Текст книги "Валис. Трилогия"
Автор книги: Филип Киндред Дик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]
Древние владели техниками, (таинствами и ритуалами), используемыми в основном в греко–римских тайных верованиях, включая раннее христианство, позволяющими индуцировать восстановление заблокированной информации, ценной для индивидуума. Гнозис, однако, правильно распознавал онтологическую ценность того, что называли Божественной Сущностью, всеобщим бытием.
Божественная сущность разрушается. С ней произошел какой–то фундаментальный кризис, которого мы не в силах понять.
Жирный переработал 29 параграф экзегезы и добавил его к параграфу «О нашей природе».
29. Наша ошибка не моральная, она интеллектуальная. Все дело в том, что мы считаем мир вещественный миром реальным. Следовательно, в моральном плане мы невинны. Это Империя в ее полиформной сущности утверждает, что мы грешны. «Империя бессмертна».
К тому моменту мозги у Жирного окончательно съехали набекрень. Он не делал больше ничего, лишь писал экзегезу или просто слушал стерео, или навещал Шерри в больнице. Жирный начал вставлять параграфы в свой трактат в совершеннейшем беспорядке.
30. Мир явлений не существует – это гипостазис информации, производимой Разумом.
27. Если вычеркнуть столетия фальшивого времени, то реальная сегодняшняя дата не 1978 о. э., а 103 о. э. В Новом Завете сказано, что Царствие Духа настанет до того, как «ныне живущие умрут». Следовательно, мы живем в апостольские времена.
20. Герметические алхимики знали о существовании тайной расы трехглазых пришельцев, но, несмотря на все попытки, не смогли установить с ними контакт. Потому–то их попытки поддержать Фридриха Пятого, короля Богемии, провалились. «Империя бессмертна».
21. Братство Розенкрейцеров написало: «Ex Deo nascimur, in Jesu mortimur, per spiritum sanctum reviviscimus», что означает: «От Бога мы рождаемся, с Иисусом умираем, с Духом Святым снова живем». Значит, они вновь открыли утерянную формулу бессмертия, уничтоженную Империей. «Империя бессмертна».
10. Аполлоний Тианский в послании к Гермесу Трисмегисту сказал: «Что НАВЕРХУ, то и ВНИЗУ». Он имел в виду, что наша вселенная – голограмма, просто не знал термина.
12. Бессмертного греки знали как Диониса, евреи – как Элию, христиане – как Иисуса. Когда его человеческое вместилище умирает, Бессмертный переходит в другое и таким образом живет вечно. На кресте Иисус сказал: «Eli, Eli, lama sabachthani», на что присутствующие совершенно резонно заметили: «Этот человек зовет Элию». Элия оставил его, и Иисус умер в одиночестве.
К моменту написания последнего пассажа Жирный Лошадник умирал в одиночестве. Элия, вернее, то божественное, что закачивало в его череп тонны информации в 1974–м, оставило Жирного. Ужасный вопрос, который снова и снова задавал себе Лошадник, не попал в его трактат. Вопрос этот можно сформулировать так:
Если божественное знало о врожденном дефекте Кристофера и приняло меры для исправления ошибки, почему оно не сделало ничего с раковой опухолью Шерри? Как оно могло обречь ее на смерть?
Жирный не мог понять, в чем дело. Девушке целый год не могли поставить правильный диагноз. Почему Зебра не выстрелила информацией в Жирного, или в доктора Шерри, или в саму Шерри – в кого–нибудь?
Почему не сделала этого вовремя?
Однажды, когда Жирный пришел к Шерри в больницу, у ее кровати стоял ухмыляющийся придурок, простофиля, которого Лошадник уже встречал раньше. Этот тип вечно ошивался поблизости, когда Жирный и Шерри жили вместе, частенько обнимал Шерри за плечи, целовал, твердил, что любит ее, – совершенно не обращая внимания на Жирного. Когда Лошадник вошел в палату, этот так называемый «друг детства» говорил Шерри:
– Чем мы с тобой займемся, если я стану царем, а ты царицей?
