Текст книги "Африканский рай"
Автор книги: Феликс Родригес де ла Фуэнте
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
Весь день мы провели по соседству с дружной семьей, тщетно пытаясь разгадать родственные связи между взрослыми и молодым поколением, но лишь окончательно убедились в собственном бессилии, когда два львенка разного возраста принялись сосать одну и ту же львицу. Вечером, на обратном пути в «Кикрок», мы увидели недалеко от дороги молодую пару львов в разгаре медового месяца. Они лежали рядом, любовно лизали друг друга и нежно ударяли один другого лапой. Их поведение напоминало игры львят. Мейсон сказал, что это вожак стаи и молодая самка.
Нам бросилось в глаза резкое различие менаду этими двумя великолепными образцами пантеры лео.Голову льва, намного более крупного и мускулистого, венчала густая рыжеватая грива, закрывавшая ему грудь и свисавшая до передних лап. Казалось, природа дала ему все, чтобы привлекать внимание и производить впечатление. Подобные экземпляры достигают двухсот килограммов веса, трех метров в длину и метра в высоту. Львица же, наоборот, была словно специально создана природой для того, чтобы прыгать, преследуя добычу. В ее телосложении не было ничего лишнего, бесполезного, под кожей вырисовывались мощные мускулы. Поражали округлые бока, чистая и изящно изогнутая линия шеи.
Эта пара проведет свой медовый месяц, вернее, медовую неделю без пищи, не охотясь. Потом они присоединятся к стае, и сто десять дней после свадьбы, до рождения львят, самец будет в полном подчинении у самки. После этого лев-вожак соединится с другой самкой или примется бродить по своим владениям, оглашая окрестности мощным рыком и сгоняя дичь к месту, где притаились охотники из его стаи.
В короткий период отцовства лев-производитель выполняет приятные и необременительные обязанности. Какую же пользу приносят стае гордые косматые самцы? Чтобы понять правомерность их вроде бы незаслуженного привилегированного положения, нужно проследить, как они охотятся за дичью.
В феврале 1967 года мне довелось побывать на дне кратера Нгоронгоро, где я попытался снять знаменитых черногривых львов, обитающих в этом заповеднике, во время охоты. Три дня наша машина следовала по пятам за тремя великолепными самцами из стаи в четырнадцать особей. У одного, самого рослого и мускулистого, был большой шрам на спине. По словам обходчика, он предводительствовал единственной стаей настоящих горных львов в заповеднике.
За час до захода солнца три льва, почти весь день беззаботно провалявшиеся на траве, зашевелились. В двухстах метрах от них паслось стадо антилоп гну, в котором было несколько самок с сосунками. Львы отошли один от другого на расстояние примерно пятидесяти метров и с трех сторон начали подкрадываться к антилопам. Их телодвижения очень напоминали стойки пойнтеров, охотящихся на перепелов, но нам казалось, что крупные животные с развевающимися черными гривами слишком заметны на блеклой низкой траве. Представшее перед нами зрелище напоминало скорее великолепно смонтированные кадры из кинофильма об охоте. Действительно, антилопы гну заметили маневры львов и, вытянув шеи и насторожив уши, не спускали с них глаз. К тому же ветер дул в сторону антилоп и доносил острый запах хищников, внушавший им ужас. Пока что действия охотников не дали никаких видимых результатов. По мере того как они довольно быстро продвигались, укрываясь за кустами и неровностями почвы, антилопы с не меньшей быстротой отступали, неизменно сохраняя дистанцию метров в двести.
Солнце зашло за край кратера, и, как всегда в районе экватора, сразу стало темно. Львы начали рычать. Подобно небесному грому, разносился их мощный рык над котловиной. Трудно было определить, откуда именно исходит этот оглушительный, словно канонада, рев. Темнота становилась непроницаемой. Раздался самый сильный, заключительный аккорд страшного концерта, и наступила полная тишина. Мы возвратились в лагерь.
На следующее утро в полукилометре от дороги три львицы и шесть львят доедали остатки антилопы. Самцов не было. Мы набрели на них спустя два часа; они с полными желудками крепко спали в зарослях у реки. Это не они убили гну прошлой ночью. На этот раз, как и всегда, самцы сыграли лишь роль загонщиков. Наступая на свои жертвы с подветренной стороны, не переставая рычать, они гнали их к зарослям, где прятались львицы. Одна из них, вероятно, прыгнула антилопе на спину и переломила ей шейные позвонки.
