Текст книги "Сказание о Луне и Лисе (СИ)"

Автор книги: Фокс Сандра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Где-то за закрытыми ставнями прогремел грохот. Его можно было принять за раскат грома, но сердце замерло, отказываясь в это верить, и Хельга побледнела в ожидании худшего. Нет, – говорило сознание, – это точно не глас природы. Это звук приближающейся смерти. Её твёрдые мерные шаги.

Полоска бледных губ плотно сжалась. Хельга застыла, словно каменное изваяние, всё ещё стоя на коленях. Не двинулась даже в тот момент, когда с грохотом сорвалась дверь с петель. Мечники в серебристых доспехах ворвались в каменный зал. Звуки топота стальных башмаков эхом отбились от стен и ударили по ушам Хельги. Шумное вторжение опорочило молитвенный зал. Хельга не шевелилась до тех пор, пока не почувствовала резкую боль в районе груди. Тогда она позволила себе опустить голову и увидела окровавленное остриё меча, торчащее из впадинки меж грудей. Хельга сплюнула густой кровавый сгусток, а рыцарь рывком извлёк орудие, дав ещё теплому телу упасть, наконец-то освободив её от позы молящейся богини.

07.07.1208 г.

Магнолия, столица Магнолия. Королевство Западная Альфа. Правитель: Эйф Биллеандр

Анндем

Маленькое здание, куда направился карманник, располагалось вдоль узкой проезжей части. Дом с каменной кладкой, укрытой деревянными панелями. Верхний этаж выдавался над нижним.

Дверь летом постоянно открыта для встречи гостей и проветривания зала, но даже свежий воздух не в силах избавить помещение от вони, пропитавшей всё.

Анндем влетел внутрь с лёгким порывом ветра, остановился у входа, внимательно обвёл взглядом здешний сброд: рыцари, селяне, шлюхи и бродяги. Половина посетителей уже пьяна в хлам: орут песни, скандалят, лезут в потасовки. В общем, всё, что можно увидеть в любой среднестатистической таверне города.

Пьяный менестрель осушил очередную кружку пива, потом взял в руки лютню и фальшиво заиграл. Пьяный голос его резал слух:

– Красавица-ведьма в дремучем лесу

Заплетала ночную свою косу!

И сердце моё украла она,

Горела в глазах её синева!

В тот лес каждый день отныне ходил,

Теперь в тавернах до ночи не пил!

Я с ведьмой прекрасной часто гулял,

И счастлив я был, и горя не знал!

Анндем усмехнулся музыканту и сел за свободный столик, заказывая у развратно одетой служащей выпивку – отборного эля, как гласил девиз паба, – «лучшего в столице».

Громко хохоча, в пивнушку пожаловала орда покрасневших мужчин с густыми бородами. Анн узнал в них рыцарей ордена "Бессмертный Лотос", нередко заглядывающих сюда, а ещё в полсотни других развлекательных заведений. Поскольку Анн уже имел честь беседовать с рыцарями, они его узнали. Продолжая громко обмениваться гнусными, пошлыми шутками, напевать и насвистывать, расталкивая посетителей и щупая распутных девок, мужчины добрались до стола вора и присоединились к нему, заказав целый бочонок вина. Они не мелочились, если дело доходило до выпивки. Анндему было сложно поверить, что эти распухшие лица принадлежали благородным мечникам, которые ещё недавно гнали жеребцов по дороге, мчась параллельно с каретой своего лорда, оберегая от разбойников герцога Крофорда Алси.

Сэр Рудольф Шейм подозвал к себе пышнотелую шлюху и усадил на колени, сжав в руке упругую грудь.

– Главное в женщине – это чтоб было за что ухватиться! – засмеялся он, и хохот подхватили товарищи. Анндем тоже усмехнулся и выпил имбирного напитка. Пускай идея слов Рудольфа не нова и фразу его язык не повернётся назвать сильно смешной, среди этих мужчин главное было гаркнуть что-то грязное и похабное, связанное с женщиной и сношением или дерьмом и кровищей, чтоб заслужить одобрение и гортанный хохот товарищей.

Сэр Рудольф вытащил пару монет, осторожно просунул их в ложбинку меж женских грудей, наблюдая, как те туго сжимают и не дают упасть медякам.

