Текст книги "Хэдон из Древнего Опара"

Автор книги: Филип Хосе Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

– Должно быть, ты ошибаешься, – сказал Таро.

– Хотел бы надеяться, – ответил Хэдон.

5.

Предпоследнее испытание длилось два дня. В первый день пятнадцать участников, отобранные по жребию, заняли свои позиции лицом к буйволу, на концы рогов которого были надеты острые бронзовые наконечники. Каждому соревнующемуся выдали по трехфутовому жезлу, окрашенному на конце еще влажной охрой. Участник проходил в центр арены и ожидал, когда выпустят буйвола. С этого мгновения его задача состояла в том, чтобы поставить отметку охрой точно в центре лба буйвола. И сделать это следовало в тот момент, когда буйвол в упор смотрел на него.

Выполнив это, к удовольствию трех судей, сидящих в кабине на безопасном расстоянии от быка, участник состязания становился свободен и мог уходить. Все, что от него требовалось, так это добежать до низкой стенки и перепрыгнуть через нее до того, как бык догонит его.

– Скорость и проворство, – сказал Хэдон Таро. – Вот что здесь необходимо. Плюс мужество. У Хевако оно есть. Я признаю это достоинство за этой угрюмой свиньей. Но он тяжелый и медлительный. Более быстрый, чем производит впечатление, но все неповоротливый.

Но Хевако удалось справиться с заданием, хотя он и не смог увернуться от быка, и тот слегка поранил ему руку. Этот тип настолько быстро бежал короткое расстояние до стенки, что смотрелся в это время просто как некое неясное пятно.

Таро рассмеялся:

– Беги бык вслед за ним во время гонок, Хевако выиграл бы все забеги.

В тот день Таро выступал последним из всех пятнадцати участников. Перед тем, как выйти в ворота, он повернулся к Хэдону и положил ему руку на плечо. Таро был очень бледен.

– Прошлой ночью мне приснился сон, – сказал он. – Я пил кровь из кубка, наполненного тобой.

Хэдон был потрясен.

– Все сновидения нам посылают божества, – сказал он. – Но сон не всегда подразумевает тот смысл, который мы вкладываем в него.

– Может быть, и так, – ответил Таро. – Но как бы то ни было, нам обоим предстоит сразиться друг с другом на мечах. Одному из нас суждено пролить кровь во имя души другого. Почему мы не бросили кости в Опаре, чтобы жребий решил за нас, кому ехать на Игры? Один из нас потерял бы шанс стать королем, но ему бы не пришлось проливать кровь своего лучшего друга. Мы слишком любим друг друга, чтобы даже помыслить об этом. Но алчность заставила нас пренебречь дружбой, алчность и честолюбие. Зачем мы сделали это, Хэдон? Почему мы не положились на жребий? Кто бы из нас ни стал победителем, он смог бы впоследствии ввести друга во дворец и разделить с ним свою счастливую судьбу.

Хэдон растерялся, но сумел справиться с собой:

– Кхо, похоже, ослепила нас. Без сомнения, к тому были Ее собственные добрые намерения.

Заиграла труба, и Таро промолвил:

– К чему винить богов и богинь? Думай чаще обо мне, Хэдон, и не забудь приносить жертвы мне сейчас и потом.

– Может быть, ты неправильно истолковал сон! – в отчаянии закричал Хэдон, но ворота уже закрылись.

Таро нетвердой походкой прошел в центр поля, и когда черный бык, хрипя от душившей его ярости, выбежал из ворот, Таро даже не пошевелился. Бык бил копытом о землю, а затем в течение минуты бегал вокруг. Таро стоял с подветренной стороны, и бык, наконец, с ревом устремился к нему. Таро протянул палку и поставил отметину на его лбу, но действовал он так медленно, о, так медленно, намного медленнее, чем когда-либо в случае опасности двигался проворный Таро.

Впоследствии Хэдон задумывался – не сон ли явился причиной такой замедленности движений Таро. Не послала ли ему страшная Сисискен это видение из-за того, что отметила его печатью смерти, зная, что сам по себе сон обеспечит его конец? Но почему Сисискен пожелала именно его? Почему она позволила ему дотоле оставаться в живых, участвуя в Играх столь долго, но и не более того?

Может быть, из-за того, что ее сестра, Кхо, пожелала избавить Хэдона от мучительной необходимости убить друга?

Ответа Хэдону был неведом, но ночью в бараке его душили слезы. Все же, когда ему удалось заснуть, он ощутил, как крошечная искорка радости пробилась сквозь его глубокое горе. Как ни была велика его печаль по Таро, он не будет нести ответственность за убийство лучшего друга. Кхо избавила его от этой участи.

