Текст книги "Дикое правосудие"

Автор книги: Филипп Марголин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Филипп Марголин
Дикое правосудие

Джин Наггар посвящается

Благодарю за то, что помогла исполнению моей мечты

Месть – это разновидность дикого правосудия.

Фрэнсис Бэкон

Благодарности

Много добрых людей помогали мне в подготовке и написании этой книги. Выражаю глубокую благодарность Джэнет Биллапс, Теду Фалку, докторам Натану и Карен Селден, Клаудии Граветт, доктору Джей Мид, доктору Дону Джирарду, Мэрлис Пирсон, раввину Эмануэлю Роуз, Кэрол Байрам, Деби Уилкинсон, Мэгги Фрост, Брайану Хаук, досточтимой Сьюзен Суэтки и досточтимому Ларри Матазару, Джозефу, Элеоноре, Джуди и Джерри Марголин, Хелен и Норманну Стэмм, доктору Рою Магнуссону, докторам Робу и Кэрол Унитан, доктору Стенли Абрамсу и Джерри Элшайру.

Особая благодарность моему неустанному и верному редактору Дэну Конауэй. Каждый читатель, который прочтет эту книгу, должен поблагодарить его. И еще спасибо Бобу Спайзеру за его полезные подсказки.

Еще я хочу поблагодарить Джин Наггар, которая пристроила меня в издательство «Харпер – Коллинз», и, как обычно, всех остальных в литературном агентстве В. Наггар. Вы самые лучшие.

И еще спасибо Дорин, Дэниелю и Эмми за то, что терпели меня.

Часть I
Дело Кардони

1

Вспышка молнии осветила «лирджет», ожидающий на взлетной полосе частного аэродрома, затем раздался удар грома, заставивший вздрогнуть доктора Клиффорда Гранта. Грант всмотрелся в темноту, пытаясь что-то различить, но поблизости не было видно ни одной машины. Когда он взглянул на часы, рука его дрожала. Было уже 11.35. Человек Брича опаздывал на пять минут. Хирург посмотрел на бардачок. Глоток из фляжки успокоил бы нервы, но он знал, к чему это приведет. Когда принесут деньги, соображать он должен быстро и ясно.

Крупные капли все быстрее стучали по машине. Грант включил дворники в тот момент, когда огромный кулак ударил в пассажирскую дверь. Доктор вздрогнул и присмотрелся. Дождь искажал видимость. Но человек, глядевший на него через стекло, действительно был огромным, настоящий монстр с массивным бритым черепом, одетый в черное кожаное пальто до колен.

– Открывай дверь, – скомандовал гигант. Голос у него был грубый и пугающий.

Грант немедленно послушался. Холодный ветер задул в машину струи дождя.

– Где оно?

– В багажнике, – сказал Грант, едва вытолкнув слова из горла и показывая большим пальцем назад. Громила швырнул кейс в машину и захлопнул дверцу. На гладкой поверхности кейса сверкали капли дождя, бронзовые застежки блестели. Деньги! Грант прикинул, сколько заказчик может заплатить за трансплантат сердца, если они с напарником получали четверть миллиона долларов.

Два тупых удара привели Гранта в чувство. Гигант стучал кулаком по багажнику. Доктор забыл его открыть. Грант потянулся к кнопке, но в этот момент очередная вспышка молнии осветила площадку сзади, и он увидел машины, которые появились неизвестно откуда. Ни секунды не подумав, Грант вдавил педаль газа и крутанул руль. Гигант отпрыгнул в сторону с удивительной для такой махины резвостью, а седан рванул по асфальту, оставляя за собой запах жженой резины. Грант как во сне услышал визг металла, когда, задев полицейскую машину, промчался мимо, увозя с собой кусок бампера. Раздались выстрелы, послышался звук разбитого стекла, и машина на секунду балансировала на двух колесах, прежде чем выровнялась и умчалась в ночь.

Клиффорд Грант не помнил, как добрался до дома своего напарника. Он едва стоял на ногах и барабанил в дверь черного хода. В доме зажегся свет, качнулась занавеска, и на него через стекло, прежде чем открыть дверь, удивленно уставился человек.

