Текст книги "Клубная культура"

Автор книги: Фил Джексон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

К билетам в клуб не прилагается никаких гарантий того, что такого рода социальность всегда будет обитать в помещении. Здесь я описываю глубинную социальность, появление которой я неоднократно отмечал в ходе своих полевых исследований. Она явно не зависит от стиля заведения; ни одна отдельно взятая группа не обладает монополией на нее; она может возникать на некоторое время, а затем исчезать; ее не обязательно разделяют одновременно все клабберы; она может теплиться в небольших компаниях или пропитывать все пространство целиком; иногда она не появляется вовсе, и тогда все испытывают разочарование. Однако когда она вспыхивает, ощущаешь привкус утопии – не постоянный, а эдакую леденцовую сладость, которую нужно поддерживать посасыванием. Это эмпирическая реальность, которая хотя бы на время возвращает пикантность приевшемуся миру. Вот как говорит об этом одна женщина:

Здесь можно улыбаться без всякого страха, и это здорово. До того, как я начала тусоваться, я не улыбалась людям на улице, так как боялась, что они неправильно меня поймут, усмотрят за моей улыбкой какой-то подтекст. В клубах же все ухмыляются и улыбаются вам, а вы можете улыбаться им в ответ, вот и все. Улыбаясь друг другу, вы просто получаете удовольствие. Затем я стала замечать, что все чаще улыбаюсь людям за пределами клубов, и, как правило, они улыбались мне в ответ. Это замечательно – получить такой отклик в виде широкой улыбки посреди серого дождливого города по пути на работу. Настроение моментально улучшается. Этому я определенно научилась благодаря клаббингу. Пусть за пределами клуба делать это труднее, так как не всегда есть уверенность в адекватной ответной реакции, но я стараюсь и делаю над собой усилие, потому что если положительный ответ все-таки получаешь, то это восхитительно

(41 год, девятнадцать лет опыта).

Улыбка и сообщаемое ею дружелюбие совершенно необходимы для создания клубной ауры. Желание втянуть окружающих людей в пространство и дать им почувствовать себя непринужденно может и не являться универсалией клаббинга: некоторым клубам эта элементарная, казалось бы, задача явно не по плечу. Следующий информант приводит пример плохого клуба:

Лучшее качество клубной среды – отсутствие социального давления. Вы можете быть просто любителем удовольствий, большего от вас никто не ждет. Клубы, где от вас ждут что-либо еще, видимо, имеют слишком высокое мнение о себе и считают, что они уж совсем особенные и альтернативные. В этом случае клубное эго развивается в неверном направлении. Одно заведение, в котором я раньше часто бывал, жутко испортилось за последние месяцы. Теперь оно только для избранных клиентов, причем в самом худшем смысле слова. Несколько месяцев в нем действовали чрезвычайно жесткие требования к одежде, и лишь недавно там предприняли отчаянную попытку вновь привлечь веселую улыбчивую толпу, но, кажется, теперь уже слишком поздно. Ди-джеи там просто какие-то свирепые. Раньше ставили танцевальный прогрессив. Народ зажигал. Никаких ограничений не было, и это имело большое значение. Теперь же самое главное – как ты выглядишь, а музыка – дарквейв, готика, которые хороши по чуть-чуть, но танцевать под такое всю ночь невыносимо. Я знаю тамошних дилеров. Они говорят, что спид никто больше не принимает, все глотают колеса, но при этом слушают совершенно не ориентированную на экстази музыку, тоскливую и гнетущую, а поскольку все на колесах, то сидят угрюмые, как прыщавые подростки. Никто не улыбается, и из-за этого сразу понимаешь: вечеринка не клеится. Когда посетители все же выходят танцевать, то собираются в маленькие замкнутые круги и не допускают в них посторонних. В результате танцпол становится жутко выпендрежным, а это уже просто извращение самой идеи танцпола. В общем, грустно, потому что раньше было весело

(мужчина, 26 лет, восемь лет опыта).

Мои полевые исследования не приводили меня ни в одно заведение, напоминающее описанное место. Возможно, мне просто везло, хотя я так не думаю: мои информанты положительно отзывались о посещаемых ими клубах, причем большинство из них тусовались много лет подряд. В важности улыбки я убеждался в клубах самого разного толка. Она необходима для создания клубной ауры. Без нее невозможен процесс обольщения, а клубы должны соблазнять, притягивать людей и помогать им наслаждаться ночью.

