Текст книги "Проклятие Неферет (ЛП)"

Автор книги: Филис Кристина Каст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– Вы никогда не должны переставать смеяться. Когда вы это делаете, вы становитесь божественно красивой и выглядите подобно богине, сошедшей на землю, искушающей нас своей неприкосновенной красотой.

Я встала на ноги, более взволнованная, чем потрясенная, из-за того, что Артур Симптон раздвинул ветви ивы и шагнул внутрь.

– Мистер Симптон! Я-я не понимаю, разве вы не должны быть…

– Мистер Симптон? ― он перебил меня теплой, заразительной улыбкой. ― Я уверен, что даже ваш отец согласился бы, что здесь мы не должны быть настолько формальны.

Мое сердце колотилось так громко и, мне казалось, заглушило звук мой здравый смысл, который кричал мне, чтобы я сдержала свои слова, улыбку, и быстро вернулась внутрь. Но вместо того, чтобы сделать любую из этих трех разумных вещей, я выболтала:

– Мой отец не будет согласен с тем, что мы с вами вдвоем наедине сейчас находимся в саду, независимо от того как я к вам обращаюсь.

Улыбка Артура немедленно потускнела.

– Я не нравлюсь вашему отцу?

Я покачала головой.

– Нет, нет, ничего подобного – или, по крайней мере, я так не считаю. Просто после смерти матери отец ко всему относится неодобрительно.

– Я уверен, что это всё из-за тогго, что она недавно потерял жену.

– Как и я совсем недавно потеряла свою мать! ― С меня было достаточно здравого смысла, я сжала свои губы в тонкую линию, и остановила свою вспышку радости. Я начала нервничать, и невероятно неуклюжим образом, я подошла к мраморной скамье и села, стараясь, привести в порядок свои волосы, и продолжила: ― Простите меня, мистер Симптон. Я не должна была говорить с вами таким образом.

– Почему бы и нет! Разве мы не можем быть друзьями, Эмили? ― Он последовал за мной к скамье, но не сел около меня.

– Да, ― сказала я мягко, довольная тем, что мои непослушные волосы скрыли мое лицо. ― Я хотела бы, чтобы мы были друзьями.

– Тогда ты должна называть меня Артуром и не стесняться говорить со мной, поскольку ты будешь моим другом, и я должен буду быть уверен, что твой отец не относится неодобрительно ко мне. Я не буду даже говорить ему, что обнаружил тебя в саду.

Мои руки мгновенно замерли и упали с моих волос.

– Пожалуйста, Артур. Если ты мой друг, обещай мне, что ты не скажешь, что ты видел меня, когда я вышла из столовой.

Я думаю, что увидела то, что, возможно, было удивлением в его глубоких голубых глазах, но оно было заменено слишком скоро улыбкой, чтобы уверить меня.

– Эмили, я ничего не скажу сегодня вечером твоему отцу кроме того, какой прекрасной хозяйкой является его дочь.

– Спасибо, Артур.

Затем он присел на скамью рядом со мной. Не близко, но я почувствовала запах сигар, исходящий от него, и чего-то ещё, что было почти сладким. Вспоминая я понимаю, что это было глупо. Как человек мог пахнуть сладостью? Но я знала, достаточно хорошо это понимая, что отсутствие сильного запаха алкоголя и сигар на его дыхании казалось сладким после грязного аромата отца.

– Ты часто пробираешься сюда? ― На его вопрос было легко ответить.

– Да, довольно часто.

– И твой отец, не знает, что ты бываешь здесь?

Я колебалась только момент. Его глаза были так добры, его пристальный взгляд, настолько искренен, и он сказал, что хотел бы быть моим другом. Конечно, я могла довериться ему, но возможно я должна подбирать слова тщательно. Я беспечно пожала плечами и нашла ответ, который был так же правдив, как это было нужно.

– О, отец так занят бизнесом, что он очень редко ходит в саду.

– Но тебе здесь нравится?

Я кивнула.

– Да, конечно. Здесь очень красиво.

– Ночью? Но ведь тут так темно, и ты тут совершенно одна.

– Ну, поскольку ты теперь – мой друг, я чувствую, что могу рассказать тебе тайну, даже при том, что это не подобает настоящим леди. ― Я застенчиво улыбнулась ему.