Назавтра Хэдон совершил поступок, который привел публику в состояние восторга. Задыхаясь от восхищения, толпа встала, приветствуя его.

Как только бык пошел в нападение, Хэдон побежал навстречу ему. За мгновение до того, как опущенные рога были готовы встретиться с ним, юноша прыгнул высоко вверх и вперед, подтянул ноги, ударил черный волосатый лоб животного концом палки и опустился на спину быка. Инерция тела Хэдона плюс инерция могучего быка покатили его вперед, и он упал, растянувшись на песке. Но тут же вскочил, несмотря на то, что был слегка оглушен, и побежал. Хэдон услышал сзади себя рев и топот копыт. Он перемахнул через стену, которая затряслась от удара врезавшегося в нее быка.

Хэдон поднялся и бросил взгляд в кабинку судей. Они стояли с поднятыми руками, пальцы которых были растопырены. Это означало, что он пометил быка отлично.

Юношу еще долго продолжали приветствовать, и немного погодя Хэдон понял, чего хотела толпа. Люди требовали, чтобы королева посвятила этот номер программы ему и чтобы в будущих Играх он назывался Днем Хэдона.

Хэдон ощутил в себе вспышку ликования, но она, увы, тотчас окрасилась печалью, поскольку Таро не было здесь, и он не мог видеть того, что произошло. Возможно, его душа присутствовала. Хэдон позаботился о том, чтобы принести ей вечером в жертву быка – хотя это и больно ударило по его карману – и Таро узнает о триумфе друга, когда она напьется крови, дарующей материальность.

Итак, спустя один день, начались финальные соревнования. Из первоначального количества участников осталось лишь двадцать. Буйволы собрали дань, превышающую потери от схваток с гориллами, гиенами и леопардами вместе взятыми. В девятом часу зазвучали трубы, и все двадцать участников вышли строем, облаченные лишь в алые набедренные повязки, держа в руках широкие и длинные тену. Уцелевшие участники Игр остановились перед кабиной Авинет и Минрута и приветствовали их. Авинет поднялась и бросила вниз через головы публики золотую корону. Она плавно опустилась на арену, покатилась и остановилась у края беговой дорожки. Хэдон заметил, что от удара мягкое золото погнулось. Но победитель с легкостью сможет выправить его обратно, когда будет надевать корону себе на голову.

Авинет выглядела необычайно красивой. На ней была длинная алая юбка, на шее – ожерелье из красных изумрудов, а в черных волосах – алый цветок. Была ли ее улыбка предназначена ему? Или кому-то другому, скажем, высокому красавцу Виге?

Если ее улыбка предназначалась последнему, королева обрекалась на скорбь, поскольку Хэдон отсек его правую руку спустя десять минут яростной борьбы. Вига был очень искусен в фехтовании и, не потеряй он много крови два дня назад, когда бык рогом нанес ему скользящий удар в бедро, он мог бы действовать быстрее. Но его унесли – посеревшего и умирающего от истечения крови, которая фонтаном била из обрубка.

Хэдон пристально смотрел на несчастного и не чувствовал никакого торжества. Впервые в своей жизни он убил человека, причем хорошего человека, к которому испытывал симпатию. То, что Вига тоже пытался убить его, ничего не меняло в его чувствах.

Все поединки проводились одновременно. К концу дня количество участников сократилось от двадцати до восьми. Из тех, кто потерпели поражение, девять были убиты, а четверо столь сильно покалечены, что больше не могли бы удержать эфес меча даже двумя руками.

Опять новый день был занят похоронами, потом последовал день отдыха для оставшихся в живых. Хэдон немного поупражнялся и некоторое время провел в размышлениях по поводу слабых и сильных сторон, которые он заметил у остальных своих соперников. Основную опасность для него представляли Хевако и Дамокен, высокий гибкий юноша из Минанлу. Они оба набрали достаточное количество очков в различных состязаниях. Оба были превосходными фехтовальщиками, и именно с этим приходилось сейчас считаться. Но и к остальным не следовало относится легкомысленно.

Во второй день соревнований по фехтованию Хэдону выпало по жребию состязаться с Дамокеном. Битва была длительной, оба чувствовали, как уходит сила из рук и ног по мере того, как они кружили, отражали удары и рассекали воздух мечами. Наконец, Хэдон быстрым ударом, хоть частично и заблокированным, отсек ухо Дамокена и глубоко поранил его плечо. Дамокен оступился назад, меч выпал у него. Хэдон шагнул вперед и наступил ногой на острие меча, и рефери поспешили увести Дамокена с поля.