Однако право на лучший кусок принадлежит не самке, обычно убивающей дичь, и даже не баловням всей стаи – львятам. Как только добыча умерщвлена, к ней первыми прорываются самцы и по закону строгой иерархии бесцеремонно забирают самые лакомые куски, отгоняя ударами увесистых лап путающихся под ногами львят. Все, что остается после них, доедают остальные члены стаи.
Казалось бы, самец выполняет второстепенную роль в жизненно важном процессе охоты, хотя она приносит ему немалые выгоды: он получает лучшую часть добычи. Тем не менее вторая наша встреча с черногривыми львами в Нгоронгоро, происшедшая в следующем году, заставила нас прийти к выводу, что не кто иной, как самец, выполняет ответственную миссию главы и защитника семьи.
Наша группа, состоявшая из фотографа Хаиме Нато, выдающегося анестезиолога и африканиста доктора Агости из Мадрида, шведского зоолога и художника-анималиста Роберта Эйнарда и автора этих строк, обнаружила двух самцов недалеко от того самого места, где в прошлом году мы наблюдали охоту на антилоп гну. Я сразу узнал животных: буйные черные гривы, глаза цвета темного янтаря, царственные головы – таких красавцев не встретишь больше во всей Восточной Африке. Не было лишь третьего льва, самого крупного, со шрамом на спине. Я спросил о нем обходчика Нгоронгоро – Рамадхани. Тот поведал мне печальную историю. Самый сильный из трех самцов, он царил, не зная соперников, на территории радиусом в десять километров. Севернее, в районе, где было гораздо меньше добычи, обитала стая красногривых львов. Большой лев Нгоронгоро каждый вечер обходил границы своих владений и рычал, чтобы держать соседей в страхе и отдалении. Нередко после таких обходов на земле оставались пряди из красных грив – свидетельство схваток между черными и красными львами.
Однажды утром обходчики Нгоронгоро обнаружили вождя черногривых беспомощно лежащим на траве с распухшей передней лапой. Очевидно, он наткнулся на колючее ядовитое растение. Всю ночь окрестности оглашал страшный рев. На следующий день большого черногривого льва нашли мертвым, наполовину обглоданным другими хищниками недалеко от границы его владений.
Вот почему стая как бы берет самца на иждивение. Он выступает в роли этакого могущественного средневекового рыцаря, который в награду за боевые заслуги получает от своего народа пожизненное содержание и вечную благодарность. Ведь для стаи нет ничего более важного и жизненно необходимого, чем обширная территория с богатыми охотничьими угодьями, достаточным количеством воды и удобными укрытиями. Если местность изобилует дичью, самки производят на свет многочисленное здоровое потомство, которое в будущем сможет завоевать новые жизненные пространства для стаи. Защита завоеванной территории и захват новых владений всецело лежат на самцах, особенно на вожаках. Этой цели служит и эффектная внешность львов. Густая грива, гордая осанка, а также свирепый рык устрашают соперников – вожаков соседней стаи.
В обязанности львиц входят охота и воспитание львят. Поскольку самцы заняты защитой владений и не могут помогать им в столь важном деле, львицы объединяются, чтобы растить и воспитывать потомство. Пока одни самки охраняют и кормят детенышей, другие отправляются на охоту и приносят добычу к месту, где расположилось львиное семейство.
Трехмесячный львенок уже сопровождает самку на охоту, постепенно приучаясь к самостоятельности. В полтора года он начинает охотиться сам, а в два окончательно освобождается от опеки и становится равноправным членом стаи, иногда же уходит за пределы родных владений и на новой территории сам становится вожаком.
Прощаясь с Мейсоном после первого дня сафари, мы уже многое знали о симбе. Как и наш гид, мы больше не сомневались, что симба – царь, благородный монарх, готовый отдать жизнь за свой народ. Недаром это животное стало символом воинской доблести для всех времен и народов.
Опыты доктора Шаллера
Представьте себе некую швейцарскую семью, которая после длительных подсчетов своего бюджета решила совершить путешествие в самое сердце Африки. Увлекательный маршрут, современные средства передвижения, умеренные цены… Швейцарцы садятся в самолет и через десять часов высаживаются в Найроби. Там их забирает небольшой местный самолет, и в полдень они приземляются в небольшом аэропорту Серенгети. Их глаза, привыкшие к туманам, ослепляет африканское солнце. Не успевают они опомниться, как их усаживают в вездеход с шофером-африканцем и загорелым англичанином в роли гида.
