Текст книги "Ветеран войны"

Автор книги: Филип Киндред Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Он видел, как все это стало радиоактивной пылью, – не оборачиваясь, сказал Паттерсон. – Он наблюдал последний штурм, который прорвал оборону Земли. Потом они уничтожили Лунную базу.

– Так вы говорите, военные уже летят с Луны к нам в гости?

– Я рассказал достаточно, чтобы они задергались. Обычно эту публику не так-то легко расшевелить.

– Хотелось бы посмотреть на вашего Ангера, – задумчиво сказал В-Стивенс. – Нельзя ли как-нибудь…

– А вы его уже видели. Ведь как раз вы его и оживили, помните? Когда его подобрали и притащили к нам в больницу,

– О-о, – вскинул голову В-Стивенс, – этот замызганный старик? – В темных глазах венерианца вспыхнуло удивление. – Так значит, это и есть Ангер… ветеран войны, в которой мы будем воевать друг с другом.

– Войны, которую вы выиграете. А Земля превратится в пустыню. Резко повернувшись, Паттерсон отошел от окна.

– Ангер считает, что его доставили на искусственную станцию, расположенную где-то между Ураном и Нептуном. Реконструкция небольшой части Нью-Йорка, несколько тысяч человек и техника, прикрытые пластиковым куполом… Очевидно, каким-то непонятным образом его отбросило назад по временной траектории.

– Наверное, огромное высвобождение энергии вкупе с его страстным желанием бежать куда-то, спастись. – В-Стивенс на секунду смолк, размышляя.

Дверь открылась, и в кабинет проскользнула В-Рафия.

– Ой, – вскрикнула она, увидев Паттерсона, – я не знала…

– Ничего страшного, – ободряюще кивнул В-Стивенс. – Ты должна помнить Паттерсона, ведь это он сидел за рулем, когда мы тебя спасли.

Сейчас В-Рафия выглядела значительно лучше, чем несколько часов назад. Царапины исчезли под слоем пудры, волосы причесаны, вместо порванной при бегстве одежды – строгая юбка и серый пушистый свитер, ярко-зеленая кожа сверкает. Все еще нервная и беспокойная, она подошла к соплеменнику, словно в поисках поддержки.

– Я хотела бы остаться здесь, – нерешительно повернулась она к Паттерсону, а затем бросила умоляющий взгляд на В-Стивенса. – Мне нельзя возвращаться, по крайней мере – в ближайшее время.

– На Земле у нее никого нет, – объяснил В-Стивенс. – Кстати, В-Рафия – биохимик второго класса. Работала в вестингаузовских лабораториях, рядом с Чикаго. Поехала в Нью-Йорк, чтобы походить по магазинам.

– Но ведь она может улететь в Денвер, там есть В-поселение. Лицо венерианца потемнело.

– Вы считаете, что здесь и без нее хватает утколапых?

– Ну а что она будет у нас делать… Мы ведь не в осаде: пошлем ее в Денвер скоростной транспортной ракетой.

– Давайте возвратимся к этому вопросу позже, – раздраженно бросил В-Стивенс. – Сейчас у нас есть значительно более серьезная проблема. Так вы подвергли экспертизе документы Ангера? Вы вполне уверены, что они настоящие?

– Это конфиденциальный разговор, – озабоченно сказал Паттерсон, искоса взглянув на В-Рафию.

– Вы имеете в виду меня? – растерянно спросила В-Рафия. – Тогда мне, наверное, лучше уйти.

– Ты останешься здесь! – крепко схватил ее за руку В-Стивенс. – Послушайте, Паттерсон, эту историю все равно нельзя сохранить в секрете. Ангер рассказал ее уже нескольким десяткам людей, он ведь круглый день сидит в парке, на этой самой скамейке, и пристает со своими воспоминаниями к каждому прохожему.

– А что там такое? – заинтересовалась В-Рафия.

– Ничего особенного, – в голосе Паттерсона звучало предостережение, явно адресованное В-Стивенсу.

– Ничего особенного? – эхом отозвался В-Стивенс. – Ничего особенного, просто небольшая такая война, совсем маленькая. – Венерианец говорил возбужденно, на его лице читалось жадное предвкушение. – Делайте ставки прямо сейчас. И не надо рисковать, ставьте на верного победителя. Ведь эта будущая война, если разобраться, уже в прошлом, в истории, как походы Александра Македонского. Разве я не прав? – повернулся он к Паттерсону. – Вот что вы скажете? Я не могу ее остановить, и вы тоже не можете, верно?

