Текст книги "Пролейтесь, слезы… (Лейтесь слезы) (др. перевод)"

Автор книги: Филип Киндред Дик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава 22

Спустя несколько минут они сидели в кафе, чистом, приятном месте с молоденькими официантками и в меру свободной публикой. Из музыкального ящика доносились “Воспоминания о твоем носе” Луиса Панды. Джей-сон заказал себе только кофе, мисс Доминик выбрала фруктовый салат и чай со льдом.

– Что это у вас за пластинки? – спросила она. Он протянул ей диски.

– Так это ваши? Если вы – Джейсон Тавернер? Это же вы?

– Я. – По крайней мере в последнем он был еще уверен.

– Боюсь, что я никогда не слышала, как вы поете, – призналась Мэри-Эн Доминик. – Мне было бы очень интересно вас послушать, хотя я и не очень люблю поп-музыку. Мне нравятся старинные народные песни, знаете, как у Бафи Мэри? Сейчас так никто не поет.

– Это точно, – произнес Джейсон. Он все еще думал о доме, ванной, о том, как ему удалось убежать от безумного охранника в коричневой форме. Это был не мескалин, в очередной раз сказал себе Джейсон. Потому что охранник тоже увидел скелет.

Во всяком случае, что-то он точно видел.

– Может быть, он не видел того, что видел я, – сказал Джейсон вслух. – Может быть, он видел, что она просто лежит. Может быть, она действительно упала. Может… – Джейсон замолчал. – А может, мне надо вернуться?

– Кто не увидел? – спросила Мэри-Эн Доминик и тут же густо покраснела. – Извините, вы сказали, что у вас неприятности. Я и сама вижу, что у вас на душе камень.

– Я должен выяснить, что же случилось на самом деле, – сказал Джейсон. – В том доме. – И с этими пластинками, мысленно добавил он.

Элис Бакмэн знала о моей передаче. Она знала о записях. Знала, какая из них самая удачная. Она их хранила. Но…

На пластинках не было музыки. Сломанная игла… Черт, все равно что-нибудь должно быть слышно. Ему немало пришлось в свое время повозиться с проигрывателями, в таких вещах он немного разбирался.

– Вы невеселый человек, – сказала Мэри-Эн Доминик. Она вытащила из сумочки очки и принялась прилежно изучать биографические сведения на конверте с пластинками.

– То, что со мной произошло, сделало меня невеселым, – усмехнулся Джейсон.

– Здесь написано, что вы ведете телевизионную программу.

– Веду, – кивнул Джейсон. – В девять вечера по вторникам. По Эн-би-си.

– Значит, вы в самом деле знаменитость. А я сижу и разговариваю с человеком, которого должна знать. Вы не обиделись, когда…, вы назвали свое имя, а я вас не узнала?

Джейсон пожал плечами. Странно, но вопрос его развеселил.

– Интересно, в музыкальном ящике есть ваши песни? – Мэри-Эн показала на цветную громадину в углу.

– Может быть, – кивнул Джейсон. Хороший вопрос.

– Пойду посмотрю. – Мисс Доминик достала из кармана монету и направилась к музыкальному ящику посмотреть на список артистов и их произведений.

Когда она вернется, подумал Джейсон, я уже не буду казаться ей знаменитостью. Известный эффект: если ты не будешь звучать отовсюду – по радио, с пластинок, из музыкальных ящиков в кофейнях, с телеэкрана, из музыкальных магазинов, по всей вселенной, – магия пропадает.

Девушка села на место и весело улыбнулась.

– “Нигде ничего не случилось”, – объявила она. Джейсон заметил, что монетки у нее больше не было. – Сейчас заиграет.

Он вскочил на ноги и бросился к музыкальному ящику.

Она оказалась права. Секция В4. Его самый последний хит “Нигде ничего не случилось”. Сентиментальная вещь. Механизм ящика уже заработал, обрабатывая выбранный диск.

Спустя мгновение его голос заполнил помещение кафе.

