Текст книги "Богиня по ошибке"
Автор книги: Филис Кристина Каст
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
– Так что же, черт возьми, я здесь делаю? – Эпи лизнула меня во французскую косу, и я шлепнула ее по морде. – Перестань!.. Даже если я захочу, то не сумею вырезать из дерева гребень и причесаться заново.
Ноги начали немилосердно болеть. Рианнон, конечно, успела разносить сапоги, но их полагалось надевать С носками, а я… в общем… забыла поискать их перед уходом. Как и кухню.
– Эпи, по-моему, я натерла мозоль размером с Род-Айленд. – Я остановилась и уткнулась головой в теплую мягкую шею. – Мне снова нужно сесть на тебя верхом. Надеюсь, ты не против? – Я сочла легкий тычок мордой за согласие и быстро погладила ее. – Но прежде давай выпьем еще по глоточку. Кто угощает, я или ты? – Эпи фыркнула. – Я люблю «Маргариту» со льдом, и соли побольше. – Ее взгляд я трактовала как лошадиный способ сказать, что она находит меня намного забавнее Рианнон.
Я повернула к реке и заметила, что берег здесь гораздо каменистее и круче. Очень осторожно я повела лошадь к реке, скользя вниз среди осыпающихся камней. Спустились мы с огромными трудностями, поэтому я обрадовалась, убедившись, что вода здесь такая же чистая и холодная, тем более что день стал заметно жарче. Не то чтобы от жары не спасала даже тень от деревьев, но прохладная вода несла облегчение. Чтобы и впредь мыслить положительно, я напомнила себе, что здешняя жара не идет ни в какое сравнение с типичным летним днем в Оклахоме, когда влажность достигает миллиона процентов при обычных ста градусах по Фаренгейту. В таком пекле даже Чудо-Женщина[28]28
Героиня комиксов художника У. Марстона, выходящих с 1941 г., мультипликационных и игровых фильмов, амазонка с Бермудских островов, обладающая фантастическими способностями, неуязвимая для пуль и вооруженная волшебным лассо.
[Закрыть] раскиснет.
Смена миров нанесла урон моей репутации, но определенно улучшила для меня погодные условия. Так что, пожалуй, нужно начинать подсчитывать плюсы.
Эпи ткнулась в меня мордой, прервав ход мысли.
– Готова отправиться в путь, красавица?
Ее глаза сказали «да», поэтому я подвела ее к большому валуну, чтобы с него сесть в седло. Кобыла наклонила голову и как-то странно посмотрела на меня.
– Полагаю, ты уже догадалась, что я не Рианнон. Вот кто, вероятно, мог вскочить на тебя без посторонней помощи. – Понимающий взгляд Эпи не дрогнул, и я почувствовала необходимость защитить себя. – Не хочу никого обидеть, но, видимо, это благодаря ее привычке ездить верхом на всех подряд. – Эпи выгнула шею и заморгала, глядя на меня красивыми темными глазами. – Пойми меня правильно. Я не против такой езды, но мне нравится думать, что я предпочитаю качество количеству.
Кобыла мотнула головой и как-то очень по-человечески взвизгнула. Нет, правда, это прозвучало как короткий лошадиный смешок.
С валуна я взгромоздилась в седло и тоже хихикнула.
– Значит, мы понимаем друг дружку? – Эпи оглянулась и подтолкнула мордой мою ногу, не попавшую в стремя. – Будем считать, что это «да».
Я улыбнулась, сунула ногу в стремя, где ей и полагалось находиться, а потом подала невероятной лошадке знак, прищелкнув языком, мол, поехали, хотя ни в каких подсказках она не нуждалась.
Я ласково похлопала ее по шее. В этом мире про некоторые вещи тоже можно было сказать: «Просто клево».
Мы с Эпи направились к склону, и я удивилась, каким крутым и каменистым он теперь мне показался. Когда мы спускались по нему, было не так страшно. Видимо, одно дело смотреть на него, стоя на земле, и совсем другое – из седла. Я наклонилась и велела Эпи идти к пашей мягкой зеленой тропе…
Внезапно камни тронулись с места, заставив Эпи пошатнуться и неловко дернуться, чтобы устоять. Меня подбросило вперед, пришлось ухватиться за шею лошади, чтобы не оказаться скинутой на землю. Я чувствовала, как Эпи с трудом сохраняет равновесие. Она словно угодила в каменистый зыбучий песок, который все время затягивал ее ноги, и никак не могла обрести устойчивость в этом потоке камней и грязи. Мне оставалось только крепко держаться и не съезжать набок, чтобы она окончательно не потеряла равновесия.
