Текст книги "Король просторов"

Автор книги: Феликс Крес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 33 страниц)

Отсутствие разведки не было, конечно, единственным грехом чересчур уверенной в своих силах предводительницы мятежников. Каждый армектанский командир хорошо знал, что численное превосходство противника может быть сведено на нет удачным выбором позиции. Элимер действовал вовсе не блестяще – напротив! Каждый знающий командир тут же упрекнул бы его в отсутствии гибкости, если вообще не в схематизме. Тактика, которую он применял, была стара, как армектанский лук… Когда-то о ее достоинствах и недостатках рассуждала Риолата; однако у Риолаты были на этот счет свои собственные мысли, которых недоставало Лерене. Прежде всего, огнестрельную пехоту ни в коем случае нельзя было использовать для наступательных операций! Оборонительной тактике Армекта Риолата хотела противопоставить своеобразную наступательно-оборонительную тактику. По ее мысли, стрельцы с пищалями, синие козлы которых образовывали нечто вроде переносного частокола, должны были сыграть роль шарнира, на котором вращалось бы правое или левое крыло, обходящее вражеские позиции с фланга; пищали, оружие достаточно громкое, должны были обеспечить поддержку наступлению, стрельцы же, прикрываемые солдатами с копьями, представляли бы собой резерв и опору для подвижных войск – резерв, способный в решающий момент поддержать атаку (задача солдат прикрытия) или являющийся оплотом для отступающих, в случае неудачи, войск; тогда забор из козел стал бы просто укреплением, хорошо защищенным огнем пищалей.

Принятие боя на навязанной противником территории было ошибкой. Еще большей ошибкой была попытка нанести бессмысленный, по сути, удар, выводивший атакующих прямо под армектанские луки. Лекарство против подобных атак изобрели в Армекте несколько столетий назад!

Случилось то, что должно было случиться: тяжеловооруженная пехота, упорно наступающая в гору, понесла значительные потери от стрел, прежде всего же – запыхавшиеся солдаты, лишенные поддержки собственных лучников, а также арбалетчиков и стрельцов (слишком большое расстояние между войсками), добравшись до вражеских позиций, оказались лицом к лицу с легковооруженными, но отдохнувшими лучниками, у которых, самое большее, могли болеть руки от поспешного натягивания тетив… Тяжелый топор или копье, кираса, шлем и щит, вместо того чтобы обеспечить надлежащую силу удара, стали балластом, обременяющим уставших солдат. Когда котел захлопнулся, внутри него не было ни одного отряда, который мог бы предпринять успешную попытку вырваться из окружения.

В схватку двинулись резервы мятежников. И тогда выяснилось, что крестьяне, с которыми не в силах была управиться Лерена, все же могут действовать вполне успешно… Прежде всего Элимер, конечно, сжег несколько деревень, в которых прорастали зерна бунта, но другие пощадил. Ни одного крестьянина он не принуждал силой идти воевать (для армектанца нечто подобное было попросту невообразимо; Непостижимая Арилора – Военная Судьба, – покровительница каждого солдата и каждого умирающего, была благосклонна лишь к тем, кто служил ей добровольно; армектанская традиция как всегда и везде, так и здесь соблюдалась нерушимо). Однако – от имени императора – Элимер обещал крепостным крестьянам и рыбакам освобождение их деревень из-под магнатской опеки… И несколько сот человек пошли за ним по собственной воле, безо всякого принуждения. Имея их в своем распоряжении, армектанский командир показал себя с наилучшей стороны; когда синие отряды Лерены двинулись на помощь окруженным, то тут, то там начали появляться многочисленные, хотя и небольшие группы вооруженных кое-как крестьян… Отряды эти даже не вступили в бой, но самим своим присутствием связали руки повстанческим резервам достаточно надолго, чтобы разбить силы мятежников на холме.

Элимер, впрочем, развлекался недолго. Силы были действительно не равны; он прекрасно понимал, что, когда перестанет действовать фактор неожиданности, окруженные отряды могут начать оказывать отчаянное сопротивление, возможно даже достаточно сильное, для того чтобы отразить натиск его людей. Кроме того, демонстративные атаки слабых крестьянских групп не могли продолжаться до бесконечности… Так что армектанский командир разбил наголову пойманных в ловушку щитоносцев и добровольцев, после чего открыл им путь для бегства и отбросил вниз по склону.

