Текст книги "Вор и проклятые души"

Автор книги: Флейм Корвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Лодка подошла к борту корабля.

– Поднимайтесь!

Сверху упала лестница из толстого каната.

– Разрешите помочь. – Офицер подскочил к Ирме.

– Спасибо. Я справлюсь сама.

Ирменгрет грациозно поднялась на «Благословенную на волнах». Признаться, подумалось, что без вампира с глаз моряков спадет туман и появятся неприятные вопросы, а то и сразу разрядят в нас аркебузы. Однако магия Ирмы продолжала действовать. Офицер и матросы смотрели на нас одурманенными взорами.

– Прошу вас, господа, – произнес Рене Зилль.

– Давай, Велдон, – сказал я, – ты первый.

Монах схватился за шершавый канат лестницы и начал подъем. Вторым буду я.

– Сударь, – сзади раздался голос офицера, – позвольте узнать ваше имя!

Я замер, не ведая, что ему ответить. Неразумно открывать свое настоящее имя.

– Меня зовут Ричард, – сказал я. – Ричард Тейвил.

Бран, который все слышал, многозначительно покосился на меня. Главное, что он услышал, как звать при чужаках, а остальное не его ума дело.

Почему я назвался именем друга? Того, кого оставили умирать в лесу, кто стал Бездушным, приняв Возвратившегося бога. Мы дрались в Черном замке… На миг он стал прежним и произнес короткое: «Помоги». Лишь на миг, но он просил помощи.

О Харуз! Я заскрежетал зубами, чтоб не разразиться бранью, когда поднимался по канатной лестнице. Тейвил получил смертельные раны, прикрывая меня в схватке с нежитью. Я обязан ему. Ему и многим другим. Как долго перечислять их имена!

Ричард… Скорей всего, мы еще встретимся. Почему-то я был уверен в этом. Я помогу ему: не знаю как, но помогу. Может быть, просто прикончу, а Томас Велдон прочтет отходную молитву и отпустит грехи – это тоже помощь. Но сначала мы спасем Алису и Лилит.

– Кровь и песок!.. – процедил я, переваливаясь через фальшборт на палубу.

Два матроса, что были рядом, многозначительно переглянулись. Осклабившись, я кивнул. Эти двое с гнусными харями кое-что слышали про остров вольного братства Костяной Краб, а то и бывали на нем.

– Низверженный!..

Шепот Ирмы прозвучал над самым ухом. Губы вампирши почти касались меня, ее дыхание будоражило чувства. С трудом получилось унять дрожь, что проснулась внутри.

– Тише, – шептала Ирма, – никто не услышит. Просто знай, что на корабле только приспешники Низверженного. Все до одного, и они под моей властью. Не бойся.

– Не боюсь. – Я все-таки вздрогнул.

– Вот и хорошо.

Я увидел Томаса Велдона. Монах слился с тенью от мачты и жег взглядом. Чертов святоша! Я отвернулся, и церковник будто исчез. Зато рядом Ирменгрет, она пахла лесными цветами.

– Главное, не болтай лишнего и ничего не бойся, сладенький.

Меня словно боль прошибла! Сладенький? Проклятый пепел! Чары вампирши действуют не только на приспешников! Она и меня пытается околдовать. Но – дьявол! – и хочу разозлиться, да не могу. К черту вампиршу и ее колдовство!

Ирма оставила меня. Раскинув в приветствии руки и чуть склонив набок голову, она направилась навстречу заспанной даме с растрепанными волосами. Немолодой, но все еще сохранившей былую красоту. Высокородная была в полураспахнутой шубе поверх кружевной ночной рубашки. Ее только-только подняли с постели.

Понятно теперь, зачем на флейте собственный врач. Мы на судне, что перевозит не только грузы, но и состоятельных пассажиров. На «Благословенной на волнах» должны быть две или три просторные и роскошные, по меркам морского перехода, каюты для дорогих гостей.

