Текст книги "Мой милый грешник"

Джиллиан резко проснулась как от толчка.

Она была в комнате Сина, нагая, наполовину прикрытая тонкими простынями. Вокруг нее витал крепкий, чувственный запах Сина. Но его самого нигде не было.

Джиллиан снова закрыла глаза.

Последнее, что она помнила, – что она заснула в его объятиях. После того, как они несколько часов подряд занимались любовью, казалось вполне естественным расслабиться, прильнуть к нему и уснуть.

Она тихонько застонала. Да, прошлая ночь и впрямь была из ряда вон выходящей! Джиллиан впервые в жизни поняла, что такое подлинная страсть. Она впервые пережила подобный экстаз.

И это было лишь одним из открытий, которые она сделала в эту ночь! Она и сама не подозревала, что способна на подобную страсть.

Огонь пылал, не угасая, и наслаждение было невообразимым. Нет, Джиллиан ни на миг не забывала, что, придя ночью к Сину, она усложнила и без того трудную ситуацию. Но в тот момент это не имело значения. Ее не волновало, что он сделал и что собирается сделать. Она просто не могла не прийти к нему.

Это грех? Нет. Ошибка? Да, безусловно. Но она совершила эту ошибку сознательно и добровольно, и была вознаграждена. Она узнала, как хорошо с Сином и на что способны ее дух и тело.

Но теперь наступил день. Син ушел, а ей предстоит скоро узнать последствия своей ошибки. И, как всегда, находиться в одиночестве.

Она выскользнула из его постели и ушла к себе.

В ванной комнате Джиллиан пристально осмотрела свое изображение в зеркале. На вид она была такой же, как вчера, если не считать синяка и лейкопластыря на лбу. Она зачесала прядь волос так, чтобы прикрыть синяк, и снова посмотрела на себя в зеркало. Интересно, у нее и вправду губы припухли, или это ей только кажется? Она потрогала нижнюю губу. Нет, не кажется. Правда, припухли. И кожа все еще горит.

Она подумала о той женщине, которая была матерью Лили. А как она чувствовала себя после ночи, проведенной с Сином? Так же? Так, словно точно знала, что он никогда не любил ни одну женщину с тем же пылом, что ее? Так страстно, так самозабвенно… Быть может, она именно поэтому так влюбилась в него? Так сильно, что не хотела жить без него?

Джиллиан нахмурилась. Глупости. Она не такая, как та женщина. Она, конечно, влюбилась в Сина, она хотела его, но настоящей любви между ними нет. Откуда бы ей взяться? И уж, конечно, Джиллиан не побежит топиться, когда они расстанутся.

Она тяжело вздохнула. «Хватит!» – приказала она себе. Хватит рассуждать о Сине и о том, что будет и чего не будет. Неизвестно, что случится в ближайшие несколько часов, но лучше быть готовой ко всему.

Джиллиан приняла душ, оделась – и обнаружила, что понятия не имеет, что делать дальше. Она внезапно осознала, что все это время надеялась увидеть Сина.

«Почему его не было рядом, когда я проснулась?» – снова подумала она.

– Черт возьми, Джиллиан! – сказала она себе. – Нельзя же быть такой дурой!

Она вышла на террасу, не отдавая себе отчета в том, что бессознательно надеется встретить там Сина.

День снова выдался прекрасный. Джиллиан подумала, что уже начинает привыкать к пестрому тропическому ландшафту и, наверное, уже никогда его не забудет. На самом деле она, наверное, никогда не забудет всего, что здесь было, вплоть до последней минуты. Уж людей-то, с которыми она здесь встретилась, она точно запомнит навсегда. Син… человек с темно-зелеными глазами и ласковыми руками, разжигающими в ней пламя, и мускулистым телом, близость которого возносила ее все выше и выше, а впереди открывались все новые вершины…

«Глупости!» – одернула себя Джиллиан.

Внизу, на главной террасе, сидел Лайон. Он беседовал с каким-то человеком, которого Джиллиан вроде бы раньше не видела. Однако в волосах у него была серебристая прядь – значит, это один из Дамаронов. Сина нигде не было видно, зато охранники виднелись повсюду.

Джиллиан хотела есть, и к тому же делать все равно было нечего, так что она решительно направилась к Лайону и его собеседнику. Впрочем, к тому времени, как Джиллиан спустилась на террасу, собеседник Лайона успел удалиться.

Увидев Джиллиан, Лайон улыбнулся.

