Текст книги "Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны расследования"

Автор книги: Филип Шенон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Либлеру достался третий участок – вместе со старшим напарником Альбертом Дженнером он отвечал за реконструкцию и анализ биографии Освальда. По отношению к Рэнкину, Редлику и Уилленсу Либлер с самого начала держался куда менее почтительно, чем остальные штатные сотрудники комиссии. Спектеру он признавался, что его беспокоит Уилленс: наверняка, мол, «наушник Роберта Кеннеди» и специально направлен из Министерства юстиции в комиссию, чтобы блюсти интересы генерального прокурора, в чем бы эти интересы ни заключались ¹⁴ .

К немалому удивлению Рэнкина, Уоррен и еще кое-кто из членов комиссии даже между собой, в приватных беседах, старались не упоминать иностранный заговор как возможную причину гибели президента. Рэнкин рассказывал, что молодые юристы комиссии подобных страхов не испытывали – они были настроены на работу с фактами. Ему запомнились разговоры юристов о том, «что будет, если мы уличим в заговоре Советский Союз или Кубу, и так далее», и как за этим наверняка последует ядерное противостояние. Но к чему бы ни привели поиски, последствия, казалось, не пугали ребят. «Им не терпелось докопаться до истины и предъявить ее миру, и плевать они хотели, кому это будет во вред или на пользу, – говорил Рэнкин. – Может, просто по молодости не осознавали, насколько это рискованно». Он ясно видел, что юристы комиссии – собенно молодые, у кого вся карьера была впереди, – рвались выяснить правду об убийстве президента еще и потому, что участие в чем-то хоть отдаленно напоминающем заметание следов грозило навсегда замарать их репутацию.

Слосон вспоминал, как поначалу юристы настороженно обсуждали слухи о том, что за убийством якобы стоят некие враждебные элементы, затаившиеся в лоне ЦРУ, а может, даже и президент Джонсон приложил к нему руку. Но это все говорилось «больше в шутку», подчеркнул Слосон. Зато на другую тему, как он сам слышал, коллеги задумывались вполне серьезно: если вдруг они обнаружат заговор внутри правительства США, их жизни окажутся в опасности. Все сходились на том, что, если убийство Кеннеди на самом деле являлось государственным переворотом, это нужно доказать как можно скорее, хотя бы для того, чтобы им не попытались заткнуть рот каким-нибудь радикальным способом. «Я и сам считал, что в случае чего надо оповестить общественность, и тогда преступники не посмеют нас ликвидировать, ведь это только подтвердит их виновность».

В понедельник, 20 января, Уоррен созвал всех сотрудников комиссии на первое совещание. Многим навсегда запомнилось, как заворожил их председатель Верховного суда. За годы службы закону Уоррен не утратил навыков настоящего политика. Он излучал обаяние, в его голосе звучали «теплота и искренность» – так излагал свои впечатления Гриффин. Согласно протоколу совещания, составленному Уилленсом и Эйзенбергом, председатель Верховного суда объявил подчиненным, что, расследуя убийство президента Кеннеди, они «должны стремиться установить истину». Он рассказал, как встречался с президентом Джонсоном в Овальном кабинете и как тот уговорил его взять расследование на себя. Комиссия, витийствовал Уоррен, обязана положить конец пересудам, захлестнувшим Америку, в том числе сплетням о причастности к убийству лично Джонсона. «Президент утверждает, что самые невероятные слухи распространяются по всей стране и даже за океаном, – пересказывал Уоррен свою встречу на высшем уровне. – И некоторые из этих слухов теоретически могут окончиться для нас войной, которая унесет сорок миллионов жизней».