«Мы хотим видеть львов!» – обращаются туристы к любезному проводнику. Автомобиль летит мимо мирно пасущихся стад травоядных, которые, безусловно, напоминают путешественникам невозмутимых швейцарских коров. Впереди маячат три пятна песочного цвета. «Симба», – сообщает африканец. Туристы извлекают из футляров фотоаппараты и бинокли. Взгляды всех устремляются на львов. Но тут все замечают на головах у животных что-то странное: в ушах у них цветочки. У самцов – желтые и розовые; у самок – нежно-голубые и алые. Присмотревшись как следует, изумленные туристы обнаруживают, что это сережки. Уши хищников украшены маленькими металлическими пластинками овальной формы.
Но кто мог надеть сережки дикому льву? Откуда взялись здесь эти странные животные? Гиду приходится употребить все свои дипломатические способности, чтобы успокоить разгневанных швейцарцев и убедить их в том, что это вовсе не львы для туристов, выпускаемые на волю чиновниками министерства туризма и охраны диких животных.
Чтобы познакомиться со знаменитыми львами в сережках, мы нанесем визит доктору Шаллеру. Известный молодой американский зоолог провел в Серенгети два года, самым серьезным образом изучая повадки африканских львов, как до этого он изучал горилл в Уганде и тигров в Индии. Метод его работы основывается на постоянном наблюдении животных в естественной для них обстановке абсолютной свободы, причем наблюдения ведутся и днем и ночью на протяжении довольно длительного периода. Журнал «Лайф» опубликовал статью о результатах опытов Шаллера с тиграми. В интереснейшей книге «Год под знаком гориллы» [3]3
Дж. Б. Шаллер. Год под знаком гориллы. М., 1968.
[Закрыть]зоолог с чисто научной скрупулезностью описывает нрав и образ жизни животного, до сих пор окруженного тайнами и легендами.
Шаллер живет в саванне с женой и детьми в деревянном домике. К концу дня мы добрались до его жилища. Под акациями перед домом детишки доктора играли с прирученной мангустой. Сам хозяин, молодой человек спортивного вида, встретил нас очень радушно и, пока мы пили чай, поданный его женой, красивой блондинкой, рассказал о своих исследованиях.
Чтобы выяснить маршрут передвижения льва и проследить его поведение в семейном клане и вне его, Шаллер завел карточку на каждое животное, в которую заносил данные наблюдений. Львы, однако, очень похожи друг на друга, с возрастом каждый изменяется – как же их различать? Необходимо было как-то пометить животных. Но каким образом? Доктор Гржимек усыплял зебр и антилоп, стреляя в них из ружья наркотическими средствами. Для этого важно было правильно рассчитать дозу: слишком большая могла убить животное, малая – вызвать его преждевременное пробуждение и бегство до окончания операции. Лев – тот просто мог бы позавтракать исследователем. Однако доктору Шаллеру, действовавшему с вездехода, удалось осуществить свой замысел без единого инцидента. Современная пуля-шприц надежно усыпляет животное не менее чем на полчаса. Этого времени вполне достаточно, чтобы записать размеры животного и другие данные, а затем прикрепить к его ушам разноцветные сережки, которые впоследствии служат опознавательными знаками.
Изучение львов осложняется тем, что они ведут кочевой образ жизни и на длительный период ускользают из-под контроля наблюдателя. Тут доктор Шаллер прибегнул к помощи туристов-фотографов, исследователей-любителей. Ведь десятки их каждый день пробираются в самые потаенные уголки саванны. Если бы почтенная семья швейцарских туристов предпочла дорогому и фешенебельному сафари на самолете скромное путешествие в маленьком автобусе, который останавливается в Серонере, администрация лагеря вручила бы каждому из них таблицы с изображением головы льва, в которых они отмечали бы данные о встреченных ими львах, в том числе цвет сережек в их ушах. Все эти таблицы переправляются затем доктору Шаллеру и хранятся в его архивах. Таким образом каждый путешественник вносит свой вклад в науку.