Шлюха улыбнулась, обнажив жёлтые зубы, и присосалась к шее рыцаря, словно голодная пиявка, целуя и вылизывая его кожу.

Анндем нахмурился с лёгким отвращением и закрыл себе обзор на распутство кружкой, глотая новую порцию эля. Ему никогда не нравились слишком толстые девушки. Анн был ценителем женской худобы. К тому же эта продажная женщина, которая сидела на Рудольфе, по мнению вора, была ещё той страхолюдиной.

Сэры Милч Топаз, Итан Норверг, Родвин Кадрин и Чарли, не отрывая глаз, наблюдали за светловолосой блудницей, которую между бёдер сжимал и гладил Рудольф.

Анндем обратил внимание на других троих: сэров Алфи Бломфилда, Ностана и Хусейна Хифорда. Они общались, поливая друг друга оскорблениями, потом переводили это в шутку и заливались смехом. Анндем присоединился к ним, слушая байки и анекдоты, ему это было больше по душе, нежели смотреть на любовные ласки с жирной шлюхой.

Сэр Чарли вскоре присоединился к беседе Анндема и тройки рыцарей. Анндем заметил, что Чарли и Ностана, несмотря на их неблагородное происхождение, принимали в компании, как равных. С детства они и многие другие селяне, не имели фамилий, поскольку не выходили из знатного рода. Попали в рыцарство через кропотливую службу и, хоть не получили фамилий до сих пор, живут припеваючи. Анндем тоже теперь не носил фамилии. Он всем представлялся как Анн Кёрли: сам выдумал, но люди знали, что рода Кёрли нет и никогда не существовало, что Анндем – простой беспородный щенок.

Мужчины накидались в хлам, Анн заодно с ними. Шлюха бесстыдно скакала на паху сэра Рудольфа Шейма, пошло постанывая. Он схватил её мясистые бока, сжал их и зарычал, как дикий медведь, а она визгливо закричала. Кто-то в таверне облизывался, возбуждался и онанировал, но Анндем старался даже не смотреть в ту сторону.

– Смазливый юнец, наверное, твоя мать была такой же потаскухой! – сэр Родвин уже в который раз пытался задеть Анндема за живое. Что-то в карманнике жутко не понравилось пьяному рыцарю, и алкоголь побуждал открыто и смело об этом заявлять.

Какое-то время Анн терпел, отшучивался и иногда огрызался.

– У тебя рожа, как у бабы, небось, часто путают, а? А ты уже нагибался для мужиков? Нагибался, небось! Таких миленьких трахают первыми!

Напряжение в Анндеме росло с каждой новой бранью из уст сэра Родвина. Кёрли не понимал, почему мечник присосался как клещ, за что так яростно атаковал унижениями, оскорбляя семью, личную жизнь и желания.

"Не срал же я ему в суп, чтоб он меня так ненавидел!", – подумал вор, сжав пальцами кромку туники и пытаясь расцарапать её. На губах застыла простодушная усмешка. Его уже несколько раз назвали блядским отродьем, шлюхой с недееспособным членом, убогим, безродным, тупым ребёнком; грязным как свинья; больным; и предсказали, что он не доживёт до двадцатилетия. В итоге Анндем просто не выдержал давления и с презрением выкрикнул:

– Да твои шутки нуднее, чем у моей столетней бабки! Где ты набрался такого юмора? У мертвеца на могиле? Ей Богу, трупы шутят остроумнее! – будто плюнул прямо в лицо этому толстобрюхому кабану. В отличие от прочих фраз, эти Анн выпалил грубо и враждебно. Его веснушчатые щёки сильнее налились багрянцем, пока дерзости слетали с языка. – Я сын шлюхи? Тогда ты плод, вышедший из чресел подзаборной свиньи, которую отлюбил пьяница! Такой же грязный и вонючий, как кабаниха, разродившаяся тобой! Даже не разродившаяся, а высравшая тебя!

Родвин покраснел, ещё больше напоминая румяный окорок, истекающий жиром. На лбу у него выступила испарина, в глазах потемнело от ярости. Сопливый зелёный малец оскорбляет его чувство юмора! Родвин плохо принимал критику в свою сторону, если только её умело не заворачивали в покров шутки.