– Не плачь, – сказал Хэдон . – Лучше жить без уха, чем бродить призраком с бледным лицом вокруг в надежде напиться крови.

Дамокен, прижимая ладонь к кровоточащей голове, ответил:

– Хэдон, когда ты станешь королем, вспомни обо мне и возьми на службу того, кто при других обстоятельствах мог бы сам сделаться твоим королем.

Хэдон кивнул в знак согласия, поднял меч и передал его рефери.

Следующие соперники заняли свои места, а Хэдон прошел к боковой линии. Он внимательно следил, как дерутся другие, особо отмечая стиль Хевако.

Когда солнце уже прошло более трех четвертей своего пути по небосклону, в борьбу вступили Хэдон из Опара и Кхозин из Товины, оба во второй раз за этот день. Через пять минут после старта, несмотря на ранение левой руки, Хэдон одержал победу, а Кхозин лежал мертвый.

В тот же день в финальном поединке скрестили свои мечи Хевако из Опара и Хадар из Кетрута. Не прошло и двух минут, как Хевако нанес такой могучий удар по лезвию меча противника, что оружие выпало из его бесчувственных рук. Хадар бросился за мечом, и лезвие меча Хевако рассекло ему шею.

При шуме неистовствующей толпы Хэдон и Хевако хранили молчание. Задумавшись, они смотрели друг на друга. Послезавтра один из них непременно будет мертв, а другой может стать королем королей Кхокарсы. Какая участь ждет Хевако и Хэдона? Кто из них попадет в руки страшной Сисискен, а кто в теплоту объятия славной Авинет?

6.

Для финального поединка была сооружена платформа неподалеку от стены, где сидели королева и ее отец. Платформа поднялась на высоту пятьдесят футов, всего на пять футов ниже окружающей поле стены, и на десять футов в сторону от королевской кабины. Поверхность платформы представляла собой квадрат тридцать на тридцать футов из тесно скрепленных досок красного дерева. На ней белой краской очерчен круг диаметром двадцать четыре фута. Круг разделен пополам белой линией. За пределами круга – пространство для рефери. Его единственные обязанности состояли в том, чтобы открыть состязания и впоследствии отсечь голову одному из участников состязания, если только он шагнет за пределы круга во время схватки. Присутствие рефери также гарантировало, что только победитель покинет этот круг живым.

Когда Пламенеющий Бог достиг зенита, заиграли двенадцать труб. Авинет и Минрут заняли места в своей кабине на удобных подушках и под навесом, который давал густую тень. Вновь заиграли трубы, и зрители опустились на каменные сидения под палящими лучами солнца. При звуках третьего сигнала из ворот на противоположных сторонах поля появились Хевако и Хэдон. Оба обнаженные, в руках каждого прямо перед собой меч. За каждым из них следовала обнаженная жрица, которая била в большой барабан, в то время как юноши направлялись к платформе. Они встретились внизу ступенек из красного дерева, которые вели на платформу, поклонились рефери, отдали поклон друг другу, а затем последовали за рефери вверх по ступеням. Жрицы остались внизу и тихонько били в барабаны.

Внутри круга оба юноши встали лицом к правителям, Хевако слева от линии раздела, Хэдон справа. Вновь заиграли трубы, барабан жрицы смолк, противники подняли мечи над головой и прокричали:

– Пусть решит Кхо!

– И Ресу, – проревел Минрут.

Стоявшие вокруг Минрута в изумлении открыли рты; Авинет выпрямилась и сказала что-то Минруту. Он засмеялся и подал знак рефери продолжать.

Рефери замешкался в смущении от столь неожиданного вмешательства Минрута, но быстро оправился. Стоя сразу за кругом, в конце линии раздела, он поднял свой меч и прокричал:

– Займите позицию!

Соперники повернулись лицом друг к другу, их разделяла лишь линия.

– Скрестите мечи!

Оба меча поднимались до тех пор, пока угол их наклона соперников не составил 45 градусов, а их квадратные концы не коснулись один другого. Хэдон стоял прямо, пристально вглядываясь зелеными глазами в карие глаза Хевако. В левой, развернутой, руке он зажал конец эфеса длиной в фут, правая рука охватывала эфес сразу за круглым защитным устройством.