Для них же и судовой врач, не менее двух десятков пушек по борту и собственная абордажная команда. Вооруженные до зубов головорезы, чье прошлое – это пиратство. В лучшем случае они из благородных каперов, то бишь тех же разбойников, но с патентом на морской грабеж от одной из четырех больших корон Орнора. А нынче – купеческая охрана.

Я ухмыльнулся. Они любят хвастаться в столичных портах, что теперь на стороне закона. Два таких красавчика и таращились на меня, услышав про кровь и песок.

Показался Бран. Предвестник ловко перемахнул через фальшборт. Я кивнул ему, указывая на Ирменгрет и разбуженную посреди ночи высокородную даму. О! Ее служанки в числе шести заспанных девиц высыпали на палубу только сейчас. Кто в чем поверх ночнушек.

– Госпожа…

Дама замялась, не понимая, как обращаться к Ирме. Точно так же было и с Рене Зиллем. Кстати, вот и он, только что поднялся.

– Называйте меня просто госпожой, – молвила Ирменгрет.

Казалось, что она оказала великую милость для высокородной. Вампирша была как королева. Никто не замечал, что она одета с мужского плеча. В черные одежды орденского солдата.

– Да, да, госпожа, – закивала дама. – Я как раз хотела предложить вам свою каюту…

Ирма подошла к ней плывущей поступью и склонилась к шее, что вдруг открылась для вампира.

Глава 16
РАЗГОВОР

Война схватил меня за локоть.

– Спокойно!.. – прошипел Бран. – Она же сказала, чтоб не дергались!

Я процедил проклятие. В общем-то плевать на высокородную даму, которая подставила шею для вампира. Но я и подумать не мог, как спокойно на это будут взирать все, кто был на палубе!

Будто нет ничего необычного, а ведь на наших глазах творится страшное. Пусть вампир и пьет кровь у приспешницы Низверженного, которая мне враг, потому что вверила свою судьбу злой и враждебной силе, но она тоже человек. Околдованная, она отдавала кровь и, если верить Матери Церкви, толику бессмертной души.

Я оглянулся, дабы еще раз увериться, что никто не видит в жутком действе ничего особенного. Все спокойны. Люди как куклы, только я, предвестник и монах остаются прежними.

Велдон глубже натянул капюшон и отвернулся. Долгие годы он боролся с нечистью, а сейчас лишь отводит взгляд – новая сделка с совестью, коих слишком много за последние дни.

Подул сильный порыв ветра, и его тоже не заметили приспешники Возвратившегося бога. Одурманенные колдовством… Магия высшего вампира невероятно сильна! Стоит задуматься, творила ли Ирма нечто подобное в отношении нас, когда шли по проклятому лесу? Во взоре Войны читался тот же вопрос. Впрочем, он мотнул головой. Не думает Бран, что вампир проворачивала с нами такое же.

А я? Какие мысли у меня? Я помню каждое мгновение после возрождения и все время был самим собой.

– Вы очень добры. – Ирменгрет отступила от немолодой женщины и обернулась.

Казалось, что вампирша ищет мой взгляд. Палуба хорошо освещена фонарями, однако ночь все же не день – много теней и мало света. Но я увидел ее улыбку, окровавленные губы и клыки.

Дама поправила ворот ночной рубашки, словно не было ничего, что достойно внимания.

– Маркиза Даон ди Регель к вашим услугам, – произнесла она и присела в реверансе.

Даон ди Регель!

Небеса рухнули наземь и мир содрогнулся, затрясся! Для меня одного! Внутри меня звучало, повторяясь вновь и вновь, имя немолодой женщины. Даон ди Регель! Высшая сиятельная в Тиме при папском престоле. Хозяйка моей возлюбленной! Алиса – кинжал этой маркизы.

– Ополоумел!

Бран обхватил меня руками, а я снова видел палубу торгового корабля, моих товарищей, дюжину моряков с судовым врачом и даму со служанками. Мой бракемарт был обнажен. Острие сабли смотрит вниз, а лезвие охотничьего ножа замерло у пояса.