– Ты, что, совсем мозги пропил, юнец? Ты понимаешь, что говоришь? Ты понимаешь, кому ты это говоришь?!

– Разжиревшему от лени рыцарю, который меч в руках уже год не держал? Я слышал, ты целыми днями лишь пьёшь, жрёшь и трахаешься с дешёвыми потаскухами, а твоего герцога вместо тебя защищают соратники, – пьяного Анндема Кёрли словесно понесло в степь безбожного хамства. Смелость сочилась из него безбрежными потоками, которые больше походили на юношескую глупость. Только что он стал оскорблять человека, которому ничего не стоит отрубить рыжую голову и запить славное убийство пряным элем в этой же таверне.

– Успокойтесь вы, оба! – воскликнул сэр Рудольф, сиявший после жаркого секса и не желавший раздоров. Проститутка уже покинула его, но от Рудольфа до сих пор отдавало запахом её пота.

Другие рыцари наблюдали за ссорой с интересом. Кто-то жалел Анндема, кому-то было безразлично до жизни селянского парнишки, кто-то уже сделал ставки на исход перепалки. Анн делил с ними пищу и алкоголь, но это не значит, что ему с лёгкостью простят обиду одного из членов ордена.

– Да ты обнаглел, мальчишка! – сэр Родвин никогда не сдерживался в порывах ярости. Он резко вскочил из-за стола, чуть не перевернув дубовую мебель.

Анндем рефлекторно отскочил на два шага назад, испугавшись рослого, как великана над ним, рыцаря.

Родвин сжал в ладони эфес тяжелого двуручного меча, притороченного за спиной, ловким манёвром извлёк оружие. Теперь он крепко держал рукоять, направляя клинок в сторону Анндема.

– Ты – труп! – крикнул он, и взгляды посетителей вокруг стали ещё пристальнее, ожидая красивого кровавого представления. Драки в местных забегаловках были такими же частыми как и пьянство. Если за день из дома алкоголя никого не вынесли вперёд ногами – то этот день прошёл напрасно.

Одурманенный хмелем рассудок Анндема внезапно подал сигнал об опасности, в нём пробудился инстинкт самосохранения. Продолжать оскорблять рыцаря казалось уже не такой славной идеей, стоит отступить. Он осмотрел своего противника ещё раз: сэр Родвин неуклюже пошатывался, был пьян и зол, таращился на Анндема, как бык на алое полотно, готовый в любую минуту разрубить его своим мечом.

– Ну что, извинишься перед смертью, сын шлюхи?! – закричал басом Рэдвин и рассёк воздух перед собой в том месте, где только что стоял Анндем. Тот снова отбежал назад, от шатаний чуть не врезавшись в стену. Посетители расступались, волнуясь, что ненароком Родвин заденет и их. Члены "Бессмертного Лотоса" не вмешались в бой. Даже Рудольф Шейм, находящийся в миролюбивом духе, не предпринял ничего.

"Он порежет меня, как барана на шашлыки", – подумал Анндем, и тошнотворный ком встал в его горле, а в голове вспыхнула картина, где сэр Родвин жарит на костре его отрезанную руку в маринаде.

Родвину надоело баловаться, стоя на одном месте. Он побежал, как охотник за добычей, и Анндем изумился его скорости, ожидая, что рыцарь будет медлительнее. Средние доспехи и грузное орудие кренили его вниз, но ярость как лучший мотиватор толкала вперёд. Неужели пара обидных слов действительно так ранили его душу?

Анндем влез на стол, схватил чью-то тяжёлую кружку и ловко бросил её, целясь в лицо сэра Родвина. Лишь бы попасть и хоть минуту дезориентировать того болью. Хорошо, что забрало не опущено. Но рыцарь разочаровал Анндема, вскинув меч вверх и в сторону, ударом отбросив деревянную утварь. Кружка полетела в стену, оставляя за собой след из пенистых брызг, почти задела стоящую рядом деву из дома удовольствий. Полуголая блондинка вскрикнула от неожиданности, закрывшись руками. Родвин после взмаха мечом потерял равновесие и, зашатавшись, перевернул чужой стол, но не упал.