Металлический эфес меча Хэдона был туго обтянут шкурой питона. Лезвие меча, длиной пять футов и дюйм, изготовленное из углеродистой стали, было обоюдоострым, нижний край слегка изогнут, а конец имел форму квадрата. Меч назывался Каркеном, или Древом Смерти, и изготовлен некогда за очень большую сумму легендарным кузнецом Дитабесом из Миклемреса для отца Хэдона. С его помощью Кумин уничтожил пятьдесят семь воинов, среди которых было десять нуматену, семь женщин-воительниц из Микавуру, сорок из рода Клемкаба и одного льва.

«Этот мастер-волшебник поведал мне о том, что накануне завершения работы над мечом, до того, как остудить его змеиной кровью, ему приснился сон, – рассказывал Кумин своему сыну. – Дитабес сказал, что его посетило видение, в котором владелец Каркена восседал на троне из слоновой кости. А перед ним предстала женщина такой красоты, какой Дитабес никогда не видывал, настоящая богиня. Владельца Каркена окружало множество людей, восхвалявших его как величайшего фехтовальщика в мире и спасителя своего народа.

Но Дитабесу не удалось четко разглядеть лицо человека, державшего Каркен. Было очевидно, что это не я. Надеюсь, что это был ты. В любом случае, возьми этот меч, Хэдон, и не делай ничего такого, что могло бы опозорить его. А что касается того сна, не думай слишком много о нем. Кузнецы известные пьяницы. Дитабес, хоть и величайший из кузнецов, был самым горьким пьяницей».

Хэдон задумался над словами отца, а затем услышал крик рефери:

– Начните и закончите!

Раздался лязг металла. Хевако шагнул за линию, выставив вперед правую ногу, и размахнулся лезвием по направлению к левому плечу Хэдона. Хэдон тоже шагнул вперед, правда, лишь на полшага, и успешно отразил удар.

«Следи за глазами, – много раз наставлял его отец. – Они часто говорят о том, какое движение будет следующим. Работа ног по важности стоит на втором месте, но если только ты не знаешь, что человек собирается сделать или думает, что собирается сделать, работа ног не имеет никакого значения. Мужество и сила также очень важны, но зрение и работа ног – прежде всего».

Кумин не уставал повторять вновь и вновь: «Немедленно после обороны переходи в контрнаступление». Также он говорил: «Делай то, чего от тебя не ждут, но не просто ради новизны. Неожиданный поступок может дать преимущество в достижении цели, которой нельзя добиться традиционными, ожидаемыми приемами».

Хевако отклонился назад и поднял меч над головой. Выполняя это, ему пришлось отступить, чтобы Хэдон с быстротой, на которую был способен лишь он, мог сбоку махнуть своим мечом и глубоко врезаться в его ребра. Но отступив назад, Хевако помешал Хэдону поступить таким образом. Затем Хевако планировал ринуться вперед и опустить свой меч прямо перед собой в направлении короны на голове Хэдона. Хэдону пришлось бы парировать удар, чтобы не дать раскроить себе череп. Потому он не решился в тот момент нанести удар Хевако, хоть тот и открылся. Если он и ранит Хевако, все равно на его голову падет полновесный смертельный удар.

Возможно, так думал Хевако. Но когда Хевако отступил, Хэдон шагнул вперед. Вместо того, чтобы сделать мечом режущее движение, он нанес колющий удар. И Хевако, который мог бы парировать резкое движение, был захвачен врасплох.

Этот колющий удар не только не был фатальным, но даже и не нанес тяжелой раны. Тупой конец Каркена, хоть и при сильном ударе, мог лишь порвать кожу. Но меч вошел в горло Хевако у самого основания, как раз над грудиной; глаза его выпучились: из покалеченного горла вырвался хриплый от боли звук. От изумления и страдания ему не удалось опустить меч вниз.

Сделав колющее движение, Хэдон тут же отодвинулся на тот случай, если Хевако сможет завершить режущее движение вниз. Теперь Хевако, истекая кровью из разрыва над грудиной, с лицом, покрасневшим от гнева, пошел в атаку, яростно опуская лезвие меча.

Хэдон сделал шаг вперед и поднял свой меч так, чтобы меч Хевако парировал его скользящим ударом, и отошел в сторону. И когда раздался лязг металла, Хэдон вдруг ощутил: он знает, что Хевако суждено погибнуть. Будто нечто соскочило с меча и вошло в его руку и грудь. И это нечто сообщило ему, что он не может проиграть эту битву, что Хевако осталось жить несколько минут.

