Текст книги "Современная школа"

Автор книги: Франсиско Феррер–и-Гуардия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Франсиско Феррер-и-Гуардия
Современная школа

Об авторе

Франсиско ФЕРРЕР-И-ГУАРДИЯ

(1859–1909)

Выдающийся испанский мыслитель, политический деятель, один из основоположников и практиков либертарной педагогики. Родился в деревне Алелья близ Барселоны. С 1877 г. работал контролером на железной дороге. В 1885 г. принял участие в восстании республиканцев. После их разгрома эмигрировал во Францию. Зарабатывая на жизнь частными уроками испанского языка, получил диплом преподавателя. С 1895 г. преподает испанский язык в Лицее Кондорсе (Париж). В 1890-х гг. примкнул к анархистскому движению. Под влиянием идей педагога и анархиста Поля Робена разработал собственную концепцию рационального воспитания, подробно представленную в настоящей книге. В 1901 г. основал в Барселоне Современную школу, в которой воплотил в жизнь собственные педагогические идеи. Образовательный эксперимент Феррера вызвал широкий отклик в Испании, положив начало движению «новых школ». При этом деятельность Феррера вызвала враждебное отношение со стороны католической церкви и преследования со стороны сотрудничавших с ней властей, закрывавших школы. С 1901 г. сотрудничал с анархо-синдикалистской газетой «La Huelga General» («Всеобщая стачка»). В 1907 г. был одним из основателей анархо-синдикалистской федерации «Рабочая солидарность». В 1909 г. был арестован по сфабрикованному обвинению в организации восстания в Барселоне. Приговорен судом к расстрелу. Приговор вызвал массовое движение протеста во многих странах Европы и Америки. Митинги протеста были организованы и в России.

Франсиско Феррер – теоретик и практик либертарной педагогики

Педагогика всегда занимала важное место в теории и практической деятельности анархистов и революционных синдикалистов. Проблемы школы будущего свободного общества получили отражение в творчестве П.-Ж. Прудона, М. А. Бакунина, П. А. Кропоткина, Ж. Грава. Со второй половины XIX в. и по сей день анархисты стремились воплощать в жизнь свои представления о свободном воспитании. Среди наиболее известных учебных заведений, созданных анархистами, можно назвать «Семпюи» Поля Робена и «Улей» Себастьяна Фора во Франции, а также «Новый университет», в 1894 г. созданный Э. Реклю в Брюсселе. Больших масштабов достигла и деятельность Франсиско Феррера – испанского анархиста, пропагандиста свободного воспитания и «рационального» образования.

Франсиско Феррер-и-Гуардия родился в деревне Аллела под Барселоной 10 января 1859 г. Его родители были мелкими землевладельцами. До 13-летнего возраста Франсиско учился в сельской школе, из-за материальных трудностей был вынужден бросить учебу и устроиться приказчиком в фирму, торговавшую сукном. Под влиянием деятельности рабочего движения Феррер проявляет интерес к левым идеям, посещает собрания кружков анархистов и марксистов. Вскоре он вступил в леволиберальную партию республиканцев, включился в активную политическую деятельность. Устроившись контролером на железную дорогу от Барселоны до французской границы, он становится связным между испанскими республиканцами и жившим в то время в Париже их лидером Руисом Сорильей. В 1885 г. он пытается организовать стачку железнодорожников, а в 1886 г. во время восстания республиканцев участвует в боях за город Санта-Колома. После разгрома восставших Феррер эмигрирует во Францию. В Париже он становится секретарем у Сорильи. Чтобы содержать жену и четырех детей, Феррер начинает давать частные уроки испанского языка. Постепенно он разрабатывает собственную методику преподавания, исходящую из потребностей повседневной жизни. В качестве метода обучения он использовал диалоги, связанные с ситуациями в магазинах, кафе, на улицах. Эта методика, подробно изложенная в первой книге Феррера «Практический испанский», принесла ему известность. Вскоре он получает диплом с правом преподавания. В 1895 г. Феррера приглашают преподавать испанский язык в Лицее Кондорсе.

