Текст книги "Сумма теологии. Том II"

Автор книги: Фома Аквинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Раздел 3. Находится ли зло в добре как в своем субъекте?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что зло не находится в добре как в своем субъекте. В самом деле, добро есть то, что существует. Но Дионисий сказал, что «зло не суще, но и в числе сущих нет зла»[78]78
  De Div. Nom. IV, 20, 21.


[Закрыть]. Следовательно, зло не находится в добре как в своем субъекте.

Возражение 2. Далее, зло не суще, тогда как добро – суще. Но «не сущее» не нуждается в сущем как в своем субъекте. Следовательно, никакое зло не нуждается в добре как в своем субъекте.

Возражение 3. Далее, одна противоположность не является субъектом другой. Но добро и зло суть противоположности. Следовательно, зло не находится в добре как в своем субъекте.

Возражение 4. Кроме того, субъект белизны называется белым. Поэтому и субъект зла должен называться злым. Следовательно, если зло находится в добре как в своем субъекте, то добро – это зло; но [ведь еще пророк Исайя] предостерег: «горе тем, которые зло называют добром, и добро – злом» (Ис. 5:20).

Этому противоречат слова Августина о том, что «зло существует только в добре»[79]79
  Enchiridion 14.


[Закрыть].

Отвечаю: как было указано выше (1), зло [по сути] есть указание на отсутствие блага. Но не всякое отсутствие блага есть зло. В самом деле, отсутствие блага может быть понято как в смысле лишенности, так и в смысле отрицания. Отсутствие блага в смысле отрицания не есть зло, в противном случае из этого бы следовало, что зло – это все, чего нет, а равно и то, что все было бы злым по причине отсутствия у него достояния кого-либо другого. Например, человек, не обладающий стремительностью лани и силою льва, полагался бы злым. А вот отсутствие блага в смысле лишенности – это зло; так, например, лишенность зрения есть слепота.

Далее, у лишенности и формы один и тот же субъект, а именно находящееся в возможности, то ли в абсолютной возможности, как первичная материя, которая является субъектом субстанциальной формы и лишенностью формы противоположной, то ли в относительной возможности и абсолютной действительности, как в случае прозрачного тела, которое одновременно является субъектом света и тьмы. Однако очевидно, что форма, актуализирующая вещь, суть совершенство и благо, и что всякое актуальное бытие – благо, и также всякое бытие в возможности – благо, поскольку связано с благом (ибо, имея бытие в возможности, оно и благом своим обладает в возможности). Следовательно, субъектом зла является благо.

Ответ на возражение 1. Дионисий имел в виду, что зло не находится в сущем как его составная часть или как природное свойство какого-либо из сущих.

Ответ на возражение 2. «Не сущее» в смысле отрицания не нуждается в субъекте; однако лишенность, как сказал Философ, есть отрицание в субъекте[80]80
  Metaph. IV, 6. Ср.: «…лишенность есть отрицание в отношении некоторого определенного рода».


[Закрыть], и такое «несущее» – зло.

Ответ на возражение 3. Зло противоположно не тому добру, в котором оно находится как в своем субъекте, но некоторому другому добру; в самом деле, субъектом слепоты является не зрение, а живое существо. Отсюда становится понятным вывод Августина о том, что в данном случае положение диалектики, согласно которому противоположности никоим образом сосуществовать не могут, недействительно[81]81
  Enchiridion 13.


[Закрыть]. Это, однако, должно разуметь в отношении благого и злого в целом, но никак не в отношении любого частного добра и зла. Ведь белое и черное, сладкое и горькое и тому подобные противоположности являются таковыми только в специфическом смысле, как существующие в некотором определенном роде, тогда как благо наличествует в каждом из родов. Следовательно, одно добро может сосуществовать с лишенностью другого добра.

Ответ на возражение 4. Пророк предрекает горе тем, которые говорят, что добро есть то же, что и зло. Но это никак не следует из вышесказанного, что очевидно из приведенного объяснения.

Раздел 4. Способно ли зло полностью уничтожить добро?

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что зло может полностью уничтожить добро. Ведь одна противоположность может быть полностью уничтожена другой. Но добро и зло суть противоположности. Следовательно, зло может полностью уничтожить добро.

Возражение 2. Далее, Августин говорит, что зло есть порча, ибо оно уменьшает добро[82]82
  Enchiridion 12.


[Закрыть]. Но все добро вместе целокупно и едино. Следовательно, все оно и уменьшается злом.