На что Шерри, корчась от боли, пробормотала:
– Все, чего я хочу – так это избавиться от проклятых комков в глотке.
Жирный никогда раньше не был настолько близок к тому, чтобы убить человека на месте. Кевин, пришедший вместе с ним, еле удержал Лошадника.
В машине, по пути из больницы в одинокую квартиру Жирного, которую он так недолго делил с Шерри, Лошадник сказал Кевину:
– Я с ума схожу. Не могу этого вынести.
– Нормальная реакция, – ответил Кевин. В те дни он воздерживался от своего обычного цинизма.
– Скажи мне, – спросил Жирный, – почему Бог не хочет ей помочь?
Он держал Кевина в курсе того, как продвигается экзегеза. Контакт Жирного с Богом в 1974–м не был для Кевина тайной, так что Лошадник мог говорить открыто.
Кевин ответил:
– Неисповедимы пути Великого Пунты.
– Что еще за хрень? – поинтересовался Жирный.
– Я не верю в Бога, – сказал Кевин. – Я верю в Великого Пунту. А пути Великого Пунты неисповедимы. Никто не знает, почему он делает то, что делает, и почему не делает того, что не делает.
– Шутишь? – спросил Жирный.
– Нет, – ответил Кевин.
– Откуда взялся Великий Пунта?
– Один Великий Пунта знает.
– Он милостивый?
– Одни считают, что да, другие – что нет.
– Если бы он хотел, то мог бы помочь Шерри.
Кевин сказал:
– Никто не ведает путей Великого Пунты.
Оба рассмеялись.
Преследуемый мыслью о смерти, безумно страдающий из–за Шерри, Жирный написал параграф пятнадцатый своего трактата.
15. Сивилла Кумская защищала Римскую республику, делая своевременные предсказания. В первом веке о. э. она предсказала убийства братьев Кеннеди, доктора Кинга и епископа Пайка. Она обнаружила у четырех убитых два общих знаменателя: во–первых, все они защищали республиканские свободы, а во–вторых – каждый из них был религиозным лидером. За это их и убили. Республика опять превратилась в империю с цезарем. «Империя бессмертна».
16. В марте 1974–го сивилла сказала: «Заговорщики известны и предстанут перед судом». Она увидела их третьим глазом, Глазом Шивы, который открывает внутреннее зрение. В августе 1974–го предсказания сивиллы сбылись.
Жирный решил вставить в свой трактат все пророчества, выстреленные Зеброй в его голову.
7. Аполлон скоро вернется. Святая София возродится вновь – ранее мир не мог принять ее. Будда уже сидит в парке. Сиддхартха спит, но вот–вот проснется. Время, которое вы ждали, пришло.
Подобного рода знание, полученное напрямую от божественного начала, делало Жирного пророком нашего времени. Однако, поскольку крыша у него все больше и больше съезжала, Жирный поместил в свой трактат и очевидные нелепости.
50. Первичный источник всех наших верований восходит к предкам догонских племен, которые получили свою космогонию и космологию от трехглазых пришельцев, посетивших Землю в незапамятные времена. Трехглазые пришельцы – глухонемые телепаты. Они не могли дышать земным воздухом, а черепа у них по форме походили на удлиненный череп Эхнатона. Прибыли пришельцы с планеты в звездной системе Сириуса. Вместо рук у них имелись подобные крабьим клешни, поэтому пришельцы были великими зодчими. Их тайное влияние ощущается на протяжении всей истории человечества.
Тогда–то Жирный и утратил последнюю связь с реальностью.
7
Можно понять, почему Жирный перестал видеть разницу между своими фантазиями и божественным откровением – если эта разница вообще существует, что ничем не доказано. Он вообразил, будто Зебра прибыла к нам с планеты в звездной системе Сириуса, свергла тиранию Никсона в августе 1974–го и приступила к созданию на Земле Царства Божьего, где не будет ни болезней, ни боли, ни одиночества, а лев возляжет рядом с ягненком.
Жирный обнаружил гимн Эхнатону и переписал отрывки из него в свой трактат.