Уоррен предложил определить срок сдачи заключительного отчета комиссии. Пока в Далласе не закончится процесс Джека Руби, сказал он, довести отчет до ума будет затруднительно. Первое судебное заседание по делу Джека Руби, убийцы Освальда, было назначено на февраль. Однако, продолжал Уоррен, желательно, чтобы отчет был готов до президентской предвыборной кампании осенью, поскольку, «как только кампания начнется, слухи и домыслы, скорее всего, поползут с новой силой». Он рекомендовал ориентироваться на 1 июня. На расследование оставалось меньше пяти месяцев.

Глава 14

Редакция газеты The Dallas morning news

Даллас, Техас

январь 1964 года

Хью Эйнсворт, корреспондент газеты The Dallas Morning News,тоже искал следы заговора ¹ . По количеству сенсационных новостей о гибели президента, добытых и опубликованных после убийства, ни один репортер в Техасе не мог с ним сравниться. 32-летний уроженец Западной Виргинии, Эйнсворт с ранней юности зарабатывал себе на хлеб журналистикой. В дальнейшем комиссии Уоррена неоднократно приходилось разгребать последствия его эксклюзивных репортажей.

Поначалу Эйнсворт сомневался, что Освальд мог осуществить столь грандиозный замысел самостоятельно. Он подозревал сложную интригу, сплетенную, по всей вероятности, русскими. Узнав, что в 1962 году Освальду разрешили покинуть Советский Союз и вернуться домой в США вместе с красивой молодой супругой, он лишь укрепился в своих подозрениях. «Я просто не представлял себе, как можно с такой скоростью выбраться из Союза, если увозишь с собой русскую жену», – говорил Эйнсворт. Кроме того, как он сам признавал, на его суждения влияли и предрассудки, глубже, чем где бы то ни было, укоренившиеся в ультраконсервативном Далласе: мол, в Кремле сидят такие чудовища, им и Кеннеди убить ничего не стоит. «Мы все до смерти боялись русских» ² .

К тихой ярости конкурентов, Эйнсворт всех их опередил с репортажами, которые для любого журналиста стали бы апофеозом карьеры. Он ухитрился лично поприсутствовать при каждом ключевом моменте драмы, начиная с самого убийства. Он находился на Дили-Плаза, когда прогремели выстрелы; он был в кинотеатре «Техас», когда позже в тот же день арестовали Освальда; воскресным утром он стоял в подвале полицейского управления Далласа в двух шагах от Освальда, когда Руби пробился сквозь толпу и прикончил его.

Эйнсворт так и знал, что посещение Далласа ничего хорошего президенту не сулит. Город пользовался (по мнению репортера, вполне заслуженно) скверной репутацией как рассадник расизма и правого экстремизма. Еще до визита президента Эйнсворт предполагал, что тот столкнется здесь с каким-нибудь безобразием. «Я и вообразить не мог, что в него станут стрелять, но ожидал непочтительных выходок – что в него чем-то бросят, например» ³ .

Эйнсворту было стыдно за своего работодателя – газету, пробуждавшую в читателях самые низменные инстинкты. По его убеждению, The  Dallas Morning Newsподдерживала в городе дух нетерпимости, который, возможно, как раз и толкнул убийцу на решительные действия. «Меня мучили угрызения совести, потому что наша редакционная полоса занимала не последнее место в ряду тех факторов, что привели к случившемуся, – говорил он впоследствии. – Откровенный правый уклон газеты бесил и расстраивал многих ее сотрудников, не только меня» ⁴ .

Газетой заправляла семья Дили, консервативная до крайности. Именно в честь Джорджа Дили, в 1926 году купившего The Dallas Morning News, был назван маленький городской парк, где застрелили президента, которого газета беспощадно критиковала. Осенью 1961 года издатель Тед Дили, сын Джорджа, был приглашен в составе группы представителей техасских СМИ на встречу с Кеннеди в Белом доме. Дили не упустил случая свои претензии выложить президенту лично, зачитав вслух соответствующее обращение. «Вы и ваша администрация – слабаки, – провозгласил он. – Стране нужен сильный вождь на коне, а вы, по мнению многих жителей Техаса и других юго-западных штатов, катаетесь на трехколесном велосипедике» ⁵ .