Паттерсон медленно кивнул.

– Думаю, вы правы, – сказал он упавшим голосом. И ударил. Изо всех сил.

Он только слегка зацепил венерианца – бросившись на пол, тот выхватил из кармана фризер, карманный излучатель холода. Не дожидаясь, пока В-Стивенс прицелится, Паттерсон ногой выбил оружие, а затем наклонился и одним рывком поставил противника на ноги.

– Получилась ошибка, Джон, – сказал он, задыхаясь. – Я не должен был показывать тебе документы Ангера.

– Правильно, – с трудом прошептал В-Стивенс. – Он смотрел на Паттерсона со снисходительной жалостью. – Но теперь я все знаю. Вы проиграете эту войну. Даже если упрячете Ангера в сейф и засунете в центр Земли – все равно уже поздно. Как только я выйду отсюда, «Кока-Кола» все узнает.

– Нью-йоркское представительство «Кока-Кола» сгорело.

– Ничего, свяжусь с Чикаго. Или с Балтиморой. В самом крайнем случае вернусь на Венеру. Надо ведь разнести добрую весть. Война будет долгой и трудной, но в конце концов мы победим.

– Но я могу вас убить, – возразил Паттерсон. Его мозг работал с лихорадочной скоростью. Ведь еще не поздно. Если задержать В-Стивенса, а Дэвида Ангера передать военным…

– Я знаю, о чем вы думаете, – хрипло сказал В-Стивенс. – Если Земля не захочет сражаться, если вы уклонитесь от войны – тогда у вас появится какой-то шанс. – Его губы скривились в саркастической усмешке. – И вы надеетесь, что мы позволим вам избежать войны? Только не теперь. Как там у вас говорят? «Все компромиссы -предательство»? Поздно, друг мой.

– Поздно будет лишь в том случае, – сказал Паттерсон, – если вы отсюда выйдете. Не спуская глаз с В-Стивенса, он нащупал на столе тяжелый стальной брусок, который прижимал документы к столешнице, – и тут же в его ребра уперся ствол фризера.

– Я не очень хорошо знаю, как стреляют из этой штуки, – медленно сказала В-Рафия, – но здесь только одна кнопка, так что ее я и нажму.

– Верно, – облегченно вздохнул В-Стивенс. – Только не нажимай до упора. Мне он симпатичен. И, может быть, все-таки прислушается к голосу разума. Вам лучше оказаться на нашей стороне, Паттерсон.

Он вырвался из руки Паттерсона и отошел на несколько шагов, осторожно ощупывая рассеченную губу и сломанные передние зубы.

– Это безумие, – резко сказал Паттерсон, глядя на фризер, дрожавший в неуверенной руке В-Рафии. – Вы что же, думаете, мы будем участвовать в войне, если заранее знаем, что обречены на поражение?

– А у вас не будет выбора. – Глаза В-Стивенса горели мстительным восторгом. – Мы заставим вас драться. Когда мы ударим по городам, вам просто некуда будет деться. Вы начнете сопротивляться, это в человеческой природе.

Первый импульс из фризера прошел мимо – Паттерсон отшатнулся и попытался схватить узкую руку, державшую оружие. Не сумев этого сделать, он упал ничком – и вовремя: луч опять прошел мимо.

В-Рафия никак не могла направить фризер в сторону поднимающегося с пола врача, она пятилась, широко раскрыв полные ужаса глаза. Выбросив руки вперед, Паттерсон прыгнул на перепуганную девушку. Он увидел, как напрягся ее палец, увидел, как потемнел при включении поля ствол фризера. И это было все.

Резко распахнулась дверь, и В-Рафия попала под перекрестный обстрел одетых в синюю униформу солдат. Едкий, убийственный холод пахнул Паттерсону в лицо, вскинув руки, он снова повалился на пол, а над головой змеино посвистывали смертельные лучи.

Вокруг дрожащего тела В-Рафии вспыхнуло белоснежное облачко абсолютного холода; какую-то долю секунды она еще двигалась, но затем резко замерла, словно пленка ее судьбы остановилась в проекторе. Все цвета жизни сменились одним – мертвенно-белым. Подняв одну руку в тщетной попытке защититься, посреди кабинета В-Стивенса. стояла жуткая пародия на человеческую фигуру.