– Доброе утро.

– Доброе утро, – сказала Джиллиан и проводила взглядом того, кто только что ушел. – Я вам не помешала?

– Нет. Просто Уайету нужно было уйти.

– Уайет? А кто это?

– Мой кузен.

– Ах, ну да, разумеется. По-моему, здесь все друг другу кузены.

Лайон рассмеялся.

– Хотите верьте, хотите нет. На самом деле я вас понимаю. Постороннему человеку действительно временами может так показаться.

Джиллиан уселась за стол и налила себе чашку кофе. Попробовала, решила добавить сливок.

– Вы не видели Сина?

Джиллиан очень старалась, чтобы вопрос звучал как можно более небрежно, но насмешливый блеск в глазах Лайона сказал ей, что вышло это у нее неубедительно.

– Он у себя в офисе, – сообщил Лайон, потом кивнул на ее разбитый лоб. – Син говорил, вы упали. Вы как, в порядке?

– Да, спасибо, – Джиллиан поколебалась, но наконец решилась: – А больше он вам ничего не говорил?

И принялась размешивать сливки, надеясь, что выглядит абсолютно спокойной.

– О вас? Нет, ничего.

Лайон откинулся на спинку стула и внимательно рассматривал Джиллиан.

– И о вас с ним – тоже ничего.

Джиллиан почувствовала, что румянец заливает ей щеки. После этой ночи, проведенной с Сином, ей все казалось, что на ее теле отпечатались следы его прикосновений и поцелуев, так что любой может их увидеть. Впрочем, она сама виновата. Вопрос был дурацкий. Не стоило его задавать.

– Насколько я понимаю, Клэй рассказал вам о матери Лили.

Джиллиан изумленно воззрилась на Лайона.

– Что, Син говорил вам об этом?

Лайон улыбнулся.

– Да нет, это Клэй мне сказал. Парень болтлив до невозможности.

Она слегка поджала губы.

– Да, я это заметила.

– Понимаете, Джиллиан, Син ее никогда не любил. Она была ослепительно красива, но ни Син, ни мы, его братья, не догадывались, насколько она расчетлива. Она попыталась заманить его в ловушку, но Син не был наивным мальчиком. Он догадался об этом. Он всегда предохранялся, пока встречался с нею, но она как-то сумела перехитрить его и однажды сообщила ему, что у нее будет ребенок. Син обещал заботиться о ней и о ребенке. Но ей этого было мало. Она покончила жизнь самоубийством, чтобы отплатить Сину за то, что он не любил ее.

Джиллиан сидела очень тихо и ловила каждое слово Лайона. Она не могла думать ни о чем, кроме того, что Лайон пытается убедить ее, чтобы она и думать не смела о Сине.

– Зачем вы мне все это рассказываете? – удивилась она.

– На случай, если вдруг вас это беспокоит.

Она не смогла скрыть своего недоумения.

– А с чего вы взяли, что меня это тревожит?

– Я же сказал, «если вдруг». На всякий случай.

– А вам не кажется, что у меня есть заботы куда поважнее, чем размышления о бывшей любовнице Сина?

– Не знаю. Я знаю только, что если бы Син узнал, что я говорю с вами об этом, он пристрелил бы меня на месте.

Лайон небрежно пожал плечами, показывая, что его не особенно заботит, что сделал бы Син.

– Но, насколько я понимаю, у вас с Сином и так слишком много проблем, чтобы между вами стояло еще и прошлое. – Он посмотрел ей прямо в глаза и добавил: – Честно говоря, мне просто не хочется, чтобы вы плохо думали о Сине.

Джиллиан покачала головой в изумлении.

– Вы, Дамароны, какой-то невероятный народ. Просто невероятный!

В золотистых глазах Лайона появились насмешливые искорки.

– Это комплимент или вызов?

Джиллиан взмахнула рукой.

– У вас война на носу, а вы заботитесь о том, что думает о вашем кузене человек, которого вы используете как приманку!

– Но ведь это же так просто, Джиллиан! Мне небезразличен Син, а Сину небезразлично, что вы о нем думаете. Стало быть, и мне это тоже небезразлично, – пояснил Лайон.

Она знала, что это правда. Но Джиллиан знала, что правда не только это.

– Вы, Дамароны, хотите слишком многого.

– Да, – ответил Лайон. – И по большей части мы добиваемся того, чего хотим.

