Текст книги "Незнакомка из Пейроля"
Автор книги: Франсуаза Бурден
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Внизу ее ждала Аврора.
– Ты просто обворожительна! Наш директор дар речи потеряет…
– А ты разве не уезжаешь? – удивилась Паскаль. Аврора по-прежнему была в джинсах, пуловере и кроссовках.
– У Жоржа сегодня дежурство. Я посмотрю телевизор и пораньше лягу спать. Желаю тебе классно провести вечер.
– Попробую.
– И будь благоразумна на дороге.
Эти ежедневные разъезды до чертиков надоели Паскаль, но сегодня она чувствовала себя легко и радостно и была готова провести вечер в компании мужчины, который ей нравился. Паскаль доехала до Тулузы и оставила машину на стоянке у площади Сент-Этьен. Это был квартал узких приветливых улочек и небольших гостиниц особого рода. Дойдя до улицы Нино, она нашла нужный дом и остановилась у двери, которая выглядела настолько внушительной, что, прежде чем позвонить, Паскаль еще раз проверила адрес.
Через две минуты Лоран открыл маленькую боковую дверь и провел ее через мощеный двор к красивому каменному дому эпохи Ренессанса.
– Министерство здравоохранения хорошо заботится о вас! – пошутила она, входя в просторный холл.
– Вообще-то это наш семейный дом, мои предки всегда жили в Тулузе.
Он провел ее в маленький салон, где на камине горел светильник и стояли два больших обитых голубым велюром канапе. Лоран помог Паскаль снять пальто и пригласил ее сесть.
– Моя профессия неудобна тем, что меня могут направить в любой конец Франции. Когда мне предложили пост директора в Пюрпане, я был счастлив, что могу вернуться домой. Правда, не знаю, сколько это может продлиться.
– Вы обязаны принимать то, что вам предлагают?
– Обычно речь идет о повышении, поэтому от таких предложений, как правило, не отказываются. А кроме того, многое зависит от отношения к своей карьере!
Лоран чувствовал себя свободно, улыбался и выглядел по-домашнему элегантно в черных брюках и белой рубашке с расстегнутым воротничком. На низком столике стояла бутылка шампанского в ведерке со льдом, чашечки с оливками, блюдо с лососем и два фужера богемского хрусталя.
– Я счастлив принимать вас у себя дома, так как могу отблагодарить вас за то, что вы приглашали меня в Пейроль, – сказал он, откупоривая шампанское.
Огонь в камине согревал маленький салон, создавая приятную интимную атмосферу. Паскаль откинулась на спинку канапе и сделала несколько глотков. Она хотела расслабиться и почувствовать себя более уверенно. Свидание с Лораном все же немного смущало ее. Когда мужчина и женщина нравятся друг другу и знают об этом, им поначалу трудно найти нужные слова.
– Я приготовил для вас пулярку по-тулузски, – сообщил он.
– Вы сами готовили?
– Конечно! Ведь в этом и вся прелесть. Я не часто стою у плиты, но сегодня готовил по рецепту моей бабушки, он просто чудо. По крайней мере, я надеюсь на это.
– Расскажете мне об этом.
– Что ж, нужно взять гусиную печенку, трюфели, шампиньоны и…
Паскаль рассмеялась оттого, что разговор принял такой оборот. Романтическому рассказу Лоран предпочел кулинарию в чистом виде, что было весьма необычно.
– Могу ли я задать вам нескромный вопрос?
– Давайте.
– Почему такой мужчина, как вы, живет один?
– А что означает «такой мужчина»? Мое положение? Мой особняк?
– Нет, ваш шарм, ваше обаяние, – произнесла она, глядя ему прямо в глаза.
Этот комплимент привел его в замешательство, тем не менее он сделал над собой усилие и улыбнулся.
– Спасибо за то, что наделяете меня шармом. Во всяком случае, до сегодняшнего момента мое обаяние мне никак не помогало в отношениях с женщинами. Я несколько раз переживал сильное разочарование, поэтому сейчас я… не слишком-то доверчив.
– Вы боитесь мук любви?
– Скажем так, я опасаюсь разрушения иллюзий.