…Когда птенец в яйце и послышался голос его,
Ты посылаешь ему дыхание сквозь скорлупу
И даешь ему жизнь.
Ты назначаешь ему срок разбить яйцо,
И вот выходит он из яйца, чтобы подать голос
В назначенный тобою срок.
И он идет на лапках своих,
Когда покинет свое яйцо.
О, сколь многочисленно творимое тобою
И скрытое от мира людей, бог, единственный,
Нет другого, кроме тебя!
Ты был один – и сотворил землю
По желанию сердца твоего,
Землю с людьми, скотом и всеми животными,
Которые ступают ногами своими внизу
И летают на крыльях своих вверху.
Ты в сердце моем, и нет другого, познавшего тебя,
Кроме сына твоего Эхнатона, единственного у Ра,
Ты даешь сыну своему постигнуть
Предначертания твои и мощь твою.
Вся земля во власти твоей десницы…
Параграф 52 показывает, что Жирный в этот момент жизни цеплялся за любую соломинку, свято веря в то, что какое–то добро должно хоть где–то существовать.
52. Нашим миром по–прежнему тайно управляет раса, восходящая к Эхнатону. Его Знание – это информация, полученная от самого Макроразума.
Скот радуется на лугах своих,
Деревья и травы зеленеют,
Птицы вылетают из гнезд своих,
И крылья их славят твою душу.
Все животные прыгают на ногах своих,
Все крылатое летает на крыльях своих —
Все оживают, когда озаришь ты их сияньем своим.
От Эхнатона знание перешло к Моисею, от Моисея – к Элии, Бессмертному, который стал Христом. Но под всеми этими именами скрывается один Бессмертный. И мы и есть этот Бессмертный.
Жирный по–прежнему верил в Бога и Христа – и много во что еще, однако хотел знать, почему Зебра – его термин для Единого Божественного Всемогущего – не предупредила никого о болезни Шерри и теперь не желает излечить ее. Загадка иссушила мозги Жирного, повергая его в бездну безумия.
Жирный, ищущий смерти, не мог смириться с тем, что Шерри позволяют умереть, и умереть в муках.
Позвольте мне выступить вперед и сделать кое–какие предположения. Маленький мальчик с врожденным дефектом не совсем то же самое, что взрослая женщина, которая желает смерти и играет в пагубную игру, такую же болезнетворную, как и лимфома, разрушающая ее тело. В конце концов, Единое Божественное Всемогущее не пыталось помешать и попытке самоубийства Жирного; Божественное позволило Лошаднику проглотить сорок девять таблеток чистейшего дигиталиса; Божественное не запретило Бет бросить Жирного и уехать вместе с сыном, тем самым сыном, который излечился в результате теофанического открытия.
Упоминание о трехглазых пришельцах с клешнями вместо рук и глухонемых телепатах с другой звезды заинтересовало меня. Тут Жирный оказался чрезвычайно скрытным и не стал трезвонить о своем открытии всем и вся. В марте 1974–го, когда он познал Бога (а точнее, Зебру), Жирного преследовали реалистичные сны о трехглазых людях – он сам говорил мне. Они напоминали киборгов – были в каких–то стеклянных пузырях, оснащенных массой технических приспособлений.
Одна вещь здорово озадачила нас с Жирным – иногда в видениях появлялись советские техники, спешащие устранить неполадки в мудреных коммуникационных устройствах, которые носили на себе трехглазые люди.
– Может, это русские посылают тебе ультракороткие психогенные или психотронные или иные сигналы? – предположил я, поскольку только прочитал статью о том, что Советы научились передавать телепатические послания посредством УКВ.
– Сомневаюсь, что Советам интересна паховая грыжа Кристофера, – кисло ответил Жирный.
Однако он помнил, что в этих видениях, или снах, или гипнотическом трансе слышал русскую речь и видел сотни страниц русских технических руководств, описывающих – Жирный понял это по диаграммам – инженерные принципы и конструкции.
– Ты перехватил двухстороннюю передачу, – предположил я, – между русскими и пришельцами.
– Такой вот я везунчик, – пробормотал Жирный.