По большей части? Джиллиан успела убедиться, что они всегдадобиваются того, чего хотят.

Син… Она отчаянно хотела повидать его. Увидеть, как он будет смотреть на нее после этой ночи. Обнимет ли он ее? Поцелует ли? Или холодно взглянет, будто между ними ничего не было?

Она вспомнила о том, что говорил Лайон о матери Лили. Прошлой ночью Син тоже пользовался презервативом, но, если презерватив не помог, и она забеременеет, Син никогда об этом не узнает. Она не вынесет того, что он будет просто «заботиться о нем и ее ребенке».

Джиллиан видела, каков он в порыве страсти. И она не вынесет его безразличия.

Она вошла в кабинет Сина. Светло-бежевый ковер приглушал ее шаги. Джиллиан не пыталась искать Сина до самого ленча, надеясь, что он придет сам; но когда он не появился, она не выдержала и отправилась его разыскивать. В конце концов, не в первый раз.

Она никогда не бывала у него в кабинете, но нашла его без труда. Он находился в противоположном крыле дома. Это была большая светлая комната со стенами, отделанными деревянными панелями, с мебелью, обитой коричневой кожей, со встроенными полками и большим столом орехового дерева.

Син стоял у окна и говорил по телефону, но, увидев ее, он быстро закончил разговор и повесил трубку. Он подошел к ней. Глаза у него потемнели от желания, точь-в-точь как прошлой ночью.

– Привет, – сказал он хрипловатым голосом, притянул к себе и крепко поцеловал.

Она испытала неимоверное облегчение, которое тут же сменилось наслаждением – она снова была в его объятиях! Джиллиан не собиралась подавать виду, что она искала его, думала начать разговор с шуточек, чтобы показать, что то, что было между ними, вовсе не так уж важно.

Но стоило его губам коснуться ее губ, и она растаяла, сделалась покорной, податливой.

– Привет, – сказала она, когда ей наконец удалось перевести дух.

Он обнял ее за талию и прижимал к своей твердой, мускулистой груди.

– Господи, как хорошо, что ты пришла! Я так хотел видеть тебя!

– Я почти все утро провела у себя. Найти меня было совсем несложно, – вздрогнула Джиллиан.

– Я знаю. Но я был очень занят, – мягко сказал он.

– Ах вот как!

Она попыталась высвободиться из его объятий, но он снова притянул ее к себе.

– Нет, правда. Мне так не хотелось уходить от тебя сегодня утром! – Он улыбнулся ей и погладил ее шею. – Знала бы ты, как ты хороша, когда спишь! Я едва удержался от того, чтобы обнять тебя и любить, пока ты не проснешься!

Когда Джиллиан представила себе это, ее охватила томная слабость. Ах, почему он этого не сделал!

– Но у меня обнаружилось неотложное дело, и я должен был заняться им.

– Как это обнаружилось? Ты имеешь в виду, пока мы были вместе? А я ничего не слышала? Что, разве кто-то приходил?

– Зазвонил телефон, но я успел снять трубку, пока ты не проснулась, – объяснил Синклер.

Да, в это нетрудно было поверить. В его объятиях она истратила все силы и погрузилась в глубокий сон. А теперь ей снова хотелось его любви.

Она отодвинулась от него – на этот раз он ее отпустил.

– И ты все утро провел здесь?

– Да, почти все.

Джиллиан увидела куклу, лежащую на диванной подушке и укрытую кукольным одеяльцем.

– Хейди? – попыталась угадать она.

– Вероника, – улыбнулся Син. – Лили играла тут некоторое время, а потом ушла, но оставила мне одну из своих дочек, чтобы я не соскучился.

– Она прелесть.

– Прелесть. Спасибо.

– Я еще удивилась, что не видела ее сегодня утром, – сказала Джиллиан. – На пляже ее не было…

Он помрачнел.

– Я просил не выпускать ее из дома сегодня.

Хорошее настроение Джиллиан мгновенно испарилось.

– А ты ей объяснил, почему?

– Всего я, конечно, объяснять не стал. Просто сказал, что сегодня могут прилететь злые люди, и что я боюсь, как бы они ее не забрали, – нехотя пояснил Синклер.

– Ах вот как? Злые люди?

– Я объяснил так, чтобы она поняла.

– Как плохо, что приходится объяснять ребенку подобные вещи, – сказала Джиллиан. Она сказала это себе, но Син ответил:

– Полностью с тобой согласен.