Это понимал не только он. Хевако побледнел, кожа его заблестела от пота, пот, выглядевший таким горячим до того, теперь казался холодным. И в самом деле, тело Хевако покрылось гусиной кожей. Глаза заволокло туманом.

Тем не менее, сражался он храбро, и никто из публики, должно быть, не понял, что произошло между ним и Хэдоном. Затем, наверное, заметили лишь, что Хэдон перешел в наступление, что он парировал каждый удар Хевако, что он трижды пробивался сквозь оборону и нанес ему глубокие раны, одну справа по ребрам, другую по ребрам слева и на правом плече.

Неожиданно Хевако сделал три шага назад, поднял высоко меч над головой и с криком ринулся на Хэдона. Хэдон, шагнув вперед, выставил лезвие меча против мощного клинка Хевако, и резко отведя его в сторону, еще раз воткнул оружие в основание горла Хевако. Схватившись руками за горло, приземистый буйволоподобный человек отшатнулся назад, из разжавшихся рук выпал меч. Нога Хэдона скользнула вперед и наступила на меч Хевако. Толпа шумела и радостно приветствовала его, хотя многие свистели и шикали. Очевидно, кое-кто из зрителей почувствовал в том, как Хэдон нанес свой колющий удар, нечто неспортивное. Такое можно было видеть редко. Однако профессионалы посматривали на Хэдона с одобрением и говорили о его необычной технике. Никто из них не допускал, что их могли бы достать без защиты таким же приемом, но признавали, что в данном состязании использование его оправдано. В конце концов, Хевако был любителем.

Его ожидала участь вскоре стать мертвым любителем. Он стоял у края окружности, тяжело дыша и покрываясь испариной так, что пот градом катился на ноги, одной рукой Хевако прижимал кровоточащую рану, в глазах отражалась боль.

Наконец, он произнес хриплым голосом:

– Итак, ты выиграл, Хэдон?

– Да, ответил Хэдон. – И теперь я должен убить тебя, как того требуют правила. Ты меня прощаешь, Хевако?

Хевако произнес слабым голосом:

– Я вижу тебя, Хэдон.

Хэдон спросил:

– Что? Видишь меня?

– Да, – сказал Хевако. – Я вижу тебя и твое будущее. Сисискен открыла мои глаза, Хэдон. Я вижу тебя во времени, которое далеко отстоит от сегодняшнего, но не настолько далеко, чтобы ты стал стариком. Ты будешь жить и после того, как пройдет твоя юность, но стариком тебе не быть никогда. Твоя жизнь окажется неспокойной. И ты много раз позавидуешь мне, Хэдон. Еще я вижу… я вижу…

Хэдон почувствовал озноб, будто это душа Хевако покинула тело и проследовала мимо. Но Хевако еще был жив. Толпа кричала и требовала, чтобы Хэдон нанес удар, а рефери жестом подавал ему знаки – завершить поединок.

– Что ты видишь? – спросил Хэдон.

– Только тени, – ответил Хевако. – Тени, которые и тебе явятся в ближайшем будущем. Но послушай, Хэдон. Я вижу, что ты никогда не станешь королем королей. Хотя ты сегодня и победил, тебе никогда не сидеть на троне правителей Кхокарсы. Я вижу тебя далеко отсюда, Хэдон, и женщину со светлыми волосами и глазами странного фиалкового цвета и…

– Бей, Хэдон! – закричал рефери. – Король и королева в нетерпении; они уже дважды подавали знаки, что тебе следует нанести удар!

– Ты простишь меня, Хевако? – спросил Хэдон.

– Никогда, – прозвучал ответ Хевако. – Моя кровь на твоей голове, Хэдон. Моя душа принесет тебе несчастье и жестокий конец, Хэдон.

Хэдон ужаснулся, а рефери прокричал:

– Это не слова бойца и героя!

Хевако слабо улыбнулся:

– Мне то что за дело ?

Хэдон шагнул вперед и нанес косой удар Каркеном, голова Хевако упала и покатилась по платформе и почти докатилась до края, но в последний момент ее ухватил за волосы рефери. Тело поверженного повалилось вперед, из шеи фонтаном ударила кровь и хлестнула на Хэдона. Хэдон закрыл глаза, чтобы вытерпеть это, а когда он открыл, ему показалось, что он увидел, как что-то маленькое и темное вспыхнуло и соскочило с трупа и упало возле края платформы. Но, конечно же, это был всего лишь плод его фантазии. По крайней мере, он надеялся на это.

Затем вышли жрицы с ведрами воды, чтобы смыть кровь с победителя, ополоснуть платформу и произнести очищающие слова.