– Что ты здесь делаешь?

– Полиция, – с трудом выговорил Грант. – Выследили.

– На аэродроме?

– Впусти меня, ради Бога. Мне нужно войти.

Грант, спотыкаясь, вошел в дом.

– Это деньги?

Грант кивнул и, шатаясь, добрался до стула у кухонного стола.

– Давай сюда.

Доктор толкнул кейс по столу в его сторону. Замки со звоном открылись, и они увидели пачки долларов с мятыми сотенными купюрами, перевязанными резинками. Крышка захлопнулась.

– Что случилось?

– Подожди… Надо… отдышаться.

– Разумеется. И расслабься. Ты здесь в безопасности.

Грант сел, опустив голову.

– Я не передал товар.

– Что?

– Человек Брича кинул деньги в машину, на переднее сиденье. Сердце было в багажнике. Он уже собрался его открыть, когда я заметил полицейские машины. Я запаниковал и уехал.

– И где трансплантат?

– Все еще в багажнике.

– Ты хочешь сказать, что кинул Мартина Брича?

– Мы ему позвоним, – сказал Грант. – Объясним, что произошло.

В ответ он услышал хриплый смех.

– Клиффорд, невозможно объяснить такое Мартину Бричу. Ты понимаешь, что ты натворил?

– Тебе-то не о чем беспокоиться, – с горечью произнес Клиффорд. – Мартин понятия не имеет, кто ты такой. Это мне надо волноваться. Нам просто нужно вернуть деньги. Мы не сделали ничего плохого. Просто там оказалась полиция.

– Ты уверен, что он не знает, кто я такой?

– Я никогда не упоминал твоего имени. – Голова Гранта упала на руки, он начал дрожать. – Он достанет меня. О Господи.

– Ты не можешь быть в этом уверен, – возразил его напарник, стараясь его успокоить. – Ты просто напуган. Навоображал себе всякого.

Грант затрясся еще сильнее.

– Я не знаю, что мне делать.

Сильные пальцы начали разминать шею и плечи Гранта.

– Прежде всего тебе нужно успокоиться.

Руки были такими успокаивающими. Как раз то, что нужно было Гранту, – прикосновение и забота другого человека.

– Брич не станет к тебе вязаться, Клиффорд. Поверь мне. Я обо всем позабочусь.

Грант с надеждой в глазах поднял голову.

– Я знаю кое-кого, – спокойно уверил его голос сзади.

– Людей, которые могли бы поговорить с Бричем?

– Да. А теперь расслабься.

Голова Гранта опустилась от усталости и чувства облегчения. Адреналин, который поддерживал его последний час, иссякал.

– Ты все еще напряжен. Тебе стоит выпить. Чего-нибудь крепкого и холодного. Что скажешь?

После ужаса, охватившего Гранта с того момента, как он увидел полицейские машины, мысль о выпивке не приходила ему в голову. Но сейчас каждая клеточка его тела взвыла, требуя алкоголя. Пальцы поднялись с его плеч, скрипнула дверца буфета. Грант услышал милый сердцу звон кубиков льда в стакане. Затем стакан оказался в его руке. Он залпом выпил четверть содержимого и почувствовал, как обожгло горло. Грант закрыл глаза и поднес холодный стакан к пылающему лбу.

– Вот так, вот так, – приговаривал хирург, похлопывая ладонью по шее Гранта. Вдруг тот дернулся и выпрямился, почувствовав жгучий укол пешни для колки льда, с хирургической точностью проникшей в его мозг.

Голова доктора со стуком упала на стол. Напарник Гранта удовлетворенно улыбнулся. Грант должен был умереть. Смешно было даже думать о возвращении четверти миллиона долларов. Что же теперь, однако, делать с сердцем? Хирург вздохнул. Процедура удаления сердца прошла без сучка без задоринки, но, как теперь выяснилось, все усилия пошли насмарку. Теперь орган нужно будет разрезать на части и уничтожить, а его место в багажнике займет Грант.

2

Заместитель областного прокурора успел задать уже три вопроса подследственному Даррилу Паурсу, когда Аманда сообразила, что первый вопрос был некорректным. Она вскочила на ноги.

