Текст книги "Охотники за орхидеями (худ. В. Юнк)"
Автор книги: Франтишек Флос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
Глава двадцатая
В глубь Коста-Рики
Через день путешественники прощались с Белизским портом. Несколько бледный, стоял Франтишек на палубе «Кугуара», посылая прощальный привет мистеру Блэку, который, отойдя в сторону, смотрел вслед удалявшемуся кораблю. «Кугуар», двухтрубный красивый пароход, спокойно и торжественно плыл к югу.
Корабль, отходящий от пристани, – всегда волнующее зрелище. Он отплывает величаво, неслышно, как огромный лебедь, осторожно минует лодки и островки; потом, словно расправляя белые перья, бороздит воды, разделяя их на два широких крыла… И тогда уже кажется, будто корабль не плывёт, а летит. Незаметно теряются из виду детали, судно становится всё меньше и меньше, пока, наконец, не превратится в маленькое светлое облачко. Но скоро оно тоже бледнеет, и вот уже взор тщетно блуждает между небом и морем, отыскивая далёкую, маленькую точку: она исчезла, растаяла вдали.
Пуэрто-Лимон – превосходная гавань, хорошо защищённая со всех сторон, так что более безопасного убежища для кораблей и не сыскать. Однако сам городок со своими двумя тысячами жителей очень незначителен.
Наши путешественники прибыли в Лимон здоровыми, успокоившимися и провели там несколько часов. Их целью был маленький город Карильо – туда надо было добираться по железной дороге. В Карильо они отдохнут, Франтишек купит вьючных животных, ящики, корзины, и тогда экспедиция двинется дальше в горы.
Все уже радовались предстоящим поискам редких горных орхидей, которые в изобилии растут в Коста-Рике. По словам Франтишека, эта страна открыла Европе далеко не все свои сокровища.
Путешествовать по железной дороге было интересно. Сначала паровоз тянул за собой вверх длинный ряд вагонов. Но по мере приближения к горам их становилось всё меньше и меньше. На маленьких станциях задние вагоны отцепляли, так что, когда начался настоящий подъём, тяжело пыхтящий паровоз тащил только четыре вагона.
Рельеф Коста-Рики необычайно своеобразен. Высокие Кордильеры пересекают Коста-Рику с северо-востока на юго-запад двумя островерхими грядами, местами достигающими 2000 метров; между этими естественными гигантскими валами на высоте 1500 метров над уровнем моря расстилается горное плато, и на этой богатой, плодородной равнине растут леса – разумеется, только лиственные, – а между ними расстилаются широкие степи. В поперечных складках гор расположились долины, и на скалистых склонах и откосах, помимо ароматной ванили, растут разнообразные сорта орхидей. Впрочем, ваниль – тоже разновидность орхидей; это – вьющееся растение с плотными, будто кожаными, ярко-зелёными листьями; на месте желтовато-зелёных цветков позднее образуются цилиндрические коробочки. Вместе с другими орхидеями ваниль наполняет горный воздух нежнейшими ароматами. Кусты орхидей гнездятся на скалах, распластав по ним серые узловатые корни. Иногда кусты лепятся на обрывах, как ласточкины гнёзда, и корни их свободно развеваются в воздухе.
Почва здесь вулканического происхождения. Несколько вулканов действуют до сих пор, а маленькие, не причиняющие вреда землетрясения столь часты, что жители к ним привыкли.
В Карильо Франтишек легко нашёл всё необходимое. Коста-Рика не испытывает недостатка в лошадях и мулах, а что касается корзин, то тамошние жители очень ловко плетут их из лиан, ротана и прочных гибких прутьев.
Ещё в поезде наши друзья убедились, что слухи о приветливости, гостеприимстве и доброжелательности здешних обитателей нимало не преувеличены. Повсюду они встречали исключительно добрых и отзывчивых людей.
