Текст книги "Дурман любви"
Автор книги: Флора Спир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
ГЛАВА ШЕСТАЯ
– Вам не нужно приходить на кухню за завтраком, мисс Клари, – сказала Сара, на секунду оторвавшись от теста, которое она раскатывала по чисто выскобленному сосновому столу. – Я сама накрою для вас в столовой.
– Мне здесь больше нравится, – ответила Кларисса с улыбкой.
Сара назвала ее «Клари» – вероятно, Джек оповестил об этом всех своих слуг. Она чувствовала себя свежей, бодрой, почти заново рожденной, и мрачное прошлое словно испарилось вместе с прежним именем. Кухонные стены сверкали белизной, желтые занавески радовали глаз. На подоконнике стоял горшок с зеленым луком, а рядом остывал персиковый пирог, только что вытащенный из печи.
– Как красиво выглядит ваша кухня в солнечных лучах.
– Скоро от солнца станет жарко, – заметила Сара, ловко нарезая кружочки будущего печенья и раскладывая их на противне. – Мужчины отправились на работу с утра пораньше, пока еще прохладно. Скоро они вернутся, голодные как волки.
Поставив противень с печеньем на кирпичные подставки в печи, Сара стала нарезать тонкими ломтиками бекон.
– Разрешите мне помочь вам.
Клари огляделась, пытаясь понять, что могла бы сделать, а затем шагнула к столу, но Сара преградила ей путь, с раздражением воткнув нож в столешницу.
– На кухне распоряжаюсь только я, – заявила она, вызывающе подбоченившись. – И чужаков я сюда не допущу. Никто не будет мне указывать, как готовить.
Клари расхохоталась. Приступ смеха был таким сильным, что на глазах у нее выступили слезы, и ей пришлось сесть на деревянный табурет, стоявший у стола. Сара смотрела на молодую женщину с недоумением.
– Что это на вас нашло? – осведомилась она.
– Сама не знаю, – призналась Клари, вытирая глаза. – Возможно, это просто запоздалая истерика. Разве вам не сказали, что мистер Мартин вытащил меня вчера из канала?
– Да, говорили. Но это не дает вам права хозяйничать на моей кухне.
– У меня такого и в мыслях не было. Я надеялась, что смогу принести какую-то пользу. Быть может, вы научите меня, как здесь управляться. Подобной кухни я еще не видела. Впрочем, и в прежние времена я готовила ужасно.
– Ужасно готовили? Почему? Разве ваша матушка не занималась вашим воспитанием? Любая девушка должна уметь готовить.
– Похоже, в моем образовании имеются серьезные пробелы. Я всегда плохо справлялась с женскими обязанностями.
«И на кухне, и в постели», – вертелось у нее на языке, но вслух она произнесла другое:
– Видите ли, Сара, у меня здесь нет ни семьи, ни друзей, ни дома. Поэтому мистер Мартин пригласил меня к себе, чтобы я пожила здесь некоторое время. Однако на Эфонарм все работают, и я подумала, что не должна сидеть сложа руки. Быть может, – я смогу оказаться полезной.
– Оказаться полезной? – повторила Сара, вытаращив глаза. – Разве вы не из девушек мадам Розы?
– Никоим образом, – воскликнула Клари, почти задохнувшись от возмущения. – Я только понаслышке знаю о том, как эти дамы зарабатывают себе на жизнь.
– Тем лучше, – сказала Сара, вытащив нож из столешницы и вновь принимаясь за бекон. – Дэнси говорил мне, что вы не проявили большого интереса к этому заведению.
– Вы знакомы с Дэнси? – удивленно спросила Клари. – Но еще больше поразил ее ответ Сары. – Дэнси – брат Мозеса. К работе на ферме он не годится. Ему не хотелось жить нахлебником, и мистер Джек попросил мадам Розу пристроить его у себя. Это недалеко отсюда, поэтому мы время от времени навещаем Дэнси, и он тоже к нам приходит. Правда, мне не по нраву его работа… лучше бы он нашел что-нибудь другое.
– Мадам Роза сказала, что Дэнси ее партнер по бизнесу, – вставила Клари.
– Вы хотите принести какую-то пользу? Тогда нечего попусту трепать языком. Возьмите эту тряпку и протрите обеденный стол. Затем нужно накрыть его до прихода оголодавших мужиков. Тарелки в буфете в углу, ложки и вилки в нижнем ящике.
Выложив ломтики бекона на черную чугунную сковородку, Сара поставила ее на печь, в которой ярко полыхали деревянные поленья. Чайник с кофе она водрузила на низенькую приступку, чтобы сохранить его горячим до конца завтрака.
А Клари занялась посудой. За работой обе женщины продолжили разговор. У Клари создалось впечатление, что Сара истосковалась по женскому обществу. Похоже, ее совершенно не волновало, что собеседницей оказалась посторонняя и, вдобавок ко всему, белая женщина.
– Мадам Роза сделала Дэнси своим партнером после того, как он спас ей жизнь и уберег от разорения, – рассказывала Сара. – Эти землекопы с канала жить не могут без пива и виски, а спиртное можно купить только у мадам Розы. Однажды вечером началась потасовка. Пьяные парни стали ломать мебель и чуть дом не снесли, а один из них приставил нож к горлу мадам Розы. Но тут подоспел Дэнси и огрел его лопатой по голове. Потом он вышвырнул всех драчунов за дверь, помог мадам Розе прибраться и до утра сторожил вход, так что она смогла отоспаться.
– Значит, мадам Роза сделала Дэнси своим партнером в знак благодарности? – спросила Клари, которая выслушала эту историю с широко раскрытыми от изумления глазами.
– Она называет его своими партнером. А уж как они договорились, я не знаю. По закону черным не полагается владеть имуществом, и, наверное, мистер Джек внес в бумаги свое имя… однако Дэнси все свои деньги исправно получает. Нужно отдать должное мадам Розе она ведет дела с Дэнси по-честному.
– Мне она тоже показалась честной женщиной, – кивнула Клари. – Но при этом ужасно жесткой и решительной. Возможно, без этого в ее бизнесе не обойдешься.
– Ей надо бросить этот бизнес, пока ее не прикончили. Или в тюрьму не посадили, – сказала Сара, переворачивая ломтики бекона вилкой на длинной ручке. – Несите на стол масло и джем, мисс Клари. Вот этот, малиновый. Мистер Джек любит намазывать его на печенье.
– Сара, – нерешительно начала Клари, взяв в руки горшочек с джемом и пристально глядя на негритянку, – мадам Роза сказала, что Дэнси недавно выкуплен из рабства.
– Так оно и есть, – ответила Сара, отбивая колотушкой куски мяса и выкладывая их на второй противень.
– Я не хочу вас обидеть, – сказала Клари, – но не могу не спросить: вы рабыня? И Мозес с Люком тоже?
– Мы были рабами.
– А теперь нет?
– Нет, потому что мистер Джек купил нас.
– Купил вас? – повторила Клари, плюхаясь на ближайший табурет. – Значит, он пришел на рынок и купил живых людей?
– Так было всегда. Многие и не считают черных людьми.
Клари прикусила язык. Ей хотелось задать еще много вопросов, но она вспомнила, что в начале девятнадцатого века рабство было в порядке вещей. И даже такой просвещенный, благородный человек, как Джек Мартин, не считал зазорным иметь рабов. И ему в голову не приходило, как это ужасно.
– Сара, вы не расскажете мне об этом? Как вас купили и каким образом вы получили свободу?
– Это произошло пять лет назад. Мистер Джек приехал в Каролину, чтобы присмотреть себе крепких работников. Здесь никто не стал бы работать на ферме, потому что землекопам платят гораздо больше. Сначала на продажу выставили Дэнси. Вы его видели. Он рослый и на вид очень сильный. Но у него голова кружится на солнце, поэтому в поле он работать не может. А мистер Джек этого не знал. Торговец же, даже если и знал, никому говорить не собирался. Вот так мистер Джек купил Дэнси. Потом на помост вывели Мозеса.
– Одного Мозеса? – с ужасом спросила Клари. – Вас продавали раздельно? Я читала о подобных вещах. Господи, какая мука для вас!
– Люк был тогда совсем маленький и стал плакать в голос… боялся, что никогда больше не увидит своего папку, – продолжала Сара прежним ровным тоном, как если бы речь шла о самой обыденной житейской истории. – Мистер Джек заметил это и подошел к нам узнать, в чем дело и не обидел ли нас кто. Когда мы ему сказали, что нас четверо, он задал мне только один вопрос: «Сара, ты умеешь готовить и убирать дом?» Я ему сказала: «Лучшей кухарки, чем я, вам не сыскать». Тогда он купил нас всех и привез сюда. И уже во время поездки обращался с нами очень хорошо.
– Когда же вы получили свободу? – спросила Клари, потрясенная услышанным.
– Як этому и подхожу. Ага, печенье готово. Пальцы берегите, противень горячий. Накройте это блюдо салфеткой и выкладывайте печенье. Потом налейте молока в синий кувшин. Так вот, когда мы оказались на ферме, мистер Джек нам все показал и отдал те два коттеджа, что стоят на склоне холма. Потом мы заключили с ним нечто вроде сделки. Он объяснил, что ферма очень запущенная и придется много поработать, чтобы привести ее в порядок. Он сказал, что рабу на все наплевать, а свободный человек трудится для себя – поэтому он хочет освободить нас и предоставить участок земли. Взамен мужчины должны будут работать в поле и ухаживать за скотиной, а я – заниматься стряпней и уборкой. Каждый год после уборки урожая мы все будем получать свою долю наличными.
– Он ведь не обязан был этого делать, правда?
Клари мысленно подивилась прогрессивным воззрениям Джека Мартина. В его эпоху подобное великодушие по отношению к рабам было вещью неслыханной.
– Нет, он не обязан был так поступать, – согласилась Сара. – Вскоре выяснилось, что Дэнси болеет от работы на солнце, и мистер Джек подыскал ему место в заведении мадам Розы, где можно почти не выходить на улицу. Мистер Джек часто бывает в Богемия-вилидж и присматривает за Дэнси. На вид наш Дэнси сильный и крепкий, а на самом деле голова у него слабая. Зато сильнее моего Мозеса нет никого! – с широкой улыбкой воскликнула Сара в тот самый момент, когда Мозес открыл дверь на кухню.
– Может, я и сильный, – вскричал он с хохотом, – но почти подыхаю от голода. Шутка ли, мы за утро сделали дневную работу!
Вслед за Мозесом появился Люк, а еще через минуту вошел Джек и снял шляпу, едва ступив за порог. Все трое мужчин были одеты совершенно одинаково – комбинезон из грубой ткани, голубая ковбойка, высокие сапоги.
– Вы умылись? – спросила Сара. – За мой стол никто не сядет с грязными руками. Люк, покажи руки. И ты тоже, Мозес.
– А на мои не хочешь взглянуть? – с улыбкой осведомился Джек и, подобно Мозесу с Люком, сунул ладони под нос кухарке.
– Да уж вы-то наверняка умылись, – одобрительно хмыкнула Сара. – Можно завтракать. Уже почти все готово.
Джек покосился на Клари. В глазах его угадывался вопрос. Она знала, что он думает о вчерашнем поцелуе, поскольку сама постоянно об этом вспоминала. Но смотрела она теперь на Джека Мартина совершенно иными глазами. Какую бы тайну он ни скрывал, у него было великодушное сердце, и он был способен на сострадание. Это проявилось по отношению к несчастным рабам. И по отношению к ней самой. Возможно, он обладал особым даром – помогать людям, попавшим в беду. И она ответила на его взгляд ослепительной улыбкой. Ей показалось, что он вздохнул с облегчением.
– С незапамятных времен, – шутливо обратился он к Саре, – кухарки правят на кухне железной рукой.
– Руки, может, и железные, но всегда мытые, – ответила Сара, разбивая над сковородкой с беконом одно яйцо за другим. И, быстро взглянув на Клари, добавила:
– А порой кухарки заводят учениц. Мисс Клари, переверните мясо, не то оно подгорит. У меня ведь только две руки. И не забудьте разлить кофе.
Они позавтракали все вместе, сидя за кухонным столом. Ничто не разделяло хозяина и работников, слишком занятых, чтобы думать о социальных условностях. Расовых предубеждений также не было и в помине: хотя Клари знала, что белые плантаторы того времени никогда не садились за один стол с черными слугами, Джек Мартин, очевидно, не желал считаться с подобными предрассудками.
– Ну, управитесь вы с персиками к послезавтрему? – спросила Сара.
– Нужно еще полных три дня, чтобы собрать все ранние сорта, – ответил Мозес. – А уж потом можно будет работать только до обеда… поздних сортов у нас поменьше. Может, выйдешь вместе с нами, Сара?
– Как только приберусь на кухне.
– Слушайте, – вмешалась в разговор Клари, – если все здесь будут собирать в саду персики, то и я хочу в этом участвовать.
– Это тяжелая работа, – остерегла ее Сара.
– Если вам четверым она под силу, то и я справлюсь, – упрямо сказала она.
– Вам нужна шляпа с широкими полями, – произнес Джек.
Он смотрел на нее очень пристально, но оспаривать ее предложение не стал.
– И рабочая одежда, – добавила Клари. – Сара, в доме не найдется какого-нибудь комбинезона? Или любых старых штанов? Главное, чтобы можно было свободно двигаться. В этой юбке повернуться нельзя.
– Нет, – твердо заявил Джек, которого явно возмутило намерения Клари облачиться в мужскую одежду.
– Да, – произнесла она, вздернув подбородок и стараясь придать лицу самое решительное выражение. – Было время, Джек, когда я почти не вылезала из джинсов.
– Неужели? – осведомился он, чувствуя, какое значение вкладывает она в свои слова и сдаваясь под ее напором. – Ну, так и быть. Если вы привыкли к подобной одежде, я не хочу вам препятствовать. Сара, подыщи ей что-нибудь. Посмотрим, сколько она продержится.
Клари продержалась гораздо дольше, чем полагали обитатели фермы. В потертом комбинезоне, из которого вырос Люк, в сапогах, завалявшихся на чердаке со времен приезда сюда Джека, в рубашке с закатанными рукавами и в толстых шерстяных носках, поддетых под слишком большие для нее сапоги, она проработала почти весь день, ни на шаг не отставая от Джека. На обед Сара принесла холодного мяса, и они поели, усевшись прямо под персиковыми деревьями.
– Что вы будете делать с этими персиками? – спросила она вечером, когда они с Джеком поставили еще одну корзину в повозку. – Нам не удастся их съесть, и они сгниют.
– Мы с Мозесом пару раз съездим в Богемия-вилидж, – ответил он. – Там есть лодочники, которые везут продукты на продажу в Балтимор. Они с радостью купят у нас свежие персики.
– Значит, вы сбываете лишние персики посредникам?
– Пока без них не обойтись. Но когда откроется канал, – сказал Джек, и глаза у него загорелись, – все будет иначе. Мы с Сэмом Маккензи договорились приобрести собственную лодку. Тогда можно будет по-настоящему торговать урожаем с Эфон-Фарм в Богемиявилидж. Как только канал станет судоходным на всем протяжении, мы сможем добраться до реки Делавэр, а по ней – до Филадельфии. Весь путь займет всего три-четыре дня.
– И вы с Сэмом превратитесь в персиковых баронов! – промолвила Клари шутливо. – И будете грести деньги лопатой!
Джек рассмеялся. В распахнутом вороте его синей рубахи виднелась сильная шея. Шляпу он снял, чтобы обтереть вспотевший лоб, и клонившееся к закату солнце золотило его темные волосы. Внезапно решившись, она быстро произнесла:
– Держу пари, что в Англии вы никогда не занимались сбором персиков.
Клари не знала, как встретит он этот выпад. Быть может, притворится, что не расслышал, быть может, резко оборвет, напомнив, что она обещала не приставать с вопросами о его загадочном прошлом. Или же со смехом предложит собрать еще немного персиков.
К ее удивлению, он ответил прямо и просто, пристально глядя ей в глаза:
– В Англии я ничего и никогда не собирал. Я вообще не делал ничего полезного.
Надев свою соломенную плантаторскую шляпу, он поставил ровнее накренившую корзину, из которой едва не просыпались персики, а затем устремил взор вдаль – на свои земли, освещенные косыми лучами заходящего солнца, на голубые воды реки, видневшейся за деревьями. Лицо его приняло выражение сосредоточенной задумчивости.
– Я очень многому научился за те несколько лет, что провел здесь, – сказал он. – Мне нравится Америка. Здесь чувствуешь себя свободным, как птица. Все эти бескрайние земли принадлежат мне, и каждый может взять столько, сколько способен обработать. Это чудесный край. Труд здесь приносит радость.
Клари поняла, что он говорит серьезно и нисколько не сердится на нее.
– Вы стали американцем, – ласково промолвила она.
– Возможно, хотя это произошло помимо моей воли, – признался он и с усмешкой нахлобучил ей поглубже на лоб соломенную шляпу с широкими полями. – Не забывайте про солнце. У вас нос обгорел. Вернемся к работе, Клари. Нужно использовать эти погожие дни.
– Мы могли бы есть на кухне, – предложила Клари. – Сара работает в саду и готовит пищу… нельзя же требовать от нее, чтобы она еще и накрывала на стол.
– Только не вздумайте повторить это при ней, – сказал Джек. – Вы ее очень обидите. У Сары имеются свои твердые понятия о приличии. Она с трудом сносит даже то, что мы во время сбора урожая завтракаем на кухне. Поверьте мне, Клари, ведь я знаю ее гораздо лучше, чем вы.
– Хорошо. Здесь вы хозяин.
– Вот и не забывайте об этом. Рассмеявшись, Клари отправилась в свою спальню. Джек весь день пребывал в прекрасном настроении, а к вечеру разошелся настолько, что в глазах у него стали плясать чертики. От его шуток Сара фыркала, а Люк заливался звонким юношеским смехом. Клари чувствовала, что они всегда так работают – весело и без видимых усилий. Похоже, им было хорошо вместе, и она удивлялась, что ее так легко приняли в этот дружный круг. Руки и плечи у нее болели, нос облупился, комбинезон и рубаха пропылились – и ей не терпелось облиться прохладной водой в кабинке для душа возле кухни. И при этом она давно не ощущала себя такой счастливой.
Раздевшись, она аккуратно сложила свои вещи на стуле: они еще понадобятся ей завтра, когда сбор урожая продолжится. Облачившись в халат, она взяла полотенце и с сомнением понюхала мыло, уложенное мадам Розой в специальную коробку. От мыла пахло розами, и Клари подумала, что после тяжелой работы в саду им вряд ли отмоешься. Сара вручила ей кусок домашнего мыла – это было именно то, что надо.
Натаскав в кабинку воды, она повесила полотенце с халатом на крючки у входа и стала намыливаться. Кабинка для душа представляла собой кирпичную пристройку к кухонной стене. Земля была засыпана мелким гравием, крыша отсутствовала. Кирпичи кабинки и кухонной стены отличались по цвету, и Клари подумала, что душ был оборудован позднее – вероятно, после приезда Джека на ферму. Хотя двери здесь не было, Клари чувствовала себя в полной безопасности – висевшие у входа полотенце и халат ясно показывали, что кабинка занята.
Даже холодная вода не раздражала Клари, хотя она привыкла пользоваться горячей. Вылив на себя последний ковш, она наощупь потянулась за полотенцем, поскольку мокрые пряди упали ей на глаза. Внезапно полотенце оказалось у нее в руках.
– Когда вытретесь, я подам вам халат, – послышался голос Джека.
– Вам здесь нечего делать, – воскликнула она.
– Мадам, я просто проходил мимо.
Она быстро вытерлась, а затем обернула полотенцем голову. Когда же протянула руку за халатом, Джек подал его ей.
– Уходите отсюда, – приказала она. – И не приближайтесь, пока я не выйду.
– Разве я плохо вам прислуживаю?
Судя по голосу, он улыбался.
– Мне не нужно прислуживать. Я и без вас могу принять душ, а потом одеться. Уходите!
Ответа не последовало, и она решила, что он подчинился. Плотно стянув халат поясом и подняв воротник, она двинулась к выходу. Подол ей пришлось приподнять, чтобы не замочить. Джек поджидал ее, положив руку на кирпичную стену кабинки.
– Полагаю, теперь вы чувствуете себя гораздо лучше, – сказал он.
Его серые глаза смеялись.
– Да, намного лучше, – ответила она, безуспешно пытаясь проскользнуть мимо него.
Его рослая фигура загораживала дверной проем.
– Благодарю вас за помощь, К лари. Вы хорошо потрудились сегодня.
– Но я же всех шокировала мужской одеждой…
– Вам действительно приходилось часто носить ее в другие времена?
– Почти каждый день.
– Должно быть, в подобном наряде, вы сводили с ума всех мужчин.
Сняв руку со стены, он прикоснулся пальцем к ее подбородку. Губы у него увлажнились, и она поняла, что он сейчас поцелует ее. Задохнувшись, она резко отступила назад, и его рука упала.
– Вам не надо меня бояться, Клари. Я не причиню вам никакого вреда.
– Вы это только говорите. Если хотите это доказать, позвольте мне пройти.
Он посторонился, пропуская ее. Она вышла из тени, отбрасываемой стеной, под лучи заходящего солнца. Джек двинулся следом.
– Хотя мужская одежда придает какое-то особое очарование прелестной женщине, я все же предпочел бы видеть вас во всем блеске вашей красоты, – негромко произнес он.
Только тут Клари сообразила, что на солнце ее тонкий халатик просвечивает. К тому же, она по-прежнему держала подол приподнятым. Разумеется, ей не раз доводилось бывать на пляже, где она щеголяла куда более в откровенных купальниках – да и сам Джек вытащил ее из канала, можно сказать, полуголой. Тем не менее, сейчас она чувствовала себя так, словно ее раздевают взглядом. Это был просто неприлично. Разжав пальцы, она отпустила подол халата и быстрым шагом, не оглядываясь, направилась к дому. В конце концов, ей было совершенно все равно, смотрит он ей вслед или нет.
– Невыносимый человек! – произнесла она сквозь зубы, закрыв за собой спасительную дверь спальни, и стала вытирать мокрые волосы с таким остервенением, что едва не вскрикнула от боли. – Глазки мне строит, намеки делает… Кем, черт возьми, он себя считает? Ой, нет! Не сердитесь, мадам Роза, простите меня, мистер Джек Мартин, я хотела сказать совсем другое. Кем, во имя неба, он себя считает, коли смеет обращаться с леди таким неподобающим образом?
Тут она прыснула со смеха, а потом стала хохотать – и ничего не могла с собой поделать. Нужно все-таки решить, кто она такая: независимая и бойкая на язык женщина конца двадцатого века или скромная благовоспитанная леди начала девятнадцатого? Далее, если не кривить душой, нужно было признать, что нескрываемый интерес Джека Мартина льстит ей. Конечно, она лучше чем кто бы то ни было знала, что ни одному мужчине верить нельзя, но сердце подсказывало ей, что он ее не обманывает – он не причинит ей вреда, если она сама того не захочет.
На ужин Сара подала жареную ветчину, помидоры с зеленью, маисовые хлебцы с персиковым джемом, а на десерт – сладкий компот. Джек был великолепен: много шутил, смеялся и лишь слегка флиртовал. Клари так наслаждалась его обществом, что была даже несколько разочарована, когда он предложил лечь спать пораньше. Потом она рассердилась на себя – ведь она сама ясно дала понять, что не желает никаких особых отношений с ним, и он свято исполнял свое обещание. С какой стати ей обижаться, если сегодня не будет вечерней прогулки в саду с бокалом мадеры в руке? Он даже не заикнулся о вине, а просто проводил ее до дверей спальни, чтобы пожелать доброй ночи.
Она безумно устала, но заснуть никак не могла – лежала с закрытыми глазами, и перед ее умственным взором проносились события прошедшего дня. Это походило на кинофильм: она вновь слышала рассказ Сары о рабстве и освобождении, видела улыбку Джека, вспоминала его непринужденные манеры, его доброе отношение к слугам и к ней самой. Кем был этот странный англичанин? Он купил рабов, чтобы тут же даровать им свободу, он вытащил из канала полузадохнувшуюся, обезумевшую от муки женщину и пригласил ее к себе, а затем стал откровенно ухаживать за ней, всячески показывая, что она красива и желанна, но при этом не сделал ни малейшей попытки силой добиться своего, хотя она оказалась в полной его власти.
На посыпанной гравием аллее перед входом послышался, как и прошлой ночью, звук шагов. Клари немедленно вылезла из постели и, бесшумно ступая по полу босыми ногами, подошла к открытому окну. Возле веранды стоял Джек – закинув голову и любуясь звездами. В пальцах у него был зажат какой-то предмет, и когда он поднес руку ко рту, Клари поняла, что это трубка. Струйка табачного дыма потянулась вверх.
– Я обязана предупредить его об опасности курения, ведь он не знает достижений медицины двадцатого века, – пробормотала она.
И занесла было ногу на подоконник, но вовремя спохватилась.
Кларисса Каммингс, ты что же это делаешь? Хочешь воспользоваться предлогом, чтобы постоять рядом с ним, любуясь звездами и дожидаясь, пока он поцелует тебя? А потом ты заявишь, что тебе это неприятно и потребуешь, чтобы он к тебе не прикасался. Но он знает… и ты сама знаешь, как тебе хочется, чтобы обнял тебя и повторил, что не причинит тебе никакого вреда. Тебе известно по горькому опыту, что мужчинам доверять нельзя – даже такому, как этот Джек Мартин.
Она снова улеглась в постель и застыла, прислушиваясь к малейшему шороху. Только когда под шагами Джека заскрипел дощатый пол веранды, она закрыла глаза и заставила себя дышать ровно, словно он мог увидеть ее сквозь стену спальни и закрытую на засов дверь. И долго не засыпала даже после того, как Джек вошел в свою комнату и все в доме стихло.
На следующий день они вновь собирали персики и завершили свои труды лишь с наступлением темноты, затем поужинали и рано разошлись спать. Четвертый день пребывания Клари на Эфон-Фарм несколько отличался от предыдущих: женщины, освобожденные от работы в саду, занялись сортировкой собранных персиков, откладывая в сторону самые зрелые и укладывая в корзины те, что были потверже и предназначались на продажу в Богемия-вилидж. В полдень Джек с Люком, доверху нагрузив повозку, отправились в деревню и вернулись поздно вечером.
Мозес, управившись со скотиной и другими делами по хозяйству, пошел в сад, чтобы набрать персиков для себя. А Сара с Клари приготовили персиковый джем в огромном старом котле. Покончив с джемом, они занялись изготовлением наливки – это был еще один способ переработки урожая фруктов. У Джека стоял в кладовке бочонок отличного кентуккийского виски. Открыв его на кухне, женщины сварили сахарный сироп. Сняв с персиков кожицу и удалив косточки, они уложили плоды в глиняные горшки вместе с гвоздикой и корицей, а затем залили их сиропом из виски.
– Настоящий бурбон получается, – сказала Клари, опустив палец в горшок и слизав сладкие капли. – Правда, ему еще надо перебродить.
– Подождите до Рождества, – хмыкнула Сара. – Персиковый сок с виски и пряностями – нет ничего слаще! У меня уже сейчас слюнки текут.
– Не знаю, буду ли я здесь на Рождество. Они убрали со стола, закрыли горшки и унесли их в кладовку. Только после этого Сара спросила:
– А куда же вы денетесь?
– Не знаю. Даже если я вернусь к себе, дома у меня все равно нет.
– Так оставайтесь здесь. Такого хорошего места вы нигде больше не найдете. К тому же, – добавила Сара, протянув Клари несколько маисовых початков, – я из вас сделаю отменную повариху. Вы мне так здорово помогаете, что не хотелось бы вас потерять. Ну, ступайте за дверь с этими початками, а не то вы мне всю кухню замусорите. Тщательно снимите шелуху, а затем возвращайтесь сюда. Зерна нужно сложить в эту большую миску, а я пока протоплю печь.
Клари казалось, что на ферме все поспевает одновременно, но у Джека с Мозесом было на сей счет другое мнение – оба работали методично и спокойно. За персиками последовали маис, пшеница, бобы, ранние яблоки и даже помидоры – по словам Сары, их выращивали немногие, поскольку считалось, что свежими помидорами можно отравиться.