А потом она взорвалась. Превратившаяся в лед вода взломала клетки и разметала кристаллическую пыль по всему кабинету.

Следом за солдатами в комнату опасливо вошел апоплексически побагровевший, потный Фрэнсис Ганнет.

– Вы Паттерсон? – Хозяин «Интерплана Индастриз» протянул руку, но Паттерсон сделал вид, что не заметил ее. – Вооруженные силы оповестили меня в обычном порядке. Где этот старик?

– Да где-то здесь, – пробормотал Паттерсон. – Под охраной. – Он– повернулся к В-Стивенсу, и на какое-то мгновение их глаза встретились. – Вот видите? – хрипло сказал он. – Видите, что получается? Вы этого хотели?

– Извините, мистер Паттерсон, – нетерпеливо скомандовал Фрэнсис Ганнет, – у меня мало времени. Если верить вашему рассказу, дело действительно серьезное.

– Да уж, – спокойно сказал В-Стивенс, вытирая носовым платком струйку крови, сочившуюся из разбитой губы. – Вполне стоит полета с Луны на Землю. Можете не сомневаться.

* * *

По правую руку Ганнета сидел высокий, белокурый лейтенант. В изумлении, с благоговейным ужасом на привлекательном, совсем еще молодом лице он смотрел, как из заполняющей экран серой мглы проступают очертания боевого корабля: один из реакторов вдребезги разбит, передние башни смяты, длинная пробоина вспарывает корпус.

– Боже милосердный, – еле слышно произнес лейтенант Натан Уэст. – Ведь это же «Уайнд Гайант». Наш флагман. Вы только посмотрите – он выведен из строя. Полностью.

– Это ваш корабль, – сказал Паттерсон. – Вы будете командовать «Уайнд Гайантом» в восемьдесят седьмом, когда его уничтожат объединенные силы Марса и Венеры. Дэвид Ангер станет служить под вашим командованием. Вас убьют, но Ангеру удастся спастись. Немногие уцелевшие члены команды будут бессильно наблюдать с Луны, как углеродные снаряды с Марса и Венеры методично, не торопясь уничтожают Землю.

Теперь на экране виднелись маленькие светлые силуэты; они крутились, перепрыгивали с места на место, словно рыбки в грязном аквариуме. Неожиданно в самой гуще закружился чудовищный водоворот, энергетический вихрь, хлеставший корабли мощными ударами. Немного помедлив, серебристые земные корабли сломали строй и бросились врассыпную. Сквозь образовавшийся широкий проход проскочили угольно-черные марсианские корабли, а корабли Венеры, только и ждавшие момента, ударили по Земле с фланга. Два флота противников зажали земные корабли в стальные клещи. В разных местах экрана появлялись и тут же исчезали яркие вспышки – недавно грозные корабли один за другим исчезали с монитора. А вдалеке медленно и величественно вращался огромный сине-зеленый шар.

Земля.

На ней уже виднелись страшные, уродливые оспины – кратеры от взрывов углеродных бомб. Некоторые из вражеских снарядов сумели прорваться сквозь оборонительную сеть.

Ле Марр щелкнул тумблером, и экран потух.

– Здесь запись кончается. Все, что мы можем получить, – это подобные визуальные фрагменты, краткие эпизоды, которые особенно ярко запечатлелись в его памяти. Непрерывную последовательность воспроизвести невозможно. Следующая сцена происходит через много лет на одной из искусственных станций.

Вспыхнул свет, зрители начали подниматься, разминать занемевшие ноги. Сейчас мертвенно-серое, тестообразное лицо Ганнета вполне оправдывало кличку «протухший», данную мутантами с Венеры и Марса жителям Земли.

– Доктор Ле Марр, покажите Землю, – попросил Ганнет.

Свет погас, экран снова ожил. На этот раз на нем была одна только Земля, быстро уменьшающийся в размерах шар, оставшийся за кормой скоростного катера, на котором Дэвид Ангер мчался к внешним планетам. Ангер до последней минуты провожал взглядом родной мир.

Земля была мертва. Офицеры, следящие за картиной на экране, замерли в молчании. Ничего живого. Никакого движения. Только мертвые облака радиоактивного пепла, тупо повисшие над изрытой гигантскими воронками поверхностью. То, что было живой планетой, Домом трех миллиардов людей, превратилось в прах, в дочиста выгоревшую головешку. Не осталось ничего, кроме мусора, обломков, уносимых в безжизненные моря стонущим ветром.