Стала очевидной очередная правда войны: настоящего солдата можно узнать не по тому, как он наступает (чтобы добиться желаемого энтузиазма, достаточно напоить людей водкой), но по тому, как он отступает. Любое отступление плохо влияет на солдата, в особенности же отход в огне сражения. Дисциплинированный солдат может отступать в строю, шаг за шагом, увеличивая потери наступающих отрядов. Плохо обученный – в состоянии лишь убегать.

Беспомощная, перепуганная и деморализованная банда, преследуемая меткими дождем стрел, неслась к позициям Лерены.

Главнокомандующая полностью потеряла голову. Она носилась верхом от одного отряда к другому. Посреди поля сотня ее всадников резала отряд имперской конницы в сорок человек. Но и что с того! Беспомощные группы беглецов огибали островок сражающихся, мчась сломя голову. Ей бросилась в глаза большая группа серебристых щитоносцев Ахагадена, каким-то чудом собранная вместе в нескольких десятках шагов от нее… Где там! Уже не владея собой, она взвыла от ярости, увидев дикую толпу разбегающихся во все стороны добровольцев. На левом фланге арбалетчики разогнали стрелами последнюю кучку крестьян, но это уже не могло ничего изменить. Вся армия бежала прочь!

Она направила коня к группе беглецов, вытащила меч, но ее опрокинули вместе с лошадью! Едва не раздавленная, она вскочила снова, призывая всю мощь своих зрачков. Капризная сила, приходившая к ней лишь иногда, на этот раз оказалась послушной: двое чудно одетых повстанцев упали, словно на всем бегу налетели на невидимую стену. Еще двоих отшвырнуло назад. Впервые она подумала о том, что красное мерцание ее глаз не более чем ярмарочные фокусы. Что, собственно, она благодаря этому приобретала? Могла выигрывать сражения? Одно издевательство! Внезапно она почувствовала себя смешной со своими огоньками в зрачках, бессильной, беспомощной. Ясно было, что вся та мощь, которую можно черпать из Полос Шерни, имеет такое же отношение к правящим миром законам, как кулак к носу! Здесь не было места глупой показухе, здесь правил разум, сила воли, меч!

Остальные промчались мимо.

Невдалеке она увидела нескольких своих топорников; они бежали вместе с другими… Она уже знала, к чему идет дело; она останется на этом проклятом поле битвы одна! В то же мгновение сбоку подскочил какой-то всадник:

– Госпожа!

– Гавар! – крикнула она, узнав командира своих стрельцов. – Голи к нашим! Забор! Залп!

Офицер понял ее с полуслова.

Она потеряла шлем и меч, перепуганная лошадь бегала туда и обратно. Спотыкаясь, – она основательно ушиблась! – Лерена поспешила назад, поскольку уже было ясно, что ситуация вышла из-под контроля. Во имя Шерни! Нужно было вывести отсюда своих!

Рядом воткнулась в землю стрела. Лерена обернулась. Имперские лучники не торопясь спускались по склону, то и дело останавливаясь, поднимая луки и выпуская стрелы. Выше ровной линией стояли топорники – как на параде, опираясь на щиты. В нескольких десятках шагов перед ними, на правом фланге Элимера, выстраивались в две короткие шеренги арбалетчики. Те, что были впереди, присели. Им не нужно было подходить так близко, как лучникам: их оружие стреляло значительно дальше.

Лерена завыла, словно волчица. Всего лишь горстка! Все это войско могло уместиться у нее под шлемом! Во имя Шерни, она уже знала, почему топорники не гонят недобитых… Их было двести с небольшим! Кто их должен был гнать? Да и зачем?! Они удержали порт, и достаточно! Флот Армекта скоро будет здесь, новые отряды солдат сойдут на берег и наведут порядок! Кто остановит имперские корабли? Ведь флот мятежников потерпел поражение!