Совсем недавно на туловищах львов удалось установить маленькие электронные передатчики, позволяющие получать сведения о них и в ночное время. С одним львом двое наблюдателей поддерживали круглосуточный контакт целых три недели.
Лошадь или корова?
К югу от заповедника Мара, где состоялось наше первое знакомство со львами, находится Серенгети, прославленный национальный заповедник Танзании. Мара-Масаи и Серенгети, эти два хранилища национальной фауны, разделены государственной границей между Кенией и Танзанией. Естественно, что для животных, так же как для трав, акаций и кустарников саванны, этой границы не существует. Травоядные и хищники беспрепятственно переходят из одной страны в другую. Лишь полосатый столб, пересекающий, как шлагбаум, едва заметную среди зелени тропу, оповещает путешественников о том, что далее начинается территория другого государства.
Однако, преодолев сто пятьдесят три километра, отделяющие отель «Кикрок» в Мара от туристского лагеря Серонера в Серенгети, вдруг замечаешь, что пейзаж сильно изменился. По-прежнему кругом простираются луга, но по мере углубления на территорию Танзании трава становится все ниже и суше. Постепенно исчезают заросли кустарников, деревья с густой листвой, молочаи… На горизонте вырисовываются одинокие силуэты высоких акаций с похожими на большие зонты кронами.
В центре Серенгети в пейзаже безраздельно властвует травянистая равнина. Ее зеленое однообразие нарушают лишь невысокие скалистые горы, где находят себе убежище даманы, антилопы бубалы и леопарды. Мало-помалу меняется и картина животного мира. Мара являла собой пример благополучного сосуществования слонов, носорогов, жирафов (питающихся листьями) с буйволами, бубалами, тони и газелями (травоядными). В Серенгети же обитают одни травоядные. Путешественник, перед которым расстилается бескрайнее травяное море Серенгети, с благоговейным удивлением взирает на последних представителей великой эры травоядных – газелей, зебр и других копытных, спокойно пасущихся на сочных зеленых лугах.
Для африканцев весь этот удивительный конгломерат полосатых, серых, золотистых, желтых, черных животных с рогами, копытами и туловищами самой разнообразной формы – это всего-навсего «ньяма» – мясо. Люди науки ценят стада Серенгети как самое большое скопление копытных на земле. Здесь, на территории в четырнадцать с половиной тысяч квадратных километров, сконцентрировано около четырехсот тысяч животных.
Для вашего покорного слуги безграничный простор африканской саванны, по которой он немало путешествовал, ее специфическое, ни с чем не сравнимое освещение, обитатели этой благословенной земли олицетворяют наивысшую гармонию и непостижимую тайну творения.
Существуют самые различные теории, объясняющие исчезновение лесных массивов в Восточной Африке. Одни утверждают, что начало положил первобытный человек, который еще на заре эры земледелия нередко поджигал лес, отвоевывая у него пространства для земледелия. Другие считают, что дело, начатое человеком, завершили многочисленные стада копытных, вытоптавшие и объевшие остатки лесных участков. Третьи приписывают исчезновение лесов разрушительному действию вулканической лавы.
По их мнению, лава, спускавшаяся с гор Кения и Килиманджаро, поджигала и уничтожала первобытные леса, а затем растекалась по окрестностям, образуя вулканические равнины, часто совершенно плоские, иногда слегка волнистые. На почве, довольно тонким слоем покрывавшей пласты вулканической лавы, не могли расти большие деревья. Кустарники же и акации систематически гибли во время пожаров, столь частых на равнинах.
Каково бы ни было происхождение саванны, несомненно одно: в период плейстоцена на всех континентах простирались необозримые пастбища, на которых кочевали огромные стада диких лошадей и армии хищников. Такого разнообразия и обилия травоядных и плотоядных история земли больше не знала. Стада буйволов, обитающие в Серенгети, лишь жалкие остатки фауны плейстоцена, «эры млекопитающих».
И самое удивительное, что своим былым расцветом да и нынешним существованием животный мир Африки обязан набору скромных растений, обычно недооцениваемых, – травам.
Представляя себе бесчисленные стада на бескрайних пастбищах, я думаю о наших доисторических предках, которые охотились на этих животных и питались их мясом. Впрочем, и мы по-прежнему в основном питаемся мясом, обязанным своим происхождением сочному зеленому корму, а также пшеницей, самой распространенной зерновой культурой, которую я позволю себе смиренно и с благодарностью назвать травой-кормилицей.