– Думаю, какая-нибудь растительная жизнь все же уцелеет, – хрипло сказала Ивлин Каттер, когда экран померк, и в комнате снова зажегся свет. Судорожно передернувшись, она отвернулась.

– Сорняки, – выдавил Ле Марр. – Темные сухие сорняки, пробивающиеся сквозь корку шлака. Возможно, и кое-что из насекомых, но это – позднее. Ну и, конечно же, бактерии… И там будет идти дождь – безостановочно, сотни миллионов лет.

– Вы уверены, что это не известно никому, кроме присутствующих? – спросил Ганнет.

– Знает В-Стивенс, – загнул палец Паттерсон, – но его заперли в психиатрическом отделении. Знала В-Рафия. Ее убили.

– Можно поговорить с Ангером? – обратился к Паттерсону лейтенант Уэст.

– Да, правда, а где же Ангер? – вскинулся Ганнет.

– Мои люди горят желанием встретиться с ним.

– Вам и без того известны все основные факты, – ответил Паттерсон. – Вы знаете, чем кончится война. Вы знаете, что произойдет с Землей.

– Ну и что же вы предлагаете? – настороженно спросил Ганнет.

– Избежать войны.

– Но ведь нельзя же изменить историю, – пожал жирными раскормленными плечами Ганнет. – А это – будущая история. У нас нет иного выхода, значит, будем драться.

– Во всяком случае, – ледяным голосом вставила Ивлин Каттер, – мы прихватим с собой на тот свет многих из них.

– О чем вы? – вспыхнул возмущенный Ле Марр.

– Вы, врач, как можно говорить такое!..

– А вы видели, что они сделали с Землей? – В глазах женщины сверкало холодное бешенство.

– Но мы должны быть выше этого, – горячо возразил Ле Марр. – Если мы позволим вовлечь себя во всю эту ненависть и насилие… Почему вы заперли В-Стивенса? – повернулся он к Паттерсону. – Вы что, тоже собрались сражаться? Вместе с Ганнетом и его солдатней?

– Я собираюсь сделать так, чтобы этой войны не было, – спокойно, безо всякого выражения ответил Паттерсон.

– А это возможно? – В блеклых голубоватых глазах Ганнета вспыхнул и тут же потух огонек интереса.

– А почему, собственно, нет? Возвращение Ангера вносит в картину новый элемент.

– Если будущее действительно можно изменить, – задумчиво сказал Ганнет, – то вариантов его, скорее всего, несколько. И каждое будущее ответвляется в какой-то определенной точке, – глаза его сузились, лицо закаменело. – Вот тут-то нам и пригодится все, что Ангер помнит о сражениях.

– Давайте я поговорю с этим стариком, – возбужденно прервал Ганнета лейтенант Уэст. – Может быть, нам удастся получить достаточно ясное представление о военной стратегии утколапых. Ведь он, скорее всего, тысячи раз прогонял эти сражения в своей голове!

– Он вас узнает, – возразил Ганнет. – Не забывайте, он служил под вашим командованием. Паттерсон задумался.

– Сомневаюсь, чтобы Ангер вас узнал, – сказал он наконец. – Дэвиду Ангеру пятнадцать лет. В данный момент вы чуть не вдвое его старше. Вы уже офицер, сотрудник генерального штаба, а мальчик Дэви даже не запишется в добровольцы, рядовым солдатиком без опыта и подготовки. Когда вы будете стариком, командиром крейсера «Уайнд Гайант», под вашим началом будет служить никому не известный Дэвид Ангер, один из номеров орудийного расчета одной из башен. Вы даже имя такое вряд ли когда услышите.

– Так мальчишка-Ангер существует? – озадаченно спросил Ганнет.

– Да, и готовится к выходу на сцену, – Паттерсон сделал мысленную заметку подумать об этом обстоятельстве попозже: тут могут возникнуть интересные варианты. – Так что старик вряд ли узнает капитана Уэста. Вполне возможно, он даже никогда не видел его. «Уайнд Гайант» – корабль действительно гигантский.

Уэст уже загорелся идеей.

– И направьте на меня всю эту подсматривающую и подслушивающую аппаратуру, чтобы командование получило полную картину откровений Ангера.

