Текст книги "Белая королева"
Автор книги: Филиппа Грегори
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
– Уорик так важен для тебя?
– Это величайший человек в моей жизни.
– Но рано или поздно ты откроешь ему правду? – допытывалась я, стараясь сохранять непринужденность и легкость. – Ты представишь меня всем как свою законную супругу?
– Да, разумеется. Как только это будет уместно.
– Но можно мне, по крайней мере, поделиться с отцом? Чтобы мы могли встречаться не таясь, как муж и жена?
Эдуард рассмеялся.
– Уж лучше сразу городскому глашатаю! Нет, любовь моя, тебе придется еще какое-то время хранить наш брак в секрете.
Я надела свой высокий головной убор с ниспадающей вуалью и молча завязала ленты под подбородком. От тяжести этого убора у меня сразу заболела голова.
– Ты ведь веришь мне? Елизавета, ты мне веришь? – поинтересовался Эдуард, ласково наклоняясь ко мне.
– Да, – солгала я. – Я верю тебе всей душой.
Когда мы прощались с Эдуардом, Энтони стоял рядом со мной, приветственно подняв руку и неестественно улыбаясь.
– А ты, значит, с ним не едешь? – саркастически усмехнулся он. – И в Лондон за новыми нарядами тоже не собираешься? И ко двору пока представлена не будешь? Не будешь присутствовать на благодарственном молебне в качестве королевы.
– Сначала он должен все рассказать лорду Уорику, – сообщила я. – И все ему объяснить.
– Это лорд Уорик все ему объяснит! – вдруг рассердился мой брат. – Это он ему напомнит, что король Англии не может позволить себе жениться на нетитулованной особе, что не пристало королю Англии брать в супруги женщину, определенно не являющуюся девственницей, да к тому же не имеющую ни знатного происхождения, ни состояния. А твой драгоценный Эдуард отмахнется, что это была просто шутка, что на венчании не было ни лордов, ни придворных, что его молодая жена даже собственным родителям об этом венчании не говорила, что обручальное кольцо она носит в кармане; и после подобных рассуждений они оба согласятся, что этот брак ни гроша не стоит, что на него можно не обращать никакого внимания, словно его никогда и не было. Эдуард уже не раз делал так прежде, так он поступит и теперь; так он и будет вести себя до тех пор, пока в нашем королевстве не переведутся глупые женщины, – а значит, всегда!
Я повернулась к Энтони, и он, заметив, как исказилось мое лицо, тут же изменил тон.
– Что с тобой, Елизавета? Не гляди на меня так!
– Да мне без разницы, признает он меня своей женой или нет! – гневно выкрикнула я. – Ты, глупец, совсем ничего не понял! Дело вовсе не в том, хочу ли я стать королевой, и даже не в том, любит ли он меня. Это я схожу по нему с ума, это я влюбилась как безумная! Да я бы босиком за ним пошла, если б потребовалось! Ну повтори еще раз, что таких, как я, великое множество. Мне все равно! Меня больше не заботит ни мое честное имя, ни моя гордость. Пока у меня есть возможность еще хоть раз увидеть его, это единственное, к чему я стремлюсь; я хочу просто любить его. И на сегодняшний день у меня одно желание: встретить его снова и почувствовать, как он меня любит!
Энтони крепко обнял меня и прижал к груди, ласково поглаживая по спине.
– Ну конечно, он тебя любит, – твердил он. – Разве кто-то из мужчин способен остаться к тебе равнодушным? А если он тебя не любит, значит, он просто тупица.
– Я так люблю его! – жалким голосом пробормотала я. – Я любила бы его, даже если б он был никем.
– Нет, не любила бы, – мягко возразил Энтони. – Ты истинная дочь своей матери, и не зря в твоих жилах течет кровь водной богини. Ты рождена быть королевой, и, возможно, все еще сложится замечательно. Возможно, он действительно тобой дорожит и не откажется от тебя.
Откинув назад голову, я посмотрела брату в лицо.
– Но ты в это не веришь?
– Нет, – признался Энтони. – Если честно, мне кажется, сегодня было ваше последнее свидание.