Артур озорно усмехнулся.

– Так это твоя тайна не подобает настоящим леди или же разговор со мной?

– Я боюсь, что это относится и к тому и к другому. ―Моя застенчивость начала испаряться, и я даже смела кокетливо отвести взгляд.

– Нуу, я заинтригован. Как твой друг, я настаиваю, чтобы ты рассказала мне. ― Он наклонился немного ко мне.

Я посмотрела на него и рассказала всё как есть.

– Мне нравится темнота. Она – мой друг. Она утешает меня.

Его улыбка потускнела, и я боялась, что я действительно рассказала ему слишком много. Но когда он заговорил, его голос не потерял своей милости.

– Бедная Эмили, я могу только представить, как ты нуждалась в утешении за последние месяцы, и, если этот сад утешает тебя, днем или ночью, то я говорю, что это удивительное место!

Я почувствовала порыв облегчения, и радости в его сочувствии.

– Да, ты видишь, это – мое спасение, мой оазис. Закрой глаза и дыши глубоко. И ты забудешь, что это – ночь.

– Ну, хорошо. Я закрою. ― Он закрыл глаза и потянул глубокий вздох. ― Что за, прекрасный аромат? Я не замечал его до сих пор.

– Это – лилии. Они только что начали цвести, ― объяснила я счастливо. ― Нет, не открывай глаза. Теперь послушай. Скажи мне, что ты слышишь.

– Твой голос, который кажется мне столь же сладким как запах лилий.

Его комплимент сделал меня счастливой, но я ругала его с ложной серьезностью.

– Не я, Артур. Слушай тишину и скажи мне, что ты слышишь в ее пределах.

Он не открывал своих закрытых глаз, наклонил свою голову и сказал:

– Вода. Я слышу фонтан.

– Точно! Мне особенно нравится сидеть здесь, под этой ивой. Как будто это – мой собственный мир, где я могу слышать звук воды, текущей в фонтане, и представить, что снова езжу на своем велосипеде около озера, ветер треплет мои волосы, и здесь спокойно, меня никто и ничто не потревожит.

Артур открыл глаза и встретил мой пристальный взгляд.

– Никто? Никто вообще? Даже лучший друг?

Мне показалось, что все мое тело покраснело от стеснения, и я ответила:

– Возможно, теперь я могу вообразить друга, присоединяющегося ко мне, и я действительно помню, как ты любишь ездить на велосипеде.

Он удивил меня, хлопнув себя по лбу.

– Велосипед! Это напоминает мне, как я увидел тебя здесь, в саду. Я ушел, извинившись, пораньше, чтобы вернуться домой, и поговорить с отцом, прежде чем он ляжет в постель. Я в одиночку ехал на велосипеде, возвращаясь домой, когда услышал смех. ― Он помолчал, и в его голос усилился. ― Это был самый прекрасный смех, который я когда-либо слышал в своей жизни. Он, похоже, доносился из сада позади дома. Я увидел, открытую садовую калитку, и пошел на звук твоего голоса.

– Ох. ― Я выдохнула это слово, и счастливо вздохнула, у меня на душе стало еще теплее. И я сказала:

– Я очень рада, что мой смех, привел тебя ко мне.

– Эмили, твой смех не просто привел меня к тебе – он привлек меня к тебе.

– У меня есть другая тайна, которую я могу рассказать тебе, ― услышала я свой голос.

– Тогда это – еще одна тайна, которую я буду скрывать и дорожить ей как своей собственной, ― произнес он.

– Когда я смеялась, я думала о том, как я счастлива, что ты был там на ужине. Я так ужасно нервничала, пока ты сидел рядом со мной. ― Я затаила дыхание, надеясь, что не была, как бы это сказала мать, слишком торопливой в своих признаниях.

– Ну, тогда, я очень, очень рад объявить, что я буду присутствовать в твоем доме на званном обеде в субботу, и что я буду сопровождать прекрасную женщину, с которой я надеюсь, вы также станете верными друзьями.

Мое сердце, уже настолько разбитое и ушибленное, сжалось от его слов. Но я хорошо научилась скрывать свои чувства, так что я сделала заинтересованное выражение лица и сказала мягким голосом, который я использовала при разговоре с отцом:

– Ох, как мило. Я буду рада, увидеть Камиллу снова. Думаю ты уже знаешь, что она и я, подруги.

