Текст книги "Кровь Зигмара (ЛП)"

Автор книги: Фил Келли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Ворон и молот

Конигштейн, 2522

Охотник на ведьм перезаряжал свои инкрустированные серебром пистолеты на вершине лестницы в Тренировочном трактире Конига, засыпая порох перед заправкой запалов. Он спокойно засунул пороховой рожок обратно в патронташ, убрав высокий сапог с шеи похожего на троглодита гуля, который напал на него. Бесчеловечная тварь перестала дёргаться некоторое время назад, но, когда дело касалось живых мертвецов и их собратьев, всегда нужно было вести себя осторожнее.

«Один сдох, трое осталось».

Разрубив шею гуля резким ударом сабли, охотник столкнул тело с лестницы и повесил отрубленную голову на мясницкий крюк на поясе. Он тихо засмеялся про себя, ковыряя пальцем во всё ещё дымящемся отверстии во лбу зверя. Связкой голов гулей всегда можно было заткнуть дорожных патрульных.

Верхний этаж трактира он взял на себя. Звуки выстрелов и забрызганные кровью стены удержат хозяев трактира в их кроватях, по крайней мере пока не появится оставшаяся часть стаи.

Скорей всего другой гуль скользнул за угол в коридоре на верхнем этаже. Мерзкая тварь издала странный булькающий визг, который охотник принял за призыв стаи. Он оглянулся назад и пристрелил существо, которое бесшумно подкрадывалось к нему со спины, едва ли моргнув от удивления. Его освящённая пуля вошла в открытый рот твари и вышла из затылка с фонтаном коричневой крови.

Охотник на ведьм повернулся, чтобы встретить гуля, который нёсся по коридору, как раз в тот момент, когда тот бросился, чтобы вцепиться ему в глотку. Он выстрелил ему в грудь в середине прыжка. Ловко шагнув в сторону, он позволил вертящемуся телу врезаться в гуля, который истекал кровью у него за спиной. Быстрый удар ногой отправил их обоих кубарем вниз, чтобы присоединиться к их обезглавленному товарищу у основания лестницы.

«Трое сдохло, остался один».

Последний гуль всегда был самым большим в стае, метка трусости в особях, которые деградировали слишком сильно, чтобы это их беспокоило. Он слышал, как тот скребётся по выстланной соломой крыше у него над головой. Он пригнулся, уворачиваясь от когтистой руки, которая пробила солому и устремилась к его лицу.

– Тупые ублюдки-каннибалы, – произнёс охотник. – Никогда не можете правильно рассчитать время.

Бросив разряженные пистолеты, охотник схватил молотящую по воздуху руку и с силой потянул за неё. Мускулистый упырь провалился в коридор, заполнив воздух пылью и соломой. Он вскочил на ноги с удивительной ловкостью для существа, которое выглядело так, словно его место было на дне болота. Поднять и перезарядить пистолеты времени не было. Использовать белое кольцо он бы тоже не успел, раз уж на то пошло.

Мерзкая тварь бросилась на него, растопырив когти. Она была быстрой, адски быстрой. Одна из его покрытых грязью когтистых лап была направлена ему в глаза, но вместо этого сбила его шляпу с перьями и рассекла губу. Охотник зарычал, почувствовал вкус собственной крови.

Розовые крапинки появились в уголках рта охотника, когда он воткнул колдовскую иглу в шею зверя. Удар в грудь откинул его назад, подарив секунду драгоценного времени. Гуль быстро поднялся, снова бросившись вперёд, но охотник тоже восстановился. Тварь нарвалась на резкий удар предплечьем. Осиновый кол, привязанный к запястью охотника, проткнул её грудную клетку с резким хрустом. Охотник на ведьм оттеснил зверя к самому концу коридора, насадив его на грубые деревянные панели самой дальней стены трактира. Гуль корчился, словно насекомое, пригвождённое к пробковой доске.