Возражение 3. Далее, зло, пока оно длится, причиняет порчу и уменьшает добро. Но если что-либо уменьшать и уменьшать, оно рано или поздно попросту уничтожится, если только оно не бесконечно, чего нельзя сказать ни об одном сотворенном благе. Следовательно, зло может полностью уничтожить добро.

Этому противоречат слова Августина о том, что «зло не может полностью уничтожить добро»[83]83
  Ibid.


[Закрыть].

Отвечаю: зло не может полностью уничтожить добро. В целях доказательства мы должны учесть, что добро трояко. Один вид добра полностью уничтожается злом, и это то добро, которое является противоположностью зла; в самом деле, тьма полностью уничтожает свет и слепота – зрение. Другой вид добра не только полностью, но даже и частично не уничтожается злом, и это то добро, которое является субъектом зла; так, тьма не в силах извести субстанцию воздуха. И [наконец] есть также такое добро, которое хоть и умаляется злом, но никогда полностью не уничтожается, и это добро суть способность субъекта к некоторой актуальности.

Притом умаление этого вида добра не должно быть понимаемо в смысле вычитания, как умаление в количестве, но скорее в смысле ослабления, как умаление в качествах и формах. Таким образом, ослабление этой способности является, по сути, противоположностью ее силы. В самом деле, такого рода способность усиливается через расположенность, приуготовляющую материю к актуальности; чем больше такой расположенности в субъекте, тем более тот готов к принятию совершенства и формы; и, напротив, она ослабляется через обратную расположенность, усиление которой в материи означает возрастание потенциальности в ущерб актуальности.

Поэтому, если противоположные расположения не могут умножаться и усиливаться до бесконечности, но – только лишь до некоторого предела, то и вышеупомянутая способность также не может уменьшаться или ослабляться до бесконечности, что видно на примере активных и пассивных качеств элементов; так, охлаждение и увлажнение, благодаря которым уменьшается и ослабляется способность материи к восприятию формы огня, не могут быть умножены до бесконечности. Но если противоположные расположения могут быть умножены до бесконечности, то и вышеупомянутая способность также, в свою очередь, может быть бесконечно уменьшена или ослаблена; тем не менее и в этом случае она не может полностью исчезнуть, поскольку всегда остается ее причина, а именно субстанция субъекта. Так, если между солнцем и воздухом поместить бесконечное множество непрозрачных тел, способность воздуха быть освещенным будет бесконечно уменьшена, но все же полностью не исчезнет до тех пор, пока сохранится сам воздух, который по своей природе прозрачен. Подобным же образом можно бесконечно нагромождать и грехи, вследствие чего способность души к добродетели будет все более и более ослабевать; в самом деле, эти грехи подобны препятствиям, помещенным между нами и Богом, согласно сказанному: «Беззакония ваши произвели разделение между вами и Богом» (Ис. 59:2). И все же вышеупомянутая способность души полностью не исчезает, ибо принадлежит ей по природе.

Ответ на возражение 1. То добро, которое противоположно злу, может быть полностью истреблено; но, как было указано выше, другие виды добра полностью не уничтожаются.

Ответ на возражение 2. Вышеупомянутая способность посредствует субъекту и действию, и что касается действия, то оно умаляется злом, но что касается субъекта, то он сохраняется. Поэтому, хотя добро и целокупно, тем не менее, с точки зрения его соотнесенности с различными вещами, оно истребляется, но не полностью, а лишь отчасти.

Ответ на возражение 3. Иные, вообразив, что уменьшение этого вида добра подобно уменьшению в количестве, говорили, что как бесконечно делима непрерывность (если деление совершается в одной и той же пропорции, например, половина делится пополам или третья часть – на три), точно так же происходит и в данном случае. Но такая аналогия неправомочна. В самом деле, при пропорциональном делении с каждым разом отнимаемое [частное] становится все меньше и меньше (ведь половина половины меньше половины целого). Однако последующий грех вовсе не обязательно уменьшает вышеупомянутую способность меньше, чем грех предшествующий: он может уменьшать ее и в той же мере, и [даже] больше.

Поэтому должно говорить, что хотя эта способность и конечна, тем не менее уменьшаться она может и бесконечно, но не через самое себя, а акцидентно, ибо и противоположные расположения также могут увеличиваться бесконечно, о чем было говорено выше.

Раздел 5. Можно ли разделять зло на преступление и наказание?

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что зло ошибочно разделяют только на преступление и наказание. Ведь любое несовершенство – это своего рода зло. Но всем тварям присуще [общее им] несовершенство, состоящее в их неспособности сохранять собственное бытие, каковое, однако, не является ни преступлением, ни наказанием. Следовательно, разделение зла только на преступление и наказание ошибочно.