– Следовало бы издать закон, что ничто дурное не должно задевать детей до восемнадцати лет, пока они еще не могут дать сдачи.

Син слегка улыбнулся.

– Я бы за него проголосовал.

При виде улыбки Сина Джиллиан снова обдало жаром. За прошлую ночь это ощущение стало для нее привычным. И желанным. Но сейчас был день, и дело приближалось к развязке.

– От Стефана что-нибудь слышно?

– Напрямую – ничего, но известия все же есть. Собственно, по этому поводу мне и звонили утром, – он говорил медленно, как бы нехотя. – Похоже, Уайс готов сделать свой ход. Наш источник доложил, что он готов отправиться в путь в любое время.

– О Господи!

Джиллиан почувствовала, как кровь отлила от лица, и без сил опустилась на кушетку. Его слова обрушились на нее холодным свинцовым грузом.

«Это она из-за отчима», – подумал Син и ощутил прилив совершенно беспочвенного гнева. Да, беспочвенного. Потому что сердиться было не на что. С тех пор, как ему была дарована Лили, Син знал, какой слепой, доверчивой любовью может любить ребенок своего отца. Вот и Джиллиан любит отчима так же.

Но если он все понимает, почему его так раздражает то, что Джиллиан переживает о своем отчиме? Почему он не может смотреть на вещи объективно? Почему он так старался открыть ей глаза и показать, что Уайс – чудовище?

Он еще раз взглянул на Джиллиан и мысленно обозвал себя несколькими отборными ругательствами. Ей плохо, а он тут рассуждает!

– Я не стану повторять, как мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это. Я могу только сказать, что для тебя это почти закончилось. Скоро я отправлю тебя домой.

Джиллиан обхватила себя за плечи, пытаясь согреться от вдруг завладевшего ею озноба. Ей было холодно. Она чувствовала, что вот-вот начнет стучать зубами.

– Джиллиан! – Син опустился на кушетку рядом с ней и взял ее руки в свои. – Джиллиан, в чем дело?

– В тебе.

– А что я такого сделал?

– Откуда ты знаешь, может быть, для меня все только начинается! – с отчаянием произнесла она.

Он озадаченно наморщил лоб.

– Я не понимаю, о чем ты! Мы же тебя скоро отпустим, Джиллиан! Может быть, даже завтра утром…

Да, она все время помнила, что когда-нибудь этот момент наступит. Джиллиан часто думала об этом. Но теперь она осознала, что ее мысли настолько были заняты Сином, что она не задумывалась всерьез над тем, что будет, когда это произойдет.

Она принужденно рассмеялась.

– Я понимаю, ты и мысли не допускал, что Стефан может добраться до этого острова и забрать меня с собой. Но, уверяю тебя, такая возможность тоже существует.

– Шансов почти никаких.

Его уверенность должна была ей помочь, но не помогла. Джиллиан снова невесело рассмеялась. Как она ни старалась, она не могла избавиться от страха. Син слишком многого не знает.

И никто этого не знает – она же никому еще не рассказывала!

– Ну вот, видишь? Ты даже не хочешь брать этого в расчет. А мне приходится.

Зачем рассказывать ему о своих страхах? Совершенно незачем. Просто она уже привыкла искать у него помощи и защиты. Он так хорошо умеет успокаивать ее! А сейчас ей это было особенно нужно.

– Син, я боюсь.

Он выпустил ее руки.

– Боишься, что ему это не удастся?

– Нет, – Джиллиан покачала головой. – Боюсь, что удастся.

Синклер взял ее за подбородок и повернул ее лицо к себе.

– Джиллиан, ты о чем? Тебе нечего бояться! Она медленно покачала головой.

– Ты ошибаешься. Ох, как же ты ошибаешься!

«Да нет, даже если я ему все расскажу, это ничего не изменит», – сказала она себе. Разве что освободит ее от груза молчания, который она столько лет носила в душе. И все же она расскажет ему – о том, в чем она никогда никому не признавалась.

Решившись на это, Джиллиан сразу почувствовала себя лучше.

– Я боюсь Стефана. Вы были правы, когда решили, что он явится за мной, – начала она.

Он кивнул.

– Да, ну и что? – Синклер пока не мог понять, к чему она клонит.

– Поставь себя на его место, Син. Стефан очень заботится обо мне и поэтому прилетит сюда. При этом он окажется в большой опасности. И он будет вне себя от ярости, что пришлось подвергнуться такому испытанию. Поверь мне, я-то его знаю. И если ему удастся получить меня обратно, Стефан примет все меры к тому, чтобы такое никогда не повторилось.