Охотник прибил руки визжащего создания к деревянным доскам с точностью плотника, используя колдовские иглы, на которых была изображена небольшая копия собственного боевого молота Зигмара. Он вытащил свой мясницкий нож и разрезал бицепсы существа, прежде чем не спеша перезарядить пистолеты на тот случай, если появиться больше этих мерзких тварей. Как только кремниевые запалы были установлены и проверены, охотник поднёс свой выступающий подбородок на расстояние укуса заполненной иглоподобными зубами пасти его пленника. Он испытывал слишком сильную боль, чтобы заметить, его красные глаза-бусинки налились слезами.

– Да, ты чувствуешь это, не так ли? – спросил охотник, улыбаясь. – Вампир, гуль или обычный человек, длинная деревяшка, воткнутая в сердце, это всегда чертовски больно. Я оставил её большой и занозистой специально для тебя и твоих друзей.

Охотник на ведьм убрал свой мясницкий нож и достал пару разделочных клинков, потерев лезвия друг о друга с небольшим музыкальным звоном. Его холодная улыбка расширилась, открыв испачканные кровью зубы.

– Босс? – раздался робкий голос у него за спиной.

– Что? – закричал охотник, резко развернувшись. Его лицо испугало бы и демона.

– Сообщение для вас, босс, – произнёс лейтенант охотника, Анхольдт. Наёмник съёжился, как побитая собака, несмотря на тот факт, что он фактически занимал почти весь коридор. – От парней из дозора. Они сказали, что оно от самого Старика.

Повернувшись назад к стене на секунду, охотник втянул в себя воздух, прежде чем прижать один из своих пистолетов к подбородку зверя и спустить курок, снеся верхнюю часть его головы в брызгах крови. Он протиснулся мимо Анхольдта, подхватив шляпу с пола, когда кусочки мозга упыря начали падать вниз с потолка.

– Лучше бы, – прошипел Альберих фон Корден. – Это было что-то действительно важное.

Дозор Конигштейна

Долина тьмы, 2522

Охотник на ведьм шагал по сельской окраине Конигштейна, Анхольдт, чуть отстав, следовал за ним. Вместе они прошли через мрак к ветхой сторожевой башне, которую они выбрали в качестве базы. Выступающая из предгорий у основания пика города, башня имела угрожающий вид. Черепа без челюстей наблюдали с каждой из восьми стен, а гигантский металлический скелет, который образовывал её зубцы, бесстрастно взирал вниз на приближающихся людей.

Медные стражи, их называли образами. Умело разработанные Коллегиями магии как способ передавать информацию на большие расстояния, руки каждой конструкции можно было передвинуть как стрелки часов поворотом нескольких рычагов. При правильной эксплуатации можно было передавать специфические сигналы и даже отдельные слова от одной вершины к другой. Даже сообщение из более отдалённых мест, таких как Имперский дворец, можно было переслать по всей Империи меньше чем за день.

Коллега фон Кордена охотник Стальберг говорил ему, что сплавы, используемые при создании медных стражей, варились лично магами-алхимиками из Золотой коллегии. Наблюдатели, обладающие даром ясновидения, могли принимать сигналы, посланные за несколько дней или недель до того – следы, которые оставляют руки скелетов, задерживаются в воздухе для тех, кто обладает способностями к их прочтению. «Звучит как колдовство»-сказал фон Корден в своё время. «Для меня сойдут и обычные перо с пергаментом». Стальберг засмеялся и понимающе склонил голову в ответ, странная привычка, от которой всегда у фон Кордена дёргался указательный палец.

– Почему они должны выглядеть, как скелеты? – простонал Анхольдт, подхватывая мысли фон Кордена о медных стражах. Здоровяк мог быть необыкновенно проницательным, иногда настолько, что это вызывало подозрения. Он окинул мрачным взглядом разбросанные гробницы и поросшие плющом стены, которые усеяли землю перед сторожевой башней. – Как по мне, так не имеет никакого смысла делать это место ещё более неприятным, – продолжил Анхольдт. – В долине и так уже достаточно черепов и костей, да босс?