Трава саванн прочно закреплена в почве сетью перекрещивающихся волокнистых корней. Растет и развивается надземная часть, а не корневище, как у большинства других растений. Это позволяет траве быстрее оправляться после засух и пожаров и восстанавливать опустошения, производимые в травяном покрове саванны жвачными животными. Кроме того, клетки травы содержат кремний, который помогает ей не поддаваться засухе и при недостатке осадков сохранять питательные качества.
В течение тысячелетий у травы выработались свойства, позволяющие ей из века в век выдерживать опустошительные нашествия травоядных. А вот злаковые растения не вынесли натиска крупных рогатых животных и лошадей и исчезли из саванны. Тем, что мы теперь можем у себя в садах спокойно топтать траву, будучи уверены, что после дождя или поливки она обретет прежний вид, мы обязаны бесчисленным стадам животных, многие столетия бродившим по пастбищам саванны.
Ученые включили всех животных, питающихся травой, в крупный разряд копытных. Большая часть копытных передвигается на кончиках пальцев, защищенных роговым футляром.
Копытные обитатели саванны сильно влияют на развитие и изменение ее травянистого покрова, но в свою очередь их зубы и пищеварительный аппарат сформировались под воздействием зеленого корма, без которого они не могли бы существовать. Безусловно, можно сказать, что трава и травоядные эволюционировали вместе. Поэтому антилоп гну и зебр, составляющих самое многочисленное население Серенгети, мы будем рассматривать не как украшение пейзажа, а как неотъемлемую часть естественной среды.
На первый взгляд бородатый гну кажется плохо нарисованной лошадью с рогами телки. Тем не менее с лошадью гну не имеет никаких родственных связей; скорее его следует считать двоюродным братом коровы. Во всяком случае, острые крепкие рога, венчающие головы самцов и самок гну, не кажутся лишь украшением, как изящные сооружения на головах других антилоп. Гну применяют свои рога по прямому назначению – для защиты от врагов. Внешний вид гну как будто предназначен отпугивать непрошеных гостей. Кожу серо-бурого цвета покрывают вдоль шеи и по бокам темные полосы, голова украшена густой гривой и желтоватой бородой. Прибавьте еще длинный мохнатый хвост – и портрет гну будет завершен.
Антилопы гну на водопое. В то время как все пьют, одна стоит на страже: лев может быть поблизости
Когда наш автомобиль приблизился к стаду гну на расстояние ста метров, все животные поднялись на ноги. Человек неосведомленный, не знающий, как безобидны эти устрашающие на вид нелепые животные весом в двести килограммов, с рогами, которым мог бы позавидовать боевой бык, с темной бородатой мордой, возможно, не решился бы к ним подойти. Но мы, полностью доверяя мнению ученых, продолжали двигаться вперед, хотя были вооружены только фотоаппаратами, и не обращали внимания на громкое фырканье гну.
Но вот до гну осталось метров пятьдесят. Только тут животные начали проявлять беспокойство, пятиться и подпрыгивать на месте, а еще через мгновение обратились в постыдное бегство и, отбежав метров на двести, остановились. Эта сцена повторялась несколько раз, пока наши тайные опасения относительно агрессивности гну не рассеялись окончательно. Тут Хаиме Пато осмелел настолько, что с грацией бандерильеро стал поддразнивать одного из самых почтенных бородатых самцов.
К счастью, травоядные не нападают на врага все вместе, «коллективно», как это делают дикие собаки, иначе всем их недругам, в том числе и нашим далеким предкам, пришлось бы плохо. Взрослая антилопа, одна или вместе со случившимися поблизости двумя-тремя сородичами, вполне может противостоять леопарду или молодому льву и даже обратить его в бегство. Но антилопы никогда не ходят в атаку сообща, всем стадом.
Огромные стада гну, подобные тем, что мы встречали в центральной части Серенгети, имеют обыкновение исчезать неожиданно, как по мановению волшебной палочки. Эти внезапные исчезновения приводили в недоумение охотников и зоологов, которые пытались разгадать, что заставляет этих животных вдруг покидать старые места, каков маршрут, какова конечная цель их таинственных перемещений. Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо иметь хотя бы самое поверхностное представление об анатомии гну и ее целесообразности.