* * *

Под ярким веселым утренним солнцем сидевший на своей излюбленной скамейке Дэвид Ангер выглядел особенно хмуро и уныло; крепко сжав узловатыми пальцами трость, он провожал прохожих тусклым, безрадостным взглядом единственного глаза.

Чуть правее скамейки робот-садовник раз за разом обрабатывал одну и ту же полоску газона; его металлические линзы ни на секунду не оставляли иссохшую, скрюченную фигуру старика. А по усыпанной щебенкой дорожке безо всякого видимого дела прогуливалась группа мужчин; время от времени они произносили какие-то случайные фразы, а щедро расставленные по парку подслушивающие устройства жадно ловили их. Молодая женщина, загоравшая с обнаженной грудью около плавательного бассейна, еле заметно кивнула двум солдатам, слонявшимся в окрестностях все той же скамейки.

– Ну, все в порядке, – сказал Паттерсон. Его машина стояла на краю парка. – Только не забывайте: Ангеру нельзя слишком волноваться. В первый раз его оживил В-Стивенс, если сейчас сердце старика откажет, помощи искать будет |не у кого.

Лейтенант кивнул, поправил безукоризненно отутюженный синий китель и вышел на тротуар. Слегка сдвинув каску на затылок, он быстрым, уверенным шагом двинулся к центру парка. При его приближении гулявшие по дорожкам люди начали расходиться, один за другим они занимали позиции на газонах, на скамейках, вокруг плавательного бассейна.

Лейтенант Уэст задержался у питьевого фонтанчика; управляемая автоматом струйка ледяной воды сама нашла подставленный рот. Напившись, он медленно отошел, затем поставил ногу в черном блестящем сапоге на скамейку и несколько секунд рассеянно наблюдал, как симпатичная девушка неторопливо снимает одежду и вытягивается на разноцветной подстилке. Закрыв глаза, чуть раздвинув яркие, сочные губы, девушка расслабилась и блаженно вздохнула.

– Пусть он заговорит первым, – чуть слышно прошептала она стоявшему в нескольких футах от нее лейтенанту. – Сами разговора не начинайте.

Полюбовавшись ею еще секунду, лейтенант Уэст продолжил свой путь.

– Не так быстро, – бросил поравнявшийся с ним крепкий плечистый мужчина.

Лейтенант Уэст двинулся по парку прогулочным шагом. Глубоко засунув руки в карманы, он подошел к плавательному бассейну и остановился, рассеянно глядя в воду. Закурил сигарету, подозвал проходившего мимо робота и купил у него мороженое.

– Капните мороженым на мундир, – еле слышно сказал робот. – Потом выругайтесь и начните вытирать пятно.

Лейтенант Уэст подождал, пока мороженое подтечет. Когда сладкая жижа стекла по его пальцам и начала капать на безукоризненно отглаженный синий китель, он выругался, вытащил из кармана носовой платок, обмакнул его в бассейн, выжал и начал неуклюже стирать пятно.

Тощий старик с изуродованным лицом сидел на скамейке, сжимая алюминиевую трость, наблюдая за происходящим и весело хихикая.

– Осторожнее, – просипел он, – эй, ты, осторожнее.

Лейтенант Уэст раздраженно оглянулся.

– Ты же еще и облился, – хихикнул старик и в радостном изнеможении откинулся на спинку скамейки; беззубый рот обвис в удовлетворенной ухмылке.

– И точно, – добродушно улыбнулся лейтенант Уэст. Выкинув недоеденное мороженое в урну, он кое-как дочистил свой китель.

– Да, жарко, – заметил он и сделал пару шагов -то ли подходя к старику, то ли собираясь идти дальше.

– Хорошо они поработали, – кивнул своей птичьей головкой Ангер. Прищурив единственный глаз и вытянув шею, он попытался рассмотреть знаки различия на плечах лейтенанта. – А ты в ракетных служишь?

– Истребительных, – ответил Уэст. Сегодня утром он сменил нашивки. – Б-третья.

Старик задрожал, откашлялся и яростно сплюнул в ближайший куст. Опираясь о трость, он полупривстал, охваченный возбуждением и страхом "-лейтенант сделал вид, что собирается уходить.