К тому времени у Жирного подскочило давление до опасной отметки, и его уложили в больницу. Доктор запретил ему принимать стимуляторы.
– Я не принимаю стимуляторы, – запротестовал Жирный, и он говорил правду.
Доктор сделал все возможные анализы, чтобы установить физическую причину такого скачка давления, но так ничего и не смог обнаружить. Постепенно давление стало само собой приходить в норму. Доктор подозревал, что виноваты все–таки те времена, когда Жирный принимал стимуляторы.
Но мы–то с Жирным знали: стимуляторы тут ни при чем. Артериальное давление у Лошадника подскочило до отметки 280 на 180, что считается смертельным. Его нормальное давление – 135 на 90. Такой сумасшедший скачок и по сей день остается загадкой. А еще гибель домашних животных Жирного.
Я говорю вам, как оно было. Все это правда и происходило на самом деле.
По мнению Жирного, его квартира подверглась какому–то облучению. Собственно, Лошадник даже видел его – голубые искры, пляшущие, словно огни святого Эльма.
Более того, сияние, кипящее в квартире, было живым и чувствующим. Вступая во взаимодействие с предметами, оно вмешивалось в их привычное существование. А когда сияние достигло головы Жирного, оно начало передавать в его мозг не только информацию, но еще и личность. Личность, которая не была Жирным. Личность с другими воспоминаниями, привычками и вкусами.
Впервые в жизни Жирный перестал пить вино и начал покупать пиво – импортное пиво. Он начал называть свою собаку «он», а кошку «она», хотя и знал – раньше знал, – что его собака – «она», а кошка – «он». Это раздражало Бет.
Жирный стал иначе одеваться и аккуратно подстригал бороду. Однажды, подстригая бороду перед зеркалом в ванной, Жирный увидел отражение совершенно другой личности, хотя внешне это был все тот же Лошадник. Его перестал устраивать климат: воздух казался слишком сухим и теплым, перестала устраивать высота над уровнем моря и влажность. У Жирного появилось ощущение, что совсем недавно он жил в высокогорном, прохладном и влажном месте, а вовсе не в калифорнийском графстве Оранж.
А еще добавим тот факт, что внутренняя речь Жирного теперь велась на греческом койне, который он не знал раньше ни как язык, ни как продукт работы собственного мозга.
А еще Жирный испытывал затруднения с вождением автомобиля – не мог найти рычаги и педали, поскольку искал их совсем в других местах.
А еще, что довольно знаменательно, Жирному приснился весьма реалистичный сон – если это был сон – о советской женщине, которая должна была прислать ему письмо. Во сне ему показали фотографию женщины с белокурыми волосами и сообщили, что ее имя Садасса Улна. В мозгу Жирного запечатлелось указание, что он должен обязательно ответить на ее письмо.
Два дня спустя из Советского Союза авиапочтой пришло письмо, что повергло Жирного в состояние ужаса. Письмо прислал мужчина, о котором Жирный раньше никогда не слышал (да он и вообще не имел привычки получать письма из Советского Союза) и который просил:
1) Фотографию Жирного.
2) Образец почерка Жирного, особенно его подпись.
Жирный сказал Бет:
– Сегодня понедельник. В среду придет еще одно письмо. От женщины.
В среду Жирный получил целую кучу писем – всего семь. Он, не вскрывая, перебрал конверты и выбрал один, без обратного адреса.
– Вот оно, – сообщил он Бет; та к тому моменту тоже была напугана. – Открой его и прочитай, только не позволяй мне увидеть ее имя или адрес, а то я обязательно ей отвечу.
Бет вскрыла конверт. Вместо написанного от руки письма в конверте оказался ксерокопированный листок с обзором двух книг в левой нью–йоркской газете «Дэйли уорлд». Обозреватель назвал автора книг советским гражданином, проживающим в Штатах. Из статьи становилось очевидным, что автор – член партии.
– Боже мой! – проговорила Бет, переворачивая листок. – Имя и адрес автора написаны на обороте.
– Женщина? – поинтересовался Жирный.
– Да.