– Камилла? ― Он выглядел крайне сбитым с толку. И затем я увидела, что его выражение лица пришло к пониманию. ― О, ты имеешь в виду дочь Сэмюэля Элкотта, Камиллу.

– Ну, да, конечно, ― сказала я, но мое оскорбленное сердце стало биться легче.

– Конечно? Почему ты говоришь, конечно?

– Просто я думала, что ты ухаживаешь за ней, ― сказала я, а потом почувствовала, как моему сердцу становится легче и легче после того, как он покачал головой и ответил с сопереживанием:

– Я не знаю, почему ты так подумала.

Я чувствовала себя так, как будто должна была сказать что-то в защиту того, что я знала, это будет большим замешательством для бедной Камиллы, когда она услышит слова Артура.

– Я полагаю, что подумала так из – за того, что миссис Элкотт на это надеется.

Темные брови Артура поднялись вместе с уголками его губ.

– Ну, тогда позволь мне ясно объяснить тебе. Я буду сопровождать свою мать на твоем званном ужине в субботу. Моего отца беспокоит артрит, но мать очень хочет прийти и поддержать тебя на твоём первом вечере. Камилла же – очень хорошая подруга.

– То есть, ты не будешь ухаживать за Камиллой? ― смело спросила я, затаив дыхание.

Затем Артур встал и, улыбаясь, поклонился мне. Голосом, полным тепла и доброты, он объявил:

– Мисс Эмили Вейлор, я могу заверить вас, что это не за Камиллой Элкотт я буду ухаживать. И теперь я должен, неохотно, пожелать вам доброй ночи до субботы.

Он повернулся и оставил меня, затаившую дыхание от счастья и ожидания. Мне показалось, что даже тени вокруг меня отразили мою радость своей красивой, скрывающей мантией темноты.

Но я не провела много времени, упиваясь волшебными событиями ночи. Хотя мое сердце было заполнено Артуром Симптоном и мне хотелось думать только о нашей поразительной беседе и о том, что он фактически оставил меня с обещанием того, что в будущем он будет ухаживать за мной, мой ум думал и о другой, менее романтичной информации, которую Артур только что предоставил мне. Мои руки до сих пор дрожат от радости, когда я вновь читаю эту запись в дневнике связанную со встречей с Артуром и начинаю воображать то, что, может быть, в будущем буду с ним, но я должна не забывать быть очень тихой, когда нахожусь в тени сада.

Я больше никогда не должна привлекать к себе внимание, когда нахожусь в саду.

Ничьё внимание.

27 апреля, 1893 год
Личный Дневник Эмили Вейлор

Я с трепетом начинаю эту запись в дневнике. Я чувствую, что меняюсь. Надеюсь, что эти изменения к лучшему, но, признаюсь, я не уверена, что это так. На самом деле, если писать абсолютно откровенно, я должна признать, что даже само значение слова «надежда» для меня изменилось.

Я так растеряна! И очень, очень боюсь.

Я уверена только в одном – я должна покинуть дом Вейлоров любым способом. Артур Симтон предоставил мне логичную и безопасную возможность бегства, и я с ним согласилась.

Я не тот легкомысленный ребенок, каким была восемь дней назад, после той первой ночи, когда мы разговаривали с Артуром. Я все так же считаю его добрым и очаровательным и, конечно же, красивым. Мне кажется, я могла бы полюбить его. В моих руках прекрасное будущее, так почему же я чувствую растущую внутри себя холодность? Неужели страх и отвращение к отцу начали меня портить?

Я содрогаюсь от этой мысли.

Возможно, рассмотрев события последних дней, я найду ответы на свои вопросы.

Встреча с Артуром в саду действительно изменила мой мир. Неожиданно, субботний торжественный ужин перестал быть чем-то, чего я боялась – теперь я считала оставшиеся до него часы. Я полностью погрузилась в меню, в украшения, в каждую крошечную деталь моего платья.