Потрясенный, Джейсон вернулся к своему столику.

– Вы изумительно поете, – воскликнула Мэри-Эн, когда запись кончилась.

– Спасибо. – На этой пластинке с бороздками все было в порядке.

– Вы действительно знаменитый человек, – с энтузиазмом произнесла Мэри-Эн и расплылась в улыбке.

– Я достаточно долго занимался этим делом, – ответил Джейсон. Он понял, что она говорит искренне.

– Вы честно не обиделись, что я о вас не слышала раньше?

– Не обиделся. – Он покачал головой, все еще потрясенный. Учитывая все, что произошло с ним за последние два дня… Боже, неужели всего два дня?

– Можно я закажу что-нибудь еще? – спросила Мэри-Эн. – Я потратила все деньги на почте… – смущенно добавила она.

– Конечно, я заплачу.

– Что вы скажете насчет земляничного пирога?

– Отличный выбор, – улыбнулся Джейсон. Девушка ему нравилась. Такая открытая и непосредственная. Интересно, есть у нее парень? Вряд ли. Ему не найдется места в мире керамики, глины, коричневой оберточной бумаги, проблем со старым “фордом”. И все – на фоне стереоголосов великих певцов прошлого.

– Слышали когда-нибудь Хизер Гарт? – спросил он осторожно.

Мэри– Эн наморщила лоб.

– Что-то не припоминаю. Она поет народные песни? – Голос девушки затих. Ей снова не удалось ответить на его вопрос.

– Исполняет баллады. Как и я.

– Давайте послушаем вас еще раз.

Джейсон с готовностью направился к музыкальному ящику. Ему показалось, что на этот раз Мэри-Эн не понравилось.

– Что-то случилось? – спросил он.

– О, – вздохнула девушка. – Я всегда считала себя творческой личностью. Делаю вазы, рисую… Но я не знаю, насколько хороши мои изделия. Я не знаю, как это можно определить. Люди говорят…

– Люди вам наговорят все что угодно, – перебил ее Джейсон. – Начиная от самого хорошего, кончая самым плохим. Если вы, угождаете этим, – он постучал по солонке, – то вами недовольны те. – Он показал на чашку из-под фруктового салата.

– Должен же быть какой-нибудь способ…

– Существуют эксперты. Можете послушать их теории. Теорий у них хоть отбавляй. Они пишут длинные статьи и критикуют записи, которые вы сделали девятнадцать лет назад. Сравнивают между собой концерты, которых вы даже и не помните. А критики на телевидении…

– Но как сделать, чтобы тебя заметили? – Глаза девушки сияли.

– Извините. – Он снова встал из-за стола. – Мне надо позвонить. Надеюсь, я еще вернусь. Если нет… – Джейсон положил руку на плечо девушки. На белый вязаный свитерок, который скорее всего она связала сама. – Я очень рад, что мы встретились.

Послушно и тихо, как и все, что она делала, девушка наблюдала за тем, как он пробирался через толпу к телефонной будке.

Закрыв за собой дверь, Джейсон нашел в телефонной книге номер полицейской академии Лос-Анджелеса, опустил монету и набрал номер.

– Мне надо поговорить с генералом Феликсом Бак-мэном, – сказал он и ничуть не удивился тому, что голос его задрожал. Слишком много на меня свалилось, подумал Джейсон. Кончая песней из музыкального ящика… Это просто невыносимо, черт побери. Я испуган. Я перестал ориентироваться. Может быть, мескалин еще не выветрился? С другой стороны, я ведь долетел сюда Сам, за рулем. А это что-то, да значит. Проклятый наркотик. Приход ты чувствуешь безошибочно, но сказать, когда он тебя отпускает, невозможно. Если он вообще когда-нибудь отпускает. Он либо навсегда накладывает на тебя отпечаток, либо ты начинаешь так думать. Ни в чем нельзя быть уверенным. Тебе говорят: “Эй, парень, у тебя все мозги выгорели”, – а ты им отвечаешь: “Может, и так”. Уверенным нельзя бы ни в чем, можно быть только неуверенным. И все из-за того, что ты опрокинул одну лишнюю чашечку, про которую тебе сказали: “Эй, парень, закинься и побалдей, получишь клевый кайф”.