Возражение 2. Далее, в неразумных тварях трудно усмотреть преступление и наказание, однако же и им присуща порча и несовершенство, а это суть зло. Следовательно, не всякое зло является преступлением или наказанием.

Возражение 3. Далее, искушение – зло, но это отнюдь не наказание, ибо, как сказано в глоссе на2 Кор. 12, «искушение не поддавшегося соблазну не грех, но упражнение в добродетели»; но это и не преступление, ибо искушение предшествует преступлению, а наказание следует уже после. Поэтому разделения зла на преступление и наказание недостаточно.

Возражение 4. Этому [впрочем] противоречит следующее: кажется, что и такое разделение избыточно, ибо, согласно Августину, вещь зла постольку, «поскольку подвержена порче»[84]84
  Ibid.


[Закрыть]. Но претерпевающее порчу претерпевает наказание. Следовательно, всякое зло – наказание.

Отвечаю: зло, как было показано выше (3), есть лишенность блага, которое преимущественно и само по себе есть совершенство и актуальность. Но актуальность двояка: первично актуальность суть форма и целостность вещи, вторично – ее деятельность. Поэтому и зло двояко. С одной стороны, оно выражается через лишение формы или чего-либо, необходимого для целостности вещи; так, слепота – это зло [как лишенность формы зрения], а равно она суть зло как недостающее всем составляющим тела. С другой стороны, зло выражается через изъятие должного действия, то ли таким образом, что последнее отсутствует, то ли таким, что оно [хотя и есть, но] лишено надлежащего модуса или порядка. Но так как благо само по себе является объектом воли, зло, которое суть лишенность блага, особым образом обнаруживается в наделенных волей разумных тварях. Отсюда то зло, которое выражается в лишении формы и целостности вещи, имеет природу наказания; это тем более очевидно, если принять во внимание, что все вещи подчинены божественному провидению и суду, о чем уже было говорено выше (22, 2); ибо такова природа наказания, что оно противно устремлению воли. А то зло, которое заключается в недостатке должного действия со стороны наделенной волей твари, имеет природу преступления; в самом деле, разве не обвиним мы в преступлении того, кто не совершит должного действия при том, что это полностью зависит от его решения. Поэтому любое зло в наделенных свободной волей тварях должно полагать или преступлением, или наказанием.

Ответ на возражение 1. Поскольку зло есть лишенность блага, а не его отрицание (о чем было сказано выше (3)), постольку злом является не недостаток блага вообще, но недостаток того блага, кое должно принадлежать вещи по природе. Так, лишенность зрения, будучи злом для животного, для камня вовсе не зло. И точно так же, коль скоро бытие и [его] сохранность исходят из одного и того же источника, способность сохранять собственное бытие противно природе твари, а потому этот вид несовершенства для твари – не зло.

Ответ на возражение 2. Разделение [зла] на преступление и наказание есть не разделение зла как такового, но того зла, кое усматривается в вещах со свободной волей.

Ответ на возражение 3. Искушение, будучи побуждением к злу извне, всегда зло преступления в искусителе, но не всегда зло преступления в искушаемом (по крайней мере до тех пор, пока оно не найдет в нем отклик как действие действователя в претерпевающем воздействие); и только лишь если искусителю удается обратить искушаемого к злу, тогда и в последнем возникает зло преступления.

Ответ на возражение 4. В ответ на противоположный аргумент должно заметить, что сама природа наказания несет в себе идею причинения вреда действователю в нем самом, тогда как идея преступления несет в себе идею причинения вреда действователю в его действии; таким образом, то и другое – зло, ибо оба они несут в себе идею причинения вреда.

Раздел 6. Верно ли, что наказание имеет природу зла в большей мере, нежели преступление?

С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что в наказании больше зла, нежели в преступлении. В самом деле, преступление оскорбляет добродетель, которую [впоследствии] ожидает награда. Но награда, будучи целью добродетели, по своей благости превосходит ее. Следовательно, в наказании больше зла, нежели в преступлении.

Возражение 2. Далее, то зло большее, которое противоположно большему благу. Но наказание, как было указано выше (5), противоположно благу действователя, тогда как преступление противоположно благу его действия. Следовательно, коль скоро сам действователь лучше, нежели его действие, то похоже, что наказание хуже преступления.

Возражение 3. Далее, лишенность цели – это наказание, суть которого – в лишении права видения Бога, тогда как зло преступления – в лишении упорядоченности к цели. Поэтому наказание – большее зло, нежели преступление.