Внезапно желтые щиты тяжелой пехоты поднялись, и тройная шеренга быстрым шагом двинулась вниз по склону, словно таран! Значит, Элимер решил, что ничем не рискует, продолжая бой; он считал, что разбитое войско уже ничем не может ему угрожать! Ей захотелось заплакать – от унижения. Противник не испытывал к ней ни малейшего почтения!

– Ради всех сил… – проговорила она с яростью, но вместе с тем с неподдельным страхом и стыдом… Она повернулась, чтобы бежать к своим, и в то же мгновение застыла как вкопанная.

Послышался могучий, протяжный гул. Сначала она увидела облако дыма. Тут же раздалось еще несколько отдельных, запоздалых выстрелов, в дымовом облаке что-то блеснуло…

Она стояла, с трудом понимая, что произошло.

Ветер развеял дым, и она увидела своих стрельцов, прикрытых наклонным, ровным забором… Разряженные пищали висели на козлах, вставленные в специальные зажимы; стрельцы устанавливали на опоры запасные. Перед сплошной синей преградой она увидела некое подобие братской могилы. Какие-то люди корчились в крови, крича; множество тел лежало неподвижно. Солдаты, носившие козлы, а теперь игравшие роль прикрытия, стояли по флангам стрельцов с выставленными вперед копьями… Они были потрясены. Так же как и сами стрельцы, творцы этой бойни.

Она поспешно оглянулась. На склоне неподвижно застыли шеренги имперских лучников, так же как и колонна серебристо-желтых топорников. Потом вражеские отряды начали отступать в гору, назад…

– О, ради всех сил… – снова повторила она.

Акция огнестрельной пехоты завершила сражение. Эффект был поразительный: последние убегающие группки стояли на месте, глядя туда, где все еще стоял неподвижный строй синих солдат. Подсотники и сотники, придя в себя, начали собирать эти группки в отряды. Похоже, впервые в истории убийство собственных солдат удержало противника!

С паникой удалось справиться. Однако, сражение было, так или иначе, проиграно. Кто не сбежал – лежал убитый или раненый или попал в плен. Кроме стрельцов и арбалетчиков у нее осталось человек триста, может быть четыреста. И она прекрасно понимала, что толку от них теперь ровно столько же, сколько от тех крестьян, что незадолго до этого бросились в бой. Победить восемьсот имперцев было уже невозможно.

Она проиграла.

Но у нее все еще были ее люди… Не все; после первой атаки и всеобщего бегства осталось, может быть, две с половиной сотни. Но она внезапно поняла, что – ввиду поражения флота – это единственные серьезные силы, которыми теперь располагает восстание. Так что она лишилась еще не всех козырей.

К ней начала возвращаться прежняя уверенность в себе.

57

Поля боя она, однако, не сдала. По многим причинам. Прежде всего, после всего, что она увидела, она начала догадываться, что отступление станет одним большим дезертирством. Не только повстанцев, но также и ее наемников. Она приказала распространить слухи об очень высоких потерях врага и запретила говорить иначе как о «первом дне сражения». Она прекрасно сознавала, что «второго дня сражения» не будет и быть не может, поскольку ее войско неспособно наступать. Но столь же хорошо она знала, что и имперцы атаковать не станут.

Вечером пришли первые подробные известия о поражении на море. Все было так, как сказала Алида: ко дну пошли несколько кораблей с каждой стороны, кроме того, имперцы захватили два барка (реквизированных у купцов), в том числе один очень старый, и два фрегата, повстанцы же – фрегат и какие-то мелкие корабли. Однако отсутствие развязки означало победу имперских сил; все отчетливо понимали, что можно даже не мечтать о том, чтобы остановить армектанские эскадры, учитывая присутствие ослабленного, но все еще существующего Главного Флота Гарры и Островов.

Восстание агонизировало. Все эти безрезультатные сражения были лишь отсрочкой окончательного приговора.

Лерену не особо интересовал исход восстания. Тем не менее столь быстрое его поражение почти полностью перечеркивало ее планы и надежды.