– Возражаю, это слухи.

Судья Робард удивился:

– Каким образом вопрос мистера Дарта может быть слухами, мисс Джаффе?

– Не этот, ваша честь. Мне кажется… сейчас, одну минуту. Заданный чуть ранее.

Судья выглядел так, будто она причинила ему сильную боль.

– Если вы полагаете, что тот вопрос был основан на слухах, почему вы сразу не заявили протест?

Аманда почувствовала, как краска заливает щеки.

– Я только сейчас поняла, что это слухи.

Судья печально покачал головой и поднял глаза к потолку, как будто спрашивая Господа, почему он наслал на него такую чуму, как некомпетентный адвокат.

– Отклоняется. Продолжайте, мистер Дарт.

Аманда не сразу сообразила, что «отклоняется» означает, что она проиграла. Она упала в кресло. К этому времени Дарт задал еще один убийственный вопрос. «Добро пожаловать в реальный мир», – прошептал ее внутренний голос. Она получила высший балл по теме «Доказательства» в одном из лучших юридических вузов страны и даже написала реферат по «слухам», но не смогла сейчас быстро сообразить и своевременно внести возражение в суде. Теперь судья уверен, что она просто дура, а уж что подумали о ней присяжные, и представить страшно.

Аманда почувствовала, как кто-то похлопывает ее по руке.

– Не расстраивайся, подруга, – сказала Латрисия Суит. – Ты хорошо справляешься.

«Блеск, – подумала Аманда, – я так все провалила, что даже моя клиентка считает нужным меня утешить».

– И вы были одеты так же, как сейчас, мистер Паурс? – продолжил Родни Дарт.

– Нет, сэр. Я был в гражданской одежде, потому что операция проводилась под прикрытием.

– Благодарю вас, мистер Паурс. Теперь расскажите присяжным, что произошло дальше.

– Я спросил у подследственной, сколько будут стоить ее интимные услуги. Она сказала, что у нее есть комната в мотеле через дорогу и ей удобнее обсуждать деловые вопросы там. Я подъехал к мотелю и прошел за обвиняемой в комнату номер семнадцать.

– Что произошло в номере мотеля?

– Я попросил обвиняемую назвать мне стоимость различных интимных услуг, и она назвала цену от пятидесяти долларов до двухсот за нечто названное ею «ночью экстаза».

– Что именно подразумевалось под «ночью экстаза», мистер Паурс?

– Если честно, мистер Дарт, это было слишком сложно запомнить, а вытащить блокнот и записать я не мог, я ведь работал под прикрытием.

У Даррила Паурса были детские голубые глаза, вьющиеся светлые волосы и улыбка, какую Аманда видела только на рекламе зубной пасты. Он даже покраснел, отвечая на вопрос о «ночи экстаза». Две женщины-присяжные выглядели так, как будто готовы были перепрыгнуть через заграждение и оторвать кусочек от его одежды на память.

Аманда все больше расстраивалась по мере того, как полицейский рассказывал об обстоятельствах, приведших к аресту Латрисии за проституцию. После перекрестного допроса, который производил жалкое впечатление, Родни Дарт сказал:

– Штат отдыхает.

Затем он повернулся к Аманде, оказавшись спиной к присяжным, и состроил насмешливую гримасу. Аманда даже подумала, не показать ли Дарту палец, но она была слишком подавлена, чтобы защищаться. Ей хотелось, чтобы ее первое судебное заседание поскорее закончилось, уехать домой и сделать харакири. К тому же у Дарта были все основания насмехаться. Он проехался по ней паровым катком.

Полицейский Паурс, покидая место, где он давал свидетельские показания, улыбнулся присяжным. Все пять женщин-присяжных улыбнулись ему в ответ.

– Еще свидетели, мисс Джаффе? – спросил судья Робард, но Аманда его не слышала. Она вспоминала предыдущий день, когда хозяин юридической фирмы, ее отец Франк Джаффе, дал ей дело Латрисии Суит и велел подготовиться к защите на следующий день.