Терпимость

Большинство клабберов считают клубы местами повышенной толерантности, хотя в действительности есть пределы того, что клубы различных стилей готовы терпеть. В любом случае наименее приемлемым типом поведения является насилие, недопустимое во всех клубах, которые мне довелось посетить. Более того, в них оно воспринималось с чувством отвращения, которое клабберы не всегда испытывают в другой среде. Приведу для примера мнение информанта:

Насилие в клубах – дрянное зрелище, не правда ли? К счастью, там это не очень частое явление. Я хожу по клубам уже лет восемь или девять и за все это время стала свидетелем только одной настоящей драки. В тот момент мне стало дурно. Прежде я не раз наблюдала драки в пабах и теперь подумала: «Ну вот, опять начинается». В пабе или даже на улице чаще ожидаешь увидеть дерущихся людей, и хотя это мерзко и ужасно, вас это не очень шокирует. Но увидеть такое в клубе – настоящее потрясение. Хочется крикнуть: «Какого черта вы затеяли, идиоты? Вы же в клубе; здесь не дерутся»

(женщина, 32 года, девять лет опыта).

Незначительный уровень насилия в клубах по сравнению с другими массовыми мероприятиями является совершенно необходимой составляющей клубного опыта, поскольку благодаря этому члены толпы на физическом уровне перестают бояться друг друга. В клубе есть вероятность столкнуться со стервозностью или некоторым высокомерием со стороны других клабберов, что может испортить вам отдых, но тусовщики обычно не ожидают, что это может стать причиной драки. Клабберы отвергли насилие: они не желают участвовать в нем и не уважают его. Это отсутствие насилия и даже его немыслимость помогает происходящим в клубах социальным трансформациям. Следующий мужчина резюмировал это так:

Мужчина, словно собака, натаскан относиться к насилию определенным образом. Оно всегда представляет крайнюю степень мужественности. Тебя учат уважать его, поскольку это – признак силы. Тебе показывают Арни, Брюса, Слая 1 или, прости господи, Винни Джонса 2, и считается, что ты должен думать: «Ух ты, вот бы мне стать таким крутым и сильным». Но я перестал считать насилие признаком силы. Теперь я вижу в нем слабость, потому что провел сотни ночей с добрыми людьми, которые не желают никого обижать. Им просто хочется жить и наслаждаться жизнью. Это полностью переменило мое отношение к насилию. Сейчас я нахожу его просто жалким. Люди не рождаются жестокими злобными говнюками, и если нам не удается стать чем-то бо€льшим, значит, мы всего лишь обезьяны без шерсти и будущего

(34 года, семнадцать лет опыта).

Другие виды терпимого в клубах поведения в основном зависят от характера самого заведения. Одними из самых толерантных мест в данной среде являются фетиш-клубы, где посетители могут делать друг с другом все, что угодно, при условии обоюдного согласия, и, как было показано, люди высоко ценят такое чувство свободы. Акцентирование внимания на открытом и честном согласии позволило создать такую среду, членам которой удается отбросить некоторые сложности социального взаимодействия, поскольку право просить и право отказать создает границы, в рамках которых происходит общение.

Непринужденность: сценарий вечеринки

Вы можете долго беседовать с женщиной, которая признается вам, что приняла две таблетки экстази, что ее бросил парень, и в отместку она спит с его лучшим другом, но попробуйте спросить ее, чем она зарабатывает на жизнь, и она может поперхнуться от такого оскорбительного нарушения этикета. Невежливо прокалывать пузырь институции, в которой фантазии на тему индивидуальности представляют собой главное удовольствие

[Thornton S. Ibid.:91].

Можно спорить, являет ли приведенная цитата пример разрушения чьей-то «фантазии на тему индивидуальности» или обычное описание реакции тусовщика на избитый вопрос. Клубные индивидуальности не являются иллюзорными. Просто они сильнее связаны с вечеринкой, нежели с внешним миром, но при этом не менее, а то и более реальны, чем что-либо создаваемое тусовщиками в этом самом внешнем мире. Клубные разговоры можно рассматривать как альтернативные сценарии. Данное понятие ввел Брэд Шор, который пишет:

Сценарии – это стандартизированные модели разговора, служащие для организации взаимодействия в ясно очерченных целевых ситуациях… Сценарии, в сущности, являются ритуализованными беседами и широко распространены в дискурсе

[Shore B. 1996:57].

