Текст книги "Берсеркер (др. перевод)"

Автор книги: Фред Саберхаген

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 63 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

Как только приказ был выполнен, Микаль обратился к Люсинде небрежным тоном:

– Разумеется, я намеревалсяпредоставить твоему брату лечение и позволить ему исцелиться.

– Лживый кусок дерьма, – с улыбкой прошептала она. Микаль лишь улыбнулся в ответ.

– Давай испытаем искусство моих мозговых техников, – предложил он. – Бьюсь об заклад, никакие узы не понадобятся, дабы удержать твоего брата в кресле, как только я сделаю вот это. – Он проделал забавный жест над столом в сторону остекленевших глаз, глядевших с лица Джанды. – Вот. Но он по-прежнему будет ощущать каждым своим нервом все, что с ним произойдет. Можешь быть уверена.

Она все просчитала и предполагала нечто эдакое, но сейчас ей показалось, что дышать воздухом порока уже свыше ее сил. Люсинда боялась потерять сознание и в то же самое время страстно желала этого.

– Нашему гостю надоел его костюм. – Микаль окинул взглядом стол из конца в конец. – Кто первым возьмется развлечь его?

Раздались жидкие аплодисменты, когда из ближайшего кресла поднялось женоподобное существо.

– Джеми славится своей изобретательностью, – любезным тоном сообщил Микаль Люсинде. – Я настаиваю, чтобы ты теперь смотрела очень внимательно. Выше голову!

Фелипе Ногара, сидевший по другую сторону от Микаля, начал мало-помалу выходить из состояния отстраненности и против воли стал наблюдать за происходящим. Предвкушение начало брать в нем верх над отвращением.

Хихикающий Джеми подошел, поигрывая миниатюрным ножичком, украшенным драгоценными камнями.

– Только глаза не трогай, – предупредил Микаль. – Я хочу, чтобы он после кое-чем полюбовался.

– О, всенепременно! – захихикал Джеми, осторожно отставил в сторону рогатый шлем и брезгливо вытер пальцы. – Мы просто начнем со щеки, всего лишь крохотный кусочек кожи...

Джеми сделал крохотный надрез – и все-таки оказавшийся чрезмерно большим для мертвой плоти. От первого же рывка вся безжизненная, кровавая маска влажной тряпкой свалилась с лица Джанды, явив взорам оскал стального черепа машины.

Люсинда едва успела заметить, как стальная десница метнула труп Джеми через весь зал, когда державшие ее мужчины бросились удирать во весь дух, и она смогла спрятаться под стол. В зале воцарился вопящий бедлам, и через мгновение весь громадный стол с грохотом опрокинулся от могучего удара берсеркера. Разоблаченная машина пренебрегла своей главной задачей – собрать доказательства смерти Карлсена, вернувшись к изначальной роли хладнокровного убийцы. И убивала быстро и эффективно. Она металась по залу, припадая к земле и совершая невероятные скачки, прокладывая себе путь похожими на косы конечностями, вызывая панику и оставляя позади кровавый урожай в виде груд недвижной плоти.

В главных дверях возникла давка, закупорившая их напрочь, и убийца принялся методично обрабатывать застрявших людей, калеча и убивая одного за другим. Затем обернулся, чтобы снова двинуться в зал. Подошел к Люсинде, скорчившейся на том же месте, где она пряталась, когда стол был отброшен. Здесь берсеркер помешкал, узнав в ней частичную соисполнительницу своей первоначальной задачи.

И через долю секунды метнулся к другой жертве – Ногаре. Стоящий правитель покачивался от слабости, сломанная правая рука болталась плетью. Откуда-то добыв крупнокалиберный пистолет, он с левой руки стрелял в машину, устремившуюся к нему с другого конца опрокинутого стола. Разрывные пули косили друзей Ногары и крушили мебель, но движущуюся мишень задевали лишь вскользь.

Наконец одна пуля угодила в цель, разбив машину, но та по инерции врезалась в Ногару, опрокинув его на пол.