– Как я могу вести свое первое дело, не расспросив свидетелей и не изучив всех подробностей? – в ужасе спросила Аманда.

– Поверь мне, – ответил Франк Джаффе, – с такой клиенткой, как Латрисия Суит, чем меньше знаешь, тем лучше.

Аманда прочитала дело «Штат против Латрисии Суит» четыре раза, прежде чем решительно отправилась в офис отца, подошла к его столу и бросила папку.

– Что я должна с этим делать? – сердито спросила она.

– Яростно защищать клиентку, – ответил Франк.

– Каким образом? Есть всего один свидетель, сам служитель закона. Он расскажет, что наша клиентка пообещала за деньги сделать для него то, о чем девяносто пять процентов человечества даже не слышало.

– Латрисия сама позаботится о себе.

– Пап, будь реалистом. Ее тринадцать раз арестовывали и обвиняли в проституции, запрещенных приемах и похотливом поведении. Кто поверит ей, а не полицейскому?

Франк пожал плечами:

– Мир полон парадоксов, Аманда.

– Я не могу вести это дело без подготовки, – настаивала Аманда.

– Разумеется, можешь. Доверься мне. И доверься Латрисии. Все будет замечательно, если ты просто будешь плыть по течению.

Судья откашлялся, затем повторил вопрос:

– Мисс Джаффе, у вас есть еще свидетели?

– Да, ваша честь.

Когда Аманда встала, юбка черного делового костюма от Донны Каран задралась вверх. Ей хотелось ее одернуть, но она побоялась, что все это заметят, поэтому она осталась стоять с частично открытыми бедрами и покрасневшим лицом.

– Защита вызывает Латрисию Суит.

Прежде чем встать и пройти к месту для дачи показаний, Латрисия наклонилась к Аманде и прошептала на ухо:

– Ни о чем не беспокойся, лапочка. После того как я скажу «клянусь говорить только правду», ты спроси меня, чем я зарабатываю на жизнь, что я сказала тому полицейскому и почему я это сказала. Затем садись и отдыхай, я все сделаю.

Латрисия проплыла через зал, ее бюст и зад были такими огромными, что Аманда боялась, не лопнут ли на ней обтягивающий красный свитер и черная кожаная мини-юбка. На голове криво был надет светло-рыжий парик. Аманда сравнила свою клиентку с сияющим Даррилом Паурсом и внутренне застонала.

Поскольку своего плана у нее не было, Аманда решила последовать совету своей клиентки.

– Мисс Суит, – сказала она после того, как Латрисия приняла присягу, – чем вы зарабатываете на жизнь?

– Я хожу по улицам Портленда и продаю свое тело, мисс Джаффе.

Аманда моргнула. Это признание оказалось для нее сюрпризом. С другой стороны, она почувствовала облегчение: ее клиентка не врала под присягой.

– Не могли бы вы рассказать присяжным, что произошло вечером третьего августа этого года?

– Да, мэм.

Латрисия повернулась в присяжным:

– Третьего августа я работала на бульваре Мартина Лютера Кинга, когда мимо проехал полицейский Паурс.

– Вы знали, что он полицейский?

– Да, знала.

– Знали?

– Конечно. Я видела, как он устраивал такие же игры с некоторыми из моих подруг.

– Тогда почему вы… Гм, что случилось потом?

Латрисия поправила юбку и откашлялась.

– Полицейский Паурс спросил меня, не займусь ли я с ним сексом. Понимаете, я знала о его намерении. Как я уже сказала, я видела, как он арестовывал моих подруг. Но я знала, что он не сможет меня арестовать, пока я не упомяну про деньги. Вот я и сказала, что у меня есть комната в мотеле через дорогу, где удобнее будет обсудить наши дела. Паурс спросил меня, какие дела я имею в виду, и я кое о чем упомянула, что, похоже, его встряхнуло. Во всяком случае, мне так показалось, потому что лицо его стало красным и я заметила, что поднялась не только его температура.

Двое из присяжных переглянулись.

– Что случилось дальше? – спросила Аманда.

Латрисия посмотрела на судью, затем опустила глаза.