Основное занятие населения – земледелие и скотоводство; главный продукт экспорта – кофе. Когда-то Франтишек сказал, что в Коста-Рике они увидят горы кофе, и Еник запомнил его слова. Однако необъятные груды кофе, целые горы кофе, которые они увидели здесь, поразили и самого Франтишека. Вылущенный, промытый, высушенный кофе лежит тут прямо на полях, в кучах, таких же высоких и длинных, как в Чехии – пирамиды сахарной свёклы, которой крестьяне каждую зиму заваливают сахароваренные заводы.
Кроме кофе, в Коста-Рике выращивают рис, табак, сахарный тростник, бобовые, бананы и другие плоды… И всё же обрабатывается тут едва ли пять процентов земли; остальная часть пустует или поросла девственным лесом.
Еник почувствовал себя вполне счастливым, увидев после долгого перерыва стадо пасущихся коров; на радостях он выпил так много молока, что потом озабоченно поглаживал свой живот, а на фрукты смотреть не мог.
Хозяева наперебой приглашали гостей к себе на ранчо.
Как ликовал Еник, когда Франтишек подарил ему лошадь, серую в яблоках! Вацлав тоже получил коня – вороного, для разнообразия. Конечно, для путешествия с грузом всего надёжнее осторожный мул, и для себя дядя выбрал именно это животное.
Еник совсем по-испански набросил на коня красный чепрак и пожалел, что лондонские озорники не видят, как гордо восседает он в седле, уперев левую руку в бок, а правой придерживая уздечку. Ах, что за уздечка! Настоящая ремённая уздечка, украшенная медными бляхами!
– Кто хвалится, тот в яму провалится, – заметил Франтишек, с улыбкой наблюдавший за важничавшим Еником. – Смотри, упадёшь!
Еник весело рассмеялся:
– С этого козлёнка упасть – всё равно как с лавочки скатиться! Смотрите, стремена у меня всего на полметра от земли!
Лошадка тоже была довольна седоком. Зато Льготка, успевшая поправиться, явно ревновала. Стоило Енику погладить Ветерка (так Еник назвал свою лошадь) или сказать ему ласковое слово, как Льготка тотчас требовала внимания к себе. Она прыгала вокруг юного всадника, а если тот не замечал её, вскакивала к Енику в седло и повисала на нём. Понятно, Еник тотчас прогонял её, и собака, обиженно задрав хвост, стремглав убегала вперёд и лаяла как оглашенная.
Незнакомая страна понравилась всем, и лишь одно омрачало хорошее настроение: каждый день шёл дождь. В полдень горизонт заволакивали тучи, гремел гром, сверкали молнии; приблизительно до трёх часов дня лило как из ведра, и затем дождь так же внезапно кончался; как ни в чём не бывало светило солнце и благоухали травы.
Поистине капризный климат! Как правило, после дождя солнце палило и жгло сильнее прежнего; белыми клубами из долин и лесов поднимался пар, на листве драгоценными камнями сверкали капли росы, по склонам ещё стремительнее неслись ручьи, а тяжёлый аромат цветов туманом обволакивал сознание людей.
Франтишек скоро освоился с причудами здешней природы и купил всем членам экспедиции резиновые плащи с капюшонами. Даже для палаток достали непромокаемый верх, чтобы в горах, когда караван покинет Карильо, было где приклонить голову.
– Ну и погода! – бранился Еник, когда ливень застиг его на прогулке. – У этой Коста-Рики в гербе, наверное, лягушка или водяной…
– Если бы мы перевалили южную гряду Кордильер, – возразил Франтишек, – ты увидел бы иную картину. Там, по другую сторону гор, за десять месяцев в году не выпадает ни капли влаги. Думаю, это тебе тоже не понравилось бы. Там только чахлые безлистные леса, выжженные горы да голая, сухая земля.
Еник замолчал. Он давно понял, что жаловаться дяде не имеет смысла: всё равно останешься в дураках.
Вскоре экспедиция возобновила поиски, и Франтишек лелеял надежду, что скоро корзины и ящики опять начнут пополняться.
Они направились на запад, в горы.
Если в джунглях требовалось искусство лазить по деревьям, то здесь нужно было уметь забираться на скалы, потому что орхидеи чаще всего растут на самых отвесных скалах, над глубокими пропастями.