Этому противоречит то обстоятельство, что мудрый работник выбирает меньшее зло, дабы предотвратить большее; так [действует порою] врач, отсекая конечность ради спасения всего тела. Но божественная мудрость предусматривает наказание затем, чтобы предотвратить преступление. Следовательно, преступление большее зло, нежели наказание.

Отвечаю: преступление имеет природу зла в большей мере, нежели наказание; причем в большей не только с точки зрения наказания в сфере чувственного, состоящего в лишенности телесных благ, каковой вид наказания знаком большинству людей, но также в большей, нежели любой вид наказания, когда наказание понимается в самом широком смысле, включая лишенность награды или славы.

Причина этого двояка. Во-первых, она состоит в том, что всякий зол злом преступления, но не всякий – злом наказания, ибо еще Дионисий сказал, что «не то зло, что претерпел наказание, но то, через что его заслужил»[85]85
  De Div. Nom. IV


[Закрыть]. И это так потому, что коль скоро благо в абсолютном смысле состоит в актуальности (а не в потенциальности), предельной же актуальностью является действие или пользование тем, чем обладают, то из этого следует, что абсолютное благо человека состоит в благом действии или благом пользовании тем, чем он обладает. Но мы пользуемся всем благодаря действию воли. Таким образом, если воля человека добра, вследствие чего он пользуется тем, что имеет, во благо, то и человека называют добрым, а если зла – злым. Ибо если воля дурна, то человек и доброе употребит во зло, как когда грамматик скверно говорит на собственном языке. Поэтому, коль скоро преступление как таковое заключается в неупорядоченности действия воли, а наказание – в лишенности того, что используется в соответствии с волей, преступление имеет природу зла в большей мере, нежели наказание.

Во-вторых, причину можно усмотреть в том, что зло наказания связано с Богом, а зло преступления – нет. И это потому, что зло наказания уничтожает благо твари, как сотворенное (таково [например] зрение, уничтожаемое слепотой), так и несотворен-ное (ведь лишаясь видения Бога, тварь лишается несотворенного блага). Зло же преступления по своей сути всегда противоположно несотворенному благу, ибо противно осуществлению божественной воли и божественной любви, посредством которой божественное благо любимо само по себе, а не только как разделенное между тварным. Отсюда понятно, что преступление большее зло, нежели наказание.

Ответ на возражение 1. Хотя преступление и приводит к наказанию, как добродетель – к награде, тем не менее преступление совершается не ради наказания, как добродетель – ради награды; скорее напротив: наказание существует постольку, поскольку преступления можно избежать, и потому преступление хуже наказания.

Ответ на возражение 2. Порядок действия, который уничтожается преступлением, является вторым совершенством действователя, и потому он представляет собою более совершенное благо, нежели благо, уничтожаемое наказанием, которое суть первое совершенство.

Ответ на возражение 3. Преступление и наказание не должно сопоставлять друг с другом по аналогии с сопоставлением цели и упорядоченности к цели, ибо всякий может одновременно лишиться того и другого как вследствие преступления, так и вследствие наказания: наказания, поскольку оно отдаляет человека и от цели, и от упорядоченности к цели, преступления, поскольку эта ущербность относится к действию, не упорядоченному к должной цели.

Вопрос 49. О причине зла

Далее мы исследуем причину зла, в связи с чем будет рассмотрено три пункта: 1) может ли благо быть причиною зла; 2) является ли шее благо, Бог, причиною зла; 3) существует ли некое высшее зло, являющееся первой причиной всех зол.

Раздел 1. Может ли благо быть причиною зла?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что благо не может быть причиною зла. Ибо сказано [в Писании]: «Не может дерево доброе приносить плоды худые» (Мф. 7:18).

Возражение 2. Далее, одна противоположность не может быть причиною другой. Но зло противоположно благу. Следовательно, благо не может быть причиною зла.

Возражение 3. Далее, ущербное следствие может проистекать лишь от ущербной причины. Но зло – это ущербное следствие. Поэтому и причина, если таковая имеется, также ущербна. Но все ущербное – зло. Поэтому причиною зла может быть только зло.

Возражение 4. Кроме того, Дионисий сказал, что «зло вне причины»[86]86
  De Div. Nom. IV, 32.


[Закрыть]. Следовательно, благо не может быть причиною зла.

Этому противоречат слова Августина о том, что «невозможно отыскать никакого иного источника зла помимо добра»[87]87
  Contra Julian. I.


[Закрыть].

