовища, какое могло привидеться только в страшном кошмаре. Голова злобного дракона из древних легенд. Тускло сверкавшая шея, на которой держалась кошмарная голова, была такой огромной, что человек едва ли смог обхватить ее обеими руками. И одни только морские демоны знали, на что походило туловище чудовища, скрытое под толщей воды! Глаза его, каждый размером с большое серебряное блюдо, сияли, как солнце, пробивающееся сквозь тучи. Толстые пластины, покрывавшие голову и шею дракона, тускло блестели, как мокрая сталь. Чудовищная пасть с треском раскрылась – как будто откинулась крышка гроба, – и разверзлась бездонная черная пропасть, усаженная по краю огромными зубами-кинжалами.

Длинная шея чудовища вытянулась из воды и метнулась к палубе корабля. Пластины чешуи пробороздили деревянный планшир, во все стороны брызнули щепки. Первые крики, раздавшиеся на корабле при виде чудовища, были такими, какие не пристало издавать воинам. Но уже в следующее мгновение отважные бойцы вновь обрели свою храбрость и бросились к оружию. Большой Торла, самый сильный в команде, был к тому же и самым быстрым. Он вспрыгнул на палубу, раскрутил свой меч и опустил его на кошмарную извивающуюся шею.

Удары, посыпавшиеся на тускло блестевшую стальную чешую, не причинили чудовищу никакого вреда. Дракон, похоже, вообще не обратил на них никакого внимания. Его голова скользнула вперед и зависла у входа в шатер. Из разверстой пасти вырвался такой ужасающий пронзительный рев, подобного которому Харл не слышал ни разу за многие годы, проведенные в сражениях.

Эй слышал крики и звон мечей на палубе, и ему не понадобилось много времени, чтобы приготовиться. Не успел затихнуть драконий рев, как полотнище шатра откинулось в сторону и вперед выступил молодой король в шлеме и со щитом, а в его руке сверкал меч.

Харл ощутил невыразимую гордость за своего юного господина – рука Эя не дрогнула при виде кошмарной картины, открывшейся ему. И, вдохновленный этой гордостью, Харл немного пришел в себя. Он выхватил из чехла свой железный боевой топор с короткой рукояткой и замахнулся для броска.

Тяжелый боевой топор с лязгом отскочил от сияющего серебром глаза чудовища, не причинив никакого вреда. Чудище, как видно, даже не ощутило удара. Его пасть внезапно широко распахнулась, сверкнули зубы-клинки... И огромная драконья голова метнулась к королю.

Эй отважно встретил врага. Но удар его длинного меча, направленный прямо в темную глубину драконьей глотки, имел не больший успех, чем укол дамской шпильки. Пасть дракона – «крышка гроба» – с треском захлопнулась, захватив Эя. На какое-то мгновение, пока чудовищная голова на длинной шее проносилась над палубой обратно в море, воинам открылась жуткая картина – изломанные, окровавленные ноги, свисающие наружу из драконьей пасти. И вот – еще один всплеск воды у борта, и кошмарное чудовище исчезло в бездне моря. Залитая солнцем морская гладь снова стала прежней, тихой и спокойной, похоронив в глубинах все свои тайны.

За все время, остававшееся до захода солнца, на корабле никто не проронил ни слова. Корабль ходил по воде кругами, снова и снова, не отходя далеко от того ничем не отличимого с виду места, где исчез в пучине король Эй. Драккар курсировал вокруг этого места в полной боевой готовности, воины горели желанием вступить в схватку... Но сражаться было не с кем. Налетел шквал ветра, и воины привычно взялись за дело, сберегая корабль. Но никто не придавал значения буйству стихии, и когда шквал пронесся дальше, воины с драккара почти не обратили на это внимания.

К концу дня море снова успокоилось. Прищурившись из-под ладони на клонившийся за горизонт солнечный диск, Харл хрипло выкрикнул одну-единственную команду:

– Отдых!

