Текст книги "Свободное радио Альбемута"

Автор книги: Филип Киндред Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Вот что я сделаю, – сказал я ему, – если ты согласишься шпионить на правительство. Во-первых, позвоню руководству «Новой музыки» и предупрежу их. Во-вторых, поставлю машину у вашего главного входа и всех молодых артистов с их гитарами, надеждами и полной верой в тебя буду останавливать и объяснять им, что ты платный…

– Черт побери, – сказал Николас.

– Я это сделаю.

– Ну тогда, полагаю, мне надо отказаться, – произнес он с облегчением.

– Именно отказаться!

– Они меня уничтожат. Совсем как с тем визитом агентов ФБР – на самом деле им нужен я. Представляешь, какие будут последствия, если они повредят ВАЛИСу?

– ВАЛИС способен сам о себе позаботиться.

– В отличие от меня, – вставил Николас.

– В таком случае ты ничем от нас не отличаешься.

На этом разговор и закончился. Мораль сего дела в том, как я мог бы указать Николасу, что если уж ты решил стать платным осведомителем, то рассказывать об этом никому нельзя.

Глава 11

Тем вечером позвонил полицейский, мой давний приятель.

– Похоже, к тебе частенько попадают посторонние люди, а? – сказал он.

– Похоже, – согласился я.

– Мне тут птичка в клювике принесла, а я передаю тебе: кто-то спрятал наркотики в твоем доме, и местные «дановцы» это знают. Если нам велят произвести у тебя обыск и мы найдем заначку, придется тебя арестовать.

– Несмотря на то что вам известно: наркотики мне подсунули нарочно?

– Верно, – ответил знакомый полицейский. – Таков закон. Ты лучше найди и уничтожь их, пока нам не дали сигнал.

Всю ночь я искал наркотики и всего обнаружил пять порций; одну ухитрились спрятать даже в телефон. Я отнес их в туалет и смыл в унитаз, но откуда мне было знать – вдруг я нашел не все. Да и тот, кто их подсунул, мог сделать это еще раз.

На следующий день ко мне пришли два «дановца». Молодые: худенький парень в брючках, белой рубашке и галстуке и с ним девушка в длинной юбке. По виду – типичные миссионеры-мормоны, только с «дановскими» повязками.

Чем они моложе, тем с ними труднее – совсем уж прыткие; поэтому я отнюдь не обрадовался, увидев на пороге зеленую молодежь.

– Разрешите нам присесть? – приветливо улыбаясь, спросил юноша.

– Конечно.

Девушка села на диван и скромно сложила руки на коленях.

– У нас с вами общий знакомый. Николас Брейди.

– О, – произнес я.

– Да, – кивнул юноша, – мы его друзья. Он нам много о вас рассказывал. Вы ведь, кажется, писатель?

– Угу.

– Надеюсь, мы сейчас не отрываем вас от творчества?

Молодые люди были воплощением учтивости.

– Не-а.

– Ваши романы имеют большое значение, – сказала девушка. – «Убик», «Человек в замке»…

– «Человек в высоком замке», – поправил я. Они явно ничего не читали.

– Вы и мистер Брейди, – продолжала девушка, – внесли значительный вклад в нашу культуру: вы – романами, а он – подбирая исполнителей для фирмы звукозаписи. Наверное, поэтому вы и живете оба здесь, в мировой столице развлечений?

– Ну, тут легко знакомиться с людьми, – уклончиво произнес я.

– Вы и мистер Брейди дружите долгие годы, верно? – спросил юноша. – Вы ведь жили вместе в Беркли, в одной комнате?

– Угу, – ответил я.

– Потом он переехал сюда, а через несколько лет за ним последовали и вы.

– Мы хорошие друзья.

– Готовы ли вы под присягой подписать нотариально заверенный документ о том, что он и его жена политически лояльны?

Совершенно ошарашенный, я вымолвил:

– Что?

– Или напротив, под таким утверждением вы подписываться не готовы?

– Конечно, готов, – сказал я.

– Пожалуйста, составьте нам такой документ в ближайшие несколько дней, – сказала девушка. – Окончательно мы все сформулируем и оформим в нашей штаб-квартире. Мы предоставим вам образцы и инструкцию.

– Зачем? – спросил я.

– Чтобы помочь вашему другу, – ответила девушка.