Синклер пожал плечами.

– А-а, понимаю. Он, скорее всего, приставит к тебе телохранителей. Но, ты знаешь, многие ведь так живут, и ничего.

– Телохранителей можно обмануть, обезвредить… – Она покачала головой. – Нет. Он увезет меня к себе на Ближний Восток, и оставит там на всю жизнь.

Синклер не мог скрыть своего удивления.

– Ты хочешь сказать, что он будет держать тебя там против твоей воли? – наконец спросил он.

– Ну да, конечно!

Джиллиан всматривалась в его лицо, пытаясь понять, действительно ли дошло до него то, что она хотела сказать.

– Мне было разрешено жить отдельно и самой распоряжаться своей жизнью только потому, что я дала слово каждые полгода появляться там, чтобы повидать его.

Он нахмурился.

– Его и твою мать, так? А разве тысама к этому не стремилась?

Джиллиан вздохнула. Он ничего не понял, и объяснить все как следует будет очень трудно.

Она встала и подошла к окну. Его близость успокаивала ее, настолько, что все, чего ей хотелось, – это чтобы он обнял ее. Но если она окажется в его объятиях, она никогда не выскажется до конца и не снимет с себя эту тяжесть.

– Он много лет пользовался моей матерью, чтобы держать меня в клетке, – призналась Джиллиан.

– В клетке?!

Она оглянулась на него через плечо.

– В клетке. Его наемники – телохранители, если хочешь, – все время следили за мной с тех пор, как я уехала с Ближнего Востока. Нет, они мне не мешали, не лезли в мою жизнь, не путались под ногами. Но я всегда знала, что они где-то рядом. И все время чувствовала, что они в любой момент могут схватить меня и отвезти к нему. Вот почему я все время переезжала с места на место. Я ненавидела свою зависимость и пыталась скрыться от них. Глупо, конечно. Они каждый раз меня находили. Я честно выполняла свое обещание – каждые полгода я ездила домой, и еще иногда приезжала на праздники, но в остальное время я всеми силами старалась быть свободной.

Она снова обняла себя за плечи…

– А потом вы меня похитили. И я снова очутилась в клетке.

Он подошел к ней и прижал ее к себе.

– Ты, наверно, решила, что тебя похитили люди Уайса.

– Да. И, если бы это был он, это означало бы, что Стефан в конце концов не выдержал. Я боялась этого все эти годы. Если бы это произошло, я больше никогда не вырвалась бы на свободу.

Син молчал, прижимая ее к себе, и пытался разобраться в том, что она говорила. Ей было больно и страшно. Теперь и ему тоже. Потому что теперь он понимал, что Джиллиан никогда не полюбит его, человека, который тоже держал ее в клетке против ее воли. Ведь она всю жизнь пыталась вырваться на свободу! Как это ни печально, даже если бы он заранее знал все это – что она боится неволи и что она завладеет его сердцем, – он не смог бы ничего изменить.

Он прижался щекой к ее шелковистым волосам.

– И дело не только в этом, – шепотом сказала Джиллиан.

– А в чем еще? – спросил он, хотя ему было страшно.

– Моя мать всегда закрывала глаза на все недостатки Стефана. Она слепо предана ему и уверена, что он тоже предан ей, – казалось, что слова давались ей с большим трудом.

– А на самом деле это не так?

– Он… он пользуется ею. – Голос у нее сорвался, но она взяла себя в руки и продолжала, глядя вдаль: – Теперь, оглядываясь назад, я вижу, что все это началось еще до того, как они поженились. Он с самого начала испытывал влечение ко мне. Я этого, конечно, тогда не понимала. Я видела в нем только человека, который давал мне все, что я захочу. Он всегда настаивал, чтобы я присутствовала на их свиданиях. Мне это очень нравилось – я чувствовала себя такой взрослой! А мать, конечно, была рада, что ее дочь и будущий муж нашли общий язык.

Они поженились, и все шло почти по-прежнему. Стефан оказывал мне всяческие знаки внимания, заваливал подарками… Но, как я помню, через некоторое время что-то изменилось, и я начала избегать его. Я тогда не знала, почему; просто мне почему-то не хотелось быть рядом с ним.

А потом однажды ночью он залез ко мне в постель и разбудил меня.