Планировавшийся ужин из пяти блюд, которые я неосмотрительно приказала повару воспроизвести из старых маминых книг о приемах, совершенно изменился. Вместо этого, я лихорадочно рылась в своих воспоминаниях, жалея, что не уделила больше внимания– на самом деле никакого внимания-, тем моментам, когда мама с отцом обсуждали особенно роскошные ужины, на которых они присутствовали в течение года, прежде чем ей пришлось оставить общество из-за беременности. Наконец, я вспомнила, что даже отец похвалил исключительный ужин в Клубе университета, организованный в честь архитектурной выставки, который спонсировал его банк. Я послала Мэри, чья сестра была одной из множества поваров университетского Клуба, чтобы взять копию меню. И я была приятно удивлена, когда она вернулась не просто со списком блюд, но и вин, которые должны к ним подаваться. Повар, который, как мне казалось, до тех пор в основном считал мои попытки составить меню жалкими и смешными, начал смотреть на меня с уважением.

Затем, я изменила оформление и украшение. Мне хотелось принести в дом сад, чтобы напомнить Артуру о проведенном вместе времени, поэтому я руководила садовниками, срезавшими охапки ароматных лилий– старгейзер[2]2
  Старгейзер – сорт лилий из группы восточные гибриды, малиново-красный с белым крапом и каймой, имеет сильный аромат, часто используется для составления букетов и цветочных композиций.


[Закрыть], хотя и не тех, что росли вокруг фонтана. Я также приказала им собрать камыши и занавеси плюща с болотистого берега озера. Потом я начала заполнять вазы лилиями, камышом и вьющимся плющом, надеясь, что Артур все это заметит.

И, находясь в центре вихря своей творческой деятельности, я поняла нечто невероятно интересное: чем более требовательной я становилась, тем больше людей со мной считалось. Раньше я ходила по дому Вейлоров на цыпочках, словно робкий призрак девушки, теперь я шла решительной походкой, уверенно отдавая приказания.

Я продолжаю учиться. Этот урок я считаю одним из наиболее важных. Возможно, этот способ управления миром вокруг меня лучше, чем мамин. Она использовала свою красоту и свой нежный приятный голос, чтобы уговаривать и упрашивать – таким был ее метод. Я поняла, что предпочитаю более властный подход.

Что было со мной не так? Что это за холод, который, как я чувствовала, распространялся внутри? Как может быть неправильным обретение уверенности и контроля?

Правильно или нет, я использовала это вновь открывшееся мне знание, когда выбирала платье. Отец, разумеется, приказал мне снова надеть одно из маминых платьев из зеленого бархата.

Я отказалась.

О, я была не настолько глупа, чтобы отказать ему напрямую. Я просто отвергла все мамины зеленые бархатные платья, которые предложила мне Мэри. Там, где раньше она настояла бы, а я уступила, моя новая позиция вызвала у нее недоумение.

–Но, девочка, вы должны надеть одно из платьев вашей матери. Ваш отец на этом настаивал, ― запротестовала она в последний раз.

–Я выполню просьбу отца, но на моих собственных условиях. Я – хозяйка дома Вейлоров, а не кукла, которую можно одевать. ―Я подошла к своему шкафу и вытащила из дальнего угла платье, которое планировала надеть на свой дебютный бал. Оно было из кремового шелка, с юбкой, украшенной каскадами вышивки в виде плюща. Лиф, хотя и скромный, был в складку, так же, как юбка, а тонкость талии подчеркивалась, так что моя фигура приобретала совершенную форму песочных часов. А мои руки оставались соблазнительно открытыми, но это было к месту. Я протянула платье Мэри. ― Возьми зеленый бархатный пояс и бант от одного из маминых платьев. Я оберну этот пояс вокруг талии, а бант пришью на лифе. И принеси мне одну из ее зеленых бархатных лент для волос. Я надену ее на шею. Если отец станет возражать, я смогу честно ответить, если он спросит, что я ношу мамин зеленый бархат.

Мэри нахмурилась и пробормотала что-то, но сделала так, как я велела. Все было сделано, как я велела. Даже отец смирился, когда я отказалась идти в ОФЖК в пятницу, сказав, что слишком занята.

–Ладно, Эмили, завтра все должно быть как положено. Пропуск на этой неделе волонтерских обязанностей, конечно, понятен. Приятно видеть, как ты исполняешь обязанности хозяйки дома Вейлоров.