– Я тебя не спрашивал, жирный болван, – раздражённо ответил фон Корден. Формы медных образов были совершенно понятны охотнику на ведьм, но ведь он был кем-то вроде эксперта в деле внушения страха.

– Ха. Крепкий и красивый болван для тебя, – пробормотал Анхольдт себе под нос.

Когда два охотника подошли к башне, из-за зубчатой стены на секунду выглянула фигура. Её силуэт в шлеме был едва различима на фоне тёмного сильванийского неба. Несмотря на то, что их прогулка от трактира должна была закончиться чуть позже полудня, небо во второй половине дня уже выглядело как в сумерках.

С тех пор, как три недели назад опустилась великая тьма, цвет постепенно начал покидать провинцию. Даже крепкий, выносливый кровоцвет, который обычно рос в долине, медленно погибал от недостатка солнечного света, и большая часть крестьян искала убежище в соседних провинциях. Фон Корден нахмурился. Пройдёт неделя и его люди скорей всего останутся единственными живыми существами здесь.

– Открывай сейчас же! – приказал фон Корден, когда они подошли к тяжёлой деревянной двери сторожевой башни. Серия щелчков и глухих ударов донеслась с другой стороны в ответ. Дверь открылась на полшага, и в проём высунулось иссечённое шрамами рыло большой и уродливой свиньи. Она какое-то время принюхивалась, прежде чем хозяин свиньи облизал губы и прохрипел, что всё чисто. Она выжидающе посмотрела на своего хозяина охотника на ведьм своими чёрными глазами-бусинками.

– Привет, Гремлинн, старая жирная свиноматка, – произнёс фон Корден, толкая дверь и потрепав изорванные уши свиньи. Он протянул пару ушей гулей на ладони, и они были с жадностью съедены, оставив охотника на ведьм с полной ладонью вонючей слюны. Только свинья могла съесть плоть гулей и выжить после этого, и старая зверюга пристрастилась к ней за свою долгую службу в качестве колдовского детектора. Фон Корден вытер свиную слюну о шинель Анхольдта и небрежно осенил себя знамением кометы, перешагнув через порог.

– Какие-нибудь нападения, Стейг? – спросил охотник, искоса взглянув на высокого охранника, ожидавшего у двери.

– Не, – ответил долговязый стирландец, ковыряясь в своих гнилых зубах. – Они могут попытаться убить тебя, когда поворачиваешься к ним спиной, но даже трупожёры не настолько тупы, чтобы напасть на нас здесь.

– Не зарекайся, иначе такой ход мыслей доведёт тебя до могилы, – сказал фон Корден. Он очистил подошвы сапог разъеденным бронзовым мечом, который гарнизон использовал в качестве скребка для обуви, выбросив грязь в могильную яму за дверью. – В конце концов мы говорим о людях Маннфреда. Я обнаружил Хейнрота Карнавейна обглоданным в его собственной кровати этим утром. А это значит, что из ордена в провинции остался только я.

– Кровавые купола, – произнёс Стейг, печально покачав головой. – Это очень печально.

Анхольдт посмотрел на своего товарища, на его широком лице явно читалось недоумение.

– Ублюдок задолжал мне в картах, – сказал Стейг в качестве объяснения.

Анхольдт закатил глаза и подошёл к костру, ткнув в него навершием своей булавы с длинной рукоятью.

– Просто расскажи ему чёртовы новости, Стикс, – сказал он, уставившись на пламя. За его спиной Гремлинн легла обратно на свой грязный коврик и начала тихо храпеть.