Зачастую «цель» клубной беседы не более чем «получение удовольствия от общения». С. Торнтон просто вышла за рамки сценария и квалифицировала внезапное молчание своего информанта как признак вымышленной индивидуальности. Возможно, та женщина плела небылицы, однако небылицы, чепуха и лесть являются частью общепринятого клубного сценария, поскольку чувственный акт коммуникации важнее произносимых слов. Большинство клабберов отправляются на вечеринку не для разговоров о работе, потому что такая тема кажется им довольно скучной. Если в клубе вы твердите лишь о своей работе, вас могут счесть ограниченным человеком. Клабберы обсуждают скорее свой отдых, нежели работу. Они говорят о том, нравится ли им вечеринка, о публике, о других клубах, о наркотиках, о музыке и лишь затем, если разговор продолжается достаточно долго (что случается далеко не всегда), речь может зайти и о работе. Как сказала одна женщина:

…в хорошем клубе люди судят друг о друге не по тому, как они живут за пределами клуба, а по тому, как они тусуются. Важно, например, то, угорают ли они на танцполе или просто скучают в сторонке

(29 лет, тринадцать лет опыта).

Существующие во внешнем мире социальные иерархии не исчезают полностью, но смягчаются, как только вы переступаете порог клуба. Они становятся подвижными, поскольку перестают быть точкой отсчета в беседе, ведь эту функцию берет на себя качество непосредственности, присущее вечеринке.

Одним из самых поразительных примеров такого отключения от внешнего мира является отношение клабберов к именам. В повседневной жизни имена имеют большое значение, и запоминание чьего-либо имени считается важным социальным актом. В клубах же имена не играют значимой роли, благодаря чему усиливается впечатление анонимности этих пространств и обособленности от остального мира. Мне требовались недели, чтобы запомнить имена многих моих информантов, и месяцы, чтобы вбить себе в голову их фамилии. Здесь рушится сама идея о том, что имена составляют часть человеческой личности. Люди превращаются в «того парня из такого-то клуба» или в «ту деваху в блестящем платье», и о них помнишь только, умеют ли они отдыхать и весело ли вам было рядом с ними.

Когда мы с подругой узнали, что наш приятель-тусовщик попал в больницу, и решили его навестить, то только на месте вспомнили, что не знаем ни его полного имени, ни адреса, ни возраста. Но нам все же хотелось его повидать: несмотря на хрупкость и анонимность наших взаимоотношений, мы переживали за парня, поскольку в нас жили эмоциональные воспоминания о замечательно проведенном с ним времени; он был нам небезразличен. (К счастью, регистратор любезно отыскала его по описанию, и нам удалось повидаться.) Пожалуй, такое общество без имен существует еще разве что в лагерях для военнопленных. Но если там анонимность используется для дегуманизации заключенных, то в клубах – для «очеловечивания» посетителей, требуя судить о людях исключительно по их поступкам.

В клубе вас окружают в основном незнакомцы, и поэтому, как объясняет информант:

…все происходит очень открыто, поскольку действия не имеют далеко идущих последствий даже в том случае, если между вами и другим человеком возникает какое-то недопонимание, ведь вы едва ли снова его встретите. Общение здесь не получает продолжения, оно не может повлиять на вашу карьеру, а сказанное вами не станет известно вашим приятелям, так что беспокоиться не о чем. Никто не грубит намеренно, и в случае недоразумения вы просто делаете вид, что ничего не случилось, продолжаете веселиться и надеетесь, что другой человек поступит так же. В конце концов, вы просто двое незнакомцев. Вас ничто не связывает и не будет связывать, так что глупо из-за чего-либо расстраиваться

(мужчина, 32 года, четырнадцать лет опыта).

Клубная анонимность сокращает число коммуникативных связей между вечеринкой и другими составляющими вашей жизни. Конечно, в клубной толпе тоже могут циркулировать слухи, но они едва ли дойдут до вашего начальства, родителей или коллег, что дает чувство социальной свободы. Упомянутая С. Торнтон женщина с радостью воспользовалась этой свободой, чтобы посвятить незнакомого человека в интимные подробности своей жизни, поскольку знала, что тот не станет распускать язык. Чувство анонимности и особенной близости позволяет людям раскрывать о себе такие детали, какие обычно приберегают для психоаналитика. Это связано с ожиданием того, что собеседник будет слушать вас, но не судить, так как на эмоциональном уровне он уже не воспринимается вами как незнакомец: на короткий промежуток времени вы становитесь кем-то вроде двух заговорщиков.