Все кончилось так же неожиданно, как и началось. Эпи высвободилась из плев и одним прыжком оказалась на твердой земле, перемахнув через край обрыва. Не обращая внимания на то, что внутри меня все тряслось, как желе, я соскользнула с лошади и принялась ощупывать ее мускулистые ноги. Она тяжело дышала, по ее телу пробегала дрожь. Любая другая лошадка на ее месте запаниковала бы, выкатив бели глаз, но только не Эпи, которая стояла спокойно и позволила мне завершить лихорадочный осмотр.
– Хорошая девочка. Умница, – причитала я, стараясь успокоить не столько ее, сколько себя саму. – Какая ты храбрая. Я очень тобой горжусь.
Я закончила ощупывать ей ноги. Никаких сломанных костей. Никаких разрывов. Вроде бы все в порядке. Но я выросла среди лошадей и знала, какие хрупкие у них ноги. Стоит только раз увидеть на скачках, что лошадь на повороте ломает ногу, оставив ее не под тем углом, как этого уже никогда не забыть. Мне было десять лет, когда впервые на моих глаза лошадь сломала ногу. Перелом был чистый, между каленом и копытом. Та лошадь еще пыталась закончить гаку, хотя из ноги торчала кость, пробившая кожу.
И причиной тому – всего лишь один неверный шаг.
Я позволила Эпи уткнуться лбом мне в грудь. Оглаживала ее красивую голову, распутывала гриву.
– Ты в порядке, ты в порядке. Хорошая девочка. Я продолжала борматать ласковые глупости, пока мы с ней не начали дышать более или менее ровно. В конце концов она подняла голову и обмусолила мне щеки, мокрые от слез. Я утерлась, отпрянула и еще раз оглядела ее с ног до головы.
– Думаю, с тобой все хорошо.
Я обошла лошадь вокруг. Она тем временем опустила голову и дунула на пучок сочной травы. Я улыбнулась.
– Ты проголодалась. Хороший признак. – Она прожевала траву и глубоко вздохнула. – Больше так никогда не будем делать. Хорошо? – Эпи мотнула головой. – Ну вот, девочка, а теперь мне придется залезть на тебя без всякой помощи. – Эпи перестала жевать и, клянусь, как-то очень по-женски хмыкнула через нос– Постой смирно и не смейся.
Она стояла не шевелясь, пока я со стонами карабкалась в седло, но не поручусь, что не смеялась. Мы тронулись в путь. Все вроде бы было хорошо. Я с облегчением вздохнула и пустила Эпи легкой рысью. Волосы у меня тут же начали выскакивать из прически. Я пыталась засунуть вьющиеся рыжие прядки обратно в косу, напевая главную песню из «Золотого дна».
– Бесполезно. – Эпи пряла ушами, слушая мои слова. – Пусть меня сочтут за старомодную тетку, но в таких условиях без ободка для волос никак не обойтись.
Половина волос стояла дыбом, превратив меня в безумную рыжую сестру Медузы горгоны. Вторая по-прежнему цеплялась за французскую косу.
– Хотя я могу дать новое направление моде.
Эпи оставила мое замечание без комментариев. По-моему, она просто соблюдала вежливость. Пора сменить песню.
Я добралась до середины основной темы из «Я мечтаю о Джинни», когда Эпи перешла на какой-то странный шаг. Мне показалась, будто она старается идти на пальчиках, вернее, на кончиках копыт. Я остановила лошадь и быстро соскользнула вниз.
– Что случилось, Эпи? – Я похлопала ее по шее, и она беспокойно замотала головой. – Давай проверим.
Правило номер один, когда возникает проблема с лошадью: если не знаешь, в чем дело, проверь копыта.
Я схватила пониже левую переднюю ногу, пощелкала языком и сказала:
– Покажи, девочка.
Замечательное послушное животное подняло копыто. С виду все нормально. Я выковыряла пару мелких камешков, удалила небольшой сгусток грязи, действуя осторожно, но решительно, надавила большими пальцами на стрелку копыта.
Да, у лошадей есть стрелки. Не пытайтесь это понять, просто поверьте на слово. При случае рассмотрите лошадиное копыто. Обратите внимание на мягкую часть в форме развилки. Это и есть стрелка. Попрошу без шуток. Имейте хоть какое-то уважение.
С этой стрелкой все было в полном порядке. Я осмотрела остальные копыта. Все шло хорошо до правой передней ноги. Когда я нажала на стрелку, Эпи по-лошадиному застонала от боли. Я похлопала ее по шее, чтобы успокоить, убрала из копыта приставшую грязь и траву, передвинула большие пальцы повыше и снова нажала. На этот раз Эпи застонала громче. Я почувствовала, что стрелка рыхлая и очень горячая, и осторожно отпустила копыто.
– Я, конечно, не ветеринар, но мне кажется, что ты повредила себе стрелку
Я попыталась говорить ободряющим тоном, чтобы эта необыкновенно смышленая лошадка не догадалась, что на самом деле такой поворот событий меня чертовски встревожил. Я посмотрела на ее правую ногу. Было совершенно очевидно, что лошадь старается на нее не опираться.
– Поправь меня, если я не права, но, по-моему, тебе больно ступать.
Эпи ткнулась в меня носом.
– Я так и думала.
Я погладила ее по скуле. Лошадка склонила голову и потерлась о мою ладонь.
– Так что, видимо, мне не следует садиться на тебя верхом. Давай-ка мы лучше отыщем красивую полянку вверх по течению, где не такой крутой берег, и отдохнем немного, хорошо?
Мы медленно тронулись в путь: я – впереди, Эпи ковыляла сзади. Я продолжала без умолку болтать, а лошадка шла и слушала, уткнувшись лбом мне между лопаток. Хорошо, что она не видела, как я отчаянно осматривала берег, пытаясь отыскать легкий спуск к воде. Я знала, что должна вывести ее к реке, и не просто для того, чтобы напиться. Больное копыто нуждалось в лечении. Я мысленно ворошила все сведения, полученные в юности, относительно ухода за лошадьми, надеясь, что они не попали в те клетки мозга, которые погибли из-за моей тяги к красному вину. В конце концов я припомнила, что при таких симптомах полагалось приложить к больному месту лед. Если бы мне удалось заставить Эпи простоять в реке минут десять, то, по идее, это должно было уменьшить боль и воспаление. После этого она могла бы отдохнуть, а я – решить, как нам поступить дальше.
На секунду я пожалела, что Клан-Финтан не появится со спасательным отрядом. Но реальность была такова, что кентавры сейчас занимались другими делами. Они перевозили людей из опасной зоны, готовились отразить атаку тварей. Одна сбежавшая невеста никого не интересовала. Тем более я никогда не принадлежала к тому типу женщин, которые готовы чахнуть по рыцарю в сияющих доспехах в ожидании, когда он примчится на белом коне. В моем конкретном случае, когда рыцарь и лошадь соединились в одном лице, я невольно запуталась в метафорах. Только этой профессиональной головной боли мне сейчас не хватало.
Но мне повезло, нам не пришлось идти слишком долго, прежде чем мы достигли спуска к реке. Здесь росло меньше деревьев, поэтому почву размыло сильнее. Склон мягко снижался к бурлящей реке. Тщательно выбирая, куда ступить, я привела Эпи к воде.
Мы добрались до реки без дальнейших приключений. Держась одной рукой за лошадиный бок, я стянула сапоги и закатала мягкие кожаные штанины. Эпи успела напиться и теперь тыкалась в меня мокрой мордой.
– Что нам сейчас действительно не помешало бы, старушка, так это сделать вместе педикюр. Но где все эти специалисты из салонов, когда они нужны? – Я похлопала лошадь и завела в ледяную воду. – Так что давай действовать самостоятельно. Устроим больным ножкам целебную ванночку.
Эпи охотно пошла за мной. Я пробиралась между больших скользких камней туда, где течение было особенно быстрым.
«Ну и холодрыга».
– Эпи, ты когда-нибудь слышала очень печальную, очень шотландскую любовную песню под названием «Лох-Ломонд»?
Эпи приподняла правую ногу, но я тут же навалилась всем весом на ее левый бок, так что она была вынуждена опустить копыто обратно в холодную воду. При этом лошадка как-то подозрительно посмотрела на меня, но больное место осталось в воде.
– Это история двух повстанцев Красавца принца Чарли[29]29
Красавец принц Чарли – одно из прозвищ принца Карла Стюарта (1720–1788), возглавившего в 1745 г. восстание якобитов.
[Закрыть], которых взяли в плен. Одного казнили, а второго отпустили на волю. По легенде, эту песню написал воин, обреченный на смерть, как последнее любовное послание своей девушке.
Эпи посмотрела на меня, ни черта не понимая.
– Неужели не слышала? «Холодно, холодно, холодно».
– Так вот, тебе повезло. Не потому, что я умею петь. Теперь ты знаешь, что не умею. Зато я помню все слова всех куплетов. Мне не терпится тебя научить.
Лошадь вздохнула. Мне даже показалось, что она закатила глаза. Когда я, прокашлявшись, с воодушевлением затянула первую строфу со скверным шотландским акцентом, мои больные ноги начали отниматься.
На твоих чудесных склонах, на твоих
красивых берегах, Где солнце ярко освещает озеро Лох-Ломонд, Застала нас любовь и превратилась в прах На склонах озера Лох-Ломонд.
Я сама с трудом выдерживала жалкое исполнение одной из моих любимейших баллад. Что уж говорить об Эпи. Внимание единственного зрителя начало ускользать.
– Ладно! Давай споем припев еще раз! Идешь одной дорогой – я пойду другой, В груди вдруг сердце заболело и заныло, В Шотландии не встретимся с тобой у озера Лох-Ломонд! Было… Было…
Я вздохнула в лучших традициях мелодрамы и притворно всхлипнула, якобы вытирая слезы с глаз.
– Красиво, не правда ли?
Кобыла фыркнула на меня, потом опустила морду к воде и опасно переступила с ноги на ногу.
– Вижу, на тебя не произвела впечатления трагическая и печальная любовная песня, исполненная с трагическим и печальным отсутствием какого-либо понимания основ музыкальной гармонии. Ладно, я могу сменить репертуар, исполнив то, что у меня неплохо получается.
Она посмотрела на меня весьма пугливо после демонстрации моего певческого таланта, вернее, полного его отсутствия.
– А знаешь, умничка, я ведь помню некое описание лошади из сочинения, которое приводила в пример ученикам. – Эпи развернула ушки. – Автор написал: «Утка – длинное низкое животное, все в перьях. В свою очередь, лошадь – длинное высокое животное, все в замешательстве». – Эпи заморгала и посмотрела на меня с легким раздражением. – Ну, не знаю, тогда это показалось мне смешным. Наверное, ситуация была другой.
Эпи снова принялась переминаться с ноги на ногу. Я поняла, что мне вряд ли удастся продержать ее в воде больше пары минут, пошарила в голове, стараясь не думать о своих окоченевших конечностях, и тут вдруг сверкнула неплохая идея.
– Эй! Я знаю, что тебе понравится.
Но она меня уже не слушала, и мне приходилось наваливаться на ее левый бок, чтобы она не вынула правую ногу из воды. Эпи начала беспокойно перебирать задними ногами.
– Да, я понимаю, что это не смешно. Прослушай еще один отрывок, потом мы уберемся отсюда.
Я сосредоточилась, снова нырнула в закрома своей памяти. Преподавательница, читавшая нам курс лекций «Библия как литературный памятник», была женщиной эксцентричной, типичной представительницей длинной череды плохо одетых дам с кафедры английской филологии. Для последнего экзамена в семестре она заставила каждого из нас выучить наизусть и продекламировать вслух отрывок из Ветхого Завета с описанием животного. Я училась на третьем курсе колледжа. Это было давненько.
Поэтому декламацию древних стихов я начала неуверенно, но потом дело пошло живее. Стихи словно обрадовались возможности освободиться от паутины, опутавшей мои мозги.
Ты ли дал коню силу?
«Что-то там такое дальше-то? Ах да».
Храпение ноздрей его – ужас;
Роет ногою землю и восхищается силою;
Идет навстречу оружию;
Он смеется над опасностью и не робеет
И не отворачивается от меча;
Колчан звучит над ним, сверкает копье и дротик;
В порыве и ярости он глотает землю
И не может стоять при звуке трубы;
При трубном звуке он издает голос: гу! гу!
И издалека чует битву,
Громкие голоса вождей и крик.
По крайней мере, сейчас мне удалось завоевать ее внимание.
– Книга Иова, глава какая-то там, стих не помню какой.
Эпи навострила уши в мою сторону, коротко кивнула и фыркнула. Надеюсь, на лошадином языке это означало одобрение. Но самое важное, всю декламацию она простояла в целебной воде, не вынимая копыта.
– Благодарю, благодарю. Нет, нет, вы слишком любезны. – Я поклонилась весьма грациозно, насколько позволяли замерзшие ноги. – Думаю, на этом мы закончим литературные чтения. Настройтесь на нашу волну завтра, в это же время, для прослушивания очередной немыслимой версии моего собственного радиовещания. Пошли, старушка. Здесь чертовски холодно.
Я медленно повела Эпи из воды. Ноги становятся совсем чужими, когда замерзают. Я чувствовала себя немного Квазимодо, пока ковыляла на сухую землю.
Из-за эрозии каменистая почва здесь смешалась с папоротниковым зеленым ковром. Неплохое место для отдыха. Травы для Эпи нашлось вдоволь, что было кстати. Она действительно нуждалась в отдыхе. Я стянула седло с ее спины и постаралась незаметно проследить за поведением лошадки.
– Жаль, я не захватила с собой скребницу. Ты стала очень пушистой.
Я содрала кусок коры с ближайшего бревна и провела им взад-вперед по уставшему лошадиному телу, нажав как следует. Эпи вздохнула и закрыла глаза.
– Совсем как массаж ног, ага. – Я похлопала ее по крупу. – Пощипи травку, отдохни, а потом я снова взгляну на твое копыто.
Эпи стояла, не опираясь на правую переднюю ногу, но это не помешало ей приступить к трапезе. Я же поняла, что мне срочно необходимо ответить, хм, на зов природы. Уф.
– Эпи, я немного пройдусь. – Она на секунду оторвалась от травы, чтобы посмотреть на меня, по-прежнему стоя на трех ногах. – Скоро вернусь.
Я взобралась на склон, начала подыскивать куст подходящего размера и какое-нибудь растение с мягкими листьями. Ненавижу вылазки на природу. Сойдя с троны и затерявшись в местной флоре, я как безумная принялась проверять все листочки подряд на мягкость и прочность.
И вот наконец триумф! Я наткнулась на кусочек рая. Виноград! Большие, темные, зрелые гроздья! По-быстрому покончив с туалетом и решив не забыть помыть руки, я осторожно запихнула несколько чудесных ягод в рот, наполнившийся слюной. Вку-у-сно.
Сорвав с лозы столько кистей, сколько могла унести, я поспешила вернуться к Эпи.
– Эй! Посмотри, Эпи, что я нашла.
Виноград, очевидно, не произвел впечатления на Эпи, но зато она хотя бы не волновалась, не перебирала ногами, спокойно вернулась к травке. Я сложила запас винограда рядом с потником, после чего спустилась к реке помыть руки, заодно взять сапоги, оставленные там. Потом я наконец плюхнулась усталой и расплющенной задницей на землю, прислонилась к седлу и начала пировать, вкушая природные афродизиаки[30]30
Средства, стимулирующие сексуальное влечение.
[Закрыть].
Как-то раз Мишель сказала, что виноград – природный афродизиак. А уж она в этом разбирается.
Виноград оказался вкуснейшим, и вовсе не потому, что я проголодалась. Как все-таки приятно набить живот. Никаких побочных эффектов от насыщения исключительно афродизиаком я не заметила. Во всяком случае, пока. Зато я почувствовала, как потяжелели мои веки.
Я с трудом оторвала от земли усталую больную задницу и доковыляла до сонной кобылы.
– Дай посмотреть твое копыто.
Она подняла ногу ровно настолько, чтобы я быстро взглянула на поврежденную стрелку. Хуже вроде не стало, да и жар спал, что, наверное, было хорошим знаком. Я похлопала Эпи по шее и устало обняла.
– Процитирую Джона Уэйна в роли Рустера Когберна: «Здесь. Привал будет здесь». Прости, что не делаю цитату более точной, рухнув с тебя на землю.
Лошадка даже глазом не моргнула, вообще никак не отреагировала на мою попытку пошутить. Наверное, она постепенно ко мне привыкала.
– Давай прикорнем ненадолго. Разбуди меня, если я просплю в школу.
Я шаткой походкой вернулась к седлу и медленно опустилась на землю. Не знаю почему, но каменистый берег и лошадиный потник показались мне мягким ложем, и я была благодарна за это судьбе. Не настолько, чтобы пересмотреть свое отношение к туризму, но все-таки. Закрывая глаза, я мысленно установила свой будильник, чтобы он прозвенел через «какое-то время».
7
Первый раз я проснулась в сумерках. Наверное, заходящее солнце заставило меня открыть глаза. Дневная жара сменилась приятной прохладой, которую принес с реки чистый ветер. Я потянулась и поерзала немного, после чего вынула из-под левой ягодицы особенно острый камень и все равно осталась недовольной. Хочешь не хочешь, а придется встать пописать. Подъем проходил невесело. Все тело затекло и не слушалось, а сон прилип ко мне, как надоедливый двухлетний малыш.
Неподалеку от моей самодельной кровати спала Эпи – по-лошадиному, стоя. Этой способности я всегда завидовала, как-то раз даже попробовала так заснуть. Дело было во время особо долгого авиаперелета, когда ноги затекли и никак не хотели разминаться. Я прислонилась к аварийному выходу, расположенному над одним из крыльев, и попыталась задремать, но безуспешно. Каждый раз, когда я начинала клевать носом, голова резко падала на грудь. В довершение провального эксперимента я обнаружила, что сон стоя выявил у меня склонность пускать слюни. Но Эпи ничего, устроилась удобно. Правая передняя была по-прежнему согнута, но кобылка вела себя спокойно, и я решила, что она не нуждается в моем маниакальном ежечасном осмотре.
«Когда она проснется, я попытаюсь снова завести ее в реку. Сейчас я слишком устала для исполнения стихов или гнетущих баллад».
Я хотела просто пописать и вернуться ко сну.
В следующий раз пробуждение произошло внезапно и неприятно. Я заметалась из стороны в сторону, пытаясь нащупать кнопку будильника. Несмотря на темноту, я почему-то не сомневалась, что проспала школу. Вам, наверное, тоже известно это чувство, когда начинает громко стучать сердце от сознания того, что опоздала. Потом я потеряла ориентацию. Даже мой захмелевший мозг признал, что я нахожусь вовсе не в своей антикварной дубовой кровати под пуховым одеялом. Я села и энергично заморгала, стараясь привыкнуть к кромешной тьме.
Звук воды, бегущей по камням, окончательно привел меня в чувство.
– Эпи!
Ее морда слегка коснулась моей щеки, и я облегченно вздохнула, чувствуя, что сердце стучит уже не так быстро.
Постепенно я начала различать в темноте кобылу в виде светлого размытого пятна. Она лежала слева от меня, сонно дышала и ощупывала губами мою голову.
– Тебе получше, красавица?
Не желая подниматься, я перевалилась к лошади и провела руками по ее шее и спине. Эпи лежала, подогнув под себя ноги, поэтому я никак не могла дотянуться до больного копыта, но на ощупь лошадка не показалась мне чересчур горячей, да и ее поведение не говорило, что она мучается от боли.
– Интересно, когда же выглянет луна? – Я прижалась к лошадиному телу, прекрасно сознавая, что прохладная ночь отнюдь не полезна для моих больных перенапряженных мускулов. – Боже, вот бы полежать сейчас подольше в горячей ванне. – В животе заурчало. – Но наверное, мы ничего не сможем сделать до рассвета. – Ответом мне послужил легкий храп Эпи.
«А что, собственно говоря, ты намереваешься делать? Ты понятия не имеешь, серьезно ли пострадала Эпи, но то, что на ней нельзя пока ездить верхом, очевидно. И что теперь? Если полагаться на паршивое чувство времени и расстояния, то можно предположить, что мы пробыли в пути часов десять – двенадцать и проспали, ну, не знаю, наверное, часов восемь. В общем, при самом удачном раскладе мы проделали примерно половину пути. Голодные, уставшие, больные».
Я закрыла глаза и попыталась расслабиться, подумать, согреться и не обращать внимания на голод.
«Единственное разумное решение в создавшейся ситуации – отвести Эпи обратно в храм. Возвращение будет долгим. Быть может, обитатели какого-нибудь маленького домика не откажутся покормить Эпону и ее Избранницу. Должно же сгодиться на что-то хорошее мое звание. Если я еще несколько дней буду питаться одним виноградом, то это обязательно скажется на моем организме».
Воображение мгновенно нарисовало отнюдь не привлекательные картины. Я живо представила, как превращусь в жалкую нимфоманку с бурной диареей и без туалетной бумаги.
«Итак, решено. Мы отправимся в путь с первыми лучами солнца. Я попытаюсь вновь устроить для Эпи ножную ванну, а потом мы пойдем обратно тем путем, которым пришли. Но до тех пор мне лучше последовать примеру Эпи и поспать. Нам предстоит провести в дороге долгих несколько дней».
Я прижалась к кобыле, кое-как согрелась ее теплом, а когда почувствовала, что засыпаю, представила ее в виде большого серебристого лошадиного обогревателя.
Поначалу я вроде бы даже ничего не услышала. Почти ничего. Просто смутный шорох, но не похожий на шелест листвы, гул холодного бриза или журчание реки, перекатывавшейся по камням. Другой какой-то шум.
Хрустнула ветка. Я замерла, пытаясь не шевелиться, чтобы не привлечь к нам внимания. Во рту мгновенно пересохло, и я сглотнула, уверенная, что громкий стук моего сердца телеграфирует в ночь: «Они здесь!»
Хрустнула еще одна ветка. На этот раз Эпи зашевелилась. Я почувствовала, как она подняла голову и повернула ее к лесу.
Тут я кое-что вспомнила. Человекоподобных тварей и то, как лес, казалось, дышал и пульсировал, когда они по нему двигались. Разве можно было такое забыть?
Это чужой мир. В нем существовало зло, которое я даже не могла осознать. Пока я строила из себя Скарлетт О'Хара, абсолютно упустила из виду главную причину, заставившую меня отправиться в замок Маккалана.
«Человекоподобные твари погубили всех обитателей замка. Сильные, храбрые люди не сумели их остановить.
А тут я разъезжаю по окрестностям, мысленно витая где-то в облаках, – глупая современная тетка с глупыми современными воззрениями.
Да уж, похоронить отца – удачная идея. Удостовериться в том, что он мертв, – еще удачнее. Но если при попытке сыграть роль хорошей дочери укокошат и меня, и эту кобылу, то это будет настолько глупо, что даже говорить не стоит. Отец первым был бы против».
Снова захрустела ветка. В мою сторону двигалось что-то тяжелое. Я представила себе тех тварей с раскрытыми крыльями, то ли бегущих, то ли скользящих над землей огромными шагами. Паузы между хрустом говорили о многом, отделяя один шаг от другого.
«Боже, какая я тупица. Я не только не похороню отца, но и сама превращусь в нечто такое, по сравнению с чем истерзанные трупы из сериала «Место преступления» покажутся безобидной картинкой. Мне бы раньше об этом подумать!»
Эпи вздрогнула и резко вскочила. Я держалась рядом, поглаживала ей шею и успокаивающе пошикивала. Мозг лихорадочно старался придумать план А. Ни учеба в колледже, ни прошлый опыт не подготовили меня к такому цепенящему страху. Поэтому я просто застыла на месте, хотя прежде надеялась, что никогда не поступлю так в критический момент. Мы с Эпи наблюдали, как от леса отделяются темные расплывчатые пятна и спускаются к нам по размытому берегу. Так олень замирает на дороге при виде мчащегося на него грузовика. Я стояла, ждала свою судьбу и гордилась храбростью Эпи, которая прядала ушами, тихонько фыркала и не проявляла никаких признаков страха. Лошади все-таки чертовски храбрые животные. Я посчитала за честь, что она стоит рядом со мной, когда смерть прет прямо на нас и…
– Леди Рианнон! – пробасил знакомый голос.
Я так удивилась, что даже не ответила.
«Неужели огромные твари разговаривают голосом Клан-Финтана?»
Тихое ржание Эпи вывело меня из отупения. По крайней мере, на какой-то момент.
– Клан-Финтан?
– Она здесь! – крикнул он через плечо, и каменистый берег внезапно наполнился темными силуэтами, смутно напоминавшими лошадиные. – Разведите огонь, а то сегодня ночью темно как в аду.
Я услышала, как кентавры быстро собрали хворост, сдвинули камни, защелкали кремнем, но ничего не видела, так как прямо передо мной и Эпи возвышался лошадиный силуэт.
Он заговорил и, похоже, был сердит:
– Вы ранены, Рианнон?
– Нет, я в порядке. Эпи повредила копыто.
– Эпи?
– Хм, я имею в виду кобылу Эпоны. – Я понадеялась, что не ошиблась.
В нескольких ярдах от нас вспыхнул огонь. Кентавры постоянно подкармливали его хворостом, поэтому вскоре я смогла все разглядеть.
Прямо перед нами стоял, подбоченившись, Клан-Финтан и хмурил лоб.
– Какое копыто? – без лишних слов, по-деловому, поинтересовался он.
– Правое переднее. – Я опустилась перед Эпи на корточки и провела руками по ее ноге. – Опухоли вроде бы нет, поэтому я думаю, что это просто ушиб стрелки.
Я бросила на него взгляд и убедилась, что он как будто понял. Ну да, еще бы ему не понять. Он ведь сам наполовину конь.
– Взгляните.
Эпи послушно подняла копыто, и Клан-Финтан наклонился, чтобы внимательно его рассмотреть. Сильные руки кентавра надавливали на те же точки, которые я исследовала несколько часов тому назад. Эпи тихонько заворчала, когда он нащупал больное место, и Клан-Финтан сразу перестал нажимать, погладил ее по шее. Он произносил какие-то ласковые слова, которых я не понимала, но своей мелодикой и напевностью они немного походили на гаэльский. Эпи расслабилась и вздохнула, когда я отпустила ее копыто.
– Сильный ушиб, – с укоризной произнес он. – Как это случилось?
Я выпрямилась и шагнула к Эпи, ненавидя тот факт, что он заставил меня почувствовать вину.
– Мы карабкались по склону, а он начал осыпаться. Наверное, лошадка слишком сильно надавила на заостренный камень.
– Да ведь она могла сломать себе ногу.
– Знаю! И очень переживаю по этому поводу. Так что можете меня не обвинять.
Я поняла, что сейчас разревусь как дура. Эпи саданула меня мордой, и я зарылась лицом ей в шею.
– Она поправится, – мягко произнес Клан-Финтан.
– Знаю! – Я и правда знала.
– Пойдемте к огню. У вас замерзший вид.
Он взял меня за локоть и что-то тихо сказал Эпи. Мы пошли с ним к костру, напоминая заблудившихся ребятишек.
Клан-Финтан подвел меня к более или менее удобному камню, который успел нагреться от костра, и начал раздавать приказы своим людям, коням, неважно кому. Откуда ни возьмись, появилось одеяло и сразу оказалось у меня на плечах. Пара кентавров уже растирали Эпи, и она тихо стояла, явно наслаждаясь таким вниманием. Еще один начал разводить костер в нескольких ярдах от первого. Я с волнением наблюдала, как он разгружает седельные мешки, наполненные – сердце, не стучи так громко! – продуктами. Клан-Финтан вручил мне что-то мягкое, похожее на мешок, а когда я тупо уставилась на непонятную мне вещь, вынул из нее пробку.
– Выпейте, миледи. Это поможет восстановить ваши силы.
Что-то в его тоне подсказало мне, что на самом деле он имел в виду вовсе не мое физическое состояние, а здравый смысл, но я не стала спорить. Я сама так считала.
Вино было красное, густое, восхитительное.
Бросив взгляд на Эпи, я с восторгом увидела, что один из кентавров успел привесить ей мешок с кормом, и теперь она жевала с довольным видом. На костре жарилось мясо, источая такой аромат, что у меня слюнки потекли, и когда я еще раз отхлебнула вина, у меня так громко заурчало в животе, что просто стыд.
– Вы не подумали о том, чтобы захватить с собой провизии? – Клан-Финтан взглянул на меня с полным недоумением.
Уж поверьте мне, учителя английского знают, когда на них смотрят таким вот образом.