Я тяжело дышал и, наверное, был бледен. Но снова в трезвом уме. Покосившись на приспешников Низверженного, обнаружил, что никто не смотрит на меня – их взоры прикованы только к Ирме. Сама же вампирша была до крайности изумлена, как и Томас Велдон, что таращился на меня левым оком.

Ни с того ни с сего Николас Гард взялся за оружие и почти ринулся в бой, да Бран вовремя бросился на меня.

– С ума сошел!

– Я в порядке. Отпусти!

– Саблю в ножны!

– Да отпусти ты! – Я спрятал бракемарт, затем убрал нож.

Ирма, которая наблюдала за мной и Браном, вновь обратила свое внимание к маркизе. Взяв приспешницу Низверженного под руку, она и Даон ди Регель неспешно направились к каюте маркизы. Служанки засеменили следом. Матросы и судовой врач завороженно смотрели на Ирменгрет.

– Что на тебя нашло? – Велдон, который был уже здесь, попытался приподнять мне левое веко. Монах вспомнил свои лекарские умения.

Я дернулся, чтоб помешать инквизитору.

– Скажу, – во мне появилась злость, – только пусть Бран уберет руки.

Томас Велдон задумался на миг и кивнул, соглашаясь, что меня можно освободить:

– Думаю, он полностью пришел в себя. Отпусти его.

– Как скажешь, святой отец.

Монах поморщился, а предвестник избавил меня от железной хватки.

– Тоже хотел бы знать, – сказал он, – отчего ты взбесился.

– Отойдем в сторонку. – Я покосился на моряков.

Матросы и Рене Зилль по-прежнему не реагировали ни на меня, ни на Велдона или Брана, а мы только что разыграли знатное представление. Оголенное оружие, ругань и схвативший меня предвестник. Если снести маркизе голову, они также не найдут в этом поступке ничего странного и необычного?

Но что говорить Томасу Велдону и Войне? Проклятый пепел! Выкладывать все начистоту? К счастью, я не успел начать рассказ.

– А-а-а! Вот они! – Обладатель пропитого и прокуренного голоса поднялся на верхнюю палубу. С большим выпирающим животом, огромными бакенбардами и совершенно лысый. Верхняя часть головы облаченного в удлиненный и теплый кафтан человека напоминала пушечное ядро. Он здорово хромал на левую ногу. Пока еще дойдет до нас…

– Боцман «Благословенной на волнах», – произнес врач, покуда другой офицер ковылял к нам. – Башкой зовут, а по-другому никак.

Я решил, что боцман тоже из пиратов – средь них немало тех, кто отказывается от имени, как от своей прошлой жизни. Интересно, кроме врача, в команде есть кто-нибудь не из флибустьеров?

– Никто не знает его настоящего имени. По крайней мере мне не признаются. – Рене Зилль вздохнул. – Хочу вас предупредить, что на любые расспросы на сей счет Башка сразу бьет по лицу. Даже благородных!

– Даже благородных? – Бран присвистнул и с насмешкой во взоре покосился на корабельного врача.

– Именно так, – со всей серьезностью заявил медик и непроизвольно коснулся щеки.

Все матросы, которые ходили в шлюпке к берегу, уже на корабле. Кто-то из них убрался на нижнюю палубу, а остальные начали поднимать лодку. С носа корабля слышно, как потянули из воды якорь.

– Доброй вам ночи, господа. – Боцман доковылял до нас. Говорил он хриплым, будто простуженным голосом, только сипел не по болезни, а из-за табака и рома. – А вы господа? Точно господа или прикидываетесь?

Странный вопрос. Мы переглянулись, соображая, что сказать. Однако боцман сам ответил за нас:

– Вижу, что господа. Тогда вам в каюту возле маркизы. Сейчас вас проведут.