В то роковое утро газета опубликовала заявление на целую страницу в черной рамке, составленное некой группой правых экстремистов, именующих себя Американским комитетом по установлению фактов. Они осуждали Кеннеди за то, что он якобы позволяет Министерству юстиции «давать поблажки коммунистам и им сочувствующим, а также левым радикалам». Жаклин Кеннеди запомнилось, как перед въездом президентского кортежа в Даллас муж показал ей публикацию, попутно заметив: «Мы направляемся в земли безумцев» ⁶ .

Эйнсворт обладал целым набором качеств, чрезвычайно полезных для репортера: память у него была феноменальная, а благодаря хорошим манерам в сочетании с обезоруживающей скромностью и негромкой размеренной речью он легко располагал к себе людей и завоевывал доверие. Его мальчишеское лицо контрастировало с могучим телосложением – постоять за себя он умел. От горла до уха у него тянулся шрам, память о стычке с вооруженным ножом недоброжелателем, вломившимся к нему домой в Денвере, где он работал корреспондентом от  United Press International. Один техасский коллега, большой поклонник Эйнсворта, утверждал, что с этим шрамом он выглядел «как гибрид Энди Харди и Аль Капоне» ⁷ .

В день убийства его никто специально не посылал на Дили-Плаза. Для газеты он освещал новости авиации и космических исследований (золотая жила для репортера, учитывая близость нового центра NASAв Хьюстоне), а репортаж о визите Кеннеди в его задачи вовсе не входил. Он пришел на площадь просто как зритель, хотел взглянуть на президента и его элегантную супругу. Однако когда раздались выстрелы, он поневоле очутился в самом центре столпотворения и немедленно принялся за работу. «Господи, неужели это все происходит наяву?» – спрашивал он себя.

Блокнота у него с собой не было – он выхватил из заднего кармана штанов счет за коммунальные услуги. Ручки тоже не оказалось – за пятьдесят центов он купил у первого попавшегося мальчишки «толстенный карандаш, такими раньше детишки пользовались в начальной школе». Сверху на карандаше был прикреплен маленький пластмассовый американский флаг ⁸ .

«Я же был репортером, умел расспрашивать людей», – говорил Эйнсворт. Три выстрела он отчетливо слышал. И с первых же минут стало ясно, что снайпер, скорее всего, сидел в здании Техасского склада учебников: «Помню, человека три-четыре показывали на верхние этажи склада».

Эйнсворт заметил, что возле склада полицейские окружили перепуганного мужчину, и услышал, что тот вроде бы описывает убийцу, которого, похоже, сам видел. Свидетель – Говард Бреннан, 44-летний слесарь-водопроводчик, не успевший даже расстаться с рабочей каской, – сообщил полиции, что находился на другой стороне улицы, напротив склада учебников, и оттуда заметил человека с винтовкой, высунувшегося из окна на каком-то из верхних этажей здания. «Я понимал, какого страху он натерпелся», – говорил Эйнсворт о Бреннане. Увидев, что репортеры навострили уши, бедняга еще больше разнервничался. «Он попросил полицию нас прогнать» ⁹ .

Примерно через три четверти часа после убийства Эйнсворт услышал, как из полицейской рации хрипло прокаркало извещение: офицер полиции Джей Ди Типпит застрелен на другом конце города, в районе Оук-Клиффс. Нюх журналиста подсказывал, что это преступление напрямую связано с покушением на президента, так что Эйнсворт немедля прыгнул в машину и помчался в Оук-Клиффс, где нашел нескольких человек, заявивших, что они видели, как погиб Типпит.