– Можешь рассказать мне через мгновение, – сказал фон Корден. – У меня такое чувство, что они мне не понравятся, – охотник повесил свою потрёпанную шляпу на череп темплхофского варгейста, который был похож на череп летучей мыши, её широкие поля прикрыли пулевое отверстие под глазницей отвратительного трофея. Он опустился в старое кожаное кресло, которое выбросило в воздух всю пыль, которую оно вобрало в себя с момента его последнего визита, и поставил свои длинные сапоги на край обрушившегося колодца в центре сторожевой башни. Усевшись, он закурил трубку с костяной ручкой и посмотрел на Стейга, подняв брови. Облако голубого дыма закрутилось вокруг его жирных светло-серых волос.

– Ну?

– Ну, вы получили сообщение от самого старого Вулкана, босс, – сказал Стейг, почёсывая подмышки, как блохастая собака. – Вы нужны в Альтдорфе, быстро и резко. Фрейдриксен считает, что эти невежественные сутенёры на совете всё же решили, что восход солнца это важно.

– Ха! Так они снова хотят видеть меня при дворе, не так ли? У них короткая память.

– Похоже на то, – сказал Стейг. – Всё прощается, когда гаснет свет, как говаривал мой папаша.

– Пфф. Рейкландские идиоты. Они все коррумпированы. Так, – произнёс фон Корден, вытряхивая трубку и поднимаясь, чтобы забрать шляпу с черепа варгейста на стене. – Я отправлюсь к Стир, затем попытаюсь купить проход обратно на запад. Анхольдт, попытайся удержать эту группу живой, пока я не вернусь, или хотя бы похорони их по-человечески, когда всё просрёшь.

У костра Анхольдт посмотрел на своего капитана, собирающегося уходить, и покачал головой от удивления. Меньше минуты покоя, а фон Корден уже отправляется в очередное самоубийственное путешествие.

– И если увидишь наших очаровательных друзей, братьев Горст, – продолжил фон Корден, – Зигмара ради, держись от них подальше. Никто не хочет получить спальное место в этой богом забытой телеге. Стейг, есть что-нибудь, о чём я должен знать перед тем, как уйду?

– Не, – ответил Стейг. – Высокомерные мира сего просто хотят получить информацию, вот и всё.

– О, они её получат, – мрачно произнёс фон Корден, сгребая в охапку папку с пергаментами и горшок с чернилами с накидки на пути к двери. – Наконец-то. Они её получат.

Старая западная дорога

Долина тьмы, 2522

Медленный звон древнего колокола прозвучал в тумане, окутывающим сельские дороги Сильвании. Его звон был похож на жалобные вопли пойманного в ловушку ребёнка, который знал, что его никто не услышит.

Мерзкая повозка, на которую был установлен колокол, тряслась и скользила по грязным рытвинам. Хотя повозку издалека можно было спутать с крестьянской телегой, существа, которые тянули её, не были мулами, а её груз был необычен даже для Сильвании.

Впереди повозки покачивались две пары гниющих трупов, перекладины ярма выступали из их разорванных грудных клеток. Ужасного вида жидкость сочилась из их проткнутых лёгких и вскрытых сердец, когда они напрягались, чтобы тащить повозку вперёд. Личинки сыпались из их боков на каждой кочке неровной дороги. Их босые ноги без устали шлёпали по грязи, и сломанные лодыжки и отсутствующие ступни им нисколько не мешали.

За ними сама телега была выполнена в виде огромной перевёрнутой грудной клетки. Среди костлявого бруса были свалены десятки трупов разной степени разложения. Те, что были внизу, почернели от гниения, их органы сочились желтоватой жидкостью, которая стекала в лужицы на дорогу позади повозки. Слепые голодные крысы копошились во вздутых животах и растянутых кишках, бегая взад и вперёд в поисках съедобного мяса.

На куче трупов, скрестив ноги, сидела сгорбленная фигура, одетая в обноски нищего. Он напевал ритмичную песню снова и снова, кузнечный куплет, который он написал давным-давно, чтобы оживить процесс изготовления подков. Он пел её своим братьям при жизни. Меньшее, что он мог сделать, это спеть её для них и в смерти.