– У телефона мисс Бисон, – прозвучал в трубке женский голос.

– Пеги Бисон… – пробормотал Джейсон. Он глубоко вздохнул и выпалил:

– Это Джейсон Тавернер.

– Да, мистер Тавернер! Вы что-то забыли у нас?

– Я хочу говорить с генералом Бакмэном, – произнес Джейсон.

– Боюсь, что мистер Бакмэн…

– Это касается Элис.

Наступило молчание. Потом Пеги Бисон сказала:

– Одну минуту, мистер Тавернер. Я позвоню генералу, может быть, он сумеет освободиться.

Щелчки. Пауза. Тишина. Наконец линия вновь ожила.

– Мистер Тавернер? С вами говорит Герберт Мэйм, начальник штаба генерала Бакмэна. Как я понял, вы сказали мисс Бисон, что речь пойдет о сестре генерала мисс Элис Бакмэн. По правде говоря, я бы хотел выяснить, при каких обстоятельствах вы узнали мисс…

Джейсон повесил трубку и молча прошел к столу, где Мэри-Эн Доминик доедала земляничный пирог.

– Вы все-таки вернулись, – улыбнулась она.

– Как ваш пирог? – спросил он.

– Чересчур питательный. Но вкусный. Джейсон сел за стол. Лицо его было хмуро. Что ж, он сделал все, что в его силах, чтобы связаться с Феликсом Бакмэном. И рассказать ему об Элис. Только…, что он мог бы ему рассказать, в конце концов? Тщетность потуг, обреченность всех усилий и намерений ослабляли его еще больше, чем чашка мескалина, которую дала ему Элис.

Если это был мескалин.

***

Последняя мысль открывала новые возможности. У него не было никаких доказательств, никаких свидетельств того, что Элис дала ему именно мескалин. Она могла дать что угодно. Почему, например, мескалин доставили из Швейцарии? Бессмыслица. К тому же по вкусу он не походил на органический продукт. Настоящая синтетика. Сделано в лаборатории. Может быть, многосоставный культовый наркотик. Или препарат, украденный из полицейских лабораторий.

Запись “Нигде ничего не случилось”. Предположим, он услышал ее под действием наркотика. Равно как и увидел себя в списке музыкального ящика. Но ведь и Мэри-Эн Доминик услышала эту запись. Собственно говоря, она ее и обнаружила.

А две пустые пластинки? С ними как?

Размышления Джейсона прервал подросток в футболке и джинсах.

– Эй! Вы же Джейсон Тавернер! – Он протянул шариковую ручку и лист бумаги. – Можно попросить у вас автограф, сэр?

Рядом с парнем стояла очаровательная рыжеволосая девчушка в белых шортах, с соблазнительными грудками и без лифчика. Она возбужденно улыбнулась и затараторила:

– Мы всегда смотрим вас по вторникам. Вы такой классный! Вы такой же, как на экране, только более загорелый. – Груди девочки дружелюбно подпрыгнули.

Джейсон машинально расписался.

– Спасибо, ребята.

Теперь подростков было уже четверо. Возбужденно болтая, они удалились.

Люди за соседними столиками поглядывали на Джейсона и обменивались впечатлениями. Как обычно, подумал он. Как до того дня. Моя реальность просачивается обратно.

Его охватило неописуемое возбуждение. Возвращался его мир, его образ жизни. На какое-то время он его потерял, но теперь…, теперь наконец он к нему возвращался!

Хизер Гарт. Я могу ей позвонить, и на этот раз она меня услышит. Не примет за надоедливого поклонника. Очередную сволочь.

Может, я существую только тогда, когда принимаю наркотик? Тот, что дала мне Элис?