47-летняя Хелен Маркем работала официанткой в ресторане «Итвелл», поблизости от которого все и случилось. Она видела, как убийца – позже, на очной ставке в полицейском участке, она опознала Освальда – выхватил пистолет и стал стрелять в Типпита, едва тот вышел из патрульной машины. «И самое странное, – цитировал ее слова Эйнсворт, – что он не бросился наутек. Он не выглядел ни расстроенным, ни напуганным. Просто таращился на меня, поигрывая пистолетом». А потом, заключила Маркем, убийца побежал прочь – неторопливо, как на утренней пробежке ¹⁰ .

Несколько минут спустя Эйнсворт уже входил вслед за полицейскими в расположенный неподалеку кинотеатр «Техас», где в тот момент шел фильм «Война – это ад» ( War Is Hell). По сообщениям свидетелей, человек, похожий по описанию на Освальда, ворвался в кинозал, не купив билета. Эйнсворт наблюдал, как сотрудники полиции проникли в зал, включили свет и схватили Освальда, который поначалу сопротивлялся аресту и даже выхватил пистолет ¹¹ . После небольшой потасовки подозреваемого наконец взяли под стражу под его вопли: «Протестую против жестокости полиции!»

В воскресенье, 24 ноября, Эйнсворт вообще-то планировал немножко отдохнуть, но жена настоятельно советовала ему ехать в центр, к полицейскому управлению, посмотреть, как Освальда будут перевозить в окружную тюрьму. Так и вышло, что он стоял всего метрах в пяти от места драмы, когда Руби выстрелил Освальду в живот. Эйнсворт знал – и терпеть не мог – Руби, склонного к назойливой саморекламе владельца ночного клуба. Руби вечно навязывался в друзья к полицейским (рассчитывая на защиту) и к журналистам (рассчитывая засветиться в прессе). «Психопат он был, – так характеризовал его Эйнсворт. – Выпендривался, из кожи вон лез, чтобы протолкнуть в газеты фотографии, свои и своих стриптизерш». В  The Dallas Morning Newsза ним водилась слава «тошнотворного типа» и «неудачника». Эйнсворт рассказывал, как Руби сидел у них в кафетерии и читал газету, «проделав в ней дырочку, чтобы вести слежку». За кем или чем он следил – это оставалось загадкой. Кроме того, Руби был известен своей склонностью к насилию и всегда таскал с собой пистолет. «Я дважды видел, как он поколачивал пьянчуг», – вспоминал Эйнсворт. Ко входу в принадлежавший ему клуб «Карусель» вели крутые ступеньки, и Руби их тоже приспособил как оружие: «Как-то раз он на моих глазах избил парня и толкнул с крыльца, так что тот скатился по ступенькам и изрядно покалечился» ¹² .

Эйнсворта поразила смерть Освальда, но тому, что убийство совершил именно Руби, он ничуть не удивился: «Если бы мне из всех жителей техасского Далласа велели выбрать человека, способного на подобный поступок, думаю, я первым делом указал бы на Руби» ¹³ .

Не прошло и нескольких часов после убийства Кеннеди, как к Эйнсворту уже начали обращаться незнакомцы, утверждающие, будто владеют тайными сведениями о заговоре с целью сжить президента со свету. Ему и раньше, пока он писал о космических исследованиях, доводилось встречаться с такими людьми – «чокнутыми, верящими в инопланетян», – но два-три раза в год, не чаще. А тут: «Они меня просто осаждали». Первый заявился к Эйнсворту домой вечером того же дня, когда убили президента, – «чудной, оборванный коротышка расселся у меня на пороге». Бедняга явно страдал галлюцинациями; он выдвинул бредовую теорию о сговоре Гарольда Ханта, далласского миллиардера правой ориентации, с Советским Союзом. Второй теоретик, «высокий, невообразимо тощий, распространявший вокруг себя ужасную вонь», на следующее утро как-то исхитрился пробраться в ньюсрум. «У меня для вас сюжет», – сказал он Эйнсворту и объявил, что ему известна тайна убийства Кеннеди. Закатав штанину, под которой обнаружился огромный нарыв, он принялся объяснять, что это имеет некое отношение к заговору: «Вот потому-то у меня нога и изуродована».