Повозка угодила в яму и качнулась в сторону, в результате чего один из трупов, валявшийся сверху, соскользнул в грязь в беспорядке гибких конечностей. Фигура в робе произнесла команду, и повозка остановилась. Трупы в своей упряжи поникли, будто устали.

– Ну же, парни, – сказа человек в робе. – Мы уже проходили через это. Его тонкий голос был полон напускного веселья, словно у раздражённого учителя при разговоре с трудным учеником. – Если вы попадаете в яму под углом, то мы обычно теряем кого-то и снова приходится останавливать повозку.

Его братья стонали и бездумно пускали слюни, скрежеща сломанными челюстями и почёсывая головы без кожи. Человек вздохнул. Раньше они были такими сильными, такими надёжными. До того, как пришла Чума синих роз, конечно же. Затем всё изменилось.

Если бы только он тоже мог получить поцелуй чумы, то по крайней мере он обрёл бы хоть какое-то подобие покоя. Но по какой-то причине споры оставили его плоть без их характерных отметин, и он не смог ей заразиться.

– Не от нехватки старания, запомни, – прошептал сам себе человек.

Именно тогда он впервые использовал заклинание. Заклинание…жизни. Это было заклинание жизни, и неважно, что говорили голоса.

Моргнув, чтобы отогнать неприятные мысли, человек вызвал в уме слова, которые он выучил в книге его нового друга. Ему так повезло попасть в запретную Варгравию после инцидента в деревне. Столько чудес он повидал с тех пор.

Когда человек в робе начал читать заклинание, труп, который упал в грязь, выпрямил свои конечности, словно это сделала невидимая рука. Внезапно он рывком поднялся в вертикальное положение, словно марионетка. Колокол в задней части повозки пробил по своей собственной воле, когда тёмные силы захлестнули телегу.

Когда упавший труп подошёл к рёбрам повозки, в куче руки начали изгибаться и дёргаться, вытягиваясь наружу и помогая трупу забраться обратно.

– А я знал, что вы станете проблемой, Мастер Карнавейн, – пробормотал некромант, разочарованно глядя на недоеденный труп, который забрался в повозку и повалился в кучу. Рот трупа был открыт в безмолвном крике. Когда человек посмотрел на него, крыса нырнула в распахнутые челюсти.

– Так-то лучше, – сказал человек. – Располагайся. Мы все тут друзья.

Хельман Горст поднял глаза к тёмному небу, грохочущему над головой. Ночь почти настигла их. Его друг Граф Маннфред очень расстроится, если они опоздают.

– Если честно, – прошептал он самому себе. – Такими темпами мы никогда не доберёмся до Дозора Конигштейна.

Сильванийская граница, река Стир

Пятью днями позже

Луитпольд III пыхтел в ночи в обманчивом темпе, дым устремлялся к деревьям, окружавшим реку. Леса по обоим берегам Стир были такими древними, что их кроны нависли над потоком, их скрученные ветви сплелись между собой словно пальцы любовников-самоубийц. Странные завывания раздавались в чаще, и внезапные вспышки движения привлекали внимание охранников, выставленных по периметру гигантской баржи.

Десять стрелков из Стиррского речного патруля были размещены у правого и левого бортов, но никто всерьёз не ожидал никаких проблем. Звериные племена и лесные гоблины, которые охотились на речных берегах, были дикими, но не глупыми. Бронированная паровая баржа была левиафаном почти в сотню метров в длину. Плавающая крепость, которая могла похвастаться пушками корабельного класса и ружейными гнёздами по обоим бортам. В отличие от своего предшественника Луитпольд III был сконструирован, чтобы выдержать многое.

Волкмар стоял на верхней палубе баржи в утреннем воздухе, выпрямив больную спину, его дыхание застывало на морозе. Какой бы могучей ни были баржа, она не была Молотодержцем. Он почувствовал острую боль потери от кражи великого старого военного корабля в начале этого года, захваченного в тайне через считанные часы после того, как он отказался оказать помощь пиратскому лорду Джейго Роту уничтожить вампира Графа Ноктила. Ещё одна бесценная реликвия в ведении Зигмаритов была украдена у него из-под носа.