– Он нуждается в помощи?

– У Николаса Брейди подозрительное прошлое, еще с Беркли, – ответил молодой человек. – Чтобы сохранить занимаемое ныне положение, ему потребуется поддержка друзей. Вы готовы его поддержать, не так ли? Хотя бы положительной характеристикой. Вы ведь друзья.

– Конечно, для Николаса – все, что могу, – сказал я. И тут же инстинктивно понял, что я заглотил приманку; это какая-то полицейская ловушка.

– Отлично. – Девушка улыбнулась, и молодые люди встали.

Юноша положил на стол небольшой пакет.

– Здесь инструкция, образцы, кое-какие подсказки; как писатель, думаю, вы справитесь легко. Вместе с подтверждением лояльности вашего друга мы хотели бы получить от вас краткую автобиографическую справку – чтобы тот, кто будет читать ваше заявление, знал немного и о вас самом.

– Справку о чем? – спросил я, теперь по-настоящему испуганный – точно ловушка!

– В пакете есть соответствующие инструкции, – ответила девушка, и они оба ушли, оставив меня наедине с красно-бело-синим пакетом.

Я сел, открыл пакет и начал просматривать первую брошюрку, напечатанную на дорогой глянцевой бумаге. На обложке красовались президентская печать и автограф Ф.Ф.Ф.

Дорогой американец!

Вам предложили написать короткую справку о человеке, которого вы знаете лучше всех: о самом себе. Лишь от вас зависит, что вы сочтете важным и что предпочтете оставить в стороне. Однако о вас будут судить не только по тому, о чем вы рассказали, но и по тому, о чем умолчали.

Возможно, вас попросили это сделать ваши друзья и соседи, члены «Друзей американского народа». Или, возможно, вы решили сделать это по собственной инициативе. Не исключено, что к вам обратилась с подобной просьбой местная полиция…

Я взял брошюру с инструкциями по подготовке нотариально заверенного заявления касательно лояльности друга.

Дорогой американец!

Вам предложили написать короткую справку о человеке, которого вы знаете очень хорошо: о близком друге. Лишь от вас зависит, что вы сочтете важным и что предпочтете оставить в стороне. Однако чем подробнее и тщательнее вы составите справку, тем больше вы поможете своему другу. Все написанное вами, конечно, останется строго конфиденциальным; справка предназначена исключительно для использования в соответствующих органах.

Возможно, вас попросили это сделать ваши друзья и соседи, члены…

Я сел за машинку, вставил лист чистой бумаги и начал сочинять автобиографическую справку.

Всем заинтересованным лицам и организациям.

Я, Филип К. Дик, находясь в здравом уме и сравнительно трезвой памяти, желаю признаться, что в течение многих лет являюсь одним из руководителей организации, известной ее врагам, как Арампров. На занятиях по подрывной деятельности и шпионажу я научился лгать или, во всяком случае, так мастерски искажать правду, что никакие мои слова не могут быть использованы власть предержащими в стране-объекте нашего удара – США. Учитывая вышесказанное, я теперь намерен сделать заявление касательно моего лучшего друга Николаса Брейди, тайного сторонника Арампрова на протяжении многих лет, который неоднократно менял свои взгляды вслед за постоянно меняющейся политикой Арампрова, соответствующей линией Народного Китая и других социалистических стран, включая и СССР – наше первое приобретение в безжалостной борьбе против человечества, которую мы ведем со Средних веков.

Пожалуй, мне следует подробнее рассказать об Арампрове, чтобы прояснить свой собственный статус. Арампров, подразделение Римской католической церкви, действует по принципу «цель оправдывает средства». Таким образом, мы используем самые безжалостные методы, все приспособления и ухищрения, доступные нам, чтобы расстроить планы Ферриса Ф. Фримонта, нынешнего марионеточного тирана вышеупомянутых Соединенных Штатов Америки. К примеру, во времена его детства мы приняли надлежащие меры к написанию именования нашей организации на асфальте недалеко от дома, где был рожден будущий президент, дабы со всей ясностью показать ему, что рано или поздно МЫ ДО НЕГО ДОБЕРЕМСЯ.