Вот именно: почти…

Ибо шанс все же был. Несмотря на провал восстания, имелся шанс, что удастся захватить и удержать Агары. Способом, который можно было назвать не столько рискованным, сколько попросту смертельно опасным. Она подумала о нем, когда оказалось, что одна из доронских эскадр – три фрегата Ахагадена – опоздала на морское поле боя. Алида и Ахагаден попали в немилость.

Алида… Лерена все еще находилась под впечатлением победы над ней в борьбе за высшее руководство. Победа пришла легко. Может быть, даже слишком легко… Но она явно видела, что блондинка с момента начала восстания выглядит парализованной. Свою силу она черпала от армии шпионов и доносчиков, могущество ее, словно по иронии судьбы, соответствовало могуществу Трибунала. Теперь же, когда эта организация рассыпалась под ударами мятежников, Алида оказалась почти беззащитной. Ее талант перестал быть нужным, она осталась с пустыми руками, не в силах оказать сколько-нибудь существенного влияния на ход событий. Она перехитрила саму себя!

Лерена была убеждена, что справится с надменной блондинкой без особого труда. Проблема была в другом. План был попросту рискованным. Всеобщее замешательство на Гарре благоприятствовало безумным предприятиям, были у нее и свои люди, для которых в рядах повстанцев, похоже, не было противовеса. Однако расчеты ее могли с легкостью не оправдаться. Любая деталь могла разрушить все планы.

Она нашла Алиду в лагере. Наблюдатели из штаба уехали (или, скорее, сбежали) сразу же после того, как выяснилось, что войско потерпело поражение. Алида осталась. Лерена хорошо ее понимала: в Дране на нее всегда смотрели косо, и тем более после того, как она отдала командование женщине и к тому же – полукровке-армектанке. Теперь же еще оказалось, что эта наполовину армектанка со своей задачей не справилась. И наконец, чашу переполнило опоздание Ахагадена.

Лагерь разместился вокруг небольшого селения, названия которого Лерена не помнила. Алида не заняла ни одной из хижин, донельзя грязных и убогих, предпочтя палатку. У входа горел костер, рассеивая ночной мрак. Две женщины смотрели друг другу в глаза над пляшущими языками пламени.

– Если кто-то на самом деле проиграл, так это мы, – в конце концов прямо заявила Лерена. – А ты, похоже, даже больше, чем я.

Алида не ответила.

– Поговорим. Но не здесь, – предложила Лерена.

– О чем?

– Не здесь.

– Тогда где?

– Где угодно.

Алида, поколебавшись, вошла в палатку. Вскоре она вернулась в наброшенной на плечи куртке. Они миновали ряд повозок, углубляясь в темноту.

– Похоже, – спокойно сказала Лерена, – все закончилось?

– Кажется, ты хочешь завтра опять сражаться?

Лерена на мгновение остановилась:

– Ты в это поверила?

Алида смутилась, и – несмотря на густую, скрывающую все вокруг тьму Лерена могла бы поклясться, что та покраснела.

– Не… не знаю, – пробормотала она. – Я не слишком разбираюсь в военном деле.

Лерена неожиданно поняла, что Алида проиграла в еще большей степени, чем ей казалось прежде. Если чьи-то планы и рухнули полностью, так это планы Алиды! Для империи она была изменницей, для восстания – в лучшем случае неудобной и нежелательной персоной. Даже если каким-то чудом мятежникам удалось бы одержать победу, то кто-то должен был стать козлом отпущения, ведь далеко не все пошло так, как предполагалось… Она, Лерена, была теперь последней надеждой для Алиды! Что за ирония судьбы! Представительница Судьи Трибунала верила во второй день сражения, поскольку ничего иного ей не оставалось. Если бы Лерена еще могла победить, это подтвердило бы по крайней мере справедливость передачи ей командования. Не говоря уже, естественно, о значении победы восстания для самой Алиды, для ее планов. Лерена испытала ни с чем не сравнимое блаженство, словно ее благородие Алида уже стояла перед ней на коленях и просила о помощи. Во имя Шерни, стоило проиграть эту битву, чтобы увидеть унижение золотоволосой дамы!

«Ты хотела восстания, – язвительно подумала она. – Ну вот, ты его и получила! Что, не вышло? Как же мне жаль, дорогая! Но ты сама виновата, поставив все на одну-единственную карту…»

Они молча шли рядом друг с другом.