Мне так и не удалось выяснить, что Жирный и Бет сделали с теми двумя письмами. По каким–то намекам Жирного мне кажется, что он ответил на первое письмо, решив, что тут нет ничего страшного. А вот как Жирный поступил с ксерокопированным листком, который в строгом смысле слова нельзя назвать письмом, я не знаю по сей день, да и не желаю знать. Может, сжег его, или отправил в полицию, или в ФБР, или в ЦРУ. В любом случае – вряд ли ответил.
Во–первых, он отказался посмотреть на оборот ксерокопии, где были написаны имя и адрес женщины. У Жирного было чувство, что если он увидит эту информацию, то вынужден будет ответить на письмо, хочет он того или нет. Может, и так, кто знает? Сначала в тебя выстреливают из неизвестного источника графической информацией в виде пылающих восьмидесятицветных абстрактных полотен; потом тебе снятся трехглазые люди в стеклянных пузырях, увешанные электроникой; затем твоя квартира заполняется огнями святого Эльма – плазматической энергией, похоже, живой и мыслящей; твои домашние животные погибают; в тебе обнаруживается другая личность, которая думает на греческом; и в довершение ты за три дня получаешь два советских письма – о которых тебя предупредили. При всем при этом общее впечатление от происходящего не слишком плохое, поскольку информация спасает жизнь твоему сыну.
Ах да, еще одно: Жирный видел Древний Рим, наложенный на Калифорнию 1974 года.
Я вот что вам скажу: может, Жирный и не встретился с Богом, но с чем–то он определенно встретился.
Неудивительно, что Жирный начал исписывать страницу за страницей своей экзегезы. Я сделал бы то же самое. Он не стал придумывать теории ради самих теорий – Жирный пытался выяснить, что, черт побери, с ним произошло.
Будь Жирный просто психом, он выбрал бы для своего сумасшествия какую–нибудь одну форму и придерживался ее. Находясь в то время под врачебным наблюдением (Жирный всегда находился под наблюдением), он попросил провести с ним тест Роршаха, чтобы определить, не страдает ли он шизофренией. Тест показал лишь легкий невроз. Так что с этой теорией можно распрощаться.
В своем романе «Помутнение», опубликованном в 1977 году, я поместил описанные Жирным восемь часов, когда в него выстреливали графической светящейся информацией.
Экспериментируя с возбуждающими веществами, действующими на нервные клетки, как–то ночью он сделал себе инъекцию препарата IV, который считался безопасным и должен был вызывать лишь лёгкую эйфорию, и испытал катастрофическое падение мозговой активности. После чего его субъективному взору на стене спальни предстали пылающие образы, в которых он тут же узнал произведения абстрактной живописи.
На протяжении шести часов С. А. Пауэрс зачарованно наблюдал тысячи картин Пикассо, сменяющих друг друга с фантастической скоростью. Затем он просмотрел работы Пауля Клее, причем их было больше, чем художник написал за всю свою жизнь. Когда наступила очередь шедевров Модильяни, С. А. Пауэрс пришел к выводу (а в конце концов все явления нуждаются в разъясняющей теории), что его гипнотизируют розенкрейцеры, используя высокосовершенные микроскопические передающие системы. Но потом, когда его стали изводить Кандинским, он вспомнил о музее в Ленинграде, в котором хранились как раз такие нерепрезентативные полотна, и решил, что с ним пытаются вступить в телепатический контакт русские.
Утром Пауэрс вспомнил, что резкое падение мозговой активности нередко сопровождается подобными цветными видениями, так что дело было вовсе не в телепатическом контакте, с помощью микросистем или без таковой.
Падение мозговой активности блокирует нейронные цепи, предотвращая их уничтожение, и держит их в дремлющем или латентном состоянии, пока у организма (в данном случае у Жирного Лошадника) не появляется растормаживающий стимул. Иными словами, это нейронные цепи, которые включаются по особому сигналу в особое время и при особых обстоятельствах.
Получил ли Жирный растормаживающий стимул до своих цветных видений, было ли у него падение мозговой активности, после которого под действием стимула вновь включились заблокированные цепи, точнее, мета–цепи?