Я подписал заявление и, откинувшись на спинку стула, задумался над сложившейся ситуацией. Мне она определенно не нравилась. Я узнал этот красно-бело-синий пакет – пресловутый набор «добровольного информатора», первый шаг по втягиванию гражданина в огромную государственную шпионскую сеть. Пакет был неизбежен – как проверка уплаты налогов. Наш образ жизни при ФФФ.

Если я не подам автобиографическую справку и заявление по Николасу, ко мне снова явятся «дановцы» и на этот раз будут далеко не так вежливы. Если мои бумаги сочтут неполными, от меня настойчиво потребуют дополнений. Так обращались с захваченными в плен американцами в Северной Корее: давали лист бумаги и карандаш и просили писать о себе что угодно, без указаний или ограничений; поразительно, какие вещи люди по собственной воле о себе открывали. Когда наступает время доносить, человек – худший враг самому себе. Стоит мне только достаточно долго просидеть за пишущей машинкой, и я выложил бы им все, без утайки, что знаю о себе или Николасе; более того, изложив факты, я бы скорее всего стал сочинять, лишь бы привлечь внимание – и вызвать восхищение – аудитории.

Человеческое существо наделено не лучшим качеством – желанием угодить.

В сущности, я ничем не отличался от тех пойманных американцев: типичный пленник. Я стал им в ноябре 1968 года, когда ФФФ был избран президентом. Мы все стали пленниками, нас содержат в огромной тюрьме, где стенами служат Канада, Мексика и два океана; где-то рядом тюремщики, надзиратели, информаторы и одиночные камеры спецлагерей на Среднем Западе. Большинство людей этого не замечают. Они не видят перед собой в буквальном смысле проволоки или решеток; они не совершали преступлений, не представали перед судом и не понимают чудовищной перемены. Люди собственными голосами привели к власти нового тирана и не усматривают в своем положении ничего страшного. Да и разъясни им – добрая треть сказала бы, что так и надо. Как заявил ФФФ, теперь война во Вьетнаме будет достойно завершена, а загадочная организация Арампров уничтожена – лояльные американцы могут вздохнуть спокойно. Их свобода – право делать, как велено – восстановлена.

Я снова сел за пишущую машинку и отстучал еще одно заявление. Важно было постараться.

Власть предержащим

Я, Филип К. Дик, никогда не испытывал к вам приязни, и, судя по нападению на мой дом и вашим целеустремленным попыткам спрятать наркотики в моих розетках и телефоне, вы также не питаете ко мне теплых чувств. Тем не менее есть человек, к которому я отношусь еще хуже, а именно: мистер Николас Брейди. Вам также следует его недолюбливать, и вот почему.

Во-первых, мистер Николас Брейди – не человек в обычном смысле слова. Им завладел (точнее, завладеет в один прекрасный день к полному изумлению окружающих) представитель неземной формы жизни. Отсюда можно сделать далекоидущие выводы.

Зная мою профессию – писатель-фантаст, – вы, наверное, решили, будто я это выдумал, чтобы посмотреть на вашу реакцию. Если бы!.. Я собственными глазами видел, как мистер Николас Брейди проявлял невообразимые сверхъестественные способности, дарованные ему сверхчеловеческим существом по имени ВАЛИС А. Я видел, как мистер Николас Брейди проходит сквозь стены, видел, как он взглядом плавит стекло. Однажды мистер Николас Брейди, желая продемонстрировать свою фантастическую силу, прямо в открытом поле у шоссе номер 91 заставил материализоваться Кливленд, а затем убрал этот славный город, и никто ничего не заметил. Когда ему заблагорассудится, мистер Николас Брейди способен отринуть оковы пространства-времени: уйти в глубокое прошлое или в далекое будущее. Возникни у него такое желание, он волен перенестись на Альфу Центавра или любую другую…

К чертовой матери, подумал я и бросил писать. В первоначальные мои намерения входило так сгустить краски неуемной гиперболой, чтобы «дановцы» ни на секунду не отнеслись к этой информации серьезно. Затем я подумал о парне и девушке, принесших мне смертоносный пакет. Тогда я, в сущности, не рассмотрел посетителей, но их облик запечатлелся на подсознательном уровне. Девушка была даже хорошенькой: темноволосая, с яркими зелеными глазами, много моложе меня… впрочем, раньше мне это никак не мешало.