– Паурс оставил машину на стоянке у мотеля, и мы пошли ко мне в номер. Когда мы оказались внутри… Я немного смущаюсь, мисс Джаффе, но я знаю, что должна говорить правду.

– Вы не спешите, мисс Суит, – посоветовала ей Аманда.

Латрисия кивнула, глубоко вздохнула и продолжила:

– Как я уже говорила, я видела офицера Паурса много раз в нашем районе и всегда считала, что он самый милый парень, какого мне когда-либо приходилось видеть, такой молодой и робкий. Все мои подруги, которых он арестовывал, говорили, что он очень вежлив и обращался с ними как с леди. Не так, как другие полицейские. Ну и…

– Да?

Латрисия снова опустила глаза. Когда она опять заговорила, голос ее был еле слышен.

– Дело в том, что я влюбилась в полицейского Паурса, и я призналась ему в любви, как только закрыла дверь комнаты.

Присяжные наклонились вперед. Кто-то в конце зала хихикнул.

– Я понимаю, это звучит дико, – сказала Латрисия, обращаясь к присутствующим в зале. – Я также знаю, что полицейский Паурс ничего не сказал о моем признании, когда давал показания. Не знаю, опустил он это, потому что смущался, или не хотел смущать меня. Он ведь такой джентльмен. Потом я сказала ему, что я знаю, что я старая шлюха, тертая жизнью, но я никогда не испытывала таких чувств к мужчине. Он покраснел, и мне показалось, что он с радостью оказался бы где-нибудь в другом месте, а не со мной, и я это вполне понимаю. У него, возможно, есть хорошая белая женщина, такая красотка. Но я сказала, что хочу от него всего одну ночь любви, а потом он сможет отвести меня в тюрьму, потому что за одну ночь с ним я готова заплатить вечностью в тюрьме.

По щеке Латрисии побежала слеза. Она помолчала, достала из сумки носовой платок, вытерла слезу, потом сказала:

– Простите меня. – Она обращалась к присяжным.

– Не хотите ли воды, мисс Суит? – спросила Аманда, которую полностью захватил драматизм происходящего. Родни Дарт вскочил на ноги:

– Возражаю, ваша честь. Это уже чересчур.

– О, я не жду, что вы мне поверите, мистер прокурор. Такая старая кошелка, как я, пытается найти любовь мужчины вдвое моложе ее. Но разве мне не дозволено мечтать?

– Ваша честь? – взмолился Дарт.

– Обвиняемая имеет право защищаться, мистер Дарт, – ответил судья Робард тоном, который ясно показал присяжным, что он не купился на трогательный рассказ Латрисии, но тем не менее некоторые из присяжных бросали злые взгляды на помощника прокурора.

– Больше нечего говорить, – сказала Латрисия. – Я ставила на любовь и проиграла. Я готова принять то, что пошлет мне судьба. Но я хочу, чтобы вы знали: я ни на одну секунду не хотела от этого мужчины денег. Я хотела только любви.

Франк Джаффе, старший в фирме среди своих партнеров, Каца, Легейна и Брандизи, был крупным румяным мужчиной с посеребренными сединой темными вьющимися волосами. Нос ему дважды ломали в юности, и он больше походил на водителя-дальнобойщика, чем на адвоката. Франк сидел в своем офисе и диктовал письмо, когда вошла Аманда, размахивая папкой с делом Латрисии Суит.

– Как ты мог так со мной поступить?

Франк ухмыльнулся:

– Ты ведь выиграла, верно?

– Не в этом дело.

– Эрни Кац сидел в конце зала. Так он сказал, что ты была не так уж ужасна.

– Ты послал Эрни, чтобы он смотрел, как меня будут унижать?

– Еще он сказал, что ты выглядела до смерти напуганной.

– Это так, и ты, дав мне это безумное дело, совсем мне не помог.

– Ты была бы напугана независимо от того, какое дело было бы у тебя первым. Когда я вел свое первое дело, я во время суда только и делал, что пытался вспомнить, какую фразу надо говорить, если ты хочешь представить новые доказательства. Я так толком и не вспомнил.

– Спасибо, что поделился опытом.

