Текст книги "Красный Наполеон (СИ)"

Автор книги: Флойд Гиббонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

И я готова, если понадобится, принести в жертву свою жизнь. Не ради моих чувств к нему, как бы они велики не были, а из любви к ней. Я люблю ее, словно она была бы моею родной дочерью и мне кажется, она питает ко мне то же чувство.

Карахан прибыль в Грейстон. К воротам подъехал десяток больших штабных автомобилей серого цвета, и из машин вышли стройные высокие офицеры в серых, отделанных мехом шинелях.

Вечером я ужинал в обществе Карахана и его свиты. Во главе стола сидел Карахан, справа от него – Марго, а на противоположном конце стола – Лин. Я сидел по левую руку от красного главнокомандующего, и рядом со мной сидел Бойер.

Карахан поздоровался со мною кивком головы и не удостоил меня ни словом. Он не упомянул ни о нашей встрече в Лондоне, ни о моей ране, ни о том, что я живу на положении пленника в доме его жены.

Но на следующее утро в восемь часов он принял меня в библиотеке, превращенной в его рабочий кабинет. Теперь он не был сдержанным и немногословным. На большом столе, перед которым стоял Красный Наполеон, были расстелены большие карты военных действий.

Внешне он остался все тем же Караханом, с которым я был два года тому назад в Лондоне, но вое же в нем появилась кое-какая перемена. Его личные свойства стали явственнее, более заметными. Он более не сдерживал себя.

Беседа наша носила характер монолога. От говорил, шагая по комнате. При этом я заметил, что он украдкой разглядывает себя в большом зеркале. В движениях его сквозила некоторая нарочитость – он позировал предо мной.

– Вы были военным корреспондентом, – продолжал он, – и я очень сожалею, что вас подстрелили. Я очень рад, что вы остались живы – у меня имеется для вас работа. Я решил вам поручить написать мою биографию.

Война будет закончена этим летом. Ничто не устоит прочив моего весеннего наступления. Я испытал металл, из которого отлиты ваши солдаты, и убедился в его достоинствах. Поэтому я никогда не пойду с вами на соглашение, и мир будет заключен лишь после моей победы. Я продиктую вам его.

Особенно тяжелых требований я не выставлю, – Америка станет частью нашего мирового союза, и вашим соотечественникам придется познакомиться со мной поближе. Эту задачу я возлагаю на вас – вы должны ознакомить американцев со мной.

Я читал ваши статьи обо мне и моей армии – далеко не все они говорят в мою пользу, но они правдивы. Я собрал все ваши статьи и хочу, чтобы они легли в основу вашей книги обо мне.

После завоевания Америки я стану властелином мира. Тем самым прекратится существование различных государств, народов и классов. Я организую это таким образом, что все это станет немыслимым – тем самым я дарую миру мир.

Вместо национальной розни и вражды, на земле установится единство и общность экономических интересов. И это будет предвестием вечного мира на земле.

К этому сводится цель моей жизни, и я горжусь ей, – да, я горжусь ей и не считаю нужным скрывать этого.

Вы знаете обо мне очень много – отныне вся моя жизнь должна быть вам известна. Быть может, кое-что и ужаснет некоторых, но мое решение неизменно.

В ближайшем будущем предстоят некоторые изменения в моей личной жизни. Мое положение требует, чтобы я выбрал себе достойную подругу жизни, которая даровала бы мне наследника – вождя. Поэтому я вынужден развестись со своей женой.

– Разрешите узнать, когда состоится свадьба? – спросил я.

– После завоевания Соединенных Штатов. Свадьба состоится в сентябре месяце этого года в столице вашего государства, в Сент-Луи. Я намереваюсь превратить этот город в столицу всего мира.

Я не хочу, чтобы вы писали в своей книге сентиментальные глупости обо мне, которые могли бы противоречить моим последующим действиям. Прежде всего я хочу, чтобы вы остались здесь и отдохнули.

Я не требую от вас честного слова в том, что вы не сделаете попытки к бегству.

Если бы вы и решили убежать, это было бы невозможным. Когда вы поправитесь, я направлю к вам одного из офицеров моего штаба, и он поможете вам при сборке документов и материалов. Полковник Бойер будет в вашем распоряжении.

– Если вы разрешите мне самому избрать себе секретаршу, то я попрошу вас предоставить в мое распоряжение мисс Марго Дениссон. Мы давно работаем вместе, и я привык к ее работе.

– Это невозможно. Я хочу, чтобы она осталась при моей жене. Если вам что-либо понадобятся, то обратитесь к полковнику. Я постараюсь вас видеть как можно чаще. Всего доброго.

Я отвесил ему поклон, но Карахан даже не удостоил меня ответом, и я удалился.

Эта встреча напугала меня. Бойер был прав, – этот человек совершенно переродился. Опасение Лин были вполне обоснованы, – он думал о том, чтобы связать свою жизнь с представительницей аристократии.

В тот же вечер Карахан вместе со своим штабом отбыл в Бостон. После его отъезда Марго и я в течение целого часа беседовали со Спидом, который был все еще настолько слаб, что не покидал комнаты.

Мне показалось, что Марго была чем-то сильно взволнована и с трудом скрывала свое возбуждение. Чувствуя, что она хочет что-то сообщить мне, я сказал Спиду, что ему пора лечь в постель и не злоупотреблять предоставленной ему свободой. Он недовольно проворчал что-то, упомянув о том, что он лишен возможности побыть с Марго с глазу на глаз. Я улыбнулся, а Марго покраснела.

– Хорошо, – сказал я, – я предоставлю вам для беседы с Марго пять минут, – и удалился, дав понять Марго, что буду ожидать ее в библиотеке.

Прошло добрых четверть часа, прежде чем она появилась в библиотеке. Я притворился, что не заметил блеска ее глаз и раскрасневшихся щек и спросил ее:

– Вы хотели что-то сообщить мне?

– У меня имеются для вас сведения чрезвычайной важности, – спокойно ответиа она. – Мне сообщил это сегодня после обеда сам Карахан. Я осталась с ним наедине и мне показалось, что он хотел произвести на меня впечатлите тем, какой большой силой он обладал и как велико было его влияние на людей моей расы. Он осведомился у меня, не угодно ли мне написать ему письмо. Я подчинилась его желанию и сохранила у себя копию этого письма. Вот она.

И она подала мне листок бумаги. Я прочел:

„Верховное командование.

Адмиралу Джозефу Бриксону

Командующему Красным Флотом.

Колон.

1. Как я вам, уже сказал при личной встрече в Колоне, я очень недоволен – состоянием нашего красного флота и нашими позициями в Карибском море. Личный состав вашей эскадры страдает старым недостатком всех британских моряков – избытком осторожности. Результатом этого является бездействие подчиненного вам флота и скудость достигнутых за два года результатов.

2. Эта британская тактика, в свое время имела своим следствием то, что превосходящие силы английского флота, не могли одолеть в Ютландском сражении значительно более слабые силы германского флота. Для подвластных мне солдат существует лишь одна тактика, и эта тактика – наступление. Вы должны твердо помнить, что матросы и флот имеют для меня не большую ценность, чем мои армии.

3. На север от стоянки вашего флота, в Мексиканском заливе укрылся уступающий нам ню численности американский флот. Находящиеся в вашем распоряжении силы едва ли не вдвое превосходят неприятельские. Я не потерплю чтобы мой флот был обречен на бездействие, и если вы не измените своей тактики, то я принужден буду изменить командование флотом.

4. В середине апреля мои армии переходят в наступление на всех трех фронтах. Одновременно с этим предписываю вам атаковать в Мексиканском заливе неприятельский флот. Вы должны пробиться сквозь минные заграждения и проникнуть в залив. Предоставляю вам для выполнения этого задания две недели срока. Немедленно же приступите к выполнению моего предписания и постарайтесь забыть об устаревших традициях английского флота. Я предпочитаю одержать морскую победу, чем располагать бездействующим флотом. Победы одерживает тот, кто рискует, а не тот, кто слишком осторожен.

Карахан.“

Я сложил письмо и возвратил его Марго.

– Это сообщение чрезвычайной важности, – сказал я. – Оно предвещает полное изменение морской тактики Карахана. Как бы нам сообщить об этом нашему командованию?

Есть только одна возможность: Уайта Додж.

– Но как нам узнать, когда он явится сюда? Ведь мы теперь лишены возможности сноситься с ним.

На всякий случай мы условились с ним, – заметила она, – что если с вами что-нибудь стучится, то Квин Райан примет на себя сообщение по радио. Наш аппарат отныне будет всегда установлен на вашу волну.

– Но если Уайту удастся пробраться к нам, вы должны будете бежать с нами. Я не могу вас оставить у Карахана.

Я буду рада возможности бежать с вами, – ответила она. – Его взгляды навевают на меня ужас. Он ничего не сказал мне, и я убеждена, что он не применит ко мне насилия, но он пытается все более и боле приблизить меня к себе. Вот и сегодняшнее письмо было ничем иным, как желанием воздействовать на меня своей мощью. Но я вое же останусь с Лин. Я не могу покинуть ее. Я выполню свой долг до конца и останусь с нею.

На следующее утро Бойер включил громкоговоритель, и мы услышали голос Квин Райана, описывавшего артиллерийскую дуэль на Гаарлемском фронте и воздушные бои в районе Утики в штате Нью-Йорк. Потом я услышал индейское наименовать Кеноша, за которым последовало сообщение о происходившими в этой местности.

Кеноша – было нашим ключом, и в последовавшем сообщении таилось и тайное сообщение, адресованное нам в шифрованном виде.

Я взглянул на Марго и заметил, что она рассеянно чертила карандашом на белой скатерти стенографические знаки. Мгновение она внимательно смотрела на них и затем несколькими штрихами превратила их в забавную карикатуру. Бойер, не понимавший того, что происходило, изумленно следил за ее движениями и восхищался ее способностями.

После обеда Марго посвятила нас в содержите полученного сообщения.

– Подводная лодка Уайта прибудет к Скале Омаров на третью ночь.

В указанную ночь я, вместе со все еще не оправившимся от ранений Спидом, отправился на берег и разыскал Уайта, – до последней минуты я опасался, что Спид запротестует против намерения Марго остаться при Лин. Я не знаю, что именно сказала ока ему на прощание, но во всяком случае ей удалось убедить его в том, что она должна была остаться.

С тяжелым сердцем перешли мы на подводную лодку, и тут же после того, как мы спустились в нее, лодка погрузилась и взяла курс к нью-джерсейскому берегу.

12

1 февраля с письмом Карахана в кармане я прибыль в Сент-Луи. Это письмо должно было решить судьбы войны.

– Этот документ представляет для нас огромную ценность, – заметил адмирал Уентворт, начальник морского штаба. – Любое количество золота не в состоянии оплатить вашей услуги, мистер Гиббонс.

– Это не моя заслуга, – поспешил я заявить в ответ, – в тылу неприятеля находится смелая девушка – англичанка, которой ежеминутно угрожает смерть, а быть может и нечто еще худшее. Если бы не она, это письмо не попало бы вам в руки.

И я рассказал о том, как это письмо попалю к Марго Дениссон, как она вручила его мне, и как Уайт Додж явился за мной на своей подводной лодке и высадил меня на берег в Атлантик-Сити.

Зная, что письмо Карахана предвещает в грядущем столкновение двух флотов, я позволил себе осведомиться у адмирала о некоторых деталях.

– Я желал бы в случае, если произойдет морское сражение, сопровождать американский флот в качестве корреспондента, но так как до сих пор мне приходилось лишь наблюдать за сухопутными операциями, то я совершенно не осведомлен в морских делах. Я был бы очень вам благодарен, если бы вы откомандировали ко мне кого-либо из офицеров вашего штаба, могущего информировать меня по некоторым вопросам.

Адмирал удовлетворил мою просьбу, и я познакомился да капитаном Блинком Русселем, одним из лучших моряков нашего подводного флота. Капитан посвятил меня в ряд вопросов, представлявших для меня интерес.

„Чикаго Трибюн“ так же, как и раньше, предоставило в мое распоряжение аэроплан, и оправившийся от ран, Спид Бинней снова стал моим пилотом. Четыре дня спустя после моего прибытия в Сент-Луи, Рессель, Спид и я вылетели по направлению к Мексиканскому заливу для ознакомления с нашим флотом.

Мы побывали в Тампа, Менсиколе, Новом Орлеане, Тампико, Вера-Круце, а затем провели два часа в штабе командования американскими „Дарданеллами“ – у полуострова Юкатан.

Затем мы полетели на северо-запад, миновали минные заграждения залива и опустились в Гаване на острове Куба.

Во время полета капитан Рессель инструктировал меня о состоянии наших морских сил.

– Вы столь же неосведомлены в этом вопросе, – говорил он, – как и большинство американцев. Положение наше не из блестящих. Красный флот в Карибском море насчитывает тридцать одну боевую единицу против наших шестнадцати боевых единиц. Они превосходят нас не только численностью, но и мощно своей артиллерии, и скоростью.

Помимо того наш флот страдает еще от одного недостатка. Все наши базы расположены на тихоокеанском и атлантическом побережье – превосходство противника в воздухе не даете нам возможности удержать эти пункты. Стратегическое положение, вынудило нас отступить в Мексиканский залив, который отнюдь не оборудован для стоянки столь большого флота. Нам пришлось срочно строить огромные плавучие доки.

– Мне представляется наше положение совершенно безнадежным, – сказал я. – Что можем мы предпринять при таком перевесе противника?

– Для нас существует только один шанс. Во-первых, мы оборудовали наши оборонительные сооружения по последнему слону техники. Постоянные пререкания между военным и морским министерством канули в вечность – в этом заслуга президента Смита. Департамент авиации выделен из обоих министерств и превращен в самостоятельную организацию. Вое дело нашей обороны на суше, на море и в воздухе сосредоточено в кабинете министров в одном лице в Майтленде Дависсоне.

– А что стало с военным министром Уоллесом?

– Он подал в отставку и отставка его принята, хоть об этом публике еще не известно.

– Это меня радует, – воскликнул я, – он назвал меня предателем и желтым журналистом. Это было два года тому назад после моего возвращения из Европы, когда правительство заинтересовалось моими сообщениями о Карахане. Уоллес утверждал, что мои сообщения – сенсационный вздор, играющий на руку противника.

– Еще более важным, чем эта организация, является то, что в настоящее время мы снова располагаем воздушным флотом. Вот уже два месяца, как Гуверу удалось развить наши производственные силы настолько, что мы выполняем нашу программу полностью. У вас теперь больше аэропланов, чем летчиков, и мы вы спешном порядке готовим новые кадры авиации. До последнего времени наш воздушный флот бездействовал.

Армия настаивала на том, чтобы воздушный флот был вреден в бой весной, когда начнется оживление на фронтах. А морское командование пожелало, чтобы наши воздушные силы согласовали свои действия с ним, потому что, пока неприятельский флот блокирует берег, победа над армиями Карахана немыслима.

– Я вижу, что снова у нас пререкаются. И как разрешился этот спорный вопрос?

– Спор разрешился благодаря письму, полученному от Марго Дениссон. Статс-секретарь Дависсон выделил авиацию в самостоятельную единицу и дал ей задание выступить вместе с нашим морским флотом.

– Я не могу понять, какая существует связь между письмом Марго и подобным решением вопроса.

– Связь эта очевидна. Теперь мы осведомлены о том, него нам следует ожидать от адмирала Брикстона, командующего флотом Карахана. Нам известно его прошлое. Мы знаем, что в Ютландском бою, кода он командовал одним из английских истребителей, ему было вынесено порицание за недостаток инициативы. Одним словом, этот человек всегда страдал от переизбытка осторожности.

Теперь ему суждено было выслушать замечание Карахана, обвинявшего его в том же. Наша контрразведка тщательно выяснила общий облик и психологию каждого из неприятельских командующих.

Для нас эти сведения имеют неменьшее значение, чем сведения о боевом вооружении неприятельских судов. На основавши этих сведений мы можем предположить, как неприятельские военачальники будут действовать в том или ином положении. Мы знаем, что они предпримут, и знаем, что нам следует предпринять. Наши сведения о Брикстоне – первый наш козырь в этой игре, а второй наш козырь – это наш воздушный флот. На эти два козыря мы поставим все.

Кроме того к нашей выгоде говорит и то обстоятельство, что Карахан солдат, а не моряк. У первого Наполеона, было то же самое уязвимое место.

Для меня последние дан февраля, проведенные на Кубе были полны особого смысла и значения. Беспрерывно шли приготовления к величайшей битве эпохи. По ночам транспорты доставляли в Гавану бесчисленные подкрепления, которые направлялись в восточную часть острова и размещались в Сант-Яго и Сант-Фуето.

Острова Гаити, Доминика и Пуэрто-Рико были оставлены без внимания. Несмотря на то, что гарнизон этих островов был малочисленен, а оборонительные сооружение соответствовали требованиям современной техники, островам этим не было уделено внимания, так как было ясно, что Карахан не склонен развивать своего наступления в Вест-Индии. При желании он мог бы давно захватить эти острова, но не считал нужным распылять своего внимания.

Самой опасной для нас позицией Карахана являлся остров Ямайка, служивший в 1814 году англичанам для подготовки – нападения на Новый Орлеан. Ямайка угрожала Панамскому каналу и для Карибского моря имела примерно то же значение, что Гибралтар для Средиземного моря.

Целью американских операций являлся захват этого острова.

Сотни плантаций табака и сахарного тростника превратились в замаскированные аэродромы, на которых были спрятаны аэропланы, боевое снаряжение и припасы.

Верховное командование в этой операции было поручено генерал-майору Сенфорду.

Переброска флота и армий, заранее обсужденная объединенным штабом всех сил, началась 29 февраля. Со всех сторон – из Кей-Веста, Тампа, Пенсаколы, Гальвестона, Тампико и Вера-Круца вышли наши суда, направляясь к Юкатанскому полуострову.

На следующую ночь воздушный флот Соединенных Штатов, состоявший ныне из двухсот эскадр и 3600 воздушных боевых единиц, вылетел на острова Куба и Гаити.

Некоторое число аэропланов неслось в Гавану. Ночной перелет происходил на очень большой высоте и прежде чем наступил рассвет, воздушный флот достиг цели своего путешествия. В течение одной ночи все сахарные и табачные плантации были сожжены и превратились в аэродромы. Тысячи рабочих привели их в порядок и приготовили для приема воздушных эскадр. Тут же после того, как воздушные силы американцев снизились, место их стоянки было замаскировано.

Командующий воздушными силами, адмирал Рамзай смог в тот же день довести до сведения правительства, что весь воздушный флот благополучно прибыл на новое место стоянки, и что, по-видимому, операция эта осталась для противника незамеченной.

В ночь на 1 февраля группа быстроходных пароходов, под прикрытием ночной темноты, вышла, в плаванье и, обогнув мыс Кап-Антонио, прибыла под прикрытием береговой полосы на остров Пинос.

Американские минные истребители продолжали крейсировать в береговых водах, тщательно следят за тем, чтобы подводные лодки противника не помешали переброске. Минных истребителей поддерживали американские летчики, кружившиеся над островом. День 2 марта прошел спокойно. Неприятель не обнаружил американских сил.

После обеда американские транспорты под конвоем флота понеслись полным ходом к Северному берегу Ямайки.

Незадолго до наступления сумерек в путь пустилась вторая флотилия с транспортами, на которые было догружено большое количество солдат.

А в ночь на третье марта, за два часа до рассвета, американский воздушный флот поднялся в воздух с шестидесяти различных аэродромов и также взял курс на Ямайку. Часом ранге в том же направлении вылетели аэропланы, размещенные на Гаити.

Я, в сопровождении капитана Ресселя и Спида, поднялся на аэроплане „Чикаго Трибюн“ и последовал за нашими воздушными силами с тем, чтобы сопровождать их в первый воздушный бой.

Битва при Ямайке началась на рассвете в в ночь на 4 марта. Под прикрытием ураганного огня, развитого нашей судовой артиллерией и воздушными силами, наши десантные суда продвинулись к берегу, наметив себе целью два важных стратегических пункта на восточном и западном побережье острова. И Монтего-Бай и Анното-Бай соединялись железной дорогой с Кингстоном, и от успеха нашего продвижения зависело очень многое.

С высоты аэроплана, мы наблюдали за операциями нашего флота и видели, как наши суда, остановившись в двадцати пяти километрах от берега, открыли ураганный огнь по вышеназванным пунктам побережья.

Береговые сооружения красных, снабженные 7½, 15 и 20-сантиметровыми орудиями, были сметены нашим огнем. Однако высадка была затруднена тем, что вдоль всего побережья неприятель засел в песке с пулеметами и эти пулеметные гнезда сеяли смерть и разрушение, нанося нашим войскам большой урон.

На помощь нашим войскам пришли снизившееся аэропланы, в свою очередь подвергшие береговые позиции красных пулеметному обстрелу. Наши аэропланы, пролетая на высоте 150 метров, неслись со скоростью 250 километров в час, и во многих пунктах вынудили противника к молчанию.

Примерно то же самое происходило и в Монтего-Бае. В обоих пунктах нашим войскам удалось захватить железнодорожную линию. Отступающей противник продолжал несли большие потери, и наши летчики вносили в его ряды смятение.

В сумерках наши, превосходящие неприятеля, воздушные силы появились над пятью аэродромами красных, имевшимися на острове Ямайка, и сбросили большое количество бомб. Эта бомбардировка уничтожила неприятельские аэропланы. Склады боевых припасов взлетели на воздух, кое-где начался пожар. Некоторым красным летчикам удалась подняться на воздух, но они были сбиты нашими боевыми аэропланами.

Взяв курс на юг к Кингстону, мы заметили, что ряд аэродромов попал в руки наших отрядов – теперь на аэродромах красовались американские аэропланы. Адмирал Рамзай внес в авиационное делю важное новшество – он не только уничтожил неприятельские авиационные силы, но и перебросил на неприятельские аэродромы множество американских аэропланов, высадивших десант. Этот десант предназначался для охраны аэродромов.

– Вот там находится Кингстон, – воскликнул Блинк Рессель.

Над городом рвались снаряды, свидетельствовавшие о том, что береговые батареи еще не были приведены в негодность.

Пролетая над укрепленными позициями Порто-Рояля, наш флот подвергся ожесточенному обстрелу из зенитных орудий. Американские мощные аэропланы круто снизились и сбросили в стоявшие на рейде подводные лодки множество бомб.

Три подводных лодки быстро погрузились в воду. В плавучем доке стоял броненосный крейсер в котором мы опознали португальской крейсер „Васко де Гама“. Экипаж крейсера открыл огонь по нашим аэропланам и вынудил двух наших летчиков снизиться. Удачное попадание пробило броню крейсера ниже кильватерной лиши, и он стал медленно погружаться в воду.

К четырем часам дня город Кингстон превратился в груду дымящихся развалин. Лишь одиночные выстрелы свидетельствовали о том, что кое-где неприятель продолжает оказывать сопротивление.

Американские моряки заняли вокзал и вторглись в город.

Негритянский генерал Линкольн Уилберфорс, командовавший войсками неприятеля, был вынужден сдаться со всем своим штабом, а к вечеру в порт прибыли первые американские транспорты и приступили к выгрузке припасов и боевого снаряжения. Это была первая значительная победа американского оружия. Наш новый воздушный флот, получивший в этой операции свое боевое крещение, показал себя с самой лучшей стороны и явился в этом сражении решающей силой.

Впервые со времени начала войны звездное знамя снова взвилось там, где еще недавно развивалось радужное знамя Карахана. У красного Наполеона удалось вырвать свыше 12 тысяч километров территории.

Вскоре после того, как моряки вошли вы порт, Бинней снизил аппарат, и мы смогли присутствовать на импровизированном торжестве, состоявшемся на рыночной площади.

В своем сообщении я подробно описали восторг, охвативший присутствовавших, когда звездное американское знамя поднялось ввысь и взвилось на флагштоке.

Но меня ожидало разочарование. Цензура запретила мое сообщение, и капитан Рессель объяснишь мне, почему сообщение о первом одержанном успехе должно было быть скрыто от миллионов американцев, трепетно ожидавших вестей с фронта.

– Дело в том, что наш успех многим обязан тому, что мы действовали решительно и заставили красных врасплох. Они не предполагали, что мы решимся напасть на них. Особенно важным было для нас в самом начале нападения разрушить красные радиостанции на Ямайке. Я надеюсь, что наш замысел удался и что связь с главным расположением красных была прервана. Уилберфорс в последний раз сносился с главным штабом лишь утром и в первом своем донесении вряд ли мог сообщить что-нибудь о начавшемся нападении. Мы надеемся, что красному флоту ничего не известно о захвате нами Ямайки. В наших интересах, чтобы Карахан считал, что его войска все еще занимают остров Ямайку и оказывают нам сопротивление. Конечно, ужасно, что нам приходится скрывать сообщение об этой победе от наших соотечественников, но сперва нам следует добиться более ощутимых результатов.

– Где-то там вдали, – продолжал он, указывая на море, – погруженное во мрак, находятся наш флот и флот противника… Тщетно пытаются они нащупать друг друга и войти в соприкосновение. От их маневров может зависит исход войны. Мы взяли Ямайку, – теперь перед нами новая задача – мы должны удержать ее. Где-то на севере от Колона, находится красный флот, величайшая из существовавших на протяжении всей истории Армада. Она выступит против нас. Единственное, что нас отделяет от неприятельского флота, – это наши морские силы. От маневров флотов зависит все.

Впоследствии удалюсь установить, что надежды нашего командования на то, что неприятель ее успел сообщить верховному командованию о нашем стремительном нападении, были обоснованы.

Иероним Пик, черный военный корреспондент, находившийся на Ямайке, пишет на 221 странице своей книги следующее:

„Результат сражения и исход войны повисли на волоске.

Генерал Уилберфорс сообщил о высадке неприятельских войск в Монтого-Бае и Анното-Бае, но перевес американцев в воздухе были настолько велик, что к моменту развития наступления врага на Кингстон на острове Ямайка не отказалось ни одной радиостанции, которая уцелела бы под обстрелом противника. Генерал Уилберфорс попытался сообщить в ставку о происходящем, использовав радиостанции стоявших на рейде судов, но атмосфера была настолько забита радиоволнами противника и разрядами, что его донесения не достигли цели. Американцы потопили все находящиеся на рейде суда, и даже подводным лодкам не удалось укрыться от обстрела противника.