Харл давным-давно подобрал свой затупившийся топор и спрятал в чехол. Обо всем, что случилось, напоминали теперь только несколько щепок, вырванные из свежих царапин на планшире твердой, как сталь, чешуей чудовища. Несколько маленьких пятнышек крови. И крылатый шлем Эя, упавший с головы короля.

Деррона Одегарда за участие в последней операции наградили, повысили в чине до майора и назначили младшим помощником начальника Сектора. И вот сейчас он сидел на экстренном совещании, созванном начальником Сектора Операций во Времени и с двойственным – профессиональным и дружеским – интересом слушал доклад своего бывшего соученика Чена Эймлинга, ныне – майора Отдела Исторических исследований, который излагал историческую ситуацию:

– ...Насколько нам теперь известно, берсеркеры избрали более прицельную тактику и ориентируются на вполне определенную личность. Их цель – Эй, король Квинсленда. Естественно, исчезновение этого человека из истории Сегола грозит нам гибельными последствиями. – Эймлинг – талантливый, остроумный оратор – ободряюще улыбнулся слушателям. – До недавнего времени многие историки даже сомневались, что этот человек существовал в действительности. Но с тех пор как мы занялись непосредственным изучением прошлого планеты, реальность короля Эя и его значимость для истории неопровержимо доказаны.

Эймлинг повернулся к электронной карте и указал на нее привычным жестом преподавателя.

– Здесь представлена карта времен увядания и распада великой континентальной Империи, которое закончится ее полным исчезновением. Вот здесь находится Квинсленд. Исключительно благодаря влиянию и деятельности короля Эя Квинсленд сумел сохранить относительную стабильность, традиции и культурные достижения Империи, которые стали основой для будущих цивилизаций нашей планеты.

Новый начальник Сектора Операций во Времени поднял руку, словно студент, и спросил:

– Майор, признаться, мне кое-что не совсем ясно. Разве сам Эй не был в какой-то степени варваром?

Прежнего начальника Сектора вместе с полковником Бор-сом и другими отправили в разведывательную экспедицию на Луну или по меньшей мере на поверхность планеты Сегол.

– Верно, король Эй вначале действительно был воинственным варваром. Но когда у него появилась своя земля и свой народ, которые нужно было защищать, он обустроился там и защищал их лучше, чем кто-либо другой. Тут ему пригодилось и его собственное варварское прошлое: король Эй достаточно долго был варваром и морским разбойником, так что успел хорошо изучить все уловки и хитрости, принятые в этой игре. И, сменив фигуры, он так хорошо играл свою партию, что морские пираты предпочитали нападать на кого-нибудь другого, оставив владения короля Эя в покое.

Больше ни у кого вопросов к Эймлингу не было, и он сел. Следующий докладчик, вышедший к кафедре, оказался майором Сектора Вероятностного Анализа. Его стиль изложения никого не успокоил и не обнадежил, как и само сообщение.

– Господа! – начал майор нервным, срывающимся голосом. – Мы не знаем, как погиб король Эй, зато знаем – где. – Майор показал видеотаблицу, спроецированную с наблюдательного экрана. – Его жизненная линия недавно прервалась вот здесь, во время первого плавания к Квинсленду. Как видите, все прочие жизненные линии на борту корабля остались нетронутыми. Возможно, враг рассчитывает, что исторический вред должен усилиться, если команда корабля Эя начнет действовать без негр. У нас в Секторе полагают, что такой расчет очень даже может оправдаться.

Эймлинг, казалось, хотел оспорить слова докладчика или скорее всего просто высказать свое мнение на этот счет. Деррон подумал, что Эймлинга направили не в тот Сектор. Вероятностный анализ ему подходит больше всего.

Майор из Сектора Вероятностного Анализа прервался, чтобы выпить воды.

– Откровенно говоря, положение исключительно неблагоприятное. Через девятнадцать-двадцать дней реального времени волна исторического потрясения из-за убийства короля Эя должна докатиться до нас. Это все время, которое нам осталось. И, должен сказать, вероятность обнаружения точки перехода берсеркера всего за девятнадцать дней очень невелика.

Безнадежность и уныние этого майора оказались заразительными, и у многих сидевших за столом лица тоже непроизвольно вытянулись и стали хмурыми. Один только новый начальник Сектора сумел сохранить спокойствие и рассудительность.