У Сина все похолодело внутри от ужаса и отвращения. Он с трудом заставил себя молчать, потому что у него было жуткое ощущение, что он знает, что будет дальше, и ему не хотелось этого слышать.

– Теперь я понимаю, что он много ночей приходил в мою комнату и смотрел, как я сплю. Но в ту ночь он напился и решился сделать то, на что в трезвом виде никогда бы не решился. Он залез в мою постель, разбудил меня – я спала крепким сном невинного ребенка, который до той минуты и не подозревал, что в мире существует зло. Я проснулась в кромешной темноте и почувствовала на себе его руки… – Она содрогнулась. – Это было ужасно. Он трогал меня всюду. И говорил такие вещи…

Синклер стиснул ее руки.

– Господи, Джиллиан…

– Я даже не знаю, зачем я рассказываю тебе все это…

Он развернул ее лицом к себе.

– Зато я знаю. Ты хочешь, чтобы я понял, в какой опасности ты оказалась из-за меня. Я понимаю…

– Ты думаешь, поэтому? – Она вглядывалась в его лицо, запоминая каждую черточку и это выражение сострадания… – Я не уверена.

– На самом деле это не важно. Главное, что ты говоришь со мной об этом. И это хорошо. Продолжай.

Джиллиан отстранилась от него.

– Я вырезала картинки из журналов и наклеивала их в альбом. – Она улыбнулась. – Было у меня такое увлечение. Я вырезала фотографии со счастливыми семьями – мама, папа, дети, все играют вместе, веселятся… Видимо, потому, что в жизни мне этого не хватало. Я мечтала, чтобы моя семья была такой же…

– Все дети об этом мечтают, – заметил Синклер.

– Я кричала, плакала, – продолжала она, – я была перепугана насмерть. Я нащупала ножницы и ударила Стефана. Изо всех сил – впрочем; сил у меня было немного, какая там сила у девятилетней девчонки. Но этого хватило, чтобы остановить его. Ножницы воткнулись ему в плечо. Он отшатнулся, стал вытаскивать их, а я вскочила и убежала.

– Ну, слава Богу. А что было дальше?

– При всей своей извращенности, Стефан не хотел, чтобы я поднимала шум. У нас с ним установилось что-то вроде вооруженного нейтралитета. И все же он не оставлял попыток приручить меня. Дарил подарки, оказывал знаки внимания и все такое. К тому времени моя мать была уже больна, и, несмотря на то, что я была еще маленькая, я понимала, что, если она все узнает, это ее убьет. Поэтому я ей ничего не сказала. Я держала это при себе, а Стефан выжидал.

– Это, наверное, была непомерная ноша, – с сочувствием сказал Синклер. – Ты ведь была еще совсем ребенком.

– Ничего, я быстро повзрослела. Пришлось. С того дня я всегда запирала свою дверь и спала при свете. Как только я подросла, я стала просить, чтобы меня отправили в пансион, потому что не хотела оставаться с ним под одной крышей. Само собой, отчим был против. Меня спасло только его самомнение. Он всегда был уверен, что в один прекрасный день, когда я подрасту и лучше узнаю жизнь, я полюблю его. Он всегда надеялся на это и, по-моему, надеется до сих пор. Глупо, правда? И все же это меня спасло.

– Слава Богу.

– Да. Стефан в конце концов согласился отпустить меня, с тем условием, что я буду приезжать домой каждые полгода и еще на праздники. Я приняла его условия и всегда выполняла их. В конце концов, в его руках было благополучие моей матери. Так что это было нечто вроде обоюдного шантажа. Нам обоим было что-то нужно друг от друга. Он хотел меня, а я хотела, чтобы он заботился о моей матери. Но я никогда не соглашалась поселиться у него. А что до моей матери – Стефан знал, что, если с ней что-то случится, ему меня больше не видать. Поэтому он очень хорошо о ней заботился.

– Ублюдок! – Син стиснул кулак. – Нет, я его точно убью – хотя бы за одно, что он сделал с тобой!

Он вспомнил, как ему хотелось открыть ей глаза и показать, какое чудовище этот Стефан. Теперь он всей душой желал, чтобы ее глаза оставались закрыты.

Джиллиан посмотрела на него – в ее глазах отчетливо читались все ее страхи.

– Он не сдастся, Син! Каждый раз, когда я приезжала к нему… – Она содрогнулась. – Я не дамся ему! Даже если он прорвется через линию защиты всех твоих людей. Он меня не получит!