– Кажется, твой Ахагаден не явился на бой? – почти сладострастно шепнула Лерена. – Как это так получилось?

На этот раз остановилась Алида.

– Случайность, – сказала она со столь безнадежной яростью, что Лерена ей сразу поверила. – Проклятая, проклятая случайность! Словно мало было всего… Случайность.

Они пошли дальше.

– Теперь, однако, – снова сказала Лерена, – все кончено… Я проиграла сражение. И не могу начать его снова. Я распустила слухи, чтобы сдержать дезертирство. Стоит вслух сказать, что все пропало, и утром даже мои наемники сбегут.

– Неужели эти высокие потери имперцев…

– Невероятно высокие! Может быть, сто человек с небольшим, из них менее половины убитых. Остальные – раненые, некоторые скоро вернутся в строй. Такова правда. Если посчитать дезертиров, которые перешли или еще перейдут на сторону Элимера, то окажется, что имперцы в этом бою еще и пополнили свои ряды. Достаточно?

Алида молчала.

– Ты и в самом деле связывала все свои планы с освобожденной Гаррой? Это ошибка, – буркнула Лерена.

– Почему ты все время говоришь обо мне? Ты ведь, кажется, хотела ослабить Армект? Ну и как?

– Может быть, да… а может быть, и нет. Это была лишь одна из возможностей. Может быть, найду другие, чтобы добиться своего?

– Тогда желаю удачи.

Лерена кивнула, хотя блондинка и не могла этого видеть. Ночь была темной, хоть глаз выколи.

– Помнишь, за неделю до начала всей этой авантюры ты сказала, что мы нужны друг другу? Думаю, в этом смысле ничего не изменилось, Алида.

– Что ты хочешь этим сказать?

– То, что дело твое дрянь. Если тебя не повесят имперцы, то уберут мятежники… Виноватый всегда найдется. Кому мне это объяснять? Тебе?

– Как-нибудь справлюсь.

– Сомневаюсь. Однако, если ты так считаешь, значит, не о чем говорить.

– У тебя ко мне какое-то предложение? – помолчав, спросила блондинка.

– Кто знает?..

– Ближе к делу.

– У тебя есть корабли. И люди.

– А, вот ты о чем… Да, есть. Ну и что?

– У меня только люди… Люди, которых я намерена отсюда забрать, пока еще не поздно.

– А куда?

– Туда, куда я всегда хотела. Тебе поправит настроение, если ты узнаешь, что этот твой Ахагаден украл лакомый кусок прямо у меня из-под носа? Ваше восстание нужно было мне лишь затем, что я хотела заполучить те фрегаты. И только во вторую очередь – чтобы отвлечь внимание империи.

К Алиде, похоже, в самом деле начал возвращаться прежний пыл.

– Значит, красавица, – сказала она, – ты хотела отсюда смыться, подорвав в решающий момент наши силы? Да еще и украсть корабли?

– Именно. Так я и хотела поступить.

Алида глубоко вздохнула:

– Ну спасибо… Не стану говорить «поганая шлюха», а то ты на меня кинешься.

– Я ответила бы: сука… Я заняла Дорону, чтобы услышать, что на самом деле победу одержал Ахагаден, доказательством чему – захваченные корабли.

– Хмм… – удовлетворенно проговорила Алида. – Но, но… Мы уклоняемся от темы.

– Сначала скажи, что за люди у Ахагадена. Только честно, сегодня ложь нам ни к чему.

– Всякий сброд, как и остальные: пираты, вышвырнутые из войска солдаты, портовые воры… Но платят им из казны восстания.

– Или из того, что ты украла у Трибунала, то есть у императора?

– И из того, что дали те гаррийские дурни вроде Ганедорра. «Святое дело освобождения Гарры».

– Подожди, значит, у Ахагадена…

– Одни наемники. Добровольцы остались на берегу. Это те, кого ты сегодня позволила перерезать.

– То есть топорники Ахагадена пойдут куда угодно. За золото.

– Так же, как и твои.

– Сколько их?