Индейцы работали ловко и проворно и приносили неплохую добычу. Но самым отважным был Диего, и часто его смелость увлекала Еника. За это Франтишек журил их обоих, а иногда и строго наказывал.
– И здесь опасность подстерегает на каждом шагу, – начал он как-то, когда путешественники собрались у вечернего костра. – Я уже собрал сведения о крае и могу сказать вам, что здесь не лучше, чем в самых дремучих джунглях. Ягуар и кугуар – а это та же пума – водятся здесь так же, как и в Гватемале. Кроме того, в Коста-Рике насчитывается сто тридцать разновидностей пресмыкающихся, и среди них – много ядовитых змей. Я уж не говорю о бесчисленных скорпионах, пауках, сороконожках, укусы которых очень опасны. Будьте осторожны! Никогда не выходите без оружия и держите ушки на макушке!
Тихие, спокойные ночи в горах пришлись как нельзя более кстати; все члены экспедиции могли хорошенько отоспаться. Остались в прошлом страшные ночи джунглей, когда после захода солнца начинался шум, жуткий рёв, причитание, хохот, предсмертный хрип и вой. В горах царствовала торжественная тишина; большие, яркие звёзды спокойно взирали на землю, а вдали шумели водопады.
Между тем молодых людей снова потянуло побродить с ружьём. Обилие дичи так и подбивало на охоту, но Франтишек не хотел выходить без Льготки. Вы спросите, что с ней произошло? Да просто Льготка не желала покидать палатку. Там, в плетёной корзине, безмятежно спали три её щенка.
– Три Льготки! – с восторгом объявил Еник.
Они с писком ворошились в корзине – три маленьких, слепых, глупых, но милых комочка. Льготка ревниво оберегала их, то и дело облизывала, приводила в порядок и никому не позволяла брать в руки. Только Еник имел право легонько гладить щенят. Он обещал дать им хорошее, но строгое воспитание, и Льготка молча согласилась.
– Знаешь, Льготка, того головастого, с белой лысинкой кобелька, мы назовём Плутоном. Согласна? Мы отдадим его Вацлаву – он до сих пор грустит о твоём старом товарище. Плутон был молодец, ничего не скажешь, отважный и преданный друг, но твой Плутон будет ещё лучше! Значит, решено: передаём Плутона Вацлаву. Не возражай, Льготка, так надо. А того, сердитого, мы назовём Каро и подарим дяде. Зато дочку оставим себе, ладно? Диего тоже не прочь заполучить её, но мы ему не дадим, а то нам будет скучно. Она, конечно, послабее братьев, но мы будем за ней хорошенько ухаживать. Только как нам назвать её?
«Гав-гав», – предложила Льготка.
– Какое же это имя! – воспротивился Еник. – Надо придумать что-нибудь другое. В нашей деревне у Новаков была собака Бела, она меня очень любила. Что скажешь, Льготка: нравится тебе имя Бела?
Теперь не согласилась Льготка: она недовольно заворочалась.
– Ладно, придумаем новое, – уступил Еник. – А что, если назвать её Костарика? Вот здорово! Она тут родилась – неплохо ведь, а? Думаешь, слишком длинно? Можно и сократить. Ну-ка, выбирай: Коста или Рика?
Льготка заворчала, и по этому ворчанию Еник определил, что ей больше нравится имя Рика; на том и порешили.
На десятый день пути экспедиция подошла к широкой горной расселине – будто гигантский плуг провёл через плато глубокую борозду. На дне её шумел горный поток, а склоны так густо поросли деревьями и кустарником, что дальнейшую дорогу в этой чаще можно было проложить лишь напряжённым и упорным трудом. Прежде чем переправиться на ту сторону расселины, Франтишек решил обследовать её ближайший склон и основательно изучить окрестности. Предполагалось, что в этих местах можно найти не только горные орхидеи, но и виды орхидей, растущих на деревьях.
