Текст книги "Вор и проклятые души"

Автор книги: Флейм Корвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

Глава 8
СВОИХ НЕ БРОСАЕМ

– Чужаки… Чужаки… Чужаки…

Многоголосица. Незримые, невидимые нашим взорам повторяли одно и то же слово, и произносилось оно с чуть слышным шипением. Голосами, которые сливались в один, что слышали во всем Волчьем доме.

Мы посреди ожившего замка эльфийских разведчиков, полного его обитателей. В самый разгар теплого солнечного дня. В другом, отличном от нашего времени, так как только что нас окружала зима, а нынче – лето. Мы в прошлом или ином времени.

В безвременье!

Мы – я, вампир и предвестник – не сговариваясь жались друг к другу. Я и Бран стоим спина к спине, в руках опущенные к булыжникам клинки. Ирменгрет, морщась, прикрывает лицо от солнца растопыренной пятерней. Она в двух футах от нас, а в нескольких шагах – плененный вампиршей чернокнижник. Маг затравленно озирался.

Кругом эльфы. В основном мужчины преимущественно в зеленых одеждах, под стать лесу за обводом стен из серого камня, и почти все они вооружены тонкими мечами или кинжалами, у некоторых – луки. Есть и женщины, и даже дети.

Эльфы занимались своими делами, крутились у домов с двускатными крышами. Направлялись к воротной башне, разговаривали, кто-то кого-то отчитывал, слушал, приказывал, тащил, вертел, крутил и нес. Под шум и гомон ожившего поселения и неустанно повторяемого, повисшего в воздухе:

– Чужаки… Чужаки… Чужаки…

Мы для них не существовали! Я бы возблагодарил небеса за такую удачу. Но не ведал, как к этому отнесутся Бог Отец и Бог Сын. Лучше не рисковать!

– Чужаки… Чужаки… Чужаки…

Эти голоса давили, стискивали что-то под сердцем, причиняя почти осязаемую боль, но то всего лишь голоса. Я повторил про себя эту немудреную мысль три раза, отчего заметно полегчало. Бран и Ирменгрет тоже держатся, чего не скажешь о приспешнике Возвратившегося бога.

Пленный старик схватился за голову. Заткнул уши руками и упал на колени. Мечущийся по замку взгляд и широко раскрытые глаза ныне принадлежали безумцу. Лицо исказилось гримасой страдания, а рот открылся, чтоб исторгнуть из себя дикий вопль.

Да он же выдаст нас!

Я лишь помыслил, что нельзя позволить колдуну закричать, а Война уже действует. Прыжком оказался рядом с чернокнижником, заткнув ему рот ладонью. Пленник замычал и вцепился в руку Брана, чтоб оторвать ее от своего лица, но это не легче, чем сдвинуть с места каменную стену.

На ярком летнем солнце сверкнула сталь кинжала. Одним отточенным движением Бран просунул лезвие под подбородок старика и перерезал ему горло. Предвестник умел это, он делал так много-много раз. Схватившись теперь за собственное горло, пленник упал перед Браном, лицом вниз. Кричать он уже не мог, только что-то булькало под ним.

– Зачем? – Мой вопрос был, конечно, глуп.

– А ты подумай.

Я отмахнулся. Черт с ним! Замарал руки хотя бы не я!

– Чужаки… Чужаки… Чужаки…

Кровопускание скинуло с меня и Брана то давление, что рождали голоса. Я вздохнул с облегчением и поймал предвестника на том же, а вот Ирме было все так же плохо. Вслушиваясь в себя, вампирша не удостоила расправу с пленником даже взглядом.

– Не могу, – произнесла Ирма.

Словно вторя ей, гомон в замке стал сильнее. Бран и я переглянулись, понимая без слов, что подумали об одном и том же. Что-то меняется, рушится окружающая нас мирная иллюзия; и не в наших силах на это повлиять. Пролитая кровь чернокнижника тоже ни при чем. Волчий замок просыпается по-настоящему.

Я почувствовал, как екнуло сердце в предчувствии чего-то страшного и неизбежного, пусть никто из нас сейчас не в состоянии сказать, что именно нас ждет. Одно ясно: ничего хорошего!

– Не могу, – жалобно повторила вампирша.

Я покосился на нее. Губы пересохли от напряжения, а по виску течет холодный пот. Все, что мог, – это крепче сжать рукоять бракемарта да негромко посочувствовать Ирме. Лишь бы она не оповестила о своей немочи в полный голос. Нас не должны услышать!

– Чего не можешь?

– Ничего не могу!

– Да тише ты! – Бран тоже нервничал. Взгляд предвестника стрелял по сторонам.

Ирма схватилась за ворот собственного полушубка.

– Ничего не могу, – в третий раз повторила она. Правда, перешла на шепот: – Нет крыльев и не могу улететь, не могу быть быстрее стрелы, нет клыков и когтей. Ничего нет!

Возможно, Ирменгрет выглядела комично, но сейчас не до шуток. Я тоже потерял часть магических способностей. Нельзя слиться с темнотой, когда ее нет. Нельзя переместиться в ночную тень на противоположной стороне замка, если сейчас день, а не ночь.

– Зато могу разорвать каждого на части. – Вампирша зло оскалилась.

Облик ее ничуть не изменился; не появились даже клыки, но вот она – чудовище из страшных сказок. К несчастью, обратившихся правдивой былью. От Ирменгрет повеяло смертельной угрозой.

– Лучше скажи, что делать будем? – Бран взял себя в руки и внешне был совершенно невозмутим. Что ему, предвестнику апокалипсиса, какой-то вампир, пусть даже из высших?

– Надо уходить, – на красивое лицо Ирмы вернулось неожиданно благопристойное выражение, и, глядя на Войну, она сказала тоже спокойно, будто заметив между делом: – Ворота еще открыты.

– А если они только и ждут, когда мы побежим из замка? – произнес Бран. Ему все же не по себе. Ничто людское не чуждо, когда в человеческой шкуре. – Так и должно быть? Вся эта идиллия вокруг нас… А, Ирма? Или это все по-настоящему?

– Откуда я знаю! – негромко огрызнулась вампирша. Самообладание быстро оставило ее. – Никто не рассказывал, что был в ожившем замке.

Я озирался, стараясь понять, что не так в облике эльфов Волчьего дома. На нас не нападают. Вокруг мирная в общем-то жизнь, и не столь уж важно, из какого она времени или это все мнимо, иллюзия, раз нас по-прежнему не замечают. Но что-то настораживает в обитателях Наур Адаба. Есть в них нечто странное.

– Чужаки… Чужаки… Чужаки…

Кровь и песок! Не смолкает ни на миг! Глупо надеяться, что мы до сих пор не замечены.

– Уходим, Николас! – Вампирша схватила меня за руку, в ее голосе послышалась мольба. – Пока нас еще не трогают!

– Думаешь, нас отпустят? – спросил я. – Так просто и легко?

Я сжал левую руку. Под перчаткой змеиная чешуя – напоминание о смерти и черте, за которой для меня ничего нет. Кроме возвращения к жизни и нового еще более страшного и мерзкого уродства.

– Не знаю, – прошептала вампирша, глядя мне в глаза, – но пока есть шанс, надо уходить!

– Где Велдон? – Я вспомнил об инквизиторе. – Мы должны его найти!

– Сдался он тебе!.. – обозлившись, по-змеиному прошипела Ирма. – Этот святоша! Он их пробудил! Опять молился или метил все знамением!

Она богохульствовала, да какой с нее спрос! С вампира!

– Без него не уйду, – сквозь зубы процедил я.

Мы спорили, а эльфы по-прежнему не замечали нас. Я косился на ближайших, терзаясь одной и той же мыслью: что не так в облике хозяев замка?

– Он прав, – произнес Бран. – Нельзя оставлять старика. Своих не бросают.

– Своих? – взъярилась Ирма, обратив взор на предвестника. – Своих, говоришь? Какой он тебе свой? Смертный! Монах! Их слуга!

– Мы сейчас вместе! – Предвестник тоже разозлился. – Ты с нами или ты одна?

До меня, кажется, начало доходить, что именно не так в эльфах. Нас не просто не замечают, мы посреди невидимого островка. Куда ни посмотришь, а ближе двух десятков шагов ни одного эльфа нет. Если кто-то приближается, то просто обходит нас стороной.

Проклятый пепел! Пусть так и будет, пока не покинем замок. Как же хочется вновь узреть зиму и ночное небо Запустения! Спокойствие, что царит вокруг, обманчиво. Нутром чую! Здесь смертельно опасно!

Ирменгрет права, нужно убираться отсюда, а мы стоим посреди площади и спорим, как недоумки. Только Велдона нельзя бросать! Чертов святоша! Где же он? Он же видит нас! Должен понимать, что надо спускаться!

– Так ты с нами? – Война требовал от вампира ответа.

Он больше не прикрывает мне спину. Ирма и Бран буравили друг друга недобрыми взглядами.

– Хорошо тебе! – Вампирша оскалила ровные белоснежные зубы. – Сдохнешь, так переродишься в теле младенца и не вспомнишь, как помер в последний раз.

– Отвечай!

– Я с вами! – Ирменгрет сдалась, но не удержалась от колкости: – Я с тобой, милый Бран, потому как не могу сейчас упорхнуть. А так бы помахала ручкой с высоты!

– Хватит! – встрял я. Ирма разозлила не только предвестника. – Мы идем в главную башню и ищем Велдона. Немедленно и без разговоров!

Я направился к донжону, не сомневаясь, что Бран и Ирма пойдут следом. Предвестник думает так же, как я. Вампирше же некуда деваться. В конце концов, она обязалась вывести Николаса Гарда из Запустения, и отвечать за это ей вовсе не предо мной.

– Чужаки… Чужаки… Чужаки… – шипящее многоголосие не смолкает.

До главной башни полсотни шагов. У входа в донжон скучает лучник. Увидит ли он нас, когда пройдем мимо, или как все будет воротить от нас нос?

Кровь и песок! Я остановился как вкопанный. Дошло! Понял, что не так с эльфами. Никто не глядит в нашу сторону. Озираясь, я смотрел на обитателей Волчьего замка, чтоб убедиться в верности своей догадки, и не обнаружил ни одного направленного на нас взгляда.

– Почему опять стоим? – буркнул Бран. Предвестник с подозрением разглядывал эльфов, крепко сжимая рукоять шпаги и одновременно поигрывая кинжалом.

Ответить я не успел. Где-то внутри воротной башни загремело железо – там опускают решетку. Ворота закрывают!

– Не успели! – простонала Ирма.

Я крепко выругался и услышал, как поминает эльфов и их богов Бран. Течение мирной жизни в Волчьем доме прекратилось. Все эльфы оборачивались в нашу сторону. Буквально все! Как сговорились разом посмотреть на нас!

– Кровь и песок!

Раньше я видел эти глаза! С почерневшими белками и без зрачков! Черные глаза нежити у всех эльфов! У каждого из них, от мала до велика!

– Началось! – Война вскинул над собой оружие.

С крепостной стены прилетели пять стрел. Ударились о булыжники мостовой в двух шагах от нас. Мимо!

– Быстро! – Я удобней перехватил рукоять бракемарта. – Идем в донжон!

На лицах эльфов, которые безмолвно смотрели на нас, пропала тень жизни! Они как восставшие из могил мертвецы. Да они и есть мертвецы! Только не безмозглые упыри, утратившие разум! Эти не выпускают из рук оружие и даже обнажают мечи. Кто-то стрелял по нам из луков!

– Чужаки!.. Чужаки!.. Чужаки!.. – теперь звучит торжествующе и гораздо громче. Теперь каждый из эльфов повторяет это слово.

Они идут к нам – все! – чтоб окружить плотной толпой. Надо прорваться к Велдону, пока еще можем добежать до донжона, а не то придется пробиваться к нему через эльфов, как через густой лес.

– Туда!

Мы рванули к главной башне Волчьего дома, и в тот же миг эльфы кинулись на нас.

– Стой! – закричал Бран.

Бежать бесполезно! Не успеваем быть первыми у башни, потому что собьют и растерзают поодиночке. Что делать – мы знали без слов! Сбились спина к спине, у меня и Брана сталь, а вампирша сама что оружие. Взвыв от охватившего ее мучения, она смогла превратиться из красивой миловидной женщины в кровопийцу с длинными когтями на пальцах и острыми клыками во рту.

– Отбиваемся и идем к башне! – прокричал я и, набрав полную грудь воздуха, проорал что было мочи: – Велдон!

Мой выкрик потонул в реве сотен глоток эльфов с черными глазами. Они кинулись на нас! Первым я рубанул охотника с двумя короткими кинжалами, что вырвался вперед. Живой противник никогда не сунется с такими против прямой сабли, однако предо мной нежить, пусть и непохожая на ту, что видел прежде.

Охотник упал, а я отразил выпад тонкого меча другого эльфа и через миг проткнул ему грудь; он тоже настиг живых раньше, чем остальные. За эльфом, который заваливается на спину, целая толпа, но прежде чем она захлестнула островок из трех чужаков, я увидел, как поднимается эльф-охотник, которого я сразил первым.

Их нельзя убить сталью! Лишь остановить на несколько ударов сердца!

А мы дураки! Эта простая и четкая мысль вонзилась в мое существо за мгновение до того, как толпа смела нас.

На нас обрушилась стихия! Нечеловеческая быстрота реакции, сила и ловкость, которыми наделила меня сделка с Люцифером, а также подобные моим способности Войны и Ирменгрет – это ничто против сотни эльфов с черными глазами.

Будь они живы, то, возможно, помешали бы одни другим, боялись бы нашей стали, но мертвецы не ведают ни страха, ни боли. Нас смяли за один миг. Моим бракемартом, кинжалом и шпагой предвестника да клыками и когтями вампира не остановить настоящий вал из тел, голов и конечностей.

– А-а-а!

Я заорал от боли и отвращения. В меня вцепились десятки скрюченных пальцев, чтоб разорвать на куски. Слышно, как кричит Бран и вопит Ирма. Нас выбросило над озером из сплетенных тел, чтоб через миг утопить в нем и растерзать в клочья. Но саблю я не выпущу! Вцепился в рукоять клинка и не разожму пальцы, чего бы мне это ни стоило. Хотя бы это еще в моей власти!

Это конец! Но если бы он был окончательным! Умру, чтоб возродиться вновь. Еще большим уродом и чудовищем, чем сейчас. Не хочу умира-а-ать!

Что?.. Не слышу ничего! Почему абсолютная тишина?

Ход времени замедлился. Над площадью, заполненной нежитью, появилась черная туча, посыпался мелкий снег. Летом! Днем! Белые крупинки падали вниз и не таяли. Туча росла, набухала, для нее бег времени не останавливался. Площадь, мертвые эльфы и мы пребывали словно в одном мире, а туча – в другом, но две вселенные соприкоснулись.

Туча взорвалась! Вниз рухнула белая лавина! Снег накрыл всех. Холодный, белый, пушистый. Упал на лицо, руки, кровоточащие жгучие раны, которые дарованная мне дьявольская сила еще не успела затянуть.

– Николас!

Услышав Брана, я в ту же секунду осознал, что меня никто не держит. Кровь и песок! Рывком вскочив на ноги, взмахнул бракемартом перед собой. В нескольких шагах напротив, окровавленный и в разорванной одежде, стоял Война. Вид его ужасен!

– Я в порядке, – осклабился Бран; свое оружие он тоже не потерял, – а ты выглядишь не лучше.

Мы стояли буквально на чужих, погребенных под снегом телах. Где торчала нога, где рука или выглядывало туловище. Эльфы были теперь другие – как трупы, изрядно пролежавшие в земле, чьи одежды полуистлели, потеряв цвет, и не узнать теперь, что именно надето на мертвеце.

– Гард!

Свесившись с верха донжона, Томас Велдон махал мне рукой, держась за полуразрушенный зубец башни. Волчий дом изменился, он снова прежний. Брошенный каменный замок посреди Запустения. Ночь вернула свои права, алето уступило зиме.

– Сюда, Гард! – кричал церковник. – Я ненадолго их…

Проклятый пепел! Порыв ветра унес слова монаха. Но ясно и так. Магия обрушила на мертвых эльфов снег. Они придавлены им, а еще колдовской силой, что выбросила нас из безвременья, если мы там в самом деле находились, а может, просто сняла иллюзию. Не важно! Надо бежать в башню, пока эльфы не оклемались!

– Где Ирма?

Нашли вампиршу не сразу. Она тоже нежить, колдовской снег опасен и для нее. Полушубок, одежда и рыжие волосы сильно обгорели, как и она сама. Для вампира снег оказался пламенем. Ирменгрет лежала, припорошенная снегом, и не шевелилась. Зато уже задергались эльфы.

Предвестник опустился на колено перед Ирмой и перевернул ее на спину. Глаза у нее закрыты, но ведь не может быть столь легко покончено с высшим вампиром?

– Своих не бросаем? – спросил я. Неужели я говорю это? Вампирша для меня отныне – своя?

Бран кивнул.

– Держи!

Война бросил мне под ноги кинжал, а сам, вогнав шпагу в ножны, поднялся с вампиром на руках. Мы торопливо двинулись к главной башне Волчьего дома. Я шел первым с кинжалом и бракемартом, а следом предвестник, неся перед собой Ирму с безвольно опущенными руками и откинутой назад головой.

– Скорей!

Мертвые эльфы поднимаются!

Глава 9
НАВЕРХ!

Мертвец широко раскинул руки! Полуистлевшая серая плоть. Рот раскрыт в немом крике. Голова была скорее черепом, а в глазницах – черные белки без зрачков. Я наотмашь рубанул бракемартом, снеся с плеч то ли голову, то ли череп.

Есть первый! Первый неупокоенный, который вскочил из-под снега и кинулся на нас.

– Сдохни, падаль! – зло обронил за моей спиной Бран.

Предвестник нес Ирму, а я, вооруженный бракемартом и кинжалом предвестника, крутил головой, чтоб не пропустить нового нападения. Заскрежетал зубами, помянув черта. Обезглавленный мертвец упал на четвереньки и неуклюже пополз к откатившейся голове.

Сталь не убивает неупокоенных эльфов! Их нельзя убить во второй раз! Клинки лишь пронзают и рубят гнилую плоть, но не отнимают черную силу, нежизнь, что гонит мертвецов на нас! На непрошеных гостей Волчьего дома, в жилах которых течет горячая кровь.

– Проклятый пепел!

Донжон всего в тридцати шагах, но эльфы поднимаются все до единого! Где Велдон? Почему не ударит магией по неупокоенным еще раз?

– Бежим! – закричал я и, не глядя на предвестника, бросился вперед на трех эльфов, что разом оказались впереди и кинулись на нас.

Нет! На меня! Давайте только на меня! Потому что сзади Бран и Ирма, до которых не должны дотянуться!

Влекомые неугасимым голодом и ненавистью к живым, мертвые тянули ко мне тонкие руки со скрюченными пальцами. Я рубил с недоступной простым смертным быстротой. Я сам уже не совсем человек, по меньшей мере не такой, как все. Выпад, удар и снова удар!

Клинок и кинжал разделали неупокоенных на части за считаные секунды! А сзади… Я бросился на выручку Брану, окруженному дюжиной мертвецов! Война перекинул Ирму через плечо, придерживая ее левой рукой, а в правой шпага, которой предвестник умудрился снести половину черепушки первому подступившему к нему. Неупокоенный упал и покатился в сторону.

Но через миг другие мертвецы вцепятся в Брана и вампира!

Я успел первым, сбив и втоптав в снег эльфа с ржавым мечом в высохшей конечности. Второго, что едва не прыгнул на спину предвестника, отбросил ударом нечеловеческой силы – навершием рукояти кинжала в левой руке со змеиной кожей. Затем обошел предвестника, чтоб встретить бросившихся на него неупокоенных.

– Давай!

Я не видел, что Бран рванул к башне, но был уверен в этом, а сам угостил бракемартом и кинжалом новых хозяев Волчьего дома. Сталь летала быстрей, чем может уследить за ней глаз, но неупокоенных слишком много, и они не страшатся клинков. В меня вцепились, вонзили когти и клыки, вкусив крови.

– Получите! – Я рычал как зверь.

Дохлых эльфов много, но десяток мертвецов, что скорее мешали другим, – это не вал нежити, который смял меня, Ирму и Брана, когда Наур Адаб чудился неразрушенным, а эльфы живыми. Я отбился. Отпрыгнул, пока четверо, что лезли к живой плоти из-за спин других, не успели дотянуться до меня. С остальными разобрался!

Помчался за почти добежавшим до башни Браном, роняя на снег красные капли. Кровь – это пустяк! Раны затянутся скорей, чем истеку кровью. Я догнал предвестника почти у донжона, когда из темного входа выскочили трое мертвецов. Первого принял на шпагу Бран. Легко проткнул насквозь, но неупокоенный не заметил выпада. Вцепился в предвестника и, клацая зубами, потянулся к его лицу.

Война бросил шпагу и вмазал по голове с облезлой кожей. Через миг моя сабля сняла ее с плеч. Неупокоенный слепо замахал руками, шпага предвестника торчала в его впалой груди. Бран выдернул клинок из ходячего трупа, а я встретил двух новых!

Отсек обе кисти первому и почувствовал, как в правое плечо вонзились клыки другого, а когти мертвеца уже рвут живот и спину. Я взвыл от боли и вогнал кинжал прямо в черный глаз неупокоенного, который тут же ослабил хватку и упал на снег.

Взмахи сабли разделывали мертвого эльфа с двумя обрубками вместо рук. Я заскрежетал зубами от еще терзающей меня боли, но в мыслях ликовал. Кинжал нашел уязвимое место нежити!

Бракемарт снес голову мертвецу, что на мгновение замер и получил удар ногой в живот, откинувший обезглавленного эльфа на несколько шагов.

– Ты как? – Я обернулся. Толпа нежити будет здесь через десяток ударов сердца.

– В порядке. – Бран резанул воздух шпагой.

Дышит тяжело – бег и схватка с Ирмой, перекинутой через плечо, дались непросто, но оскалился в хищной улыбке, а в глазах – полубезумный боевой азарт.

– За мной!

Я первым нырнул в темноту донжона, обращаясь к дарованной богом воров магии. Закололо на кончиках пальцев, внутри меня пробежала волна тепла, с которой приходит ночное зрение.

Внутрь зала первого этажа падал слабый ночной свет – мне этого достаточно. Сделка многократно усилила магические таланты. Я видел, как кошка во тьме – просторный зал с несколькими проемами, за которыми снова тьма, и никого из неупокоенных. Внутри башни было подозрительно тихо.

– Проклятие золотых слонов! – выругался Бран, он тоже внутри донжона. – Ничего не вижу!

– На ощупь иди! Помнишь, где лестница?

Война снова выругался и, найдя рукой стену, двинулся вдоль нее к каменным ступеням. А я воткнул острие сабли в первого эльфа. Они уже рвутся к нам.

– Кровь и песок!

Целился в глаз, но мертвец попытался прыгнуть, и бракемарт вонзился только в шею! Это укус комара для такой твари! Я только успел пнуть неупокоенного назад, чтоб тот не оказался за спиной, а новые мертвецы за ним лезут и лезут. Я с остервенением рубил гнилую плоть на старых костях, и пока удавалось сдержать натиск нежити. Но с той стороны их все больше, скоро напор эльфов превратится в подобие стихии, и придется отступить.

Иначе мертвяки погребут меня под собой, как тогда, когда вместе с Ирмой и Браном попытались отбиться в первый раз.

Предвестник уже у каменных ступеней. Как же медленно он все делает! Быстрей! Я чуть не взвыл от злости! Здесь, у входа, долго не выстою и, конечно, отступлю к лестнице внутри узкого коридора, что поднимается наверх вдоль стены донжона. Там, отходя, поднимаясь по ступеням за Браном, и буду сдерживать мертвецов.

Но сможет ли Война отбиться от того, кого не видит, если неупокоенные появятся сверху?

Снова кровь и боль! Я захрипел, отпрыгнув, и широким взмахом рубанул вниз. Мертвая эльфийка пролезла меж ног других неупокоенных и вонзила клыки в ногу. Сабля перерубила ей шею. Кинжал в левой руке остановил нового тянувшегося ко мне мертвеца, на сей раз удачно поразив черный глаз.

Неупокоенный застыл, его толкнули, и тонкий стилет попытался достать мое сердце. Я легко отразил кинжалом неточный выпад очередного мертвяка, снова делая шаг назад. А эльфы, словно слившись в сросшееся телами одно многоглавое и многорукое чудовище, заполнили собой весь проем в каменной стене донжона.

Их больше не удержать!

Я бросился к ступеням, занимая новую позицию на первой из них. Брана не видно, и, значит, он на втором этаже или почти там. Хорошо!

– Как ты? – заорал я.

Неупокоенные с шумом ввалились в нижний зал, и ответа я не услышал. Вот это плохо! Я пятился по ступеням наверх, постоянно оглядываясь, стараясь не упустить неупокоенных из вида, а они потеряли меня. Заходящие сейчас в башню мертвецы топчут тех, кто первыми одной слитной массой вдавились внутрь. Почти все они упали, не успев встать на ноги.

– Куча мала у вас, гады, – негромко вырвалось у меня. – Развлекайтесь, твари.

С Браном все в порядке. Я шумно выдохнул, когда нагнал его. Он в самом деле добрался до второго этажа. Обмякшая Ирменгрет все так же на плече, а вперед устремлено острие шпаги.

– Хоть что-нибудь видишь?

– Есть немного, – послышалось сверху, – когда мимо бойницы иду.

Я смотрел на проем слева от предвестника. Темный ход ведет на первый уровень главной башни Волчьего дома. Там кто-то есть! Клянусь Харузом!.. Клянусь Стариком… Я горько усмехнулся, вспомнив о предводителе ночных крыс.

Бран поднимался дальше, я шел за ним. Внизу шумят немые мертвецы, но по ступеням никто не поднимается. Это не надолго. Проклятье! Спина взмокла, я чувствовал неладное и не сводил взора с черного прохода на первый этаж.

Первую стрелу, которая вылетела оттуда, отбил, но вторая впилась в плечо и толкнула к стене. Перед глазами поплыли красные круги, но смог заметить прыгнувшую на меня тень! Я подставил руку, прикрывая шею и лицо, в которое ударила волна смрада.

Челюсти волкодава сомкнулись чуть выше запястья, рвя и терзая руку и одновременно сжимаясь. От боли и неожиданности я выронил бракемарт и осел на пол, прижатый к стене. Грудь пса, сломав древко стрелы, давила на него, вонзая наконечник в плечо и причиняя еще большую муку.

Запаниковав, закричав, я всаживал в мертвую плоть кинжал. В бок, шею, куда-то в голову! Раз за разом, но безмолвному уже однажды умершему псу это было нипочем. Зато у меня скоро кость затрещит!

Стальное жало само нашло черный глаз огромной собаки, и волкодав мгновенно стих, разжав челюсти.

– Уф! – Я отбросил тело, покрыв пса последними словами. Натерпелся от него больше, чем от всех эльфов Наур Адаба.

Скрежеща зубами от невыносимой, боли, поднял саблю. Кровь и песок! Захотелось воззвать к Люциферу! Чтоб затянул скорей рану! Но сдержался… Моя душа проклята! Но, может, есть у нее крохотный шанс? Не буду звать сатану!

Я видел ночным зрением растерзанные в лохмотья кожу и мышцы, и даже кость, и как обильно текущая кровь с изувеченной руки стекает на саблю. Чувствовал, как чужая, одолженная мне по сделке сила начинает залечивать жуткую рану, но отчего же так медленно?

– А, сатана? Не отвечаешь? – сорвался я.

Все-таки позвал его! Я рассмеялся. В голос, как безумец, где-то отголоском сознания понимая, что схожу с ума. Но мне было все равно! Совершенно! Не помог даже образ Алисы, мелькнувший пред мысленным взором. Она слуга Низверженного, а я прислужник Люцифера. Его ключ к Орнору! А если этот ключ станет безумен?

Я вскинул кверху руки, словно вопрошая высшие сущности, что будет, если сойду с ума, и тут же заскрежетал зубами от боли в плече. Кто избавит от торчащей в нем стрелы!

– А-а-а! – Я зарычал, как зверь, получив в бедро вторую.

Новая острая боль отрезвила. Разум освободился от тенет безумия в одно мгновение.

– Кровь и песок!

Я забыл про лучника в темном проеме первого уровня. Мертвецу далеко до прежнего стрелка, каким он был когда-то живой, но третья стрела окажется смертельной! Я знал об этом и помнил, что меня уже убивали стрелой. Совсем недавно!

– Не хочу!

Я завалился на бок, чувствуя, что с уголка рта потекла кровь. Николас Гард не железный, хоть и не в прежней мере человек. Не хочу умирать! Морщась от боли – в истерзанной руке она притупилась, но рвет меня в ранах от стрел, – я протащил себя к ступеням и поднялся. Надо уходить наверх. Там Томас Велдон и его лечебная магия, и нет чертовых мертвецов.

– А нет! Пожаловали! – Я осклабился на первого неупокоенного, что показался снизу.

Мертвец когда-то был подростком. Безоружен. Я отступил на несколько ступеней выше, изготовив бракемарт и кинжал. Стрелой меня не возьмешь – уже убрался от прохода, – зато мертвый эльф ее получил. В шею навылет! Другой мертвяк-лучник все-таки выстрелил, но идущему на меня неупокоенному стрела в шее не мешала! Мертвец не обращал внимания и на сталь бракемарта и кинжала. Он лишь тянулся к живому, истекающему горячей кровью человеку, а я разделывал его… Готов.

Я поднимался по ступеням. Проклиная себя и стрелы: за то, что подставился под лучника, и за боль, которую доставляли зазубренные наконечники. Выдернуть из себя не хватило духа. Лишь примерился, несильно потянув из раны, и мои мучения стали еще сильнее. К черту стрелы! Наверху Велдон, он поможет!

На третьем этаже, куда только что добрался, – никого. Ни хозяев Волчьего дома, ни моих невольных компаньонов – предвестника и вампира из высших. Я боялся, что в кромешной темноте слепой Война пропустит нападение и тогда даже ему придется несладко.

– Кровь и песок!

Велдон и я еще люди, мы надеемся на Спасение и Прощение, а они? Стоит ли беспокоиться за предвестника и вампира? Я покачал головой, коря себя за собственный ответ.

Совсем недавно я сказал Войне, что своих не бросаем! Не знаю, как для Томаса Велдона, а эти двое для меня – свои. До тех пор, пока мы вместе в проклятых эльфийских лесах. Пусть моя душа проклята и будет проклята еще больше, однако не могу бросить предвестника и вампира, потому что сейчас сражаюсь с ними бок о бок.

Брана и Ирму нагнал на четвертом уровне главной башни донжона. Еще три – и мы наверху, а что дальше? Нужно привести вампира в чувство, и в этом я тоже надеялся на Томаса Велдона и его лечебную магию. Лишь бы упрямый старик не заявил, что исцелять нечисть есть тяжкий грех!

Представив церковника, я злился. Распалялся, чтобы отвлечь себя от постоянной боли в ноге и плече. Раны становились особенно болезненными и разрывающими меня, когда еще дважды останавливал бредущих снизу мертвецов. Их было только двое – хвала Харузу!

Снова подумалось о Велдоне. Он-то, может, и согласится помочь Ирменгрет, но скажет, что его магия бессильна исцелить уже единожды умершего вампира. Но тогда упрямый старик так и останется в Волчьем доме вместе с хозяевами замка. Либо вампирша, которую он приведет в себя, вытащит монаха и Брана за стены эльфийского замка, а я воспользуюсь магией и перенесусь куда-нибудь в ночную тень у окружающих его деревьев.

– Чтоб тебя!.. – зашипел я и заскрежетал зубами от резкого укола в раненой ноге, когда неудачно наступил на нее.

– Что там у тебя? – хриплым голосом спросил Война.

– Пустяки! Подстрелили два раза. – Я скривился от очередных вспышек боли, что, казалось, уже вечно со мной.

– Терпи. Когда доберемся до верха, я помогу.

– Каким образом?

– Дерну посильней за древко и вырву из раны.

– Вместе с мясом!

Война рассмеялся:

– Как получится!

Нет уж! Я чертыхнулся. Подпущу к себе только Велдона.

– Сзади кто-то есть! – бросил через плечо Бран.

Он услышал, а я увидел ночным зрением новых неупокоенных. Все с оружием в руках, покрытых гнилой кожей. Мертвецы безмолвно поднималась по ступеням. Их много! Идут, толкая других в спину!

Смогу сдержать их какое-то время! Но в конце концов их натиск превратится в вал мертвых тел, который остановить будет невозможно. Нужно убраться из Наур Адаба скорее, чем неупокоенные ворвутся на верхнюю площадку башни.

– Живей там! – Я развернулся к мертвецам со злостью и болью в себе. Про боль надо забыть! Она будет только мешать!

Спустя несколько ударов сердца принял новый бой. Мертвые оказались неумелыми мечниками, но, не ведая страха, лезли вперед, невзирая на мою сталь. Я не подпускал их к себе и замедлил подъем мертвецов, но все время отступал. Поднимаясь по ступеням, волочил простреленную ногу и оставлял за собой кровавый след.

Крови потерял немало. Вслушиваясь в себя, чувствовал, что сил еще достаточно. Но они небеспредельны! Должно хватить, пока ступеньки поднимаются наверх, а иначе меня буквально разорвут в клочья!

Сверху услышал Брана:

– Николас! Мы уже здесь!