– Точно не знаю. Больше сотни, но наверняка не две. С тем, что на этих кораблях есть еще немного имперцев, которые перешли к нам. Ну и матросы, ясное дело. Но теперь, моя прелесть, я хочу услышать твои ответы. Куда ты хочешь плыть?

– На Агары.

Алида застыла как вкопанная.

– Куда?!

– Кричи громче. На Агары.

– Зачем? Ты знаешь, что это такое? Два острова на краю света! Что ты там забыла?

– Ничего не забыла… А что это такое, я знаю. Может быть, ты знаешь лучше?

– Лучше? Ради Шерни, я там полжизни проторчала!

Лерена лишилась дара речи.

– Издеваешься?

– Я работала для Трибунала, в Ахелии. Несколько лет назад.

Лерена явно заинтересовалась:

– Несколько лет… назад?

– Восемь, десять… Довольно давно.

– И ты там была шлюхой? Так же как в Дране?

– Конечно, добродетельная ты моя.

Лерена внезапно вспомнила свой разговор с Раладаном или, скорее, его рассказ… Вскоре после того, как она узнала, подслушав, что Ридарета дочь Раписа.

«Шлюха Чистой Крови… из Ахелии…»

– Я слышала, – пробормотала она, – что в Ахелии полно шлюх…

– Да? Может быть. Хочешь отправиться туда за шлюхами?

Лерена поняла, что еще немного, и старая интриганка сообразит, что вопросы ей задают не просто так.

– Нет, – ответила она, решив отложить дальнейшие расспросы на потом. Зачем искать так далеко?

Затем она вкратце изложила блондинке свой план.

Они сидели на холодной траве, у края небольшого леска.

– Как видишь, – сказала Лерена, – ты мне действительно нужна.

– В самом деле. Только надолго ли?

– О, надолго… Заметь, я ни разу не говорила, что там мы будем на равных. Агары слишком малы для того, чтобы мы могли править там вдвоем. Но мне нужны и будут нужны шпионы. В Дартане, в Армекте, во всех провинциях… В самом Кирлане. И на Агарах. Кто-то должен этим руководить, и руководить четко. Почему бы не ты?

– Министр шпионов. В пиратском княжестве. И это должна быть я?

– Насколько я знаю, после освобождения Гарры ты собиралась заниматься чем-то подобным.

– Подобным?! Ну нет, мне просто весело становится. Если не видишь разницы – прошу извинить и глубоко сочувствую! Во-первых, Гарра – это не какие-то там Агары. Во-вторых, у меня здесь наследство моего незабвенного супруга…

– Это наследство погибло, и ты прекрасно это знаешь.

– Ну и что, что погибло, в крайнем случае я вышла бы замуж за другого. И, третье и самое главное, кто управлял бы таким, к примеру, Ганедорром? Но на этих твоих Агарах… Ты же прекрасно понимаешь, что для меня означает второстепенный пост на таких… задворках! Может быть, тебе польстит, если я скажу, что не знаю, как я могла бы управлять тобой. Может быть, когда-нибудь я и нашла бы способ, но ведь ты прекрасно знаешь, чего от меня ждать. Нет, девочка моя. Я отдам тебе корабли, отдам своих людей, помогу тебе завладеть повстанческой казной, вернее, тем, что от нее осталось, и все это лишь затем, чтобы оказаться за бортом, едва покажутся агарские берега? Или даже раньше?

– У тебя есть мысли получше? Сама прекрасно знаешь, что тебе придется отсюда бежать.

– Но не в петлю.

– Может, рискнешь?

– Рискнуть? С удовольствием. Я всю жизнь только и делаю, что рискую. Но тут я не вижу никакого риска. Вижу только петлю. Столь же однозначно, как и то, что солнце всходит и заходит.

Лерена задумалась.

– Выход все же есть, – неожиданно сказала блондинка. – Возможно, найдется способ получить от тебя достаточные гарантии. Сначала, однако, я хочу удостовериться, что ты знаешь, что делаешь. Как ты все это себе представляешь, дорогая моя? Теперь? Я понимаю, что втягивание империи в войну с Гаррой дало бы тебе время, необходимое для того, чтобы укрепить Агары. Все это очень хрупко, однако, скажем так, возможно… Но теперь?

