Текст книги "Библия, которую читал Иисус"
Автор книги: Филип Янси
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
Друзья Бога
«Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты». Пожалуй, никакой из поступков Бога не кажется нам столь странным, как Его выбор людей, которых Он приближал к Себе и делал орудиями Своей воли. Авраам торговал своей женой. Иаков обманул родного брата. Моисей совершил убийство. Давид был повинен в прелюбодеянии и убийстве. Но все эти негодяи значатся в числе Божьих любимцев. Иаков получил новое имя Израиль («борющийся с Богом») после продолжавшейся всю ночь схватки с Богом, и с тех пор имя народа избранного напоминает об этой борьбе. Дети Божьи – это дети борьбы[2]2
Томас Торранс («Посредничество Христа») предполагает, что источником антисемитизма мог стать конфликт Израиля с Богом, двойственная природа его отношений с Богом, отражающая и нашу любовь, и ненависть. Вместо того чтобы направлять свой протест непосредственно к Богу, мы обрушиваем свое возмущение на евреев, избранный Богом народ, «в то время как мы вовлечены в подлинный конфликт с взыскующим светом, отразившимся в Израиле, мы направляем свою горечь и возмущение на сам Израиль. В этом, я полагаю, изначальная причина антисемитизма. Однако возникновение и проявление антисемитизма всегда служат верным признаком того, что люди находятся в ссоре с Богом, причем это тот самый конфликт, который оставил свои шрамы на Израиле. Никакой другой народ не входил в столь глубокие, интенсивные и противоречивые отношения с Богом, как Израиль».
[Закрыть].
Бог готов выяснять отношения с теми, кто вслух изливает свои жалобы: с Иовом, Иеремией и Ионой. Он вступает в продолжительный спор с Авраамом и Моисеем и иногда уступает им победу. Сражаясь с Иаковом, Бог тянет до рассвета, прежде чем нанести рану. До того момента Иаков держится наравне с ним. Бог совершенно очевидно предпочитает честный спор подлому подчинению. Он воспринимает людей всерьез, ведет с ними разговор, включает их в Свой замысел и прислушивается к ним.
Самая поразительная весть Ветхого Завета о Боге – это весть о личностном и вступающем в близкие отношения с людьми Господе. А самая поразительная весть о нас, людях, заключается в том, что Бог придает нам особое значение. Богу важно, что мы говорим, как мы поступаем, что мы думаем и что чувствуем. Эти «мелочи» имеют вселенские последствия.
Людям, живущим в эпоху полетов в космос и воспринимающим землю как крошечный голубовато–зеленый комок, подвешенный в непостижимом пространстве мироздания, трудно поверить, что мы и впрямь имеем какое–то значение. Забавно, но как раз наши величайшие технические достижения, в частности изобретение телескопа, обнаружили нашу ничтожность в масштабах космоса. Эрнст Беккер сказал, что мы носим в груди «тоску по вселенской значимости». С какой стати нам быть главной ценностью мира?
Баскетболист Деннис Родман прекрасно сформулировал общее настроение современников: «Если и есть верховное существо, у него или у нее до хрена дел поважнее, чем мои дурацкие проблемы». Большая часть Ветхого Завета направлена именно на то, чтобы рассеять подобные заблуждения, господствовавшие и среди древних евреев.
«Когда взираю я на небеса Твои, —
дело Твоих перстов,
На луну и звезды,
которые Ты поставил,
То что есть человек,
что Ты помнишь его,
И сын человеческий,
что Ты посещаешь его?»
(Псалом 8:4–5)
В легенде о сотворении мира, которая бытовала в Месопотамии, появление человека выглядит случайностью. Единственное назначение этого низшего существа – служить игрушкой богов и удовлетворять их капризы. Книга Бытия, напротив, называет создание мужчины и женщины кульминацией творения. Люди свободны и способны придавать форму остальному бытию. Согласно Цицерону, «боги заняты великими делами, малым они пренебрегают». Ветхий Завет яростно возражает: Господь «радуется народу Своему». Псалом 8, начинающийся словами удивления тем, как Господь печется о людях, продолжается так:
«Не много Ты умалил его пред ангелами;
Славою и честию увенчал его;
Поставил его владыкою над делами рук Твоих;
Все положил под ноги его»
(Псалом 8:6–7)
Давид и другие авторы псалмов изумлялись, представляя себе «высоко вверху» Бога, Который тем не менее проявляет интерес к тому, что свершается на нашей небольшой планете. Однако Бог вновь и вновь неопровержимо доказывал им, что дела людей интересуют и заботят Его. Весть о том, что наши поступки имеют важное значение, пронизывает весь Ветхий Завет. Наша жизнь глубоко волнует Бога. Об этом говорит стих пророка Софонии:
«Господь Бог твой среди тебя:
Он силен спасти тебя;
возвеселится о тебе радостью,
будет милостив по любви Своей,
будет торжествовать о тебе с ликованием»
(Софония 3:17).