– Сукин сын! – выругался Анндем.

– Иди сюда, скотина! – проревел сэр Родвин Кадрин, приблизившись к Анндему, атакой оставляя глубокую трещину в столе, на котором секунду назад стоял противник. Стол едва ли не раскололся на две части.

Ещё увидев замах, Анндем прыгнул назад, по неосторожной случайности больно свалившись на спину. Злой рыцарь настиг и вновь ударил. Остриё меча попало в пол прямо между бёдер Анндема.

"Ещё немного, и я лишился бы мужской гордости!" – мысль бегло промелькнула в голове.

Анн живо подтянул ноги и в полуразвороте поднялся, на всех парусах кинувшись к выходу. Отступление с осознанием того, что сегодня он не умрёт, стало самой прекрасной частью приключения. Анндем знал, что у него не было шансов перед Родвином: вор слаб и безоружен, а рыцарь даже подшофе потягался бы с диким зверьем на охоте и вышел бы победителем. Ну, правда, это не точно. К тому же, кое в чем Анндем таки одолел противника.

Сэр Родвин тяжело дышал, глядя вслед убегающему зайцу. Он взял с чужого стола пива, не услышав ни единого возражения, поднял и отхлебнул.

– Беги, беги, вонючий трус! И не появляйся здесь, потому что в следующий раз я спущу с тебя шкуру и насажу глазом на меч!

Народ вокруг расселся по местам, опечалившись, что драка не увенчалась смертью или сильным увечьем. Товарищи сэра приняли его обратно за стол и продолжили банкет, несмотря на произошедшее. Ну, драка – так драка, с кем не бывает? И только сам Родвин гордился собой, пока не обнаружил, что вместе с Анндемом из таверны пропал его толстый кошель с монетами, раньше висевший на поясе грозного рыцаря.

– Вонючий сукин сын! – прогремел его голос на всё заведение.

Тем временем, под жарким солнцем огромные толпы двигались к главной улице столицы, снося всё на своём пути бурным потоком. С большой высоты они напоминали волны из пёстрых пятен, переплетающихся друг с другом. Все дороги города переполнились этими волнами, и они стремительно накатывали к своему "морскому королю".

Кипящий людской бурун вынес Анндема к божественному спектаклю, который разворачивался прямо перед площадью Белых Вестников. Он, хоть и заранее знал о торжестве, не ожидал, что пожалует сюда, уйдя из таверны. Но теперь Анн стоял, ослеплённый красотами шествия. В глаза ему бросилась девушка с гордой осанкой, ехавшая мимо на высокой платформе. Лицом обращена к народу: волосы белые – первый снег, глаза – серебро, кожа, словно не тронута солнцем. Анндем слышал о ней. Это эйф Луна-Сандра, дитя Демиурга, и имя ей, вор убеждён, как нельзя подходит.

07.07.1208 г.

Сандра, столица Луна. Королевство Восточная Дельфа. Правитель: Клаус Олигьери

Катхизис

В безлюдном лесу бесновалась вьюга. Из котла разносился душистый запах лекарственных трав. Множество высушенных растений висели на стенах и лежали в ящиках, ожидая своей очереди быть брошенными в кипящую воду и стать частью одного из зелий, что могли убить или спасти чью-то жизнь.

Ведьма подошла к окну, отворила створы, стала наблюдать за тем, как ветер гонит по земле морозную позёмку. Ей в лицо бросились колючие снежинки, липнущие к ресницам и кудрям длинных волос. Она поморщилась и живо закрыла проём, пока снега не навалило в избу. Последние порывы ветра, успевшие ворваться внутрь, колыхнули пламя в камине, но не сумели погасить. Катхизис со спокойствием вздохнула и подкинула в огонь ещё один торфяной брикет.

Она грелась рядом с полыхающими язычками, что жадно вылизывали уголь и торф. Катхизис заплетала тугую косу и думала о том, как скоро придётся ехать на север за пищей. В Магнолии люди нежились под жарким солнцем, а она мёрзла в снежной тундре Сандры и не знала, хватит ли заготовленной еды ещё на неделю. Вырастить свои продукты сейчас возможности не было, а охотиться и рыбачить, как жители соседних племён, она не умела.