– Боюсь, майор, вы правы относительно предстоящих трудностей – надо успеть обнаружить эту скважину меньше чем за девятнадцать дней. Безусловно, мы приложим в этом направлении все усилия. Но проблема состоит в том, что враг на этот раз очень тщательно замаскировал свой след. В нападении участвовала только одна машина вместо шести, что еще более усложняет поиски. Кроме того, сразу после нападения на короля Эя этот берсеркер, по-видимому, спрятался в укрытии. Он не покинул время короля Эя и по-прежнему может вмешаться, если мы предпримем что-нибудь для ликвидации последствий гибели Эя. Но тем не менее этот берсеркер наверняка постарается не допустить лишних разрушений, по которым мы могли бы его выследить. – Начальник Сектора подался вперед, обвел присутствующих напряженным взглядом. – Итак, господа, у кого есть какие-нибудь предложения относительно контрмер?

Первые предложения касались попытки выстроить вероятность будущей жизни короля Эя, как если бы он каким-то образом выжил после покушения. Разгорелся спор о технических подробностях такого эксперимента. На совещании было довольно много сведущих в этом вопросе ученых, но они были далеко не единодушны в том, что можно и что целесообразно сделать в данном случае. Когда они начали спорить друг с другом, выражаясь в основном математическими формулами, командующий Сектором Операций во Времени быстренько объявил перерыв на полчаса.

Так как на Деррона неожиданно свалилось столько свободного времени, он вышел из зала и направился в жилые помещения обслуживающего персонала госпиталя, который находился совсем близко отсюда. Лиза жила теперь там, потому что начала учиться на медсестру. Деррон был рад, что можно увидеться с ней, особенно когда выяснилось, что у девушки тоже выдалось несколько свободных минут. И вскоре они уже прогуливались вдвоем по парку, в котором когда-то встретились впервые.

Деррон пришел на свидание, заранее приготовившись обсудить с девушкой некую небезразличную ему тему, однако Лиза, как оказалось, в последнее время интересовалась совершенно другим.

– Ты знаешь, а Мэтт выздоравливает так быстро, что все врачи только удивляются!

– Здорово. Надо будет мне как-нибудь на днях зайти повидать его. Давно собираюсь – но, по-моему, лучше будет повременить, пока он совсем не оправится, и тогда мы сможем поговорить.

– Ах, Деррон, но ведь он уже разговаривает!

– На нашем языке? Уже?!

Лиза засветилась от радости и принялась объяснять:

– С этим получилось точно так же, как и с его слишком быстрым выздоровлением. Врачи говорят, это оттого, что Мэтт перенесся из слишком далекого прошлого. Говорят что-то об эффекте перехода через градиент развития в двадцать тысяч лет, о накопленной креационной энергии, из-за которой его тело и мозг сейчас усиленно развиваются. Я, конечно, почти ничего не поняла из этих объяснений. Они говорили, такое происходит, когда материальное пересекается с нематериальным...

  – Да.

– И Мэтт, наверное, понимает то, что они говорят, точно так же, как и я, если не лучше. Он очень мало спит и все время гуляет, интересуется всем, что здесь есть. Ему позволяют ходить где угодно. Он все понимает – не заходит туда, куда заходить не велели, не трогает опасных вещей, и все такое...

  – Да...

– Ой, а я тебе говорила про лечебную маску на его лице? Это временно, пока врачи не будут точно знать, чего Мэтт захочет – то есть пока он не выберет, как должно выглядеть его лицо в конце концов...

– Да, я что-то об этом уже слышал. Лиза, как долго ты собираешься еще жить в госпитале? Ты в самом деле решила выучиться на медсестру или это... это просто чтобы что-нибудь делать? – Деррон едва удержался, чтобы не спросить напрямую: «Это из-за Мэтта?»

Лиза притихла.

– О... Иногда мне кажется, что работа медсестры – не для меня. Но я пока не собираюсь никуда переезжать. Я все еще должна каждый день приходить в больницу на процедуры – от потери памяти, – и потому жить рядом с госпиталем мне очень удобно.