Ныне ученые и даже агностики нехотя признают «антропический» принцип вселенной, ибо наш мир настолько хорошо обустроен, что трудно отрицать его особое предназйачение – обеспечить жизнь человека. Ветхий Завет однако демонстрирует нам действие гораздо более сильного принципа: Господь выворачивает наизнанку все прежние религиозные представления, согласно которым боги – это сверхъестественные существа, оказывающие влияние на земную жизнь. Божество плачет – на земле идет дождь. Божество сердится – и обрушивает на людей молнии. Ветхий Завет показывает нам (яснее всего в книге Иова), что верно обратное: женщина взывает в отчаянии – и Бог посылает ей пророка. Старик, лишившийся всего, чем дорожил, отказывается проклинать Бога – и его стойкость меняет ход событий во всей вселенной.
Можно сказать, что древние евреи изобрели понятие «история» – история перестала быть вечно воспроизводимым циклом, поскольку поступки людей на земле приобрели значение и из них начала складываться история. Господь, правящий историей мира, позволил людям влиять на Него, как Сам Он влияет на них. Философ Гленн Тиндер проводит разграничение между роком и судьбой. Евреи дали нам всем представление о судьбе: мы перестали жить среди бессмысленного мира, перестали быть игрушками, тешащими прихоть божества, и сделались исполнителями полной значения судьбы, которую назначает нам личностный Бог.
Различие между Израилем и его соседями можно обнаружить, посетив археологический музей. В Египте или Сирии изображали богов: Осириса, Астарту, Лил. Древний иудей не мог бы предъявить таких идолов, потому что ему раз и навсегда было воспрещено изготавливать изображения богов. Вместо этого евреи из поколения в поколение передавали историю Израиля, историю отношений с Богом: наш Бог призвал Авраама, призвал Моисея, вывел нас из Египта. «Бог – словно автор романа, – говорит Джек Майлс. – Он может поведать нам Свой сюжет только через посредство Своих персонажей».
Помимо всего прочего я полюбил Ветхий Завет и за то, что он дает мне возможность ощутить историю изнутри. По мере того как я узнавал персонажей, пытавшихся, каждый на свой лад, «найти общий язык с Богом», я обнаруживал в них самого себя. В разные моменты я отождествлял себя с Иовом, Иаковом или Екклесиастом, примерял на себя настроения авторов псалмов. Всматриваясь в жизнь этих героев с Богом, я начинал строить свою.
Вот уже некоторое время я задаю всем вопросы: «Каковы на самом деле отношения с Богом? Как это работает?». Представьте себе, какие разные ответы дали бы на них Авраам, Енох, Иеремия, Моисей, Исайя, Иаков, Давид, Иона, Иов. У каждого из них опыт отношений с Богом принципиально отличается от другого. Я же могу проникнуть в их противоречия и понять их. Жизнь с Богом – индивидуальная и личная проблема, к которой общие формулы мало применимы.
Кэтлин Норрис рассказывает о своей жизни в качестве гостьи в бенедиктинском монастыре, обитатели которого ежедневно пели по нескольку псалмов, перепевая за месяц весь Псалтирь целиком. Сперва ее озадачивало и даже смущало множество противоборствующих настроений в псалмах: одни из них выражали благочестивое приятие всего, в то время как другие кричали об отсутствии Бога или обмане с Его стороны. Однако позднее, когда Кэтлин Норрис ближе познакомилась с монахами и их гостями, которые также участвовали в исполнении псалмов, она поняла, что каждый псалом всегда соответствовал мироощущению хотя бы одного из присутствовавших на службе. Любой псалом отражал какой–то аспект жизни с Богом, и человек, имеющий глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, мог воспринять нужное ему сообщение.