Размышления прервал стук в дверь. Он стал таким неожиданным, что Катхизис вскочила на ноги, подбирая подол шерстяного платья. На кончиках пальцев подошла к входу, притаилась, словно мышь. Попробовала через щель разглядеть незваного гостя, но в глаза бросился только белый свет, отраженный от сугробов.

– Кто там? – неуверенно спросила ведьма за три секунды до того, как незнакомец снова собрался постучать.

– Я ранен, – сиплый, слабый мужской голос. – Прошу вас, впустите. Я замёрз и мучаюсь от боли.

– Откуда мне знать, что вы не лжёте? – ведьма была осторожна. – В этих краях путники – редкость. А, судя по вашему акценту, вы не принадлежите к южным племенам. Вдруг вы убьёте меня мечом, как только я отворю двери?

– Клянусь Богом всех Богов, я пришёл с миром и не несу дурные намерения. Мне нужно только... Немного помощи... И тепла. И мне очень больно, я потерял много крови... Я вас умоляю, откройте, или я умру под вашей дверью. Моя смерть ляжет на вашу совесть.

Катхизис обреченно вздохнула. Она была встревожена и напугана словами мужчины, но чувство недоверия ещё протестовало. Ведьм на востоке материка, в цивилизованных городках и столице, совсем не жаловали. Её однажды поймали на горячем и чуть не бросили в темницу. Она просто пробовала помочь больному оборванцу с помощью "колдовских штучек". Но разве объяснишь это суровым стражам?

После того случая Катхизис поняла, что легче отовариваться у южных племён или, в крайнем случае, идти в горы. Хотя дикари из "Каменной долины" пугали её больше южан. Они почитали ведьм, но имели слишком жестокие устои и правила.

Судя по языку, мужчина за дверью точно не западный выходец. Скорее всего, восточный городской житель или, ну это очень маловероятно, беглец из южного города, пригорода. Возможно – враг независимых колдунов.

– Как вы нашли дорогу сюда? – спросила она.

– Я просто бежал. Меня преследовали. Прошу вас, откройте. У меня голова кружится. Я сейчас упаду в сугроб.

Катхизис ничего не осталось, кроме как довериться. Она не желала обнаружить на крыльце своей избы труп. Катхизис чувствовала, что человек, скорее всего, говорит правду.

Дверь со скрипом отворилась. Грузный мужчина в тёмных мехах, покрытых снегом, ввалился внутрь, чуть не сбив молодую ведьму с ног. Он со стоном свалился на пол, закашлял и перевернулся на спину, держась рукой за рану на теле. Багряное пятно расползалось по одежде.

Катхизис заперла дверь и села рядом, недолго думая, взяла нож, распахнула его шубу и разрезала верхнюю и нижнюю туники, а также сорочку, пропитанную кровью. На коже мужчины зияла отвратительная резаная рана. Он был весь испещрён ссадинами и гематомами. От старых загноившихся рубцов тянуло запахом мертвечины. Мужчина был бледен как смерть, а из его губ будто высосали все соки.

– О, эйф Биллеандр... – прошептала ведьма, рассматривая страдающие тело и лицо. Нежданный гость со вздохом лишился чувств, распростёршись на дощетчатом полу. Под его телом расплывалась темно-красная лужа. Катхизис так низко нагнулась над ним, что белые кончики волос окрасились алым.

Она промывала и зашивала рану, пыталась вытащить мужчину с того света весь день и всю ночь. Втирала лечебные мази в места порезов, осторожно вливала в уста укрепляющее снадобье, как только он приходил в полусознание. Катхизис ставила ему припарки и отогревала у камина, заботилась, словно сестра, даже не зная имени пострадавшего. Она испытывала странное чувство долга помочь, будто бы от этого зависит вся дальнейшая судьба.

За свою жизнь Катхизис часто практиковалась в искусстве врачевания. Новая жертва, нагоняемая смертью, напомнила ей о том, почему ведьма стала так ценить чужие жизни. В голову врезались отрывки воспоминаний, как маленькой девочкой она повидала убийство всех своих родственников. Как она не сумела помочь. Против их рода был поднят бунт. "Убьём ведьм Пикеринг!" – кричали люди с вилами и факелами в ясную летнюю ночь. Семья Катхизис была воистину уникальна, они происходили из древнейшего колдовского клана, который долгое время был тайным. К сожалению, с веками он редел. А когда вышел на свет – его уничтожили.