СЕНТЯБРЬ 1464 ГОДА
Эдуард прислал мне письмо. В нем он обращался ко мне как к леди Елизавета Грей, называл «любовь моя», а не «жена», так что это письмо не давало мне никаких дополнительных доказательств нашего брака, если бы он все-таки вздумал его отрицать. Эдуард писал, что очень занят, но скоро пошлет за мной. В тот период он со своим двором пребывал в Рединге, на юге Англии. Эдуард обещал переговорить с лордом Уориком, просто никак не мог найти для этого достаточно времени из-за постоянно продолжавшихся заседаний Королевского совета, которому предстояло решить огромное количество самых разнообразных вопросов. Король Генрих, потерпев поражение, все еще не был пойман и по-прежнему скитался где-то в холмах Нортумберленда; королева Маргарита бежала на родину, во Францию, и потребовала там помощи, а потому прочный союз с Францией был куда более важен, чем прежде. Неплохо было бы отсечь Маргариту от ее французских советчиков и обрести уверенность в том, что она не получит поддержки в своей борьбе за английский престол. Впрочем, Эдуард ни словом не обмолвился о том, что его брак с французской принцессой устранил бы все эти проблемы. Зато он уверял, что по-прежнему меня любит, прямо-таки сгорает от страсти и страшно тоскует в разлуке. Хотя это были обычные слова и обещания пылкого любовника, ничего особенного не значившие и ни к чему не обязывающие.
Тот же гонец привез послание и моему отцу. Отца приглашали принять участие в заседании Королевского совета в Рединге. Думаю, подобное приглашение получил каждый знатный дворянин. Моим братьям, Энтони, Джону, Ричарду, Эдварду и Лайонелу, тоже предстояло отправиться в Рединг.
– Пиши мне подробно обо всем, – наставляла отца мать, когда все мы их провожали и смотрели, как они садятся на коней.
Верхом они выглядели точно маленький боевой отряд – отличных все-таки сыновей родила и воспитала моя мать!
– Эдуард наверняка созывает нас, собираясь объявить, что женится на этой французской принцессе, – ворчал отец, наклоняясь и подтягивая подпругу. – И что в этом хорошего? Принесет ли нам добро союз с французами? Да и прежде много от него было толку? И все-таки Эдуарду придется заключить с ними сделку: ему необходимо заставить замолчать Маргариту Анжуйскую. Если все выгорит, его жена-француженка будет рада видеть тебя при дворе, все-таки вы родня.
Моя мать даже глазом не моргнула при упоминании о возможном браке Эдуарда с француженкой.
– Пиши мне подробно обо всем, – повторила она. – Храни тебя Господь, муж мой, возвращайся скорее.
Отец наклонился в седле и поцеловал ей руку, потом развернул коня и поскакал к большой дороге, ведущей на юг. Щелкнув хлыстами, братья двинулись за ним следом, подняв шляпы и выкрикивая слова прощания. Мои сестры махали руками как заведенные, а моя невестка Елизавета сделала реверанс Энтони, и тот с достоинством отсалютовал поднятой рукой сначала ей, затем моей матери и мне. Лицо у Энтони было мрачное.
Но всего два дня спустя именно он первым написал мне письмо и послал с ним своего личного слугу, который чуть не загнал коня, несясь без передышки, словно безумный.
Сестра, ты победила, и я сердечно рад за тебя. Произошла жуткая ссора – прямо-таки настоящее землетрясение! – между королем и лордом Уориком. Милорд представил королю брачный договор, согласно которому тот должен жениться на принцессе Боне Савойской, как все и ожидали. Король положил договор перед собой, гордо поднял голову и, держа в руке перо, заявил лорду Уорику, что никак не может жениться на принцессе, поскольку уже связан узами брака. В зале стало так тихо, что, по-моему, было бы слышно, если б на пол упал волосок; казалось, даже ангелы на небесах затаили дыхание. Клянусь, я отчетливо слышал, как у лорда Уорика бешено стучало сердце, когда он попросил короля повторить только что сказанное. Король весь побелел, точно впечатлительная девица, но тем не менее повернулся к лорду Уорику и, глядя ему прямо в глаза (чего мне лично никогда не хотелось сделать!), заявил, что все планы и обещания лорда Уорика напрасны. Тут вдруг милорд схватил короля за руку, точно тот малый ребенок, и потащил его из зала заседаний в свой личный кабинет, а все остальные так и остались на своих местах, кипя и булькая, как рагу из турнепса, озвучивая самые разнообразные предположения и делясь всевозможными пересудами.
Я же, воспользовавшись возможностью, отвел в уголок отца и заметил, что теперь, пожалуй, королю не грех и объявить, что женат он на тебе. Мне совершенно не хотелось, чтобы и мы выглядели так же глупо, как пресловутый лорд Уорик. Хотя, если честно, я и тогда еще опасался: а вдруг король возьмет и признается, что его законная жена не ты, а какая-то другая дама. Ведь светские сплетники не раз упоминали о такой особе, весьма, кстати, благородного происхождения, даже более высокого, чем мы с тобой; и у нее вроде бы даже имеется сын от Эдуарда. Прости меня, сестра, но ты даже не представляешь, сколь дурной репутацией король пользовался прежде. В общем, мы с отцом, точно мартовские зайцы, вздрагивали, не поймешь от чего, хотя двери личного кабинета Уорика по-прежнему были закрыты и король находился там наедине с человеком, который его создал и который – Господь не даст мне солгать – может столь же быстро с ним и покончить.
Разумеется, Лайонелу тут же захотелось выяснить, о чем это мы с отцом шепчемся. Потом и Джон присоединился. Слава богу, хоть Эдвард и Ричард куда-то удалились, так что повторять историю мне пришлось только два раза; братья, как, впрочем, и отец, все никак не могли поверить в правдивость моих слов, и мне стоило огромного труда заставить эту троицу вести себя тихо. Думаю, ты легко можешь представить, как это выглядело.
Прошло не меньше часа, но никто так и не осмелился покинуть зал Совета, не узнав, чем закончилось дело. Ах, сестрица, благородные лорды мочились в камин, но боялись хоть на минуту выйти из зала! Наконец двери распахнулись, и появился король, явно потрясенный состоявшейся беседой, за ним следовал весьма мрачный Уорик. Король, впрочем, тут же взял себя в руки и, изобразив самую веселую и любезную улыбку, обратился к собравшимся: «От всей души, милорды, благодарю вас за терпение. Я счастлив и горд сообщить вам, что женат на леди Елизавете Грей». Эдуард кивнул нашему отцу и, клянусь, посмотрел на меня так, точно молил успокоить старика и удержать его на ногах; в общем, мне пришлось крепко схватить отца за плечи и чуть ли не пришпилить его к полу. Эдвард на всякий случай подхватил отца с другой стороны, а Лайонел перекрестился с таким важным видом, словно уже стал архиепископом. Впрочем, отец быстро взбодрился, и мы с ним стали горделиво раскланиваться направо и налево, нацепив на лица дурацкие улыбки и делая вид, будто нам давным-давно все известно и мы просто из чистой деликатности не упоминали прилюдно о том, что являемся тестем и шурином короля Англии.
Эдвард и Ричард, вернувшиеся в этот и впрямь довольно затруднительный момент, явно чувствовали себя несколько растерянными, и нам пришлось поспешно пояснить им, что мир за последние несколько минут перевернулся вверх ногами. Однако братья справились с ситуацией куда лучше, чем можно было себе представить, и даже умудрились вовремя закрыть рты. Они скромно стояли рядом со мной и отцом, и люди воспринимали наше растерянное молчание как проявление затаенной, но спокойной гордости. На самом же деле мы ощущали себя полными идиотами, хоть и старались вести себя любезно и обходительно. Ты просто представить не можешь, какой после слов короля поднялся крик и гвалт, какие посыпались жалобы! Хотя никто, насколько я слышал, не осмелился на речи о том, что король, дескать, слишком низко пал; впрочем, не сомневаюсь, у меня за спиной и в кулуарах многие выражали именно такое мнение, да и сейчас его придерживаются. Между тем сам король, высоко подняв свою светловолосую голову, весьма откровенно поведал собравшимся, как был заключен его брак с тобой. Затем мы с отцом подошли и встали по обе стороны от него, а наши братья выстроились у нас за спиной; никто не мог бы отрицать, что мы являемся очень красивым семейством; во всяком случае, все мужчины в нашем роду весьма высокие и стройные. В общем, дело сделано, поздно было отрицать свершившийся факт. Так что ты с полным правом можешь передать матери, что затеянная ею крупная игра и впрямь принесла немалый выигрыш: ты станешь королевой Англии, а мы – частью королевской семьи, даже если никому в Англии не хочется видеть нас в этом качестве.
Отец держал рот на замке, пока мы не оказались достаточно далеко от зала Совета, но все это время прямо-таки сгорал от нетерпения. Клянусь, глаза у него чуть не выскочили из орбит, да и сам он едва не лопнул, пока мы добирались до дома! Но как только мы переступили порог, я ответил на все его вопросы и обо всем рассказал более обстоятельно – насколько, разумеется, это известно мне самому. Теперь отец страшно негодует: почему от него скрыли женитьбу, ведь он-то устроил бы все наилучшим образом, максимально осторожно и осмотрительно. Впрочем, он понимает, что стал тестем короля Англии, и, я думаю, простит вас с мамой за то, что вы применяли свои женские хитрости втайне от него. После этого наши братья дружно куда-то удалились и здорово напились в кредит – наверное, на их месте так поступил бы каждый. Лайонел теперь клянется, что непременно станет Папой Римским.
Твой новый муж явно ошарашен поднявшимся шумом, и ему теперь будет очень трудно помириться со своим прежним наставником. Сегодня вечером лорд Уорик отказался с ним обедать, да и вообще может стать для него весьма опасным врагом. Зато нам предстоит обедать с королем, и наши с ним интересы полностью совпадают. Мир действительно переменился, по крайней мере для нас, Риверсов, и мы, возможно, так поднимемся, что прямо-таки поплывем в небесах над холмами. Теперь мы стали страстными поклонниками Йорков, так что не удивляйся, если отец прикажет устроить зеленые изгороди в нашем поместье сплошь из белых роз да еще и к шляпе этот цветок приколет. Передай матери, что, какой бы магией во имя осуществления своих планов она ни пользовалась, безусловно, она заслуживает самого восторженного восхищения не только со стороны своего мужа, но и сыновей. Впрочем, если всему виной не волшебство, а лишь твоя красота, это ничуть не умаляет нашего восхищения вами!
Тебе теперь следует прибыть сюда, в Рединг, и предстать перед королевским двором. Приказ короля будет отослан завтра. Сестрица, я тебя предупреждаю и прошу: оденься как можно скромнее и возьми с собой самый маленький эскорт. Разумеется, это завистников не успокоит, но нам не стоит еще больше осложнять обстановку, она и так достаточно накалена. Теперь мы стали врагами почти всем знатным семьям королевства. И даже те, с которыми мы вовсе не знакомы, будут проклинать выпавшую нам удачу и желать скорейшего падения. Честолюбивые отцы, имеющие хорошеньких дочерей, никогда не простят тебе брака с Эдуардом! Нам до конца жизни придется быть начеку. Благодаря тебе, сестра, мы обретаем огромные возможности, но одновременно подвергаем себя серьезному риску. Я, например, став шурином английского короля, теперь более всего мечтаю спокойно дожить до старости и умереть в собственной постели, пребывая в мире со всеми.
Твой брат Энтони.
А пока что – то есть до моей мирной кончины – я, пожалуй, попрошу своего зятя сделать меня герцогом.
Моя мать так тщательно планировала нашу поездку в Рединг и представление всего нашего семейства Эдуарду, словно сама являлась королевой-воительницей. Каждому родственнику, который мог бы что-то получить от нашего возвышения или же поспособствовать укреплению новых позиций, занятых Риверсами в обществе, мать отправила поистине командирский приказ прибыть в Лондон на мою коронацию. Приглашены были даже бургундские родственники по материнской линии. Мать считала, что именно они более всего свидетельствуют о моем знатном, поистине королевском происхождении, доказать которое было нам особенно необходимо; и потом, в нашем неустойчивом мире иметь за границей могущественных родственников в высшей степени полезно – как для поддержки, так и на случай бегства.
Мать даже начала составлять список подходящих женихов и невест для моих сестер и братьев, а также выбирать тех отпрысков знатных семейств, которых – в своих интересах, разумеется, – можно было бы взять под опеку и вырастить в королевской детской. Мать отлично знала – и уже начала учить этому меня, – как происходит при английском дворе распределение должностей и земельных владений. С этим механизмом она неплохо ознакомилась, поскольку в первый раз была замужем за членом королевской семьи герцогом Бедфордом и являлась тогда второй дамой в королевстве после самой королевы из династии Ланкастеров. Впрочем, и теперь матери предстояло стать второй дамой в королевстве, но уже после меня, королевы из династии Йорков. В общем, никто лучше моей матери не умел возделывать ту благодатную пашню, которая называется в Англии королевской властью.
Мать слала Энтони бесконечные указания относительно тех платьев, которые он должен заказать у портных, чтобы к моему приезду у меня сразу же имелся новый гардероб. Однако мать прислушалась к совету брата: нам стоит подниматься на эту новую, невероятно высокую ступень нашего общественного положения тихо и неспешно, не проявляя особой радости и ликования, ведь мы совершили прямо-таки немыслимый прыжок из стана побежденных ланкастерцев в стан победоносных йоркистов. Моим сестрам и кузинам, а также невестке Елизавете предстояло отправиться с нами в Рединг, но кавалькадой весьма скромной, без пышного эскорта со знаменами и трубами. Отец мой писал, что нашему внезапному возвышению завидуют очень многие, однако сам он более всего опасается сэра Уильяма Гастингса – ближайшего друга короля, лорда Уорика – великого союзника и наставника короля, а также родственников Эдуарда: королевы-матери, его сестер и братьев, которым предстоит более других потерять при появлении новых фаворитов.
Я хорошо помнила, как глянул на меня Гастингс во время моей первой встречи с королем: словно я придорожная торговка, жалкая коробейница, попрошайка! Я пообещала себе, что никогда больше он так на меня не посмотрит. Мне казалось, что с Гастингсом я справиться сумею. Он искренне любил короля, любил так, как никто другой, а потому я надеялась, что он примет любой выбор Эдуарда и станет этот выбор защищать. А вот лорд Уорик меня по-настоящему пугал. Я была уверена: этот человек ни перед чем не остановится, все сделает по-своему. Еще мальчиком он стал свидетелем того, как его отец восстал против законного короля и посадил на трон представителя соперничающей династии Йорков.[15]15
Когда в 1453 г. разум Генриха VI существенно помрачился, встал вопрос о том, кому управлять государством. Формально законным наследником престола был малолетний сын Генриха, Эдуард, однако Королевский совет остановил свой выбор на герцоге Ричарде Йоркском, который стал протектором Англии и успешно правил страной до 1455 г., когда у Генриха вдруг снова наступило просветление. Состоялась уже упоминавшаяся битва при Сент-Олбансе, в которой победили йоркисты, и началась война Алой и Белой розы. Ричард заявил о своих притязаниях на трон, и в результате было решено, что сам Ричард или его потомки унаследуют корону после смерти Генриха VI. Однако королева Маргарита Анжуйская, решительно не согласная с этим решением, в 1460 г. вступила в кровопролитную битву с Ричардом Йорком близ его замка в Уэйкфилде и одержала победу, а Ричард и отец Уорика, с самого начала активно его поддерживавший, погибли.
[Закрыть] Когда же его отец погиб при Уэйкфилде вместе с Ричардом Йоркским, Уорик сразу продолжил дело отца и добился коронации Эдуарда, когда тому не исполнилось еще и девятнадцати лет. Уорик был на тринадцать лет старше Эдуарда – взрослый мужчина по сравнению с таким юнцом. Так что никто не сомневался: посадив этого мальчишку на трон, Уорик намерен стать теневым правителем Англии. То, что Эдуард сам выбрал себе жену, стало первым свидетельством: молодой король возжелал обрести самостоятельность и освободиться от опеки своего вечного наставника. Можно было не сомневаться: лорд Уорик во что бы то ни стало постарается предотвратить любые дальнейшие проявления подобного своеволия; его не зря называли «делателем королей». Еще будучи на стороне Ланкастеров, мы всегда говорили, что йоркисты – это всего лишь марионетки в руках лорда Уорика, а он и его семья – опытные кукловоды. И теперь, выйдя замуж за одну из «марионеток», я понимала, что Уорик и меня попытается заставить плясать под его дудку. Но поздно было что-либо предпринимать; мне оставалось лишь попрощаться с сыновьями, взять с них обещание, что они будут слушаться воспитателей и вести себя хорошо, вскочить на новую лошадку, специально присланную мне королем для этого путешествия, и вместе с матерью и сестрами выехать в Рединг – навстречу своему будущему.
Матери я честно призналась, что мне страшно.
Поравнявшись со мной, она откинула капюшон плаща, чтобы я могла видеть ее ободряющую уверенную улыбку.
– Ну что ж, – сказала она, – это вполне естественно. Но я немало времени провела при дворе Маргариты д'Анжу, – мать всегда называла королеву Маргариту на французский манер, – и могу поклясться: роль королевы тебе подходит никак не меньше, чем ей!
Я невольно хихикнула: и это говорит женщина, которая являлась истинной конфиденткой Маргариты Анжуйской, первой дамой ее двора!
– Что-то, мама, ты совсем по-другому запела!
– О да! Так ведь теперь я пою совсем в другом хоре. Тем не менее это чистая правда: ты никак не можешь стать для нашей страны худшей королевой, чем была Маргарита, – да поможет ей Бог, где бы она сейчас ни находилась.
– Мама… ведь ее мужем был человек, который большую часть их совместной жизни пребывал… не в себе.
– Ну и что? Маргарита всегда поступала как хотела, вне зависимости от того, был ли Генрих святым, мыслил ли он разумно или же временно утрачивал рассудок. Она, например, завела себе любовника, – весело добавила мать, не обращая внимания на мой смущенный вид и мое изумленное «ах!». – Да-да, любовника. А от кого же, по-твоему, она родила своего сына Эдуарда? Уж точно не от Генриха, который в то время[16]16
Сын Маргариты Анжуйской Эдуард, принц Уэльский, родился в 1453 г., когда сознание его отца Генриха VI окончательно помрачилось.
[Закрыть] чуть ли не на год онемел, оглох и почти ничего не соображал, – тогда-то и был зачат этот ребенок, а через девять месяцев появился на свет. Да нет, я уверена: ты справишься не хуже ее. Даже лучше, можешь в этом не сомневаться. А уж Эдуард и вовсе станет править куда успешнее этого святого придурка, храни его Господь, беднягу. Остальное очень просто: тебе следует родить своему мужу сына-наследника, защищать бедных и невинных и продвигать интересы своей семьи. Вот и все. Уверяю, тебе это вполне по плечу. Да любая дурочка, имея честное и доброе сердце, умных родственников-интриганов и кошелек, полный золота, легко с этим справилась бы.
– Но во дворце очень многие меня ненавидят, – ответила я и поправилась: – Нас ненавидят.
Мать кивнула.
– В таком случае сначала убедись, что получила от короля все те милости, которых желала, и все нужные тебе должности, прежде чем до них доберутся твои недруги. Существует немало прекрасных должностей, которые могли бы занять твои братья; и я знаю нескольких весьма знатных лордов, за которых могли бы выйти замуж твои сестры. Постарайся уже в первый год своего брака завладеть всем необходимым, после этого положение твое станет достаточно прочным, а все войска – полностью преданными. И мы будем готовы к любому обвинению, которое выдвинут против нас, так что, даже если твое влияние снизится в связи с ослаблением власти самого короля, вряд ли что-то будет представлять для нас реальную угрозу.
– Но милорд Уорик… – нервно начала я.
– Да, это наш враг, – произнесла мать таким тоном, что мне стало ясно: нам предстоит долгая и кровавая битва с этим человеком. – За Уориком всегда следи и веди себя с ним в высшей степени осторожно. В отношении милорда Уорика нам всем придется быть начеку. Тебе следует опасаться и братьев короля: герцога Кларенса, этого очаровательного Георга, и герцога Глостера, этого мальчишки Ричарда. Они оба также станут твоими врагами.
– Но почему? Они же родные братья Эдуарда.
– Сыновья, которых ты родишь, оставят их без наследства. А твое влияние заставит короля от них отвернуться. Пока эти братья, лишившись отца, бок о бок сражались за интересы своей семьи, они действительно были вместе. Эдуард, называя себя и своих братьев тремя сыновьями Йорка, видел в небесах знак судьбы – три солнца. Но теперь он захочет быть с тобой, а не с ними. И его милостивые дары – земли, должности и прочие ценности, – которые могли бы получить его братья, достанутся тебе и твоему семейству. Георг стал бы наследником престола после Эдуарда, Ричард – после Георга, но, как только у тебя появится первенец, они сразу опустятся на одну ступень ниже.
– Я собираюсь всего лишь стать королевой Англии, – возразила я. – А по твоим словам выходит, что мне предстоит война не на жизнь, а на смерть!
– Да, именно: не на жизнь, а на смерть, – спокойно подтвердила мать. – Именно это и означает быть королевой Англии. Ты же не Мелюзина, поднимающаяся из вод источника навстречу легкому счастью. И при дворе ты будешь не просто красивой женщиной, которой нечем заняться, кроме магии. Выбранный тобою путь означает, что тебе придется всю жизнь строить хитроумные планы и сражаться с недругами. И наша задача – задача твоих родных и близких – сделать так, чтобы ты непременно победила.
Увидев под сенью дерев прекрасную купальщицу, рыцарь прошептал ее имя: «Мелюзина!» В ответ на его призыв она восстала из вод, и он увидел, что до пояса она – женщина, исполненная холодной и совершенной красоты, но ниже пояса тело ее покрыто рыбьей чешуей. Мелюзина пообещала, что придет к нему, станет его женой и сделает его настолько счастливым, насколько вообще может быть счастлив мужчина в браке со смертной женщиной. А еще она пообещала, что непременно обуздает дикую сторону своей натуры, свой переменчивый, точно волны прилива, характер, и будет благонравной, достойной всяческого подражания, так что он сможет ею гордиться. Но взамен она попросила рыцаря кое-что ей позволить. Она должна время от времени уединяться и иметь возможность возвращаться в родную стихию, поскольку лишь в воде она становится самой собой и смывает с себя все тяготы обычной женской доли, вновь превращаясь – пусть и совсем ненадолго – в богиню вод. Мелюзина понимала, как нелегко ей будет в обличье смертной женщины, как ей придется страдать душой и телом, но знала, что сможет обрести необходимое равновесие, хотя бы немного побыв в одиночестве и погрузившись в воду, где солнечные зайчики снова заиграют на ее рыбьей чешуе. Рыцарь пообещал, что даст ей все, чего она желает, – впрочем, так ведут себя все влюбленные мужчины. И Мелюзина поверила, заглушив сомнения, возникшие у нее в душе, – как и случается со всеми влюбленными женщинами.
Мой отец и братья поскакали из Рединга нам навстречу, так что в городе я появилась в окружении всех своих родных. Вдоль дороги стояли толпы людей, и очень многие видели, как мой отец подъехал ко мне, спрыгнул с коня, снял с головы шляпу и опустился передо мной на колени прямо в дорожную пыль. То был знак высшего ко мне, королеве Англии, уважения, но я была не готова к этому и в тревоге воскликнула:
– Встань, отец!
Отец медленно поднялся и снова низко мне поклонился.
– Вам придется привыкать к этому, ваша милость, – заявил он.
Когда же отец выпрямился и посмотрел на меня, я ответила:
– Отец, мне неприятно видеть, как ты мне кланяешься!
– Ваша милость, теперь вы – королева Англии, и вам должны кланяться все, кроме одного.
– Но ведь ты же не перестанешь звать меня Елизаветой, как раньше?
– Только когда мы будем наедине.
– И будешь дарить мне свое благословение?
Отец широко улыбнулся, давая мне понять, что между нами все останется как прежде.
– Теперь, девочка моя, всем нам придется играть в королей и королев. Ты в этом семействе новичок, к тому же крайне для него нежелательный. Мне и в голову не приходило, что тебе удастся пленить короля Йорков. Да и того, что этот парень все же захватит английский трон, я никак не ожидал. Так что сейчас нам предстоит построить другой мир, создать новую королевскую династию. И мы должны стать больше королями, чем сами короли, иначе в нас попросту никто не поверит. Впрочем, не могу утверждать, что я сам до конца в себя верю!
Тут к нам приблизились мои братья, они дружно сорвали с голов шляпы, как и отец, и преклонили предо мной колена прямо в дорожной пыли. Оставаясь в седле, я сверху вниз посмотрела на Энтони, который еще совсем недавно называл меня шлюхой, а моего мужа – лжецом.
– Можешь теперь так и стоять на коленях, – обратилась я к Энтони. – Ну, говори, кто из нас был прав?
– Ты, – весело отозвался брат. Он тут же вскочил, поцеловал мне руку, снова оседлал коня и добавил: – Зато я дал тебе возможность насладиться своим триумфом!
Остальные братья тоже по очереди поцеловали мне руку, а я улыбалась им, по-прежнему находясь в седле, и у меня было такое ощущение, словно все мы вот-вот дружно расхохочемся и станем подшучивать над собственной самонадеянностью.
– Кто бы мог подумать?.. – изумленно промолвил Джон. – Ведь никто и представить не мог!
– Где же король? – осведомилась я, когда наша маленькая процессия двинулась дальше и миновала городские ворота.
Улицы с обеих сторон были забиты народом – и простым людом, и главами гильдий, и купцами, и ремесленниками; отовсюду доносился веселый смех и похвалы моей красоте. Услышав парочку соленых фраз в мой адрес, Энтони вспыхнул и стиснул луку седла рукой в рыцарской перчатке. Заметив это, я положила ладонь ему на запястье.
– Успокойся, – прошептала я. – Ничего страшного, люди любят посмеяться. Их хлебом не корми, дай только кого-нибудь поддеть. Ведь венчание действительно было тайным, мы не можем этого отрицать, значит, придется как-то пережить подобные шутки. Кстати, ты не поможешь делу своей оскорбленной физиономией.
Энтони тут же раздвинул губы в омерзительном оскале, явно пытаясь изобразить светскую улыбку, и спросил, стараясь не опускать уголков старательно изогнутых губ:
– Нравится? Это моя придворная улыбка! Я сам ее изобрел и постоянно ею пользуюсь, особенно когда беседую с Уориком или этими юными герцогами, братьями короля.
– На редкость приятная улыбка! – одобрила я, стараясь не расхохотаться. – Боже мой, Энтони! Неужели мы действительно это переживем? Надеюсь, все кончится добром.
– Не только переживем, но и окажемся победителями, – заверил Энтони, сразу став серьезным. – Только нужно держаться вместе.
Мы свернули на главную улицу, и теперь нас окружали наспех сделанные знамена и изображения святых, вывешенные прямо из окон в знак приветствия новой королевы. Мы подъехали к аббатству, и там наконец я увидела моего Эдуарда в окружении придворных и советников; на нем были золотистые одежды и алый плащ, на голове красовалась алая шляпа. Как всегда, он выделялся в толпе, будучи самым высоким и самым красивым. Да, это, несомненно, был настоящий король Англии! Он тоже меня заметил, наши глаза встретились, и у меня сразу же возникло такое ощущение, будто вокруг никого нет, я почувствовала такую легкость, что помахала Эдуарду рукой, словно деревенская девчонка. Он не стал дожидаться, пока я сойду на землю и торжественно проследую к нему по расстеленному ковру. Бросив свою свиту, Эдуард подбежал ко мне, снял с лошади и крепко обнял.
По толпе зевак прокатился довольный рев, раздались аплодисменты, но придворные потрясение молчали, видя, как страсть безнаказанно нарушает протокол.