Постепенно Франсиско разочаровывается в идеях левых республиканцев, после смерти Сорильи разрывает с ними и вступает в контакт с теоретиками либертарного коммунизма Жаном Гравом и Элизе Реклю и либертарным педагогом Полем Робеном. Под их влиянием с середины 1890-х гг. Феррер становится анархистом. Как и многие из активных анархистов, Франсиско Феррер придавал большое значение революционно-синдикалистскому движению по примеру французской Всеобщей конфедерации труда. В концепции революционного синдикализма организации, созданные трудящимися в процессе борьбы за свои интересы (самоуправляющиеся профсоюзы, кооперативы и т. д.), являются своеобразными школами для взрослых, очагами будущего либертарного социалистического общества. В них проходит процесс выработки новых культурных ценностей, новой этики, связанной с самоуправлением. Феррер считал не менее важным воспитание подрастающего поколения, которое сможет осуществить социальную революцию и создать свободное и справедливое общество. Он полагал, что воспитание свободной личности не имеет ничего общего с христианством. Ссылаясь на проповедь смирения, исходящую от значительной части адептов этой религии, он делал вывод, что христианин мало способен к бескомпромиссной борьбе за создание нового справедливого общественного строя. Это зачастую далеко от истины постольку, поскольку на протяжении всей истории христианства мы можем обнаружить в числе его сторонников тех же анархистов. Так, в число первых адептов анархизма в России традиционно зачисляют еретика XVI в. Феодосия Косого, а также полностью отвергавших подчинение государству участников секты «бегунов» (XVII в.). Немало христиан участвовало в анархистском движении в XIX и XX вв. Среди них можно назвать многих последователей учения Л. Н. Толстого («толстовцев»), участников «Движения католических рабочих» в США Д. Дэй и А. Хеннэси. Рядовые священники и верующие участвовали и в легендарном революционно-синдикалистском профсоюзе США «Индустриальные рабочие мира». Безусловно, подобная деятельность вела к противодействию со стороны руководства православной, католической и значительного числа протестантских церквей. Многие из либертарно настроенных христиан подвергались гонениям. Точка зрения Феррера была реакцией на позицию мэйнстримного христианства, и прежде всего – руководства католической церкви в Испании, враждебно настроенного по отношению к рабочему движению и активно поддерживавшего консервативные тенденции в политике правительства.

Сочетая педагогические идеи Поля Робена и других теоретиков свободного воспитания с новейшими открытиями в области психологии, Феррер создал концепцию «рационального воспитания», которую раскрыл в своих трудах «Обновленная школа» и «Принципы научной морали». Под «рациональным воспитанием» понималось интеллектуальное, физическое и нравственное развитие ребенка при максимальном учете его индивидуальных особенностей. Воспитатель, по мнению Феррера, в своих действиях должен был исходить из интересов ребенка: «Вся ценность воспитания должна заключаться в уважении к… воле ребенка» [1]1
  Раевский М.Франсиско Феррер и его новая школа. Пг.; M., 1920. С. 61.


[Закрыть]. Цель школы – воспитать «людей, способных беспрерывно эволюционировать, способных обновлять окружающую их среду и самих себя; людей, главная сила которых будет заключаться в их умственной независимости и которые, не будучи связаны никакими традициями и предрассудками, готовы будут всегда воспринимать всё новое, лучшее» [2]2
  Там же. С. 61.


[Закрыть].