Взяв в руки красно-бело-синий пакет, я обнаружил приклеенную снизу карточку с их именами и номерами телефонов. Что ж, может, удастся найти иной выход из ситуации, помимо сотрудничества. Пожалуй, мне следует обратиться за помощью.

Я как раз продумывал, что сказать темноволосой девушке, когда зазвонил телефон. Это был Николас.

Я рассказал ему о визите.

– И ты это сделаешь? – спросил он. – Напишешь обо мне заявление?

– Ну… – начал было я.

– Когда дело касается тебя, все оказывается не так просто, да?

– Пойми ты, черт побери, они подкладывают мне наркотики! Это подстава, меня предупредил приятель из полиции. Я всю ночь искал в доме тайники!

– На меня у них тоже кое-что есть, – сказал Николас. – У них всегда так: либо что-то есть, либо подложат. Так что мы с тобой в одной лодке, Фил. Ты уж решай, как поступишь. Но если ты на меня настучишь…

– Меня всего лишь попросили написать на тебя положительную характеристику, – ответил я, понимая в глубине души, что он прав. Мы оба сидели на крючке.

Да, когда дело касается тебя, все оказывается не так просто. «Посылай их куда подальше», – посоветовал я. А теперь выбор за мной. Нелегкий выбор, мучительный, сжигающий душу. И ничего не придумаешь.

Кроме одного: позвонить «дановской» девушке и найти к ней подход. Обаять ее. Моя свобода, моя жизнь зависели от этого. А также свобода и жизнь Николаса.

Глава 12

Девушку звали Вивиан Каплан. Я выждал час, чтобы она точно успела вернуться домой, и позвонил.

– Алле?

Я представился и объяснил, что прямо весь извелся, пытаясь написать характеристику на Николаса Брейди.

– Может быть, именно потому, что я знаю о нем очень много. Больше, чем знает кто-либо другой. Очень трудно решить, о чем следует писать, а о чем нет. В конце концов, хотелось бы получить хорошую оценку, – пошутил я, полагая, что ей это понравится.

– Вы наверняка справитесь, – ответила Вивиан Каплан. – Вы профессиональный писатель, а с нами с удовольствием сотрудничают даже домохозяйки и механики.

– Наверное, беда именно в том, что я писатель.

– То есть?

– Ну, понимаете, я прозаик, я пишу из головы, сочиняю.

– В наших документах сочинять ничего нельзя, Фил, – наставительно сказала Вивиан.

– Да поможет мне Бог, правда о Николасе порой невероятнее самого дикого вымысла.

Это ее сразило.

– Вот как?

– Тот позор, что вынудил его – всех нас троих – покинуть Беркли и перебраться сюда, – объяснил я. – Тайна, скрытая в глубинах его души.

– Позор, – эхом повторила Вивиан. – Тайна…

– Он не мог оставаться в Беркли. Может, заедете, потолкуем?

– Разве что на минутку, – согласилась Вивиан.

– Только помочь мне собраться с мыслями, – кивнул я, довольный ходом событий.

Через полчаса маленький красный «шевроле» подъехал к моему дому. Из машины вышла Вивиан Каплан в короткой куртке из кожзаменителя и с сумочкой в руке. Я провел ее в гостиную.

– Благодарю, это очень любезно с вашей стороны, – сказал я, повесив куртку в гардероб и усадив девушку на диван.

Вивиан извлекла из сумочки маленький блокнот и ручку.

– Что именно явилось причиной позора мистера Брейди в Беркли? Вы говорите, а я буду записывать.

Я вынес из кухни бутылку мартини пятилетней выдержки.

– Мне не надо, – заявила гостья.

– Буквально капельку, только попробовать. Отличный был год на вино.

– Ну разве что капельку.

Я наполнил бокалы. В комнате разливалась тихая музыка, свет был притушен. Вивиан, однако, ничего этого не замечала, сосредоточенно ожидая моего рассказа. К вину она не притронулась.

– Николас, – начал я, – общается с Господом Богом.

Глаза Вивиан расширились.

– Началось все в Беркли. Он родился в семье квакеров, а квакеры верят, будто Святой Дух может сойти с небес и поговорить с вами. Всю свою жизнь Николас ждал, что к нему явится Бог – это то же самое, что Святой Дух, особенно для сторонников триединства, таких как Николас и я. И вот за несколько лет до того, как мы покинули Беркли, где-то в начале шестидесятых, Господь впервые заговорил с ним.