Со временем Эйнсворт стал делить сторонников версии заговора на две категории. Одни рассчитывали нажиться на убийстве, продав в газеты какую-нибудь безумную историю. «Это же выгодно, – комментировал Эйнсворт. – Никто не хочет платить за правду. Платят как раз за заговоры всякие» ¹⁴ . Другие же тешили себя фантазией, будто они играли какую-то роль в исторической трагедии. К этой второй категории Эйнсворт относил Кэрролла Джарнагина, далласского адвоката, который сообщил, что за несколько дней до убийства видел Освальда и Джека Руби вместе в клубе «Карусель» – якобы они увлеченно что-то обсуждали. Джарнагина Эйнсворт описывал как «горького пьяницу, мечтавшего хоть чем-то прославиться… Ему просто хотелось внимания». Но опытный репортер чувствовал: вот уж кто внимания не заслуживает, так это Джарнагин, уже успевший сунуться со своим заявлением об Освальде в городскую полицию. Его показания проверили на детекторе лжи, и, по словам Эйнсворта, «это был полный провал» ¹⁵ .

В декабре ему позвонил Марк Лейн, адвокат из Нью-Йорка, который благодаря своим конспирологическим измышлениям постепенно становился национальной знаменитостью. Эйнсворт читал его статью в  National Guardianс рассуждениями о том, что Освальд может быть и невиновен, и отметил, что там ошибка на ошибке. «Он сказал, что представляет интересы Освальда, поскольку больше этим заниматься некому, – вспоминал Эйнсворт. – Втолковывал мне, какой он великий адвокат и какие совершил замечательные подвиги». В бескорыстие Лейна он не верил ни на йоту, однако, терзаемый любопытством, все же согласился принять адвоката у себя дома на следующий вечер.

«Он приехал ко мне домой и принялся объяснять, что же там случилось на самом деле и как Освальда подставили». Эйнсворту запомнилось, как его поразила наглость гостя: тот делал вид, будто ему об убийстве известно больше, чем хозяину дома. По сути, Лейн убеждал его не верить тому, что он наблюдал собственными глазами на Дили-Плаза. Эйнсворт разозлился. «Не очень-то люблю, когда мне внушают, будто я на самом деле не видел того, что видел».

Сидя за столом на кухне у Эйнсворта, Лейн утверждал, что Руби и Освальд «несомненно» были знакомы. У него, мол, завтра состоится беседа с анонимным свидетелем, обладающим «безупречной памятью», который видел их вместе в клубе «Карусель». Трудно было не догадаться, что сей ценный информатор – не кто иной, как алкоголик Джарнагин. «Я говорил с ним по телефону, и похоже, что он не врет», – нахваливал Лейн своего тайного осведомителя.

Доведенный до белого каления, Эйнсворт разложил Лейну все по полочкам: как тот искажает факты и события и как, следовательно, вводит общественность в заблуждение относительно убийства президента.

– Но  вы-то откуда знаете? – спросил Лейн.

– Откуда я знаю? – откликнулся Эйнсворт. – Я вам скажу, откуда я знаю. Из свидетельских показаний, вот откуда. Они у меня есть. И я точно знаю, что говорили очевидцы в день убийства, где они находились, как их зовут – все это мне известно.

Речь шла о засекреченных протоколах показаний, полученных полицией Далласа от свидетелей в день убийства. Эйнсворт сумел раздобыть их по своим каналам и держал дома для пущей сохранности. Сгоряча он сунул бумаги под нос Лейну, у которого глаза на лоб полезли от изумления. «Я их только потому вам показываю, – сказал он, – что в вашей статье многое, очень многое истолковано неверно. Если вы и впрямь хотите запечатлеть для истории правдивый портрет Освальда, вам, на мой взгляд, следует ознакомиться с имеющимися на данный момент результатами расследования».