Следовательно, важно помнить, что правила клаббинга существуют и за пределами клубов. Они основываются на особой социальной модели поведения на вечеринке и лишь усиливаются под действием общественной, эстетической и наркотической природы клубных мероприятий. Это целевая общественная модель человеческого поведения в неформальной обстановке и вне социальных иерархий будничного мира. Разумеется, вечеринки не всегда ей соответствуют, но так как клубы, являющиеся сегодня наиболее популярными местами ночных развлечений, предлагают нам совершенно особый набор способов взаимодействия с окружающими (танец, улыбка, разговор и наблюдение), то вечеринка обеспечивает бо€льшую часть материала для беседы. Следовательно, чтобы полноценно участвовать в меро-приятии, не обязательно приносить с собой из внешнего мира тяжелый багаж информации. В клубах чаще всего задают вопрос «Тебе здесь нравится?» и редко спрашивают «Как тебя зовут?» или «Кем ты работаешь?».

Приключение

И вот я лежу обнаженный, привязанный к кровати, засыпанный гладиолусами, а по заднице меня хлещет женщина, которой я никогда раньше не видел. Вообще-то я такого не планировал, но в тот момент это оказалось кстати, да и сейчас я думаю, что происходящее было совершенно уместным. В некоторых клубах возникает предчувствие приключения и кажется, будто случится может все, что угодно. Для меня это важно. Я стремлюсь к приключениям и всегда открыт для них. Не обязательно плыть по Амазонке, чтобы их найти, – достаточно быть рядом с людьми, которым не чужд дух авантюризма

(мужчина, 34 года, семнадцать лет опыта).

Клаббинг – это приключение, ощущение близости которого имеет большое значение, так как толкает нас исследовать ночной мир, открывать неведомые ранее места и встречаться с новыми компаниями. Такие приключения являются чувственными реальностями, позволяющими людям выходить за пределы телесных и понятийных ограничений повседневного мира. Но я позволю себе не согласиться с Б. Малбоном, который считает, что «индивидуумы „борются” не столько с воздействующими на них принципами власти, сколько с отдельными гранями собственных индивидуальностей» [Op.cit.151].

Я считаю, что здесь следует говорить о процессе расширения индивидуальностей и превращении мечтаний и стремлений в социальные реалии, то есть люди не борются с отдельными сторонами своей жизни, а находят в них смысл. Так, в отношении к трудовой деятельности они становятся ее мотивом, а не противоположностью. Они оправдывают работу, поскольку та позволяет оплачивать приключения, а также выступает в качестве фона, подчеркивающего яркость клубного опыта. (Еще недавно вы протирали штаны в офисе, скучая или психуя, а теперь оттопыриваетесь в окружении прикольных тусовщиков, пережитые скука или стресс только усиливают чувство раскрепощения и веселья.) Область клаббинга дает человеку возможность исследовать свои желания и раскрывать новые аспекты собственного эго, превращая часто смутные и бесплотные мечты в материализованный опыт, приобретаемый в комфортной общественной обстановке. Люди как бы вырываются из окружающей их скорлупы, раздвигают горизонты чувственно-социального опыта своей жизни, вписывают в свою память новые знания, основанные на возбуждении и страсти, выходят за рамки своего самосознания и освобождаются от обыденного видения.

Клубные знакомства

Сходные эмоции переживаешь, находясь среди футбольных болельщиков. Здесь действует та же психология поведения в толпе. Являясь одним целым с массой, кричащей «Гол!» или что-нибудь подобное, чувствуешь себя великолепно, потому что ощущаешь с окружающими родство. В клубах переживания столь же острые, но там нет врагов, нет проигравших, там мы кричим «Да!» самим себе и друг другу, а не потому, что наша команда победила. Как бы говорим: «Да, такие вот мы, и мы вместе». Это неагрессивное единение. Мне кажется, что суть действительно хорошего клаббинга как раз в том и состоит, что гол забивает каждый и никто не проигрывает

(мужчина, 32 года, четырнадцать лет опыта).