В ту ночь у неё была возможность спасти младшего брата, пострадавшего меньше всего. Сейчас он мог бы быть жив и здоров. Но вместо этого его труп давно разложился в сырой земле, став кормом для червей. После тех трагических событий Катхизис часто корила себя за то, что растерялась и ничего не предприняла. Ведьма позволила заразе проникнуть в его неглубокую рану и тем самым исполнить смертный приговор малыша Грихти. Умирая, мальчик плакал и говорил, как сильно любит сестру и как хочет к маме и папе. Катхизис уверена, что была недостойна его обожания. Она упустила все шансы, дала роду Пикеринг кануть в небытие. Стала буквально последней из них. И всё это из-за банальной лени: в детстве она игнорировала уроки врачевания и избегала наставницу-лекарку, её тётку Титаху.

Долго воспоминания терзали утомлённое девичье сознание, а ранним утром, когда ведьма позволила себе впасть в дрёму, ей пришло видение, связанное с этим человеком, её неожиданным гостем. Он звался Мортимером Тёмным и вёл за собой полки грозных воинов, облачённых в чёрное. Катхизис проснулась в холодном поту. Она не знала, что видела: прошлое или будущее, а может ясновиденье вновь лгало, но ей вдруг стало не по себе, и дрожь пробежалась по телу сотней мелких насекомых.

07.07.1208 г.

Магнолия, столица Магнолия. Королевство Западная Альфа. Правитель: Эйф Биллеандр

Анндем

Процессия брала свой путь из самого Миража. Над головами эскорта развевались королевские штандарты с изображением крылатого коронованного льва – символа Биллеандра. Огромное количество эскадронов окружило роскошный кортеж, медленно двигавшийся по главной улице. В центре растянулась в длину сосновая платформа внушительных размеров. Её не толкали и не тянули, магическая сила заставляла колёса вращаться самим, перевозить на помосте любые грузы. В авангарде, рядом с всадниками в позолоченных доспехах, перемещались крупнейшие боевые колесницы: лёгкие двухколёсные и тяжелые четырёхколесные, защищённые кожаными или бронзовыми листами. По бокам платформу окружили почётным эскортом из дюжин вооруженных кавалеристов. И, наконец, в арьергарде, помимо полоски музыкантов, тянулись знатные миледи и милорды на крупных лошадях, укрытых попонами. Среди них мелькали разноцветные гордые стяги. Ровным строем за артистами и господами замыкали процессию воины. Они демонстрировали цепных злобных серрилов – чудовищ, которые были похожи на гигантских зловонных ящериц с длинными когтями и мощными челюстями.

В изголовье платформы, где она становилась заостренной, стоял грузный пьедестал со ступенями, на нём возвышался трон, искрящийся драгоценными вставками и насечками. Гордо подняв голову, там восседал Бог Богов, Король Королей и Творец-Демиург. Пышное обмундирование так и манило жадные взгляды, слепило глаза, излучая сияние. На златокудрой голове – высокая массивная корона. А рядом с ногами Биллеандра лежал свирепый зверь – великан среди сородичей, пшеничный лев с перепончатыми кожистыми крыльями, которые были покрыты шрамами.

Позади возвышения, на коем люди созерцали Бога, в ряд выстроились его дети: укутанные светлыми муаром и парчой дочери в компании облаченных в лёгкие доспехи сыновей. Они ясно выделялись на фоне простых смертных, окруживших кортеж. Полубоги величественно подняли головы и выровняли спины: Луна-Сандра, Миранда, Эллиада, Энеида, Грация, Магнолия, Микаэлла, Лукас, Беллатрикс, Рудбекия, Актавион и Фэймилл – двенадцать избранных для сражения в канун Судного дня.

Стоя в толпе зрителей, Анндем потихоньку трезвел. Хмель всегда живо покидал юношу, стоило хоть полчаса побыть на прохладном воздухе – и вор уже ощущал себя оживленным.