– Скажи, чтоб пожрать принесли, – Бран вспомнил о пустых желудках, – и выпивку тоже!

– Вижу, что вы обстоятельный человек, – засмеялся, тряся животом Башка, – заходите с главного. Но сразу скажу, девочек у нас нет.

Боцман и Бран сочли замечание про девиц удачным, и теперь смеялись оба. Когда веселье утихло, Башка подозвал одного матроса и велел проводить троих господ в их каюту. Я все ждал разговора про деньги, но про них не вспоминали. Магия высшего вампира воздействовала на экипаж корабля воистину волшебным образом.

– Это ваше. – Боцман протянул предвестнику ключ от нашей каюты.

– Спасибо, – поблагодарил Бран и отчего-то поинтересовался: – Не боитесь ночью идти?

– Чего бояться-то? Тарта широка и глубока, берег отлично виден, да и идем на малых парусах. Масла для фонарей тоже достаточно. Не переживайте, милейший. Спокойно выйдем из реки. Не впервой уж.

– А куда направляемся?

– В Тиму через Ревентоль.

Я против воли довольно ухмыльнулся. Ревентоль! То, что нужно!

– Идем. – Томас Велдон дернул меня за рукав камзола. – Я тоже слышал, куда идет корабль. Наконец-то удача благоволит нам.

Три каюты для состоятельных пассажиров размещались на корме торгового судна. В надстройке над верхней палубой царила суета. Служанки перетаскивали вещи из прежней каюты маркизы ди Регель в новую. Наша как раз располагалась напротив ее новых покоев, а сбоку за деревянной перегородкой – каюта капитана. Оттуда раздавался громкий храп.

– Кровь и песок!.. – едва слышно произнес я.

Хозяйка моей возлюбленной рядом. Если покончу с Даон ди Регель, поможет ли это Алисе? Не знаю. Но что делать? Как поступить? Я взглянул на сумрачного Томаса Велдона. Память Неакра должна ответить на вопрос, что случится, если оборвать связь убийцы-кинжала и сиятельной.

Скрипнула дверь. Бран открыл нашу каюту – три глухие стены с кушетками вдоль них и столом с узкой столешницей посредине. Не сказать, что роскошное помещение. Матрос передал предвестнику фонарь и без охоты согласился с Браном, что нужно принести подушки и побольше одеял. Зимой в море надо как-то согреваться.

– Да жратву нам Башка пообещал, – подкинул напоследок Война.

– Все будет, – буркнул моряк, – сейчас мелкого растормошу, он все сделает. Хватит ему дрыхнуть, когда есть работа… – и удалился.

Я отстегнул саблю от ремня, бросив бракемарт на дальнюю кушетку, и снял плащ. В голове – самые черные мысли. Поговорить бы с Велдоном наедине и без спешки… Такая возможность еще представится. Морской переход до Ревентоля – дело нескорое, а Даон ди Регель с корабля никуда не денется.

Добравшись до кушетки, отодвинул саблю к стене и свернул плащ, чтоб кинуть его под голову. Лягу прямо сейчас, не дожидаясь, когда разбудят юнгу и он принесет постельное. Я завалился на кушетку в чем был, даже сапоги не снял. Правда, свесил ноги с кровати, чтобы не запачкать матрас.

Усталость враз накинулась на меня. Глаза закрылись сами собой, и я бы заснул, но Велдон позвал меня:

– Гард.

Я повернул голову и с большой неохотой открыл глаза. Монах устроился на кушетке слева от входа в каюту, а Бран вышел, закрыв за собой дверь. Фонарь, оставленный предвестником на столе, горел теплым неярким светом.

– На этом корабле Гарда нет, – сказал я.

– Вот как? – Велдон откинул капюшон, явив око Неакра и изуродованную половину лица. – Кто же предо мной?

– Ричард Тейвил.

Я удивил инквизитора. По-настоящему удивил.

– Почему ты назвался этим именем?

– Чтоб не забыть. – Я был честен.