Как я уже отмечал, клубная толпа состоит в основном из ранее сформированных социальных групп, которые должны сделать свои рамки проницаемыми, чтобы клуб в целом мог приобрести необходимую социальную ауру, а его посетители – достичь такой высокой степени общности, какая была описана выше. Данный процесс не мгновенен, он протекает всю ночь напролет, позволяя некоторым информантам считать клубную вечеринку самым продолжительным среди коллективных видов отдыха.

Клаббинг предполагает сравнительно длительный период пребывания среди большого количества людей. Если вы идете в кино или на футбольный матч, то проводите среди людей минут девяносто. Большинство других видов развлечений также укладываются в рамки полутора-двух часов, а вот клубы работают всю ночь. В них вы несколько раз меняете свою личину, ведете себя разнообразно, ведь невозможно монотонно заниматься чем-то одним шесть или семь часов. Так что ночью бывают промежутки, когда вы отдыхаете или болтаете в баре, даже когда играет классная музыка. А потом, скажем, между двумя и тремя часами ночи, приходит момент наибольшего оживления: вы выскакиваете на танцпол и отдаетесь музыке целиком, но такой пик длится обычно минут пять. Остальное время вы танцуете вместе с остальными или бродите туда-сюда, общаетесь с друзьями, глазеете, валяетесь в чилл-ауте, знакомитесь с новыми людьми, пытаетесь намутить наркоты, соблазняете кого-нибудь, да мало ли что еще. Все это часть клаббинга, который, по сути, является последовательностью ситуаций, формирующих опыт вечеринки в целом

(мужчина, 32 года, четырнадцать лет опыта).

Сама длительность пребывания в клубе позволяет вам постепенно привыкнуть к нему и с комфортом влиться в толпу. Группами посетители часто держатся вместе первый час, пока осваиваются, а затем начинают исследовать пространство, особенно в большом заведении, в тесных же клубчиках вы с самого начала волей-неволей физически контактируете с остальными гостями. Возможны различные способы взаимодействия, и в создании соответствующей ауры можно участвовать даже без вербальной коммуникации. Я наблюдал за группами, члены которых держались вместе всю ночь и почти не разговаривали с другими людьми, но при этом источали столь сильную эманацию радости и энтузиазма, что заводили окружающих. В подобном случае компании демонстрируют свою преданность вечеринке танцем, смехом, улыбками и вообще хорошим настроением. Беседа отнюдь не единственная форма общения, помогающая сплотить наполненное клабберами помещение в единую массу.

Кроме того, прибытие в составе группы позволяет тусовщикам чувствовать себя увереннее благодаря приобретению социальной базы, чего-то вроде стартовой площадки, с которой можно отправиться на поиски приключений и на которую всегда можно вернуться в случае их тщетности. Памятуя об этом, гости с легким сердцем болтают и танцуют с незнакомцами, флиртуют, суют нос во все углы и оценивают играющую музыку.

Если группы дробятся, а их участники завязывают новые знакомства, то происходит это, как правило, постепенно. Опрошенный мной мужчина описывает это так:

Судя по собственному опыту, могу сказать, что когда встречаешь новых людей, чаще всего происходит примерно следующее: ты болтаешь с ними в баре, затем появляется один из твоих друзей, и ты говоришь: «Иди сюда, познакомься с классными чуваками». Потом они либо втягиваются в вашу группу и вы проводите ночь вместе, либо, наоборот, две компании, столкнувшись, разлетаются и продолжают тусоваться по отдельности. Это связано с раздвижением границ, внутри которых находятся друзья, а снаружи – незнакомцы, и с установлением разницы между ними. Ты относишься к новоиспеченным приятелям примерно как к малознакомым гостям на свадьбе, с которыми обмениваешься взглядами. А помимо них есть ближний круг лучших друзей, тех, кому можно сказать «я вас люблю». С ними обычно и приходишь на вечеринку. Но все подвижно, так что по мере распада личного пространства ваше публичное пространство увеличивается

(32 года, четырнадцать лет опыта).

Данное высказывание подчеркивает разницу в степени остроты восприятия «любимых» и остальной толпы, а метафора со свадьбой очень хорошо отражает социальную ауру события. Даже не наглотавшись экстази, все равно можно создавать такую неформальную «свадебную» обстановку, поскольку она строится на идее совместного празднования и не обязательно связывается с приходом от конкретного наркотика.