Вивиан внимательно слушала, но ничего не записывала.

– С тех пор, – продолжал я, – Николас поддерживает с Богом самые тесные отношения. Он с ним болтает, ну прямо как мы с вами сейчас.

– Боже мой, – нетерпеливо воскликнула Вивиан, – это никуда не годится! Я не могу сообщать о подобном!

– А вы знаете кого-нибудь еще, кто регулярно общается с Господом? Смысл жизни Николаса свелся к одному: разговорам с Богом. И не мудрено. Я сам ему завидую.

Вивиан отложила ручку в сторону.

– А вы уверены, что он не спятил?

– Вам следует записывать, – наставительно сказал я. – Сейчас вы узнаете, что говорил ему Господь Бог.

– Да плевать мне! – взорвалась Вивиан. – Все это не имеет никакого отношения к политической благонадежности! Что нам делать с подобной информацией?

– Господь заявил, что нашлет чуму на мир и смоет нынешний порядок вещей, – продолжал я. – Очевидно, Он имеет в виду какую-то жидкую разновидность чумы.

– А-а-а, чушь!

– По-моему, Он еще обещал повесить на небе радугу – потом, в знак примирения между Богом и человеком.

– Это все, на что вы способны? – резко спросила Вивиан.

– Говорю же вам, не получается у меня. Поэтому я и попросил вас приехать. – Я сел на диван рядом с гостьей и взял у нее из пальцев ручку. – Попробуем сформулировать первое предложение. «Николас Брейди…»

– Вы вызвали меня ради каких-то религиозных бредней?! Религия нас не интересует – в вере в Бога нет ничего антипатриотичного. Бог не значится в списках наших врагов. Другого материала у вас нет?

– В Беркли, – сказал я, – общение с Богом считается позорным. С Ником было покончено, когда он признался в этом людям. Общество отторгло его.

– Так это Беркли, – сказала Вивиан. – Ничего удивительного, там сплошные коммунисты и атеисты. А мы в округе Орандж, в настоящем мире.

– То есть здесь в Боге ничего зазорного нет?

– Разумеется!

Я облегченно вздохнул.

– Ну тогда Николасу ничего не грозит.

– Фил, – проникновенно обратилась Вивиан, – тебе наверняка известно о Брейди что-нибудь такое, что посильнее этих штучек с Богом.

– Нельзя быть сильнее Бога, – возразил я. – Он всемогущий и всеведущий.

– Я имею в виду в плане политического досье, которое мы собираем.

– Выпей вина, – предложил я, подавая ей бокал.

– Я не пью, – возбужденно ответила Вивиан, – но у меня с собой немного хорошей травки. – Она открыла сумочку и стала что-то там искать.

Я даже не удивился. Все сходится.

– Мне нужна бумажка, – сказала девушка, – ну, формой с кредитку. А, вот, пойдет. – Она извлекла из бумажника визитную карточку.

– Дай-ка взглянуть, – попросил я, протянув руку. Затем я прошел из гостиной в туалет, заперся там и спустил марихуану в унитаз. Не найдут у меня в доме наркотики!

– Ты что делаешь? – закричала Вивиан, подойдя к двери. – Что ты там делаешь?

Я спустил воду, потом неторопливо открыл дверь.

– Ты смыл ее?! – негодующе потребовала девушка.

– Да, – с вызовом ответил я.

– Зачем?.. Впрочем, ладно, что сделано, то сделано. По счастью, у меня есть превосходный гашиш. И трубку я с собой захватила.

Она вернулась в гостиную; я последовал за ней. Вряд ли мне удастся таким же способом заполучить гашиш – его никто добровольно не отдаст, тем более после того, что я сделал.

Вивиан скинула с себя туфли, с ногами забралась на диван и раскурила крошечный кубик гашиша.

– Ну вот. – Она протянула трубку мне. – Отличный гашиш, лучший за последние несколько месяцев.

– Мне не нужны в доме наркотики, – твердо заявил я.

– Так никто же не видит.

– Это подстава.

– Все думают, что их подставляют. А я два года кайфую, и ничего.

– Да, но ты из ДАНа.