Монах вздохнул и покачал головой. Он смотрел куда-то в сторону.

– Мы потом поговорим о бароне. Признаюсь тебе, я думал о нем, но совсем немного, что непростительно.

Инквизитор замолк на мгновение и постарался поймать мой взгляд. Я не стал его отводить, хоть мерзко и неприятно видеть око безумного колдуна.

– Если мы поможем ему, – заговорил Томас Велдон, – то поможем и собственным душам.

– Ты прав. – Я сел на кушетку и, сложив на груди руки, откинулся на доски за спиной. Глаза закрылись сами собой, но я успел заметить гнев церковника.

– Гард! – прикрикнул он. – Ты перестал уважать меня!

– Не тебя. Вовсе не тебя, а твой возраст. Прости, если тебя это задевает.

Я говорил с инквизитором, не открывая глаз. Корабль мерно покачивало на волнах, это успокаивало душу, и чувствовалось, что блаженное небытие во сне уже рядом.

– Не знаю, отчего так, – продолжал я. – Может быть, перестал видеть в тебе грозного представителя Матери Церкви. Мы вместе, одним теперь повязаны. Не могу назвать тебя другом, но товарищем по несчастью – вполне. Наверное, поэтому с тобой на «ты».

Монах молчал, а мне было все равно, что с ним и собирается ли он отвечать. Я просто наслаждался тишиной.

– Называй меня как хочешь, – устало произнес Велдон, – главное – спасти Лилит и Алису. Но знай!..

В голосе монаха вдруг, как раньше, зазвучала сталь. Я открыл глаза и увидел прежнего инквизитора, непоколебимого в своей истовой вере и убежденного в собственной правоте.

– Знай, что Томас Велдон никогда не отвернется от Матери Церкви!

Теперь молчал я. Что ему ответить? В моей голове пустота… Но я спросил. Совершенно неожиданно для себя.

– Скажи мне… только без утайки… – Слова давались тяжело, и в горле вдруг пересохло. – Ты знаешь, кто я?.. Что я совершил и кого привел в наш мир?..

– Дважды. Ты сделал это дважды! – произнес Велдон, и сказанное им прозвучало, как приговор суда Вселенской инквизиции.

Но мне все равно. Что мне человеческий суд!

– Все так. – Я не спорил. – Дважды мной сотворено ужасное.

– Твои грехи невозможно оценить. Никто и никогда не совершал подобного.

– Не пугай меня, Велдон. Я уж не из пугливых. – Замолкнув, я подбирал нужные слова. – Ответь! Скажи мне! Остается у меня надежда на Спасение и Прощение? – Вскинув руку, я не позволил монаху ответить, потому что начал возражать сам себе: – Нет, не так! Надежда всегда есть! Я могу надеяться, никто и ничто не в силах отнять у меня надежду. Но могут ли простить Бог Отец и Бог Сын?

Я вдруг понял, что смотрю на Велдона снизу вверх. Монах вскочил, он обжигал взглядом, в котором безумства не меньше, чем в оке мертвого колдуна Неакра.

– Даже тебя могут простить!

– Но как обмануть дьявола? Как заполучить свою душу? Она принадлежит ему! Это правда!

– Не ведаю. – Инквизитор сел на кушетку. Взор его потух. – Кабы мне знать… Ты молись… В молитве найдешь многое и ответ на свой вопрос тоже.

Теперь тяжело было Велдону. А если он сам сомневается?

– Молись, Николас. Особенно когда больно и страшно.

– Больно… Страшно… – Я покачал головой и горестно вздохнул. – Что меня испугает? Мне не страшно ничего. Боль? И она проходит.

– Тогда чего пытаешь меня расспросами? – взъярился монах. Он вскинул голову и с неприкрытым гневом уставился на меня.

– Потому что нужна помощь! – Я тоже начал злиться. – Нужны ответы! Кто, если не ты, выслушает меня?