Вместо кровати с балдахином на борту галеона Гранд Темплус, Верховному теогонисту приходилось спать на тесной койке, провонявшей потом дюжины прежних обитателей. Он оставил своё сомнительное спальное место, чтобы глотнуть свежего воздуха, его тошнило от духоты нижних палуб, и он не мог спать, когда его постоянно посещали мысли о его неминуемом бесчестии. Он почувствует себя лучше, когда убьёт то, что уже мертво, без сомнений. Он почти с нетерпением желал погрузиться в неосвещённые глубины Сильвании подальше от обвиняющих глаз альтдорфского двора.

На носу баржи стоял фон Корден, поставив ногу на перила и наблюдая за рекой впереди. Насколько было известно Верховному теогонисту, он простоял так всю ночь. Он был очень неприятным человеком, и одним из самых целеустремлённых из тех, кого он когда-либо встречал.

Много лет назад Волкмар дал охотнику на ведьм задание искоренить поклонение Хаосу в национальной столице. Тайная операция обернулась катастрофой. Охотник на ведьм был безжалостно эффективным, разворошив осиное гнездо скверны от Марьенбурга до Кислева. На последних этапах фон Корден сжёг целый культ поклонявшихся хаосу дворян на костре. Всё это было хорошо и прекрасно, насколько знал Волкмар, государству не нужны предатели на службе трону. Проблема была в том, что охотник на ведьм также сжёг десятки «сообщников», членов семей и слуг, чьим единственным преступлением были кровные узы или исключительно профессиональные связи с виновными.

Это было лишь начало. К концу года фон Корден заработал репутацию палача, который загубил столько же невинных, сколько и виновных. Гильдии начали оказывать давление, чтобы охотника убрали, и события вышли из-под контроля ещё дальше. Вмешался сам Карл Франц, переназначивший его в Сильванию, где его безжалостное внимание было бы направлено на мертвецов, а не на живых.

Действия Императора оказались мудрыми. Несмотря на гонения его ордена силами, которые обитали в Долине тьмы, фон Корден процветал там. За ним уже числились три убитых вампира и черепа с клыками, чтобы доказать это. Ранее в этот же день он похвастался Волкмару, что на полном серьёзе ожидает, что Маннфред станет четвёртым.

Однако силы нежити не сдавались без боя. По данным огромных журналов, которые охотник на ведьм передал Волкмару в Великом Храме, фон Корден остался единственным выжившим из его ордена во всей провинции. Остальных выследили и убили в их собственных кроватях.

Волкмар подавил нарастающую волну гнева от этой мысли. Безжалостные убийцы или нет, охотники на ведьм были оперативниками культа Зигмаритов, и он не мог позволить себе терять их.

Чтобы сражаться с чудовищами этого мира, человек иногда сам должен становиться чудовищем или безумцем по крайней мере.

Его мысли устремились к братству, которое называло себя Разорванные души, деловито избивающие себя до крови на нижних палубах, что являлось частью их утренней молитвы. Не безумцы как таковые, а просто…фанатично верующие. Особенно в присутствии такой благословенной реликвии, как военный алтарь Зигмара или, скажем, главы культа Зигмаритов. Верховный теогонист сделал долгий выдох, который превратился в застывшее облако. Возможно это была ещё одна причина, почему он так любил время молитв. Это было единственное время, когда чёртовы маньяки оставляли его в покое.

– Ваше святейшество? – раздался уважительный голос. – Мы подплываем, – капитан Луитпольда III Ванс – покрытый татуировками ветеран речного патруля подошёл к Волкмару и жестом пригласил его идти вперёд. Волкмар приподнял подол мантии и, перешагнув через канаты, направился вперёд, пока не оказался на носу баржи, сознательно оставив между собой и фон Корденом несколько шагов. Что бы там ни было в трубке охотника на ведьм, вонь стояла до небес.