Современное христианство, ограничившее себя новозаветными посланиями, на мой взгляд, проходит мимо этой истины. Я воспитывался в лоне евангельской церкви и представление о христианской жизни получил исключительно из посланий Павла, которого, боюсь, едва ли можно назвать «типичным» христианином. Павел прошел через необыкновенное обращение. Он был свидетелем и участником многих чудес и сверхъестественного вмешательства в ход событий и – если не считать замечательную главу 7 Послания к Римлянам – в целом не испытывал особых трудностей, осуществляя возвышенный идеал христианской жизни. Как только Павлу удавалось постичь что–то умом, его эмоции тут же принимали соответствующее направление. Я убедился, что подражать Павлу (хоть апостол и призывает нас к этому) ничуть не легче, чем Иисусу.
В Ветхом Завете я обнаружил огромное разнообразие человеческих отношений с Богом, составивших необходимое дополнение к примеру Павла. Так, в псалмах я увидел ошибки и заблуждения, растерянность, отчаяние, гнев и страдание, о которых в моей церкви никогда даже не заговаривали. Мы же спешили перейти на более «высокий» уровень духовного торжества. Я с изумлением обнаружил, что Новый Завет – и в особенности Сам Иисус – цитирует чаще всего именно «проблемные» псалмы.
Я долго бился с недостижимыми идеалами Нагорной проповеди и чересчур уверенным тоном посланий – так–де указывает нам Господь. В Притчах и в книге Екклесиаста я наткнулся на совершенно иной подход. Они отстаивают умеренные требования «золотого правила»: зарабатывай деньги, но не переусердствуй; веселись, но не впадай в гедонизм. Эти принципы родители всегда применяли, воспитывая детей. Не могу представить себе, как бы мы растили трехлетнего малыша согласно принципам Нагорной проповеди.
Я не собираюсь разделять Ветхий и Новый Заветы. Напротив, было бы ошибкой читать Ветхий Завет лишь с целью противопоставить его Новому или расширить с его помощью наше понимание Нового Завета. Ветхий Завет сам представляет немалую ценность. Это отнюдь не «послание, адресованное кому–то другому», как предположил некий богослов. Это послание адресовано и нам тоже. Люди, действующие в этой книге, – реальные люди, учившиеся строить отношения с Тем Самым Богом, Которого и я почитаю. Я должен учиться на их опыте, стараясь при этом принять и потрясающую новую весть, принесенную нам Иисусом и раскрытую Павлом и другими учениками Христа.
Духовное путешествие
Пока я писал эту главу, произошло печальное событие – умер мой тесть. Хантеру Норвуду было 80 лет. Он прожил долгую и полноценную жизнь. В 1942 году он отправился миссионером в Южную Америку, своими руками построил дом в джунглях, основал церковь и библейский институт, а позднее вернулся в США, чтобы возглавить миссионерскую организацию. Помимо прочего он и его жена вырастили шесть замечательных дочерей. Одна из них и стала моей женой.
Хантер был в первую очередь учителем и толкователем Библии. Даже выйдя в отставку, он находил возможность преподавать Библию: вел факультатив для библейского института Моуди. Каждое воскресенье он сорок пять минут обсуждал с учениками Библию в школе при пресвитерианской церкви. Когда здоровье начало ему изменять, Хантер продолжал являться в класс – уже в инвалидном кресле – и читал лекции шепотом с помощью микрофона. Несколько лет назад я привлек его к редактированию «Библии для студентов», поскольку он лучше всех моих знакомых мог справиться с исследованиями в этой области.
Рак и заболевание нервной системы лишили Хантера Норвуда возможности преподавать Библию. Но он продолжал благоговейно изучать эту книгу каждый день и молиться за множество людей, которых он учил все эти годы. Норвуд всем сердцем верил в торжество христианской жизни. Его любимой книгой, путеводителем в отношениях с Богом было Послание к Римлянам. Однако болезнь развивалась дальше. Норвуду поставили катетер. Его десны запали настолько, что речь стала невнятной. Посетителям приходилось по нескольку раз просить его повторять сказанное. Руки дрожали, он постоянно ронял мелкие предметы. Нелегко сохранить в себе дух торжества и веселья, когда тело перестает повиноваться и приходится звать на помощь всякий раз, когда нужно высморкаться или выпить воды.
В последние два года жизни мир Хантера стремительно съеживался: сначала до размеров одной комнаты, а затем – больничной койки, с которой он уже почти не вставал. Но пока он мог держать ручку, он вел дневник своей борьбы с Богом. Сейчас, когда я пишу эти слова, его записная книжка лежит перед моими глазами. В конце блокнота я нашел семнадцать страниц со списком имен – это люди, за которых он молился: большая, увеличивавшаяся в размере семья (рядом с именем моей жены стоит и мое имя), индейцы Южной Америки, ученики, прошедшие через его библейские классы, миссионеры, которыми он руководил, прихожане его церкви, вдовы, соседи. На этих страницах много пятен – следы кофе, пищи, слез.