Лейн попросил одолжить ему бумаги на несколько дней. «Вы же поможете мне выяснить правду? – осторожно начал он. – Мне послезавтра, скорее всего, возвращаться в Нью-Йорк, и я вот подумал, вдруг вы мне можете дать на время эти свидетельства».

Эйнсворт согласился, о чем вскоре горько пожалел. Несколько дней спустя Лейн уже вовсю размахивал протоколами на пресс-конференциях, выдавая их за доказательства того, что у него имеются тайные осведомители, якобы способные оправдать Освальда, когда настанет время открыть публике их имена.

«Я был ужасно наивен, – каялся впоследствии Эйнсворт. – Наделал ошибок. Я помог создать чудовище Марка Лейна, с этим не поспоришь» ¹⁶ .

Другие техасские репортеры, тоже освещавшие последствия убийства президента, но менее талантливые, чем Эйнсворт, нередко обращались к нему за советом, поскольку он слыл ходячей энциклопедией по этой части. Один из самых назойливых, Алонсо «Лонни» Хадкинс из The Houston Post, названивал ему постоянно. Несмотря на профессиональное несовершенство Лонни, Эйнсворт считал его «симпатичнейшим в мире парнем»: «Его все любили. Он носил маленький хомбург». Хадкинс быстро вынес собственный вердикт в отношении убийства. «Решил, что имел место заговор и что он непременно это докажет»17.

Какое-то время Эйнсворт спокойно терпел звонки Хадкинса, просившего помощи: «Думал, рано или поздно Лонни от меня отвяжется. А потом он и правда затих ненадолго».

Однако в конце декабря звонки возобновились, и Эйнсворт решил подшутить над своим хьюстонским приятелем. Хадкинс вцепился в широко распространенные слухи о том, что Освальд был информатором ФБР, – слухи, по данным Эйнсворта, ни на чем не основанные.

– Ты слышал что-нибудь о контактах Освальда с ФБР? – спросил Хадкинс.

В настроении повалять дурака Эйнсворт ответил, что разговоры такие слышал и что это все правда, Освальд действительно состоял на службе у Гувера.

– Да разве у тебя нет номера его платежной ведомости? – небрежно бросил он так, словно речь шла об общеизвестной информации.

Эйнсворт потянул со стола первую попавшуюся телеграмму – он ведь и сам отправлял телеграфом материалы об убийстве в журнал Newsweekи в лондонскую Times –и прочел вслух ряд цифр, стоявших наверху.

– Ага, ага, точно! – обрадовался Хадкинс, видимо, уверенный, будто блефом выудил у старшего коллеги мировую сенсацию. – У меня этот же самый номер.

Эйнсворт позже говорил, что благополучно забыл и о звонке, и о своем розыгрыше, а вспомнил все это только 1 января 1964 года, когда на первой полосе газеты Houston Postпоявилась статья, в которой выдвигалась гипотеза о сотрудничестве Освальда с ФБР. Автор статьи: Алонсо Хадкинс. Заголовок гласил: «Освальд – осведомитель на государственной службе?» ¹⁸ Только потом Эйнсворт узнал, к своему глубочайшему удивлению, что его шуточка над конкурентом спровоцировала первый серьезный кризис в комиссии Уоррена – и бесповоротно испортила их отношения с ФБР.

Матерый журналист Дрю Пирсон, друг председателя Верховного суда Уоррена, выполнял, если можно так выразиться, функции Эйнсворта в Вашингтоне – он тоже выдавал публике первые сенсационные новости об убийстве президента.