Река текла с величавой медлительностью, лес по обеим её сторонам был безмолвен. Волкмар уже собирался спросить капитана Ванса, о чём он говорил, когда они прошли изгиб реки, и масштаб проклятия, поразившего Сильванию, стал до ужаса ясным.

Занавес почти осязаемой тьмы был опущен на горизонт, или то, что они могли за него принять. Стена серо-чёрной мглы скрывала всё, что находилось на другой стороне – Волкмар едва мог рассмотреть воды Стир, но ничего больше. Он медленно покачал головой. В конце концов фон Корден не преувеличивал.

– Ещё хуже, чем было, – печально произнёс охотник на ведьм. – С тех пор, как я покинул это место, стало заметно хуже.

– Теневая магия, как думаешь? – спросил Волкмар.

– Извращённая версия, возможно, – ответил фон Корден. – Однако эта должна быть намного сильнее. Она убивает провинцию сверху донизу. Сначала погибли растения, затем погибли животные, которые питались растениями, а затем, когда едва закончилась совсем…

– Люди начали есть друг друга, – закончил Волкмар.

– Так бывает, – мрачно сказал фон Корден, его косой взгляд на мгновение встретился со взглядом Волкмара. – Даже чаще, чем вы думаете, – лицо охотника на ведьм на секунду превратилось в маску ярости, поразив Волкмара своей выразительностью.

Охотник сделал глубокую затяжку из трубки, скрыв свои черты рукой, прежде чем продолжить.

– Фон Карштайны, – произнёс он. – Они всегда приносили с собой ночь, особенно когда отправлялись на войну. Стаи летучих мышей, даже грозовые облака. Что-то связанное с их проклятием. Они не могут вынести прямых солнечных лучей. Но здесь…есть что-то ещё.

Оба устремили свои взгляды в сильванийскую тьму, каждый был потерян в своих мыслях. За их спинами экипаж баржи начал выходить на палубу, горстка талабхеймцев, которых Волкмар запросил в качестве подкрепления Лейтцигерфорда. Раздались приглушённые комментарии и даже несколько вздохов, когда всё больше и больше людей появлялось на палубе.

– Прошу прощения, ваша честь, – произнёс капитан Ванс. – Я поговорил с ребятами. Мы уважаем то, что вы делаете и всё такое, но мы не сможем тягаться с этой проклятой мглой. Мы доставим вас до Хелси, но не дальше. Река становится слишком широкой, чтобы мог пройти Луитпольд. Идея была в том, чтобы вернуться до того, как наступит ночь. Ну, правильная ночь, если вы меня понимаете.

Волкмар на секунду взглянул на фон Кордена, подняв бровь.

– Хелси сойдёт, – тихо ответил охотник на ведьм, не сводя глаз с тьмы.

– Понял, – произнёс Волкмар. – Капитан, вы сделали больше, чем выполнили свой долг, доставив нас так далеко и так быстро. Довезите нас в целости и сохранности до Хелси и можете возвращаться в Альтдорф с моим благословением. Храм возместит вам за ваше потраченное время и расходы на уголь.

– Примите мои благодарности, ваше святейшество, – произнёс капитан, поклонившись и направившись к паровой установке на корме баржи.

Завеса тьмы приближалась с каждой минутой. Когда баржа подошла на расстояние броска камня, Верховный теогонист испытал сильное желание убежать на нижние палубы, чтобы неестественная тьма не смогла коснуться его кожи. На мгновение он даже подумал об отмене всего крестового похода и о возвращении назад в безопасность света. Он с лёгкостью поборол это чувство, но оно всё равно беспокоило его.

– Почувствовали это, не так ли? – спросил фон Корден, его невесёлая улыбка стала шире, когда они прошли сквозь саван тьмы.

– Почувствовал. Кое-кто хочет, чтобы его оставили в покое.

– Этот кое-кто, – произнёс фон Корден. – Сильно удивится.