Начав листать блокнот с другого конца, я натыкаюсь на записи, отражающие отношения Норвуда Хантера с Богом. Этот дневник занимает девятнадцать страниц. Я могу проследить течение болезни по почерку, ухудшающемуся с каждой строкой. Главным образом Норвуд цитирует стихи Библии и кратко их комментирует. Изредка он отмечает свое состояние: боль в спине, паралич ног, утрата сил, обезвоживание. Последняя, почти неразборчивая запись сделана седьмого августа, за год до его смерти. В последний год своей жизни Норвуд не мог писать.
Вот что поражает меня в этом дневнике: из сотни записей я нашел только девять, относящихся к Новому Завету. Зато я вижу множество заметок типа:
Псалом 28. Отче, помоги! Я полон печали и страха.
4 Царств 11–14. Как мало сохранивших верность Богу, но Он полон милосердия и сострадания.
Псалом 53:5. Сколь многие убоялись, когда им нечего было бояться.
Псалом 59:4. Приди мне на помощь, призри на немощь мою!
Иов 42:2. Я знаю, Ты можешь все свершить. Ни один Твой замысел не будет разрушен.
Псалом 71:14. Но я – я всегда сохраню надежду.
Псалом 20:1. Пусть Господь ответит тебе, когда ты в печали, пусть Господь защитит тебя.
2 Паралипоменон 28:20. Не бойся, не лишайся мужества – Господь Бог твой с тобой.
Плач Иеремии 3:26. Как хорошо в тиши ждать спасения от Господа!
Псалом 138. Дивно и чудно устроено.
Псалом 27. Господь – моя твердыня; чего мне бояться?
Иов 23:10. Пусть Он испытает меня, и я выйду, как золото.
Псалом 40:17. Поспеши, Господи!
Иов 36:15. Он говорит с ними в час их скорби.
Иеремия 46:28. Не страшись, Иаков, раб Мой, ибо Я с тобой, – говорит Господь.
Псалом 115:6. Дорога в очах Господних смерть святых Его!
Псалом 120:2. Помощь моя от Господа!
Псалом 9:14. Помилуй меня, Господи, воззри на страдание мое!
Те из нас, кто хорошо знал Норвуда Хантера, понимают, что последние годы его жизни были наиболее тяжкими. Враги его веры побивали его камнями в Колумбии. В Перу он подвергался нападению аллигаторов, удавов и пираний. Он вырастил шестерых дочерей в двух совершенно различных мирах. Но все это не могло сравниться с последним испытанием: целыми днями лежать в постели, чувствуя, как тело полностью выходит из повиновения, и ожидая смерти. Ближе к концу все его силы поглощали простейшие акты дыхания и глотания.
В эти последние годы Хантер прошел через кризис веры, и об этом он тоже говорил со всей откровенностью. Ответы, которые прежде удовлетворяли, теперь уже не устраивали его. Он утратил уверенность – не в Боге, но в самом себе. В нем нарастали тревога, страх, нетерпение. Он плакал оттого, что не владел более своими чувствами и эмоциями. Перед лицом смерти он мечтал о достойном конце – он все время говорил об этом, но вновь и вновь подводил самого себя, разочаровывался в себе и боялся разочаровать Бога.
Та колеблющаяся, как волна, но прочная, как гранит, вера, которую Хантер находил в Ветхом Завете, поддерживала его, когда изменяло все остальное. Даже в минуты тягчайшего сомнения он обретал утешение, осознавая, что люди, наиболее любимые Богом, были вынуждены сражаться с теми же самыми демонами. Он видел, как крепки руки Господа, обнимающего Своих детей не только во времена процветания и благополучия, но в дни испытания. Я рад, что в эти трудные годы Хантер Норвуд мог опереться на Ветхий Завет.
Глава вторая.
Иов: взгляд в темноте
Достойно ли льва запугивать мышью?