– Теперь, когда у меня меньше времени, я могла бы иметь больше сил. Вместе с твоими людьми – полтысячи одних солдат. Ну и флот! Если бы в соответствии с моим планом Ахагаден захватил еще несколько кораблей… Ты сама призналась, что это возможно. Добавь к этому три, а если все пойдет как надо, то и пять моих парусников… Теперь подсчитаем наших людей. Полтысячи, так? Ну так захватим Дран и все золото, какое еще осталось у Ганедорра. С этим золотом у нас к весне были бы пираты. Семь, восемь кораблей. Все вместе – уже почти двадцать. Откуда империя возьмет флот, который сможет с ними справиться? Императору придется в первую очередь восстановить силы Гарры. А потом? Агары должны только обороняться. Прибрежные воды могут охранять многочисленные лодки, которые поддержат наш флот. Дешево и эффективно. На таких лодках морские шакалы нападают на вооруженные торговые барки. А знаешь, как дерутся пираты? Во имя Шерни, потребуется тридцать больших кораблей, чтобы отбить Агары! Думаешь, империя на это пойдет? Одна война, сразу за ней – другая? Множество влиятельных людей в самом Кирлане начнут крутить носом, нужно будет умело разжечь антивоенные настроения – золотом, не знаю, чем еще? Вот как раз задача для тебя! Как же я могу вышвырнуть тебя в море? Такое сокровище? Самую предательскую, лживую и ядовитую змею Шерера?

– Если бы ты знала, как мне нравится тебя слушать…

Несмотря на язвительные слова, в голосе Алиды Лерене послышалось что-то еще… Восхищение. Значит, все-таки… Темнота скрыла улыбку. Она была уверена, что подобный план может ошеломить своим размахом даже Алиду. Особенно Алиду. Проигравшую авантюристку.

– В Кирлане будут раздаваться голоса протеста, – повторила она. – Там ведь любят жить спокойно, обогащаться, а тут император увеличит налоги, поскольку без этого… Каждая война – это деньги, расходы и расходы! А уж тем более война на море! И ради чего? Двух островов на краю света? Даже победа повлечет за собой потери людей и кораблей, то есть новые расходы! А поражение?

– Увлекательно, – с иронией заметила Алида. – Но как долго ты собираешься платить своим пиратам? И всем наемникам? Раз уж речь зашла о расходах?

– Недолго… Очень скоро наступит осень, а тогда те же самые пираты охотно будут отдавать золото за право безопасной стоянки в Ахелии во время штормов. У них будет свой порт, а в нем таверны, шлюхи и все, чего может желать моряк. Пройдет осень, и наши пираты будут даром защищать, клыками и когтями, свои острова! Где можно починить поврежденный штормом такелаж, пересидеть осень, скрыться от облавы, дешево купить сведения о ценных грузах и всяческих грязных делишках, на которых можно заработать. Китобои, как и прежде, вытопят жир из китов, а я его куплю и отвезу на Гарру, где продам, и притом с прибылью… То же самое с медью. Я дешево куплю любую пиратскую добычу – и снова продам. Много ли нужно, чтобы открыть купеческие конторы тут и там? В них будут сидеть приличные люди, с очень чистыми руками… Мне это хорошо знакомо!

– Чтоб мне провалиться, – пробормотала Алида, – звучит недурно. Жаль, что я не могу принять участия в игре… на твоей стороне.

– Ты говорила о каких-то гарантиях, которые тебя устроят?

– Забудь.

Некоторое время обе молчали.

– У тебя нет выбора, – голос Лерены стал холодным. – Думаешь, я рассказываю тебе обо всех своих планах лишь затем, чтобы услышать в ответ «нет»? Ты сделаешь все, чего я потребую. Ты согласишься на все здесь и сейчас или…

Лерена достала меч.

– Да, – поспешно сказала Алида. – Я согласна, конечно согласна! Ручаюсь честью и подаю тебе руку. Решено?

Лерена чуть не рассмеялась.

– Теперь я скажу, что требую гарантий.