– Знаете, а я ведь тоже когда-то служил в Б-третьей. – Дэвид Ангер изо всех сил пытался говорить спокойно, словно бы между прочим. – Очень, очень давно.

На лице лейтенанта Уэста появился намек на любопытство:

– Ну это вы бросьте. Из старого состава осталось в живых всего два-три человека.

– И я один из них! – прохрипел Ангер, непослушными пальцами лихорадочно копаясь в кармане. – Вот, поглядите на эту штуку. Подождите секунду, я вам сейчас кое-что покажу.

Он благоговейно продемонстрировал свой Хрустальный Диск. – Видите? Вы знаете, что это такое?

Лейтенант Уэст не мог оторвать взгляда от ордена, сверкавшего на скрюченной дрожащей ладони. Не было нужды притворяться – его охватило самое настоящее волнение. – Можно я посмотрю? – тихо спросил он.

– Конечно, – не очень охотно ответил Ангер. Уэст бережно взял орден и долго смотрел на нега" взвешивая в руке, ощущая прикосновение твердой прохладной поверхности. Потом вернул награду старику.

– Вы получили его в восемьдесят седьмом?

– Точно. – Ангер спрятал орден. – Так вы помните? Нет, вас же тогда и на свете не было. – Но ведь вы слышали об этом, верно?

– Да, – сказал Уэст. – Слышал, и много раз.

– И вы не забыли? А то многие уже и не помнят, как это было…

– Расколошматили нас тогда, – сказал Уэст. Медленно, осторожно он присел на скамейку, рядом со стариком. -Это был худший день для всей Земли.

– Мы проиграли, – согласился Ангер. – Нас оттуда выбралось совсем немного. Я добрался до Луны. И я видел, как уничтожали Землю, кусок за куском, видел, как от нее ничего не осталось. Я плакал поверишь, лейтенант! Я ревел, как ребенок. А потом просто лег и лежал, как какой-нибудь чурбан бесчувственный. А потом они направили свои ракеты на нас. Лейтенант нервно облизнул пересохшие губы.

– А ведь ваш командир оттуда не выбрался, верно?

– Натан Уэст погиб вместе со своим кораблем, – торжественно изрек Ангер. – Самый лучший командир во флоте. Просто так ему не дали бы такого красавца, как «Уайнд Джайант». – Сморщенное, изуродованное лицо старика затуманилось воспоминанием. – Таких, как Уэст, уже не будет. Я его видел один раз. Высокий, широкоплечий, лицо благородное и суровое. Великан, как и его корабль. Никто не мог бы командовать лучше.

– Так вы думаете, – сказал Уэст, немного помедлив, – если бы кораблем командовал кто-нибудь другой…

– Нет! – взвизгнул Ангер. – Никто не мог бы справиться лучше. Слышал я такие разговорчики, знаю, о чем рассуждают некоторые из толстозадых кабинетных стратегов. У нас не было ни малейших шансов. Их преимущество: пять к одному. Два огромных флота; один пер прямо на нас, а другой поджидал в сторонке, чтобы разжевать и проглотить.

– Понятно, – выдавил из себя Уэст. Голова у него шла кругом, но нужно было продолжать. – А что говорят эти самые кабинетные стратеги? Я никогда особенно.не прислушивался к болтовне начальства.

Он попытался улыбнуться, но мышцы лица не слушались.

– Я знаю, они всегда треплются насчет того, что можно было выиграть эту битву, а может быть, даже спасти «Уайнд Джайант», но только…

– Вот, смотрите сюда, – прервал его Ангер. Глубоко запрятанный среди морщин живой глаз старика лихорадочно блестел. Концом алюминиевой трости он начал чертить на усыпанной щебенкой дорожке глубокие, неровные борозды. – Вот это – наш флот. Помните, как выстроил его Уэст? В тот день корабли расставлял великий стратег! Мы удерживали их целых двенадцать часов, и только потом они прорвались. Никто и не надеялся, что мы способны сделать хотя бы это. А вот здесь – вороний флот. – Яростно, с ненавистью Ангер процарапал еще одну линию.

– Понятно, – пробормотал Уэст. Он слегка наклонился, чтобы спрятанная на груди камера тоже увидала эти грубые, неумелые каракули и передала их в наблюдательный центр, паривший сейчас где-то высоко над парком. Оттуда материал пойдет прямо на Луну, в Генеральный Штаб. – А где были утколапые?