Феррер считал недопустимым подчинение школы государству и церкви. Он полагал, что задача любой государственной системы образования состоит в том, чтобы «приучить ребенка повиноваться, слепо верить и думать согласно господствующим социальным догмам», приспособить человека к тому месту в обществе, которое навязано ему правящими элитами. Одной из целей новой школы, как предполагал Феррер, было «вырвать из умов то, что разделяет людей (религию, ложные идеи собственности, родины, семьи и т. д.)». Главный метод воспитания в этой школе – принуждение. Поэтому коренные изменения в ней должны быть основаны на «уничтожении принуждения», устранении «моральной и нравственной дисциплины», которая «прививает детям готовые идеи… уничтожающие волю ребенка». Для развития свободной личности Ф. Феррер считал необходимым формирование критического мышления, способности к саморазвитию и терпимости к иной точке зрения.

Под влиянием статей и выступлений Феррера дочь французского миллионера Эрнестина Менье завещала ему свое состояние. На деньги, полученные в наследство, 8 октября 1901 г. он основал в Барселоне «Современную школу». В нее принимали детей с 5 до 12 лет, независимо от пола и материального положения. За обучение взималась небольшая плата, но ее размеры изменялись в зависимости от материального положения родителей ученика. В итоге, бедняки платили столько, сколько позволяли их средства. Их распределяли по классам в зависимости от уровня знаний. Феррер отказался от применения наказаний в учебно-воспитательном процессе. Отсутствие принуждения отчасти способствовало установлению дружеского общения между преподавателями и учениками. Чтобы не вызывать конкуренцию между детьми, учителя отказались и от оценок. Традиционному разделению образования на начальное, среднее и высшее Феррер противопоставил идею «всестороннего воспитания» – единой школы. «Современная школа» давала ребенку образование, сочетавшее в себе элементы начального, среднего и профессионального. При школе работали мастерские, где детей по их желанию обучали ремеслам, полезным в будущем. Обучение в школе продолжалось 4 года. Центральное место в обучении занимали естественные науки. Мистические и вообще любые сверхъестественные объяснения каких-либо явлений не допускались. Занятия состояли из бесед преподавателя с учениками, наглядных уроков и образовательных прогулок (на природу, на фабрики и т. д.). Целью таких прогулок было развитие у детей интереса к самым разнообразным вещам и явлениям, склонности к наблюдениям и умозаключениям. Уроки служили средством систематизации знаний, полученных в ходе практических занятий в мастерских, на экскурсиях и прогулках. Детей знакомили с фактами из газет и журналов, отражающими состояние общества, приводили в доступной им форме самые разные точки зрения на социальные и другие проблемы. В школе проводились лекции и для взрослых. Феррер предполагал предоставить в ней помещения для профсоюзов.

Для обеспечения школы литературой он основал издательство. В числе авторов учебников были и известные анархисты – знаменитый географ Э. Реклю и Ж. Грав. Выходил ежемесячный «Бюллетень новой школы» – журнал, посвященный вопросам воспитания и предназначенный для родителей и учителей. В нем печатали труды П. Робена, Э. Реклю, П. А. Кропоткина, Г. Спенсера, биолога Э. Геккеля и астронома К. Фламмариона, сочинения Льва Толстого и Максима Горького, переводы статей известных педагогов и психологов, статьи самого Феррера.

Об успехе деятельности Феррера говорят факты. При открытии школы в ней учились 30 детей, к 1907 г. их число возросло до 126. У Феррера появились последователи – «Современная школа» положила начало движению «новых школ» по всей Испании. К 1904 г. в Барселоне и в провинции по этой системе работали 14 школ для детей рабочих. К 1907 г. их было уже 47 с 1700 учениками. Феррер снабжал школы своих последователей учебниками, подбирал для них учителей. Материальную помощь этим учебным заведениям оказывали и испанские синдикалистские профсоюзы, в деятельности которых Франсиско активно участвовал. С 1901 г. он сотрудничал в революционно-синдикалистской газете La Huelga General(«Всеобщая стачка»), в 1907 г. входил в число основателей федерации революционно-синдикалистских профсоюзов «Рабочая солидарность», из которой позднее выросла знаменитая Национальная конфедерация труда (CNT). Да и само воспитание в «Современной школе», имевшее откровенно антиавторитарный, атеистический и антивоенный характер, по сути, было деятельностью по преобразованию существующего общественного строя.