В Большом зале, будто пережившем прямое попадание бомбы, воцарилась неуверенная тишина. Люсинда поднялась. Колени у нее дрожали. Тишина уступила место рыданиям и стонам, повсюду зашевелились раненые, но не встал больше никто.

Будто в полузабытьи девушка приблизилась к разбитому роботу-убийце. Глядя на обрывки одежды и кожи, все еще льнущие к стальному остову, она ощутила в душе только зияющую пустоту, зато лицо брата снова встало в памяти таким, как раньше, – сильным и улыбающимся.

Теперь же есть кто-то поважнее мертвых, вот только вспомнить бы, кто – ах да, ну конечно, заложники берсеркера, добрые звездоплаватели. Можно попытаться выменять их на тело Карлсена.

Роботы-стюарды, программы которых не предусматривали более серьезных экстренных ситуаций, чем пролитое вино, метались туда-сюда, впав в машинный эквивалент человеческой паники. Их суета затрудняла продвижение Люсинды, но она успела прокатить тяжелый гроб до середины зала, когда была остановлена слабым окликом. Ногара кое-как приподнялся в сидячее положение, привалившись к опрокинутому столу.

– ...жив, – прохрипел он.

– Что?

– Иоганн жив. Здоров. Видите? Это гибернатор.

– Но мы же сказали берсеркеру, что он мертв. – Потрясения, следующие одно за другим, повергли Люсинду в какое-то отупение. Она впервые поглядела на лицо Карлсена и долго-долго не могла отвести взгляд. – У него заложники. Он хочет получить труп Карлсена.

– Нет, – тряхнул головой Ногара. – Теперь понимаю. И все равно нет. Живым я его берсеркерам не отдам. – В этом физически сломленном человеке по-прежнему ощущалась неукротимая, варварская сила характера. Пистолет куда-то подевался, так что именно эта сила удержала Люсинду на месте. Пламя ненависти в ее душе уже угасло.

– Но там же семь человек, – заспорила она.

– Мы с берсеркером одного поля ягоды, – осклабил Ногара стиснутые от боли зубы. – Пленников он не отпустит. Вот. Ключ... – Он извлек что-то из разодранной туники.

Люсинда снова устремила долгий взгляд на безмятежное лицо человека в гробу. Потом, повинуясь порыву, подбежала к Ногаре. Отдав ключ, владыка с облегчением вздохнул и обмяк – то ли потеряв сознание, то ли балансируя на грани беспамятства.

На замке саркофага было отмечено несколько позиций, и Люсинда повернула ключ на «ЭКСТРЕННОЕ ОЖИВЛЕНИЕ». Вокруг лежащего внутри человека тотчас вспыхнули огни, послышался гул приборов.

К этому времени автоматические системы корабля отреагировали на нештатную ситуацию. Роботы-стюарды переквалифицировались в санитаров, вооружившись носилками. Ногару унесли в числе первых. Вероятно, на корабле где-то действовал кибермедик. Из-за тронного кресла Ногары послышался громкий голос:

– Говорит система управления обороной корабля, требуются человеческие приказы! Какого рода экстренная ситуация?

– Не связываться с курьером! – крикнула в ответ Люсинда. – Приготовиться к отражению его атаки. Но не попади в шлюпку!

Стеклянный верх саркофага затуманился.

Люсинда подбежала к иллюминатору, по пути споткнувшись о труп Микаля и переступив его без малейших колебаний. Прижавшись лицом к стеклу и поглядев в сторону, различила берсеркер-курьер, багрово рдеющий в зыбком свете гипермассы, за розовой точкой шлюпки, все еще висящей перед ним.

Долго ли он будет дожидаться, прежде чем убьет заложников и скроется?

Обернувшись от иллюминатора, Люсинда увидела, что крышка саркофага открылась и лежавший внутри человек сел. Всего лишь миг, навечно запечатлевшийся в памяти девушки, он глядел ей в глаза по-детски беспомощно, затем в его взгляде засветилась сила, совершенно не схожая с силой его брата, а, наверное, даже более неукротимая.

Затем Карлсен отвел глаза, окинув единым взглядом разгромленный Большой зал и саркофаг.

– Фелипе, – шепнул тихонько, словно увиденное причинило ему боль, хотя сводного брата давно унесли.

Бросившись к нему, Люсинда начала торопливо излагать случившееся, начиная с того дня, когда в тюремной камере на Фламланде услыхала, что Карлсен заразился чумой.

Один раз он перебил ее:

  – Помогите мне отсюда выбраться и добыть бронескафандр. – Рука его была сильной и жесткой, но, встав рядом с Люсиндой, он оказался удивительно малорослым. – Продолжайте, что там дальше?

Она поспешно продолжала рассказ, пока роботы-стюарды экипировали Карлсена.

– Но зачем вас заморозили? – закончила она, внезапно изумившись его здоровью и силе. Карлсен пропустил вопрос мимо ушей.

– Пойдемте в боевую рубку. Надо спасти этих людей.

Уверенно отыскав дорогу к нервному центру корабля, он бросился в кресло офицера обороны – должно быть, погибшего. Пульт управления осветился, и Карлсен тотчас же приказал:

– Свяжи меня с курьером.

Через пару секунд с курьера долетел бесстрастный общепринятый отзыв. Лицо, появившееся на экране коммуникатора, было скверно освещено, и, не ведая о подвохе, невозможно было даже заподозрить, что это не человек.

– Говорит главнокомандующий Карлсен с «Нирваны». – Он называл себя не губернатором и не владыкой, а тем званием, которое носил в знаменательный день у Каменной Россыпи. – Я сейчас выйду. Хочу потолковать там с вами на курьере.

Погруженное в тень лицо чуточку сдвинулось на экране.

– Есть, сэр.

Карлсен тотчас же разорвал связь.

– Это вселит в него надежду. Теперь мне нужен катер. Роботы, погрузите мой саркофаг на борт самого быстроходного катера. Я пребывал под действием лекарств экстренного оживления, и мне может понадобиться небольшая повторная гибернация.

– Вы вправду хотите туда отправиться?

Уже вставший из кресла Карлсен помедлил.

– Я знаю берсеркеров. Если его основной задачей является погоня за мной, он не станет тратить ни выстрела, ни секунды времени ради нескольких заложников, пока у него под носом я.

– Вы не имеете права! – вырвалось у Люсинды. – Вы слишком много значите для всего человечества...

– Я вовсе не иду на самоубийство, у меня в запасе еще есть уловка-другая. – Внезапно интонации его изменились. – Вы говорите, Фелипе жив?

– Скорее всего.

Прикрыв ненадолго глаза, Карлсен беззвучно зашевелил губами. Потом, глянув на Люсинду, схватил бумагу и ручку с консоли офицера обороны.

– Отдайте это Фелипе, – он принялся что-то строчить. – Если я попрошу, он отпустит вас с капитаном. Вы для его власти угрозы не являете. А вот я...

Дописав, Карлсен вручил бумаги Люсинде.

– Мне пора. Да будет с вами Бог.

С поста офицера обороны Люсинда наблюдала, как хрустальный шарик катера покинул «Нирвану» и пошел по длинной кривой, которая вывела катер к курьеру на некотором расстоянии от шлюпки,

– Эй, на курьере! – послышался голос Карлсена через динамики. – Вы ведь можете определить, что на катере действительно я, не так ли? Вы можете запеленговать мою передачу? Можете сфотографировать мои радужные оболочки с экрана?

И тут же катер метнулся в сторону под прямым углом, запетляв на предельном ускорении в тот самый миг, когда оружие берсеркера сокрушило пространство в том месте, где он был долю секунды назад. Карлсен оказался прав. Берсеркер не стал мешкать или тратить хотя бы один выстрел на шлюпку, а тотчас же устремился в погоню за катером Карлсена.

– Залп по курьеру! – крикнула Люсинда. – Уничтожить его!

С «Нирваны» сорвалась туча ракет, но залп, выпушенный по удаляющейся цели, прошел мимо. Быть может, оттого, что курьер уже вошел в искривленное пространство на подступах к гипермассе.

Ни один выстрел суденышко Карлсена даже не задел. Вот оно стало бусинкой, то и дело скрывающейся за вспышками орудий берсеркера, вот – бисеринкой, скользнувшей в чудовищный водоворот гипермассы.

– В погоню! – крикнула Люсинда. Звезды впереди подернулись синевой, но корабельный автопилот почти тотчас же отменил приказ, рявкнув математическое доказательство, что дальнейшее движение в этом направлении станет фатальным для всех на борту.

Катер ринулся к гипермассе, оказавшись в тисках гравитации, перед которой любые двигатели бессильны. А берсеркер-курьер стремглав несся следом, не заботясь ни о чем, одержимый лишь одной идеей: погубить Карлсена наверняка.

Обе светлые точки, несущиеся над грандиозным облаком падающей пыли, будто на фоне закатных небес планеты, заалели, затем побагровели – а затем красное смещение гипермассы черным саваном укрыло их от взора, и они покинули Вселенную навсегда.

Роботы доставили шлюпку на борт «Нирваны» в целости и сохранности, и вскоре Хольт отыскал Люсинду, одиноко стоявшую в Большом зале и устремившую взгляд за иллюминатор.

– Он пожертвовал собой ради вашего спасения, – проговорила она. – А ведь даже не видел вас.

– Знаю. – Помолчав, Хольт вымолвил: – Я только что говорил с владыкой Ногарой. Уж и не знаю, почему, но вас освободят, а против меня не станут возбуждать дело за приведенного на корабль берсеркера. Хотя Ногара нас обоих явно ненавидит...

Не слушая, Люсинда все смотрела в иллюминатор.

– Расскажите мне о нем как-нибудь, – Хольт полуобнял Люсинду одной рукой, но она лишь передернула плечами, сбросив помеху. И помехой этой была рука Хольта.

– Понимаю, – через некоторое время проронил он. И пошел обратно к своему экипажу.

Итак, борьба за власть среди людей идет все время, если только Вселенная позволяет. И как минимум на одной из планет схватка за первенство давным-давно переросла в гражданскую войну. Война, чума и изоляция уничтожили на этой планете цивилизацию и историю.

Простершись из недосягаемой дали, мой интеллект скитался по умам впавших в варварство людей, незаметный и не способный прийти на помощь. И когда к ним подкрался древний, кровожадный волк космических просторов, жители планеты были так же беззащитны перед ним, как их овечьи стада.

  ЗНАК ВОЛКА

Темный силуэт, размером не уступающий человеку, проскользнул между двумя самыми маленькими из трех сторожевых костров, двигаясь беззвучно, будто порождение сна. Чисто по привычке Дункан следил за наветренным направлением, хотя его голова отяжелела от усталости и мыслей о жизни, приходящей с шестнадцатым летом.

Вскинув копье, Дункан завыл и ринулся на волка. Мгновение огненные глаза, расставленные будто бы на целую ладонь, смотрели прямо на него. Затем волк отвернулся, издал один низкий вопросительный звук и скрылся во тьме за пределами сторожевых костров.

Остановившись, Дункан издал порывистый вздох облегчения. Наверное, волк убил бы его, если бы встретил нападающего грудью, но зверь пока не осмеливается встретиться с человеком в окружении костров.

Глаза овец были прикованы к Дункану – сотня мерцающих бликов в сгрудившейся массе отары. Одно-два животных тихонько заблеяли.

Забыв о сне и самокопаниях, Дункан принялся расхаживать вокруг отары. Легенды говорят, что люди древней Землянии имели зверей под названием «собаки», которые охраняли овец. Если это правда, то можно счесть людей дураками за то, что они вообще задумали покинуть Земляник». Но подобные мысли чересчур святотатственны, а в положении Дункана следовало бы молиться. Волк теперь приходил каждую ночь и слишком уж часто убивал по овце.

– Пошлите мне знак, небесные боги, – подняв глаза к ночным небесам, принялся он твердить заученные слова молитвы.

Но небеса хранили молчание. Только величавые светлячки рассветной зоны следовали по своим беспорядочным тропам, исчезая из виду на полпути вверх по восточному небосклону. Сами звезды согласны с тем, что три четверти ночи уже позади. Легенды утверждают, что Земляния находилась среди звезд, но молодые жрецы признают, что подобные заявления следует понимать только символически.

Тяжелые мысли вернулись, несмотря на близость волка. Уже два года Дункан молился и надеялся на мистические откровения, на знак от богов, приходящих указать жизненный путь каждому юноше. Со слов других юношей, произносимых только шепотом и лишь время от времени, он знал, что многие симулируют подобные знаки. Для ничтожных пастухов и даже охотников в этом нет ничего страшного, но как может человек, не узревший настоящего видения, подняться выше пастыря животных? Быть жрецом, изучать вещи, принесенные со старой Землянин и сбереженные, – о, как Дункан жаждал знаний, величия, вещей, которым не мог подобрать название. Снова поглядев вверх, он охнул, ибо узрел в небе громадный знак, почти прямо над головой. Ослепительно яркая точка, а затем яркое облачко, оставшееся от нее среди звезд. Схватившись за копье, Дункан всматривался в небо, на время забыв даже об овцах. Мало-помалу облачко рассеялось и угасло.

А незадолго до того корабль-берсеркер, привлеченный светом звезды солнечного типа, выскользнул из межзвездных пространств и устремился к планете Дункана. Эта звезда и эта планета сулили жизнь, но корабль знал, что некоторые планеты хорошо обороняются, и потому искривил и замедлил свое молниеносное приближение, превратив его в длинную осторожную кривую.

В близлежащем космосе не было никаких боевых кораблей, но телескопы берсеркера обнаружили яркие точки оборонительных спутников, скрывающихся в тени планеты и появляющихся вновь. Чтобы собрать побольше данных, компьютеры берсеркера запустили шпионский зонд.

Совершив один виток вокруг планеты, зонд устремился к ней, испытывая надежность системы обороны. Порядком приблизившись к ночной стороне планеты, он внезапно обратился в яркое облачко.

И все же оборонительные спутники для берсеркера не представляли реальной преграды. Он сможет прихлопнуть их без малейшего труда, если только подберется поближе, хотя дальнобойные ракеты, выпущенные в планету, они все-таки не пропустят. Другое дело, что на планете могут таиться иные объекты, надежно погребенные, готовые контратаковать противника.

Очень странно, что на этой обороняемой планете нет искр света на ночной стороне, указывающих города, и что она не испускает в пространство никаких радиосигналов.

Берсеркер с механической осторожностью двинулся вперед к региону, разведанному шпионским зондом.

Поутру Дункан пересчитал отару, нахмурился и пересчитал снова. Затем принялся искать, пока не нашел задранного ягненка. Значит, волк все-таки добыл себе ужин. Итого, четыре овцы за десять дней.

Дункан повторял себе, что погибшие овцы больше не важны, раз знак, явленный свыше вчера ночью, гарантирует ему жизнь, полную великих свершений и благородных целей. Но для него овцы все равно оставались важны, и не только потому, что их хозяева рассердятся.

Угрюмо разглядывая бедного ягненка, Дункан вдруг заметил жреца в коричневой рясе, верхом на ослике, в одиночестве подымающегося по длинному, поросшему травой пологому склону пастбища со стороны Храмовой деревни с намерением помолиться в одной из пещер у подножия горы при входе в долину.

Увидев призывные взмахи рук Дункана – тот не мог покинуть отару, чтобы подойти к жрецу, – человек на ослике изменил направление. Дункан прошел немного вперед ему навстречу.

– Да благословит тебя Земляния, – лаконично сказал жрец, подъехав поближе. Этот коренастый человек с явным удовольствием спешился и потянулся, выгнув спину и закряхтев.

Заметив нерешительность Дункана, он улыбнулся:

– Тебе очень одиноко здесь, сын мой?

– Да, о Святой. Но вчера ночью я узрел знак. Я ждал его два года, и наконец он был дан мне вчера ночью.

– В самом деле? Добрая весть. – Взгляд жреца скользнул к горе, затем к солнцу, будто для того, чтобы определить, сколько времени можно затратить на беседу, но Дункану он сказал без малейших признаков нетерпения: – Поведай мне о нем, если желаешь.

Однако, узнав о том, что знаком Дункана была вспышка в небе, жрец нахмурился. Казалось, он едва удержался от улыбки.

– Сын мой, сей свет видели многие. Сегодня старейшины дюжины деревень большинства племен пришли в Храмовую деревню. Каждый видел в небесной вспышке что-то свое, и ныне я собираюсь помолиться в пещере именно из-за этого.

Жрец сел на ослика, но неожиданно снова обернулся к Дункану:

– И все же меня не было среди избранных, чтобы узреть знак небесных богов, а ты был. Может быть, эго знак для тебя, как и для других, так что не огорчайся, что он предназначался не только для тебя. Исполняй свой долг богобоязненно, и знак будет дарован тебе. – Он повернул своего осла прочь.

Чувствуя себя совсем ничтожным, Дункан медленно зашагал обратно к отаре. Да как он мог подумать, что свет, виденный половиной мира, предназначался для единственного пастуха? Теперь его знак исчез, а волк остался.

После полудня показалась еще одна фигура – шагавшая со стороны деревни Колин. Дункан подтянул пояс своей шерстяной туники и пятерней вычесал травинки из шевелюры. Пощупал подбородок, жалея, что борода растет пока так жидко.

Он уже не сомневался, что в гости идет Колин, когда она была еще в полумиле от него. Но заставил себя двигаться спокойно и сделал вид, что только что заметил ее, когда Колин показалась на вершине холма на расстоянии окрика. Ее каштановые волосы и одеяния развевались на ветру.

– Привет, Колин!

– Привет, пастырь Дункан. Отец послал меня спросить о своей овце.

Он с беспокойством окинул взглядом отару, узнавая овец одну за другой. Слава богам земным и небесным!

– Овца твоего отца цела и здорова.

Она подошла поближе.

– А другие овцы не все целы?

Ах, как она прекрасна! Но за простого пастуха ее ни за что не отдадут.

– Вчера ночью волк снова зарезал одну. – Дункан замахал руками. – Я слежу, жгу костры. У меня копье и палица, я бросаюсь на него, когда он подходит, и отгоняю прочь. Но рано или поздно он заходит с другой стороны, или какая-нибудь овца отбивается от стада.

– Надо, чтобы пришел кто-нибудь из деревни. Помог бы даже отрок. Если волк крупный и умный, помощь нужна любому пастуху.

Он кивнул, польщенный ее намеком, что он уже мужчина, а не отрок. Но беды его чересчур велики, и Дункан остался безутешен.

– Ты видела вспышку в небе вчера ночью? – спросил он, с горечью припомнив собственную радость при мысли, что это знак только для него.

– Нет, но вся деревня только о ней и говорит. Я скажу им о волке, но вряд ли кто-нибудь придет тебе на помощь в ближайшие день-два. Все танцуют и говорят, не думая ни о чем, кроме небесной вспышки. – Она устремила озадаченный взгляд на что-то позади Дункана. – Смотри!

Жрец промчался в полумиле от них по пути в долину из пещер, изо всех сил погоняя своего осла галопом к Храмовой деревне.

– Может, он встретил твоего волка, – предположила Колин.

– Он не оглядывается. Может, получил в пещерах важный знак земных богов.

Они еще немного поболтали, сидя на траве, пока Дункан ел принесенные пироги.

– Я должна идти! – подскочила Колин. Солнце уже опускалось, а ни он, ни она этого не заметили.

– Да, поторопись! Ночью волк может шастать по всей равнине.

Провожая взглядом заспешившую прочь Колин, Дункан ощутил дух волка в собственной крови. Наверное, она поняла это, потому что как-то странно оглянулась на него с вершины холма. И скрылась.

Собирая на склоне холма хворост для ночных костров, Дункан мгновение помедлил, поглядев на закат.

– Небесные боги, помогите мне, – молился он. – И земные боги, ибо темный волк должен принадлежать к вашему царству. Если вы не дадите мне знака, то хотя бы помогите одолеть волка. – По традиции он поклонился и приложил ухо к скале. День за днем просил он какого-нибудь бога о знаке, но ни разу...

И тут услышал голос. Съежился на месте, слушая камень, не в силах поверить своим ушам. Наверное, шум водопада или бегущий скот где-нибудь неподалеку. Впрочем, нет. В камне звучал настоящий голос, грохотавший и выкрикивавший слова откуда-то из-под земли. Слова Дункан различить не мог, но это оказался настоящий голос бога из-под земли.

Он выпрямился со слезами на глазах, на мгновение забыв даже об овцах. Этот восхитительный знак предназначен не для половины мира, а только для него! А он еще сомневался, что знак будет дан.

Важнее всего услышать, что голос говорит. Склонившись, Дункан снова прислушался. Приглушенный голос повторял что-то снова и снова, но Дункан не понимал его. Взбежав шагов на пять вверх по склону, он приложил ухо к следующей скале, выступающей из-под земли. Да, здесь голос гораздо яснее; порой юноше удавалось различить слово-другое. «Дать», – сказал голос. Бур-бур-бур. «Оборона», – сказал голос; во всяком случае, так показалось Дункану. Но даже слова, которые он узнавал, произносились со странным акцентом.

Заметив, что наступают сумерки, он встал, охваченный испугом и нерешительностью. Он все еще отвечает за овец и должен зажечь сторожевые костры, просто обязан, потому что без них волки вырежут всех овец. И в то же самое время он должен слушать этот голос.

Сквозь сумерки к нему приближался силуэт, Дункан схватился за палицу, но затем увидел, что это Колин.

– Солнце село, – с напуганным видом прошептала она, – а я боюсь темноты. Возвращаться к тебе было куда ближе, чем идти до деревни.

Берсеркер приближался к ночной стороне планеты, уже быстрее, но все еще с осторожностью. Он извлекал из памяти тысячелетия войны против тысяч видов жизней и вспомнил еще одну планету вроде этой, где были спутники обороны, но не было ни городов, ни радио. Защитники той планеты затеяли войну между собой, ослабив друг друга до такой степени, что больше не могли управлять своей обороной, даже забыли, что такое планетарное оружие.

Но здешняя жизнь может лукавить, пытаясь заманить берсеркера в пределы своего планетарного оружия. Поэтому берсеркер послал вперед своих механических лазутчиков, чтобы те пробились сквозь сеть спутников и рассыпались над поверхностью, сея смерть до тех пор, пока не спровоцируют отклик планеты в максимальном масштабе.

Костры были разведены, Колин взяла копье и присматривала за овцами. Как бы там ни было, несмотря ни на какого волка, Дункан должен следовать своему знаку. Он вскарабкался вверх по темному склону холма, слушая камень за камнем. И всякий раз голос земного бога становился громче.

В глубине души Дункан понимал, что Колин специально подстроила так, чтобы поневоле переночевать с ним и помочь защищать овец, и чувствовал к ней безграничную благодарность и любовь. Но даже эти чувства сейчас отошли на второй план. Голос прежде всего.

Он затаил дыхание, прислушиваясь. Теперь он слышал голос, даже стоя во весь рост. Там, впереди, у подножия скалы, лежали валуны, опрокинутые снежными лавинами. Возможно, среди них есть пещера.

Добравшись до валунов, Дункан услышал, что голос рокочет среди них.

– Атака продолжается. Требуется человеческий отклик. Требуется приказ номер один. Это контроль обороны. Атака продолжается...

Снова и снова. Кое-что из этого Дункан понял. Атака требуется, человек. Требуется приказ номер один – это должно означать, что будет исполнено одно желание, как в легендах. Больше никогда Дункан не будет смеяться над легендами, считая себя мудрей. Это не розыгрыш, подстроенный другими юношами; никто не способен спрятаться в пещере и кричать снова и снова подобным голосом.

Никому, кроме жрецов, не дозволено входить в пещеры, но, вероятно, даже жрецы не знают об этой. Эта пещера Дункана, ибо его знак привел его сюда. Ему дарован грандиознейший знак.

Чувствуя скорее благоговение, чем страх, он проскользнул между обломками скал, отыскал путь вниз, ощущая под ногами сперва камни и землю, а затем металл. Соскользнул в низкую металлическую пещеру, именно такую, как, по рассказам, выглядят пещеры богов, – очень длинную, гладкую, округлую и правильную, не считая того места, где она измята и сломана упавшими камнями. В плавно изгибающихся стенах пещеры были светящиеся места, будто громадные глаза животных, дававшие достаточно света, чтобы оглядеться. И здесь голос был очень громким. Дункан направился к нему.

«Мы достигли поверхности,– радировали берсеркеру лазутчики на своем бесстрастном языке компьютерных символов. – Здесь разумная жизнь земного типа обитает в деревнях. Пока что мы убили восемьсот тридцать девять единиц. Мы не встретили никакого отклика опасного оружия».

Берсеркер подождал еще чуть-чуть, позволив увеличить дань, взятую в жизнях живых единиц. Когда вероятность, что это планета-западня, упала по компьютерной оценке практически до нуля, берсеркер вышел на предельное сближение и начал сметать уцелевшие оборонительные спутники со своего пути.

– Вот он я. – Дункан упал на колени перед ревущей металлической вещью. Перед силуэтом бога лежали очень древние перевитые прутья и яичная скорлупа. Когда-то жрецы совершали здесь жертвоприношения, а потом забыли об этом боге. – Вот он я, – повторил Дункан, уже погромче.

Бог заметил его, ибо оглушительный крик прекратился.

– Требуется отклик от запасного поста обороны 9864, – сказал бог. – Планетарная оборона переходит под контроль поста 9864.

Как попросить бога говорить более ясно? После очень короткого молчания бог заявил:

– Требуется приказ один.

Это было уже понятнее, но, чтобы увериться окончательно, Дункан спросил:

– Ты выполнишь одно мое желание, о могучий?

– Повинуюсь вашим приказаниям. Экстренная ситуация. Спутниковая сфера уничтожена на девяносто процентов. Ответ планетарного оружия полностью запрограммирован, требуется команда активации.

Все еще стоя на коленях, Дункан зажмурился. Будет исполнено одно его желание. Остальные слова он воспринял как предупреждение о том, что выбирать надо с осмотрительностью. Если он пожелает, боги сделают его мудрейшим из вождей или отважнейшим из воинов. Бог даст ему сто лет жизни или дюжину молодых жен. Или Колин.

Но Колин сейчас там, во тьме, один на один с волком. Может быть, в этот самый миг волк подбирается к ней, затаившись за самым кругом света, следя за овцами и за хрупкой девушкой. Может быть, в этот самый миг Колин кричит... Сердце Дункана оборвалось, ибо он понял, что волк одолел его, разрушил этот миг, от которого зависит остаток его жизни. Он все еще пастух. И если он мог заставить себя забыть об овцах, то забыть о Колин было свыше его сил.

– Уничтожь волка! Убей его, – сдавленным голосом выкрикнул он.

– Термин «волк» неясен.

– Убийцу! Уничтожь убийцу. Это мое единственное желание!

Не в силах больше выносить близости бога, Дункан без оглядки бросился прочь из пещеры, проливая слезы над своей загубленной жизнью. И побежал искать Колин.

«Отход!– верещал электронный голос берсеркера. – Западня! Отход!»

Услышав призыв, его рассеявшееся племя машин-лазутчиков вознеслось с предельным ускорением, бросив свою планетарную работу, по параболе вздымаясь к своей громадной металлической матке. Слишком медленно. Они расплылись, превратившись в полосы света, в фейерверки раскаленных газов.

Берсеркер и не ждал их. Он уже устремился в открытый космос, зная, что планетарное оружие дотянулось до него. Теперь он не тратил вычислительные мощности в попытке рассчитать, почему так много жизней было пожертвовано, чтобы заманить его в западню. А затем увидел, что перед ним швырнули густую сеть силовых полей, перекрыв пути к отступлению. Бежать некуда.

Все небо залило пламенем, даже сами хребты холмов содрогнулись под ногами, а возле устья долины вершину горы сорвало прочь, и чудовищное копье чего-то почти невидимого начало бесконечным потоком изливаться из нее в небеса.