В понедельник, 2 декабря (всего через три дня после учреждения комиссии Уоррена), его колонка произвела эффект разорвавшейся бомбы, ошеломив миллионы читателей: Пирсон писал, что вечером накануне убийства шесть агентов Секретной службы, входившие в состав личной охраны президента в Техасе, отправились в бар – прямое нарушение устава. Кое-кто из них «гулял» до трех часов ночи, «а один, по имеющимся у нас данным, изрядно напился», сообщал Пирсон. «Совершенно очевидно, что люди, выпивавшие до трех ночи, никак не могут проснуться наутро в состоянии максимальной боеготовности, да и вообще вряд ли способны кого-либо защитить» ¹⁹ .

Не скупилась колонка и на критику в адрес ФБР, которое, по словам Пирсона, не потрудилось известить Секретную службу о возможной опасности, а ведь Освальд несколько месяцев находился под наблюдением их далласского отделения. Как же можно было, негодовал Пирсон, «именно в тот день, когда президент посетил Даллас, самый нетерпимый и беззаконный город в Штатах, не проследить за эмоционально неустойчивым проповедником марксизма»? По мнению Пирсона, ФБР не предупредило о нем Секретную службу по причине «давней зависти» к организации, официально охраняющей президента. «Им следовало бы прекращать грызню за юрисдикцию и внимание прессы хотя бы в ситуациях, когда речь идет о безопасности национального лидера».

После выхода колонки на Секретную службу обрушилась лавина гнева, потому что Пирсон, в сущности, сказал правду. Несколько агентов Секретной службы действительно отправились выпить накануне убийства – немыслимое должностное преступление. Устав Службы категорически запрещал сотрудникам употреблять алкоголь в любое время суток, пока они сопровождают президента. Директор агентства Джеймс Роули впоследствии клялся, что ничего не знал о попойке, пока не прочел колонку Пирсона, а как только прочел – тут же отправил заместителя в Техас разбираться. А пока решил не принимать никаких предварительных дисциплинарных мер по отношению к своим агентам. Любого рода взыскание могло подтолкнуть общественность «к выводу, будто они виновны в убийстве президента, – на мой взгляд, это было бы несправедливо» ²⁰ .

В своем дневнике Пирсон открывает секрет, откуда ему стало известно об агентах Секретной службы. Тайер Уолдо, корреспондент ежедневной газеты Fort Worth Star-Telegram,по-видимому, опасался, что его редакторы нипочем не пропустят в печать столь щекотливый сюжет, и поделился информацией с Пирсоном. «Тайер сказал, его вышвырнут с работы, если узнают, что он это кому-то слил», – гласит дневниковая запись ²¹ .

Немного позже, в середине декабря, Пирсон снова набросился на Эдгара Гувера и ФБР в очередной колонке. Обвинения были похлеще, чем в прошлый раз: Бюро «намеренно утаивало» сведения об Освальде, собранные до убийства. «ФБР не следило за Освальдом, когда кортеж президента Кеннеди проезжал через Даллас, и не оповестило о нем Секретную службу. Вот такие поразительные факты дает предварительный анализ трагедии в Далласе. Неудивительно, что Бюро спешило протолкнуть в газеты собственную версию событий, пока президентская комиссия не провела расследование». Пирсон обвинял ФБР в организации утечки копий 400-страничного предварительного доклада об Освальде (документа, снимающего с них подозрения в халатном невнимании к Освальду до убийства) с целью опередить грядущие заключения комиссии Уоррена.

Та же колонка расточала похвалы председателю Верховного суда, другу Пирсона, и в красках описывала, как президент Джонсон в Овальном кабинете из кожи вон лез, уговаривая Уоррена возглавить комиссию, – приводились подробности, которые могли быть известны лишь Джонсону и Уоррену. Пирсон не ссылался в своем тексте на Уоррена, однако Гувер и его коллеги по ФБР позже утверждали: у них не было сомнений, что верховный судья сливал информацию Пирсону. Уоррен, писал Пирсон, «не допустит, чтобы Эдгар Гувер делал выводы о произошедшей трагедии еще до того, как президентская комиссия начнет работу» ²² .