– Ну и как успехи? Ты что-нибудь вспомнила?

Деррон знал, к какому заключению пришли врачи. Лиза полностью утратила все воспоминания из-за того, что попала в волну от взрыва ракеты берсеркеров. Однако кое-кто полагал, что девушка может быть посланницей из будущего и потеряла память при переходе сквозь время. Но на мониторах наблюдателей не было обнаружено соответствующей нестандартной жизненной линии. Собственно говоря, из будущего в нынешнюю, так называемую современную, цивилизацию еще не проникало ничего – ни посланцев, ни беженцев, ни берсеркерских устройств. Возможно, у тех, кто будет жить в этом будущем, есть веские основания избегать подобных контактов. А может быть, в будущем на Сеголе просто не будет людей. Но, возможно, нынешнее время блокировано от будущего петлями временных парадоксов – из-за активных боевых действий против берсеркеров во времени. Что ж, хорошо и то, что никакие берсеркеры не нападают из «завтра».

– Да нет, лечение не очень-то помогает, – вздохнула Лиза. У нее все еще не появилось почти никаких воспоминаний о том, как она жила до того, как попала во взрывную волну берсеркерской ракеты. Лиза махнула рукой, давая понять, что об этом ей говорить неинтересно, и снова пустилась рассказывать, что нового сделал сегодня Мэтт.

Деррон не особенно вслушивался в то, что она говорит. Он закрыл глаза, наслаждаясь особым ощущением жизни, которое на него находило в те минуты, когда он бывал с Лизой. Сейчас он особенно ярко чувствовал прикосновение ее руки, шелест мягкой травы под ногами, тепло и свет искусственного солнца. Уже через мгновение все это могло исчезнуть навсегда – либо из-за взрыва очередной ракеты берсеркеров, прорвавшейся сквозь толщу земной коры, либо из-за того, что последствия прерванной жизненной линии короля Эя могли распространиться в будущее быстрее, чем ожидалось.

Он открыл глаза и увидел расписанные «под природу» стены подземного сада и невероятно оживленных порхающих между деревьями певчих птичек с ярким оперением. Здесь, на нижнем жилом уровне, в парке было, как всегда, полно народу – люди гуляли парами и поодиночке. Там, где ходили чаще всего, трава начала увядать и сохнуть, так что садовникам пришлось даже выставить проволочные ограждения. Как бы то ни было, этот парк – всего лишь бледное подобие настоящего, живого мира... Но, когда Деррон был рядом с Лизой, даже этот насквозь искусственный парк казался лучше, чем был на самом деле.

Деррон указал девушке на что-то.

– Смотри, вот то дерево, возле которого мы в первый раз встретились, когда я пришел спасти тебя. Или ты – спасти меня...

– Я? Спасти тебя? От чего же, скажи, пожалуйста?

– От гибели в одиночестве среди сорока миллионов человек. Лиза, я все хотел тебе предложить – переезжай ты из этого госпиталя, а?

Девушка отвела глаза, задумалась.

– И куда же ты предлагаешь мне переехать?

– Ну, конечно, ко мне. Ты ведь больше не маленькая потерявшаяся девочка. Ты сама распоряжаешься своей жизнью, учишься на медсестру... Вот я и решил спросить. Здесь есть неплохие жилые комнаты, совсем неподалеку, и я вполне мог бы их занять, если бы ты согласилась со мной жить. Думаю, мне разрешили бы – особенно после повышения по службе.

Лиза пожала ему руку – вот и весь ответ. Девушка в молчаливой задумчивости неспешно брела по дорожке, глядя себе под ноги.

– Лиза! Так что ты скажешь?

– А что, собственно, ты мне предлагаешь, Деррон?

– Лиза, вчера, когда ты рассказывала о сердечных делах своей новой подружки, ты вполне по-взрослому выражалась насчет этих самых отношений между мужчиной и женщиной.

– Значит, ты хочешь, чтобы я какое-то время пожила с тобой? – Голос девушки звучал холодно и отстраненно.