– До этого не дойдет, – мрачно сказал Син. – Я тебе обещаю.

Он протянул руки, и она снова прижалась к нему. Синклеру хотелось еще раз извиниться перед ней. Ему хотелось крепко прижать Джиллиан к себе и не выпускать, так, чтобы ничто на свете не могло больше ранить ее. И больше всего ему не хотелось отпускать ее с острова.

И при этом он знал, что обязан отпустить ее. И знал, почему. Казалось бы, от этого должно было быть легче. Ничуть не бывало! Наоборот.

– Папочка, папа! Поиграй со мной! – раздался звонкий детский голосок.

Лили влетела в кабинет, вся такая солнечная, улыбчивая, в светлых кудряшках, с куклой на руках.

Но, увидев, что ее папа обнимает Джиллиан, она застыла как вкопанная.

– Здрасьте, – робко поздоровалась она. Джиллиан высвободилась из объятий Сина и отошла на несколько шагов.

– Привет, Лили. Ты пришла за своей Вероникой?

– Угу, – ответила Лили и перевела свои темно-зеленые, полные любопытства глаза на отца.

Он подошел к ней, взял ее на руки и поцеловал в нежную щечку.

– А где Рена?

– Не зна-аю, – протянула она нараспев.

Теперь, на руках у отца, девочка почувствовала себя увереннее и снова перевела взгляд на Джиллиан.

И как раз тут в комнату вошла Рена, как всегда спокойная и добродушная.

– Ах, вот ты где, моя маленькая! Ну что за непоседливый ребенок! Она только что встала, мистер Дамарон. Стоило мне отвернуться – и ее уже нет!

– Лили, – строго сказал Син, но нежность все равно звучала в его голосе. – Разве я не говорил, чтобы ты сегодня никуда не отходила от Рены?

– Угу. А Джиллиан со мной поиграет?

– Мы с Джиллиан разговариваем. И я тебя не об этом спрашивал. Ты почему убежала от Рены? Я же ведь сказал, что ты должна быть с ней. Я объяснил, что это важно. Помнишь?

Девочка кивнула.

– Но я хотела к тебе…

– Это хорошо. Но в следующий раз приходи вместе с Реной. Понятно? Отвечай, понятно или нет?

– Понятно.

– Надеюсь, что понятно. Потому что это очень, очень важно!

Син обнял ее, потом поставил дочку на пол, и она тут же уселась на кушетку рядом со своей куклой.

– А может, ты возьмешь Веронику и пойдешь к себе? – спросил Синклер. – Я скоро приду.

Лили замотала головой.

– Нет, пойдем сейчас!

– Лили…

– Син, если это из-за меня, то не стоит этого делать, – сказала Джиллиан. – Если хочешь, иди к Лили, а я отправлюсь к себе. Это даже неплохо.

Ее все еще немного трясло, и в ней вновь пробудился старый инстинкт – уползти к себе и зализать раны в одиночестве.

– А лучше пойдем с нами! – внезапно предложила Лили, изумив всех троих взрослых. – Папа, можно, Джиллиан тоже пойдет с нами?

– Сначала мне надо поговорить с ней наедине. А потом она может пойти с нами, если захочет. Но, знаешь, лапочка, я не смогу играть с тобой прямо сейчас. Это из-за тех злых людей, о которых я тебе говорил, помнишь? Мне надо кое-что сделать, чтобы они больше никого не обидели.

– Ладно… – сказала Лили и сползла с кушетки, держа в каждой руке по кукле.

Джиллиан улыбнулась Лили. Она приняла решение.

– Я сейчас приду.

– Иди скорее! – сказала Лили.

– Ладно.

Когда Лили с Реной вышли, Синклер обернулся к Джиллиан.

– Тебе вовсе не обязательно играть с Лили, если ты не хочешь.

– Хочу. Мне все равно делать нечего, и, может быть, это меня отвлечет от… от того, что должно произойти.

Насчет последнего она сильно сомневалась, но попробовать стоило.

– Тогда ладно, – Син еще раз обнял ее. – Ты не беспокойся. Я понимаю, что это почти невозможно, но ты все-таки постарайся, а? А я постараюсь тебя не подвести.

«Подвести?» – удивилась Джиллиан. Это она сама подвела себя – тем, что слишком хотела Сина, тем, что ей его не хватало. Но он ее подвести не может – он же ей ничего не обещал.