В таком случае, подумал Джейсон, моя карьера, все двадцать лет, есть не что иное, как ретроспективная галлюцинация, вызванная наркотиком.

А произошло то, что действие наркотика закончилось. Кто-то – кто? – перестал мне его давать, и я проснулся в настоящей реальности, в вонючем обшарпанном отеле с разбитым зеркалом и клопами в матрасе. И оставался в том мире до сих пор, пока Элис не дала мне новую дозу.

Неудивительно, что она знала о моем телешоу по вторникам. Она сама его придумала при помощи этого наркотика. А две “мои” пластинки – обыкновенная бутафория, реквизит, чтобы усилить галлюцинацию.

Боже милосердный, так вот оно, оказывается, как!

А как же, подумал Джейсон, деньги, полный бумажник, с которыми я очнулся в отеле? Он машинально хлопнул себя по груди, ощутил приятную толщину пачки. Деньги на месте. Если в реальной жизни я прозябал в вонючих клоповниках Уаттса, откуда тогда взялись деньги?

Тогда я был бы зарегистрирован в полицейских досье. Я был бы во всех базах данных мира. И проходил бы у них не как преуспевающий артист, а как жалкий неудачник, ничтожество, все радости которого сосредоточены в пузырьке с таблетками. Один бог знает, сколько я их принял. Получается, что я годами напролет закидывался этой дрянью.

Элис упоминала о том, что он уже бывал в ее доме.

Судя по всему, решил Джейсон, так оно и есть. Бывал. Приходил за очередной дозой.

Может, я один из многих, кто живет синтетической жизнью и наслаждается популярностью, деньгами, славой при помощи капсулы? В то время как реальная жизнь проходит в кишащем клопами крысятнике. Ничтожества, неудачники. Но мечтают…

– Вы так глубоко задумались, – прервала его мысли Мэри-Эн. Она закончила свой земляничный пирог и улыбалась довольной и счастливой улыбкой.

– Послушайте, – хрипло выдохнул Джейсон. – Там, в музыкальном ящике, действительно моя пластинка? От изумления у нее округлились глаза.

– Что вы имеете в виду? Мы же ее только что слышали. И в списке она есть. Музыкальные ящики никогда не ошибаются.

Джейсон вытащил из кармана монету.

– Поставьте ее еще раз. Зарядите сразу на три проигрыша.

Девушка послушно встала из-за стола и направилась к музыкальному ящику. Ее чудесные волосы подпрыгивали на пухлых плечах. Вновь зазвучал его хит. Посетители кафе кивали и улыбались Джейсону, они знали, что это его песня. Они приветствовали его. Это была его аудитория.

Когда песня закончилась, публика разразилась аплодисментами. Джейсон отвечал натренированной профессиональной улыбкой.

– Вот оно! – прошептал он, когда песня заиграла во второй раз. – Вот оно, черт меня побери! – крикнул он и изо всех сил ударил кулаком по пластиковому столику, разделяющему его и Мэри-Эн.

– Я здесь, – ответила она нежным заботливым голосом. Инстинктивно, как свойственно настоящей женщине, она была готова прийти к нему на помощь.

– Я не в паршивой гостинице! Я не сплю на дешевой кровати! – хрипло выкрикнул Джейсон.

– Ну конечно, нет, – нежно и мягко успокоила его Мэри-Эн. Его возбуждение встревожило девушку.

– Я снова настоящий. Но если это случилось один раз и длилось два дня… – Неужели теперь оно будет приходить и уходить, в ужасе подумал Джейсон.

– Наверное, нам пора, – нерешительно произнесла Мэри-Эн.

Слова девушки его отрезвили.

– Простите, – пробормотал Джейсон.

– Просто люди прислушиваются…

– Ничего. Пусть знают, что даже всемирно известные звезды могут страдать. – Он поднялся на ноги. – Куда вы хотите поехать? К вам? – Все могло пойти по кругу, но Джейсон уже поверил в успех.

– Ко мне? – растерялась девушка.

– Боитесь, что я вас обижу? Какое-то время она нервно молчала.