– Аманда, я свое первое дело проиграл. Я знал, что с Латрисией в качестве клиентки у тебя есть шанс, даже если ты напортачишь. Я защищаю ее уже многие годы, и обычно у нас все получается. Эрни сказал, что присяжные вернулись через двадцать минут.

– Двадцать две, – поправила Аманда укоризненно. – Должна признаться, выигрывать приятно.

Франк засмеялся.

– Эрни также сказал, что твоя заключительная речь была еще тем перлом. Особенно та часть, где ты заявила, что просмотрела все законы штата Орегон и нигде не нашла, чтобы любовь считалась преступлением.

Аманда ухмыльнулась. Это была замечательная фраза. Затем она перестала улыбаться.

– Я все равно считаю, что ты негодяй.

– Ты теперь боец, детка. Все ждут нас у Скарлетти, чтобы отпраздновать.

– Ох, черт, они только будут надо мной надсмехаться. Кроме того, я ничего особенного и не сделала. Латрисия выиграла дело, рассказав эту свою душещипательную историю.

– Слушай, адвокатам, работающим в суде, не идет скромность. Хвастайся своими успехами, а в неудачах вини предвзятых судей, невежественных присяжных и хитрых прокуроров. На данный момент ты единственный адвокат в нашей фирме, кто не проиграл ни одного дела.

Пока она не нашла собственного жилья, Аманда обитала вместе с отцом в его зеленом доме в викторианском стиле с покатой крышей на озере Ист, где она и выросла. Дома она почти не жила, только на летних и зимних каникулах, поскольку она девять лет училась в колледже. После стольких лет независимости жить в своей комнате на втором этаже, где она провела детство, было как-то странно. Комната была заполнена юношескими сувенирами: школьными дипломами, призами за победы в соревнованиях по плаванию, занимавшими целые полки, медалями и вырезками из газет в рамках, описывающими ее спортивные достижения.

Когда Аманда в десять часов забралась в постель, она чувствовала себя уставшей и немножко пьяной и была слишком расстроена для того, чтобы сразу заснуть. Франк не имел права посылать ее в суд неподготовленной. Точно так же когда-то он швырнул ее в бассейн у Ассоциации молодых христиан, когда ей было три года, чтобы научить плавать. Кроме того, у Скарлетти Франк выступил с речью, в которой сравнил ее победу в суде с неожиданными победами в чемпионатах по плаванию, когда она училась на первом курсе колледжа, вогнав ее в краску. Ей хотелось, чтобы отец перестал думать о ней как о маленькой девочке и понял, что она уже взрослая женщина, которая имеет такое образование, которое может открыть ей двери любой юридической фирмы.

Аманда уже подзабыла, как любит Франк все контролировать. Ее ужасно раздражала его уверенность в том, что он всегда знает, что для нее лучше. Сегодня уже не в первый раз она задумалась о том, не совершила ли ошибку, согласившись работать в фирме отца, а не устроилась в одну из фирм в Сан-Франциско, которые приглашали ее, и не согласилась на должность секретаря Верховного суда Соединенных Штатов, как советовал судья Мэдисон.

Аманда рассматривала тени на потолке спальни и спрашивала себя, зачем она вернулась в Портленд, хотя и знала ответ. С той поры как она достаточно повзрослела, чтобы понимать, чем занимался ее отец, ее привлекало уголовное законодательство, а лучше Франка Джаффе криминального защитника не существовало. Еще будучи маленькой девочкой, она наблюдала, как отец очаровывает присяжных и ставит в тупик свидетелей обвинения. На новостных конференциях он держал ее на коленях. Он обсуждал стратегию защиты, когда сидел с ней на кухне за горячим какао. В то время как ее одноклассники говорили о том, сколько они будут зарабатывать, она думала о тех невиновных людях, которых она спасет.

Аманда повернулась на бок. Глаза уже привыкли к темноте. Она смотрела на свои призы, которые собрал Франк. С ней он прожил детство, которого у него самого не было. Она знала, что он ее любит и хочет для нее только самого лучшего. Она же хотела иметь возможность решать самой, что для нее лучше.