Карл Юнг
Свою трудовую жизнь я начал в качестве журналиста, специализирующегося на описании жизненных историй. Я был двадцатилетним юношей, когда мне пришлось приступить к изучению проблемы страдания. В поисках сенсационных историй я навещал людей, переживших трагическое событие. Подростка, изувеченного медведем, от которого он пытался отбить свою девушку. Отца, прикрывавшего своим телом детей во время урагана. Преступника, всю жизнь пытавшегося отомстить за перенесенное в детстве насилие. Я готовил рассказы об их судьбах для серии «Драма в реальной жизни», публиковавшейся в журнале «Ридерз дайджест».
Каждый человек, с которым я беседовал, говорил мне, что трагедия столкнула его лицом к лицу с Богом. К несчастью, все они весьма неблагожелательно отзывались о церкви: христиане, говорили они, только усугубляли боль. Один за другим доморощенные проповедники являлись к ним в больничную палату с очередной теорией: «Это Бог наказывает вас!» – «Нет, не Бог, это все происки Сатаны!» – «Нет, это Бог, Он испытывает вас, чтобы вы воздали Ему хвалу!» – «Это не Бог и не Сатана, просто вы случайно оказались на пути разъяренной медведицы (урагана, преступника и т.д.)».
Один из героев моих статей сказал мне: «Все эти теории насчет страдания только сбивали меня с толку Пользы от них не было никакой. Я главным образом хотел получить поддержку, какое–то утешение от Бога и от Божьих людей, а христиане причиняли мне боль, не оставляя никакой надежды».
Я попытался сам разобраться в этой проблеме и написал книгу «Где Бог, когда я страдаю?» Боль всех людей, с которыми я разговаривал, сделалась моей болью, их вопросы – моими вопросами. Позднее, в ответ на сотни писем, которые ставили новые вопросы о Боге и страдании, я написал нечто вроде продолжения – «Разочарование в Боге». С тех пор я занялся другими темами, но никогда не переставал размышлять над проблемами, преследовавшими меня в первые годы моей работы.
Нельзя умело разрешить проблему боли и забыть о ней. Она вторгается в нашу жизнь вновь и вновь, всякий раз, когда на берег обрушивается торнадо, когда у соседа рождается больной ребенок, когда кто–то из близких узнает, что у него рак, когда какие–то симптомы настораживают меня и побуждают спешить к врачу. Мы рождаемся в крови и слизи со стонами, слезами и болью. Умираем мы точно так же. А между мигом рождения и мигом смерти мы не устаем спрашивать: «Почему?!»
Мне приходилось вновь и вновь обращаться к книге Иова, самому полному в Библии разговору о страдании. По крайней мере так я думал в то время. Если бы десять лет назад вы спросили меня, какова основная тема этой книги, я бы, ни минуты не колеблясь, ответил: «Книги Иова? Все знают, что это самая полная книга страдании и боли во всей Библии».
Я по–прежнему ссылаюсь на книгу Иова всякий раз, когда пишу о страдании. Конечно же, большая часть книги (главы 3—37) посвящена именно этой проблеме. Здесь не происходит никакого действия. Иов, три его друга и долгое время молчавший Елиуй сидят рядом и обсуждают различные теории страдания. Друзья Иова, как те посетители, о которых рассказывали мои собеседники, стараются как–то объяснить «пращи и стрелы яростной судьбы», обрушившейся на Иова. Достигают они примерно того же результата: Иову от их речей становится еще хуже.
Персонажи Ветхого Завета, такие благочестивые люди, как Иов и его друзья, столкнувшись со страданием, испытывали потрясение и искреннее недоумение. Они с полным основанием рассчитывали, что Бог вознаградит их праведность процветанием и здоровьем. Книга Иова – это шаг вперед от «веры–договора», которая пронизывает большую часть Ветхого Завета: поступай хорошо– и будешь благословен, поступишь дурно – будешь проклят. Многие ученые полагают, что книга Иова помогла Израилю пережить катастрофы, которые обрушились на народ, и осознать их значение. Великая история одного человека олицетворяла мучительную проблему всего народа: почему на долю «избранного народа» выпадает столько несчастий?
Да, книга Иова сосредоточивается на проблеме страдания, но решает ее совершенно неожиданным образом. Она ставит – блестяще, яростно, бескомпромиссно – те вопросы, которые нам самим насущно необходимо разрешить, а затем резко меняет тему и предлагает нам взглянуть на проблему с другой стороны. Как большинство текстов Ветхого Завета, эта книга сперва разочаровывает нас. Она не дает простого ответа, который мы хотели бы услышать. Но затем приносит глубокое, необычное удовлетворение, указывая нам новое направление поиска, внушая новое представление об устройстве мира и даря надежду.