– Это еще опасней, – ответила Вивиан. – Большинство «дановцев» добропорядочные. Мне приходится ждать, пока я не оказываюсь среди людей вроде тебя. Поэтому я обрадовалась, когда меня к тебе приставили. И приехала сюда на ночь глядя, когда ты позвонил – чтобы мы могли заторчать.

– Я не торчу, – отрезал я.

– Да ладно тебе!.. Всем известно, что ты заядлый наркоман. Ты сам признаешься в своих книгах, да и Харлан Эллисон в «Опасных видениях» рассказал.

– Это все придумано, чтобы книги лучше раскупались.

– Ты торчишь, – безапелляционно заявила Вивиан. – Дай трубку, хочу затяжечку сделать.

Пришлось трубку вернуть – вряд ли мне удалось бы выбросить ее в унитаз.

Вивиан глубоко затянулась, на ее лице проступили багровые пятна.

– Хаш всегда меня возбуждает.

– Вот как… – неопределенно отозвался я.

– А тебя не возбуждает? – Она сделала еще одну затяжку. Ее глаза остекленели и расфокусировались, все тело обмякло.

– Пойдем в спальню, – предложил я.

– Сейчас. Только курну пару раз.

Теперь она курила не спеша, словно совершала некий священный обряд, блаженно расслабившись. Взвинченность и напряженность, вызванные моими проблемами с политической докладной, с тем, что я смыл травку, куда-то исчезли.

Пришло время поквитаться с противостоящей мне тиранией. Когда Вивиан Каплан станет моей любовницей, мне можно будет не беспокоиться, как лучше написать донос на друга.

Взяв девушку за руку, я поднял ее на ноги и заставил положить трубку на стол.

– Противозачаточное принимаешь? – спросил я, ведя ее по коридору к спальне.

– Конечно, принимаю, – ответила Вивиан, машинально расстегивая блузку, едва в распахнутую дверь увидела постель. Что-то тихонько напевая и широко улыбаясь – действовал хаш, – она вошла в спальню, и я ногой захлопнул за нами дверь.

– Секундочку, – сказал я, когда девушка присела на постель, чтобы стянуть с себя юбку, – я сейчас.

Я вернулся в гостиную и вложил трубку ей в сумочку. Теперь если ко мне вломятся и найдут наркотик, я тут ни при чем. Несмотря на их старания, ничего они на меня не навесят.

– Давай скорей, – позвала Вивиан из спальни, – а то я вырубаюсь.

Я поспешил в спальню. Вивиан совершенно голая лежала на моей постели, свалив одежду на стул рядом с пишущей машинкой.

– Меня от хаша тянет в сон, – объяснила она. – Так что либо трахай меня, либо я сплю.

Мы занялись любовью. Под конец Вивиан действительно провалилась в глубокий безмятежный сон. «Что ж, – сказал я себе, шлепая по коридору в ванную, чтобы принять душ, – теперь я не жертва, а скорее хозяин ситуации. Эта девица больше не будет за мной шпионить. Мне удалось превратить врага даже не в друга, а в нечто лучшее: сообщника по сексу».

Когда я вернулся в спальню, Вивиан все еще спала.

– Вивиан, – сказал я, потрогав ее за плечо, – тебе чего-нибудь принести? Может, попить?

– Кушать хочется, – сонно пробормотала Вивиан. – Я когда кончаю, у меня прямо дикий голод начинается. Даже привычка такая образовалась: как кончу, так сразу лезу в холодильник – ну там полцыпленка съем, пиццу, гамбургер… все, что найду.

– Могу разогреть мясной пирог, – предложил я.

– А попить у тебя что-нибудь есть?

Я принес ей банку пива, и Вивиан в нижнем белье села на постели, потягивая из банки.

– А чем ты занимаешься, – поинтересовался я, – когда не работаешь на ДАН? Я имею в виду, не весь же рабочий день ты выполняешь для них поручения.

– Учусь, – ответила Вивиан.

– Где? В колледже святой Анны?

– Да нет, в обычной средней школе, в июне заканчиваю.

– В средней школе? – потрясенно пробормотал я. – Вивиан… – Я едва мог говорить, меня трясло от страха. – Бога ради, сколько же тебе лет?

– Семнадцать, – безмятежно отозвалась Вивиан, потягивая пиво. – В сентябре восемнадцать будет.