Он встал, чтобы подложить поленьев в камин и за этим занятием скрыть некоторое смущение. Когда он повернулся и взгляды их встретились, он вполне уверенно спросил:
– А как обстоит дело у вас?
– Полагаю, Самюэль рассказал вам о нашем разводе?
– Да, в общих чертах. Но он всегда очень волнуется, когда говорит о вас. Думаю, он до сих пор переживает то, что случилось между вами. Я не стал скрывать от него, что пригласил вас на обед, надеюсь, он не сердится на меня.
– Вы опасаетесь, что он плохо отнесется к этому? – удивилась Паскаль.
– Он уже плохо отнесся к этому.
Мысль о том, что Самюэль по-прежнему любит ее, наполнила ее и нежностью, и раздражением одновременно, но она тут же попыталась забыть об этом. У него теперь есть Марианна, их пути решительно разошлись.
– Пойдемте со мной, – тихо проговорил Лоран.
Она нехотя поднялась, чтобы последовать за ним в глубь дома. Они прошли в следующий салон, где царила менее интимная атмосфера, затем через темный коридор попали в большую кухню, отделенную занавесью от столовой.
– Это единственная комната, на которую у меня нашлись средства, чтобы обставить ее по своему вкусу. Как вы ее находите?
Сосновая мебель теплого оттенка хорошо сочеталась со светло-желтыми стенами, но в целом кухня имела чересчур современный вид.
– Мне очень нравится, только здесь не хватает небольшого беспорядка! Когда я вспоминаю кухню в Пейроле…
С наступлением осени практически все вечера они с Авророй проводили на кухне среди царящего там веселенького беспорядка. Когда одной из них приходило в голову попробовать новый рецепт, другая, сидя за старым столом, проверяла банковские счета. На металлических подносах красовалась разрозненная посуда и всяческая кухонная техника, которую они мало-помалу стаскивали с чердака. На подоконниках постоянно валялись какие-то журналы, книги, связки ключей.
– У вас дом, о котором можно только мечтать, он прекрасен, – серьезно произнес Лоран.
– Иногда я начинаю испытывать какое-то беспокойство по поводу этого дома. Я всегда считала, что нам там жилось счастливо, однако, по-видимому, моя мать была там несчастной. Все люди, которые знали ее в то время, периодически говорят мне, что она была очень печальна… И я уверена, что все дома хранят воспоминания о том, что в них происходило, накапливая положительную или отрицательную энергию. Если в доме произошла какая-то трагедия, то ее можно даже ощутить.
– Вы хотите сказать, что стены имеют память?
– Возможно. Первая жена моего отца сгорела заживо в одном из сараев, после этого мой отец уничтожил развалины того помещения.
Лоран повернулся к ней, держа в руке крышку кастрюли.
– Если вы будете думать о таких вещах, то, в конце концов, Пейроль перестанет вам нравиться. Да здесь, в моем доме, со времен эпохи Ренессанса чего только не происходило! Насильственные смерти, большое горе, дуэли, что там еще… Но камни об этом молчат и позволяют мне спать спокойно.
По кухне разнесся аппетитный запах. Паскаль подошла к плите, чтобы посмотреть на пулярку, которая жарилась на небольшом огне. К ней уже был готов салат из овощей, посыпанных измельченными орехами и украшенных перьями лука. Похоже, Лоран немало потрудился, чтобы приготовить все это. Интересно, делал ли он это из желания понравиться, или же пригласил ее домой, чтобы не давать повода для сплетен?
Лоран поискал что-то в ящике, отошел на шаг и задел Паскаль.
– Ой, простите меня!
Он машинально схватил ее за руку, словно для того, чтобы поддержать, но затем, вместо того чтобы отпустить, притянул к себе.
– Паскаль…
Руки Лорана сомкнулись вокруг нее, она почувствовала, что он гладит ее волосы, и по телу ее прошла дрожь. Объятие продлилось всего несколько секунд, и он отпрянул от нее.
– Вы так красивы… – сказал он, виновато улыбаясь. Паскаль была немного разочарована и сердилась на себя за это. Она направилась к накрытому столу, где тоже все было предусмотрено: букет полевых цветов в вазе, разные сорта хлеба в серебряной корзинке, льняные салфетки цвета черносмородиновой наливки.
Он тоже подошел к столу и поставил блюдо с пуляркой.
– Что вы будете пить? Молодое луарское вино? Если нет, у меня есть прекрасное бургундское, или же мы можем продолжить обед с шампанским.
Чтобы вернуться в Пейроль, ей предстояло проехать семьдесят километров, и она не хотела вести машину в состоянии опьянения.
– Если вы беспокоитесь о том, как будете возвращаться, то я могу пригласить вас остаться у меня, или же сам отвезу вас.
– Это мило с вашей стороны, но…
– Это не мило с моей стороны, Паскаль, я хочу понравиться вам, и вы это прекрасно знаете.
Его прямота немного обескуражила Паскаль, и он поспешил добавить:
– Этот наш первый вечер очень важен для меня, и мне хочется, чтобы все прошло хорошо.
– Хорошо, так и будет, – ответила она, улыбаясь.
– Существует два больших затруднения. Во-первых, у меня твердое правило не смешивать работу и личную жизнь, а вы работаете в Пюрпане. Во-вторых, я не умею ухаживать, я…
На этот раз она рассмеялась. Лоран казался ей забавным, трогательным и очень соблазнительным. Две минуты назад она находилась в его объятиях, и его прикосновения были ей приятны.
– Расскажите мне о себе, – предложила она, протягивая ему тарелку.
Он заботливо выбрал для нее кусок пулярки и полил его соусом.
– Обычный путь. Я получил несколько дипломов перед тем, как заняться административной деятельностью. Я люблю организовывать, вести дела, нести ответственность. Что касается личной жизни, то я очень любил одну девушку, с которой учился вместе на первом курсе. Она бросила меня, ничего мне не объяснив, и ушла к какому-то австралийцу. Когда мне было уже за тридцать, я решил, что влюблен в одну женщину, которая оказалась бессовестной шлюхой. Она обманывала меня со всеми моими приятелями и стоила мне очень дорого. Я расстался с ней полтора года назад.
Он сел напротив, налил ей шампанского и пожелал приятного аппетита.
– Вы рассказываете обо всем этом немного… отстранение, – заметила она.
– А зачем мне жаловаться вам на свою глупость? Я слишком горд, чтобы так поступать!
Паскаль попробовала кусочек, наслаждаясь тонким ароматом.
– Очень вкусно… Вы мне дадите рецепт?
– Нет, не думаю.
– Это семейная тайна?
– Вовсе нет, мне сейчас хочется поговорить с вами о чем-то другом, а не обсуждать, как готовить пулярку. Я рассказал вам о своей жизни, а теперь ваша очередь.
– Нет, не думаю, – ответила она, намеренно копируя его фразу. – По-моему, вы обо всем знаете от Самюэля. Разве не так?
Он признал это кивком головы. Возможно, сознаваясь в том, что Самюэль часто говорил о ней. В течение нескольких минут они молча ели, и Паскаль согласилась на добавку, поскольку блюдо ей очень понравилось.
– Я так рад, что вы у меня в гостях, – сказал он. – Обычно женщины неохотно едят, но вы не такая. Вы… вне каких-то стереотипов.
Он улыбнулся ей широкой улыбкой.
– Когда мы в последний раз с вами виделись, в моем кабинете, вы сказали, что предпочли бы работать в Альби. Это правда?
– Да. Или же в клинике Клод-Бернар.
– Потому что так вам будет легче добираться?
– Да, ведь такой длинный путь опасен, да и теряешь на него кучу времени. Кроме того, Альби – город моего детства, там я ходила в школу, там работал мой отец и дедушка. Если я устроюсь в больницу Альби, то окончательно вернусь к себе домой. И, кроме того, мне будет легче работать в более расположенной ко мне обстановке. В любом случае, больница Альби вторая по значению в этом регионе и также неплохо оснащена современным оборудованием.
– Вы говорите очень убедительно. Почему вы не предложите им свою кандидатуру?
– Я уже сделала это, но у них пока нет вакансий.
– Вы хотите сказать, что остановились на клинике Пюрпан только потому, что больше нигде не было мест? – иронично спросил он.
– Я никогда бы не стала говорить такого своему директору, – ответила она в том же тоне.
– Возможно, так и следует поступать, потому что если вы получите место в одной из больниц, о которых вы говорили, то…
Его тон стал серьезным, и Паскаль навострила внимание.
– Вы сможете устроить это?
– Охотно, поскольку в этом случае решится и одна из моих проблем.
– Какая же?
– Если вы больше не будете в числе персонала клиники, которой я заведую, у меня будет право открыто ухаживать за вами.
После минутного замешательства Паскаль расхохоталась. Мысль о том, что Лоран может помочь ей найти другую работу, не посещала ее прежде, и в любом случае она бы не стала просить его об этом.
– Охотно соглашаюсь, – сказала она, немного подумав. Ее слова подразумевали лишь то, что она неравнодушна к ухаживаниям Лорана. От смущения она заерзала в кресле, а он деликатно воспользовался паузой, чтобы сменить тарелки и поставить на стол шоколадный торт.
В течение следующего часа они говорили обо всем на свете и ни о чем, словно пытаясь восстановить прежнюю дистанцию. Лоран был внимательным хозяином, сам приготовил кофе и подал его с засахаренными фиалками. В полночь Паскаль засобиралась домой, и он, надев куртку, проводил ее к машине.
Пронизывающий холод заставил их поторопиться к стоянке у площади Сент-Этьен. Он подождал, пока она сядет за руль и опустит боковое стекло.
– Мы еще увидимся? – наклонившись, спросил он.
Лицо Паскаль было совсем рядом. Он медленно приблизился и поцеловал утолок ее губ. Повинуясь импульсу, Паскаль обняла его за шею, и они обменялись настоящим поцелуем. Затем, не говоря ни слова, она завела мотор и уехала.
Глава 6
Чувствуя усталость, Анри проводил до двери кабинета последнего на этот день посетителя. Он консультировал теперь лишь два раза в неделю, перепоручая большинство своих пациентов Адриану. В течение последних нескольких лет он постепенно сдавал полномочия своему сыну, так, чтобы клиника не пострадала от его отсутствия и он смог бы наконец немного отдохнуть. Но как он хотел отдыхать? Воскресные партии в гольф его почти не интересовали, и, за исключением нескольких старых верных друзей, ему не хотелось ни с кем общаться.
Он сел за стол, положил медицинскую карточку в один из многочисленных металлических ящиков, которые в настоящее время почти опустели. Труд врача, которому он посвятил столько времени, больше не вызывал в нем душевного и физического подъема. На самом деле ничто не могло отвлечь его от мыслей о Камилле. Раньше он мог хотя бы ухаживать за ней, теперь же его окружала пустота. Любовница, все еще красивая женщина сорока пяти лет, изо всех сил старалась его развлечь. Он был галантным кавалером, часто посылал ей цветы, несколько раз в месяц приглашал на обед в шикарный ресторан, однако, оказываясь в ее постели, с трудом заставлял себя заниматься с ней любовью.
Взглянув на лежавший перед ним перекидной календарь, он прочитал, что на 23 декабря назначена поездка в Пейроль. Через четыре дня. Адриан заедет за ним на такси, далее на скоростном поезде до Тулузы, а там их будет ждать машина. С рождественскими подарками он уже определился – съездил в Париж и купил в «Гермесе» изысканную сумочку для Паскаль и часы для Адриана. Может, это и глупо с его стороны, но у него оставалось лишь двое взрослых детей, которых он мог побаловать. Перед тем как выйти из роскошного магазина, Анри вспомнил, что подруга Паскаль, Аврора, будет встречать Рождество вместе с ними, поэтому он выбрал для нее шарфик.
Многие годы Фонтанели чудесно отмечали Рождество. Камилла всегда заказывала огромную пихту, часами украшала ее гирляндами, затем укладывала под нее множество подарков. По всему дому она развешивала позолоченные шары, украшала окна, расставляла подсвечники. Анри с нежностью наблюдал за ней, Адриан и Паскаль хлопали в ладоши, взволнованные этими приготовлениями… Станет ли Паскаль продолжать традиции своей матери? Зная ее, Анри считал, что она пожелает придать Пейролю атмосферу детства.
Поездка в Пейроль была для него сущим кошмаром. Почему он не продал его раньше, не ставя никого об этом в известность? Тогда его дочь не отправилась бы в эту ссылку и не принуждала бы его ездить туда в гости! Он мог бы найти предлог, чтобы не ехать, но Паскаль не поймет его, да и Адриан тоже. Хотя это было так просто! Пейроль для него полон воспоминаний, как ужасных, так и чудесных; Пейроль хранил историю Фонтанелей всех поколений и лично его, Анри, историю. Пейроль безжалостно возвращал его к прошлому, принуждая вспоминать то, что он сделал.
Ошибка? Преступление? Каким словом нужно было назвать его решение, последствия которого тяготили его до сих пор? Камилла в конце концов стала смотреть на него с ужасом, хотя согласилась на это по своей воле.
По своей воле? Он горько усмехнулся. В то время Камилла была в безвыходном положении, она целиком зависела от любви Анри к ней, поэтому он мог заставить ее согласиться на что угодно. Люди, жившие рядом с ними, полагали, что он, вдовец, искал мать своему маленькому сыну, а она, отвергнутая всеми, наконец-то нашла себе приют у солидного мужчины, предложившего ей свою руку и сердце. Но они уже давно знали и любили друг друга.
Анри гневно смахнул со стола ежедневник, и он приземлился в углу комнаты. Да, Анри был кругом виноват, и то, что он сделал, было непростительно. Он хотел оставить у себя Камиллу, он был эгоистом.
Как же он мог являться в Пейроль и не ощущать на себе бремя вины, груз тяжелых воспоминаний и сожалений? Почему Паскаль вынуждала его принять этот крест?
Настенные часы показывали семь вечера. У него еще было время, чтобы перед уходом домой сделать обход. Он останавливался на каждом этаже, разговаривал с дежурными врачами, шутил с медсестрами. Ему не хотелось возвращаться в свою одинокую квартиру, ему больше ничего не хотелось.
Вдруг он вспомнил, что у него на сегодня назначено свидание. Он встал, поднял ежедневник. Да, сегодня он должен вести свою любовницу в ресторан, а он еще не заказал столик, к тому же нужно заехать домой, чтобы переодеться. Его утомляла даже сама мысль о предстоящем вечере. Он несколько раз повел плечами, но это упражнение не принесло ему никакого облегчения.
– Спать хочется до смерти! – провозгласила Аврора, допив стакан белого сансерского вина.
– Если учесть, сколько ты выпила, то это нормально, – иронично ответила Паскаль.
Они, как обычно, засиделись в кухне, строя планы на Рождество. Аврора хотела пригласить Жоржа, но не почувствует ли он себя загнанным в ловушку семейно-интимной обстановкой вечера? Паскаль пригласила Самюэля с Марианной и думала о том, чтобы пригласить Лорана, если только он не был уже приглашен.
– Мне кажется, он сюда галопом прискачет, – предсказывала Аврора. – Ты отлично знаешь, что он от тебя без ума!
Она показала на белые розы, стоявшие в китайской вазе. Открытка, которая сопровождала цветы, лежала рядом на столе, и Аврора схватила ее, чтобы перечитать.
– «Благодарю Вас, что пришли, и спасибо за то, что Вы есть». Спасибо за то, что Вы есть… Неплохо, а? Этот тип, по-моему, просто чудо, даже если он найдет для тебя место в Альби и мне придется ездить на работу одной! Жорж никогда не присылал мне цветов. Сегодня утром я показала ему эти цветы, но не сказала, кто именно их прислал, не беспокойся. Я надеюсь, он понял намек и уже на пути к «Интерфлоре»…
Ее стакан был снова пуст, и она рассматривала его удивленным взглядом.
– Хорошо, на сегодня хватит, а не то завтра у меня будет жуткая мигрень. В любом случае, мы еще не решили проблему с едой, я считаю, что индейка – слишком традиционное блюдо, к тому же она совершенно не сочная.