– Лиза, в нашем мире все – понимаешь, все – временно. Сегодня на экстренном совещании... Стоп, к чему это я, собственно? Короче, дела наши плохи. И я хотел бы разделить с тобой все хорошее, что нам, может быть, осталось.

Ни слова не говоря в ответ, девушка прошла за ним к камешкам, по которым можно было перейти через ручей, протекавший по парку.

– Лиза, ты хочешь, чтобы была официальная брачная церемония? Эх, надо было мне с этого и начинать – просить твоей руки, как в старые добрые времена! Только, понимаешь, сейчас никому нет до этого никакого дела, и никто не удивился бы, если бы мы обошлись без этого. Просто это лишние проволочки, всякие там регистрации и разное другое. Ты считаешь, это неправильно – не регистрироваться официально?

– Я... нет, наверное. Меня волнует другое... Вот ты говоришь, все в нашем мире временно. А по-моему, к чувствам это не относится.

– Если временно все остальное – то и чувства тоже! Вовсе не обязательно, чтобы так было с нашими чувствами. Но разве можно в наше время знать наверняка, что ты будешь думать и чувствовать, скажем, через месяц или через год? Через год мы все, скорее всего... – договаривать Деррон не стал.

Лиза тщательно подбирала нужные слова и наконец ответила:

– Деррон, в госпитале я поняла, что к человеческой жизни нельзя относиться, как к чему-то временному – и сейчас, и в любое другое время. Эти люди стараются сохранить жизнь, исправить нанесенный вред, даже несмотря на то что жить нам всем осталось скорее всего недолго.

– Так ты, говоришь, научилась этому в госпитале?

– Ну, хорошо, может быть, я всегда так считала.

Он тоже так считал когда-то – были и такие времена. Всего год, нет – полтора года назад. А на самом деле – целую жизнь назад, жизнь с кем-то другим. Это лицо, которое он не мог не вспоминать и не хотел забывать, – в его памяти снова всплыло это лицо...

Лиза, казалось, вспомнила о чем-то своем.

– Ну, посмотри, например, на Мэтта. Вспомни, как сильно ему досталось. Подумай только, какую силу воли надо иметь, чтобы выжить и выздороветь...

– Мне очень жаль, – прервал ее Деррон, взглянув на часы. Это был достаточно веский повод для того, чтобы уйти. – Я должен идти – опаздываю на совещание.

Ученые после получаса, проведенного за обсуждениями и расчетами, наконец-то пришли к согласию. Когда все офицеры расселись на свои места, вышел новый докладчик и начал объяснять:

– Мы пришли к заключению, что если и есть какая-нибудь возможность восстановить прерванную жизненную линию короля Эя, то в первую очередь необходимо предпринять меры, чтобы изменения, привнесенные берсеркером, не нарастали и не распространялись – что-то вроде того, как накладывают шину на поломанную руку или ногу.

– И каким же образом вы собираетесь наложить шину на жизненную линию? – ехидно поинтересовался командующий Сектором Операций во Времени.

Ученый развел руками:

– Командор, единственный способ – заменить Эя на какое-то время другим человеком. Этот человек займет место Эя на корабле и продолжит путешествие к берегам Квинсленда, а там тоже будет играть его роль – по крайней мере в течение нескольких дней. У человека, которого мы туда пошлем, будет с собой переговорное устройство, так что можно будет передавать ему инструкции – каждый день, а если нужно – то и каждый час. Если берсеркер ничего не предпримет, этот человек может сыграть и остаток жизни Эя – по крайней мере самые существенные его деяния. Таким образом, этого должно хватить, чтобы наша цивилизация уцелела.

– А как вы думаете, как долго обычный человек может успешно играть такую роль? – спросил кто-то из офицеров.

– Не знаю. – Ученый-докладчик смущенно улыбнулся. —

Господа, я вообще не знаю, сработает эта схема или нет! Ничего подобного никогда ранее не делалось. Но по крайней мере этот план может дать нам несколько лишних дней или даже недель реального времени, для того чтобы придумать что-нибудь получше.