Все эти события имели место в марте 1974–го. Месяцем раньше у Жирного удалили зуб мудрости. Перед операцией хирург вколол ему хорошую дозу пентатола натрия. Позже в тот день, дома, мучаясь от боли, Жирный попросил Бет позвонить, чтобы ему доставили обезболивающее. Как ему ни было худо, дверь курьеру Жирный открыл сам. Курьером оказалась симпатичная темноволосая молодая женщина. В руке у нее был маленький белый саквояжик с дарвоном–Н, однако Жирному, несмотря на жуткие боли, было наплевать на пилюли – все его внимание приковало блестящее золотое ожерелье на шее девушки, он не мог оторвать от него глаз. Ошалевший от боли – и от пентатола натрия, – измученный операцией, Жирный все же спросил у девушки, что значит символ в центре ожерелья: схематическое изображение рыбы.
Дотронувшись до золотой рыбки тонким пальцем, девушка сказала:
– Этот знак использовали ранние христиане.
Тут с Жирным случился флэшбэк – мгновенная ретроспектива. Он вспомнил – всего лишь на какие–то полсекунды – Древний Рим и себя в обличье раннего христианина. Весь древний мир и собственная тайная, в постоянном страхе жизнь катакомбного христианина, преследуемого римскими властями, все это мгновенно предстало перед внутренним взором Жирного… а потом он вновь оказался в Калифорнии 1974 года, где девушка протягивала ему белый саквояжик с таблетками.
Месяцем позже, ворочаясь в кровати не в силах уснуть, в полумраке, под бормотание радиоприемника, Жирный увидел странные плавающие цветовые пятна. Затем радио принялось выстреливать в него пронзительные уродливые фразы. А через два дня световой поток обрушился на Жирного с такой силой, что казалось, будто сам он несется навстречу этому потоку, все быстрее и быстрее. Затем, как я описывал в «Помутнении», расплывчатые цвета резко сфокусировались и предстали в виде современных абстрактных картин. Буквально десятки миллионов их мелькали перед Жирным с невероятной скоростью.
Мета–цепи в мозгу Жирного активизировались при помощи золотой рыбки и слов, произнесенных девушкой–курьером.
Вот так все просто.
А еще несколько дней спустя Жирный проснулся и увидел Древний Рим, наложенный на Калифорнию 1974 года, и начал думать на койне – просторечном языке ближневосточной части Римской империи. Жирный не знал, что разговорным языком там был койне, он всегда думал, что в Римской империи говорили на латыни. А вдобавок ко всему, как я уже указывал, Жирный даже не понял, что это какой–то другой язык.
Жирный Лошадник живет в двух разных временах и двух разных местах, то есть в двух пространственно–временных континуумах. Вот что случилось через месяц после того, как он увидел древний символ рыбы: оба его пространственно–временных континуума перестали быть раздельными и слились. И обе личности Жирного тоже слились.
Позже он слышал в своей голове голос, который говорил:
– Кто–то еще живет во мне, и он не из нынешнего времени.
Так что другая личность тоже догадалась, в чем дело. Другая личность мыслила. И Жирный – особенно перед сном – мог слышать мысли этой другой личности. По крайней мере мог еще месяц назад, а с момента слияния прошло четыре с половиной года.
Сам Жирный очень хорошо мне все объяснил в начале 1975–го – он тогда начал делиться со мной. Он называл личность, живущую в нем и в другом времени и месте, Фомой.
– Фома, – говорил Жирный, – умнее меня и знает больше. Из нас двоих Фома главный.
Жирный полагал, что это хорошо, куда лучше, чем иметь в качестве второй личности преступника или тупицу.
Я сказал:
– Ты имеешь в виду, что когда–то был Фомой. Ты – реинкарнация Фомы и помнишь его и…
– Нет, он живет сейчас. Живет в Древнем Риме сейчас . И он – не я. Реинкарнация тут ни при чем.
– Но твое тело!..