О Боже! До меня дошло. То, что я только что совершил, по закону называется совращением малолетних. Уголовное преступление! Ничем не лучше хранения наркотиков, на самом деле даже хуже. Ей стоит лишь сообщить в полицию – арест последует автоматически.

– Вивиан, – с трудом выдавил я, – тебе еще нельзя спать с мужчиной, ты отдаешь себе в этом отчет? – Я начал собирать ее вещи. – Быстро уходи!

– Да никто не знает, что я здесь, – невозмутимо ответила Вивиан, продолжая потягивать пиво. – Кроме Билла.

– Кто, черт побери, такой «Билл»?!

– Тот парень, с которым я к тебе приходила сегодня утром. Мой напарник. Я обещала ему позвонить, когда вернусь домой, чтобы он знал, что со мной все в порядке, и не волновался. Мы обручены.

Для меня это было чересчур – я без сил рухнул на стул и молча на нее уставился.

– Да он не возражает, – пожала плечами Вивиан. – Лишь бы ты вовремя подавал заявления. Это для него главное – набрать очки. Мы работаем по системе квот, и Билл всегда впереди всех. Лучший «дановец». Он словно компенсирует меня, мое безразличное отношение – так они говорят. А мне на самом деле плевать на квоту и на очки: просто нравится общаться с теми людьми, к которым нас приставляют.

Я сам виноват. Моя идея, мой план – под надуманным предлогом заманить девицу вечерком в дом и уложить ее в постель. Я своего добился – и теперь по уши в дерьме. Чудесно. Что мне остается? Либо играть по их правилам, либо – в тюрьму. А заключенные в тюрьме округа Орандж мрут как мухи. Их там забивают палками, особенно политических.

Остаток жизни мне суждено писать разоблачения и признания. И доносы на друзей. Попросят меня написать книгу о Николасе Брейди – и придется писать. Я попался.

Наверное, это ловушка, внезапно подумал я. Вивиан Каплан окрутила меня, как последнего дурака. Вот почему они подсылают смазливых несовершеннолетних девчонок, девчонок, по которым и не догадаешься, что они несовершеннолетние. С длинными ногами, располагающей невинной улыбкой и наркотиками в сумочке. Такие готовы приехать ночью к тебе домой по первому зову.

– Так вот, по поводу общения с Богом, – деловым тоном произнесла Вивиан. Кайф от хаша слетел, она была трезва и рациональна. – Ты об этом не пиши, Фил, не пойдет. Нас не интересуют разговоры Николаса Брейди с Господом. Мы хотим знать о его связях с коммунистической партией, которые сохранились еще с Беркли. Мое начальство считает, что цель его работы в «Новой музыке» – ознакомление широкой публики с левацки настроенными исполнителями. Причем сам он политической деятельности вроде и не ведет – известная тактика. Нужно установить каналы связи Николаса с теми, кто им руководит – возможно, и по почте. Ты в состоянии просматривать его корреспонденцию? Именно так компартия осуществляет руководство – по почте из Нью-Йорка, где орудует КГБ. Необходимо выяснить, какие из одобренных Брейди артистов являются скрытыми коммунистами и откуда он получает указания – вот две составляющие…

– Николас просто-напросто зарабатывает деньги, – устало произнес я. – Чтобы его ребенок мог пойти к дантисту.

– Никто к нему из Нью-Йорка не приезжает? А как насчет телефонных звонков?

– Поставьте телефон на прослушивание.

– Если бы ты нашел его счета и посмотрел, звонит ли он в Нью-Йорк…

– Вивиан, – перебил я, – я не буду этого делать.

– Не будешь делать чего?

– Шпионить за Николасом. Или за кем-то еще. Идите вы к чертовой матери. Забирайте свой комплект назад. С меня достаточно.

– Нам многое о тебе известно, Фил, – помолчав, сказала Вивиан.

– Плевать, – обреченно ответил я. Мне было противно, хотелось покончить с этим – и будь что будет. Двум смертям не бывать.

– Я читала твое досье, – произнесла Вивиан.

– Ну и что?

– Против тебя можно состряпать дело и передать его в суд.

– Ошибаетесь, – сказал я. Но обманывал я себя, а не ее, и мы оба знали это – лицо Вивиан выражало полную уверенность.

– Хочешь, чтобы мы занялись тобой, а не Николасом? – спросила она.

Я пожал плечами.