– Черные в этом лучше разбираются, пояснила негритянка Клари. – Никакого вреда от помидоров нет, и мистер Джек их очень любит.
Она подала на стол вареный рис с овощами и не стала смеяться, когда Клари предложила добавить несколько листьев зеленого салата.
Сара научила Клари срезать растущую в саду траву, связывать ее в пучки и вывешивать на просушку под потолком – зимой этой зелени цены не будет. Каждый три или четыре дня Джек возил собранный урожай в Богемия-вилидж. А Сара с Клари хлопотали на кухне, иногда помогая мужчинам в поле.
Жаркие солнечные дни тянулись однообразной чередой: после тяжелой утренней работы наступал час обеда, состоявшего из холодного мяса с хлебом, а затем труды возобновлялись. В короткие и уже прохладные вечера Клари чувствовала себя такой усталой, что не терзалась больше вопросом, почему Джек упорно скрывает свое имя и не желает рассказывать ни о семье, ни о друзьях – впрочем, она тоже не распространялась о своем прошлом. Равным образом, Джек оставил все попытки флиртовать с ней. Он свято выполнял данное ей обещание, оставив ее в покое, и она говорила себе, что очень признательна ему за это. Впервые за долгие годы никто ничего не требовал от нее. Весь этот месяц она усердно работала, спала как убитая, без сновидений и очень редко вспоминала о своей прежней жизни. Незаметно для нее самой глубокие и болезненные раны затягивались, хотя она очень удивилась бы, если бы кто-нибудь сказал ей об этом.
Однажды Джек вернулся из Богемия-ви-лидж непривычно рано и зашел на кухню, где трудились Клари с Сарой. Стояла удушающая жара.
– Я просто не верю своим глазам, – весело сказал он. – Клари, вы в женской одежде?
– Комбинезон пришлось замочить, – ответила она, покосившись на свое серое платье в цветочек, изрядно вылинявшее после нескольких стирок.
– Чем это здесь пахнет? – спросил Джек, оглядев кухню, а затем устремив взор на Сару.
– Только что вытащили хлеб из печи, – сказала та, – и три пирога уже доходят. Два яблочных и один персиковый, так что можете выбирать. Потом я обжарю ветчину, ведь завтра у нас воскресенье.
Хотя ближайшая церковь находилась далеко и ходить на службу было невозможно, Сара отказывалась готовить по воскресеньям – этот день она проводила за молитвой в чистеньком белом коттедже на склоне холма, где жила вместе с Мозесом и Люком.
– Клари, – произнес Джек, – давайте устроим пикник.
– Неужели вы собираетесь посадить ее в вашу утлую лодчонку? – осведомилась Сара. – За рыбой, что ли, собрались?
– Если что-нибудь выловим, я попрошу Клари сделать уху, – торжественно возгласил он, не обращая никакого внимания на негодующий жест молодой женщины. – Рыбу она почистит на берегу реки, так что твоя кухня не пострадает, Сара. Не забудьте захватить вашу шляпку, Клари.
– Не так уж я жажду ехать с вами, – сказала она и взглянула на Сару.
Та смотрела на них обоих, словно мать, которая ничего не может поделать с подростками, твердо решившими удрать на свидание.
– Я пошутил. Вам не придется чистить рыбу, обещаю, – сказал Джек. – На реке сейчас гораздо прохладнее. В моей лодке вы будете чувствовать себя в полной безопасности. Я опытный моряк.
Стоя в душной кухне, Клари живо представила себе прохладные воды реки и ее заросшие деревьями тенистые берега. Если она останется с Джеком наедине, вдали от фермы и бесконечной работы, ей, быть может, удастся выведать о его прошлом и расспросить, почему он поселился в Мэриленде. Возможно также, что вдвоем они сумеют разгадать секрет ее появления здесь. Каким образом перелетела она из конца двадцатого века в начало девятнадцатого? Она на время отложила решение этого вопроса, который можно было обсудить только с Джеком – но стоило ей задуматься об этом, как она вновь пришла в смятение.