– Никто. – Негодования в голосе Велдона больше нет.

Монах сгорбил плечи и, опустив голову, натянул на нее капюшон. Его тоже терзает сомнение, и тоже нечем утешиться. Не к кому обратиться за советом либо с вопросом. Не у Николаса Гарда ведь спрашивать? Уверен, что в его глазах я был безбожником еще до сделки с Люцифером. А теперь?.. И подавно.

Теперь мы связаны одной целью, что крепче любых цепей. Мы должны освободить Алису и Лилит от длани Низверженного. Я преступил ради этого все возможное и невозможное, не сверну с намеченного пути и пойду дальше, и Томас Велдон идет рядом со мной. Он тоже свершил немалое. Непостижимое для инквизитора еще совсем недавно. Но где его предел?

– Велдон!

Монах замычал и замотал головой. Мы оба поняли, что я сейчас спрошу о сокровенном. О чем и думать-то нельзя.

– Если нужен будет выбор, пред которым оказался я…

– То что выберу я? – Монах говорил тихо, не поднимая взора. – Ради Лилит?

– Ради нее.

– То же, что и ты… – сдавленно произнес Томас Велдон.

– Дважды? – Откровение инквизитора потрясло меня. – Я дважды совершил запредельное.

– И я два раза пошел бы на это.

Монах посмотрел на меня. Я вздрогнул, узрев, что с левого глаза стекает слеза.

– Мысли что дела. – Велдон произнес строку из Священного Писания. – Грех в думах тяжелей грехов в делах наших. Ибо сокрыт от иных.

Признавшись, что поступил бы так же, как я, Томас Велдон только что поравнялся со мной в грехопадении. Для его истовой веры нет разницы, где свершилось тяжкое – в мыслях или на деле.

– Наши души прокляты, Гард.

Я слышал об этом уже не единожды, но сейчас это осознавалось особенно страшно.

– Ты спрашивал о Спасении и Прощении, и я ответил, что они возможны, – молвил инквизитор, перейдя на шепот. – Но ныне не ведаю о том, что сам говорил. Сомнения во мне! Понимаешь? Сомнения! О тебе и обо мне тоже!

– Мы должны обмануть дьявола!

– Должны, но как?

Теперь вопрошал инквизитор. Я молчал, так как ответа у меня нет, а все прочее, что сейчас будет сказано, не значит ничего. Велдон снова опустил голову. За затворенной дверью суета и голоса, а здесь только что обрушился мир. Слышно, как мерно, но громко бьется мое сердце. Казалось, его стук разносится далеко за пределами каюты. Признание Велдона оглушило, я потерял счет времени.

– Что случилось на верхней палубе?

Я как будто ослышался, но нет: монах опять смотрит на меня, только укрыл обезображенную половину лица капюшоном. Его взор и голос спокойны, но, может, так и надо, чтобы забыть терзавшие душу мысли. Однако мой ответ опять вернет к мрачным раздумьям.

– Даон ди Регель. Она сиятельная. – Мне снова непросто говорить. – Алиса Кайлер – ее кинжал!

– Что?! Ты уверен?

– Абсолютно. Я хочу убить ее!

– Убить? – Велдон задумался.

Я не сомневался, что Велдон обратился к воспоминаниям Неакра. Что будет с тенью, если оборвать ее связь с сиятельной?

– А-а-а! Не спите! Я так и знал!

В каюту ввалился донельзя довольный собой Бран. В свертке, который он разложил на столе, оказались желтый сыр, хлеб, чеснок и две бутылки вина.

– Пока здешнюю матросню не пнешь, они не почешутся! – заявил предвестник. – Но так везде! Прошу отужинать!

Настроение у Брана приподнятое, и сам он был голодный как волк. Накинулся на еду, будто не ел тысячу лет. Мне отчего-то есть не хотелось, как и Велдону. Скоро я завалился на кушетку и провалился в сон.

Разговор с Велдоном был отложен до утра.