Многие подобные встречи происходят вдалеке от основного танцпола: в барах, чилл-аутах, туалетах, коридорах – словом, везде, где нет нужды орать во всю глотку, чтобы быть услышанным. Одна женщина сказала мне следующее:

Я со многими познакомилась в туалете или в очереди к нему. Может, это покажется стремным, ну да ладно: я даже вставала в такую очередь, чтобы поболтать. Иногда я с кем-нибудь вместе красилась, и вообще завела в сортире массу знакомств, некоторые из них перешли в дружбу. Мужчины вряд ли таким занимаются, как вы думаете? Пожалуй, это женская особенность, но для общения – очень полезная

(32 года, девять лет опыта).

Действительно, мужчины не часто заговаривают в туалетах. Иногда это происходит, но уж в очередь они становятся точно ради того, чтобы отлить.

Взаимодействия, образующие подобную социальность толпы, варьируются от кратких моментов шутливой болтовни до более длительных периодов, когда вы стараетесь лучше узнать собеседника. То, насколько далеко эти взаимодействия смогут выйти за пределы пространства клуба, зависит от глубины устанавливаемой между людьми связи. Один мужчина описывает свой социальный опыт клаббинга так:

Вы тусуетесь с людьми, которых знаете, с которыми работаете, – словом, в кругу друзей, в котором вы взрослели. Затем, после очередного визита в большой ночной клуб, вы можете обнаружить, что сдружились с массой личностей, которых никогда прежде не встречали, а все потому, что уже вы видели кого-то из них в том же самом клубе пару недель назад и на этот раз разговорились с ними. Большую часть времени вы ведете забавные, хотя и пустые беседы с незнакомцами, но иногда они получают продолжение. Вы налаживаете ключевые связи, и ваша социальная группа сильно расширяется благодаря тому, что один человек, с которым вы сблизились в клубе, знакомит вас со своими друзьями

(32 года, четырнадцать лет опыта).

Этот информант подчеркивает, что клубы дают вам возможность расширить свою социальную сеть включением в нее кого-то помимо тех знакомых, с которыми вместе росли или учились. Клубы играют роль сборных пунктов, привлекающих людей со всего города, а иногда и из других городов. Они расширяют географию и «биографию» общения, благодаря чему вы можете познакомиться с теми, кого в иных условиях никогда бы не встретили.

Другой важный момент – это «ключевые связи». Клабберы обычно тусуются компаниями, и знакомство двух членов каждой группы может породить множество новых социальных связей. Подавляющее большинство социальных взаимодействий в клубе нельзя отнести к такой категории, но поскольку мы имеем дело не с отдельными индивидами, а с целыми группами, то для радикального изменения вашего социального контекста достаточно даже небольшого количества «ключевых связей». Группа друзей может месяцами посещать клубы, вступая во множество непродолжительных приятных контактов и оставаясь обособленной от других групп, но спустя время возрастает вероятность возникновения между ними такой ключевой связи, благодаря которой завяжутся новые знакомства, в результате чего межгрупповое общение из клубного пространства распространится в повседневный мир.

Достаточно обратить внимание на рост числа телефонных чатов, брачных агентств и рубрик романтических объявлений, чтобы убедиться в том, насколько одинокими могут чувствовать себя жители города и как трудно бывает им познакомиться с кем-то, находящимся вне непосредственного опыта работы, домашнего быта и обу-словленной биографией социальной сети. Вот что говорит об этом следующий информант:

Я работаю в небольшом, преимущественно женском коллективе. Мне очень повезло встретить сотрудницу, которая привела меня в клуб, открыв тем самым целый новый мир. Даже не знаю, где еще я могла бы так запросто общаться с людьми. Я никогда ни с кем не знакомилась в пабах. Туда ходят с друзьями, а не для того, чтобы знакомиться. Вообще удивительно, как лондонцам удается находить новых друзей. Когда я приехала в город, то знала здесь одного-единственного человека. Клубы словно двери в параллельный мир. Я не посещаю регулярно какое-либо определенное заведение, но все равно постоянно встречаю одних и тех же людей, которых, естественно, со временем узнаю ближе. Все парни, которые у меня были, познакомились со мной в клубах. Кроме того, там я не раз сталкивалась со старыми приятелями, о которых лет сто ничего не слышала. В общем, общение для меня – это клуб

(женщина, 32 года, девять лет опыта).