При тяжеловесном, неуклюжем туловище у антилоп гну длинные сильные конечности с твердыми, острыми сплошными копытами, удобными для передвижения по хорошо утрамбованной почве саванн. Ступают они на кончики пальцев, что еще более увеличивает длину конечностей, прекрасно приспособленных и для длительных переходов, и для быстрого короткого бега.
Если заглянуть в рот гну, то нетрудно убедиться, что его широкие коренные зубы, в которых слои твердой эмали чередуются со слоями более мягкой зубной ткани, – прекрасные жернова для перемалывания травы. Их шероховатая поверхность непрерывно восстанавливается, и тем самым устраняются последствия разрушительного действия песка и кремния, неизбежно попадающих вместе с травой животных в пасть. Строение пищеварительного аппарата гну позволяет ему, как и всем животным, накапливать корм в первой камере желудка, чтобы после предварительной ферментации отрыгнуть и тщательно пережевать его. Это один из удивительных примеров приспособляемости животных к условиям саванны. Ведь пока травоядное пасется, опустив голову к земле и погрузив нос в траву, оно не способно учуять запах хищника и легко становится его жертвой. Зато систематические паузы позволяют ему, пока оно пережевывает пищу, зорко следить за местностью.
Разные виды травоядных поедают траву на разной высоте
Любопытно, что гну, как и другие травоядные, ужо несколько тысячелетий питаются тем способом, который в Европе получил применение не так уж давно. Стада меняют пастбища, не объедая траву до основания и в то же время не давая траве достигнуть предельного роста, ибо перезревшая трава волокниста, малопитательна и плохо переваривается. Таким образом, гну, по наблюдениям ученых, производит смену пастбищ по всем правилам науки.
Непрерывные передвижения гну ограничены определенным участком саванны. Они питаются лишь некоторыми сортами травы и объедают ее до определенного уровня – все это в полном соответствии с законами экологического равновесия, господствующими среди травоядных. Гну кормятся тем, что оставляют им зебры; самая низкая трава служит пищей газелям; высокие сухие стебли, которыми пренебрегают остальные травоядные, поедают коровьи антилопы топи, тем самым спасающие саванну от пожаров и завершающие цикл взаимоотношений животного и растительного мира этой части Африки.
Гну часто можно видеть со страусами. Это сообщество не случайно и представляет собой другой красноречивый образец взаимозависимости между животными саванны. Страусы обладают прекрасным зрением, их большие темные глаза, как два перископа, обозревают с высоты двух с половиной метров окружающее пространство. Рядом с ними гну могут быть совершенно спокойны. Как только гну замечают, что птицы чем-то встревожены, они тоже настораживаются. Острое зрение страуса, превосходный слух и обоняние гну составляют великолепную систему обороны в открытом поле против хищников.
В марте гну собираются в одном месте, чаще всего на пастбищах Нгоронгоро. Здесь самки ожидают появления детенышей на свет. Весной 1967 года я находился в Нгоронгоро в период отела самок и был свидетелем необычайного явления.
Со всех сторон неслись крики тысяч новорожденных, не прекращавшиеся ни днем, ни ночью. Им отвечали голоса матерей. Над кратером стоял густой запах стойла. Гиены и шакалы прокрадывались в самую гущу стада и подстерегали момент, чтобы похитить телят у зазевавшихся матерей. Одной гиене удалось схватить маленького гну раньше, чем он окончательно вышел из чрева матери.
В годы засух гну в поисках зеленых пастбищ делают переходы в тысячу – тысячу пятьсот километров. В последнее время в связи с появлением в этих районах человека площадь миграции гну резко сократилась. Однако некоторые группы этих животных в силу древней привычки часто бросают пастбища с вполне пригодной для корма сочной травой и пускаются в путь – к новым землям. Дело в том, что гну обладают способностью чуять дождь на большом расстоянии. В местность, где выпали осадки, они прибывают еще до того, как появляются первые ростки новой травы. Они двигаются плотной колонной, протаптывая в траве длинные тропы, по которым очень легко проследить с самолетов маршруты миграции гну. Эти нелепые и смешные на вид антилопы благодаря своей неприхотливости и прекрасной приспособляемости к окружающей среде – самые многочисленные животные в Серенгети. Ни одни крупные копытные мира не образуют таких больших стад.