Отвечаю: должно говорить, что всякое зло некоторым образом имеет причину. В самом деле, зло – это отсутствие того блага, которое является природным и приличествующим вещи. Но такое отпадение от природного и надлежащего обладания может проистекать лишь от некоторой причины, уводящей от должного пользования. Ведь ни тяжелая вещь не станет двигаться вверх иначе, как только под воздействием некоей приводящей в движение силы, ни действователя не постигнет неудача в его действии, если только что-либо этому не воспрепятствует. Но одно лишь благо может служить причиной, поскольку не может быть не сущей причины, а все сущее как таковое – благо.

Далее, если принять к рассмотрению отдельные виды причин, то станет очевидно, что действователю, форме и цели присущ ряд совершенств, которые подпадают под понятие блага. Даже материя, будучи [только] возможностью по отношению к благу, имеет природу блага. Затем, каким образом благо является причиною зла в качестве материальной причины, было показано выше (48, 3), когда разъяснялось, что благо служит субстратом злу. Но зло лишено какой-либо формальной причины, ибо оно суть лишенность формы; подобно этому нет у него и целевой причины, скорее уж оно – лишенность упорядоченности к должной цели (ведь не только цель имеет природу блага, но также и все то, что упорядочивает к цели).

Впрочем, зло хотя и имеет причину со стороны действователя, однако не сущностно, а акцидентно. В целях доказательства этого надлежит уяснить, что зло обусловливается в действии иначе, нежели в следствии. В действии зло обусловливается недостаточностью в некотором начале действия, или непосредственно в нем самом, или в его орудии; так, недостаточность в движении живого существа может быть вызвана либо слабостью движущей силы, как это бывает у малых детей, либо порчею соответствующего орудия, как в случае с хромотой. Иным образом зло обусловливается в вещи (но не в прямом следствии действователя): когда силою действователя, а когда и недостаточностью в действователе или материи. Оно обусловливается силою или совершенством действователя, когда утверждению формы, предполагаемой действователем, необходимо сопутствует лишенность другой формы; так, например, бывает, когда утверждению формы огня сопутствует лишенность формы воздуха или воды. Поэтому чем совершеннее огонь являет силу, тем совершеннее он реализует собственную форму, при этом совершеннее разрушая формы противоположные. Таким образом, зло и разрушение воздуха и воды следует из совершенства огня, однако это происходит акцидентно, поскольку целью огня является не лишенность формы воды, но утверждение собственной формы, что акцидентно обусловливает первое. Но если имеется недостаточность в прямом следствии огня, – например, если он не в состоянии разгореться, – это происходит либо по причине изъяна в действии, что предполагает недостаточность в некотором начале, о чем было сказано выше, либо по причине недостаточной расположенности материи, которая не воспринимает действие огня как действователя. Но в любом случае очевидно, что эта недостаточность бытия носит акцидентный характер по отношению к благ», к которому относится само действие. Отсюда понятно, что у зла нет иной причины, кроме акцидентной, и что вот таким-то образом благо является причиною зла.

Ответ на возражение 1. Как сказал Августин, «злую волю Господь называет деревом худым, а добрую волю – деревом добрым»[88]88
  Ibid.


[Закрыть]. В самом деле, добрая воля не может произвести нравственно дурного действия, ибо от доброй воли и моральное действие получает именование доброго. Тем не менее, действие злой воли обусловливается разумною тварью, которая сама по себе блага; и таким вот образом благо является причиною зла.

Ответ на возражение 2. Благо не обусловливает то зло, которое является его противоположностью, но – некоторое другое зло; так, благо огня обусловливает зло воды, и человек, будучи благим по природе, обусловливает моральное зло. Но, как было показано выше (19,9), это носит акцидентный характер. Кроме того, бывает и так, что одна противоположность акцидентно обусловливает другую: так, например, внешний холод может вызвать нагревание [тела], обусловливая концентрацию его внутреннего тепла.

Ответ на возражение 3. Причины зла в наделенных волей вещах и в вещах природных разнятся. Ведь природный действователь производит следствие того же рода, что и он сам, если только не накладывается помеха извне; и тут-то и надлежит искать причину недостаточности. Поэтому в следствии никогда не возникнет зла, если прежде этого не наличествовало некое другое зло – либо в действующем начале, либо в материи, как о том сказано выше. Но в вещах со свободной волей ущербность действия проистекает из актуально несовершенной воли в той мере, в какой она актуально противится надлежащему ей установлению. Это несовершенство, впрочем, само по себе еще не преступление: преступление возникает в последующих действиях, к коим побуждает ущербность воли.

Ответ на возражение 4. У зла нет непосредственной причины, но есть причина акцидентная, о чем было говорено выше.