Даже когда в клубе вам не удается ни с кем пого-ворить и вы просто танцуете, смотрите, слушаете и растворяетесь в общей ауре, даже тогда коммуникативная телесность клаббинга, согласованность эмоциональных и социальных состояний предлагают глубокий опыт общения, сближающий людей и делающий всех частью вечеринки. Все это если и не перерастает в длительные дружеские отношения, которые пережили многие мои информанты, то, по крайней мере, обеспечивает погружение в социальную среду, предполагающее остроту чувств и активное соучастие.

Компании клабберов узнают друг друга уже потому, что часто находятся рядом в одном клубе. Они начинают встречаться в других заведениях и на других вечеринках, становятся частью обширной социальной сети, сплетенной воспоминаниями о том, как они не раз хорошо проводили время вместе. Этот неформальный процесс основан на наблюдении за весельем окружающих, что подтверждает опрошенный мной мужчина:

Наблюдать, как люди веселятся – это нечто особенное. В такие моменты видишь их с лучшей стороны. Они не гадят друг другу, а просто отдыхают и стараются не мешать остальным. А когда ты видишь, как некоторые ведут себя как настоящие жопы, то будь уверен – они таковы и есть, потому что если уж даже в клубе не уймутся, то хрен его знает, что они из себя представляют на улице

(31 год, семнадцать лет опыта).

От себя добавлю, что в клубах мне не раз попадались одни и те же люди, и хотя я не могу сказать, что хорошо их всех узнал или что они стали моими близкими друзьями, я все же радовался, когда они оказывались рядом, наслаждались жизнью, развлекались, строили свой мир, никому при этом не досаждая. Я не утверждаю, что клубы являются идеальным обществом, поскольку и в них всегда найдутся те, кто позволяет себе грубость, высокомерие, стервозность или даже подлость, но таковые остаются в меньшинстве, в противном случае клуб просто не выживет, так как его социальная атмо-сфера станет ядовитой. Мой собственный опыт клаббинга, равно как и опыт моих информантов, был в основном положительным как на социальном, так и на персональном уровне. Из этого я могу сделать естественный вывод о том, что клубы во всем их разнообразии, даже оставаясь далекими от идеала, дарят больше положительных общественных впечатлений, нежели отрицательных.

Все ко мне!

Для меня то, что происходит после клуба, тоже клаббинг. Моя квартира очень хорошо подходит для after-party. Один из моих друзей вечно оккупирует ванную, и народ заходит туда, не обращая на него внимания. Все под экстази, болтают без умолку, обсуждают музыку и, общаясь с людьми, с которыми недавно оттягивались, сближаются друг с другом. Это как бы другая сторона того же самого опыта. Мне кажется, что на квартирных тусовках это очень важно. Вы стартуете в компании, затем встречаете еще кого-нибудь, возвращаетесь на квадрат, и там можете открыться людям, говорить им совершенно свободно все, что у вас на душе. Вы можете быть страстным, но при этом расслабленным

(мужчина, 32 года, четырнадцать лет опыта).

Домашняя составляющая клаббинга является важным продолжением клубного опыта, так как позволяет людям применять порожденные клаббингом чувственно-социальные и эмоциональные состояния в более интимной обстановке. На смену хаотичному миру клуба с его шумом и массой чужаков приходит более спокойный опыт общения со старыми и потенциальными новыми друзьями. Вот мнение на этот счет одной из тусовщиц:

Общение происходит сначала в клубе, а затем на послеклубных вечеринках, где лучше всего завязывать знакомства, которые могут оказаться полезными в разных областях жизни, не только в развлечениях. Более длительные отношения обычно намечаются как раз на послеклубных вечеринках, а поверхностные ограничиваются клубами

(29 лет, двенадцать лет опыта).

В социальном смысле такие квартирные вечеринки помогают углублять и укреплять взаимоотношения тусовщиков с друзьями, поскольку отвлекающие моменты клаббинга остаются позади. Кроме того, на них царит очень игривое настроение: гости шутят, болтают о всякой ерунде, смеются, прикалываются друг над другом, принимают наркотики. Как говорит одна женщина: