Текст книги "Дурман любви"
Автор книги: Флора Спир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Как и предполагал Люк, мужчины провели в конюшне всю ночь, выхаживая заболевшую гнедую кобылу. И Клари подозревала, что беда стряслась из-за крайней усталости Джека – ведь он всегда так ловко управлялся с любой работой!
Клари прибиралась в своей комнате, когда услышала возбужденный фальцет Люка и более спокойный, басистый голос Мозеса. Торопливо направившись к задней двери, она увидела, что Джек идет по двору в сопровождении обоих слуг. Она не сразу заметила кровь, проступившую на закатанном рукаве рубашки, однако мгновенно поняла, что произошла какая-то неприятность.
– Что такое? – спросила она. – Что случилось?
Мужчины замедлили шаг, поджидая, пока она спустится с веранды.
– Мистер Джек зачищал сбрую, а мы были в стойле с кобылой, – торопливо ответил Люк все тем же пронзительным от волнения голосом. – Нож сорвался, и мистер Джек поранил себе руку. Кровищи там было!
– Ничего страшного, – успокоительно произнес Джек. – Лошади больше испугались крови, чем я.
– Если ты поранился в конюшне, то это очень опасно, – сказала Клари. – Мозес, веди его на кухню. Я уже вскипятила котелок с водой. Нужно промыть рану. Люк, принеси побольше дров.
– Я вполне могу сделать это в своей комнате, – возразил Джек. – Солью себе из ковша в тазик. Или пойду к водокачке. Немного холодной воды и плотная повязка – вот и все, что мне надо.
– Я была совершенно права, Джек, – воскликнула Клари, крепко взяв его за левую руку и, не обращая никакого внимания на то, что он поморщился от боли, безжалостно поволокла к дверям кухни.
– В чем ты была права? – спросил он, тщетно пытаясь вырваться.
– В том, что ты сумасшедший. Или крайне легкомысленный человек. – Она втолкнула его внутрь. – Садись и положи руку на стол. Я должна осмотреть рану.
– Слушаю и повинуюсь, мадам, – смиренно произнес Джек, усаживаясь на табурет.
– Мисс Клари, я думал, что леди всегда падают в обморок при виде крови!
Появившийся на пороге с охапкой дров Люк с восхищением смотрел на Клари. Сложив поленья на пол, он принялся растапливать печь.
– Я в обморок не падаю. И твоя мать тоже. Когда разведешь огонь, Люк, сходи за водой. Вскипятим воду вот в этом котле.
Она разрезала рукав и стала вглядываться в глубокую рану.
– Здорово же ты рассек себе руку, – воскликнула она. – Мозес, подай мне таз, что лежит на той полке. Хорошо. Джек, сейчас мы сольем кровь в этот таз и очистим рану, а потом я промою ее горячей водой с мылом. Рубашку лучше снять.
– Мисс Клари правду говорит насчет того, что пораниться в конюшне очень опасно, – сказал Мозес. – Бывало, что от царапины человек лишался руки.
– Слава Богу, это не колотая рана, – с дрожью промолвила Клари. – Только бы не было столбняка!
– Ой, сколько крови стекает!
Люк, вытаращив глаза, смотрел на рану из-за плеча Клари.
– Очень хорошо. А теперь слушайте меня внимательно, ребята. – Клари, выпрямившись, жестко взглянула на обоих темнокожих. – Я кое-что смыслю в подобных вещах.
Когда-то, очень давно, мне довелось быть помощницей у доктора, и вы, мужчины, должны исполнять все мои распоряжения. Люк, тебе поручается следить за печкой. Необходимо, чтобы по крайней мере две кастрюли с водой стояли на огне. Мозес, где Сара?
– В нашем коттедже, наверное, – ответил Мозес. – Она не любит, чтобы ее беспокоили по воскресеньям.
– Ничего не поделаешь, придется побеспокоить. Она разумная женщина и все поймет правильно. Сходи за ней, Мозес. Скажи, что мне нужны большая иголка, катушка крепких ниток и чистая белая ткань для повязки. Поторопись, Мозес, с этим мешкать нельзя!
– Да, мисс Клари.
Мозес не стал спрашивать, зачем ей понадобились все эти вещи.