– Н-не боюсь.

– У вас есть проигрыватель? – спросил Джейсон. – Там, где вы живете?

– Да, только не очень хороший. Просто стерео. Но он работает.

– Отлично, – сказал Джейсон и, взяв девушку под руку, повел к кассе.

Глава 23

Мэри– Ян Доминик сама разукрасила стены своей квартиры. Красивые, сильные, насыщенные цвета. На Джейсона это произвело большое впечатление. Керамические изделия в гостиной были просто прекрасны. Особенно ваза с голубой глазурью. Джейсон взял ее в руки.

– Моя работа, – сказала Мэри-Эн.

– Эту вазу, – произнес Джейсон, – я хочу показать в своем шоу.

Мэри– Эн опешила.

– Причем очень скоро. По сути… – Он уже представлял, как все сделает. – Я появляюсь из вазы, словно волшебник. – Джейсон подкинул вазу под потолок и поймал ее одной рукой. – “Нигде ничего не случилось”, – пропел он. – И ваша карьера началась.

– Может, вы-будете держать ее двумя руками, – неуверенно попросила она.

– “Нигде ничего не случилось”, эта песня принесла нам известность…

Ваза выскользнула из его пальцев и грохнулась об пол. Мэри-Эн бросилась вперед, но было уже поздно. Ваза разлетелась на три части. Неровные, с белесыми неглазированными краями осколки лежали возле ног Джейсона. Ничего артистического в них уже не было.

– Думаю, я смогу ее склеить, – произнесла Мэри-Эн. Джейсон не нашелся, что сказать.

– Самая большая неловкость, которая со мной произошла, связана с моей мамой, – заговорила Мэри-Эн. – У нее было прогрессирующее заболевание почек – болезнь Брайта. Когда я была маленькой, она постоянно ложилась по этому поводу в больницу и очень любила повторять, что она умрет и мне будет ее жалко…, как будто я была виновата в том, что у нее больные почки. Я в самом деле верила, что она может от этого умереть. Но потом я выросла, ушла из дома, а она так и не умерла. И я вроде как забыла о ней, у меня была своя жизнь, свои заботы. Естественно, я и не вспоминала про ее дурацкую почечную болезнь. А мама меня однажды навестила, не здесь, а на другой квартире, где я жила раньше. Приперлась и стала доставать меня жалобами, где у нее что болит. Пока я не выдержала и не сказала, что мне надо в магазин за покупками. Тогда она потащилась за мной. И по дороге продолжала рассказывать, как у нее совсем плохо с почками, теперь их надо удалять, врачи настаивают на искусственной почке, а она не уверена, что почка приживется…, ну и так далее, до бесконечности. Разумеется, она твердила, что теперь-то уж точно умрет от своих почек, она всегда мне это говорила… И вдруг я сообразила, что мы уже в супермаркете, в мясном отделе, ко мне подходит молодой продавец – он мне тогда очень нравился – и спрашивает: “Что бы вы хотели купить, мисс?” А я ему говорю: “Хочу испечь на обед пирог с почками”. Вот это была неловкость! “Большой вкусный пирог с почками, – повторяю я, – чтобы кусочки были нежными, мягкими, чтобы от них шел пар и чтобы соку побольше”. “На сколько человек?” – спрашивает он. Мать оцепенела и смотрит на меня таким страшным взглядом. А я начала и не знаю, как закончить. В результате я действительно купила почки для пирога, только для этого пришлось пройти в другой отдел, почки были законсервированы, из Англии. По-моему, банка обошлась мне в четыре доллара. Очень было вкусно.

– Я заплачу вам за вазу, – сказал Джейсон. – Сколько вы за нее хотите?

Девушка задумалась.

– Видите ли, я могла бы продать ее по оптовой цене, как в магазин. Но с другой стороны, вы же не оптовый покупатель…

– Я беру вазу по розничной цене, – объявил Джейсон и вытащил деньги.

– Двадцать долларов.