–Спасибо, отец. ― Я ответила ему теми же словами, что и много раз до этого, но не смягчила свой тон и не опустила голову. Напротив, я посмотрела ему прямо в глаза и добавила: ― И я не смогу поужинать с вами сегодня вечером. У меня слишком много дел, а времени слишком мало.

– Конечно, ну конечно. Будь уверена, что правильно распоряжаешься своим временем, Эмили.

– Не беспокойтесь, отец. Я уверена.

Кивнув самому себе, отец не заметил, что я вышла из комнаты прежде, чем он отпустил меня.

Восхитительной роскошью было приказать Джорджу принести поднос в мою гостиную в пятницу вечером. Я ела в совершенной гармонии, выпила небольшой бокал вина и пересчитала карточки с золотым тиснением ответов на приглашения – все двадцать приглашений были приняты.

Я положила карточку с ответом Симптонов на самый верх стопки.

Затем я улеглась на свою кушетку рядом, и пока не сгорели шесть свечей в подсвечнике, листала последний каталог Монтгомери Уорд. Впервые я поверила, что могу наслаждаться тем, что я – хозяйка дома Вейлоров.

* * *

Волнение не удержало меня от нервного головокружения, когда Карсон объявил в субботу вечером, что гости уже начали прибывать. Я бросила последний взгляд в зеркало, пока Мария повязывала бархатную ленту вокруг моей шеи.

–Вы так прекрасны, девочка, ― сказала мне Мария. ― Сегодня вы будете лучше всех.

Я приподняла подбородок и сказала своему отражению, прогоняя призрак моей матери.

–Да, буду.

Когда я дошла до лестничной площадки, отец стоял ко мне спиной. Он уже включился в оживленный разговор с мистером Пуллманом и мистером Райерсоном. Карсон открывал дверь для нескольких пар. Две женщины – одна, довольно пухленькая, в которой я узнала миссис Пуллман, и другая, выше нее и красивее – любовались большой центральной композицией из лилий, камыша и занавесей плюща, на которую я потратила столько часов. Я легко услышала их донесшиеся до меня, повысившиеся от удовольствия голоса.

– О, это так красиво и необычно, ― сказала миссис Пуллман..

Высокая женщина с одобрением кивнула.

– Какой прекрасный ход – использовать эти лилии. Они наполнили холл изысканным ароматом. Словно мы вошли в благоухающий сад внутри дома.

Я не двигалась. Мне хотелось испытать собственный момент наслаждения, поэтому я представила, всего на мгновение, что вернулась на скамейку в саду, укрытую ивой, окруженную темнотой, и сижу рядом с Артуром Симптоном. Я закрыла глаза, сделала глубокий вдох, наполняясь спокойствием, и тут поняла, что его голос доносится до меня, словно его принесла сила моего воображения.

– Вот и сама мисс Вейлор. Мама, я думаю, что композиция, которой ты любуешься – ее собственное произведение.

Я открыла глаза, чтобы посмотреть на Артура, стоявшего рядом с красивой женщиной, которую я не узнала. Я улыбнулась, произнесла:

– Добрый вечер, мистер Симптон, ― и начала спускаться по последнему пролету. Отец проскользнул мимо них и поспешил мне навстречу, двигаясь так быстро, что натужно сопел, когда предложил мне свою руку.

– Эмили, мне не верится, что ты познакомилась с матерью Артура, ― сказал отец, представив меня ей.

– Мисс Вейлор, вы даже прекрасней, чем описал мой сын, ― произнесла миссис Симптон. ― А эта центральная композиция впечатляет. ― Вы сами ее создали, как и предположил мой сын?

– Да, миссис Симптон, сама. И я польщена, что вы ею восхищаетесь. ― Я не смогла удержаться, чтобы не улыбнуться Артуру, пока говорила это. Его добрые глаза светились от его собственной улыбки – той, которая была мне уже знакома и становилась мне все дороже.

– А как вы узнали, что композицию создала Эмили? ― Я была ошеломлена грубым тоном отца, уверенная, что все окружающие могли расслышать в нем собственничество.

Сбитый с толку, Артур добродушно рассмеялся.

– Ну, я узнаю лилии-старгейзер из… – посреди своего объяснения он, должно быть, увидел ужас в моих глазах, потому что прервал его, преувеличенно закашлявшись.

– Сын, с тобой все в порядке? ― Его мать с беспокойством коснулась его руки.

Артур откашлялся и снова улыбнулся.

– О, все хорошо, мама. Просто першит в горле.

– Что это вы там говорили о цветах Эмили? ― Отец был похож на жирного старого пса с костью.

Артур не пропустил удара, но продолжил уже спокойней:

– А это цветы Эмили? Значит, моя догадка была удачной, потому что они сразу же напомнили мне о ней. Они тоже очень красивые и такие же милые.

– О, Артур, ты все чаще и чаще говоришь, как твой отец, каждый день. ― Мать Артура сжала его руку с явной любовью.

– Артур! О боже мой. Я надеялась, что ты будешь здесь. ― Камилла бросилась к нам, обогнав мать, хотя миссис Элкотт шла за дочерью по пятам так близко, что показалось, будто она вытолкнула ее вперед.

– Мисс Элкотт, ― Артур сухо и официально поклонился. ― Миссис Элкотт, добрый вечер. Я сопровождаю свою мать, так как мой отец все еще болен.

– Какое совпадение! Моя Камилла присоединилась ко мне в этот вечер, потому что мистеру Элкотту кажется, что его лихорадит. И, конечно, я так хотела быть здесь, чтобы поддержать Эмили на ее первом официальном ужине, в качестве хозяйки дома Вейлоров, что я не могла его пропустить, ― объяснила миссис Элкотт, медовым тоном, но ее болезненное выражение лица, когда она перевела взгляд с Артура на меня, опровергало ее слова. ― Хотя, к сожалению, у меня только дочери и нет такого любящего сына. Вы счастливая мать, миссис Симптон.

– О, я вполне согласна с вами, миссис Элкотт, ― с довольной улыбкой сказала мать Артура. ― Он – очень любящий и внимательный сын. Мы только что обсуждали, что именно он догадался, что эти прекрасные украшения были созданы самой мисс Вейлор.

– Эмили? Их сделала ты?

Слова Камиллы прозвучали с таким потрясением, что мне внезапно захотелось дать ей пощечину. Вместо этого я подняла подбородок и не стала смягчать свой голос и умалять свои достижения, как сделала бы мама.

– Привет, Камилла, какой сюрприз увидеть тебя здесь. И, да, я сделала эту композицию сама. Я также создала все украшения на обеденном столе и в отцовской библиотеке.

– Я горжусь тобой, дорогая, ― произнёс отец.

Я проигнорировал его, и обратив все свое внимание на Камиллу, очень строго сказала:

– Как и ты, и твоя мать могли видеть во время вашего последнего визита, я быстро учусь и узнаю, что такое – быть хозяйкой великого дома. ― Я не добавила остального, сказанного миссис Элкотт, что мой будущий муж будет доволен. Мне это не было нужно. Мне нужно было просто перевести свой взгляд с Камиллы на Артура, а затем вернуть ему его теплую, лучезарную улыбку.

– Да, именно так я и сказал. Я горжусь тобой. ― Отец снова протянул мне руку. Мне пришлось ее принять. Он кивнул на Симптонов и Элкоттов, сказав: ― А теперь мы должны поприветствовать остальных гостей. Эмили, я не вижу на столе шампанского.

– Потому, что сегодня я решила следовать меню Университетского Клуба. Джордж подаст амонтильядо вместо шампанского к первому блюду. Со свежими устрицами оно будет сочетаться гораздо лучше.

– Очень хорошо, очень хорошо. Пусть будет это амонтильядо, моя дорогая. О, я вижу, что пришел Айерс. Речь идет о постоянной коллекции произведений искусства – его индейских реликвий, в чем Банк будет очень заинтересован…

Я перестала слушать, однако позволила отцу увлечь меня за собой. Весь вечер, пока я играла роль хозяйки и леди дома Вейлоров, Артур Симптон наблюдал за мной, и каждый раз, когда мне удавалось украдкой на него взглянуть, наши глаза встречались. По его улыбке казалось, что он еще и оценивает меня.

Пока вечер продолжался, я поняла, что мужчины, как всегда, после ужина оставят нас и уединятся в отцовской библиотеке с бренди и сигарами. Женщины отправятся в мамину парадную гостиную, потягивать вино со льдом, поклевать поданных к чаю пирожных, и, разумеется, посплетничать. Меня пугало это разделение, не только потому, что рядом не будет Артура, а потому, что у меня не было опыта общения с дамами маминого возраста. Только Камилла была не старше меня более чем на десять лет. Я поняла, что мне придется выбирать. Я могу сесть рядом с Камиллой и болтать, как будто я не более чем обычная девушка, или и в самом деле попытаться быть хозяйкой дома Вейлоров. Я знала, что ко мне возможно, отнесутся снисходительно.

Там, в конце концов, присутствовали такие важные дамы, как миссис Райерсон, миссис Пуллман и миссис Айер, а я была всего лишь шестнадцатилетней девчонкой. Но, проводив дам в мамину гостиную и ощутив знакомый и успокаивающий аромат лилий, которые я так тщательно собирала в букеты, я сделала свой выбор. Я не стала отзывать Камиллу к подоконнику и цепляться за свое детство. Вместо этого я заняла мамино место на диване в центре комнаты, проследила, чтобы Мэри подлила дамам вина, и попыталась высоко держать подбородок и подумать о чем-нибудь умном, что можно было бы сказать, чтобы нарушить тишину.

Мать Артура стала моим спасением.

– Мисс Вейлор, меня заинтересовали эти необычные букеты, которые вы так красиво разместили во всех комнатах. Вы не поделитесь со мной своим вдохновением? ― спросила она с теплой улыбкой, которая так сильно напомнила мне о ее сыне.

– Да, дорогая. ― Я с изумлением услышала слова миссис Айер. ― Украшения действительно очаровательные. Вы должны поделиться с нами своим секретом.

– Моим вдохновением были наш сад и его сердце – фонтан. Мне хотелось принести в дом сегодня вечером аромат лилий, образ воды и мое любимое дерево – иву.

– Понятно! Камыши создают ощущение присутствия воды, ― сказала миссис Симптон.

–А вьющийся плющ оформлен так, что очень похож на листья ивы. ― Кивнула с заметным удовлетворением миссис Айер. ― Это была прекрасная идея.

– Эмили, я не знала, что ты так любишь сад. Я думала, что вы с Камиллой гораздо больше интересуетесь велосипедами и новейшими прическами девушек Гибсона, чем садоводством, ― явно снисходительным тоном сказала миссис Элкотт, чего я и боялась.

Мгновение я не говорила ничего. Тишина в комнате словно затаила дыхание, как будто сам дом ждал моего ответа. Была ли я девчонкой или женщиной?

Я выпрямила спину, подняла подбородок и свысока посмотрела на миссис Элкотт.

– Безусловно, миссис Элкотт, мне нравились велосипедные прогулки и прически девушек Гибсона, на тогда моя мать, ваша лучшая подруга, была хозяйкой Дома Вейлоров. Она умерла. Мне пришлось взять ее роль себе, и я поняла, что мои интересы должны стать менее детскими. ― Я услышала сочувственное кудахтание, а несколько женщин прошептали:

– Бедняжка. ― Это еще больше придало мне смелости, и я поняла, как можно обернуть высокомерие миссис Элкотт в свою пользу. Я продолжила:

– Знаю, что не могу даже надеяться стать такой же леди, какой была мама, но я решила делать все как можно лучше. Я надеюсь только, что мама смотрит на меня с гордостью. ―Я тихонько шмыгнула носом и промокнула уголки глаз своим кружевным платочком.

–Милая девочка. ― Погладила меня по плечу миссис Симптон. ― Как уже сказал твой отец, ты – гордость своей семьи. Мы с твоей матерью не были близко знакомы, но как мать, у которой есть собственные дочери, я могу с уверенностью сказать, что она гордилась бы тобой, конечно же, очень гордилась!

Затем все дамы по очереди утешали меня и уверяли в своем восхищении. Все, кроме миссис и мисс Элкотт. Камилла и ее мать мало разговаривали в течение вечера и ушли первыми из всех моих гостей.

Через час или около того, когда мужчины присоединились к своим дамам, беседа потекла в моей гостиной так же свободно, как бренди, видимо, тек в отцовской библиотеке. Наши гости желали нам доброй ночи, бурно расхваливая каждую деталь вечера.