И в самом деле, глазам путников неожиданно открылся цветущий сад. Буйно разросшиеся орхидеи горделиво поднимали свои чудесные головки. К сожалению, они оказались почти недоступными. Казалось, до цветов рукой подать – охотников отделяли от них какие-нибудь двадцать – тридцать метров, – но достать их было невозможно. Для этого надо было бы уметь летать.
– До чего неуклюжи люди! – с досадой вздохнул Еник. – Ну, почему я не колибри и не бабочка? Вот они раскачиваются да порхают себе над «воздушным садом»…
Задача состояла в том, чтобы запомнить, в каком направлении находится намеченное дерево с орхидеями. Это казалось совсем лёгким делом, пока путешественники стояли на краю обрыва, но зато было очень трудно для тех, кто попробовал бы спуститься в расселину. Довольно успешно с этой работой справлялись индейцы; перекликаясь, они облазили все деревья, где, по их мнению, могла быть богатая добыча. Им помогали Еник, Вацлав и Диего, и этот пустынный край, куда едва ли ступала нога человека, огласился криками, смехом и пением…
Между тем дети Льготки заметно окрепли, а через девять дней у них открылись мутно-синие глазёнки. Вот когда разговорам Еника с Льготкой не было конца!
Малыши быстро росли и научились вылезать из корзины. Еник, правда, строго-настрого запретил им это делать. Да разве чертёнок, вроде Каро, послушается? Разве кто-нибудь углядит за Плутоном или за Рикой? Вывалятся кубарем из корзинки и ковыляют, переваливаясь на своих толстых лапах… Но с Льготкой шутки плохи: она хватает ослушника за шиворот и бросает обратно в корзинку. Признаться, возня с детьми ей уже порядком надоела: вокруг накопилось много работы, а тут сиди целыми днями, карауль щенков!
Специально ради Льготки Вацлав смастерил особую корзинку – с редкими прутьями и с крышкой; щенята были в ней, как в клетке. Сколько раз они смешили Еника, когда пытались удрать! Во время кормёжки их выпускали на свободу. И тогда Плутон доказывал, что станет бойцом.
Он вызывал на бой каждый придорожный камень, нападал на все щепочки, башмаки и даже кости.
Рика же драться не умела; ещё бы, девчонки не дерутся! А Каро – тот рос философом. Он вечно сидел задумавшись, только ушком пошевелит или почешет лапкой затылок – и снова углубится в размышления. Положат его на спинку – лежит; на животик – лежит. Вацлав сунет его к себе в карман – Каро не издаст ни звука.
– Добродушный пёс растёт, – рассудил Еник. – Как раз для дяди! – шепнул он Вацлаву на ухо.
Как только щенята научились играть, Льготка сочла постоянный надзор излишним. Мало-помалу возвращалась она к своим повседневным обязанностям. И тогда Франтишек позволил поохотиться, о чём давно мечтали Вацлав с Еником. Каждую ночь охотников манили таинственные звуки, доносившиеся из расселины. Каждую ночь она наполнялась рёвом, чем-то напоминая гватемальские джунгли. Наверное, где-то неподалёку, у реки, был водопой.
В охоте должны были принять участие и индейцы. Они приготовили луки и стрелы, а Диего, за его исключительные заслуги, было доверено настоящее ружьё.
Рано утром путешественники укрыли ветвями палатки и спрятали корзины и ящики. Индейцы захватили с собой запасы провизии. Запертых в клетку щенят Вацлав подвесил на ветку, торчавшую над обрывом, словно мускулистая рука. Охотники беззаботно покидали расположение лагеря: опасности были позади, здесь бояться нечего, а перед наступлением сумерек все вернутся обратно.
План охоты был не сложен: двигаться вдоль обрыва, пока не найдётся подходящее место, где можно спуститься в расселину. Льготка радостным лаем выразила своё одобрение и решила по-своему отметить начало похода: высоко задрав хвост, она трижды громко пролаяла, побежала вперёд, как признанный разведчик, и тотчас же отправилась на поиск; временами, сделав порядочный крюк, она возвращалась к охотникам, следовавшим за ней.
Всех наполняла неизъяснимая радость. Может быть, потому, что это была первая охота после долгого перерыва.
На сей раз экспедицию сопровождал и Хосе. Он упросил Франтишека взять его хотя бы на первую половину дня, а потом он вернётся и все успеет сделать: и щенят накормит и приготовит сытный ужин из свежей дичи.
Глава двадцать первая
Приключение с оленем
Франтишек рассчитывал спуститься на дно расселины и идти вдоль ручья или речки, пока не отыщется удобное место для подъёма на противоположный склон, чтобы можно было выбраться на другую сторону плоскогорья. Он рассуждал так: если это удастся сделать охотникам, то позднее сможет пройти и весь караван, так как путь уже будет расчищен.
Индейцы всё дальше углублялись в чащу кустарника, неутомимо работая мачете, обрубая кусты, ползучие стебли, лианы и невысокую поросль.
Охотники обследовали каждый кустик, каждую пещеру, все укромные уголки, которые могли бы служить укрытием зверю.
После тяжёлой двухчасовой работы они спустились к речке. Её студёная чистая вода пробивалась через камни, а в более свободных местах широко разливалась, образуя небольшие заводи. Глубокие места можно было распознать по тёмной окраске воды.
– Рыба! – воскликнул Вацлав. – Здесь водится чудесная рыба… Как жаль, что мы без удочек!
Но индейцам удочки и не требовались. Прыгнув в воду, они встали цепочкой и погнали рыб против течения. Медленно подвигаясь вперёд, они молниеносно нагибались и руками хватали рыб, искавших спасения в мелких местах, между камнями. Хосе подбадривал индейцев восторженными возгласами… Но Франтишек вскоре дал знак продолжать путь.
Охотники шли против течения и находили множество следов, но дичи пока не встречали. Над головой носились птицы, порой попадались группы юрких обезьянок, но сколько-нибудь приличная добыча не показывалась. Наконец просветы среди деревьев возвестили, что близко поляна.
Но каково было изумление наших друзей, когда они очутились в котловине, со всех сторон окружённой неприступными голыми скалами! Лишь у подножия каменных стен, куда проникали лучи солнца, зеленела трава да мелкий кустарник.
– Вот где много дичи, – сказал Франтишек. – Однако берегитесь – тут могут быть и змеи!
Охота началась. Льготка и индейцы скрылись в кустах. Здесь действительно оказалось достаточно дичи: пекари, зайцы разбегались во все стороны, с пронзительными криками взлетали горные куропатки.
Вацлав первым выстрелил по каким-то убегавшим птицам, и две из них упали. Вскоре прозвучал выстрел Еника; мальчик ликующе вскрикнул и, выстрелив второй раз, в нетерпении помчался к добыче, не дожидаясь Льготки. Оказывается, он подранил оленёнка, приняв его за взрослого оленя, и видел, что зверь сначала упал, но быстро поднялся и побежал вперёд. Вторая пуля не достигла цели.
Оленёнок устремился к югу, где котловина суживалась, и Еник погнался за ним. Оленёнок с трудом пробирался сквозь молодую поросль, он выбивался из сил, а Еник полз за ним вверх по откосу. Он уже настигал свою жертву, но тут несчастный олень одним прыжком оторвался от преследователя и остановился на краю обрыва. Дальше пути не было. Еник понял, что, пытаясь спастись, животное устремится вниз по откосу, прямо на него; от этого Еник может потерять равновесие и скатиться вниз. В ту же секунду мальчик ринулся на оленя, ударил мачете в шею, олень упал… И тут Еник совершил непоправимую ошибку: схватив оленя за ноги, он попробовал тащить его. Но зверь ещё не был мёртв. Собрав последние силы, он рванулся, и неосмотрительный охотник отлетел на несколько шагов. Еник почувствовал, что теряет равновесие, и с головокружительной быстротой покатился вниз, тщетно стараясь уцепиться за траву и кустарник. В какой-то миг он осознал, что отрывается от земли и – бух! – всей тяжестью свалился в кусты. Они сомкнулись над ним, словно вода в пруду.