Она встала, потянулась и слегка покачнулась под снисходительным взглядом Паскаль.
– Пойду спать, дорогая, пора. О, это сансерское вино просто прелесть!
Она взяла со скамьи свою сумку.
– Ах да, я сегодня, когда возвращалась, вынула из ящика почту и сразу же забыла про нее, но там ничего важного, – сказала она, протягивая Паскаль два конверта.
Наклонившись и поцеловав подругу, она нетвердой походкой покинула кухню. Паскаль слышала, как Аврора прошла мимо кабинета, врезалась в шкаф и рассмеялась. Аврора пила очень редко, она отрицательно относилась к алкоголю. В этот вечер она позволила себе расслабиться, крепкий сон все сгладит.
Через десять минут Паскаль встала из-за стола и навела порядок в кухне. В отличие от Авроры она чувствовала себя в форме и решила перейти в библиотеку, где обычно занималась подсчетами домашнего бюджета или читала медицинские журналы. Она зажгла лампу и села за стол. Ее окружала тишина спящего дома, от внезапно раздавшегося крика совы она вздрогнула. В течение нескольких мгновений Паскаль прислушивалась, но не услышала ничего, кроме редкого потрескивания деревянной обшивки стен или паркета. Несмотря на то что уединенность Пейроля иногда вызывала в ней беспокойство, Паскаль все сильнее любила этот огромный дом.
Она взяла в руки письма. На одном стоял штемпель больницы Пюрпан, на другом логотип альбийского коммерсанта. Не обращая внимания на рекламу, Паскаль открыла первый конверт, полагая, что в нем содержится какое-то административное извещение. Вместо этого в конверте оказалось небольшое, написанное от руки письмо. Паскаль была заинтригована, узнав почерк Лорана.
«Дорогая Паскаль, прилагаю к этому письму ответ, который я получил на свой запрос. Для меня мучительно отправлять Вам плохое известие. Я понимаю всю важность этой новости для Вас, однако прошу все тщательно обдумать. Если Вы захотите поговорить со мной об этом, я в Вашем распоряжении. Можете обратиться ко мне в любой момент, и я буду рад выслушать Вас. Целую Вас».
Испытывая небывалое волнение, Паскаль смотрела на извещение для месье Лорана Вийнева, директора Пюрпанской больницы. Плохая новость? Какая же? Она медленно прочитала текст, но ничего не поняла и заставила себя вновь прочесть его.
В тишине библиотеки она услышала, как ее дыхание участилось, стало шумным, а затем перешло в рыдания.
В течение долгого времени она просидела, закрыв лицо ладонями. То, что она узнала, было абсурдно, этого невозможно было предвидеть. Юлия Ньян Косте, имевшая врожденную аномалию развития, постоянно находилась под наблюдением в различных лечебных центрах для лиц с физическими недостатками.
Юлия Ньян, ее сводная сестра, Юлия беззаботная, родилась с болезнью Дауна и никогда не знала нормальной жизни. Паскаль встала, стараясь унять слезы. С аномалией развития… В какой степени? Как ее мать могла покинуть больного беззащитного ребенка? Это было непостижимо!
Шагая взад-вперед по библиотеке, Паскаль пыталась размышлять, но мысли путались и хаотично проносились у нее в голове. Печаль Камиллы, о которой ей рассказывали со всех сторон, ее последние годы почти полной немоты… Может, судьба Юлии и привела ее на грань сумасшествия?.. Может, все эти сорок лет ее постоянно терзали муки совести, доведшие ее до могилы? Нет, только не она, ведь ей самой пришлось столько выстрадать из-за собственного сиротства! Разве она могла дать такую же судьбу своей дочери? Но у Юлии должен был быть еще и отец, что же стало с этим Раулем Косте?
Паскаль была настолько взбудоражена, что выбежала из библиотеки и, перепрыгивая через ступеньку, оказалась у двери комнаты Авроры. Если она сейчас с кем-нибудь не поговорит, то сойдет с ума! Она постучала и сразу же вошла. Аврора крепко спала, лампа у ее изголовья была не погашена. Паскаль посмотрела на нее и решила не будить. После всего, что ее подруга выпила этим вечером, вряд ли она была способна на какой-либо разговор.