Артур с матерью ушли последними.

–Мистер Вейлор, у меня уже давно не было такого приятного вечера, ― сказала миссис Симптон отцу, когда он ей поклонился. ― И я так ценю это, поскольку необычайно волнуюсь о здоровье моего мужа. Но ваша дочь была такой заботливой хозяйкой, так что я чувствую, как мои силы восстановились.

– Приятно слышать, приятно слышать, ― невнятно бормотал, слегка пошатываясь, отец, стоявший рядом со мной в холле.

– Мадам, пожалуйста, передайте мистеру Симптону мои пожелания скорейшего выздоровления, ― сказала я затаив дыхание и с надеждой ожидая ее ответа.

–Ты должна сама позвонить мистеру Симптону! – воскликнула мать Артура, в точности как я и хотела. ― Это стало бы для него таким приятным времяпровождением, особенно сейчас, когда он так скучает по нашим двум дочерям. Они обе замужем и остались в Нью-Йорке вместе с семьями своих мужей.

–Я с огромным удовольствием вам позвоню, ― сказала я, дотронувшись до руки отца, и добавила: ― Отец, как вам кажется, было бы хорошо навестить мистера и миссис Симптон, когда он будет чувствовать себя лучше?

–Да-да, конечно, ― небрежно кивнув, ответил отец.

–Замечательно. Тогда я пришлю Артура с нашим экипажем в понедельник после обеда.

–Артур? Экипаж? Я не… ― начал отец, но миссис Симтон перебила его, кивнув, словно она соглашалась со всем, что он собирался заявить. ― Мне тоже не нравится нынешнее увлечение молодых людей ездить повсюду на велосипеде. А эти шаровары, которые надевают девушки, просто отвратительны! ― Миссис Симптон перевела взгляд на сына. ―Артур, я знаю, ты тоже любитель велосипеда, но мы с мистером Вейлором настаиваем, что его дочь ездила более цивилизованным способом. Не так ли, мистер Вейлор?

–Разумеется, ― согласился отец. ― Велосипеды неприемлемы для дам.

– Вот именно! Поэтому Артур приедет за мисс Вейлор с экипажем в понедельник после обеда. Это отличное решение. Доброй ночи! ― Миссис Симптон взяла сына под руку. Артур официально поклонился отцу, пожелав ему доброй ночи. Когда он повернулся ко мне, его поклон был таким же официальным, но его взгляд встретился с моим, и он быстро мне подмигнул.

Как только дверь закрылась, я начала действовать. Я заметила, что отец пошатывается и невнятно бормочет. Мое сердце было слишком переполнено успехом вечера и явным вниманием, оказанным мне Артуром и его матерью. Я не хотела отцу давать ни единого шанса разрушить мое счастье своими алкогольным дыханием, тяжелыми руками и горящим взглядом.

–А теперь я пожелаю вам доброй ночи, отец, ― быстро сделав реверанс, произнесла я. ― Я должна убедиться, что сегодня все вернется к надлежащему порядку, а уже так поздно. Карсон! ― позвала я и издала глубокий вздох облегчения, увидев, что отцовский камердинер спешит в холл. ― Пожалуйста, проводите отца в его спальню.

Тут я повернулась, и целеустремленным, уверенным шагом вышла из комнаты.

И отец меня не окликнул!

Я была так опьянена победой, что я практически протанцевала в столовую, где, как я уже распорядилась, Джордж приводил все в порядок.

– Джордж, оставь цветочные украшения, ― велела я. ― Аромат действительно впечатляющий.

–Хорошо, мисс.

Мэри убирала в гостиной.

–Ты можете оставить все как есть. Лучше помоги мне выбраться из этого платья. Я устала.

–Хорошо, мисс, ― ее ответ был таким же.

Если бы вечер для меня действительно завершился, когда Мэри помогла мне надеть ночную рубашку, я бы написала, что это самый прекрасный вечер в моей жизни. К сожалению, я была слишком взволнована, чтобы спать – слишком возбуждена, даже для того, чтобы записать в дневнике события вечера. Меня притягивал комфорт любимого, знакомого сада и расслабляющее прикосновение темноты, которое приносило мне особенное ощущение покоя.