Тем временем охота в котловине закончилась. Богатая добыча: пекари, полдюжины зайцев, две пары куропаток были сложены к ногам Франтишека.
– Куда это запропастился Еник? – вдруг всполошился Вацлав. – Он, кажется, преследовал зверя…
Тут все вспомнили, что Еник действительно куда-то побежал, и стали звать… Напрасно: Еник не откликался.
– Хосе останется здесь караулить дичь, – решил встревоженный Франтишек, – а мы немедленно отправимся на поиски. Льготка, ищи, ищи Еника!
Собака тотчас поняла приказ, коротко тявкнула и побежала вверх по течению реки. Диего – за ней, а индейцы, как гончие, – следом. Вскоре они поднялись по откосу и обнаружили убитого оленя, но Еника нигде не было видно. Льготка несколько раз обежала это место, потом вдруг завыла, остановившись на краю пропасти, не менее двадцати метров глубиной. Склон, сначала довольно пологий, обрывался отвесной скалистой стеной, пропадавшей в густом колючем кустарнике.
– Еник свалился с этого обрыва! – воскликнул Вацлав. – Смотрите, вот ещё видно, как он рвал траву, пытаясь удержаться…
Сомнений не оставалось – следы были слишком явственны. Льготка сбежала по пологой части склона и снова завыла. Спуститься дальше она не могла, а прыгнуть боялась.
– Надо скорее спуститься, но как? – вздрогнув, спросил Франтишек.
– Лианы! – вскричал Диего, и все тотчас поняли его счастливую мысль.
Через секунду индейцы уже возвратились с лианами и стали пробовать их прочность; в местах разрыва они быстро связали их. В петлю, сделанную на конце, Диего просунул ружьё, встал на него и, попросив потихоньку опускать верёвку, заскользил по откосу.
Индейцы – прекрасные верхолазы. Они сползли вслед за Диего до отвесного обрыва, легли на землю и, ухватившись за один конец верёвки из лиан, спустили мальчика в пропасть. Через мгновение Диего скрылся из виду.
Вскоре раздался его радостный крик.
– Нашёл! – кричал он снизу, раздвигая кусты. – Жив! – добавил он некоторое время спустя.
Было слышно, как где-то под скалой Диего прорубал дорогу в кустах. Вскоре к нему подоспела помощь – старший индеец тоже спустился по верёвке из лиан.
Это были самые страшные минуты в жизни Франтишека и Вацлава. Наконец-то кусты раздвинулись, и индеец приподнял над собой бесчувственного Еника…
Диего прикинул на глаз высоту горной стены и покачал головой. Оглянувшись, он увидел, что восточный склон менее крут. Мальчик опять скрылся в кустах и, заработал изо всех сил, чтобы проложить дорогу индейцу, который нёс Еника.
Франтишек, Вацлав и оба оставшиеся наверху индейца разгадали замысел Диего. Не обращая внимания на препятствия, забыв об осторожности, устремились они к восточному склону, но добежали как раз в тот момент, когда старший индеец и Диего выбирались из пропасти.
Еник всё ещё не приходил в сознание.
– К воде, скорее к воде!
Но разве здесь можно было идти скорее? Франтишек взял из рук уставшего индейца бесценную ношу и, как младенца, понёс Еника на высоко поднятых руках, чтобы ветви кустов не хлестали мальчика по лицу.
– Бедный молоденький господин умер! – жалобно причитал Хосе. – Глаза закрыты, и бледный, как луна…
Франтишек опустил Еника на землю, обмыл его лицо, а когда нащупал рукой биение сердца, начал делать ему искусственное дыхание. Он разводил руки мальчика равномерно и неутомимо. Его усилия наконец увенчались успехом: веки мальчика дрогнули, сердце забилось сильнее – и маленький охотник вздохнул.
– Спасён, – выговорил Франтишек и тоже облегчённо вздохнул.
Но, едва вытерев пот со лба, снова наклонился и осторожно ощупал ноги и руки Еника – не сломано ли что-нибудь.
– Ничего серьёзного, если только от падения не повреждены внутренние органы, – сказал он, тщательно обследовав мальчика. – Ссадины и царапины – это быстро заживёт.
Вацлав ещё долго брызгал Енику в лицо, а Диего, сняв с него башмаки, растирал холодные ноги. Ещё один, более глубокий вздох, грудь высоко поднялась – и Еник открыл глаза.
Увидев всех вокруг себя, он очень удивился.
– Что случилось? Почему я лежу? – спросил он и попытался подняться.
– Лежи, мальчик, и молчи! – приказал Франтишек. – Какой чёрт понёс тебя в пропасть?
– Серна! – ответил Еник и сразу всё вспомнил.
– А, олень, – кивнул Франтишек. – Тот самый, которого мы нашли над обрывом.
Два индейца стремительно поднялись и побежали куда-то: в суматохе они забыли о добыче и оставили её на краю пропасти.
Еник сел:
– Пить! Дайте, пожалуйста, пить. Я всё вам расскажу.
– У тебя ничего не болит? – озабоченно спросил Вацлав.
– Всё тело болит, но это потому, что я поцарапался о колючки.
Еник вкратце рассказал о случившемся, а закончив, попросил прощения:
– Простите, что я доставил вам столько хлопот, но этот оленёнок очень уж меня раззадорил… А вот и он! Посмотрите, какой красавец! – И Еник, увидев свою добычу, не стерпел: превозмог боль и встал.
– А кто принёс вот это? – неожиданно вскричал Франтишек, поднимая с земли какой-то куст с тугими листьями и волокнистыми корнями. – Это же замечательная находка! – восторгался он, внимательно рассматривая растение.
– Наверное, Еник, – догадался Вацлав. – Падая, он вырвал эту орхидею, да так с ней и свалился.
– Пожалуй, ты прав, – согласился Франтишек. – В таком случае, Еник самый удачливый охотник за орхидеями, какого я только знаю. Ведь он случайно нашёл такую редкость, о которой мечтают все любители орхидей в Англии! – Франтишек ликовал. – Отдохни немножко, – предложил он Енику, – а мы поищем, нет ли на склоне сестёр твоей орхидеи.
И Франтишек, сопровождаемый индейцами, сбежал вниз по склону. Хосе, «накрыв на стол», выбрал для Еника самые лакомые кусочки. А Льготка так и прилипла к мальчику, никакие окрики на неё не действовали. Помимо всего прочего, она рассудила, что после такого переполоха неплохо и перекусить.
Так они пировали втроём, ибо Хосе, предлагая кому-нибудь подкрепиться, не забывал и «бедного негра», который, так же как и Льготка, никогда не страдал отсутствием аппетита.
Решение осмотреть склон было очень правильным: помощники Франтишека нашли ещё восемь кустов редких орхидей.
Продолжать охоту никому не хотелось. Все вдруг заскучали по «дому». Еник отдохнул и уже мог идти без посторонней помощи, он только опёрся на руку Диего; заодно Еник ещё раз рассказал другу о своём приключении с оленем, который в агонии отшвырнул его в пропасть.
В лагере их поджидала новая беда: еле-еле успели спасти Льготкиных детёнышей. Льготка, словно предчувствуя неладное, далеко обогнала людей. И предчувствие не обмануло её: яростный лай, отчаянный вой собаки словно умоляли о помощи.
Еник с Диего бросились вперёд и остановились поражённые: на ветке, где висела клетка со щенками, прыгало с полдюжины маленьких обезьян. Одна из них уже сидела на крышке клетки, пробуя открыть дверцу. Но тут прозвучал выстрел, и обезьяна, раненная крупной дробью из ружья Вацлава, свалилась, как спелая груша. Остальные воришки обратились в бегство, но многим досталось на орехи: одни унесли в своей шкуре стрелу, другие – горсть мелкой дроби.
Самый дерзкий из нападавших был мёртв: Льготка шутить не любила. А когда Диего снял с дерева клетку, собака прикрыла щенят своим телом. Она вся дрожала.