– Я вам еще не надоел? – осторожно взглянул на лейтенанта Ангер. – Старики любят поболтать. Вот и я извожу людей, отнимаю у них время.

– Продолжайте, – ничуть не покривив душой, ответив Уэст. – Рисуйте, я смотрю.

* * *

Сложив руки на груди, яростно поджав пухлые, яркие губы, Ивлин Каттер буквально металась по залитой мягким светом гостиной своей квартиры.

– Не понимаю я вас, – она на секунду остановилась я смолкла, задвигая на окнах тяжелые шторы. – Совсем недавно вы были готовы своими руками убить В-Стивенса. А теперь даже не хотите помочь блокировать Ле Марра. Вы же знаете, Ле Марр просто не понимает смысла происходящего. Ему не нравится Ганнет, и он все время болтает о всемирном братстве ученых, о нашем долге перед человечеством и тому подобной чепухе. Неужели вы не понимаете – если В-Стивенсу удастся с ними связаться…

– А может быть, он и прав, – сказал Паттерсон.

– Мне тоже не нравится Ганнет.

– Но ведь они нас уничтожат! – взорвалась Ивлин. – Ми не можем воевать с ними – у нас нет никаких шансов на победу. – Бешено сверкая глазами, она остановилась перед Паттерсоном. – Но они этого еще не знают. Поэтому следует нейтрализовать Ле Марра, по крайней мере на какое-то время. От сохранения в тайне этой истории зависят жизни миллиардов людей! Паттерсон ненадолго задумался.

– Насколько я понимаю, Ганнет информировал вас 6 первоначальных итогах исследования, проведенного сегодня Уэстом.

– Пока никаких результатов. Старик знает до последней запятой все сражения войны, и мы их все проиграли. – Ивлин устало провела рукой по лбу.

– То есть лучше сказать – мы их все проиграем.

– Негнущимися пальцами она собрала со стола кофейные чашки. – Хотите еще кофе?

Поглощенный своими мыслями, Паттерсон не слышал. Он подошел к окну, раздвинул шторы и стоял, глядя наружу, пока Ивлин не вернулась в гостиную с двумя чашками свежего, обжигающе-горячего кофе.

– Вы не видели, как Ганнет убил эту девушку, – не оборачиваясь, сказал Паттерсон.

– Какую девушку? Утколапую? – Ивлин добавила в свою чашку кофе и сливки, размешала ложечкой. – Она же собиралась убить вас. А тогда В-Стивенс смылся бы сразу в «Кока-Колу» – и началась бы война. – Она нетерпеливо подтолкнула к Паттерсону его чашку. – Как бы там ни было, без нас ее все равно убили бы.

– Знаю, – сказал Паттерсон. – Вот это как раз и не дает мне покоя. – Он машинально взял чашку и сделал глоток, не чувствуя вкуса. Какой смысл был спасать ее от погромщиков? – Все это – работа Ганнета. Мы все работаем на Ганнета.

– Ну что?

– Вы же сами знаете, в какие игры он играет.

– Я просто стараюсь быть разумной, – пожала плечами Ивлин. -Я не хочу уничтожения Земли. И Ганнет тоже не хочет, сейчас он желает избежать войны.

– А несколько дней назад он сам хотел начать войну. Когда считал, что мы ее выиграем.

– Ну конечно, – резко хохотнула Ивлин, – а кому же нужна заранее проигранная война?

– Теперь Ганнет будет вести иную политику, – задумчиво согласился Паттерсон. – Он позволит колонизованным планетам получить независимость. Он признает «Кока-Колу». Он уничтожит Дэвида Ангера и всех, кому известно будущее. Он встанет в позу добродетельного борца за мир. – Конечно. Он уже составляет планы полета на Венеру, со всеми театральными эффектами. Переговоры с руководителями «Кока-Колы» – в последнюю минуту, когда останется еще возможность предотвратить войну. Он нажмет на членов Директората, заставит их согласиться с независимостью Марса и Венеры. Он станет героем всей Солнечной системы, его будут носить на руках. Но разве лучше, если уничтожат Землю, а заодно с ней и всю нашу расу?

– Так значит, вся эта огромная машина разворачивается на сто восемьдесят градусов и с тем же апломбом устремляется против войны? Губы Паттерсона изогнулись в трагической усмешке. – Мир и компромисс вместо ненависти и разрушительного насилия.