Жирный посмотрел на меня и кивнул:
– Точно. Значит, мое тело либо существует в двух пространственно–временных континуумах одновременно, либо не существует вообще нигде.
14. Вселенная есть информация, и мы статичны в ней – не трехмерны, не существуем ни в пространстве, ни во времени. Полученную информацию мы ипостатируем в материальный мир.
Параграф 30, подводящий итог. Мир явлений не существует – это гипостазис информации, производимой Разумом.
Жирный до смерти перепугал меня. Он вывел параграфы 14 и 30 из собственного опыта, когда обнаружил, что в нем есть кто–то еще, и этот кто–то живет в другом месте и в другое время – на расстоянии восьми тысяч миль и двух тысяч лет.
Мы не индивидуальны. Мы лишь точки в едином Разуме и должны существовать раздельно друг от друга. Однако Жирный случайно получил сигнал (золотую рыбку), предназначавшийся Фоме. Это Фома имел дело с символом рыбы, вовсе не Лошадник. Если бы девушка не объяснила, что означает рыбка, ничего бы не случилось. Пространство и время стали для Жирного – и для Фомы! – видимыми. Глазам Жирного открылись одновременно две реальности, и, по–видимому, то же самое произошло с Фомой. Фома небось гадал, что это за чужой язык звучит в ЕГО голове. А потом понял, что и голова–то не его.
– Кто–то еще живет во мне, и он не из нынешнего времени.
Так думал Фома, а не Жирный. Хотя все это можно отнести и к Жирному.
У Фомы, однако, было преимущество. Как сказал Жирный, Фома был умнее, он стал главным. Он взял Жирного под контроль: переключил его с вина на пиво, подстриг бороду, стал пытаться водить машину… Но что самое важное, Фома вспомнил – если можно употребить здесь это слово – других себя. Одного на Крите Миносском, за три тысячи лет до римского Фомы – куда как давно. Фома даже вспомнил себя еще раньше – себя, прилетевшего на эту планету со звезд.
Фома жил и в позднем неолите. И в качестве раннего христианина в апостольские времена. Он не видел Христа, но знал людей, которые его видели, – Бог мой, когда я пишу такое, то едва не теряю контроль над собой. Фома придумал, как возродиться после физической смерти – все ранние христиане знали как. Посредством вспоминания. Система должна была работать следующим образом: прежде чем умереть, Фома поместит свою энграмму в символ раннего христианства – рыбу, съест какую–то странную розовую – такого же цвета, как видения Жирного, – странную розовую пищу, запьет ее питьем из священного сосуда, хранящегося в холодном месте, а когда возродится, то будет расти совсем другой личностью, пока ему не покажут символ рыбы.
Фома полагал, что это произойдет примерно лет через сорок после его смерти. Тут он ошибся – понадобилось почти две тысячи.
Вот таким образом, при помощи такого механизма, время было упразднено. Точнее, была упразднена тирания смерти. Обещание вечной жизни, предложенное Христом своим немногочисленным последователям, не было ложью. Христос научил их, как действовать – тут все дело в бессмертном плазмате, о котором говорил Жирный. Это живая информация, век за веком скрывающаяся в Наг–Хаммади.
Римляне выявили и убили всех гомоплазматов, коими являлись ранние христиане. Христиане умерли, а их плазматы отправились в Наг–Хаммади и перенесли информацию на скрижали.
Так было до 1945 года, когда библиотеку нашли, раскопали и прочитали. Поэтому Фоме пришлось подождать не сорок лет, а две тысячи. Одной золотой рыбки недостаточно – бессмертие, уничтожение времени и пространства, достигается только при посредстве Логоса или плазмата. Только он бессмертен.
Мы говорим о Христе. Христос – внеземная форма жизни, которая прибыла на нашу планету много тысяч лет назад и, будучи живой информацией, вошла в мозг человеческих существ, уже живших здесь. Мы говорим о межвидовом симбиозе.
До того как стать Христом, он был Элией. Евреи знали все о бессмертии Элии – и его способности делиться бессмертием с другими путем «разделения духа». Люди Кумрана знали об этом и искали способ получить частичку духа Элии.