Наши воздушные силы смогли противостоять превосходящим силам противника лишь в течении двух часов. Один из аэропланов“, слегка поврежденный на рассвете, поднялся после обеда в воздух и попытался доставить в штаб донесение Уилберфорса о происходившем и требование о помощи. Этот аэроплан однако не вернулся к месту своего назначения. Был ли он сбит противником, или же потерпел аварию – осталось неизвестным.“ („Судьба Ямайки.“ Иеронима Пика. Изд. Кап и Гаррисон Смит, Нью-Йорк, цена 12,50 долларов.

На утро мы должны были снова пуститься в путь. Блинк Рессель возвратился в отель лишь поздно вечером, принеся с собою множество новостей о предстоящем походе американского флота на Ямайку. В эту ночь он воздал должное ямайскому рому.

На рассвете мы вылетели на юго-восток. При этом мы были свидетелями прибытия на остров новых воздушных аэропланов, летевших на высоте двух с половиной тысяч метров, и через час очутились над какой-то эскадрой.

Капитан Рессель опознал в судах боевые единицы второй атлантической эскадры нашего флота.

– Вот там виднеется „Калифорния“, – сказал он. – Это флагманское судно – Адмирал Баттлинт, – далее четыре дредноута, четыре крейсера, отряд истребителей, дивизион подводных лодок. И, наконец, позади эскадры плавучая авиационная база. Если вам понадобится пополнить запасы бензина, мы спустимся на нее. Я знаком с ее капитаном.

– Мои резервуары полны, – ответил Спид.

– Там виднеется „Ореон“, – продолжал свои объяснения Рессель. – Это флагманское судно всего нашего флота – на нем адмирал Кеннеди. Там в серой бронированной башне, находится мозг, решающий сегодня судьбу дяди Сэма.

Вместе с флотилией военных аэропланов, образовавших в небе журавлиный клин, мы летели на юго-восток. Стоял чудесный безоблачный день, и Карибское море, озаренное лучами солнца, блестело под ними ослепительной синевой. Вскоре после полудня на горизонте показались дымки, и наш авиационный отряд поднялся еще выше, не переменив направления.

– Должно быть, это третья наша эскадра под командой адмирала Кестера. Флагманский корабль – „Техас“. В состав эскадры входят линейные корабли: „Пенсильвания“, „Аризона“ и „Нью-Йорк“. За ними следует дивизион крейсеров, в состав которого входят: „Гальвестон“, „Чаттаноага“, „Денвер“. Эта эскадра, подкрепленная дивизионом истребителей и подводных лодок, составляет самостоятельную боевую единицу. К ней причислена и плавучая авиабаза „Джон Роджерс“, под командованием капитана Уатсона. Мы спустимся к ним и ознакомимся с тем, что произошло за последние часы.

Капитан Уатсон принял нас на капитанском мостике и, увидев его, я вспомнил о веселых часах, проведенных в его обществе в 1928 году в Вашингтоне. В те времена он командовала авиабазой в Анакостиа. Он не переменился – я увидел перед собою все тот же вздернутый нос, приветливые глаза, услышал все тот же радостный голос. Он сердечно пожал мне руку.

– Мы ожидаем, что бой начнется еще сегодня, – сказал он, – хотел бы я знать, где плавают посудины Карахана. Мы все время идем полным ходом и до сих пор не обнаружили присутствия его флота. Ни одна подводная лодка не попалась нам на пути. Мы думали, что встретим его эскадру, стационированную в Венесуэльском заливе, но и ее не оказалось.

Капитан Рессель и я сели за стол в обществе капитала Уатсона, тогда как Бинней разделил трапезу офицеров. Около часа мы покинули базу и полетели на юго-запад.

В три часа мы заметили на горизонте первую американскую эскадру – она взяла курс на юго-восток.

Капитан Рессель любезно сообщил мне, что эскадра эта плывет под флагом адмирала Аткинса и состоит из следующих линейных кораблей: „Западная Виргиния“, „Теннесси“, „Мэриленд“, „Колорадо“.

Перед дредноутами плыли четыре крейсера: „Соленое озеро“, „Честер“, „Чикаго“ и „Пенсакола“. На последнем развивался флаг контр-адмирала Бернса.