Испанское правительство до поры до времени терпело существование подобных школ, поскольку государственное начальное образование находилось в плачевном состоянии: к 1907 г. на 18,5 млн населения страны лишь 6 млн были грамотными. Средняя школа находилась под тотальным контролем церкви, школы зачастую не имели нормального помещения. Обучали в них в основном чтению и письму на испанском и началам математики. Наибольшее внимание уделялось изучению Библии, молитв и катехизиса. Применялись телесные наказания. Но содержание «рационального воспитания» вызывало ненависть клерикалов, бюрократии и капиталистических кругов, поскольку выводило образование из сферы их идеологического контроля. В этой ситуации появился повод для расправы над Феррером. 31 мая 1906 г. Матео Морраль Брока, работник издательства Феррера, по собственной инициативе бросил бомбу в свадебный кортеж короля Альфонса XIII. Феррера обвинили в подстрекательстве к покушению и арестовали, а его школу закрыли. Попытка властей Испании уничтожить Феррера возмутила многих из тех, кто интересовался проблемами образования. Развернулась международная кампания в его защиту. О действиях испанских властей с возмущением писали газеты во многих странах мира, почти во всех странах Западной Европы появились «союзы помощи Ферреру». Под давлением международной общественности суд оправдал Феррера, однако власти не разрешили ему вновь открыть школу, сославшись на тот факт, что используемые в ней учебники не соответствуют установленным требованиям.

Феррер вынужден был уехать за границу и направить все силы на пропаганду своих педагогических идей. С этой целью в апреле 1908 г. совместно с английским журналистом Уильямом Гифордом он основал в Париже «Международную Лигу рационального воспитания детей». В нее входили педагоги из Испании, Германии, Франции, Италии, Бельгии, Швейцарии и Великобритании. В руководство Лиги вошли известные деятели науки и культуры: писатели – лауреаты Нобелевской премии Анатоль Франс и Морис Метерлинк, видный теоретик свободного воспитания Жан-Франсуа Эльсландер, биолог Эрнст Геккель. Продолжали свою деятельность сторонники Феррера и в Испании. С их помощью было возобновлено издание ежемесячного «Бюллетеня новой школы». 17 июня 1909 г., получив известие о болезни жены своего брата и племянницы, Феррер выехал в Барселону, не подозревая, что это путешествие закончится для него роковым образом.

В июле 1909 г. Испания развязала колониальную войну в Марокко. В ответ на мобилизацию рабочей молодежи в армию в Барселоне и других промышленных центрах Каталонии началась всеобщая забастовка, переросшая в стихийное восстание, вошедшее в историю под именем «Трагической недели». Подавив это выступление, испанское правительство и католическая церковь использовали его как предлог для расправы над Феррером, который был совершенно непричастен к нему. Его обвинили в организации восстания, арестовали и предали военному суду. Казни Феррера требовал Орден иезуитов, действия суда одобрил Папа Пий X. Обвинение было сфабриковано так грубо, что даже выделенный трибуналом официальный защитник капитан Гальсеран потребовал оправдать подсудимого. На следствии и в суде выслушивались лишь те, кто давал показания против обвиняемого; были собраны все анонимные доносы, которые могли повредить ему; все же, кого защита выдвигала в качестве своих свидетелей, были высланы за пределы Испании.

Эта расправа вызвала массовое движение в Европе. Создавались «комитеты защиты Феррера», проводились митинги протеста, испанскому королю Альфонсу XIII посылали тысячи телеграмм с требованием освободить Франсиско Феррера. Но это не дало результатов. Он был приговорен к смертной казни и 13 октября 1909 г. расстрелян. Как указывали очевидцы, Феррер сохранял перед казнью мужество и крикнул расстреливавшим его солдатам: «Дети мои, цельтесь получше! Это не ваша вина. Я невиновен. Да здравствует Свободная школа!»