Начальник Сектора задумчиво потер подбородок.

– Итак, подмена – единственно возможный вариант, над которым нам и предстоит работать. Однако король Эй жил около двенадцати сотен лет назад. Это значит, что не может быть и речи о том, чтобы забросить на его место человека из настоящего времени. Ведь так?

– Боюсь, что так, сэр, – сказал биофизик. – Снижение интеллекта и более-менее заметные потери памяти начинают отмечаться уже при погружении на четыре столетия.

Начальник Сектора задумчиво произнес вслух усталым голосом:

– Не думаете же вы, что можно использовать для такой работы управляемого андроида? Вот и я думаю, что нельзя. Их еше не сделали настолько похожими на людей. Так что же нам тогда остается? Придется использовать одного из современников Эя. Нужно будет найти человека, способного сделать это, объяснить ему, почему это надо сделать, а потом еще и обучить его соответствующим образом.

Кто-то предложил:

– Внешний вид – не проблема. До того, как Эй приплыл в Квинсленд, его там знали только по слухам.

Майор Лукас, офицер-психолог Сектора Операций во Времени, прокашлялся и заговорил:

– Мы должны подготовить всю команду с корабля короля Эя, чтобы они приняли подменного короля за настоящего. Для этого надо сделать так, чтобы они очень захотели увидеть своего вожака живым. То есть надо бы переправить в настоящее всю команду и поработать с ней несколько дней.

– Если нужно, мы можем это устроить, – кивнул командующий Сектором Операций во Времени.

– Хорошо. – Лукас машинально чертил что-то карандашом в лежавшем перед ним блокноте. – Так, первым делом надо позаботиться о транквилизаторах, чтобы успокоить их и настроить на миролюбивый лад... Затем мы выясним у них подробности гибели короля, которые нам нужно будет изменить... Потом – несколько дней гипноза, и дело сделано. Я уверен, господа, что у нас получится.

– Неплохо придумано, Люк. – Командующий обвел взглядом офицеров. – Хочу напомнить, господа, пока идея полковника не заняла полностью ваши мозги, что нам прежде всего следует решить основную проблему. Кто заменит короля Эя?

Деррон думал: «Ответ совсем рядом, это обязательно придет в голову еще кому-нибудь, не только же мне!» Ему очень не хотелось первым указывать на такую возможность, потому что... Только потому. Нет! Гори все ясным пламенем, какого черта?! Почему бы и нет? Ему платят за то, чтобы он думал, так что он не только может, но и должен это сделать, и совесть его будет чиста. Деррон прокашлялся, несколько удивив присутствующих, – о нем успели позабыть.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, господа. Но разве у нас нет человека, способного переместиться во время короля Эя без утраты памяти и способностей? Я говорю о человеке, который и сам попал к нам недавно, – из гораздо более отдаленного времени.

Харл очень хорошо понимал, что ему предстоит. Он направит корабль к берегам Квинсленда, и, когда они прибудут, он должен предстать перед королем Горбодюком и принцессой и, глядя им в лицо, поведать о том, что случилось с Эем. Но чем больше Харл об этом думал, тем лучше понимал, что ему скорее всего просто не поверят. И что тогда?

Остальным воинам легче – на них по крайней мере не лежит груз ответственности, которая внезапно свалилась на Харла. Сейчас, спустя много часов после нападения чудовища, все по-прежнему беспрекословно подчинялись ему. Солнце клонилось к закату, но Харл приказал снова взяться за весла и направил корабль к берегам Квинсленда. Он решил – пусть лучше воины всю ночь будут грести, это избавит их от безумных проявлений горя, на которые просто не останется времени и сил.

Они гребли, словно слепые, словно безумные, словно живые мертвецы, – с отрешенными лицами, на которых застыло выражение гнева и скорби, и никого не волновало, куда, собственно, движется корабль. Длинные весла мерно поднимались и опускались, врезаясь в морскую гладь. Никто не разговаривал, никто, казалось, не замечал ничего, что творится вокруг. Торла затянул песню смерти – проклятие следующему врагу, с которым Торла сойдется в бою.