Народ вокруг уплотнялся всё сильнее, и вскоре обзор на шествие так перекрыли, что Анндем разнервничался и стал искать новое место созерцания.

Он захотел забраться как можно выше, чтоб в идеале разглядеть неописуемые красоты процессии. Полез по высокой колонне с абстрактной узорчатой резьбой, за которую легко было зацепиться. Пару раз чуть не сорвался, но докарабкался почти до самой высокой точки и, крепко установив одну ногу в углублении, а другую – на выступе, не отпуская рук, впился взглядом в божественную семью.

"Неземная прелесть", – закралась в рыжую голову мысль, которая, наверное, сегодня посетила всех тысячей подданных, стекающихся сюда со всего города.

Хотел бы Анндем жить той жизнью, какой довольствуются полубоги. Ему никогда не пришлось бы воровать – у него всегда было бы всё, о чём попросит. Одежда – самые дорогие ткани, загляденье; еда – целые столы невиданных яств; развлечения – состязания, турниры, балы и званые вечери, а ещё лучшие шлюхи со всех двенадцати королевств!

Однажды Анн уже вкусил плод дворцовой жизни, и, признаться, не отказался бы вернуть её, несмотря на гнусные интриги, придворную лесть и обманы, вечные игры на публику и многое другое. Просто, богатство и жизнь при дворе – это всецело его стихия.

От шествия остался только хвост. Гарцевали великолепные лошади, отбивали ритм последние барабаны, ровным строем удалялась заключительная стража. Простой народ, как загипнотизированный, удалялся за ними. Казалось, что эти люди никогда не отстанут от королевского кортежа, будут преследовать его до тех пор, пока не смогут передвигать ослабевшими ногами.

Тогда Анндем тоже спустился и посмотрел на небо над головой. То потемнело. На столицу опускался вечер, уже виднелись первые звёзды. Казалось, воздух стал чистым, несмотря на то, что полоса свежего конского навоза кучами тянулась по широкой Королевской улице.

Анндем был полностью удовлетворён тем, что сегодня увидел. Ещё он радовался наживе, которую собрал – особенно крупным оказался именно кошелёк сэра Родвина Кадрина, как иронично – тот, кто пытался сегодня расправиться с вором, проиграл больше всего!

Анндем усмехнулся и, почти вприпрыжку, побежал в тёмные переулки, которые должны были вывести его в самый преступный квартал под названием "Крысиная нора". Там собиралось больше всего его коллег и приятелей. Вечером, под затяжные песни и дешёвую выпивку, местные обитатели играли в карты и кости на деньги, незаконно вырученные за день. Отёсывался тут весь сброд столицы, и Анн без гордости вынужден был причислять себя к ним. Однако, недавно, в Крысиной норе появилась особа, ради которой Анндем не прочь был возвращаться в зловонный квартал снова и снова.

Когда он подходил ближе, утопая сапогами в болоте, пробираясь по узкому переулку, где двое не пройдут, то наконец уловил шум говора и музыки. Усмехнулся и вышел прямиком в оживлённый переулок. Один полу беззубый, с россыпью аллергии на лбу, подбежал, растянув губы в странной нелепой усмешке.

– Анн Кёрли! Соб меня! Ты снова с-сдесь!

– И тебе не хворать, Чарли, – дружелюбно отметил Анн, не уделив внимание встречному. Взглядом он искал Её. Наконец-то справа, за пыльным столом, он обнаружил объект поисков, радостно улыбнувшись.

– Сто, как твои дела, друг? – спрашивал Чарли, но Анндем уже не видел и не слышал его, стремительно двигаясь к столику.

Вот Она – та, ради которой, отчасти, он сегодня решился зайти в Крысиную нору. Сидит с веером игральных карт, вся такая азартная и дерзкая.

Когда Анндем впервые увидел Её здесь, то в его голове была только одна мысль, повторяющаяся снова и снова: "Что такая как Она здесь забыла?!"

Действительно, что эта стройная красотка могла делать среди грязных отшельников и бандитов? Почему она примкнула к стае вшивых разбойников?

Анндем до сих пор не мог найти ответы на все вопросы, а последних становилось только больше и больше.