Погасив свет, Паскаль вышла из комнаты и отправилась на кухню. Было слишком поздно, чтобы звонить Лорану. Она могла позвонить Адриану, но не лучше ли будет подождать, пока он приедет вместе с отцом, чтобы здесь разобраться во всей этой истории.
Она открыла буфет, достала бутылку арманьяка, который они использовали для добавки в соусы, налила себе стопку и залпом выпила. Потом она вернулась в библиотеку, где снова стала ходить взад-вперед между темными окнами и камином. После того как она нашла это чертово свидетельство, она часто думала о Юлии и представляла себе их первую встречу. Она пыталась представить черты лица Юлии Ньян, узнавая в них тот же азиатский тип, который Камилла, должно быть, передала ей так же, как и Паскаль. Она пообещала себе исправить эту несправедливость и дать Юлии все, чего та была лишена… Какая насмешка!
Слезы снова потекли по ее щекам, она больше не могла выносить своего одиночества. Паскаль взяла телефон и набрала номер Самюэля. Несмотря на поздний час, он сразу взял трубку.
– Самюэль, это я… Прости, что звоню тебе так поздно, надеюсь, ты еще не спал?
– Нет, – ответил он низким голосом, – я не спал. Что с тобой случилось?
– Послушай… Не беспокойся, но я… я узнала нечто совершенно ужасное, и я… я не знаю, с кем мне поговорить об этом…
Она шмыгала носом и сглатывала слюну, тщетно пытаясь продолжить разговор.
– Паскаль! Боже мой, ты плачешь? Ты хочешь, чтобы я приехал?
– Мне нужно рассказать об этом кому-нибудь! О, Самюэль…
– Ты сейчас в Пейроле?
– Да.
– Хорошо, я выезжаю. Я скоро буду у тебя, и ты мне все расскажешь. А пока успокойся, хорошо? И не забудь открыть мне ворота!
Она стала возражать, но он уже повесил трубку.
Конечно, Марианна восприняла это без всякого энтузиазма. Пока Самюэль спешно одевался, она проснулась и, узнав, что он спешит посреди ночи в Пейроль, чтобы утешить свою бывшую жену, пришла в негодование. Но он не был расположен к тому, чтобы слушать ее.
Выбегая из комнаты, он увидел, что Марианна сидит на его подушке – растрепанная, злая и уверенная в том, что сможет не пустить его.
Едва застегнув куртку, Самюэль вышел из дому и, сев в свою «ауди», почувствовал, что напрочь отделился от Марианны, что она принадлежит теперь к его прошлому. Да и вообще, что он такого сделал или пообещал, чтобы Марианна могла заявлять на него свои права? Конечно, в последнее время они довольно сблизились, чаще встречались, и Марианна всячески пыталась слепить из них семейную пару. Он не сопротивлялся, что объяснялось его ленью, нежеланием огорчать ее, а также сугубо мужским эгоизмом. Ведь ему же нравилось, что рядом с ним в постели лежит красивая женщина, скрашивая его одиночество и отвлекая от мыслей о Паскаль.
Он пересек мост через Тарн и поехал по трассе номер 18. Паскаль ездила по этой дороге утром и вечером. Лоран намекнул ему, что ищет для нее место в Альби, и Самюэль почувствовал, будто у него отнимают его собственность. Мысль о том, что она обратилась за помощью к другому мужчине, наполняла его горечью. Может, ему хотелось быть единственным, кто имел право оставаться ее другом, оказывать ей поддержку, быть ее доверенным лицом, и он не хотел уступать эту роль кому-то другому?
В любом случае, этим вечером она обратилась за помощью именно к нему, а не к Лорану. Что же такое случилось, что вынудило ее на это действие? Паскаль была благоразумной и сильной женщиной, она не стала бы вызывать его среди ночи, чтобы выгнать из дома летучую мышь!
Он въехал в открытые ворота и свернул на подъездную аллею. Пейроль завораживал его, и он отлично понимал, почему Паскаль так хочет здесь жить. В принципе он никогда не интересовался недвижимостью, предпочитая полеты на вертолете, но Пейроль всегда манил его особым архитектурным очарованием, удаленностью от шумного мира, меланхолической красотой своего парка.