– Каких? Какие гарантии я могу тебе дать, здесь и сейчас?

– Каких… Думаешь, я пришла, чтобы обо всем тебе рассказать, не будучи уверена, что мы придем к согласию?

– Издеваешься? – спокойно спросила Алида.

– Я что, похожа на тех, кто издевается над серьезными делами? Мне нужны твои корабли. И золото Ганедорра. Ты будешь со мной до тех пор, пока все не закончится. Мы просто не расстанемся, Алида.

– Даже об этом и не думай. Ради Шерни, откуда только берутся такие глупые бабы? Ну почему все мои противники как дети? Это несправедливо. Пошла прочь, девчонка!

Лерена выставила перед собой меч, пытаясь разглядеть в темноте очертания собеседницы, и коснулась острием ее шеи.

– Повтори еще раз. Мне не хочется сидеть здесь всю ночь.

– Рискни, – громко сказала Алида. – Она не шутит, – добавила она, обращаясь неизвестно к кому.

В темноте щелкнула тетива. Сила удара стрелы бросила Лерену на землю. Она вскрикнула, схватившись за пробитое плечо.

– Я здесь! – взвыла Алида, перекатываясь по траве. Среди безлунной ночи выросла огромная фигура, лязгнул меч. Лерена приподнялась, левая рука ее беспомощно висела, правая же лихорадочно искала выроненное оружие… Проклятая сила Гееркото нарастала в ней медленно, слишком медленно. Ладонь сжала рукоять меча, девушка вскочила, но в то же мгновение в воздухе раздался свист, на нее обрушилось нечто подобное самой смерти; темные вершины деревьев быстро пронеслись над ней по широкой дуге и исчезли; какое-то черное пятно прыгнуло ей навстречу, все ближе и ближе, в лоб ударило холодом; и ее охватила боль, какой она никогда еще не знала.

– Забери это… с меня! – истерически взвизгнула Алида.

Великан отбросил меч, подхватил безголовое дергающееся тело под мышки и оттащил в сторону. Алида поднялась и, вся дрожа, прижалась к слуге.

– Все… все, госпожа, – проговорил он сдавленным, не своим голосом.

Она судорожно обнимала его, постепенно приходя в себя.

– Кровь, – хрипло сказала она. – Я вся липкая… Вся.

– Больше я не хочу таких заданий, госпожа. Сначала я все время терял вас из виду… а потом стрелял вслепую! Ради Шерни, я ведь мог попасть в тебя, точно так же как и в нее… Еще немного, и так бы и случилось! Никогда больше, госпожа! Обещай. Если бы… если бы я попал в тебя… голос его сорвался.

Она сжала могучую руку.

– Идем отсюда…

Она сделала шаг и вскрикнула, споткнувшись обо что-то… Великан с яростью наклонился, нащупал это «что-то», схватил за волосы и изо всех сил швырнул в лес.

– Я хочу, чтобы ты знала, госпожа, – в гневе крикнул он, – что никогда я не убивал с большим удовольствием! Клянусь, госпожа, в этой женщине было нечто отвратительное!

– Идем отсюда! – повторила она, прижимая руку к отчаянно бьющемуся сердцу. – Наивные глупцы – проклятие этого мира… Но и мое благословение, ради Шерни…

До рассвета тело на краю леса успело окоченеть. Ненужная, бессмысленная машина, которой не станет управлять ни одна слепая сила, как бы ее ни называть – жизнь, мощь или как-то иначе… Зачем оживлять то, что не видит, не слышит, не мыслит?

В двадцати шагах дальше в лес, под ветвями орешника, первые падающие с деревьев листья цеплялись за нечто напоминавшее кучу засохшей травы… Растрепанные, слипшиеся от крови волосы скрывали голову необычной девушки, которой никогда не дано было жить. Израненное лицо утыкалось в землю… а присыпанные ею губы временами шевелились, словно повторяя чье-то имя, которое, однако, не могло прозвучать, поскольку не было легких, которые дали бы воздуха гортани… Лерена все еще видела… слышала… и чувствовала.

Тело похоронили двумя днями позже. Голову никто специально не искал, хотя достаточно было пройти туда, где смыкались кусты…