Казнь вызвала массовые акции протеста. В Париже, Лионе, Тулоне, Шербуре, Лондоне, Вене, Будапеште, Праге, Мюнхене, Брюсселе, Антверпене, Лиссабоне, Буэнос-Айресе, Монтевидео, Рио-де-Жанейро, Мехико прошли демонстрации. В Париже на бульваре Курсель развернулось настоящее сражение демонстрантов с полицией. Всеобщая конфедерация труда объявила бойкот испанским товарам во Франции. В Милане и Риме прошли всеобщие стачки протеста. Территория Ватикана в течение недели охранялась итальянскими войсками, так как демонстрации носили откровенно антиклерикальный характер; священнослужителей встречали на улицах криками: «Подлые убийцы!» В России прошли студенческие митинги протеста в Петербурге, Киеве и Москве.

Смерть Феррера вызвала лишь рост популярности его педагогических идей. К концу 1909 г. в Испании насчитывалось уже 209 «современных школ», созданных при поддержке рабочих организаций. «Современные школы» Феррера создавались в Аргентине, Бразилии, Германии, Мексике, Нидерландах, Португалии, США, Швейцарии. «Рациональное» образование было включено в программные документы анархо-синдикалистских профсоюзов и анархистских организаций, стало неотъемлемой частью их практической деятельности. В 1919 и 1920 гг. в Гуляй-Поле, на территории, подконтрольной Революционной повстанческой армии Украины Н. И. Махно анархистами также были основаны школы, работавшие на основе концепций Феррера. В наше время идеи Феррера также применяются в различных либертарных учебных заведениях. Одна из наиболее известных среди них – основанная в 1978 г. свободная школа Paideiaв Мериде (Испания).

В нашей стране идут дискуссии о праве государства и религиозных организаций диктовать обществу содержание образования, вводить в курс изучаемых предметов обязательное изучение основ религий. Часто можно услышать резко критические отзывы о системе Единого государственного экзамена (ЕГЭ). В свете этих событий можно признать, что из высказанных Феррером идей весьма актуальны принцип автономии школы от государства и право сообществ родителей, учащихся и учителей определять содержание образования. Ведь именно в русской общественной мысли конца XIX – начала XX вв. были весьма распространены идеи о реорганизации системы образования на основе независимых от государственных структур, самоуправляющихся, доступных для всех и бесплатных учебно-воспитательных учреждений, находящихся в ведении территориальных общин и свободных союзов жителей. Эти идеи прослеживаются в трудах педагога, теоретика и пропагандиста свободного воспитания К. Н. Вентцеля, М. А. Бакунина и Л. Н. Толстого. Безусловно, могут быть актуальны для наших дней и другие педагогические принципы, практиковавшиеся Феррером. Среди них – устранение в образовательном процессе иерархии, отказ от ориентации на конкуренцию и отбор сильнейших (включая оценки). В той или иной степени эти идеи могут быть воплощены в жизнь на практике с учетом как достижений современной науки, так и сложившихся социальных условий. И мы надеемся, что книга Франсиско Феррера окажет здесь свое влияние.

Д. И. Рублёв, кандидат исторических наук

I. Предварительное изложение

Мое участие в революционной борьбе конца прошлого века подвергло испытаниям мои убеждения.

Будучи революционером, вдохновленным идеалами справедливости, считая свободу, равенство и братство логическим и позитивным следствием установления Республики, находясь под влиянием общепринятого предрассудка и не видя другого пути для достижения этого идеала, кроме политического действия, которое должно было предшествовать преобразованию правящей системы общественного устройства, я посвятил все свои усилия республиканской политике.