– Я могу помочь вам по-другому, – сказал Джейсон. – Самое главное – выбрать правильный ход. Например, так, представьте. Мы показываем аудитории бесценную древнюю вазу – Китай, пятый век. Выступает эксперт из музея, подтверждает подлинность, все как положено. А потом выходите вы со своим кругом и на глазах у всех делаете вазу, которая гораздо лучше.

– Лучше не получится, – улыбнулась Мэри-Эн. – Древняя китайская керамика…

– Мы их заставим в это поверить. Я знаю своих зрителей. Тридцать миллионов человек сделают свой выбор, основываясь на моем мнении.

Тихим голосом Мэри-Эн произнесла:

– Я не смогу выйти на сцену. Я…, слишком толстая. Люди будут смеяться.

– Подумайте о резонансе. О вас узнают миллионы. Ваше имя получит известность в музеях и магазинах. Покупатели будут выстраиваться в очередь.

– Оставьте меня в покое, – очень тихо сказала Мэри-Эн. – Пожалуйста. Я счастлива. Я хороший керамист, я это знаю. Я знаю, что магазины охотно покупают мои вазы. Им нравится моя работа. Неужели все надо делать в огромных масштабах, с размахом? Почему я не могу жить так, как привыкла? – Голос девушки был едва слышен. – Не похоже, что ваша известность и популярность сделали вас счастливым. В кафе вы у меня спрашивали:

"Это мою пластинку играет музыкальный ящик?” Вы страшно боялись, что это не так. Вы гораздо уязвимее, чем я.

– К слову сказать, произнес Джейсон. – Не могли бы мы послушать эти две пластинки на вашем проигрывателе, прежде чем я уйду?

– Только я сама поставлю, – сказала Мэри-Эн. – А то у меня проигрыватель с хитростями. – Она взяла из рук Джейсона пластинки и двадцать долларов, а он остался стоять там, где стоял, рядом с осколками вазы.

Через мгновение заиграла знакомая музыка – его самый популярный альбом. Бороздки на этих пластинках больше не были пустыми.

– Можете оставить пластинки себе, – сказал Джейсон. – А я пошел. – Теперь, подумал он, они мне не нужны. Скорее всего я могу купить их в любом магазине.

– Знаете…, вообще-то это не та музыка, которую я слушаю. Не думаю, чтобы я их часто ставила.

– Все равно оставьте, – сказал Джейсон.

– За ваши двадцать долларов, – произнесла Мэри-Эн, – я вам дам другую вазу. Подождите. – Она выскочила из комнаты, и Джейсон услышал, как зашуршала оберточная бумага. Наконец девушка появилась, прижимая к груди еще одну покрытую голубой глазурью вазу. Эта была гораздо красивее. Интуиция подсказала Джей-сону, что она считала ее самой лучшей.

– Спасибо, – сказал он.

– Я ее заверну и упакую, чтобы случайно не разбилась. – Работала Мэри-Эн быстро и аккуратно. – Я так разволновалась, – сказала она, вручая ему сверток, – когда поняла, что сижу в кафе рядом со знаменитым человеком… Я очень рада, что мы встретились. Я буду долго вспоминать этот день. Надеюсь, что ваши проблемы разрешатся, и все будет хорошо.

Из внутреннего кармана пиджака Джейсон Тавернер достал небольшой кожаный футляр для визиток и протянул Мэри-Эн цветную тисненую карточку.

– Звоните мне в студию в любое время. Если передумаете и захотите выступить в программе. Уверен, что все получится. Между прочим…, вот это мой домашний номер.

– До свидания. – Мэри-Эн открыла дверь.

– До свидания. – Он замешкался на пороге, словно хотел сказать что-то еще. Говорить, однако, было нечего. – Мы проиграли, – произнес Джейсон. – Мы полностью проиграли. Оба.

– Я вас не понимаю, – растерянно моргнула девушка.

– Берегите себя, – сказал он и вышел из квартиры на улицу, залитую лучами полуденного солнца.