– Мисс Клари, – сказал Джек, – я знаю, что вы хотите помочь мне. Не хотелось бы выглядеть неженкой, но должен признаться, что вид крови меня слегка нервирует. Может, лучше просто переменить повязку, которую сделал Мозес? Кровь остановится сама собой, и вам не нужно будет зашивать рану.
– Это детский лепет, – отрезала Клари. – Речь идет о жизни и смерти. Мозес взял эту тряпку в конюшне, а это означает, что она кишит бациллами.
– Бациллами? – повторил он в изумлении. – Господи, что это такое?
– Бактерии, – ответила она. – Микробы. Их нельзя разглядеть невооруженным глазом, но именно они заносят инфекцию. Если бы у меня были антибиотики! Но у нас нет даже противостолбнячной сыворотки.
– Поразительно, – прошептал он, явно забавляясь важностью ее тона.
– Мы используем виски, – сообщила она. – Это понадобится и тебе, и мне. Ты выпьешь, чтобы справиться с болью, ведь это чертовски мучительная операция. А я буду промывать рану. Тоже процедура не из приятных, однако выбора у нас нет.
– А можно я выпью все? – спросил он. – Жалко переводить виски на рану… вполне хватит и воды.
– Перестань дурачиться, Джек! – вскричала она с гневом, который пришел на смену страху. – Я готова держать пари, что у вас в Англии эти идиотские шуточки считаются признаком хорошего тона. Вы всегда хорохоритесь перед сражением или поединком. Вот только для раненых это плохо кончается.
Он помолчал, прежде чем заговорить вновь, и за вызывающей веселостью его тона ей почудилась какая-то странная печаль.
– Мне не довелось участвовать в битвах, – сказал он. – Во время войны с Наполеоном я был еще слишком мал.
– Джек, будь же серьезным, – умоляюще произнесла она.
– Разве это поможет излечить рану или поставить заслон твоей инфекции? – осведомился он.
– Нет, не поможет, – призналась она. – Джек, я не хочу тебя обманывать. Меня тревожит твоя рана. В моем времени все было бы просто. Антибиотики плюс хороший уход и никаких проблем.
Усевшись напротив него, она положила руки на сосновую столешницу.
– Я знаю, ты сделаешь все, что в твоих силах, Клари. – Он накрыл ее пальцы ладонью здоровой руки. – Видишь, я тебе доверяю.
– Этого может оказаться недостаточно. Она старалась держать себя в руках. В ближайший час ей понадобится хладнокровие. Чувства могли только помешать. Она слишком хорошо знала, чем грозит подобная рана. Джек Мартин этого не заслуживал. Он должен быть крепким и сильным, чтобы работать в поле вместе с Мозесом и Люком. Он должен, как прежде, сидеть за обеденным столом красного дерева, чтобы ухаживать за ней и подливать ей в рюмку мадеры. И ему нужны две здоровые руки, чтобы обнять ее, когда придет час их любви – потому что этот час обязательно придет. Воспрепятствовать этому может только его смерть или ее возвращение в двадцатый век.
– Я понимаю твои опасения и разделяю их, – произнес Джек с нежной улыбкой, и Клари изумилась тому, как он читает ее мысли. – И безраздельно, без колебаний, вручаю себя в твои руки.
– Мне не приходилось самой зашивать рану, – вздохнула она, – но я много раз ассистировала доктору. Джек, хочу предупредить тебя еще вот о чем: кроме виски, у нас нет других анестезирующих средств, поэтому будет ужасно больно.
– Знаю. Я справлюсь с этим. Я терпел и не такую боль.
– Ну, тогда приступим.
На этой ферме одна Клари ясно сознавала реальную опасность, и никто, кроме нее, толком не представлял, как нужно бороться с инфекцией. Разумеется, о медицинском оборудовании и лекарствах двадцатого века приходилось только мечтать. Но она сделает все для спасения Джека, а потом будет молить Бога, чтобы он выздоровел. Она хотела подняться, но он задержал ее, крепко ухватив за руку, и голос его стал необыкновенно серьезным.
– Клари, позволь кое-что сказать тебе, пока Люк ходит за водой и пока Мозес не вернулся. Если дело завершится не так, как нам хотелось бы, ты найдешь связку бумаг в нижнем ящике комода, который стоит в моей комнате. Там находится свидетельство, что Мозес и его семья – свободные люди, а также подтверждение их имущественных прав. Ты прочтешь мое завещание и инструкции относительно фермы.
– Я все сделаю.
Она понимала, что возражать в этой ситуации нельзя. Им незачем было уверять друг друга, что все будет в полном порядке: они оба знали, к каким роковым последствиям может привести эта рана. И Клари, прижавшись губами к руке Джека, сжимавшей ее пальцы, еле слышно произнесла:
– Я рада, что встретилась с тобой, Джек Мартин.
– Если бы ты знала, как я этому рад! – отозвался он. Ну, когда же ты начнешь лечить мне руку?
– Я жду Сару…
В этот момент негритянка появилась на пороге со словами:
– Да я уже здесь, принесла вам иголку, нитки и чистую тряпицу… ох, мистер Джек, что же это вы с собой сделали?
Покачав головой, Сара бросила недовольный взгляд на тазик с кровью и окровавленные бинты, однако ничего не сказала по поводу беспорядка, воцарившегося на ее безупречно чистой кухне.
– Что мне надо делать, мисс Клари?
– Вдень в иголку нитку, сложенную вдвое, – распорядилась молодая женщина, – длиной в три раза больше этой раны. Положи иголку с ниткой и самый острый из твоих ножей в кипящую воду. И промой предплечье Джека горячей водой с мылом, пока я буду мыть руки.
Они быстро завершили все необходимые приготовления. Клари помыла руки невыносимо горячей водой и самым едким мылом из запасов Сары. Решив, что иголка с ниткой и нож прокипятились достаточно, она велела Мозесу налить Джеку два больших стакана виски.
– Если почувствуешь, что надо еще, скажи Мозесу, – предупредила она Джека. – А теперь, Сара, начинай лить виски на рану. Не торопись. Я не должна ни к чему притрагиваться, чтобы руки были стерильно чистыми.
Джек застонал, когда первые капли виски проникли в рану, но продолжал держать руку над тазиком.
– Ну, Джек, – сказала Клари, – положи руку на стол, на эту чистую тряпицу, которую принесла Сара. Мозес, обхвати его за плечи. Сара, крепко держи его за запястье, но не выше.
– Нет никакой необходимости держать меня, – промолвил Джек. – Я буду сидеть спокойно.
– Тебе это только кажется, – ответила она. – От боли ты можешь непроизвольно дернуться.
Вынув иголку с ниткой из воды, она стала накладывать швы – сжимая края раны, завязывала узелки и отрезала острым кухонным ножом каждый отрезок нитки. К счастью, порез был хоть и длинным – почти четыре дюйма! – но неглубоким. Крупные кровеносные сосуды не были задеты, и мышечная ткань не слишком пострадала. Клари старалась работать как можно быстрее и не поднимала глаз на Джека, чтобы не видеть его искаженного мукой лица. Он не проронил ни звука, но она чувствовала, как напряглось его тело. Пару раз он скрипнул зубами.
– Мисс Клари, зачем вы отрезаете нитку после каждого стежка? – спросил Люк, наблюдавший за ее действиями с величайшим интересом.
– Когда рана заживет, я вытащу каждый отрезок нитки вот за эти узелки, – ответила она, пытаясь объяснить как можно проще. – Это предотвратит дальнейшее распространение инфекции.
Она не добавила, что шов, возможно, и не придется вытаскивать – ведь Джек может умереть от заражения крови или потерять руку из-за гангрены.
Услышав стон Джека, она на секунду оторвалась от раны и взглянула на него с удивлением – до сих пор он переносил боль стоически.
– Хочешь еще виски? – спросила она.
– Пока нет, – сказал он. – Но, боюсь, мне надо будет заготовить новый бочонок для последующих хирургических манипуляций. Сейчас ты мучишь меня, накладывая шов, а потом будешь его вытаскивать?
– Сожалею, но с этим ничего нельзя поделать, – отозвалась она, подражая его небрежному и насмешливому тону. – Знаешь, Джек, если эта рана благополучно заживет, ты будешь так благодарен мне, что даже бровью не поведешь при второй операции.
– А разве я сейчас плохо держусь? – шепнул он.
– Сиди спокойно. Пара стежков, и все будет кончено.
Через несколько секунд она завязала последний узелок и отрезала нитку ножом.
– Надо бы еще раз продезинфицировать рану, а потом я наложу повязку. Люк, подай мне стакан виски.
– Слушаюсь, мэм.
Налив виски в стакан, Люк протянул его Клари. Она вымочила в нем тряпицу и тщательно протерла всю руку Джека от плеча до запястья.
– Сколько добра пропадает, – выдохнул он сквозь стиснутые зубы.
Она поняла, что силы его на исходе. Собственно, уже после первого стежка он должен был в голос кричать или потерять сознание от боли. Быстро перевязав рану полосками чистой белой ткани, она кивнула Мозесу и Люку.
– Ну, джентльмены, помогите мне препроводить нашего пациента в постель. Полагаю, операция прошла вполне успешно. Ох, Сара…
Клари только сейчас обратила внимание на замызганный стол и испуганно поглядела на кухарку. Та лишь махнула рукой.
– Ступайте-ка отсюда, мисс Клари. Я знаю, что вы хотите побыть с ним. А о кухне не беспокойтесь. Здоровье мистера Джека важнее.
Джек уверял, что может идти без посторонней помощи, но его заметно пошатывало, и Клари была признательна Мозесу с Люком, которые сопровождали больного, держась к нему вплотную. В спальне они раздели его, оставив только короткие кальсоны, и уложили в кровать. Он принял помощь безропотно. Клари заметила, как он побледнел и осунулся. Кожа у него стала влажной и холодной. Вскоре он провалился в тяжелую дремоту.
– Мы можем еще что-нибудь для него сделать? – спросил Мозес, с тревогой взглянув на Клари. – И для вас?
– Принесите кувшин с холодной водой, – сказала она, – и попросите у Сары еще одну тряпку. Возможно, у него начнется жар, и мне придется сбивать температуру.
– Давайте я этим займусь. Молодым незамужним дамам не следует ухаживать за мужчинами.
– Я ухаживала за больными в прошлой жизни. В этом нет ровным счетом ничего неприличного.
Она не стала говорить, что у нее был тогда муж, а просто похлопала Мозеса по руке: они оба хотели только одного – помочь Джеку.
– Я все сделаю как надо. А если вы понадобитесь, позову. Ты был очень хорошим ассистентом, Мозес. И ты тоже, Люк.
– Смогу я стать доктором, когда вырасту? – спросил мальчик. – Уверен, что смог бы зашить рану так, как вы это сделали.
– Мы обсудим это позже, – сказала она. – А пока тебе надо выучиться писать и читать.
Клари почти сразу забыла об этом разговоре, потому что Джек начал беспокойно метаться по постели. Лицо у него пылало, и она всю ночь обтирала ему влажной тряпкой лоб, а также грудь. Когда он попытался сорвать повязку, она села рядом с ним, взяла его правую руку в свои ладони и окликнула по имени. Но он явно ее не слышал, уйдя в свой мир горячечного бреда и лихорадочных воспоминаний.
– Филли, – бормотал он. – Не надо так говорить. Умер? Он не мог умереть. О нет, мой лучший друг не мог… я не позволю… проклятье! Нет, нет, нет!
– Джек! – вскрикнула Клари, испугавшись, что не удержит его.
Не позвать ли Мозеса? Джек был слишком силен для нее. Она почти лежала на его груди.
А он бился так, что оба они рисковали скатиться с кровати на пол.
– Джек, очнись! Это я, Клари.
– Клари?
Он смотрел на нее широко раскрытыми глазами, но явно не видел ее.
– Немыслимая история… невозможно поверить. Такие сладкие губы. Кожа как шелк. Я хочу тебя, Клари!
А через мгновение из груди его вырвался крик:
– Ты, гнусный подонок! Так бесчестно поступить с женщиной! За что? Я убью тебя! О Господи, как мне больно!
– Я знаю, Джек, я знаю, – бормотала она, обняв его, и он вдруг успокоился, припал лицом к ее груди. – Постарайся заснуть, милый.
Какое-то время он лежал спокойно, и Клари смогла перевести дух. Проведя рукой по его горячему лбу, она отвела назад спутавшиеся волосы.
– Как это подло, – сказал он внезапно.
У него начался озноб, и Клари накрыла его одеялом. Но он продолжал лязгать зубами, и она пошла к себе за вторым одеялом. Подойдя к двери, соединявшую их спальни, она вдруг заметила, что ключа нет – ей не приходило в голову проверять это раньше, настолько она была уверена, что дверь заперта.
Джек мог бы войти к ней в любую ночь. Страстно желая ее, он держал себя в руках. Она вспомнила, как он сказал, что не хочет торопить события – и поняла, что на первом месте для него стоят ее чувства, а не собственные интересы.
– Лучше бы ты пришел ко мне, – прошептала она, глядя на Джека, дрожавшего в своей постели. – Если ты умрешь, мы никогда не узнаем, какой могла бы быть наша любовь. Судя по вчерашнему, это превосходит всякое воображение.
Он вновь зашевелился и пробормотал что-то по поводу Филли – вероятно, у него были дела в Филадельфии? Клари поторопилась накрыть его своим одеялом. Постепенно озноб прекратился, и Джек вновь стал жаловаться, что ему жарко – тогда она сняла оба одеяла и стала освежать лицо влажной тряпкой.
Медленно тянулись ночные часы. Джек, наконец, заснул. Клари не сразу пошла спать, хотя изнемогала от усталости. Ей хотелось лечь рядом с ним, но она боялась потревожить его – прежде всего, ему нужен был полный покой. Перед тем, как провалиться в сон, Клари еще успела подумать, что готова пожертвовать всем, лишь бы Джек Мартин был здоров и счастлив.
Утром он проснулся бодрым и свежим, но был еще бледен – Клари подозревала, что он пытается скрыть, насколько ослаб. Выйдя из спальни с кувшином в руках, она столкнулась с Мозесом, который тоже нес кувшин – уже полный воды.
– Сара сейчас будет кормить вас завтраком на кухне, – сказал Мозес. – А я побуду с мистером Джеком. Сейчас ему нужна моя помощь. Есть такие вещи, которые при женщинах не делаются.
– Пожалуй, ты прав. Только пусть он не встает.
Ей следовало бы знать, что подобные приказы для Джека пустой звук. Когда она через час вошла в его комнату с чистыми бинтами для перевязки, он сидел на краю постели, пытаясь натянуть бриджи.
– Он меня не послушался, мисс Клари, – поспешно проговорил Мозес. – Велите ему лечь сами.
– Я не желаю бриться в кровати, – заявил Джек. – Извини, Мозес, но тут я обойдусь без тебя. Лучше помоги мне надеть сапоги…
– Немедленно в постель! Решительно двинувшись к нему, Клари толкнула его в грудь. Джек не пошевелился. И даже не поморщился.
– Нам нужно работать, – сказал он.
– Только не в поле, – отозвался Мозес. – Дождь льет как из ведра.
– Когда это я сидел дома из-за дождя? – возразил Джек.
– Сегодня у нас только маис, – не отступал Мозес, – ас этим может справиться один Люк. Послушайтесь мисс Клари и не выходите на улицу. Схватите воспаление легких, и нам опять придется вас вытаскивать с того света.
– Вот мудрые слова, – сказала Клари. – Тебе необходим надлежащий уход, и я требую, чтобы ты оставался дома. Будь же благоразумен! Посмотри, как хлещет.
Она махнула рукой в сторону окна.
– Ну, хорошо, так и быть, – сдался Джек, покосившись на Мозеса и Клари, явно сговорившихся не выпускать его за дверь. – Мне давно надо было заняться конторскими книгами, так что на сегодня дело у меня есть.
– Ты должен лежать в постели, – упрямо сказала Клари.
– Пусть уж сидит за книгами, – произнес Мозес примирительно, – это лучше, чем работать в поле или на конюшне. Он не вымокнет, а это самое главное.
– Как там наша кобыла? – спросил Джек.
– Пошла на поправку. Вы тоже выздоровеете, если будете слушаться мисс Клари. У больных лошадей хватает ума оставаться в деннике, и вам было бы не худо брать с них пример, мистер Джек, – сказал Мозес, направляясь к двери.
– Я желаю надеть сапоги! – властно произнес Джек.
– Ни за что! Тебе наверняка станет плохо, и мне придется их стаскивать. Есть у тебя какие-нибудь домашние туфли?
Осмотревшись, она обнаружила пару мягких шерстяных тапочек под великолепным филадельфийским комодом из блестящего красного дерева. В другое время она залюбовалась бы изумительной резьбой и точеными ножками, но сейчас мысли ее были заняты другим – Джека нужно было уберечь от сырости. Однако тапочки привлекли ее внимание, поскольку были украшены вышивкой – явно ручной работы. Красные, зеленые и золотистые нити сплетались в красивом узоре.
– Очень миленькие, – сказала Клари, натягивая их на ноги Джека, такие же изящные и белые, как и его руки. – Кто же так расшил их?
– Я их ценю за удобство.
Он встал, держась за резную спинку кровати.
– Осторожнее, – предупредила Клари. – Постарайся не делать резких движений. Если ты грохнешься в обморок, я позову Мозеса, и мы уложим тебя в постель. И уж тогда я не позволю тебе вставать до завтрашнего утра! В крайнем случае, придется тебя привязать.
– Мадам, я никогда не падаю в обморок. А теперь прошу простить меня, я собираюсь бриться. – Он направился к раковине. – Я же сказал, ты можешь идти, Клари.
– Тебе больше ничего не нужно?
Она колебалась – ей не хотелось оставлять его одного, ибо сильная боль и жар не могли пройти бесследно. Несомненно, Джек чувствовал себя гораздо хуже, чем желал показать.
– Мозес принес мне все, что требуется, – ответил он.
– Кликни меня, когда закончишь. Я сменю повязку, а потом помогу тебе надеть рубашку.
Он промолчал и принялся взбивать пену в небольшой миске, используя для этого щетку с утолщением на конце. Клари подумала, что у него нет сил даже разговаривать, поэтому он делает вид, что занят. Она ушла в свою комнату, оставив дверь приоткрытой, и стала бесцельно перекладывать свои вещи. Наконец он позвал ее.
Усадив его на постель, она сняла бинты. Края у раны были довольно красными, однако дальше воспаление не пошло. Клари воспряла духом: быть может, все и обойдется.
– Слава кентуккийскому виски, – пробормотала она.
– Ну? – нетерпеливо спросил Джек. – Заживет за неделю? К пятнице я должен быть здоров.
– Скажешь тоже, за неделю! – негодующе произнесла она, сурово посмотрев на него. – И чем так важна следующая пятница?
– В этот день я уеду.
– Уедешь? – изумленно переспросила она. – Куда же это?
– У меня дела на канале, – ответил он, – а также в Уилмингтоне и Филадельфии. Я буду отсутствовать примерно две недели.
– Так вот о чем ты говорил!
Она начала обматывть ему руку чистым бинтом.
– Что ты имеешь в виду? – осведомился он. – Кажется, я не обсуждал с тобой эту поездку.
– Прошлой ночью ты бредил в жару и несколько раз поминал Филли.
– Филли?
Он сильно вздрогнул и нахмурился. Затем лицо его прояснилось, и он расхохотался.
– Значит, в твоем времени так называли Филадельфию?
– А разве ты не знаешь? – Перестав бинтовать руку, она с тревогой посмотрела на него. – Почему же тогда это название вырвалось у тебя в бреду?
– Возможно, услышал от тебя, Клари.
– Возможно. Я вполне могла назвать так Филадельфию.
Он явно хотел уйти от этой темы, и они оба это понимали. В душе Клари недоумевала. Какая опасность могла исходить от этого фамильярного прозвища?
– Я хочу, чтобы ты сняла швы до моего отъезда, – попросил он.
– Пока ничего определенного сказать нельзя. Посмотрим, как рана будет заживать, – ответила она. – Джек, возьми меня с собой. Очень хочется посмотреть на Филадельфию вашего времени.
– Нет, это невозможно. Я поеду вдоль канала, а поселиться там негде. В городе я буду очень занят.
– Канал меня не интересует, – сказала она. – Но я с удовольствием побродила бы по Уилмингтону и Филадельфии. Это можно сделать и без тебя.
– Нет, нельзя. В нашем времени нельзя, Клари. У нас не принято, чтобы дамы из хорошего общества появлялись на улицах без сопровождения.
– Что же, я должна буду вечно торчать на этой ферме? – возмущенно воскликнула она. – Я никогда не была домоседкой и свободно разъезжала повсюду.
– О да. На той самой машине, что свалилась в канал.
– Это был несчастный случай. Я не собираюсь оставаться здесь, пока ты будешь развлекаться в городе.
– Придется, Клари. В летнюю пору воздух в Филадельфии очень нездоровый… можно подхватить желтую лихорадку или дизентерию. Нет, это слишком опасно для тебя.
Он заставил ее сесть рядом с собой, ухватив за руки. По лицу его скользнула гримаса боли, но он и не подумал отступить – прижал ее к своей обнаженной груди и коснулся губами щеки. От него пахло лавровишневой водой и домашним мылом. Мгновенно все чувства Клари пробудились, и ее неодолимо потянуло к нему – до той минуты, пока он не заговорил вновь.
– Во время поездки я должен быть уверен, что ты спокойно ждешь меня здесь.
– Много я встречала самодовольных типов, но в мужском шовинизме ты всех превзошел, – раздраженно бросила она, и у нее пропала всякая охота нежничать с ним. – Почему это я должна ждать тебя? И не где-нибудь, а именно на ферме! И почему я не могу поехать вместе с тобой?
– Я уже объяснил тебе, – улыбнулся он. – Скажи мне, Клари, что означают твои слова о «надлежащем уходе»? Звучит весьма заманчиво.
– В данном случае, я имела в виду только рану, – сказала она, мгновенно забыв обиду и простив ему допотопные взгляды на роль женщины.
– Это очень узкое определение. Хочешь, я кое-что добавлю? Здесь возникают очень интересные возможности…
– Да уж, могу себе представить. – Она провела ладонью по его свежевыбритой щеке. – Я никогда еще не встречала таких необычных людей, как ты. Порой ты просто приводишь меня в отчаяние. Вечно шутишь, когда нужно быть серьезным. Не желаешь ничего рассказывать о себе. А работаешь за двоих.
– Я жажду тебя так, как не смогли бы двое других мужчин, – сказал он.
– Но ты же ранен, – возразила она.
– Ну и что? Я вполне могу любить тебя и без левой руки, Клари.
– Ты так слаб…
– Когда ты рядом, я не чувствую слабости.
Он привлек ее к себе, и Клари ощутила силу его мышц. Обвив его шею руками, она приоткрыла рот в ожидании поцелуя.
– Однако, – сказал он вдруг, приподнявшись и слегка отстранив ее, – мне, возможно, стоит проявить благоразумие, дабы жизненные силы мои не истощились после недавней операции. Я верно излагаю суть надлежащего ухода?
– Да ты просто зубоскал!
Клари вскочила с кровати и подбоченилась, чтобы высказать ему все, что она о нем думает, но тут он схватил ее правую руку, поднес к губам и стал целовать ладонь, а затем все пальцы – один за другим. Она вновь растаяла, и от ее недавнего раздражения не осталось и следа.
– Если бы вы помогли надеть мне рубашку, мисс Клари, я думаю, что моя бедная искалеченная плоть этим бы пока удовлетворилась. – Он встал и, наклонившись к ней, быстро чмокнул в щеку. – Ты должна понять, дорогая, что в любой момент сюда могут заглянуть Мозес с Сарой или даже Люк, ведь все они полагают, будто я вот-вот отдам Богу Душу. И что они подумают… особенно Сара, которая наверняка явится с чаем и горячим бульоном, дабы подкрепить мои силы… что они скажут, если увидят тебя в объятиях человека, стоящего на пороге смерти? Они заподозрят, что ты воспользовалась слабостью больного, и их уважение к тебе значительно уменьшится. А я действительно болен, Клари, болен от любви к тебе, мечусь в жару и изнемогаю, не могу справиться с собой ни днем, ни ночью. – Если тебе легче от всех этих шуточек, продолжай в том же духе, – сказала Клари, протягивая ему висевшую на спинке кровати рубашку. – Сначала левый рукав… Джек, ты побледнел. Мне кажется, ты зря затеял все это дело с одевани Ем…
Вместо ответа он схватился за спинку кровати обеими руками. Его шатало, лицо стало белым как мел, а на лбу выступили крупные капли пота.
– Джек!
Отбросив рубашку, она подхватила раненого, закинув его правую руку себе на плечи.
– Не упрямься, прошу тебя. Видишь, я была права… Тебе надо лечь. Джек, пожалуйста, помоги мне!
– Я… стараюсь… как могу…
Но он был так слаб, что Клари с неимоверным трудом удалось уложить его. Она легла рядом с ним, прижавшись к его здоровому плечу.
– Просто голова закружилась, – пробормотал он. – Сейчас все пройдет, и я снова встану.
– Встанешь? – Она рывком села на постели. – Может, хватит ломать комедию и строить из себя супермена? Вот что я тебе скажу, Джек Мартин. Ты серьезно ранен, тебе это ясно? У тебя жар, тебя шатает от слабости. Поэтому ты будешь лежать, пока я не разрешу тебе вставать. – Сорвав с его ног тапочки, она гневно отшвырнула их в сторону. – Если бы ты сразу послушался меня, все было в порядке. А теперь мне надо взглянуть на твою руку.
– Зачем?
Глаза у него были закрыты, и темные ресницы выделялись на бледном, удивительно юном лице. Клари подавила желание прикоснуться губами к его рту, отвести со лба спутавшиеся волосы.
– А затем, что все эти прыжки до добра не доводят. Шов мог разойтись.
Убедившись, что этого не произошло, она вновь забинтовала руку и села, пристально глядя на Джека. Полежав несколько минут, он стал дышать гораздо ровнее, и пугающая бледность исчезла.
– Судя по суровому выражению твоего лица, ты собираешься прочесть мне мораль, – сказал он с усмешкой.
– Ты этого вполне заслуживаешь, – заявила она, отметая жестом все возражения. – Похоже, ты напрочь лишен здравого смысла, иначе понял бы, что в этом состоянии необходимо соблюдать постельный режим. Сегодня надо отлежаться, и тогда завтра я разрешу тебе встать.
– Какую награду я получу за послушание? – осведомился он.
– Ты выздоровеешь, – фыркнула она. – Разве это не большая награда?
Встав с кровати и повернувшись к нему спиной, она добавила:
– Разумеется, нельзя лежать весь день в бриджах. Расстегни их, и я помогу тебе раздеться. Но только не вздумай подниматься! Если ты опять грохнешься в обморок, я оставлю тебя лежать на полу, клянусь!
– Ты могла бы позвать Мозеса, – сказал он.
– У Мозеса полно дел, и он не может торчать весь день при человеке, у которого явно не хватает мозгов, – быстро парировала она.
– Ты мне не поможешь? – произнес он кротким и полным раскаяния тоном.
Клари повернулась, готовая к новым насмешкам и дурачествам, однако Джек и в самом деле безуспешно силился снять бриджи. Тогда она стянула с него штаны, стараясь не думать о том, как он великолепно сложен.
– Нижнее белье тоже снять? – спросил он с прежним смирением.
– Разумеется, если так тебе будет удобнее, – сказала она, не поднимая глаз от бриджей, которые сжимала в руках. – Ты не должен меня стесняться.
– Но ты же беспокоишься за меня, верно? Я могу потерять сознание и ушибиться. Иди ко мне, Клари.
И он протянул к ней правую руку.
– Нет, я лучше постою здесь, – сказала она, не двигаясь с места.
– В моем состоянии я не представляю для тебя никакой опасности, и ты легко со мной справишься, – улыбнулся он.
– Когда ты научишься быть серьезным? – спросила она, по-прежнему не глядя на него.
Сложив его бриджи, она положила их на тумбочку возле кровати.
– В субботу днем я был абсолютно серьезен, – возразил он.
Она услышала, как он ворочается на постели – видимо, хочет встать, чтобы привлечь ее к себе? Быстро взглянув на него, она обнаружила, что он всего лишь пытается поправить подушки.
– Дай-ка мне. – Тщательно взбив подушки, она положила их в изголовье постели. – Теперь тебе будет удобно. Ты можешь сесть.
Очевидно, он решил не снимать нижнее белье, и Клари была ему за это искренне признательна. Кто знает, как она повела бы себя при виде его обнаженного тела? И сейчас было очень заметно, как напрягся под кальсонами член. Едва лишь Джек вытянулся, опираясь спиной о подушки, она поспешно накрыла его одеялом, хотя и боялась увидеть привычную усмешку. Но он сохранял полную серьезность.