Благодаря своей дружбе с доном Мануэлем Руисом Соррильей, которого можно было считать центральной фигурой в революционном движении, я вступил в контакт со многими испанскими революционерами и со многими известными французскими республиканцами, но все эти знакомства привели меня к большому разочарованию: в одних я видел лицемерно скрываемый эгоизм, в других, более искренних, я обнаруживал лишь недостаток идеалов – и при этом никто не осознавал необходимости реализовать радикальные преобразования, которые касались бы самых основ, гарантируя абсолютное социальное перерождение.

Опыт, приобретенный мной в течение пятнадцати лет проживания в Париже, где я столкнулся с кризисом буланжизма, дрейфусизма и национализма, представлявшим собой опасность для Республики, убедил меня в том, что до сих пор нерешенной остается проблема народного образования, а поскольку она остается нерешенной во Франции, тем менее можно было ожидать, что ее сможет разрешить испанский республиканизм, который всегда демонстрировал самое прискорбное непонимание центральной значимости, которым обладает система образования для народа.

Представьте себе, каким было бы нынешнее поколение, если бы испанская республиканская партия, после ссылки Руиса Соррильи, посвятила бы свои усилия основанию рационалистических школ, по одной на каждый комитет, на каждый свободомыслящий кружок, или на каждую масонскую ложу; если бы, вместо того чтобы выбирать президентов, секретарей и представителей комитетов на места, которые они должны будут занять в будущей республике, они активно работали бы над народным образованием, какой прогресс был бы достигнут за тридцать лет в дневных школах для детей и в вечерних школах для взрослых.

Разве удовлетворился бы в этом случае народ, отправляя в парламент депутатов, которые принимают законы об общественных объединениях для представления монархистам?

Разве ограничился бы народ бунтами из-за растущих цен на хлеб, не бунтуя при этом против всех лишений, которым подвергается рабочий из-за обилия роскоши, окружающей тех, кто обогатился за счет чужого труда?

Разве изможденный народ бунтовал бы только против налогов, вместо того чтобы организоваться в борьбе за подавление всех тиранических привилегий?

Мое положение преподавателя испанского языка в Филотехнической ассоциации и в ложе Великого Востока Франции давало мне возможность вступать в контакт с представителями всех классов, как в смысле их собственного характера, так и в смысле социального статуса, и, знакомясь с их идеями о собственной роли в общем деле, я видел в них только людей, готовых потратить как можно большую часть своей жизни на индивидуальные цели: кто-то изучал испанский ради продвижения по служебной лестнице, кто-то для того чтобы заниматься испанской литературой в интересах собственной карьеры, кто-то для того чтобы сделать для себя более приятными путешествия по испаноязычным странам.

Никого не шокировал абсурд, правящий повсюду из-за несообразности между обыденными представлениями и научным знанием, и никого ничуть не беспокоило желание придать рациональную и справедливую форму человеческой солидарности, которую давало всем живым существам в каждом поколении приобщение к достоянию, созданному предыдущими поколениями.

Я видел, что прогресс считают чем-то вроде фатальной неизбежности, независимой от знаний и доброты людей, результатом случайностей и происшествий без участия сознательных действий и человеческой энергии. Индивид, сформировавшийся в семье с ее необузданными атавизмами, с ее традиционными ошибками, повторяющимися из поколения в поколение по незнанию матерей, и в школе, где происходит нечто худшее, чем просто ошибки – сознательная ложь, навязываемая теми, кто придумывает догмы во имя предполагаемого божественного откровения – такой индивид вступает в общество деформированным и деградированным и вследствие этого уже не может распоряжаться собой, его деятельность приносит лишь иррациональные и пагубные результаты.