В свете фар он заметил Паскаль, которая стояла на пороге и куталась в меховую куртку. Она спустилась по ступенькам, пока он выходил из машины, и бросилась к нему в объятья.
– Как хорошо, что ты приехал…
Он почувствовал запах ее волос и сразу вспомнил название духов – «Аддикт». Он подарил ей эти духи после их разрыва, и ему было приятно, что она продолжала пользоваться ими.
– Я не должна была мешать тебе; надеюсь, Марианна не очень рассердилась? Пойдем в тепло, я ждала тебя на террасе, потому что дома просто задыхалась, но сейчас мне холодно.
Она говорила быстро и отрывисто, в свете фонаря над входной дверью Самюэль заметил, как лихорадочно блестят ее глаза. Он прошел вслед за ней в дом, и когда она сбросила с себя куртку, залюбовался ее стройным силуэтом. На ней был ирландский пуловер крупной вязки, облегающие серые джинсы и черные сапоги.
Плотно прикрыв дверь библиотеки, Паскаль тут же произнесла:
– То, что я расскажу тебе, Самюэль, не должно выйти за пределы этой комнаты.
Возле стеллажей вишневого дерева стояли два кресла с потертой велюровой обивкой. Паскаль села в одно из них и знаком пригласила Самюэля.
– Как ты знаешь, переехав в Пейроль, – начала она, – я хотела вернуть обстановку, окружавшую меня в детстве. На моем чердаке стоит много вещей, и я с Авророй с удовольствием перерывала весь этот хлам…
Она остановилась на секунду, словно собираясь с силами. Ее большие черные глаза были полны глубокой печали. Ему хотелось встать и обнять ее, но, пересилив себя, он ожидал продолжения рассказа.
– В одном из ящиков я нашла старое семейное свидетельство. В нем говорилось, что моя мать вышла замуж за некоего Рауля Косте в апреле 1966 года.
Самюэль был изумлен. Несколько секунд он молчал, затем, пожав плечами, заметил:
– Ну что ж, у твоей матери был первый муж, о котором ты не знаешь. Что дальше?
– Я также узнала о рождении их ребенка, в августе того же года – девочки по имени Юлия Ньян.
– Юлия как?
– Ньян по-вьетнамски означает «беззаботная». Это единственное, что сохранила моя мать от своего происхождения. Саму ее звали Камилла Хуонг Лан, ее мать Ле Ань Дао, и она, видимо, захотела поддержать эту традицию, давая имя своей первой дочери.
На этот раз Самюэль ничего не ответил. Он хорошо знал Камиллу и, несмотря на то что она казалась странной, очень уважал ее. Однако ни она, ни Анри, с которым Самюэль был в прекрасных отношениях, никогда не упоминали о существовании этой Юлии.
– Я захотела узнать об этом больше, – вздохнула Паскаль. – К тому же я узнала, что Юлия до сих пор жива, и строила кучу дурацких планов… Я представляла себе, как познакомлюсь со своей сводной сестрой… найду ключ к этой странной загадке. Никто ни словом не обмолвился об этом при мне за все тридцать два года моего существования!
– А что тебе сказал отец?
– Ничего! Я с ним не говорила об этом. Но я собираюсь сделать это. Послезавтра он приедет ко мне праздновать Рождество. Однако выяснилось еще кое-что.
Паскаль достала резинку из кармана джинсов и машинально собрала волосы в узел. Самюэль всегда обожал смотреть, как она это делает.
– То, что я узнала, все изменило. Все! Понимаешь, Самюэль, я думала, что должна была существовать какая-то причина, какое-то оправдание… Мама была очень молода в то время. Ее… муж, этот Рауль Косте, мог оставить у себя ребенка, или же…
– Вероятно, так и произошло, – сказал Самюэль спокойным голосом.
По выражению лица Паскаль он видел, как ее охватывает гнев, и пытался предотвратить поток слов, готовых сорваться с ее губ.
– Дорогая, в то время ошибки молодости стоили очень дорого. Твоя мать была вынуждена…