Девушка, которая называла себя Ворон, посмотрела на него. Анн словил её взгляд, воспользовался моментом, чтоб заглянуть прямо в глаза разбойнице и хищно усмехнуться. Он вытащил из-за пазухи кошель сэра Родвина и кинул его на стол.

– Сегодня у меня будут большие ставки, – игривая улыбка не покидала юношеского лица. Она делала его обаятельней и притягивала чужие взоры.

Воровка посмотрела на Анн только с долей презрения.

– С большими ставками придут и большие проигрыши.

Анндема словно не тронули её слова. Он всё ещё сиял.

– Только, если я плохо сыграю. А этого не будет. Слово "удача" всегда идёт рядом с именем "Анн Кёрли".

– Сегодня рядом с твоим именем будет идти "Проиграл все деньги", – она азартно ухмыльнулась, уже готовая забрать деньги прочих игроков, которые в кончающейся партии не одолели девчонку. Конечно, она мухлевала, но так искусно, что никто не обвинит. Для случая надела вызывающее платье с короткой юбкой и прятала карты в чулки, пока разбойники любовались выглядывающей из декольте грудью, а иногда заговаривала им зубы и очаровывала улыбкой, одновременно подменивая масти.

"Прекрасный дерзкий дух", – отметил Анндем и сел за стол. Справа от него сел жирный волосатый мужчина, слева тощий лысый. Интереснейшая картина двух внешних противоположностей.

– А ты, видимо, ещё ничего не проиграла? – спросил Анндем, глядя как бандиты складывают у её рук свои медяки и даже пару серебряных. Однако, ни одной золотой. Для Анндема худ любой улов, среди которого нет золота.

– Не проиграла, и проигрывать не собираюсь, – Ворон отхлебнула из рядом стоящей кружки пенистого кваса.

– А ты самоуверенная, – Анндем встал на раздачу. После прошлой партии ушли несколько мужчин, оставшихся ни с чем. Только тонкий и толстый остались в новой, делая ставки.

"Сплошные медяки", – Анн осмотрел их деньги, – "Фи, и ради чего мне играть?"

Но он уже заранее знал ответ на свой вопрос. Ради того, чтоб выиграть у этой самоуверенной нахальной девчонки, ради того, чтоб подкормить своё самовлюблённое эго, ради того, чтоб позлорадствовать над побежденной. И пусть для этого ему придётся рискнуть одной золотой, оказавшейся среди кучи медяков в кошеле сэра Родвина Кадрина.

– Ну что ж, начнем игру, – она усмехнулась, кинув хитрый взор на Анн, – Пусть каждый вооружится своим оружием, в данном случае карточным, и начнёт битву на полное поражение, опустошая свои карманы.

– Какая воодушевляющая речь, – сказал Анндем, рассматривая свои карты. Удача решила отвернуться от него с самого начала партии. "Ничего страшного, я ещё доберусь до туза в рукаве", – подумал вор, – "Буквально".

Первым ходил тонкий. Толстый задавил его сразу, безжалостно. Пара ходов – и тонкого след простыл. Пузан забрал все деньги соперника и теперь его ставка вдвойне возросла. У Анндема и Ворон сдвигов пока не было.

– Знаешь, мне всё ещё интересно, – разбавляя игру разговорами, начал Анн, – что такая красавица забыла здесь? Ты могла бы заработать неплохие деньги в доме удовольствий со своим-то телом, и личиком. Золото сыпалось бы тебе в карманы потоками, куда больше, чем за этим столом, среди нищебродов.

"Господи, что я ляпнул? Из комплимента в оскорбление! Как же неловко получилось!" – буквально закричал внутренний голос. Анндем насилу заставил себя успокоиться, заволновавшись, что его щёки зальются багрянцем. Такую глупую ошибку допустил! Куда же делись те навыки куртуазного общения с дамами, которыми он владел? Ей Богу, сейчас он с охотой бы ударил себя по лицу!

Ворон внимательно смотрела на свои карты, казалось бы, полностью пропустив слова Анн мимо ушей.

– А это уже не твое дело, красавчик, – она снова улыбнулась, выкинув пару победных карт на стол. – Осторожнее, ты почти проиграл. Еще пару минут и при тебе останется только твой острый язычок. Прощайся с монетами, Анн Кёрли.