Ты видишь, сын, здесь время превращается в пространство.
Сначала вы превращаете время в пространство, затем идете сквозь него. Однако Парсифаль осознал, что сам он не двигался; он стоял на месте, а изменился, претерпел метаморфозу пейзаж. Наверное, какое–то время Парсифаль наблюдал двойную экспозицию, наложение, как и Жирный. Это время–сон, оно существует сейчас, а не в прошлом, когда жили и творили свои деяния герои и боги.
Шокирующим умозаключением, к которому пришел Жирный, стала его концепция вселенной как иррациональной и управляемой иррациональным разумом, Божественным Создателем. Если считать вселенную рациональной, тогда что–либо, проникающее в нее извне, будет выглядеть иррациональным, поскольку не принадлежит ей. Жирный, поставив все с ног на голову, увидел рациональное, проникающее в иррациональное. Бессмертный плазмат проник в наш мир, и плазмат этот абсолютно рационален, тогда как наш мир – нет. В этом основа Лошадникова видения мира. Его отправная точка.
Две тысячи лет единственный рациональный элемент в нашем мире спал. В 1945–м он пробудился, вышел из зародышевого состояния и начал расти. Он прорастал в себя самого и в некоторых людей. И вовне, в макромир.
Как я уже говорил, Жирный не мог детерминировать его значение. Когда нечто начинает проникать в мир – это не шутка. Если это нечто – злое или безумное, тогда ситуация не просто серьезна, она зловеща. Впрочем, Жирный рассматривал происходящее по–другому, совсем как Платон в своей космологии: рациональный разум (noös ), сдерживает иррациональное (случай, слепой детерминизм, ananke ).
Процесс этот прервала Империя.
«Империя бессмертна».
Так было до сегодняшнего дня, до августа 1974 года, когда Империи был нанесен сокрушающий, возможно даже смертельный удар. Нанесен бессмертным плазматом, который наконец возвратился к жизни и использует людей в качестве своих агентов.
Жирный Лошадник был одним из этих агентов. Так сказать, руками плазмата, протянутыми к горлу Империи.
Из всего вышесказанного Жирный заключил, что избран для некой миссии, а плазмат овладел им, чтобы использовать в благом деле.
Мне самому тоже одно время снилось другое место – озеро на севере, и усадьбы, и маленькие сельские домишки на его южном берегу. Во сне я прибывал туда из Южной Калифорнии, где живу. Я знал, что это местечко – курорт, хотя и очень старомодный. Дома все деревянные, из коричневых досок, так популярных в Калифорнии перед Второй мировой войной. Пыльные дороги, старые автомобили.
Странно то, что на самом деле в северной части Калифорнии такого озера не существует. В реальной жизни я проехал всю Калифорнию на север до границы с Орегоном и сам Орегон. Семьсот миль сухой равнины – ничего больше.
Где же это озеро – и дома, и дороги вокруг него – существует на самом деле? Оно снилось мне несчетное количество раз. Во сне я знал, что нахожусь в отпуске и что мое настоящее убежище – в Южной Калифорнии, иногда я ехал на машине домой, в графство Оранж. Однако по возвращении оказывалось, что я живу в доме, хотя на самом деле снимаю квартиру. Во сне я женат, тогда как в реальной жизни – холост. Что совсем уж странно: моя жена – женщина, которую я никогда в жизни не видел.
Вот один из снов: мы с женой в садике позади нашего дома поливаем и подстригаем розы. Я вижу соседний дом – особняк, отделенный от нашего цементной стеной. Стена украшена вьющейся дикой розой. Я с граблями в руках иду мимо пластиковых мусорных баков, которые мы наполняем обрезками веток, вижу жену – она что–то поливает из лейки, – смотрю на украшенную дикими розами стену, и мне хорошо. Невозможно было бы счастливо жить в Южной Калифорнии, не будь у нас этого милого домика с чудесным садом. Мне бы хотелось владеть соседней усадьбой, и я каким–то образом попадаю туда, гуляю по большому саду. На жене моей голубые джинсы. Она стройна и привлекательна.