Присев на подлокотник кресла, Ивлин быстро подсчитала что-то в уме. – А сколько лет было Дэвиду Ангеру, когда он записался в армию?

– Пятнадцать или шестнадцать.

– А ведь человек получает свой номер именно тогда, когда записывается на армейскую службу?

– Ну да. А что такое?

– Возможно, я что-то путаю, но у меня получается… – Она подняла глаза на Паттерсона. – Ангер должен получить свой билет в ближайшем будущем. Запись добровольцев идет очень быстро, так что скоро дойдет и до этого номера. На лице Паттерсона появилось странное выражение.

– Да, где-то живет такой себе пятнадцатилетний мальчишка. Ангер-подросток и Ангер-дряхлый, ветеран войны. И оба они существуют в одном отрезке времени.

– Дикость какая-то, – зябко поежилась Ивлин. – А если они вдруг встретятся?..

Паттерсон буквально видел этого, другого Дэвида Ангера. Пятнадцатилетний мальчишка с горящими от восторга глазами. Рвущийся в бой, готовый крушить утколапых и ворон. Убивать их со всем идеалистическим энтузиазмом юности. В этот самый момент Ангер неизбежно, неотвратимо двигается к офицеру, записывающему добровольцев… а полуслепой, изуродованный старик восьмидесяти девяти лет – большая часть из которых прошла в лишениях, крови и ужасе – неуверенно плетется из своей больничной палаты на парковую скамейку. Сжимая алюминиевую трость, жалким хриплым голосом сотый раз пересказывает свои истории каждому, готовому их слушать.

– Нужно проследить за парнишкой, – сказал Паттерсон. Попросите кого-нибудь из военного министерства, чтобы нам сообщили, когда выпадет этот номер. Когда Ангер подаст прошение.

– Хорошая мысль, – кивнула Ивлин. – Стоило бы еще попросить департамент народонаселения провести проверку списков. Возможно, удастся найти…

Фраза прервалась на полуслове. Дверь бесшумно распахнулась, на пороге стоял Ле Марр; попав после яркого наружного освещения в полумрак гостиной, англичанин таращил глаза. Тяжело дыша, он прошел в комнату.

– Вэйчел, мне надо с вами поговорить.

– В чем дело? – резко спросил Паттерсон. – Что происходит?

– Он все узнал. – Ле Марр бросил на Ивлин взгляд, полный ненависти. – Я был уверен, что так и случится. Как только материал проанализируют и запишут на пленку…

– Ганнет? – По позвоночнику Паттерсона пробежал смертельный холодок.

– Что узнал Ганнет?

– Критический момент. Старик бормочет что-то про конвой из пяти кораблей. Топливо для вороньего флота. Двигался к району боевых действий без всякой охраны. Ангер говорит, что наши наблюдатели и разведчики его прошляпили. – Дыхание с хрипом вырывалось из горла Ле Марра. – Он говорит, если бы знать заранее… – Сделав огромное усилие, Ле Марр взял себя в руки.

– Понятно, – медленно кивнул Паттерсон. – Уничтожить конвой и сдвинуть чашу весов в свою пользу.

– Если старик сумеет вспомнить и нарисовать маршрут этого конвоя, – закончил Ле Марр, – Земля получит шанс выиграть войну. А это значит, что Ганнет ее начнет.

* * *

Согнувшись, В-Стивенс сидел на прикрученной к полу скамейке, служившей в палате психического отделения больницы одновременно и стулом, и столом, и кроватью. С темно-зеленых губ свисала сигарета. Лишенные каких-либо украшений стены аскетически пустой комнаты отливали тусклым блеском. Время от времени В-Стивенс бросал взгляд на ручные часы, а затем вновь полностью уходил в созерцание странного аппарата, ползавшего вокруг запора входной двери.

Аппарат двигался медленно и предельно осторожно. Вот уже двадцать четыре часа подряд он исследовал этот запор. Тяжелую пластину прочно удерживало на месте магнитное поле; аппарат нашел силовые кабели, подводившие электричество, нашел он и входы, где эти кабели присоединялись к электромагниту двери. Весь последний час он вспарывал толстую рексероидную обшивку, теперь до входов оставалось не больше дюйма. Этим почти разумным аппаратом была «хирургическая рука» В-Стивенса – высокоточный полуавтономный робот, в обычное время постоянно прикрепленный к правой его кисти.