Вдохновляясь идеями служения общему благу, я разговаривал с различными людьми своего круга, стараясь оценивать каждого по степени возможной пользы для моего идеала, и вскоре убедился, что среди политиков, окружавших дона Мануэля нельзя было рассчитывать ни на кого; на мой взгляд – и я прошу прощения за то, что смешиваю с общей массой достойные исключения – все это были закоснелые оппортунисты. В силу этих веских и грустных для меня обстоятельств, во мне появилась предрасположенность судить других людей. Дон Мануэль, человек высоких взглядов, но недостаточно подготовленный к образам людских несчастий, зачастую называл меня анархистом каждый раз, когда слышал, как я высказывал обоснованное мнение, как правило, радикальное, по сравнению с оппортунистическими взглядами и дешевым радикализмом осаждавших и эксплуатировавших его испанских революционеров, точно так же, как и французских республиканцев, следовавших политике, наиболее благоприятной для буржуазии, и сторонившихся всего, что могло быть полезно для обездоленного пролетариата, под тем предлогом, будто следует избегать любой утопии.

Резюмируя и конкретизируя вышесказанное: во время первых лет реставрации с Руисом Соррильей сотрудничали люди, которые позже, на министерской скамье, выказали себя самыми убежденными монархистами; а этот достойный человек, поддерживавший огонь протеста против государственного переворота 3 января 1874 года, наивный и чересчур честный, доверял своим ложным друзьям. В результате, как это часто происходит с политиками, большинство оставило республиканского вождя ради министерского портфеля или высокого места, и, в конце концов, он смог рассчитывать лишь на тех, кто не продается из чувства собственного достоинства, но чьим занятиям недостает логики, которая могла бы поднять их мысль и их энергию до уровня активных действий.

Если бы не Асенсио Вега, Себриан, Мангадо, Вильякампа и немногие другие, дон Мануэль стал бы на многие годы игрушкой в руках амбициозных спекулянтов, замаскировавшихся под патриотов.

По всем этим причинам, я ограничился воздействием на моих учеников, выбирая для экспериментов тех из них, кто казался мне наиболее подходящим и лучше всех приспособленным для этого.

С ясным пониманием собственных целей, пользуясь определенным авторитетом, который мне придавала моя позиция учителя и мой экспансивный характер, исполняя свои профессиональные обязанности, я разговаривал со своими учениками на различные темы: иногда об испанских обычаях, иногда о политике, религии, искусстве, философии, всегда стараясь исправить высказываемые ими мнения, которые могли быть преувеличенными или необоснованными, или подчеркнуть те неудобства, которые возникают, если подчиняешь собственное суждение догмам сект; школ или партий, что, к сожалению, происходит очень часто. Таким образом я добивался того, что после подобных дискуссий люди, далекие от меня по своим убеждениям, становились ближе ко мне и соглашались со мной, отбросив свои ранее неоспоримые убеждения, принятые когда-то на веру из послушания или из-за простой услужливой покорности. Благодаря этому мои друзья и ученики чувствовали себя счастливыми, что избавились от постыдной ошибки и приняли истину, обладание которой возвышает и придает достоинство.

Строгость логики, применяемой без цензуры при каждой возможности, подтачивала фанатичную убежденность, устанавливала интеллектуальное согласие, и в какой-то мере направляла умы в сторону прогресса.

Вольнодумцы, противостоящие религии, но идущие на уступки нелепостям Книги Бытия, гротескной морали Евангелия и даже церковным церемониям; более или менее оппортунистические или радикальные республиканцы, удовлетворяющиеся жалким демократическим равенством, включающим в себя право гражданства, даже в минимальной степени не влияющего на разницу между классами; философы, претендующие на то, что открыли первопричину в метафизических лабиринтах, основывая истину на пустопорожней фразеологии, – все они получали возможность убедиться в чужих и собственных ошибках; все или большинство ориентировались на здравый смысл.

После того, как перипетии моей судьбы уже отдалили меня от тех друзей, некоторые из них, уверенные в моей невиновности, присылали мне изъявления своей преданности даже в застенки тюрьмы, где я дожидался освобождения; всем им я желаю благих и плодотворных прогрессивных деяний, счастливый тем, что мое влияние стало решающим фактором для принятия ими рациональных убеждений.