– Можно устроить. Вообще-то надо заняться вами обоими, ваши судьбы тесно переплелись. Если один из вас падет, автоматически падет и второй.

– Это тебе сказало твое начальство в штаб-квартире ДАНа?

– Мы это обсуждали – кое-кто из нас.

– Ну так расстарайтесь! Мне известно, что вы подкладываете в мой дом наркотики – я уже нашел тайники и уничтожил их. Меня известили.

– Все ты найти не мог, – указала Вивиан.

– А что, их безграничное количество?

– Нет, но тот, кто подкладывал… – Она замолчала.

– Если он мог спрятать, то я могу найти, – устало произнес я. – А если найду, то этим все и кончится. Как то, что принесла ты. «Дановец», покуривающий травку, – не вяжется. Ты и твоя проклятая трубка… Господи, да стоило тебе достать травку, как я понял, что это подстава.

– Фил, тебя подставили давным-давно, – сказала Вивиан. – То, что я сегодня сделала, – пустяки. Уложив меня в постель…

– Дай-ка посмотреть твое водительское удостоверение. – Мне пришла в голову неожиданная мысль: может, она все-таки совершеннолетняя.

Я выскочил из спальни и побежал по коридору к гостиной; Вивиан помчалась следом, пытаясь меня опередить. Ничего у нее не вышло – я первый достиг цели.

– Не трогай мою сумочку! – завизжала она.

Я схватил сумочку, кинулся в ванную и запер за собой дверь. В ту же секунду я вытряхнул содержимое сумочки на коврик. Водительское удостоверение…

Ей девятнадцать. Она совершеннолетняя. Выходит, это тоже была полицейская ловушка – теперь нейтрализованная. Но Боже, как близок я был к краю, я буквально висел на волоске и мог рухнуть в пропасть, в пучину забвения…

Я отпер дверь и вышел из ванной. Вивиан нигде не было видно. Я замер и прислушался. Ее голос доносился из спальни, она говорила по телефону.

Когда я вошел в спальню, Вивиан положила трубку и с вызовом повернулась ко мне.

– Ты позволишь мне забрать свои вещи?

– Конечно. Они в ванной на коврике. Сама соберешь.

Я последовал за ней в ванную. Там Вивиан опустилась на колени и стала подбирать свои бумажки, косметику и разные мелочи.

– Ну, – спросил я, – сообщила в ДАН, что план не сработал?

Вивиан уложила все в сумочку, встала, молча прошла в спальню и надела туфли, потом в гостиной накинула на себя плащ и со всеми вещами, включая гашишную трубку, вышла из дома и направилась к машине.

Я вышел вслед за ней. Ночь была теплая и приятная. И на душе у меня было тепло и приятно – я выскользнул из очередной полицейской западни.

– Мы еще встретимся, Фил.

– Нет, не встретимся, – парировал я. – У меня нет ни малейшего желания тебя видеть – в постели или вне ее.

– Помяни мое слово, – сказала Вивиан, садясь в машину и заводя мотор.

– У вас ничего на меня нет.

– А ты спроси меня, чем я занималась, пока ты принимал душ.

Я посмотрел на Вивиан, безмятежно сидевшую за рулем.

– Ты…

– Причем спрятала так, что тебе никогда не найти, – сказала она и стала поднимать стекло.

– Что спрятала?! – Я схватился за стекло, но оно продолжало подниматься; я подергал ручку, но дверца была заперта.

– Кокаин, – ответила Вивиан.

Она врубила передачу, машина с ревом вылетела на улицу и, визжа покрышками, скрылась за поворотом. Я бессильно смотрел ей вслед.

Чушь, сказал я себе, такой же обман, как и то, что она несовершеннолетняя. Но… Откуда мне знать наверняка? Я провел в душе по крайней мере пятнадцать минут. За это время можно сделать что угодно: спрятать наркотики, помолиться, почитать, посмотреть, где что лежит – да мало ли!.. Не исключено, что весь их план – уложить нас в постель – служил лишь отвлекающим маневром для истинной цели ее визита. А какова эта истинная цель? Известно одно: правительственный агент, носящий соответствующую нарукавную повязку, получил возможность совершенно легально пятнадцать минут хозяйничать в моем доме. Я сам пригласил Вивиан – и это после того, как меня предупредил мой друг из полиции!